Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

– Это изначально не имело смысла, – промолвил альтмер, глядя на появляющегося Дагона. – То, как я пытался понять ее странную, чуждую мне идеологию. То, как пытался спасать мир, который не люблю… Что ж, обещаю, я делаю это в последний раз. И, если выживу, клянусь всем, чем являюсь – никогда я больше и пальцем не пошевелю ради безопасности треклятого Нирна.

Он закрыл глаза, вокруг его ладоней начали вихревой танец огненные искорки. Он уже создавал подобное заклятие в Обливионе. После этого долго он не смог просипеть ни одного. Это риск, но если он сработает, то у Мартина будет время зажечь огни.

От даэдрического принца нельзя спрятаться на его территории. Пока Дагон в Обливионе, он истинно всемогущ, но здесь, в Нирне он обретает плоть, пусть и божественную. В Нирне есть небольшой шанс обмануть бога.

Когда Элион открыл глаза, его лицо было точной копией лица Мартина. Сам дух и помыслы словно бы копировали наследного принца. Едва устояв на ногах, новоиспеченный император взглянул на рождающегося Дагона. Он оцепенел и поспешил заставить себя смотреть в другое место. Все мысли и намерения немедленно вылетали из головы при взоре на его лицо. Хотелось только бежать, что есть мочи.

Дрожа, впервые в жизни бесконечно беспомощный, Элион чувствовал себя ребенком, потерянным в мире. Он не помнил, зачем он здесь и почему пошел на столь самоубийственную затею. Собственное ничтожество подавляло его.

Даэдрический принц Разрушения молчал, но ему не нужно было говорить, ибо каждое намерение немедленно становилось материально ощутимым. Элион почувствовал, как гигантская сила подносит его в воздух – высокого-высоко над крышей Храма.

“Бедный, ничтожный кровопийца, в смелости тебе не откажешь”, – голос Дагона в сердце заставлял его надрываться от напряжения.

“Ты пытался обмануть принца Разрушения, но неужели тебе не понятно, что все даэдра находятся в ваших, людских сердцах. Ты – мой сын, ибо ты истинно создан для разрушения. Разве я не узнаю своего подданного, под какой бы маской он ни прятался и какому бы богу ни поклонялся?”

Элион разжал губы, сквозь силу выдавил:

– Я не служу тебе.

“И не нужно. Достаточно быть тем, кто ты есть. А теперь я убью тебя, смеха ради нарушив высокопарное предсказание старого Седобородого. Готовься, я убью саму душу, я сотру ее, и никто, включая твою подругу, не поможет тебе”.

Он не мог пошевелить ни единым пальцем. Неожиданно Элиону стало очень спокойно. Он посмотрел вверх, в небо, где сквозь темно-бардовые тучи ныряли Массер и Секунда. Никогда в жизни он не был столь безмятежен.

– Она останется жива, даже если убить меня?

“Конечно”.

Элион улыбнулся. Затем он почувствовал, как грудная клетка начинает рваться, будто сердцу сделалось в ней дико тесно. Эльф увидел стремительно взлетающее вверх небо. Он падал. Мимо проносились башни Храма, окна, тела мертвых Клинков, он провалился под почву, тьма сменилась багровыми всполохами лавы. Она обожгла его, но он не смог кричать. Белое пламя спалило дотла смертную оболочку, а затем он увидел, что падает в неподвижную, голодную мглу.

***

Я очнулась от боли. Над головой светило солнце, оно обжигало кожу, глаза слезились, в черепной коробке пульсировала мигрень. Судя по цвету неба, Врата закрыты. Над Киродиилом вставал день. Из леса поодаль слышали голоса – не испуганные, а деловитые.

Я поднялась из сугроба, поспешно накрывая голову капюшоном. Элиона не было. Я вытащила зелье, которое нам позволяло оставаться похожими на людей. Это не обязательно, потому что внешне мы не отличались от себя-прошлых. Только выглядели немного чахоточно.

Мы оставили лошадей у главных ворот Брумы, но своей Изольды я нигде не нашла, как ни звала. Я посмотрела на Тенегрива. Конь стоял неподвижно и не спускал с меня глаз. Наконец, он сам подошел ко мне, ткнулся холодным носом в плечо – требовательно.

– Ты знаешь, где Элион? Проводишь к нему?

Я чувствовала, что Тенегрив меня понимает.

Не без страха я вскарабкалась в его седло. Затем конь быстрой, нетерпеливой рысью помчался в гору. Управлять им не требовалось – он сам прекрасно понимал, куда бежать.

Дагон побежден. Непонятно, как и что именно случилось, но на подходе к главным воротам Храма Повелителя Облаков я увидела лишь две черных кляксы с сажей на месте Врат. Меня остановил часовой, и я приподняла капюшон, чтобы он мог видеть мое лицо.

– Леди Шей, – просиял он, – вы живы. Его величество будет счастлив. Он сказал нам ожидать вас.

– Меня? – опешила я. – Почему? Где Элион?

– Его никто не видел с тех пор, как он вошел в западное подземное крыло. Сам я находился внутри всё время и не знаю, что происходило. Торопитесь, его величество готовится к поездке в столицу.

Он подталкивал меня к входу, как мне показалось, слишком уж настойчиво. Здесь было довольно шумно. Весь двор представлял собой развалины, в центре которых виднелся черный, глубокий кратер. Внутрь холла Храма меня впустили с тем же напутствием – что Мартин ждет свою советницу.

Там присутствовало много Клинков – похоже, почти все, кому посчастливилось остаться в живых. Обстановка была и впрямь немного суматошной, словно кто-то готовится к отъезду. У огромного камина в окружении охраны и опираясь на трость, стоял Мартин. Его голову, к моему облегчению, украшал золотой венец. Подле в кресле сидел Джоффри. Он первый меня и увидел. Затем в мою сторону перевел взор император – Мартин Септим.

Я должна была обрадоваться и действительно испытала легкое облегчение, но вместе с тем и странное, тоскливое жжение в груди, сердце забилось сильнее.

– Ваше величество, – я почтительно склонила голову больше по рассеянности и привычке, нежели по желанию, – рада видеть вас в добром здравии. Где Элион?

Мартин улыбнулся мне, но, услышав вопрос, печально и серьезно на меня посмотрел.

– Говорите, – звенящим тоном потребовала я.

– Леди, при всём уважении, как вы смеете так обращаться к вашему императору? – вскинулся, по всей видимости, командир охраны.

– Она взволнована, только и всего. Подобные вещи нам всем сейчас простительны. Что касается Элиона… не знаю, – пробормотал Мартин. – Известно только, что он вышел на схватку с Дагоном. Благородный безумец. Один из Клинков доложил, что он превратился в мою копию. Потом – как Элион падал с неба. Но его тела никто не нашел. Разве что… – он со вздохом протянул мне тяжелый перстень. – Похоже, он выронил его во дворе. Сильный магический фон этого артефакта привлек внимание одного из командиров, и так он оказался у меня. Он ваш, верно?

Я медленно взяла в руки перстень Элиона.

– Куда он мог исчезнуть? – пролепетала я, стараясь держать себя в руках. – Где именно он упал?

– Гораздо важнее тот факт, что нам поведали Седобородый. А до сего момента – агенты Клинков. Но дела подождут. Скоро будет панихида по павшим, я должен там присутствовать. Есть сейчас лишь один вопрос, который я обязан бы вам задать.

Я, молча, слушала его, хотя мне не терпелось сорваться с места, чтобы отправиться на поиски Элиона. Тенегрив привез меня сюда, значит, он здесь?

– Шей, оставайтесь моей советницей.

– Это очень сложный вопрос, сударь, – негромко и быстро промолвила я. – Я бы хотела над ним подумать.

– Зачем? – удивился Мартин. – Вы уже показали свою верность, дружбу, мудрость и храбрость. Если вам требуется какое-то условие, говорите – я выполню его.

Странно – его слова ничего во мне не вызвали. Ни удивления, ни польщенности, ни трепета. Я знала, что не смогу долго скрывать от Мартина свой вампиризм, мне придется охотиться и выживать, хочу я или нет. Но даже это сейчас меня не волновало. Мир спасен, а я испытывала лишь гложущее одиночество.

– Простите, – промолвила я, – позвольте мне отлучиться ненадолго…

Я сделала два шага назад, а затем развернулась и торопливо вышла обратно во двор, оставив императора в полном недоумении.

Элион должен был явиться за мной. Я слишком хорошо его знаю. Если кольцо у Мартина, значит, в Шпиль он не телепортировался. Он не снял бы перстень без причины. И он не оставил бы меня одну. Вывод на ум приходил неутешительный и страшный, но я отказывалась верить.

Никого в Храме не волновала судьба Элиона. Все радовались победе над Дагоном и коронации императора. У кого бы из Клинков я не вытрясывала информацию, все, похоже, удивлялись, почему меня интересуют такие глупости. Они реагировали на исчезновение своего спасителя с равнодушием, которое вызывало у меня ярость. И вскоре я узнала причину подобного поведения.

Мартин нашел меня у конюшен. Его величество был печален и выглядел уставшим.

– Шей, нам нужно поговорить.

Я обернулась на него с надеждой.

– Это касается вашего друга. Если, конечно, он друг вам.

– Не понимаю. С чего бы нам быть врагами?

Мартин улыбнулся:

– Нет, не врагами, это верно. Пройдемте за мной.

Он привел меня в библиотеку, которая сделалась его кабинетом за время нахождения здесь.

– Лгать или утаивать от вас информацию не стану. Скорее всего, Элион погиб. Я был на пепелище, я пытался найти его, потому что хотел поговорить. То, что я смог прочитать в пространстве, свидетельствует о магическом всплеске невероятной, нечеловеческой силы. Если Элион был поблизости в ту секунду, от него и пепла могло не остаться. Я говорю, будучи сам волшебник, Шей.

– Если так, то это к лучшему для всех нас, – глубокий, низкий голос заставил меня обернуться, и я увидела высокого, широкого в плечах старца. Его голубые глаза были пронзительно-светлы. Он посмотрел на меня с вниманием, заставившим поежиться, словно от холода, и сдвинул брови:

– Кто ты такая, дитя?

– Мое имя – Шей, – пробормотала я, пожав плечами.

Седобородый долго рассматривал меня. Не знаю, какие выводы он сделал, но не стал выдавать императору мой вампиризм. Вместо этого он глубоко вздохнул:

– Ваш друг проклят, бедная девушка. Ему наречено низвергнуть Тамриэль в беззаконие и ужас. Его смерть – благо. Он – тот, кто станет Серым Лисом. Он – тот, кто позволит восстать Умарилу Неоперенному. Армия высоких эльфов в золотых доспехах начнет уничтожать святилища богов. Его сможет победить лишь возрожденный Пелинал Вайтстрейк. Но до того – из-за Элиона прольются реки крови. И, словно ему мало, он убьет нынешнего архимага. Заручившись дружбой с Королем Червей, он захватит университет. Император Тамриэля будет вынужден повиноваться его воле. Если этот альтмер погиб, то таково повеление богов, и оно милосердно.

– Вы рисуете Элиона чудовищем, не зная его. Он зол, он закоренелый мизантроп, но у него тоже есть принципы, – сказала я спокойно. – А пока что я не понимаю, зачем меня позвали.

– Вам ведомо будущее, не так ли? Вам ведом приход сына Акатоша. Даже нам неизвестен точный временной промежуток, а вы знаете и видите то, что никому из смертных и бессмертных ведать не дано, – Седобородый посмотрел на меня с улыбкой. – Но срок вашей жизни не вечен. Вижу, однако, иная кровь в вас течет. И она не прокляла вас, не испортила вашу душу, вы сильнее. Это значит, вы сможете предупредить многое зло в будущем. Боги одарили вас доброй, мягкосердечной натурой. В вас светится любовь к этому миру, не смотря на то, кто вы по своей сути. Великий подвиг – быть собой, находясь в пучине тьмы. Оставайтесь подле императора, Шей. Здесь – ваше место.

– Мне казалось, я сама решу, где моё место, – не выдержала я и перевела взор на Мартина: – Прошу извинить, ваше величество. У меня есть действительно неотложное дело…

– Оставьте нас, – мягко сказал Мартин Седобородому. Старик еще раз посмотрел на меня, в глазах его читалась мудрая усмешка.

Когда он вышел, император пробормотал, садясь в кресло:

– Едва ли он лжет, Шей. Вы же сами понимаете.

Я почти ненавидела его за это, но понимала, что он прав. Я упрямо опустила взор:

– Будущее изменчиво.

– Возможно. Однако, я не могу довольствоваться подобными изречениями. На мне лежит ответственность за то, что у Элиона белая грамота. Понимаете, в каком я положении? Вы хотите найти его. Я тоже. Не убегайте от меня, мы можем попытаться отыскать вашего друга вместе.

– Есть идеи? – спросила я, пожимая плечами.

– Для начала скажите – он ваш друг или возлюбленный?

Я с недоумением и возмущением сдвинула брови:

– Простите, а какое это имеет значение?

– Вы сами не своя. Я вижу по вашим глазам – сейчас для вас нет ничего важнее его жизни. Кажется, спасение мира не вызвало и десятой части того волнения, какое вы испытываете по поводу исчезновения Элиона.

Я терпеливо вздохнула:

– Повторяю – какое это имеет значение?

– Если он окажется негодяем, сможете ли вы удержать его? Если вы его любите, то вы уязвимы.

– Я смогу.

– Разве? Но ведь он, кажется, связан с Темным Братством. Пока непонятно, как именно, однако, у нас есть некоторые наблюдения на сей счет, – промолвил император со вздохом. – Шей, ведь именно он обратил вас в вампира? И, зная вас, уверен, он сделал это против вашей воли.

Я молчала, ошарашенная информативностью и тем, насколько нелепой становилась ситуация.

– Он обаятелен, – пробормотал Мартин. – И здорово напоминает мне меня в ранней юности. У него есть особый дар, как и у всех иллюзионистов – он способен за секунды стать для тебя кем-то значимым. Ведь у вас чувствующее сердце, вы связаны с ним, вы сострадательны, и тем самым вы уязвимы для бессердечного манипулятора.

– Он спасал вас, – раздельно выговорила я, не веря тому, что слышу. – Как вы можете его подозревать?

– Он спасал меня ради выгоды. Скажете, что нет?

– Да, но…

– Шей, вы влюблены в него? Это важно. Если он встретится с вами, то постарается использовать, как пожелает.

– Мое сердце давно и навсегда отдано другому человеку, – уверенно и холодно отрезала я. – Элион – мой друг. Мой единственный друг здесь, – подчеркнула я, – как показал жестокий опыт. Каким бы ни был он и насколько бы тяжело между нами не складывалось общение, он всегда оставался злословным, жестоким и упрямым, но он способен слушать. Он способен сочувствовать. И он единственный приходил мне на выручку.

– Не потому ли, что вы связаны?

– Не только поэтому.

Мартин покачал головой:

– Мне очень жаль, Шей, но словам Седобородого я верю. Элион многое сделал для Тамриэля, и я надеюсь, что будущее изменчиво. Но, если он появится, мы обсудим предсказание Седобородого. Если вы правы, и сердце вашего друга благородно, вам нечего опасаться.

– Мартин, он верит вам, – изумилась я. – Если вы его предадите, он придет в ярость.

– Это не предательство. Я не хочу когда-либо снова увидеть Тамриэль в огне, – промолвил он.

Он не лгал, и я видела на его изможденном лице беспокойство, вполне объяснимое.

“Отправляться в Темное Братство нельзя. Клинки меня запросто выследят”. Я кивнула:

– Я останусь с вами и помогу в поисках Элиона, насколько возможно.

– Не хмурьтесь, Шей, мне больно видеть, с каким презрением вы на меня смотрите. Поймите, теперь я коронован. Мы с вами наблюдали слишком много смерти. Больше всего на свете я боюсь опять беспомощно видеть, как гибнут из-за меня люди. Я откровенен с вами, понимаете? Очень надеюсь, что вы вновь поможете мне, – опираясь на трость и хромая, Мартин вышел из библиотеки.

***

Элион заставил себя повернуться животом вниз, чтобы безжалостное солнце перестало светить сквозь веки. Он чувствовал своим обнаженным телом снег, который почти не даровал прохлады. Кровь воспаленно кипела в жилах. Нет и речи о том, чтобы колдовать, он потерял слишком много сил. Он помнил боль в ребрах. Она была слишком специфична и знакома, он точно ее уже чувствовал.

Перевернувшись, альтмер продолжил лежать в снегу, слушая толчки крови в голове и издевательски-беззаботное пение снегирей. Понять бы еще, где он, сколько прошло времени.

Обессиленный, мучимый жаждой, он заставил себя проползти в сторону запаха камня. Оттуда пахло смертью, но эльф был не против умереть, если это означало конец мукам.

Ему хватило сил забиться в какую-то каменную нишу, он зажмурился, выдохнул, попытался расслабиться.

Так прошло время до заката. Неумолимое солнце прекращало экзекуцию, можно было немного прийти в себя и оглядеться.

Опираясь ладонями о камень, он присел. Знакомое место. Элион пытался вспомнить его, пока не увидел дверь, около которой сидел. Санкр Тор. Тогда же он понял, почему ему знакома боль в ребрах. Подземный Король начертал что-то прямо на его костях. Когда Дагон стал испепелять Элиона, печать взяла силу проклятия на себя. Подарок Подземного Короля спас альтмеру жизнь.

– Шей… – шепнул он отрывисто. – Ты жива, ты выбралась оттуда. Потерпи немного, я скоро к тебе приеду. Не обращай внимания, я неважно выгляжу, но как только кого-нибудь прикончу, снова стану очаровашкой, ты же меня знаешь… Осталось только понять, где достать одежду.

Элион некоторое время неподвижно сидел на месте, отдыхая. Ему нужна была кровь, организм слишком много сил потратил на регенерацию. Жажда сводила с ума растущей яростью.

Когда солнце совсем село, альтмер нашел в себе энергию встать. Затем он медленно направился к Храму. Но долго идти не пришлось. Он увидел недалеко от развалин Тенегрива. Конь не торопился его спасать, а просто внимательно рассматривал альтмера. Наконец, он с достоинством двинулся ему навстречу. Элион увидел, что к седлу коня привязан сверток.

– Ты, как всегда, предусмотрительна, – прохрипел он, подходя к Тенегриву.

“Я не знаю, жив ты или мертв. Я больше не могу пока видеть сны – видимо, из-за вампиризма. Элион, если ты жив, тебе лучше дать о себе знать ответным посланием.

На всякий случай высылаю с Тенегривом самое необходимое.

Не заставляй меня пожалеть о моем доверии к тебе”.

– Посмотрим, – флегматично пробормотал альтмер.

Он переоделся в легкие доспехи, сел верхом на Тенегрива и во весь опор помчался к столице.

Я чувствовала, как силы возвращаются к нему – собственно, так и смогла поверить в то, что он выжил. В противовес лаконичному стилю письма, я была взволнована. Нет, даже не взволнована, я словно постоянно находилась в легкой лихорадке. Вроде бы, он спасен. Вроде бы, всё в порядке, но почему мне тогда так паршиво, точно это не конец испытаний, а начало?

Что-то помешало мне сказать императору, где Элион и как скоро прибудет. Я ограничивалась уклончивыми ответами, не зная, кому именно лгу и почему. Я доверяла Мартину и должна была доверять Элиону. Я ведь проникла ему в самое сердце, я видела его детство, я чувствовала то же, что и он, но, если смотреть правде в глаза, он всё-таки изменил меня. Незаметно он переменил многое в моих принципах. Я считала это взрослением, но безжалостные слова Мартина заставили смотреть на происходящее с другой стороны. И мне теперь не нравились выводы.

Мы прибыли в столицу через полторы недели. На меня напялили пышное платье, вручили книжку с азбукой этикета. Официально я значилась, как личная советница его императорского величества. Теперь мне полагался свой кабинет, покои и даже, черт возьми, свита из королевских стражей.

Всё происходящее было неправильно до тошноты.

Во дворце я чувствовала себя еще более неуютно, чем в катакомбах Чейдинхола. Вообще-то, я скучала по Братству и надеялась скоро покинуть свое новое прибежище. Я не уставала напоминать Мартину, что мое назначение временно и что я должна быть с Элионом, если мы все хотим держать его под контролем, но начала понимать – кажется, я делала слишком мягкие намеки…

– Ваше величество, – я, как обычно, вошла без приглашения. Придворный этикет казался чем-то слишком незначительным и, похоже, в этом Мартин был со мной согласен. Мне, увы, последние два дня почти не удавалось с ним видеться, а между тем я хотела бы более конкретно обсудить вопрос своего назначения на должность, о которой я не просила.

– Добрый вечер, Шей. Вы очаровательны, – вежливо склонил голову император. – Что-то случилось?

– По правде сказать, да, – выдохнув для храбрости, произнесла я. – Я изучила документы о назначении меня на должность.

– Вас что-то не устраивает?

Вопрос был задан с невероятно прямодушным спокойствием, я даже растерялась.

– Ну, например, я не понимаю, почему меня, вообще, назначили на эту должность. Когда явится Элион…

– Мы поговорим спокойно, и он отправится делать то, что ему заблагорассудится, – кивнул Мартин.

– Да, и я должна быть с ним, – я повторяла подобное не в первый раз, слова прозвучали с некоторым нажимом.

– Неужели вы так и не поняли собственного положения? – со вздохом проронил Септим, поднимаясь из-за стола. – Опыт показывает, что вы не сумеете его контролировать. Мало того, он использует вас во вред для всего Тамриэля. К сожалению, вполне логично, что вас обоих нужно держать друг от друга на расстоянии.

Помолчав, справляясь с возмущением и изумлением, я неторопливо подошла к столу императора, холодно дернув бровью:

– Вы абсолютно уверены в своем решении?

– Да, Шей.

– И мне не переубедить вас?

– Нет.

– Правильно ли я понимаю, что вы решили это за меня, за Элиона, основываясь на непроверенных фактах?

Мартин говорил негромко и мягко:

– Нет, не правильно. У меня имеется, по крайней мере, один проверенный факт.

– Какой?

Мартин пробормотал:

– Известны ли вам имена: Арманд Кристоф, Метредель, Фатис Улес?

– Известны. Но откуда их знаете вы?

Император пожал плечами:

– Покойный канцлер Окато собирал досье на весьма мощную, полумифическую группировку. Среди нищих их называют Гильдией Воров. Арманд Кристоф – обычный жулик и проходимец. По бумагам – рыбак, проматывающий досуг в Портовом районе. Метредель – морячка, имела судимость, на данный момент работает в порту. Фатис Улес – банкир и светский лев, проживающий в центре столицы. Троих связывают некие странные события, хищения казны в непомерно крупных размерах. Всех их подозревали в знакомстве и связи с самим Серым Лисом, если он существует. И вот все они убиты вчера ночью.

– Это не Элион. Я не называла ему имен.

– Помните скандальный случай гибели торговца скуумой здесь, в столице? – продолжал Мартин словно бы отвлеченно. – Баурус занимался некоторыми щекотливыми вопросами. У него было задание выгородить городскую стражу из грязной истории. Так он наткнулся на знакомство с некой госпожой Атрейной. Бедняжка загадочным образом лишилась памяти, она ничего не знает о нападении. Но. В ту ночь владелец гостиной помнил ее в компании с альтмером. Баурус изучил его комнаты и нашел след невероятно сильной магии. Правда, едва заметный, потому что его пытались скрыть, сделали это очень неплохо, но он же, в конце концов, Клинок…

– Это ничего не значит.

– Нет, значит. Фон магии у каждого человека уникален. Особенно, если речь идет о волшебниках. С недавнего времени Элион входит в число самых сильных иллюзионистов Киродиила, его отпечаток, мягко говоря, примечателен. Так же Баурус узнал про некоего Дарелота. Это псевдоним неизвестного господина, от имени которого торгуют скуумой несколько человек из Гильдии Воров. Все они проживают в так называемом Доме Дарелота. И странность в том, что убитая троица хранит на себе те же следы, что и в случае с Лоркмиром. Арманда Кристофа, Метредель и Фатиса Улеса убил один и тот же человек, причем, совсем недавно. И это Элион. Полагаю, вы не знали? Для чего ему все эти смерти? Хочет добраться до Серого Лиса? Несомненно, он поймал его след еще во время встречи с Лоркмиром. Ваш друг в столице, но не спешит навестить вас или оповестить о том, что он творит, потому что слишком занят. Если я не ошибаюсь, теперь, когда вы оба заболели вампиризмом, вам не снятся сны, и вы более не можете наблюдать, что происходит с вашим товарищем.

– Если вы запретите ему со мной видеться, пожнете бурю, ваше величество, – я старалась говорить спокойно, заглушив в себе боль и досаду.

– Тем хуже для него самого. Нам нужно убедить его в том, что он не может безнаказанно творить зло, – сказал Мартин. – Вы поможете мне в этом, если не желаете бед Тамриэлю.

– Вам ведь чем-то он лично не угодил? – пробормотала я. – Потому что Элион не самый серьезный злодей, есть люди похуже. Да и дела важнее найдутся. Врата Обливиона закрыты по всему Тамриэлю, нет более угрозы появления Дагона, и горят Драконьи Огни. Теперь нужно привести в порядок армию, заняться разрушенными и покалеченными городами. А вы гоняетесь за сумасбродным мальчишкой. Он где-то перешел вам дорогу лично, ваше величество?

На секунду замершая фигура императора, наконец, расслабилась. На лице его появилась немного напряженная улыбка:

– Понятие “личное” более ко мне не применимо, леди Шей.

***

Элион появился во дворце на другое утро. Его величество был об этом предупрежден, так как эльф послал письмо перед тем, как явиться. Разговор планировался пройти в зале Совета.

Я чувствовала себя, само собой, не важно. В распоряжении у меня находились две служанки. Это бывшие заключенные, которым предложили прислуживать мне. В обязанность их входило иногда делиться со мной кровью. Лекарь сцеживал драгоценную жидкость в бокал, и это было моим завтраком. Я не выносила сам процесс подобного “приема пищи” и с радостью бы от него отказалась, если бы дни голода не меняли меня внешне и не пытались сломать психологически.

На рассвете я спустилась в зал Совета сама не своя от злости, бессилия и волнения. Во-первых, я была зла на императора и на то, что он прав. Во-вторых, на Элиона по понятной причине.

Мартин в скромной, серой робе уже был на своем месте. Император так и не привык пока к драгоценной тиаре и пытался избегать общества лакеев с охраной. В этом мы друг друга поддерживали, и с помощью уловок не раз водили обводили вокруг пальца камердинеров.

Я вошла в зал, и император покачал головой, сказал с тревогой:

– Вам опасно присутствовать на этой беседе.

– Бросьте, я могу за себя постоять в отношении Элиона, – сказала я, махнув рукой. – За меня не переживайте.

Альтмер появился со своей обычной развязной бесцеремонностью, без поклона.

– Доброе время суток, Величество, – он взмахнул рукой и сел за стол. – Похоже, белая грамота вступила в свою силу со дня вашей коронации, с чем, кстати, вас поздравляю. Наконец, мы сможем разойтись. Теперь – отдайте мне требуемый документ.

Мартин взял со стола небольшой свиток из белой кожи с тиснеными, золотыми буквами и протянул, молча, альтмеру.

– Шей, ты не одета для похода, а между тем пора возвращаться.

– Именно об этом и следует поговорить, – произнес Мартин твердо. – Несколько дней назад она вступила в постоянную должность моей личной советницы.

Элион перевел на меня злой прищур:

– Какого черта ты молчала?

– Ты тоже кое-что скрыл, – взорвалась я, и мой голос подхватила почти церковная акустика зала. – Мартин в курсе твоей охоты за Серым Лисом.

– В кои то веке решил сделать благое дело и очистить Тамриэль от воров, – фыркнул, даже не смутившись, альтмер. – Вот она благодарность. Так или иначе, мне наплевать, в какой должности состоит Шей. Она вольна поступать, как ей хочется. И она пойдет со мной.

– Боюсь, это никак невозможно, – произнес император. – Твое существование в Тамриэле должно быть хоть немного контролируемо. Для этого я решил оградить тебя от источника знаний и могущества в лице этой девушки. Ты можешь делать, что угодно и творить всё, что хочешь, но Шей останется здесь.

– Вы же научитесь использовать ее так, чтобы всегда знать, где я нахожусь.

Мартин пожал плечами:

– Ты и сам понимаешь, что это разумно. Ты не стабилен, не поддаешься контролю. Таков наш гарант безопасности. Если ты перейдешь черту, нам придется поймать тебя и лишить свободы. С Шей подобное возможно. Она прекрасно тебя знает и умеет предсказывать стиль поведения.

Элион посмотрел на меня с таким откровенным изумлением, что мне стало не по себе:

– Серьезно? Ты пойдешь на это? Ты же обещала быть со мной. Ты говорила, что поможешь мне…

Император ответил вместо меня:

– Я осознаю свою жестокость, но, к сожалению, пока эта девушка не может самостоятельно решать, быть ли ей подле тебя. Посуди сам. Какая вас обоих ждет жизнь? Какая жизнь ждет ее? Я предлагаю гармоничное решение. Тебя никто не сковывает в действиях. Стража не посадит тебя ни за убийство, ни за воровство, ни за некромагию. От тебя лишь требуется не убивать невинных, не обкрадывать бедняков и сохранять равновесие. Сотрудничество принесет нам обоим больше выгоды.

Элион неожиданно спокойно пожал плечами:

– В другое время, Мартин, я бы просто свернул тебе шею. Но ты последний из Септимов, фактически, вымерший вид, так что… ладно, – он посмотрел на меня с лукавой улыбкой: – В одном он прав. Здесь ты способна хоть немного жить, приносить пользу, как того желала. У меня нет желания натравливать на себя императорскую власть. Но потом, – его тон похолодел, – когда я стану сильнее, когда обдумаю всё до конца, я вернусь. И заберу то, что принадлежит мне по праву. Доброго денечка всем, – он усмехнулся и легко, не оборачиваясь, вышел из зала.

Его злость ощущалась мной, как обещание вернуться. Он лгал. Элион столь же отчаянный, сколь и я, плевать он хотел на императорскую власть и свой конфликт с ней. И когда он повернулся ко мне спиной, показалось, меня обдало северным ветром.

***

Город жил. По белым мостовым у Башни сновали кибитки – чопорные и изящные, высокие, похожие на цилиндр, деревянные, не покрытые повозки, одноместные и четырехместные. Далеко впереди блестела черным золотом в свете заходящего солнца вода во рву. Дамы в меховых накидках, кавалеры в модных теперь широких капюшонах с росписью напоминали огромных птиц, откуда-то слышались выкрики булочника. До боли ярко неподалеку сверкал венценосной колокольней Храм Акатоша. Мир, сам морозных воздух, пропитанный искрами солнца, крики городских чаек – всё это показалось мне живым до странной, щемящей в груди тоски.

Я окончательно влюбилась в Нирн.

Торжествуя, восставали из-за горизонта Массер и Секунда. Я слышала в коридоре веселую песню горничной, напеваемую немного усталым, прерывистым голосом, человека, занятого работой.

Скоро сядет солнце, можно выйти к Эльфийским садам. В то время суток лишь парочки гуляют по узким аллеям, почти ручные лани и олени спят, не слышно пения снегирей. И сад погружается в нежную истому, окутанную в вуали снежного тумана.

Меня постоянно преследовала охрана, но это было достаточно незаметно. Обычно я прогуливалась недолго, чтобы не заставлять человека бродить за мной по холоду часами.

Я накинула на плечи легкую муфту, взяла с собой трость (с гололедом тут почти не боролись, приходилось выкручиваться), переоделась в простую и более удобную одежду, а затем вышла под легкий снежок в сад.

Там есть небольшой пруд, полностью покрытый льдом чистым-чистым, небесно голубым. И внизу, как за стеклом можно видеть темно-зеленые водоросли. Я любила это место – уединенное и застывшее в своей красоте.