Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Я инстинктивно понимала, что терять сознание мне сейчас нельзя, прервется драгоценная связь. Всё равно, если бы игру «заглючило», а это очень плохо.

Но я успела вывести Элиона из темницы, перебить всех демонов и добраться до сигиллиума… Потом я снова произнесла кодовые слова и, кажется, мне стало совсем плохо. Я пришла в себя, хотела позвать на помощь, но не смогла. Тело отказывалось слушаться. «Дура, слишком спешила, не думала о последствиях для себя».

Угасающим сознанием выхватила несколько мыслей. Во-первых, если умру, то, может, проснусь из своей комы, но меня почему-то это радует не так сильно, как хотелось бы. Во-вторых, о том, что дверь в мою келейку закрыта на засов изнутри. И ещё, в-третьих, Мартин очень заботлив и может подумать, что будить меня на раннюю тренировку не стоит после тяжелой ночи… Всё это значило, что Элион обречен, как и этот мир. Но он же не реальный. Не реальный же?

***

– Всё устроено очень просто и одновременно страшно сложно, – изрек глубокий голос во мгле. – Мир состоит из атомов материи. Атомы материи по большей части условно пусты, не считая крошечных субатомных частиц и ядра. Еще меньше – субъядерные частицы, вы в вашем мире зовете их «кварки». А дальше субкварки, смысла в которых нет… Ибо дальше то, что некоторые безумцы зовут «струнами», хотя они одновременно правы и ошибаются. Дальше не струны, а чистая математика вероятностей. Таков программный код вашей реальности. Чтобы ею управлять, нужно нажать на тильду. Для этого сделайся ко всему нейтральным, разгони серое вещество на максимум, и пусть твоя мысль высечет нужные символы в открывшемся пространстве. Есть еще путь взломщика. У нас такие зовутся некромагами. Они ходят короткими тропами себе и другим во вред лишь бы побыстрее получить желаемое… А когда высшая магия работает на благо низшего эго, в природе наступает несостыковка, которая потом выходит магу боком. Это вы называете «карма».

Голос вздохнул утомленно и немного театрально, а затем продолжил:

– Я к тому, что вселенная статична, но материя в ней динамична. Изначально был великий, неподвижный хаос, имя которому мы дали в Нирне Ситис. Затем Внезапная Вероятность родилась из его танца восхитительной случайностью. Она взорвалась одномоментной вспышкой на многие пространства, но со временем хаос тормозил ее, и во вселенной появилась энтропия – время. Энтропия скучковала материю при помощи гравитации и прочей ерунды… Но главное, что вселенная расширялась. И расширялась так быстро, что порой части материи разлетались друг от друга быстрее скорости света. И между этими частями материи возникли дыры, пустоты. Ваш вариант видимой вселенной – это пузырь, окруженный пустотой. Наш – тоже. Но у нас немного отличаются программные языки. Основа едина, ибо у нас одно Начало, но суть разная. Она позволяет Нирну быть исполненным магии. Я веду к тому, смертная, что высшее волшебство везде одинаково. Разумному игроку нужно осознать, что он – марионетка Большой Игры. С этого всё начинается и… обычно заканчивается, потому что крошечный мозг не выдерживает божественной алхимии, – он почти скучающе зевнул. – Однако, тебе такая роскошь непозволительна.

Сквозь тьму я видела жгуты щупалец, там и сям на меня взирали жуткие, малахитовые глаза, впереди белела маска чьего-то худого лица, обрамленного черными волосами.

– Хермеус Мора. Тот, кто ведает запретными истинами. Это твои проделки? – вяло спросила я, непривычно не ощущая, как двигаются губы и язык при этом. Интонация вышла немного глуповатой.

– Подумай. Я не закон. Я – символ закона, и создан тем же языком реальности, что и остальные. А что закон, маленькая, умненькая смертная? – у него была ласковая, но какая-то жуткая, клыкастая ухмылка.

– Зачем тебе всё это? – сделав над собой усилие, спросила я.

– Молчи, куколка, и благодари меня за то, что я спас твою шкурку, – он снова жутковато ухмыльнулся.

========== V ==========

resurrect

Я почувствовала, что в груди бьется сердце. Словно долгое время оно молчало, ощущение было непривычным, странным… На душе одновременно тоскливо и волнительно. Первые секунды не могла понять, в чём дело. Потом вспомнила ясные слова Моры, брошенные мне небрежно, будто в порядке вещей. На что это он намекал? Нирн существует?

Я рассмеялась, и поняла, что делаю это вслух. У меня болело тело, во рту пересохло, а веки с трудом поднимались. Я находилась в очень хорошей комнате – просторной и чистой. Из круглых окон на пол лился ослепительный дневной свет. За столом, шурша пергаментом, сидел Мартин в акавирской тоге с поясом и халате, наброшенном на плечи. Он немного близоруко водил лупой над страницами, шевеля губами. Вид у него был крайне сосредоточенный. В комнате пахло отчего-то баней – древесный дух и пар. На столике у кровати дымил какой-то отвар в кувшине, из которого торчали куцые, тонкие веточки.

«Выходит, если я введу в консоль qqq, то выйду из игры?»

Мне немедленно захотелось это сделать, но я, разумеется, не стала.

Его величество поднял на меня взгляд и со слабой усмешкой заметил:

– Шей, вы продолжаете поражать своим поведением. Только что бегали в ночной рубашке по коридорам, а потом я нахожу вас без сознания с кровоточащими ушами на полу комнаты. Повезло, что догадался проверить, как вы там. Будьте добры предупредить меня, если вздумаете, к примеру, обернуться мотыльком.

– Х-хорошо, ваше величество.

– Теперь я значит «ваше величество», – Мартин тихо рассмеялся: – А пока у вас была горячка, я именовался бешеным скампом.

– Прошу прощения…

– Бросьте, я же шучу. Хвала богам, вы проснулись. Прошло почти двое суток.

От испуга, словно от последнего звонка будильника, я резко поднялась на постели и прислушалась к себе, пытаясь уловить хоть какое-то ответное биение от Элиона. Мы же связаны. Если он испытывает нечто существенное, это отражается на мне. Но, вероятно, в кои то веке у альтмера всё было в порядке. Или он просто глубоко мертв.

Воспоминания последних дней посвежели, и я обхватила голову руками.

«Возможно, Макс в шкурке Нереварина. Элион едва не погиб, и я спасла его чит-кодом, а сейчас с ним неизвестно, что происходит. По словам Хермы этот мир реален. Да, не дай бог он прав. Одно дело участвовать в остросюжетной постановке галлюцинаций собственного разума и совсем другое – жить тут…», – я содрогнулась, захотелось перекреститься, но я не помнила, как это делается.

– Баурус вернулся. Хорошая новость в том, что он прикончил почти всё ядро Мифического Рассвета, – заговорил будущий император.

– Но только Каморан уволок с собой через портал Амулет Королей, – дополнила я невесело.

Мартин приподнял брови:

– Шей, а насколько много вам известно? Это какие-то видения, которые бывают внезапно?

– Скажем, самое интересное я вижу во снах, – я не солгала, но однозначно не сообщила правду, и почувствовала, что мои щеки предательски розовеют. – С Манкаром придется разобраться, но он не выползет из своего Рая, как называет собственное измерение. Однако, орденцы думают, будто мы поглощены охотой на Амулет. Кстати, что там еще нужно для создания нового?

– Первичная материя творения, то есть, морфолиты появятся… – перечислял наследник. – Но впереди кое-что посложнее. Кровь аэдрического бога и благословение Акатоша. Жрец Акатоша у нас присутствует, однако с божественной кровью небольшие проблемы.

– Ну, не такая большая проблема. Забыла название места, где лежат доспехи Тайбера Септима. Там должна найтись его ДНК, – и я почти испуганно смолкла. Будущим император был ко мне добр, но не мог же он продолжать позволять себя в дураках. Мартин умен и внимателен, однажды чаша терпения переполнится.

Я не сумела выдержать на себе его ясный взгляд и пробормотала слабеющим тоном:

– Ваше величество, я не вправе разглашать то, что знаю, это слишком сильно и непредсказуемо изменит ветви событий.

– Вы общаетесь со мной, словно я уже император, а мне нужно еще дожить до коронации. Если захотите выговориться, вспомните, что я лишь священник и остаюсь им по роду долга. Это значит, никому я не смогу разгласить поверенную мне тайну.

Если бы он приказывал, угрожал или хоть как-то давил, это бы вызвало во мне силы протеста, достаточного, чтобы держать оборону сколько угодно времени. Но Мартин использовал самое мощное оружие – понимание и искренность. Я сдалась:

– Хорошо, я исповедаюсь. Но, прошу вас, не сейчас.

– Это решать только вам, – развел руками Мартин. – Место, о котором вы упомянули, могут обсуждать лишь посвященные Клинки. Это Санкр Тор. Некогда то был айлейдский город, спрятанный среди сени густого леса на холмах. Там находилась в рабстве Алессия, и, вероятнее всего, начала свое восстание. Любопытно, что Санкр Тор сыграл в судьбе Тайбера не самую лучшую роль. Город пал во время войны, и знаменитый полководец попросту его бросил. Но после обожествления нетронутые доспехи нового бога перенесли в руины города, в один из алессианских храмов. Вернее, то был не совсем алессианский храм. Его переделали из айлейдского, а потом бросили. Недавно город хотели восстановить, но столкнулись с неприятностью. Санкр Тор словно бы затаил на людей злобу. Сама земля вокруг этого места пустынна. Так выяснилось, что руины захватил Проклятый король. Вульфхарт. Вернее, не он сам, а его изуродованная, безумная, мятежная душа.

– Вульфхарт… знакомое имя. Это же король Скайрима. Причем тут айлейдский город? – заинтересованно спросила я.

– То, что я скажу, Шей, вы должны хранить при себе, ибо это еретическая теория и очень опасная. Говорят, Тайбер предал личного мага-чародея. Его и Вульфхарта он убил, а души заключил в уникальный камень душ, который требовался для подпитки энергией…

– Чудовищно.

– Да, этот камень душ был нужен для подпитки Нумидиума. Что-то вроде бога, но созданного руками людьми. Очень большая, разумная машина, – произнес Мартин.

– Но Тайбер – это Талос, воплощенный святой аэдра.

– Да, и именно поэтому данная теория является запрещенной и еретической. В общем, только она и объясняет, отчего обезумелый дух Вульфхарта, соединенный с душой бывшего придворного мага, выбрал Санкр Тор. Это роковой город. И там лежит в буквальном смысле частичка его убийцы, – Мартин набожно сотворил знак Талоса и сделался задумчив.

– Простите, ваше величество, но если эта еретическая теория полностью объясняет аномальное поведение Проклятого короля в Санкр Торе, значит, не такая она и еретическая?

– Только безумец говорит подобные вещи громко в цитадели Клинков, а вы казались мне разумной, – строго и тихо пробормотал Мартин. – Так или иначе, всю информацию об этом месте я разыщу.

«Вот как. Выходит, даже короли не имеют права на свободу слова. Лишь безумец…».

Баурус вернулся не один. С ним был аргонианин по имени Джилиус. Плотно сложенный, коренастый спутник Клинка хромал, много времени проводил в часовне, молясь за своего спасителя. Он был главным информатором, и от него удалось узнать, сколько, примерно, осталось агентов Мифического Рассвета, пара намеков на то, где они прячутся, а так же, благодаря ему, Баурус нашел Мистериум Ксаркса.

Я помнила имя Ксаркеса и смутно то, что он, вроде бы, являлся писарем Хермеуса Моры.

«И тут этот даэдрический принц…».

Раньше его книга не вызывала у меня интереса, но теперь сделалось любопытно. Каморан на основе знаний в Мистериуме соткал собственный мир. Выходит, в артефакте описываются законы сотворения материи. Что-то вроде практического пособия по квантовой механике для божественных архитекторов.

Мартин, доверяя мне, не стал скрывать от меня книгу. Он достал ее из кованого ларца у своего письменного стола.

– Баурус серьезно пострадал, просто неся Мистериум в руках. Лекари занимаются им, – говорил наследник. Он надел черные, покрытые рунами, перчатки и медленно водрузил невзрачную на вид, плотную книгу в непроницаемо-темной, бархатной обложке на стол.

– Откройте первую страницу? – сказала я осторожно.

Мартин внимательно посмотрел на меня и, подумав, покачал головой:

– Это слишком опасно. Даже то, что вы стоите к ней близко, влияет на вас.

Она влияла. Внутри меня поселилось лихорадочное нетерпение, желание как можно быстрее прочитать ее, потому что она ответит на все вопросы. Книга ассоциировалась с жирным, черным пауком, который лениво ест рассудок всякого, кто попытается ее читать. Мой ей явно нравился.

Я сделала шаг назад:

– Вы правы. Премерзкая вещица…

– Вам удалось проконтролировать ее воздействие без подготовки, – Мартин с усилием положил ее в сундук. – Это указывает на задатки мага иллюзиониста.

– Да, мне говорили, – я устало потерла ноющий лоб.

Тем не менее, она долго не отпускала меня. И еще тот факт, что Хермеус знает причину моего появлению здесь и выход. Я не могла избавиться от идеи просто полистать Мистериум. У меня не без оснований было предположение, что я пойму язык, на котором она написана. Пойму его лучше всех.

Так как на время болезни меня поселили в комнате Мартина, а сам величество круглосуточно был в библиотеке, кованый ларец остался в зоне моей досягаемости. По причине слабости я почти не выходила из спальни. Одна часть меня отговаривала прикасаться к сундуку, а вторая планировала, как открыть его без последствий и чтобы «не спалили».

Обычно авантюрная-Я редко побеждает благоразумие.

Я осторожно рассмотрела черные перчатки. На каждом пальце даэдрическими сигилами обозначена фраза заклятья. Язык напоминал данмерский, что неудивительно, ибо он вышел из даэдрического алфавита, правда, растеряв все опасные свойства.

Открыв сундук, я не испытала ни жажды, ни страсти, а только спокойную сосредоточенность. Затем я медленно открыла первую страницу, спрятавшись за столом.

«Открытая книга не значит открытый разум. Читай, но если рассудок скован, он слаб, и Мистериум пожрет его.

Писано Ксаркесом покорным слугой великого даэдрического лорда Непознанного».

С шелестом перелистнулось это мудрое предостережение. И первое, что я увидела – большая, красная цифра «1».

«1 – есть точка материальная. В то время, как 0 – точка нематериальная. Сколько ни складывай нулей, единицу не получишь. Так велик разрыв между материальным и нематериальным пространством. О сем речь в главе. Мастер должен строить тонкий мост между 1 и 0, дабы прийти в состояние Творения…».

Похоже на учебник по аналитической геометрии вперемешку с физикой, магией и философией. Но это я сейчас так запросто излагаю. На деле же книга говорила со мной вполне живым, стариковским, спокойным голосом учителя математики. На деле она была восхитительно проста и в то же время сложна, щекотала душу запахом истины – совсем близко, поди и возьми.

«Живущему да будет известно, что мысли есть тяжелые, горячие, легкие и холодные. Выбирая инструмент среди них, бери легкую и холодную…».

– Нет, без долгой практики и тренировки ничего не выйдет. Один плюс – тут описано действие почти всех кодов, – бормотала я. – Чем сложнее код, тем дальше оно находится к концу книги. Однако, не похоже, что она, вообще, заканчивается…

И я решила быстренько карандашиком перечертить список кодов, которые могут мне пригодиться. Сложнее всего пользоваться телепортацией, потому что по словам книги нужно знать точные координаты точки пространства, если не хочешь выпасть из этого измерения.

Пришлось вооружиться линейкой и карандашом. Кодов оказалось куда больше, чем в игре, и сам принцип их действия отличался. Правда, чтобы войти в состояние способности пользоваться этими командами, нужно построить треклятый мост. У меня это случайно, интуитивно вышло, когда я поймала передоз лунным сахаром. Больше так делать явно не следовало.

– Во имя всех богов, Шей!

Услышав голос Мартина, я вскочила, чувствуя себя пятилетней девочкой, которую застали за копанием на книжных полках взрослых. Не зная, как оправдаться, я некоторое время молчала.

– Положите книгу на место, – успокаивающим тоном сказал Мартин, глядя на меня в страшной тревоге. Он будто что-то искал в моем лице. Я осторожно положила плотный фолиант обратно в сундук и прикрыла крышкой.

– Простите, пришлось воспользоваться перчатками, но я… полагаю, они не были мне очень нужны, – пробормотала я.

– Как вы себя чувствуете?

– Страшно напуганной, – смущенно призналась я.

Наследник сначала смотрел на меня с беспокойством, а затем с удивлением.

– Вы переписывали что-то? Это невозможно. Книга защищена от перезаписи.

– Там немного иначе сказано. Написано, если мертвецы будут забирать слова из этого учения, слова станут мертвые. То есть, если люди со смертным, суетным рассудком попытаются что-то скопировать, нифига у них не получится, кроме бессмысленных каракулей. Это не магия. Просто истина сама себя защищает, все дела…

– Как у вас получилось? У Мистериума Ксаркса необычайно мощная энергетика, – недоумевал Мартин. – А вы обращаетесь с ней, словно это учебник.

– А она и есть учебник.

Я, впрочем, понимала, что никакой великой заслуги моей избранности в происходящем нет. Просто я жила в мире, где магия должна строго объясняться законами природы. У нас циничный, критикующий рассудок, не желающий просто так верить во что бы то ни было. В этом плане умы здешних жителей к магии невероятно восприимчивы. Меня защищало знание физики от седьмого по выпускной класс, геометрия и никогда не отпускающее понимание того, что я всё-таки в игре. Любой сошел бы за избранного на моем месте.

– Можно я хотя бы это себе оставлю? – спросила я осторожно, указывая на исписанные мной листы пергамента. Мартин покосился на них с опаской.

– Вам придется завернуть их в зачарованную ткань, – сказал он, смягчаясь и успокаиваясь.

В Мистериуме я поняла лишь малую часть, далеко не всё, но кое-что уже могло сыграть добрую службу. Надо бы уговорить Мартина не уничтожать Мистериум. Книга не виновата, что все от нее сходят с ума. Это заслуга людей, а не знания.

Всё зависит от того, как изначально настроен наш рассудок. Если бы я родилась в Нирне с его законами, то Мистериум бы свел меня с ума. Я отличаюсь только пониманием того, кто я и где нахожусь. В сущности, в нашем мире всё точно так же. Люди, до которых доходит, кто они и где находятся – либо святые чудотворцы, либо безумцы. А у них просто мозги на место встали.

Тем временем, я не имела понятия, как поживает Элион и по-прежнему не чувствовала от него никаких сигналов.

Лишь к ночи, когда я заставила себя уснуть, смогла удостовериться, что он жив.

Элион спал. Я ощущала тяжелое, медленное биение сердца, дыхание. Чувствовался запах чистого белья, по окну стучал мелкий дождик. Альтмеру снились кошмары. Грудная клетка замирала, силясь выдохнуть, затем права рука сжималась в кулак, точно хватая меч.

Эльф резко открыл глаза и сел на постели. Раздраженным жестом нашарил на тумбочке курительную смесь, зажег свечу и стал делать самокрутку. Он приоткрыл окно спальни, впуская холодный воздух.

На полпути к Чейденхоллу, уже миновал по мосту Имперский Город и остановился в таверне. Путь теперь шел в гору, мимо равнин и редких лесов. Немного покурив, он взял со стула верхнюю одежду, привел себя в порядок и вышел на улицу. Весь остаток ночи он тренировался. Правда, я видела, что он стал очень слаб, похудел и держался на силе воли. Ее, конечно, много, но далеко ли на ней уедешь?

Когда в последний раз видела его улыбающимся, он разговаривал с Лашансом. И мне не очень нравилась эта улыбка. При мысли о том, что впереди еще, как минимум, два раза закрыть Врата, хотелось выть.

В фехтовании Элион довольно быстро делал успехи, чередуя свое умение с магией. Он привлек к себе внимание не спящего персонала таверны, но, кажется, игнорировал этот факт.

Он так и не уснул. Закончив тренировку к рассвету, облился холодной водой в круглом чане у себя в комнате, а затем оседлал свою лошадь. Он и впрямь катался на пегой, что принадлежала покойному Маборелю. Смирная, терпеливая, храбрая и выносливая Луция быстрой рысью понесла эльфа вверх по широкому торговому тракту, соединяющего Имперский Город и Чейденхол.

Да, он был жив, не ранен и в порядке, но мне не нравилась жесткость в характере, просыпающаяся у него всё сильнее день ото дня.

Элион достиг Чейденхолла, спустя сутки. Красивый город напоминает северную Италию. Широкие, мощеные улицы, раскидистые, невысокие деревья. Облик центра этого графства украшается грядой гор, словно присматривающих за ним. Если ехать к центральной площади по дороге, в определенный момент она пойдет вниз, и с высоты холма можно видеть шпиль часовой башни далеко впереди, остроконечный силуэт Чейденхолла, а прямо над ними сине-голубой, нежный контур гор, расчерчивающих территорию Киродиила и Морровинда. Здесь много данмеров, и в самой архитектуре города сквозит дух их родины. В моде широкие шарфы, пончо, длинные брюки, обувь на двойном каблуке и треугольные шляпы. Девушки украшали их цветами и медными колокольчиками. На центральной площади разбит рынок. Кого там только не увидишь – гуары, белые, большие крысы с севера Скайрима, один несчастный, дрожащий в горном климате от холода, нетч.

День был шумный, солнечный, и народу вышло на улицу много. После ночного дождя Чейденхол сверкал сырым мхом на крышах, камнем мостовой, на окнах блестели бриллиантовые россыпи. Временами ветер был даже почти теплый.

Не снимая капюшона своей дорожной мантии, едва положив в таверне вещи, Элион взял с кинжалы, меч и посох. Двуручный он брал с собой редко – очень выделяется, привлечет внимание стражников. Это был обычный серебряный клинок с чарами пламени. Спрятав оружие, он вооружился посох и, не торопясь, стал добираться до заброшенного дома. Его местонахождение он узнал у выпивохи таверны еще вечером. Недовольная данмерка – хозяйка заведения – услышав разговоры, прогнала не в меру откровенного соседа Элиона со двора, чтобы не болтал всякую чепуху.

– Не ходите в тот район, сэра, – с сильным акцентом сказала она, продолжая готовить напитки за стойкой. – Не слушайте его. Нет там ничего интересного, одни бедняки, да воры живут.

Элион, конечно, кивнул, и заверил эльфийку, что он лишь паломник.

Теперь он перешел один из изогнутых, типично чейденхольских мостов, сложенных из крепких бревен, склонил голову, проходя под низко опущенной ивой, и оказался на пыльной, невзрачной улочке с дощатыми, унылыми домами. Они лепились друг к другу, теснились и кривились, как выпившие кумы, поддерживая один другого. Среди них на отшибе, прямо у стены стоял невысокий, нежилой, двухэтажный домишко. Длинная трава не топтана – значит, никого тут не было довольно давно. Стекол в доме тоже нет, а дверь заперта.

Последний факт Элион выяснил, когда, сделавшись невидимым, шмыгнул ко входу. Он без труда взломал замок. Пол под ногами каменный и, судя по лестнице на второй этаж, когда-то это был довольно зажиточный домишко.

Следуя инструкции, он вошел в подвал. В полной тьме, пыли и холоде загорелась магическая свеча на кончиках пальца эльфа. Звуки города тут умирали, как в могиле. Он ощущал откуда-то тошнотворное веяние очень нехорошей, мощной магии. Заметив дыру в кирпичной кладке стены, заглянул в нее и увидел сильно стоптанный земляной лаз. Прямо под городом была прорыта узкая, но высокая даже для роста альтмера пещера. В глубине коридора виднелся красноватый отблеск. На полу горела свеча из воска, что используют некроманты. Она озаряла больным, неприятным светом каменную дверь, высеченную на вид сотни лет назад. Не без труда угадывался контур человеческого черепа в центре, силуэт ладони с пятью пальцами. Мох, трещины и пятна не позволяли прочесть надписи.

То была не вполне дверь, а большая, арочная стела, какие ставят на могилы усопшим.

Элион постучал. Никакой реакции не последовало. Вспомнив слова, Люсьена, он громко сказал:

– Прямо сейчас я собираюсь швырять в дверь огненные шары. Судя по чарам, она не пострадает, но головная боль вам обеспечена. Не говоря о том, сколько пыли будет в коридоре.

Спустя пару секунд раздалось шарканье, и странный, словно неживой, голос изрек:

– Каков цвет ночи?

– Кроваво-красный, брат мой, – процедил Элион.

– Добро пожаловать домой…

Дверь стала медленно открываться, царапая пол. Он успел увидеть перед собой блестящие, красные глаза аргонианки, а затем на его рассудок опустилась тьма.

Разговор состоялся недлинный. Элиона ввели в небольшую, темную комнатку, обставленную по старинным обычаям Строс М`Кая. Низенький, широкий диван с цветными подушками, украшенными бахромой. Гигантские деревянные, разноцветные маски на стенах, внушительное количество ковров, расписной, мозаичный потолок. Но всё это в довольно мрачным черно-синих тонах. В низком кресле с большой подушкой и спинкой сидел высокий, тонкий человек, одетый, как аристократ по последней киродиильской моде – сапоги до колен, узкие брюки с заклепками, широкий пояс, накрахмаленная рубашка и шпага. У молодого человека было странное лицо. Само по себе скуластое и словно бы лисье. Белые, длинные волосы имели розоватый оттенок. Темно-карие глаза оказались густо-винного оттенка. У него была кожа альбиноса.

– Герой Кватча, трижды вошедший в Обливион, – мягко сказал он. – Воистину, прекрасное пополнение в нашей семье. Вы держитесь очень враждебно, Элион. Не стоит. Меня зовут Винсент Вальтиери, я – информатор этого убежища, наставник новичков и самую малость палач, причем, последний факт совершенно не должен вас беспокоить.

Улыбка у него была волшебная, завораживающая. Элион с каменным лицом качнул головой:

– Тогда я буду откровенен. Меня не волнует, сколько вы обо мне знаете. Господин Лашанс сказал, мои навыки и желания тут станут поощряться. Поэтому я здесь.

– Осознаете ли вы, что отнимаете у людей жизни? Вы отнимаете у них шанс на перемену своей жизни к лучшему.

– Осознаю. Я не наивен. Человек рождается с определенными предустановками личности, которые затем воспитываются в семье и обществе. После чего они укореняются. Люди меняются только в заранее заложенную в них сторону.

– То есть, вы бы не убивали детей?

– Нет.

– Вы сострадательны?

– К животным, рабам, бродягам, детям, безумцам. Всем тем, у кого жизнь страшнее смерти. Их не требуется убивать.

– Вам нравится возмездие?

– Да.

Винсент улыбнулся ностальгически:

– Ведь это как любовь, верно? Ты любишь кого-то и стремишься его добиться, потому что твое чувство наполнено смыслом. То же самое с ненавистью. Сейчас редко встретишь вдумчивых поэтов среди ассасинов, Элион. Мы с вами буквально вымирающий вид.

Он ожидал допроса другого рода. Винсент разговаривал с ним, угощал крепким чаем, рассказывал про это убежище. Наконец, эльф несколько нетерпеливо заметил:

– Ваша задача проверить меня. Когда приступите?

Винсент снова улыбнулся, и его глаза лукаво смеялись:

– Когда к нам попадает новичок, всё, что нужно, о нём известно. Люсьен оповещает Братство о вероятном пополнении, мне даются координаты, и отныне я занят лишь поиском информации. Мы с вами, Элион, между прочим, сегодня вместе прибыли в Чейденхол. Начиная с вашего визита в Имперский город, я тенью следовал рядом неотступно. Вы, если судить по регистрационным документам, сын знатного рода с Саммерсет. Вашего отца звали Растиери. Он отличился дружбой с именитым ученым-алхимиком Синдерионом. Ваш брат Риндси, кажется, особенно был дорог ему. Но связи оборвались в весьма раннем для вас возрасте. Не известно, кто занимался воспитанием, но оно оказалось криминального характера. Вы поселились в заброшенном форте Киродиила, длительное время практиковали некромагию в компании с отребьем магического сообщества. Были объявлены в розыск после инцидента, когда город наводнили зомби с близлежащего кладбища. Поговаривали о возвращении Короля Червей. Вас едва не поймали, но вы ловко уходили из рук стражи. Питаете ненависть к людям и к имперской власти – особенно. Есть только одна загвоздка… Вы пытались спасти Императора. С чего бы? Вам это незачем. И я подумал, что, знай я об открытии врат Обливиона, сам бы попытался уберечь старика. Дагон на наши головы никому не нужен, в конце концов. Выходит, вы откуда-то знали про врата? И вы, судя по всему, единственный имеющий иммунитет к атмосфере пустошей Обливиона. Как так вышло? Мой человек допрашивал кое-кого из вашего форта. Аргонианин рассказал про девицу, с которой вы покинули своё убежище. В ней всё дело?

– Да, она провидица, но сидит на скууме. Иногда пишет мне предсказания, – сказал Элион, не выдавая изумления мастерством Винсента, которое воспринял с тревогой.

– Вы умелый лжец, но я чувствую, что история сложнее, чем кажется.

Эльф изобразил загадочную улыбку:

– Это очень личное.

– Если вы влюблены, это ваше слабое место, молодой человек.

– Как сказать, однажды я пытался ее убить.

– О, значит, у вас всё серьезно, – рассмеялся он.

– То, что вы описали, невозможно узнать за несколько дней, – заметил Элион. – У вас чересчур много сведений. Даже не отдыхая, верхом на лошади, нереально собрать столько информации в разных городах. Мой форт находится в полусутках езды от столицы и очень далеко от Чейденхолла, а вы и за мной успели следить последние три дня. В то время, как с Люсьеном я встречался около пяти дней назад.

– Вы сметливый юноша, – улыбка Винсента сделалась особенно широкой. Даже почти неестественно, прямо, как у чеширского кота. Это не обезобразило его, прибавило пугающего, хищного обаяния.

Элион даже напрягся, подаваясь назад:

– Вы…

– Вампир, да. Разумный, контролирующий свою жажду, трехсотлетний вампир, – смеясь, сообщил Винсент. – Не пугайтесь, я не ем членов своего братства. Теперь вам ясно, что я развиваю невероятную скорость. Уже очень давно не пользуюсь лошадьми. Они меня, к тому же, боятся. Мне не нужна пища, я не отвлекаюсь на усталость, мой организм стабилен и не изменчив. Меньше, чем за неделю я выведал про вас всё необходимое. А теперь пора знакомиться с братьями. Вы не обязательно будете общаться, но просто должны понимать, что каждый из присутствующих – самородок, уникальная, талантливая личность.

Он оказался прав.

Антуанетта Мари была хрупкой бретонкой с мышиным, светлым хвостиком и простодушным взглядом серых глаз. Элион увидел ее, играющей в какую-то настольную игру со стражем-скелетом. Судя по его голосу, он вопрошал зловещее «Како-ов цве-ет но-очи?» У нее был детский, веселый смех. Антуанетте больше всего нравилось убивать мужчин, она является непревзойденным мастером владения кинжалом. Настоящий солнечный луч этого места. Она порой отнимет жизни нищих, иногда даже детей, но с особенной охотой берется за стражников и служителей закона.

Гогрон гро-Болмог был двухметровым, неказистым на вид увальнем-орком. Встретил его Элион в тренировочном зале. Двигался этот исполин ловко, как кошка. Он был психопатом, что неприкрыто читалось в мутных, ничего не выражающих, зеленых, лягушачьих глазах. Он не понравился ни мне ни даже Элиону. Гогрон был знаменит тем, что брался за самые кощунственные, грязные и отвратительные убийства. Чем больше человек нужно свести в могилу, тем лучше. Иногда у него бывали припадки хохота при воспоминании о свои похождениях.