Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

– Ты рисуешь его очень ловким манипулятором и интриганом, но я не могу не признать логики в твоих словах, – сказала я. – Выходит, это он создал Мантеллу – камень душ, в котором были погибшие Вульфхарт и его придворный волшебник? Он действительно… убил обоих? – я заговорила тише. Не дай бог, услышат. В Бруме Талос почитался чуть ли не больше Акатоша, и могли возникнуть крупные проблемы, если бы кто-то прислушивался к нам.

Элион зашептал, и в его голосе была почти ярость:

– Шей, если Талос и достоин быть богом, то не святым аэдра, а даэдра. Подозреваю, что ему весьма активно сопутствовала Мефала. Без шуток.

– Теперь начинаю понимать, причем здесь Санк Тор.

– Бойня, о которой я расскажу, случилась там. В один прекрасный день по официальной версии император Талос берет с собой армию, личного волшебника и отправляется на Золотой Холм. Возвращается в одиночестве, несильно раненый и заявляет, что Зурин Арктус предал его, совершил покушение. В результате дикого побоища все погибли, а он остался жив. Это описано достаточно красиво, серьезно. Есть много книг, в которых говорится, как Талос в воодушевлении рвет волосы на своей груди, рычит, хватается за меч и несется на волшебника. А злой дядя Зурин Арктус – в то время уже глубокий старик – убивает всю армию, Вульфхарта и ранит Талоса. Имея такую мощь, дедушке можно было соревноваться с Галерионом. Логики в описании этой эпичной битвы нет ни в одном из академических исторических учебников, которые писали спьяну последователи Сангвина. У меня, насколько ты поняла, другая версия произошедшего. На самом деле Талос заманил на дружественную встречу Вульфхарта, натравил на товарища всю армию. Помня о том, что это был за герой, неудивительно, что против него направили такие силы. Пока его бывший товарищ отвлекался, Талос вооружился гигантским камнем душ, убил одного из сильнейших магов. Сыграл эффект неожиданности – Зурин не имел понятия, что на него нападут. Он смог победить и обессиленного, раненного Вульфхарта, чья душа тоже оказалась в камне…

– Выглядит правдоподобно. Но ведь оставались свидетели, нет? Выжившие воины.

– Учитывая невероятную силу воплощенного Пелинала, их было немного. И их Талос собственноручно прикончил, кого смог. Я допускаю, что кому-то удалось сбежать. Быть может, и благодаря им возникла потом Актурианская ересь со всеми подробностями. Помимо нее на предательство Талосом Зурина и Вульфхарта указывает сама Мантелла. До этой битвы стоял большой вопрос, где брать сердце Лорхана или что найти ему в замену. А тут, неожиданно после якобы предательства Зурина откуда-то берется как раз подходящий камень душ, и из-за него Нумидиум работает. Секрет создания камня никто не знал, никто не имел понятия, каким образом он появился у императора, все верили в покушения. В конце концов, придворные барды, поэты и писатели складно врали, профессия такая. А Талос с помощью Нумидиума напал на Саммерсет, – тут Элион сдвинул брови и поджал губы. Я поняла, что ему не очень хочется об этом говорить, но эльф всё же продолжил, раз уж начал.

– У моей родины мало моментов в истории, когда она была свергнута с земли предков, Шей, но это – черная ее страница. Пал Алинор, сожжены десятки городов и вырезан каждый третий альтмер. Талос ненавидел нас. Особенно – нас.

Снова молчание. Я начала жалеть, что, вообще, заговорила про Санкр Тор. Эльф некоторое время смотрел, как выглянувшее солнце через окно и занавески рисует янтарные блики на поверхности стола.

– Истина в том, что Талос не бог, Шей, – твердо и тихо произнес он, затаив изрядную долю мятежа в серых глазах.

– Тем не менее, его частичка крови по какой-то причине сработает, – сказала я. – Не зря же ты туда идешь.

– Не зря, – медленно отозвался Элион. – Тысячи людей в империи верят в него. Ему строят храмы, ему молятся. Его кровь имеет силу. Не такую, как аэдрическая, скорее, наоборот, но это и впрямь подействует. Глупость и вера вместе творят чудеса. Злые чудеса…

Элион оперся локтями о стол, подпер руками подбородок, глядя сквозь стену таверны. Мико, подражая ему, положил морду на его колено и тяжело вздохнул.

Вдруг стало интересно, каким я увижу эльфа в следующий раз. Я знала, Элион не позволит мне поехать в Чейденхол одной. Путь займет примерно четыре дня, и я почти уверена, что не смогу видеть альтмера еще месяц.

Сломается ли его гнев? Потухнет ли он, сойдет с ума или отдастся унынию?

– Мне не нравится твой взгляд, – заметил Элион, требовательно хмурясь. – В чём дело?

– Не важно.

– Я знаю это выражение лица, ты опять что-то скрываешь, – наседал он.

– Ты очень пожалеешь, если продолжишь давить, – предупредила я.

– Ничего, я рискну.

«Сам напросился», – разозлилась я.

– Просто подумала, что ты должен знать. Когда ты развлекаешься с какой-нибудь девочкой, я тоже это чувствую, – откинулась назад на спинку стула и невозмутимо взяла в руки кружку с чаем, взирая на альтмера.

– Чувствуешь? – растерянно переспросил он.

– Ну и… даже кое-что вижу.

Я немедленно пожалела о своей бестактности и жестокости. Вообще-то легко счесть Элиона непробиваемым, но он неожиданно опустил взгляд, забормотал почти сердито:

– Почему ты не сказала раньше? Почему не написала?

– Не станешь же ты евнухом…

– Кем?

– Это такие типы, которые считают, что плотское соприкосновение с женщиной марает их…

– Достаточно соблюдать элементарные правила гигиены, – поднимая на меня простодушно удивленный взгляд, сказал он. Я даже улыбнулась.

– На самом деле, наверное, не стоило этого говорить, но, с другой стороны, это всё равно, что читать личный дневник без спроса. К тому же, чувствую я по большей части именно когда сплю. Бодрствование должно бы… заглушить это.

– И как много ты видела? – поинтересовался медленно Элион.

Он заставил меня вспомнить этим вопросом. Угол подбородка, запрокинутую шею, звук его дыхания, блики в широких зрачках.

– Очень мало, – быстро сказала я. – Практически, ничего.

Он проницательно посмотрел мне в лицо, кивнул:

– Жаль, что тебе пришлось пережить подобный опыт. Тренируйся в магии иллюзии, это… должно помочь контролировать твои сны.

Повисло страшно неловкое молчание, которое следовало нарушить.

– Слушай, – аккуратно промолвила я, – есть кое-что, что я поняла тогда.

– Действительно хочешь сказать? – сумрачно перебил эльф.

– Да, – подумав, пожала плечами я. – Мы уже говорим об этом, верно?

– Пожалуй.

– Ты можешь быть замечательным, – произнесла я спокойно. – Ты умеешь чувствовать, понимать, быть сострадательным. И в такие моменты я не слишком уж несчастна в этом мире.

Элион, помолчав, покачал головой:

– У тебя какая-то болезненная мания, да?

– О чём ты?

Он то ли печально, то ли горько выдохнул:

– Спасать падшие души. Пошли, Шей. Снег, кажется, давно закончился.

***

В Храме моё исчезновение вызвало переполох, и, приехав, я оказалась в центре внимания, что было немного неприятно. Особенно переживал и сердился Джоффри. Он пытался выяснить у Элиона причину моей пропажи, по-прежнему не доверяя альтмеру до конца, но тот, разумеется, не мог выдать членов гильдии. Совещание в общей зале неприятно напоминало перепалку. Вернее, оно бы ею было, если бы грандмастер не держал себя в руках, чему способствовало присутствие Мартина. Только через два часа напряженного допроса Элиона по всем статьям, наконец, свернули на действительно важную тему.

Я сидела тише воды ниже травы. Наследный принц рассмотрел сигильские камни и сказал, что с ними создание нового Амулета королей будет почти завершено. Останется только освятить их аэдрическим благословением. Потребуется что-то от Тайбера Септима. Заговорили про Санкр Тор. Элион предельно внимательно изучил чертежи города и кое-какие отрывки из отчетов. Ранее я рассказала ему, чего, примерно, придется ждать, но напуганным он не выглядел по-прежнему.

– Повторяю, вам стоит взять с собой Бауруса, – нажимал Джоффри. – В свое время туда не раз отправляли разведку, лучших воинов, и никто не вернулся.

«Просто вам не сказали, чего именно там следует ждать и почему», – но вслух этого не выдала и посмотрела на Элиона, который мой взор понял и пробормотал:

– Прекрасно справлюсь один.

– Я говорю о реальном риске. В Обливионе на большой территории вы могли потеряться, действовать хитростью, но оказавшись в Санкр Торе, вы будете в тесном, замкнутом пространстве без возможности выбраться с помощью сигильского камня. Неизвестно, какие там ловушки, сколько нежити. Если леди Шей права, и в катакомбах может находиться Подземный король, тогда дела ваши плохи. Зря отказываетесь от помощи.

– Или вы опасаетесь, что я могу напортачить, – нагло улыбнулся альтмер и, прищурившись, пробормотал: – а я могу просто из вредности, так ведь?

– Достаточно, – медленно и весомо вмешался Мартин. – Элион, мы оба знаем, что ты опять выйдешь из положения героем, как никто. Ты прекрасно информирован и подготовлен. Но нужно понимать, насколько важен последний шаг. Санкр Тор – фактически, единственное, что отделяет нас от полной реализации плана. Поэтому Баурус пойдет за тобой следом. Он будет ждать тебя недалеко от города.

Переговоры закончились только ближе к ночи. Я всё сильнее нервничала, мне не давала покоя мысль, что план, выбранный из-за меня, провалится.

Я вышла на улицу покурить и успокоиться, но мне не стоялось на месте, и я отправилась гулять по смотровой стене. Ветер в ту ночь поднялся бешеный, временами шел мелкий, колючий снег. У меня быстро замерзли пальцы, пока я шла, придерживая край меховой накидки на голове. Не самое лучшее время для прогулки. Серо-пепельные облака низко сгустились в небе, и погода портилась. Сверху смотровой башенки можно увидеть слабый контур уходящей под гору широкой тропы, а дальше мгла. На горизонте волновался, шумел и раскачивался лес черной, траурной каймой. Иногда я видела совсем далеко слабые, исчезающие временами огоньки – это Брума.

Я успокаивала себя, проворачивала пункты плана и думала о всевозможных путях отхода. Предупредила и об Окато и об открытии больших врат у Брумы. Предполагалось, что коронация Мартина произойдет до того, как Дагон успеет реализовать это. Потому специально обученные Клинки вместе со стражей по всем городам занимались закрытием Врат Обливиона и обороной Брумы. Была предупреждена и графиня. Вроде бы, везде, где можно, Дагону подставлена подножка, но ведь он даэдра, в конце концов. Перехитрили ли мы его?

Той ночью мне снился странный остров. Вернее, не мне, а, скорее всего, Элиону. Я видела всё обрывками и словно бы не от лица себя самой. Синее море, светлую дымку на горизонте, жемчужный песок под ногами, а позади бело-золотые башни, шпили, увитые цветами. Еще дальше – невысокий и плавный силуэт горного хребта. Вдоль набережной гуляют редкие прохожие. Я стою босиком на теплом песке и слушаю, как тихо шепчет вокруг жизнь, как течет глубокая река времени.

Наверное, это был Саммерсет.

Мое путешествие с Элионом в Чейдинхол можно назвать сумбурным. По большей части (если всё в порядке), эльф молчал.

Мы останавливались, когда нас заставала сильная непогода и на ночлег. Весь путь пришлось спланировать заранее, чтобы не остаться ночью на улице.

В сумрачном графстве Брумы всегда зима, как в Мурманске, но только нет полярной ночи и не так холодно, хотя дни и впрямь короткие, а тени от гор Джерал делают их неотличимыми от вечера, и целыми днями чадят, сгорая, масляные фонари. В остальном же Киродииле наступила осень.

Расстояние между графствами довольно протяженное, но если ехать тропами, мимо сел, а не главных городов, то оно сокращается. Около пяти дней в небольшой карете от Брумы до Чейдинхола – это просто прекрасный расклад дел.

В целом, мы почти не попадали в передряги, путешествие шло обыденно, и я развлекалась, помимо уроков магии, заметками о быте киродиильцев. Я беспрестанно надоедала Элиону со своими вопросами, и бедолага был вынужден мне отвечать, потому что отвязаться от меня сложно.

– Допустим, послезавтра, когда мы окажемся в районе центрального графства, с холмов увидишь Башню и огоньки прилегающих сел. Ты услышишь, как поют и смеются люди. Будет тринадцатый день начала морозов, день ведьм.

– Именно ведьм? – оживилась я. – Очень похож на наши колядки или хэллоуин, наверное. Мы делали из тыкв фонари, – и украдкой вздохнула.

– Вообще-то, это профессиональный праздник, а для всех гильдий магов – просто день забот. Что-то вроде нечестивого нового года. Большинство ведьм, изгнанных волшебников, некромагов и прочей нечисти собираются вместе. Эта дата циклически подходит для вызова многих даэдра. Но население Киродиила, чтобы не бояться и отгонять злых духов, устраивает танцы, пляски. Шум не смолкает ночь напролет. В селах, тем не менее, объявляется строгий комендантский час с шести вечера. Часто можно наблюдать патрули боевых магов и священников. Мы остановимся в таверне. Скорее всего, уснуть не получится…

Действительно, при въезде в достаточно зажиточное село, нас встретили разряженные в красное с черным люди, которые громко пели довольно обидные, почти матерные стишки неким злым духам. Это была компания деревенских парней – уже изрядно навеселе. В воздухе носилось безумие, и всё словно отложено на второй план, включая жизнь повседневных забот. Нам едва удалось снять себе комнату в таверне, потому что все искали ее владельца, который, как выяснилось, зачем-то уехал в соседнюю деревню. Оказалось, за каким-то диковинным самогоном. Причину сочли уважительной, и никто хозяина ругать не стал. В общем, уже стемнело, когда мы смогли поднять наши вещи в комнатушку.

Справа от нас поселилась парочка дежурных магов, слева два аргонианина и каджит, причем, второй мучал лютню. Впрочем, снизу тоже раздавались звуки свирели и скрипки (ужасной, ужасной скрипки).

Отданная нам комната была в полтора раза обширнее грузового лифта. Сюда помещался старый, широкий лежак, имелось окошко и табуретка. Ночной горшок общий и на улице – «эт-то вам не столишный двор постоялый».

Элион спать отказался, и уместился на широком табурете с книгой. Я даже восхитилась тому, какие железные у парня нервы. Я сама по сути аудиал. Для меня продолжительный чей-то кашель, храп, звуки не настроенного инструмента, резкий стук и ор никак не сочетается с отдыхом. Поэтому в свое время я не расставалась с наушниками, живя в крупном мегаполисе. Допустим, доехать в метро без плеера смерти подобно. В храме я привыкла к просторному шуму ветра, чье пение напоминает басовый голос церковного органа. В шпиле Фросткрег царила полная тишина – непринужденная и не давящая, главным образом, из-за морских фей. Я избаловалась. С завистью смотрела на выдержку Элиона.

Часов в одиннадцать вечера, когда догорала свеча (а их нужно было экономить), эльф закрыл книгу и пробормотал:

– Кажется, тут слегка шумно.

Он осклабился, увидев мое выражение лица.

– Здесь многовато людей, придется потрудиться, – добавил он зачем-то и закатал рукава. – Сиди на месте, закрой глаза, не шевелись, не разговаривай, пока я не скажу.

Он часто действовал без объяснений, и это всегда раздражало.

Через пять минут стало тихо.

Я слышала только шум ветра в высокой траве за окном. Как в хлеву неподалеку сопит домашняя скотина. Слышала едва заметную дробь капелек моросящего дождя. В ушах будто шумело море.

– Ты в порядке? – деловито осведомился альтмер.

– Ага…

Я открыла глаза, и увидела, как он садится на стул с облегченным видом.

– Ненавижу громкие звуки.

– Что ты сделал? И почему не сделал раньше?

– Это… весьма тонко настраиваемое заклятие иллюзии, – с неохотой ответил он, не глядя на меня. – Чисто бытовое и придумано мной еще давно, но его наложение не всегда успешно, тем более, сразу на двоих людей. В целом, это стандартное, боевое заклятие глухоты. Я переделал его с помощью некромагии.

– То есть, оно должно и на окружающих как-то влиять…

– В этом и сложность. Я никогда не проверял, – пожал плечами он.

Я покачала головой, с подозрением глядя на эльфа:

– Ты бы не стал рисковать безопасностью людей здесь, правда? Не стал бы?

– Я не был бы так уверен… – пробубнил он рассеянно, в то время, как я подошла к двери, чтобы выглянуть в коридор.

Там никого не было. Прежде, чем испытать панику, я сделала два быстрых шага вперед и обо что-то споткнулась. Вернее, об кого-то. Отшатнувшись, я едва не упала, но меня подхватил бесшумный Элион. Страх перерос в ярость.

– Что ты с ними сделал?

– Мы не оглохли, это просто они уснули. Заклятие вышло из-под контроля и превратилось в оглушение.

– Здесь же наверняка дети… Сколько они будут спать?

– Месяц-два. Шучу, положи на место швабру, ты выглядишь глупо. Проснутся часа через четыре. Я бы использовал время для сна. Когда постояльцы очухаются, снова станет шумно. И ты будешь умолять меня применить заклятие еще раз.

Я и впрямь была очень уставшей и, вместо того, чтобы дальше обращать внимание на Элиона, устроилась спать. Через минут пятнадцать он присоединился ко мне, но чуть поодаль, бросив на пол походное одеяло. Подглядев за ним одним глазом, я увидела, что он лежит на спине, подложив под голову руки, смотрит в потолок.

– Шей…

– Что?

– Клянусь, я усыплю тебя заклинанием, если ты не перестанешь на меня пялиться и не уснешь. Ай!.. – он цокнул языком, потирая ушибленное моим пинком бедро.

***

Где-то в районе Чейдинхола я начала понимать, что мне страшно. Я буду жить под землей, как в могиле, среди наемных убийц и психопатов. Я точно помню, что скелет-страж там крайне недружелюбен к чужакам. С Элионом куда спокойнее, у него есть волшебная способность делать людей сговорчивыми или просто не оставлять им выбора.

Чем ближе мы были к воротам города, тем сильнее портилось настроение.

– Оставайся в гостинице, пока я за тобой не приду, – велел альтмер.

И позиция королевского ребенка меня тоже совсем не устраивала.

– Да, ладно, тут магазин книг буквально через дорогу, – огрызнулась я. – Мне нужно прогуляться перед заточением под землей. Сколько тебя не будет? В районе месяца, минимум.

– Звучит так, словно ты соскучишься. Просто мороз по коже, – пробормотал Элион, настороженно на меня глядя. Это выводило из себя. Я проглотила всё, что думаю об эльфе, размяла шею:

– Так уж вышло, парень, свобода в моей жизни реальна, пока ты рядом. Не самый, знаешь, радужный расклад дел.

– Хорошо, ты можешь прогуляться до книжного магазина и обратно.

– А ты решил, я разрешения спрашиваю?!

Элион хмыкнул, глядя на мое лицо:

– Да, наплевать. Не влипни в неприятности.

Просто нервничала, вот и кусалась.

У меня с собой всегда была катана, но я тренировалась слишком мало, чтобы она что-то значила для моей защиты. Тем не менее, я не могла не носить ее у себя на поясе. У меня даже было разрешение от Клинков, если стражник неожиданно решит поинтересоваться, что это я разгуливаю с холодным оружием и не зачаровано ли оно.

Я, разумеется, не подумала идти в магазин. День был солнечный, ветреный, искрился инеем и пестрел осенней листвой. Сначала я дошла до угла широкой улицы, где в стене торчала металлическая вывеска кузницы. Затем увидела раскинувшуюся речку, горбатые мостики с крышами и колокольчиками. Я решила, не сворачивая, гулять вдоль набережной. Кузня была приметным знаком для поворота к гостинице. Я чувствовала, что способна неплохо ориентироваться.

На мосту какая-то старушка торговала выпечкой, и я взяла булочку для кормления речных уток. Потом неспешно прогуливалась вдоль реки, пряча лицо от ветра в складки широкого шарфа. Минут, наверное, пятнадцать, я была счастлива, как когда-то раньше. Я пожалела, что не взяла хотя бы маленький блокнот с карандашом.

С Элионом я научилась быть немного параноиком, поэтому заметила за собой слежку. Вообще-то, предполагаемый преследователь просто двигался чуть позади меня, подобно еще некоторым прохожим. Но он шел, не отставая и дольше всех.

Я развернулась и пошла ему навстречу. Обычно это немного деморализует шпиона. Среди бела дня и при таком количестве народа нападать неразумно. Зря я так думала, наученная цивилизованным и зажатым миром родного социума…

Не знаю, что было раньше – вскрик женщины рядом или блеснувший на солнце клинок. Я всегда считала себя нервной – реакция быстрая, но судорожная и неконтролируемая.

– За лорда Дагона! – взревел незнакомец, на котором волшебным образом появились доспехи.

Мое тело действовало отдельно от меня. Не помню, куда я ткнула клинком, как двигалась, всё стерлось в кровавой пелене. Знаю только, что была очень быстрой. Неуклюжей, но маневренной. Меня ранили, кажется, но я сначала не заметила. Когда упавший навзничь передо мной человек стал истекать кровью, я уронила меч, села рядом и, пытаясь зажать колотую рану на его шее руками, позвала лекаря. Громко, властно и строго, хотя от сердцебиения в глазах темнело. Затем поняла, что левая рука отчего-то плохо слушается, край моей осенней мантии залит чем-то холодным. Я еще подумала – странно, он же лежит, как кровь с него течет на меня? Абсурдные мысли. Абсолютно белый, конвульсивно дергающийся, совсем молодой еще парень смотрел в душу прозрачными, голубыми глазами. Я неистово сильно хотела сохранить ему жизнь…

Стражники отволокли меня назад, я успела взять свой меч, сказать, что я из Клинков, но со мной были довольно бережны, а вот моему незадачливому противнику никто помогать не собирался. Я зачем-то повторяла, что он тяжело ранен, и ему нужна помощь, но услышала, как один из стражников пробормотал:

– Трупу только могила в помощь.

Я разъярилась, крикнула, что он еще жив, и что человеческое достоинство не должно быть унижено пренебрежением к смертельно раненому. Именно так и выразилась – сама удивилась. Причем, это, кажется, подействовало.

О наличии у себя раны мне стало ясно на полпути в казармы стражи. Словно что-то тугое, неудобное стискивало руку выше локтя, при этом болело ребро. Лезвие его клинка прошлось и по левому боку. Я думала, что всё несерьезно, так как не чувствовала ни боли, ни особенных трудностей при передвижении. Когда меня торопливо и осторожно стали вытаскивать на носилках из кареты, впору было смеяться. Кто-то что-то сказал про сильную кровопотерю.

– Эй, сударыня, – стражник из темных эльфов с жгуче-черными глазами впивался в мое лицо, – не вздумайте умирать.

«Умирать? Кто это тут умирать собрался? Уж точно не я».

Но вместо того, чтобы ответить стражнику вслух, потеряла сознание. Разумеется, параллельно я наивно думала, как скрыть этот случай от Элиона. При мысли о его гневе у меня заранее начиналась мигрень.

***

И когда я пришла в себя, мне было очень плохо. И рука болела и, вообще, вся левая половина тела. Голова казалась чугунной, едва поворачивалась, организм вдруг стал слабым и донельзя немощным. Закатное солнышко светило в тесную комнатушку незнакомого мне места. На тумбочке я увидела свое удостоверение, меч, какие-то окровавленные тряпки, полупустые пузырьки, от которых воняло спиртом на основе ореха черного дерева – напоминает сильно концентрированный шоколадный ликер. На полу был тазик с розовой водой, катушка ниток и иглы. Пол поскрипывал от того, что кто-то прохаживался из стороны в сторону. Я заставила себя перевести взгляд вперед, и увидела Элиона – злого, как никогда. На лоб мне легла сухая ладошка, незнакомый женский голос произнес:

– Жара больше нет, я же говорила, что он будет кратковременный. Девушка очень вынослива, умеет драться за жизнь, – это она так подбадривала и пыталась сгладить атмосферу. Но меня сейчас волновало только одно:

– Тот, кто на меня напал… Он жив? Вы не знаете?

Элион на пяточках развернулся, и мне показалось, что больше всего на свете он желает моей смерти – это отчетливо виделось на жутко переменившемся лице.

– Он жив. И я буду молиться богам, чтобы всё оставшееся жалкое существование свое он провел, не имея способности двигать головой!

– Юноша, немедленно прекратите шуметь, вы находитесь в графской лекарской клинике, в конце концов. Здесь стены тонкие, а больные беспокойные.

– Да, прошу прощения, – сухо произнес он без тени раскаяния и глядя на меня. Затем резко вышел.

Это пока волновало меньше, чем тот факт, что парень жив. При одной мысли об убийстве, земля колебалась под ногами.

«Но ты ведь намеревалась именно лишить его жизни, верно?» – безжалостно, но очень тихо прошептал внутренний голос.

– Вы должны бы оставаться тут дольше, но ваш друг… сказал, что вы намерены продолжить лечение дома. Это так? – вежливо спросила целительница.

– Да, – безжизненно проронила я.

– Пока вы были без сознания, он провел у вашей постели всё время и чутко следил за тем, что я делаю. Должно быть, вы очень дороги ему.

– Как сама жизнь, – не меняя тона, спокойно произнесла я.

«Подозреваю, это выглядело страшно трогательно, если не знать, что он беспокоиться не за меня, а за то, что если меня не станет, он погибнет… Сплошная романтика, как ни крути».

Вообще-то, это было немного обидно. Да, конечно, мне не следовало гулять одной по городу. Но зато я не сбежала, смогла дать отпор. Для начинающего владельца меча очень неплохо, разве нет?

Но, конечно, всё это детский лепет… Я страшно сглупила. Выслушивать нотации Элиона казалось смерти подобным.

Их не последовало. Он, молча, взял меня на руки и отнес к наемному экипажу, когда я была одета и готова к транспортировке. Элион показался мне чрезвычайно спокойным, словно немного прибитым.

Он сел напротив меня, капюшон на голове мешал видеть его взгляд, но я не сильно старалась. Наконец, когда стало ясно, что эльф намерен терзать меня молчанием, я спокойно заговорила.

– Прости. Руководствуясь детским эгоизмом, я пренебрегла безопасностью тебя и всей операции, это никуда не годится. Обещаю, не покину убежище темного братства и ногой.

Молчание.

Я не знала, что еще сказать, и только вздохнула.

– Ты успела показать мне свою решительность, упрямство и силу воли в чрезвычайных обстоятельствах. Я понимаю, что иначе ты не могла действовать.

«Кто этот парень и куда он дел Элиона?»

– Но ты и впрямь ребенок. Слабый и безответственный, – продолжал альтмер, глядя в окно. – Ты думаешь, мир делится на две стороны – плохую и хорошую. Но мы все умираем одинаковыми, теперь ты понимаешь. Мы все умираем очищенными от лжи, и вдруг оказывается, что нет зла и добра. Истина заключается в том, что я убийца, а ты нет. Но это лишь различие в строении разума. Как различие между орлом и горлицей. И тому и другому найдется место в мире, всё равновесно. Ты не рождена, чтобы поднимать на кого-то оружие, а я не рожден, чтобы… – он дернул в сторону головой, произнес тише: – Да, как будто ты, вообще, способна понять.

Мне неожиданно захотелось рассказать ему, как инстинкты вместо того, чтобы обратить меня в бегство, повелели сражаться. Захотелось сказать, что ярость лишила меня даже способности испытывать боль. Рассказать ему, что у меня не было в те секунды намерения защищаться. Только уничтожить цель. Но всё это ощущалось тяжелым комом где-то в желудке, и произнести ничего я не смогла, оставшись неподвижной.

– А если ты не рождена, чтобы поднимать на кого-то оружие, то беги, прячься, спасайся и защищайся, – он сказал устало. – Это нормально, понимаешь?

– Нет, – хмуро проронила я. – Не понимаю.

Элион внимательно посмотрел на меня, и показалось, что он начнет объяснять, но только головой покачал.

Указания обо мне шли от Черной Руки. Шпионы Вальтиери перехватили мое послание Элиону насчет капитана корабля. Стало известно о моих способностях. Мать Ночи нашептала Слышащему, чтобы те изучили меня повнимательней. По квесту она сама допустила и обряд Очищения и убийство Лашанса. Элиону на тот момент было известно только о перехвате моего послания и об интересе ко мне Черной Руки, но в карете я рассказала ему всё. Про предательство, про Лашанса и про то, что ему суждено стать Слышащим. Подобная перспектива Элиону не нравилась. Он не поклонялся Ситису, и считал того чем-то выше, нежели религия. Он не верил в Мать Ночи, и не намеревался тесно связывать свою судьбу с Братством, его устраивало быть ассасином средней руки.

– Пока я буду молчать и делать вид, что мне ничего неизвестно, но я не могу допустить Очищения, – поразмыслив, сказал Элион. – Я убью предателя по своему произволу.

– Он невероятно силен и входит в общество лучших убийц Темного Братства, – предупредила я. – Ты найдешь его убежище в Анвиле. Иди к маяку, поговори со смотрителем. Или ни с кем не говори, а просто вломись в подвал и подожди некоторое время. Быть может, изучив логово, ты будешь лучше знать, где искать предателя, если не застанешь прямо там.

– Ты могла сказать мне и раньше…

– Я многое могла сказать тебе и раньше, но своевременно ли? – огрызнулась я.

Для меня ввели специальный термин «анахорет». Анахорет – это единственный в убежище, кому позволено не убивать. Кто-то, вроде Слышащего или пророка. В связи с этим, заговаривать со мной можно только палачам и отдельно выбранным людям с их разрешения. Я свободна передвигаться по всему убежищу. Я буду находиться под строгим наблюдением в заключении, как минимум, до тех пор, пока Дагон не хочет моей смерти. То есть, очень долго…

Я в последний раз посмотрела на то, как солнечные лучи заката полупрозрачными вуалями света окрашивают улочки Чейденхолла. Как пахнет осенней сыростью, и с тихим шорохом на мостовую падает листва. Как где-то слышится свит кучера, стук лошадиных копыт, а высоко в небе парит сокол. Как звучит весело и зазывно колокольня к вечерней молитве. У меня мучительно стиснулось сердце и, честно говоря, я едва сдержала слезы ужаса и боли, когда Элион толкнул тяжелую, арочную дверь заброшенного дома.

С мерзким скрипом за мной закрылся проход в мир, и мой невольный палач повел меня к подвалу – четыре ступеньки вниз. Потом утомительно длинный, пыльный и темный проход к каменной двери. Подходя к ней, я испытала нечто волнительное, странно знакомое и похожее на дежавю, хотя на вид она и впрямь являлась древней могильной плитой.

– Добро пожаловать… домой, – прозвучало словно издевательски.

Голый человеческий скелет, покрытый бесчисленной резьбой рун, несколько секунд смотрел мне в лицо. Теплое, просторное и сумеречное помещение было не похоже ни на что, виденное мной раньше. О том, что ты в могиле, непрестанно напоминают низкие, кирпичные, арочные своды коридоров и залов. Но мягкие ковры, столики с изогнутыми ножками, диваны и кокетливо украшенные книжные шкафы делали могилу весьма уютной. В огромном зале жила полуторжественная, полууютная тишина..

Первый, кого я увидела, был аргонианин. Он лишь вежливо кинул мне, но никто из прочих не взглянул на меня. А прочих насчиталось несколько больше, чем в игре. Всего в глаза бросались две фракции. Первые носили черные маски и одеяния, они держались скромно и почтительно, другие могли одеваться, во что угодно и открывали лица. Всего вместе увидела около пятнадцати человек. В зале было несколько дверей, и Элион повел меня к одной из них.