Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

Даже ворчливый М`Радж-Дар в изумрудной роба мага-алхимика куда более приятный тип. Не смотря на то, что он встретил приветствие новичка Братства смачной отрыжкой, каджит казался искренним и живым. Радж видел в окружающих людях семью и всячески отвергал нововведения. Он и впрямь являлся мастером алхимии. По натуре он резковат, но всегда стремится помогать братьям и сестрам по убежищу. Он прекрасный отравитель, некогда промышлял мошенничеством. Относится к убийствам, как к работе. Больше всего по жизни его интересуют яды.

Тейнава – брат Очивы, главы убежища. Это меланхоличный, почти добродушный ящер, подавляющую часть свободного времени проводящий в библиотеке. Истинный ассасин. Он был рожден под звездой, создавшей его убийцей. В этом плане Тейнава больше солдат, нежели тот, кто желает получить удовольствие, как Гогрон. Он держится особняком, словно бы ни к кому не имея собственного мнения. Но фанатично относится к своей семье, догматам Братства и его иерархии.

Телиндрил в это время в убежище не было, и Элион познакомился с крохотной, очень подвижной босмеркой позже. У нее оказался тонкий голос, неожиданно крупное лицо с небольших, совиным носом. Эльфийка помогала Очиве, держась с ней наравне. Изготавливала луки и арбалеты, потрясающе стреляла. Она, как и Элион, искала в убийствах отдохновение, и сошлась с ним в том, что истинным ее мотивом является месть. Телиндрил и Антуанетта всегда немного подшучивают друг над другом и спорят. Удивительно, но эта лесная эльфийка нашла подход к Гогрону, и единственная поддерживала его кровожадные высказывания. Шемер (большая, ручная крыса, питомец Братства) любил ее сильнее прочих. Быть может, от того, что Телиндрил лесная эльфийка или потому, что она чаще других приносила упитанному крысу вкусности. Ее, наверное, из всех можно назвать самой душевной.

Они держались семьей, помогали друг другу, подсказывали в заданиях. И потому странная здесь была атмосфера. Местами она внушала отвращение, потому что их отношение к смерти ошеломляло. Местами она восхищала, потому что редко увидишь такое количество выдающихся воинов и личностей вместе.

Очива была всем, как наставница и жрица, но по большей части она просто следила за выполнением Догматов и являлась координатором контрактов, иногда и тренером. Словом, деловитая, мудрая аргонианка воплощала в себе ядро Чейденхольского убежища.

Люди в этом месте творили ослепительно много зла и в то же время спасали, несли справедливое возмездие, помогали. Гогрон по большей части нёс чистое разрушение без смысла. Антуанетта и Телиндрил никогда не отнимали жизнь просто так, даже не смотря на жестокое чувство юмора первой. Радж и Тейнава убивали ради золота или из идейных соображений. Я не смогла относиться к этому месту однозначно. И поняла только, что очень не хотела бы когда-либо туда попасть. Как бы ни были интересны все эти люди, но я стала бы овцой среди волков. Для меня мысль о том, чтобы убить человека, почти непостижима.

В следующий раз я увидела Неара, когда явилась в свою келью после тренировки. В тот вечер я сильно повредила правую руку, и мое лицо можно было вешать на плакат “их разыскивает полиция”. Курительная смесь закончилась, а альтернативу кофеину в этом мире так и не изобрели. Я пребывала в угрожающе боевой готовности перерыть библиотеку в ее поисках.

Неар даже для темного эльфа был довольно высок, а на толстых каблуках боевых сапог черной полузнакомой униформы сделался выше меня почти на голову. Он переменился внешне. Распустил и накрахмалил длинные, темные волосы, аккуратно подстриг бородку, носил белые перчатки. Он прошелся по моей комнате. Увидев меня, сдвинул брови к переносице:

– Леди, в мое отсутствие вы пытались сбежать на тот свет? И без прощальной записки? Серьезно, что случилось?

– Что бы ни случилось, это уже закончилось, – уклончиво ответила я. – Ты явился задать вопросы. Я слушаю.

Вообще-то, я, конечно, лукавила. Я глупо обиделась на него за то, что он так долго не появлялся, и сама себя этим раздражала.

– Сначала ты.

Он упрямился, как Макс. Мне никогда не удавалось его переспорить. И никогда не удавалось что либо от него укрыть. Все мои попытки притворства рано или поздно вскрывались. После чего он закатывал глаза, вздыхал и тоном уставшего ангела-хранителя требовал объяснить, что случилось. Неар в подобные минуты страшно, до боли напоминал Макса. Я заставила себя перевести эмоции в злость. Лишь бы не разреветься, лишь бы не сдаться на эти уговоры.

– То есть, Хермеус Мора имеет отношение к твоему появлению здесь, – подытожил он, когда я торопливо и кратко поведала о своих злоключениях. – Это неплохо.

– С чего бы?

– С того, что старый Херма не убийца. Он – та самая горечь, которая появляется, когда съешь сладкую истину. Сложно объяснить… Я общался с культистами его ордена. Очень похоже на высшую академию где-нибудь в Вивеке, – сообщил Неар. – А теперь, мне, наверное, следует открыть тебе, почему я так вырядился.

– Очень похоже на одеяние альтмеров.

– Оно и есть. Я одет, как боевой-маг острова Саммерсет. Агент специального подразделения защиты титулованных особ. Приставлен к высокочтимому канцлеру Окато.

И тогда до меня дошло, кого собирается убить Нереварин.

– Но… он же помогал тебе в миссиях Морровинда. Уриэль считал его своей правой рукой.

– Это не так. Мудрый старик император держал врага ближе, чем всех друзей, – сказал Неар медленно. – Мне удалось подделать все документы и предупредить письмом кое-кого на Саммерсете, чтобы как-то укорениться в своей новой должности, но к самому Окато меня пока не пускают, я прохожу стажировку. Благодаря твоим сведениям, получилось найти нечто интересное. Эти записи канцлер спрятал от Клинков во время обыска. Мне удалось создать копии. Уриэль расписал в своих дневниках всю шахматную партию игры с этим выдающимся шпионом. Захватывающее чтиво. Теперь мне понятны планы Окато. Сначала он и правда работал на подпольную, диктаторскую группировку. Начиная со второй эры, Талмор несколько сдал позиции, но сейчас понемногу растет. Пока он даже не заявляет о себе, но опасен. И третье его пришествие не за горами, а Окато призван расколоть Империю на части. Сейчас, похоже, канцлер одурел от власти, пытается действовать в собственных интересах. Это мне на руку. Несколько тайных агентов с Саммерсет призваны наблюдать за ним. Я в их числе, но мне пока нельзя высовываться. У меня один вопрос. Во время коронации Мартина и зажжения драконьих огней в Храме Единого канцлер и весь Совет обязан присутствовать вместе с верховными жрецами. Где он будет находиться?

– Его… не было. Никого не было, кроме некоторых жрецов. Всё происходило в суматохе, потому что Дагон открыл большие врата прямо у столицы.

– А с какой это стати ему открывать большие врата именно там и именно в это время, если срок коронации императора всегда хранится в тайне? И что позволило ему открыть большие врата?

– С-сигильские камни… Дагон всегда был на шаг впереди, даже когда Каморан бежал в Рай.

– А вишенкой на торте является тот факт, что Клинки по приказу самого Уриэля отчитываются перед Окато о действиях в отношении Мартина. Император хотел изменить приказ, но не успел, – промолвил он.

– Но он не в курсе наших планов. Знаю только я, Элион, Мартин и грандмастер. Никто никуда гонцов не посылал, никто из Клинков не знает, что происходит, – сказала я.

– Окато никак не связан с Дагоном, но убить Мартина ему нужно.

– Он не стал бы помогать открыть большие врата…

– Зато эвакуироваться успел вместе со всем Советом и большей частью города. Весьма предусмотрительно.

И я поняла, что он опять сейчас исчезнет, а я не смогла заставить себя поговорить с ним. Хуже того, я прекрасно понимала, что Неар не только не узнает меня, но и относится, как к… младшему существу соседнего разумного вида. Словно я дельфин, например. И когда мы говорили о моих проблемах, Неар слушал внимательно, вставлял дельные замечания, но было прекрасно видно, что он думает: «Все твои проблемы, в сущности, ерунда. Правда, они пересекаются с моими, поэтому это интересно».

– Тебе ведь снятся сны про мой мир, – собравшись с духом, начала я. – Какого рода эти сны?

Неар немного переменился в лице. Он опустил голову, зачем-то поправил под горлом высокий ворот мантии, и мне не понравился этот жест. Ненавижу тянуть серьезные разговоры. Вообще, у меня позиция труса. Я просто, как на духу, выкладываю, что собиралась, требую ясного ответа и ухожу себе спокойно. Вешаться, рыдать или скакать от счастья – главное, в одиночестве, чтобы никто не видел.

– Мне просто нужно знать, помнишь ли ты меня, и всё, – спокойно сказала я. – Если да, то как хорошо. Если нет, то стоит ли напоминать.

«И быстрее, пожалуйста, а то у меня сейчас будет сердечный приступ».

Я стала скручивать в руках самокрутку. Неар улыбнулся, увидев это. Очень откровенный взгляд – он словно проник в мою душу и всё-всё прочитал. Я плохо чувствовала свои дрожащие пальцы.

– Послушай, я кое-что помню и, вероятно, теперь понимаю, какую роль ты играла в снах, но это не всё, что тебе следует знать. Я помню и прошлое воплощение, например, причем, куда ярче. И если ты меня спросишь, что реально, то я отвечу – жизни в этом мире.

– Достаточно, – спокойно выговорила я. – Не продолжай, пожалуйста. Я всё понимаю. Очень может быть, что тебе по какой-то причине просто передались воспоминания Макса, и ты совсем не он.

– Может быть, – мягко согласился он, и солгал, я чувствовала.

– Но главный мой вопрос заключался в том, что ты помнишь. То есть, возможно, ты понимаешь механизм моего попадания сюда.

Я прекрасно знала, что это чепуха, но Неар подхватил эстафету.

– Я мало помню, – признался он. – И не могу ничего сказать на сей счет.

Я спокойно его отпустила и, оставшись в комнате, чтобы перестать чувствовать себя идиоткой, вышла в коридор, продолжая курить.

Это было ознобом на плечах, чем-то содрогающимся внутри, холодом и ощущением полости в грудной клетке в сочетании с быстрым пульсом. Заледеневшие пальцы продолжали дрожать. Мне хотелось выкурить прямо сейчас вторую самокрутку и ввести в консоль код выхода из игры. Я стояла в коридоре и боролась с этим желанием, но по инерции. А потом не выдержала.

«Идите к чёрту со своими проблемами. Обливион, две луны, прочая чепуха… хватит, меня это не касается. Я не герой. Я обычный человек, рисую всякую фигню, живу в обычном городе, обожаю читать и вёдрами пью кофе. Этот мир прекрасен, но он почти ничего для меня не значит, если… А, да гори оно всё».

Замок в мою комнату заклинило.

Я выругалась, подергала за ручку, и услышала легкий шаг одного из Клинков. Вейс новичок. Он, в отличие от других, не смеется надо мной на тренировках. Младше меня, но выше подлец на полголовы. Запыхавшись, он явно торопился меня увидеть.

– Как хорошо, что вы не спите, – тут он разглядел заплаканные глаза и нос цвета сливы. – Ой… что случилось, миледи?

Да, это милое обращеньице к себе я порой получала по причине того, что являюсь советницей наследного принца. Всегда немного раздражало это «миледи». Немедленно представлялась расфуфыренная дама из романов Дюма. Обязательно с вуалеткой на личике с тонкими чертами. А ещё мерзкое «что случилось». Я буквально убить беднягу была способна.

– Я в норме, – механически отбарабанила и увидела в его руках свиток: – Это мне?

– Да, – сказал он. – Только что прибыла птица на соколиную почту.

– Чёрт, оно от Элиона. Значит жив. Впрочем, его непросто убить… – я взяла свиток и поблагодарила. Видя, что парень почтительно мнется и не уходит, я добавила:

– Я девушка. Девушки ревут из-за всякой ерунды. Это особенность физиологии. Если пол суток прожила, не поревев, буквально время коту под хвост. Не обращай внимания.

Главное сказать сварливо-шуточным тоном, всегда срабатывает.

Я знала, что Элион получил свое первое задание в Имперском Городе – убить капитана корабля пиратов на его же собственном судне. Знала о квестах Темного Братства почти всё – уж больно они мне интересными показались в свое время. Я рассказала ему в письме, как лучше всего попасть на корабль и ликвидировать капитана. Обычно эльф не отвечал. Иногда ночью, когда я могла слышать его, он что-то говорил мне. Но в тот раз он прислал письмо из Вейе.

«Спасибо.

Ты знаешь, за что.

Впереди еще одни Врата, запасайся куревом. Я хорошо подготовился, тебе не придется больше умирать. Нам обоим».

Всё это – острым, мелким почерком с довольно крупными заглавными буквами.

Это значило многое для него. Например, спасибо за то, что не стала читать мораль. Спасибо за четкую инструкцию без лирики. Спасибо за то, что спасла жизнь, без требований и навязчивых вопросов. Для этого эгоиста и мизантропа потратиться на письмо – знак почти расположения.

«Пусть мир выдуман. Но он полон тех, кто искренне верит в его реальность. Пусть эта вера ничтожна, но для них она – всё. И кто я такая, чтобы просто нажимать на выход? Кем я тогда стану в своих глазах?»

Даже Элион боролся, а я ведь считала его негодяем.

Весь день перед очередным походом в ад я медитировала. Иногда рыдала, а потом опять приходила в себя. Кстати, открыла практическую сторону необходимости подобных занятий. В обыденной жизни медитацией баловаться лениво. Но если твоему рассудку угрожает опасность, хочешь не хочешь, а признаешь, что работа над собой жизненно необходима.

Специальный гонец из Клинков ездил в Бруму для того, чтобы достать мне ингредиенты курительной смеси. Я выкурила одну самокрутку, но всё равно уснула не сразу.

“Приход” начинался с жара, сильно колотящегося сердца, я ощущала запах серы, раскаленный воздух обжигал ноздри и проникал в легкие, вызывая кашель.

Элион попадал во Врата по ночам, чтобы я видела и следила за ним во снах, это было решено нами негласно.

Хвала Всевышнему, я могла по большей части не чувствовать происходящего, держать разум в равновесии и наблюдать за своим протагонистом более отстраненно.

Невидимый альтмер пристрелил кланфира и прислушался. Он научился уже не обращать внимания на стоны и вопли душ. Искал среди остропиких башен Обливиона нужную. Та, что с сигильским камнем, издает еле слышное, низкое гудение.

Элион неплохо подготовился, но и в аду на эльфа шла настоящая охота. Какое-то время, наметив сигильскую башню за закрытыми воротами, он размышлял, как к ней попасть. Можно открыть их, а можно перелезть. В прошлые разы он всегда действовал первым алгоритмом – это оборачивалось потраченным временем и нервами.

Альтмер подкрался к гигантским, шипастым двустворчатым воротам. Их охраняли демоны-дреморы в темных мантиях. Они бесстрастно наблюдали за душами. Пространство на земле было усеяно минами, которые срабатывали, только если кто-то из мира живых проходил хотя бы просто мимо. Я предупреждала о них и об огнеметных башенках Элиона, так что ближе безопасного уровня он к воротам не пошел.

Примерившись, он раскрутил в руке зачарованную веревку с крюком, и она зацепилась за край ворот. Требовалось теперь правильно по ней взобраться, не вызвав на себя огонь башен.

Элион быстро преодолел первую часть пути и уже почти сел на ворота верхом, как неожиданно понял, что на него снизу вверх смотрит всевидящий ксивилаи. Эльф резко приземлился на демона в прыжке, а такого нахальства от него никто не ожидал. Скорее, логично предположить, что альтмер воспользуется посохом высылки у себя за спиной.

– Именем лорда твоего Мехрунеса Дагона, заклинаю сына мертвых земель ранга ксивилаи, повиноваться заключающему тебя в священную печать… – шептал Элион, вглядываясь в глаза демона.

Я знаю, как долго он тренировался. Знаю, что ночами не спал и штудировал заклинания священников для контроля высших существ. Элион прекрасный некромаг и колдун. Но даже он никогда не вызывал ксивилаи. И уж тем более не пытался его контролировать.

– …ибо воля моя – суть воля твоя. Кровь моя – суть кровь твоя, – он шептал яростно, прижимаясь лбом ко лбу демона. Я знала доподлинно, что он чувствует в те секунды. Его жилы скрутило от боли, страх проник в нервную систему. Но глаза Элиона горели жутким огнем. В конце концов, побежденный ксивилаи опустил взор.

Выбирать приказы следовало максимально осторожно, демон не упустит ни единой возможности сбежать.

– Защищай меня. Не позволяй себе умереть. Действуй тихо. Испытывай ко мне… преданность, – отчеканил Элион. Услышав последнее, он заскрежетал зубами от досады. Для ксивилаи в отношении самих себя не было рамок выполнения приказов. Но мало кому в голову это приходит, ибо вызывающий мыслит лишь о себе. Испытывая к Элиону преданность, демон автоматически лишается возможности хотеть его предать.

– Назови свое имя, – потребовал альтмер, понимая, что времени мало. Вот-вот на странное поведение ксивилаи обратит внимание один из дремор. Они ниже рангом и не видят Элиона, зато понимают, что старший по званию с кем-то беседует.

– Анаксес, – прорычал демон.

– Спокойно иди в сторону сигильской башни, делая вид, что меня не замечаешь.

Ксивилаи поднялся и пошел вперед.

– Если мой господин позволит, – сумрачно прошипел под нос он, – я скажу.

– Говори, – шепнул Элион.

– Башня сия зовется оплотом Муки. Она лишь ведет к шпилю Плоти, который необходим вам. Там вас ожидают.

– Конкретнее.

– Вас опустят в реку Исхода, куда опускают полностью уничтоженные души. Это выход в Безвременье, откуда никто и никогда не возвращается. Окончательная смерть. Река Исхода течет сквозь все планы Обливиона.

Иными словами, даже если я попробую воспользоваться кодом resurrect для Элиона, он не сработает, потому что его души более не существует, и воскресать нечему.

– И как мне это обойти?

– Через сеть пещер Замученных. После я могу отвлечь на себя Жнеца, и вы проскользнете следом к сигильскому камню. Шанс лишь один, господин. Но требуется, чтобы вы шли строго за мной, не отставая, ни с кем не встречаясь глазами, не испытывая сильного страха. Эмоции имеют запах.

Так и вышло, что большую часть пути Элион просто шел за демоном, которому запретил лгать, но это в каком-то смысле не умаляло тяжести испытания.

Не оборачиваясь, пройти мимо криков о помощи, стонов, воплей. Не смотреть, как некоторые души, обретя способность соображать на короткое время, пытаются мешать демонам мучить других. Щеки альтмера пылали от ярости, пока он шел за провожатым шаг в шаг. Души танцевали на горящих углях, и в этом не было смысла. Дреморы дрались между собой, глумились над своими пленными. Дагон им не приказывал, просто его подданные так утоляли скуку, жажду разрушения и разврата. Не все демоны были одинаковы. Некоторые в черных робах смотрели на других с презрением. Ксивилаи так же не опускались до подобных игрищ, игнорируя их. Они проводили время в неподвижном состоянии, обратив горящие взоры внутрь собственных пылающих сердец, и мысли их были непостижимы.

Элиону пришлось пройти мимо часовни. Выдолбленное в скальной коре помещение вмещало в себя четырех ксивилаи. Стоя на ногах и подняв вверх головы, они… нет, не пели и не молились. Это не назвать даже рычанием. Но многоголосый звук мог свести с ума. Словно взяли вопли всех сжигаемых на кострах мучеников, повысили на два тона и многократно увеличили громкость.

Эльф оставался невозмутим.

Одна из даэдрических паучих липла к ксивилаи в углу. У ее лица была мимика – своя, странная и не читаемая нашими стереотипами восприятия. Демон, кажется, улыбался. Возможно, этот оскал следует назвать снисходительным.

У демонов была собственная условная жизнь. Они дышали инстинктами, но всё-таки и те формировали собой соцветия индивидуальных черт характера.

Пока поднимались к шпилю Плоти, в сторону Анаксеса кинулся неожиданно один из кланфиров. Впечатление, будто он заметил Элиона. Альтмеру стоило гигантского усилия не шелохнуться. Ксивилаи притопнул на ящера ногой, и тот присмирел.

– Уходи. Ты сейчас не нужен.

Недовольно поворчав, кланфир зашагал мимо.

– Домашняя зверюшка? – прошептал Элион.

– Даэнтмон. Вам не понять. Связь сущностей в Обливионе неразрывна. У каждого ксивилаи есть демон, которого он чаще всего призывает.

– Трогательно.

– Между вами, людьми, связи нет, но вы искусственно привязываетесь. А если нет, то лжете себе и другим. Это глупо.

– Не помню, чтобы спрашивал твоего мнения.

Ксивилаи смолк, но ненадолго.

– Если мой господин позволит, я скажу.

– Говори… – едва слышно шепнул Элион. Он проходил мимо процессии скампов, которые пожирали человеческие внутренности. Сзади их подгонял, грязно ругаясь, дремора.

– За той, к кому вы привязаны, тоже пошла охота. Ее не обнаружили, но это вопрос времени.

– Где ее лучше всего спрятать?

– На ум приходит два лишь места мне. Первое – другой какой-нибудь план Обливиона. Второе – алтарь-у-ног-Пустоты.

– Второе что значит?

– Святилища Ситиса, окропленные кровью и магией. Надгробия из даэдрических камней печатями служат надежными.

Я в ту секунду поняла, что Анаксес вовсе был не обязан этого сообщать. Неужели по своей воле это сделал?

– Я ни с кем не связан, глупец, – отрезал Элион.

– Как скажете, господин, – но в голосе ксивилаи была легкая ирония.

Скоро они дошли до самого верха Сигильской башни, и у двустворчатой, черной двери Анаксес остановился.

– Далее я пойду один. Сначала будет шумно. Когда станет совсем тихо, не оглядываясь, идите к сигильскому камню. У вас больше не появится ни времени, ни шанса.

– Что ты намерен делать? – спросил Элион.

– Стоит ли беспокоиться господину?

– Стоит. Я должен знать все шаги операции.

– Разумно, – кивнул ксивилаи. – Я войду, поклонюсь почтительно, но не подобострастно. Поприветствую братьев, встану в самый центр, вырву из груди свое сердце, и сделаю так, что оно взорвется. Двери запечатаны надежно, ничто не пострадает, но братья мои умрут, включая Жнеца. Они вернутся к Источнику Рождения. Им потребуется время, чтобы возродится.

– И что станется с тобой?

– Сначала я тоже попаду туда. Когда буду возрожден, воля Дагона покарает меня. Будет пытать. Вытащит мои воспоминания. Могут медленно испепелить мою душу, могут свести с ума мою личность, могут осудить на века пыток. Воля повелителя Дагона границ не ведает.

Помолчав, Элион сказал:

– В таком случае, не медли.

– Если мой господин позволит, я скажу.

– Говори.

– У некоторых дремор и ксивилаи есть понятие «честь». Проиграть противнику, что сильнее тебя – не позор. Служить с ним вместе – это учеба и честь. У вас могучая и черная душа. Берегите ее, господин.

– Уж не сомневайся. А теперь иди и получи, что сам заслужил.

Ксивилаи повиновался.

Элион прочел заклятье невидимости и замер у двери, на всякий случай обнажив посох. Он не верил в болтовню демона, даже понимая, что он не способен солгать.

За дверью повеяло смертью, раздался оглушительный грохот, так что голова Элиона заболела, а в ушах начало звенеть. Еще не настала полная тишина, как он почувствовал, что снизу по лестнице бегут дреморы, скампы и все, кто находился поблизости.

Эльф вошел слишком рано. Умерли еще не все. Анаксес с рваной, черной раной в грудной клетке на коленях, задрав голову к потолку, сидел в центре. У него не было глаз. От прочих ксивилаи осталось кровавое месиво, но Жнец в образе белокожего ксивилаи с гривой черных волос еще шевелился. Он пытался подняться, но одну ногу ему оторвало, а половину лица снесло взрывом. От того страшнее был его вопль. Единственным уцелевшим глазом он взирал на Элиона. Тот не удержался. Он выстрелил ему из арбалета в это горящее ненавистью око. Двери в зал распахнулись, когда альтмер бежал по лестнице к установке с сигильским камнем.

– И я опять надрал вам задницу, не так ли? – дико улыбаясь, воскликнул альтмер. В него швырнули огненный шар, но он рассыпался, не причинив ему никакого вреда. Одна рука Элиона уже сжимала сигильский камень.

Происходило всё это, как и было сказано, недалеко от Вейе. Стражники столицы сдерживали натиск дэйдра. Когда врата рассыпались, солдаты радостно заголосили. На пепелище уничтоженного портала в ад возник альтмер. Всклокоченный, пропахший серой, с диким, абсолютно безумным взором до бела серых глаз. Он прострелил череп скампу, который, завидев Элиона, попытался на него напасть, и воскликнул:

– Прикончить их всех!

Страшен был этот клич, который в неистовстве подхватили стражники, включая раненных. Альтмер поднял вверх свой меч и хищно бросился на одного из кланфиров.

Я давно заметила, что когда его порог переживаний не выдерживал, это выливалось в бешеную, не ведающую предела, ярость. Как в первый и во второй раз в Обливионе, она подзуживала его издеваться над врагами, не зная жалости. Он был лишен возможности вылить эти эмоции, пока наблюдал за мучениями душ. Склонив голову, шел мимо них, терпел то, что приходилось видеть. Но теперь… он отыгрывался.

Эбонитовый фламберг устрашающе пел в обеих руках, солдаты имперского легиона были вынуждены держаться от него на расстоянии вместе с тварями из врат Обливиона, но это никого не смущало. Вид дерущегося Элиона воодушевлял солдат сильнее, чем любая пламенная речь.

Когда всё закончилось, Элион огляделся на пепелище горящего сада, улицы деревеньки, раненных, убитых. Безразлично отвернулся, потеряв ко всему интерес, и ушел. Медленно, опустив плечи. В глазах его стояли сцены увиденного в Обливионе, душа по-прежнему жаждала крови. Он не сразу услышал, как его благодарят. А, услышав, только как-то странно засмеялся, ни на кого не глядя, и повелительно отрезал:

– Выиграна битва, но не война. Займитесь раненными и убитыми.

По-моему, после этого случая газеты называли его не иначе, чем Бич Обливиона.

– Я ничего не мог сделать. Пока я здесь, они – там. Все эти души всегда будут там. Кто-то станет кормом, кто-то демоном. Наличие вечных мук означает, что пока ты прохлаждаешься, кто-то страдает. Наличие вечного ада оправдывает жестокость, Шей. Она начинается со слов «а что я могу сделать?» Именно, овца. Ничего ты не можешь сделать. Смирись и доживай свою никчемную жизнь, – выплюнул он с ядовитой яростью. – Думаешь, будто знаешь, – продолжал он уже тише, – зачем мне сдался Хермеус Мора. Я хочу понять, как поразить в себе смерть. И одновременно – быть ею для остальных. Но ты не поймешь, маленький, смешной человек, верно? Ты не поймешь, потому что испачкать душонку боишься. А в ней нет смысла, если ты не живешь ею. Ты не живешь, Шей. Никто не живет. Это не аллегория, нет. Смертная оболочка перекрывает душе кислород, а без нее оно погибает, вот и вся суть заложенной в человека смерти.

Чем больше он бормотал, тем более бессвязна становилась его речь, голос – хриплым, одержимость в глазах гасла. Элион перестал идти, волоча за собой меч, на рассвете. В перелеске было сыро, холодно, сумрачно, птицы еще не пели. Промокший подол мантии с налипшими травинками и листочками волочился по земле. Клинок меча черный от крови, пепла и чернозема.

Элион сел под деревом, утомленно вздохнул, уронив голову на руки, и какое-то время неподвижно сидел.

– Сегодня я планирую убить человека, нужно набраться сил, – услышала я спокойное перед тем, как проснуться.

Комментарий к V

Спасибо большое тем, кто читает, ждёт и комментирует, это всегда очень важно для фикрайтера)

========== VI ==========

Навестившее Чейденхол солнышко напрочь убрало какое-либо желание Винсента выходить из сумрачного, прохладного убежища. По меркам палача было еще раннее, несусветно ужасное утро – шесть часов вечера.

– Оцените старания, Элион, – иронично заметил вампир, на ходу листая небольшой блокнот, – мы узнали о Тюссо всё необходимое. Многое сообщила заказчица, остальную работу проделали ищейки уведомителя и парочка моих учеников. Это несложно, если есть свои люди в торговой имперской компании. В общем… – он небрежно передал в руки Элиону блокнот и открыл дверь в свой кабинет, впуская посетителя.

Палач снял зачарованные перчатки, скрывающие чересчур характерную внешность и руки от глаз простых обывателей, после чего маска человечности небрежно и пугающе соскользнула с его бессмертного облика. Сильнее выделились мраморно-белые скулы, хищные клыки лязгнули, когда он зевнул, жутко мертвые глаза непостижимо жили.

Элион рассеянно листал блокнот:

– Я думал, он заурядный головорез. Но, похоже, он прошел, как минимум, дипломатическую школу.

– О, на Тюссо до сих пор существовало множество контрактов. Просто он всегда уходил от наших агентов. Я ничуть не преувеличиваю, когда говорю, что это будет сложно даже для дарования, вроде вас. Думаю, больше подойдет Тейнава, разве нет?

– Он уже занят на своем контракте, – Элион не отрывал внимания от страниц, его губ коснулась улыбка, неторопливо загоревшаяся свечами и в глазах. – К тому же, мне чрезвычайно приятно будет лишить жизни это существо.

Похоже, Винсент таким ответом остался доволен, он сощурил большие, раскосые глаза:

– Знал, что досье вам понравится. Ваша цель рассекает на корабле, неофициально носящем название “Мария-Елена”. Этот некрупный, легкий двухпалубник имеет прекрасную способность к маскировке. На море Тюссо считается торговцем, обладает разрешением официально находиться в портах Киродиила. Он мало промышляет сбытом товаров, по большей части его интересует оперативная информация о путях торговых кораблей. Получив ее в достатке и заручившись поддержкой местной пиратской братии, он выплывает из порта сравнительно далеко и… меняет паруса, становясь зловещей “Марией-Еленой”. Увидеть ее на море для любого корабля означает приговор. И дело не в мощности судна, а в том, что его сопровождает коалиция боевых, пиратских фрегатов. Он нанимает в свою команду первоклассных арбалетчиков, и стрелки ведут прицельный огонь издалека, пока пираты на передовой бомбят сам корабль. В Киродииле Тюссо на данный момент прячется. Он развернул слишком рискованную операцию по краже государственной казны с бретонского крейсера. Потерпев поражение, он был вынужден бежать в Анвил, где о нём узнали агенты тамошнего убежища Темного Братства. Так как мы давно присматриваем за Тюссо, информация собиралась с первого дня его пребывания в Киродииле. Заказ поступил к нам из Валенвуда. Герцогиня Эйша Грозембак, ныне вдова и без детей по вине нашей цели.

Элион неторопливо кивал:

– Да, вижу. Двое ее сыновей поступили к нему на службу, полагая сделать себе небольшую карьеру в имперской торговой компании. Они и не подозревали, что Тюссо пират.

– До Валенвуда многие вести плохо доходят, особенно, если дело касается водных территорий, – промурлыкал с сожалением Винсент. – Не в обиду Телиндрил, но пираты и моряки из босмеров ужасные. В общем, герцогине не очень понравилось, что ее сыновей скормили трехметровым рыбам-убийцам.