Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

“Казалось бы, что натворила старуха Петит? Зачем убивать немощную женщину? В конце концов, она являлась сводной сестрой моего заказчика. К кому мы обращаемся в трудную минуту, Шей? От кого ждем помощи и на кого, как на богов, уповаем? Именно. На семью. Отчаявшийся мой заказчик отправился в Хай Рок, откуда и сам родом. Он нашел свою сводную сестру, с которой рос вместе. Но его прогнали со двора. По началу он решил, что это ошибка, но скоро от прислуги особняка выведал, что Матильда не желает ничего иметь с братом, у которого одни проблемы и дурные слухи за плечами. Она была чрезвычайно озабочена чистотой своего рода. Он в те годы переживал кризис, но недостаточно сильный, чтобы не держать прислугу, впрочем… – Элион улыбался, когда говорил мне это. – И так, Шей, последняя надежда оставила его. Но вместе с тем в нём проснулась могучая жажда выжить. Безжалостное стремление восстать, бороться. Он не опустился, никогда не просил милостыню. И таковы все истинные аристократы. Таково их отличие от крестьянина – они. никогда. не терпят. Начал он с того, что выходил больного пса на окраине Анвила, поселился в лагере, сам выращивал себе еду. Натренировал пса показывать разные фокусы, и до того зверь был удивительно послушным, что он стал предлагать всем обучать их животных. Недостаточно открыть в себе умение, чтобы пробиться, Шей. Нужно умудиться еще и предложить себя людям, а мой наниматель был предпринимателем. Сейчас он поменял имя, живет одиноко в своем особняке. Семья так и не простила его, а сердце всё еще не унимала ярость. И тогда, задействовав изобретательность, он придумал, как отомстить. В этом особняке пятеро гостей ищут сундук с золотом. Сундука никакого нет, но он сыграл на тщеславии и жадности. Гости не имеют понятия, кому принадлежит особняк”.

Заранее мертвые люди ужинали и пили отравленное питье. Элион всегда наливал себе вино из новых бутылок, никто не мог укорить его в том, что он не веселится со всеми. Напротив, он, желая поиздеваться, первым притворился занемогшим.

– Кажется… я отравлен, – беспомощно хрипел он. – О, ужас. Я всего-лишь хотел немного поиграть в занятную игру. Что дурного я сделал хозяину дома?

Он создал настоящий переполох. Конечно, никто о нём не заботился, все сразу принялись выяснять, как выбраться из поместья. Матильда Петит спала, но проснулась от страшных кошмаров. Она пала первой жертвой, Элион притворился вялым и бессознательным, впадающим в сонное оцепенение. Потом скосило с ног темную эльфийку, а к ночи разразилось торжество смерти… Вопли агонии, судороги и перекошенные лица гостей, звон бьющейся посуды, взаимные обвинения, животная паника – вот, во что превратилась интимная вечеринка состоятельных людей.

Элион, потянувшись, поднялся с постели и стал собирать свои вещи. Задание было почти завершено. Он медленно шагал по коридору с гостевыми спальнями, который наполнился стонами и криками о помощи, больше уже напоминающими хрипы. Напевая себе под нос, он заглянул в одну, в другую комнату. Лицо его при этом было спокойно и торжественно в своем совершенном безразличии.

– Медленно, медленно пепел съедает мои глаза.

Так с войны

Возвратился солдат… Это традиционно альтмерское трехстрочное, короткое стихотворение. Автор излишне патриотичен, но чем-то мне нравятся его словесные обороты, – бормотал он, и едва слышал себя из-за воплей.

– Ветер с полей убирает тепло остывающей почвы.

В себе ощущаю

Наступление ночи, – продолжил он, остановился, скрупулезно убрал все следы, которые могли на него как-то указывать. Для этого требовался специальный порошок из размолотых зачарованных человеческих костей. Работа была скрупулезной. К тому времени, как он закончил, стоны давно смолкли, и мирная, уютная тишина царила в особняке Саммитмист.

Я видела ночной кошмар, так как уснула вечером, когда эльф и наблюдал наступление яда. Но скоро я очнулась в суматошном состоянии вызверенного паникой животного. Крики еще звенели в голове, черная, жестокая радость Элиона проказой вливалась в сердце, и меня снова тошнило. Я заставила себя успокоиться после четверти часа бессмысленного раскачивания на кровати. По ощущениям было часа четыре утра.

Вялым привидением я шагала по комнате, едва немного придя в себя. В голове ни единой мысли.

Посмотрела в сторону шкатулки, где лежала курительная смесь, рядом валялась моя трубка. Я решила чем-то занять свои руки (Винсент сказал тренировать мелкую моторику, силу пальцев) и вырезать себе ее из дерева. Пока это было небольшое, тесаное полено. Но подле него лежали листы пергамента. Я начала неторопливо делать себе самокрутку. Для варки кофе нужно растопить печь на этаже, которая прогревала каждую комнату. В моей был небольшой камин, но отдельно от общей печи его зажигать нельзя. Пришлось выйти в коридор.

Я поминутно вытирала лоб, слово пытаясь что-то с него сбросить. В теле была противная, апатичная тяжесть.

Крадучись, подошла к концу коридора, села перед печкой. Там еще ощеривались красными лампочками угли. Над ней висела табличка, в которой написано, с каким интервалом можно топить ее. Я, вроде бы, укладывалась в нужный срок.

Сев на корточки перед дверцей, открыла ее со специальной рукавицей и подложила туда несколько деревяшек. Сначала тонкие, потом отдельно друг от друга побольше. Задумавшись, я уставилась на разгорающееся пламя. Моя рука непроизвольно бросалась в пасть печки крохотными опилками. Я смотрела, как они вспыхивают и разлагаются черным углем.

Случайно обернувшись, я увидела Винсента. От него пахло смертью. Я вздрогнула, едва не закричав, потому что не услышала, как он подошел. Шумно выдохнув, я прикрыла глаза:

– Боги, иногда кажется, что вам нравится меня пугать.

Он решил на это не отвечать.

На нём была его походная форма – черный кольчужный доспех, поверх которого накинут длинный плащ. В руках он держал свою шляпу. Охотился совсем недавно, еще не переоделся.

– Хотите потренироваться немного? – спросил он.

– Нет, – вяло ответила я, – благодарю вас.

– Зря отказываетесь, – серьезно и внушительно произнес он. Мне опять показалось, что я вижу его глаза слишком близко.

– Не бегите. Если захотите взять в руку оружие, отправляйтесь в тренировочный зал.

Иногда ему было очень и очень сложно сопротивляться. В такие секунды я ощущала себя кроликом, а его – большим, старым удавом, вроде Каа. Невысокий вампир в такие моменты казался мне огромным, нечеловечески могучим существом, но спокойным, как камень. Я поднялась, позабыв про кофе, и неожиданно вымолвила:

– Хорошо. Наверное, можно пострелять.

– Отлично… У нас как раз множество крыс завелось. Они довольно агрессивны.

Но эту часть я плохо слышала. Только в подвале я поняла, что он предложил тренироваться на живых мишенях.

В руки мне лег штурмовой арбалет. Не тяжелый – килограмма три или четыре. Я помню, что шла вслед за Винсентом к пищевому хранилищу и ни о чём не думала. Монотонно мимо лица мелькали пляшущие огоньки факелов. Внутри меня что-то хотело развернуться и бежать. Или спросить, зачем мне еще и моя катана. И вакидзаси. Зачем?

Мы дошли до погреба. Винсент шел на запах животных, и у меня не возникло мысли спросить себя, почему убийца его ранга занимается со мной черной работой, наверняка порученной кому-то другому. Почему он возится со мной. Почему проявляет снисхождение. Отнюдь не личное влечение – об этом и думать смешно, сравнивая его многолетний опыт и мою по-юношески зеленую личность. Элион и впрямь напоминал ему его самого, но я – совсем другое дело. Я лишь добыча, недоразумение.

Винсент коснулся моей руки, и я остановилась. Он присел, и я тоже. Мы спрятались за кипой мешков с тыквами. Было очень холодно. Земля под моими ногами, обутыми в тонкие, домашние ботиночки (я сама их себе сшила за время пребывания в убежище), обжигала стопы промерзлостью. Я слышала копошение и писк.

– Едва заметят нас, немедленно нападут. Когда их много, они наглые, не брезгуют и человечиной. Эти крысы огромные, размером с небольшую собаку. Переносят болезни и отравляют пищу. Ничего личного, Шей, таков мир. Иногда люди очень похожи на крыс.

Кажется, говорил сам воздух.

Вальтиери взял в руку арбалет-бабочку и прицелился. Это было в полной темноте, но я, воспользовавшись заклятием ночного зрения (и даже, кстати, не удивившись тому, как легко это получилось), тоже могла наблюдать отчетливые, серые контуры. Их было много, они визжали, кусали друг друга, принюхивались. Но я не оценивала, не думала и даже не боялась.

Раздался едва слышный щелчок, в воздухе коротко послышалось “шшш-ш” – это летел болт – затем звук удара, сдавленный писк, крысы бросились врассыпную.

– Помогите мне.

Было сказанное просьбой или приказом, не имею понятия. Я прицелилась из арбалета и выстрелила. Затем еще раз. И третий. Апатия внутри сменялась холодным охотничьим азартом. Я не заметила сразу, что Винсент стрелять перестал. Крысы бежали врассыпную, и уже кое-кто приближался ко мне. Отбросив в сторону арбалет, я схватилась за вакидзаси.

А когда никого из выживших зверьков не осталось, я тупо посмотрела перед собой, словно впадая в оцепенение.

Винсент бережно взял у меня из руки вакидзаси.

– Если бы ты прогнала их, они бы вернулись. Крысы паразиты. Они не добывают себе пищу, как лесные и полевые грызуны – своим путем. Они ее воруют. А она нужна нам, верно?

– Н-не оправдание… – прошептала я и зачем-то повторила: – Это не оправдание. Не оправдание, – я повысила в конце голос.

– Люди убивают животных. Люди животные. И, если ты лишаешь кого-то жизни, у тебя нет выбора. Ты должен принять этот факт. И идти дальше.

– Жестоко…

– Вовсе нет. Скажите, что было бы, если бы люди не защищались от внешней среды? Что будет с вами, если вы продолжите угнетать себя непринятием, душить себя сомнениями. Что будет, если вы продолжите осуждать и наказывать – себя и других. Это ли не жестоко? Вы лишите радостей себя и можете создать проблемы тем, кому нужны. Почему, живя в этом мире, вы позволяете себе не считаться с его законами? Ведь он, кажется, вам нравится. Спросите себя, что наиболее жестоко. Я не оправдываю зло, Шей. Я пытаюсь показать выход.

– Зачем вам это? – резко поинтересовалась я. Логика его мыслей понемногу вывела меня из ступора, заставила соображать. Я обернулась на него, и, похоже, Винсент не ожидал этого.

– Зачем вам мне помогать? – требовательно спросила я.

Он улыбнулся:

– Мне становится ясна его привязанность к вам, – отчего-то задумчиво произнес вампир. – Не задавайтесь этими вопросами. Я не скажу правды. Эту прямолинейность вы ждали?

Он смеялся надо мной с высоты своей таинственности.

Когда я вернулась в комнату, почему-то у меня на душе сделалось спокойнее. Не знаю, что сделал Винсент этим походом. Не знаю, какую цель преследовал. Но тяжесть, давящая на грудь, понемногу отступала, и я спокойно уснула под утро.

***

Сразу после выполнения заказа он отчитался в послании Винсенту. Для него был уже готов новый. Вообще-то, контракт на убийство Валена Дрета собирались отдать эльфу прежде всего, но дело с особняком жертв не терпело отлагательств. А теперь еще поступил заказ от особы голубой крови… В графстве Анвила стоит прекрасный форт. Им неофициально владеет бывший императорский рыцарь – сэр Родерик. Он сплотил вокруг себя отпетых негодяев, и всё графство буквально стонало от набегов ни один год. Вот только доказательства его причастности не было. Никто из своих не афишировал имя главаря, крестьяне лишь догадывались, что речь о нём. Графиня Умбранокс ненавидела Темное Братство, но начала понимать – из двух зол выбирают меньшее. Она была вынуждена заключить сделку. Но, опасаясь, что Темное Братство привлечет к себе внимание своим громким почерком (кроваво, незаметно), она ввела условие – Родерику должна быть подстроена смерть от естественных обстоятельств. Разведчики выяснили, что старик уже одной ногой в пустоте, но умудряется командовать своей шайкой, не вставая из постели.

Однако, письмо от Винсента ворон принес эльфу, когда тот заказом заниматься никак не мог. Он был на подходе к Санкр Тору.

Золотой Холм нежился под лучами закатного солнца. Эльф вытер со лба пот и огляделся. Здесь стоял предупредительный знак, что далее территория опасна. Над руинами сновало воронье. Элион понимал – это его привечают. Считают своей добычей.

Белые кости города торчали из замерзшей земли колоннами, остатками стен, башнями. Далеко впереди виднелся куб из монолитных плит снежного мрамора.Там находился бывший айлейдский храм, который сделался затем гробницей императорской династии Реманов и Тайбера Септима.

Элион долго шел из деревеньки близ Брумы пешком, оставив там пегую Люцию, и теперь следовало немного отдохнуть. Неразумно соваться в храм ночью, куда лучше при рассвете Азуры – этого времени всякая нечисть опасается.

Эльф скинул с плеч рюкзак, вбил в землю найденные по дороге колья, навесил на них две больших, плотных шкуры, постелил внизу кожаный плед и стал разжигать костер. В нем он накалил и согрел несколько камней, положил на лежанку – пусть греется. Ночь стояла ветреная, облачная, но местный шаман в деревне обещал, что снега не будет, потому что идет эта напасть только когда у него болит левая нога. Есть повод верить.

Он приготовился к походу на завтра, а затем стал чертить защитные руны вокруг своего лагеря, поминутно потирая мерзнущие руки. Неожиданно какая-то тень мелькнула слева. Элион машинально зажег в ладони огненную вспышку. Сверху высокой сосны на него очень внимательно глядела белая сова. Оба переглянулись, и нашли друг друга терпимыми, эльф погасил пламя.

Он неплотно перекусил и отправился спать в палатку, не снимая легкого доспеха. С одной стороны – не выспишься, конечно. С другой – тепло, да и выбора нет. Он, всё-таки, не на увеселительной прогулке.

Элион научился неплохо контролировать свои сны, поэтому кошмары ему либо не снились, либо он просыпался от них осознанно. Но на сей раз материя снов решила жить отдельно от него.

Голубоватый свет магических факелов в широкой зале мерцал в мутной, тухлой воде. В воздухе витала ядовито-зеленоватая пыль. В самом центре возвышался алтарь, а за ним стоял человек. Очень высок, худощав, имел четыре руки. Две сверху обезображенные, ссохшиеся, а пара снизу – богатыря. Он был обнажен по пояс, и в центре его торса значилось, словно высеченное из скальных пород, остроносое лицо. Лицо на голове принадлежало норду с близко посаженными, маленькими глазами. Они источали странный свет. Багровая, оборванная тога закрывала ноги, и волочилась по полу. Верхнее лицо призрака скалилось, а нижнее флегматично устремило взор в мертвую бездну. Но говорили они одновременно.

– Отгадай загадку.

Элион понимал – нельзя бояться. Нельзя пытаться подчинить себе. Нельзя задавать вопросы. Только слушать и отвечать, иначе смерть.

– Оно умещается в ладони, но велико размером. Оно мертво, но у него есть бьющееся сердце и помыслы. Его можно потрогать, но нельзя достать. Оно не служит никому, но вечно в подчинении. Вопрос: кто его отец?

– Талос.

– Ты лжец! Отвечай на вопрос!

– Талос.

– Грязный самоубийца, нечестивая, лживая душа, мерзость! – вопил призрак двумя глотками. Он подошел к Элиону вплотную, дыша в лицо смертью и смрадом безумия.

– Я вижу страх в твоих глазах. Я вижу сомнения, – говорил он, и белые глазки прожигали лицо Элиона. – Я вырву твое сердце и буду медленно пожирать на твоих глазах. Потом я воскрешу тебя и убью снова. И мне никогда это не надоест. Отвечай в последний раз, глупец!

– Отец – Талос.

– Чей? – взревел призрак.

– Твой. Ибо ты – пленник Мантеллы.

Чудовищная тень взорвалась страшным ором, Элион покачнулся, он почувствовал, как сначала одна, затем другая, третья… вонзились в его грудь и сжали сердце.

Тень Подземного короля, таинственно ухмыляясь обеими лицами, отпустила Элиона, который корчился перед алтарем на коленях. Словно он оставил глубоко в его душе какую-то отметину.

Грудь что-то обжигало, и Элион стянул с себя сначала кольчужную кирасу, затем кожаный жилет. В центре солнечного сплетения клеймом ошпаренной кожи какая-то руна на айлейдском языке.

Он проснулся. Грудь всё еще жгло. Элион приподнялся на локтях. Было холодно, во сне он снял с себя верх одежды. Он увидел, правда, что никакой отметины у него нет. Но ребра болели, а по телу разливался простудный жар, его немного тошнило. Элион пытался понять, что именно с ним сделала тень Подземного короля. Он разобрал только, что, вроде бы, руна означает иллюстрацию длинного имени, но не удавалось понять даже, мужское оно или женское. Кроме того, иероглифы медленно и неуклонно покидали его память.

Едва позволив себе отдышаться, Элион начал сворачивать свой лагерь. Теперь ему не казалось, что он готов. В голове его была странная тяжесть, не прояснившаяся даже после сваренного им ореха черного дерева по моему рецепту (потому что я твердо намерилась подсадить на это весь Тамриэль).

Тем не менее, он спрятал рюкзак недалеко от кострища, вложил в ножны за спиной эбонитовый фламберг, дротики и кинжалы были на рукавах и на поясе. На плечах висела сумка под крепким, стальным щитом.

Перед ним высился храм, двери туда неприятно, подозрительно распахнуты, и сквозняк неприветливо, нагло залетал в помещение. Оно показалось Элиону всего-лишь заброшенным. По каменным плитам пола сновали круглые шарики пыли. Место полнилось звуками – где-то что-то скрипит, воет ветер в катакомбах и под куполами. Никакой особенно некромагической активности не наблюдалось.

Неожиданно он услышал тревожный свист – в лицо эльфу неслось призрачное копье. Элион ушел от удара, выкрикнул заклинание, и дух перед ним сделался вдруг очень растерянным.

– Кто ты? – резко спросил альтмер.

– Риелус. Состою стражей акавирских Клинков в звании офицера.

– Зачем копьями бросаешься? – сурово поинтересовался Элион.

– Ну…

– Делать тебе больше нечего? А если бы ты в меня попал?

– Так ведь Подземный король велел никого не пускать. Я не могу ослушаться, – печально сообщил призрак. – Ничего личного, гость, но все мы – души неупокоенные. Тут нас много, сюда же целые экспедиции посылали.

– И где сам Подземный король?

– Вестимо где… Всё ждёт.

– Кого ждёт?

Призрак вздохнул:

– Его величество Тайбера Септима, да упокоится его дух под очами Шора. Издевается над его доспехами, смотреть на них жалко…

– Стой, почему ты говоришь “упокоится дух”, ведь Талос – бог?

Клинок поморгал, почесал шлем у себя на голове:

– То есть? С каких пор?

– Давно уже, бестолочь. Видимо ты из самых ранних Клинков. Во время твоей службы он еще по большей части считался королем, – ответил Элион. – Ладно, покажи мне, где находятся доспехи Талоса.

– Шутить изволите? – осторожно спросил Риелус. – Я сейчас только вашим заклятием связан. Едва освобожусь, вновь… копьями бросаться буду. И ругаться даже. Тут все такие, – и он с большой тоской вздохнул. – Устали мы очень. Уходил бы, пока цел, гость.

– Бедолага, – процедил Элион.

Призрак подошел, и эльф стал читать длинную, очистительную молитву – больше нудную, нежели трудную. Арсенал заговоров и защитных формулировок от нечисти теперь отскакивал у него буквально от зубов, благодаря тренировкам. Призрак с благоговением и радостью поспешил удрать на небеса, оставив после себя в воздухе едкий запах старой эктоплазмы.

Поняв, что напролом идти не получится, Элион поморщился, выпил зелье невидимости, которое использовал в плане Обливиона. Он понимал, что частое его употребление может серьезно навредить, но выхода не оставалось, с ордой призраков он не справится.

Сталкиваться с тенью короля тоже совсем не хотелось, но почему-то Элион понимал, что ему нет до гостя никакого дела.

По счастью на стенах остались изглоданные ржавчиной металлические таблички с указателями, поэтому он знал, как добраться до гробницы. Храм дышал старостью, ветхостью. На голову эльфа сыпалась пыль, стены шептали одержимо голосами призраков то ли проклятия, то ли молитвы. На душе делалось всё более гадко, чем ближе он становился к гробнице.

Перед самым проходом туда Элион замер, пытаясь понять, как действовать. Но Подземный король всё решил за него. Черная вуаль плотной тьмы накрыла мир – это промелькнула у самых глаз тень. И перед эльфом появился призрачный силуэт, уже виденный им во сне.

Это был не сам Вульфхарт, а слепок души, оформившийся в пространстве и притянутый сюда мстительностью. По сути, она обладала собственным зачатком личности и притом – могущественным. Элион знал, что не справится.

Тень Подземного короля отпрянула дальше и понеслась на эльфа. Замороженный, он стоял на месте, не в силах шевелиться. Она подлетела к нему, и выяснилось, что оба лица у нее теперь крайне апатичные.

– На Авалоне не горят огни, – заявил он.

– Наверное, это очень плохо, – хрипло и неуверенно произнес Элион, с трудом оставаясь в сознании, но глядя на Подземного короля.

– Конечно, плохо, – до странности рассудительно подтвердила тень. – Кстати, ты ключи не терял?

– Не помню за собой такого, – в тон ему ответил эльф.

– Я бы на твоем месте непременно искал в спальне, – затем тень величаво посмотрела наверх. – Кажется, теперь у меня немного другие дела.

Она, не прощаясь, неторопливо воспарила вверх. В ту секунду показалось, будто храм… задышал. Послышалось слабое шипение, лица Элиона коснулся прохладный воздух, и печать ко входу в гробницу Реманов померкла, а двери открылись. Кажется, призраков ничто более тут не держало. Послышался негромкий, спокойный плеск воды. Что бы ни понял для себя, наконец, преданный Подземный король Вульфхарт, ему это очень понравилось, и Тайбер Септим его более не интересовал.

– О, нет, – простонал Элион, подходя мимо надгробий к самому высокому, где высилась груда металла. – Что ж… остаётся надеяться, здесь каким-то чудом сохранилась капля крови.

Призрак у входа в Санкр Тор был прав. От доспехов мало что осталось.

***

Брума, а с ней и храм Повелителя Облаков находилась в двух днях езды от Санкр Тора. Элион с потяжелевшим грузом неторопливо ехал к Мартину. Я была очень взволнованна и воодушевлена происходящим. Оставалось немного. Наследный принц создаст амулет королей, зажжет драконьи огни и будет спасен. И души, что мучились в Обливионе незаслуженно, освободятся. Все те, кого я видела и все те, кто остались там, обретут заветный покой.

Но плохие новости ожидали альтмера. Происходило то, чего я так боялась – над городом собирались гигантские, багровые тучи…

Еще раньше, предвидя подобное развитие событий, я написала его величеству подробное послание, в котором предупредила, что Дагон пытается спровоцировать наследного принца на активную оборону города. Я писала и хорошо подчеркнула тот факт, что он не должен отвлекаться от создания амулета. Что он не должен сталкиваться с даэдрическим принцем, ибо Акатош не убьет его, а только изгонит, лишит сил на многие века, да и сигильских камней у него для открытия врат не останется. Но когда погибнет Мартин, драконьи огни не загорятся никогда, и возвращение Дагона – вопрос времени…

В храме Повелителя Облаков, едва уставший Элион пересек порог, началось собрание по выше описанному поводу. Возник вопрос – кто, в таком случае, возглавит оборону Брумы? На это хотел пойти Джоффри, но Мартин убедил его, что командир Клинков понадобится ему здесь для защиты. В конце концов, полчища агентов Мифического Рассвета очень даже могут атаковать Храм. В их обществе, благодаря философии Рая Манкара Каморана жило непобедимое бесстрашие перед смертью. Храбрость камикадзе.

Срочное собрание было, как обычно – небольшое – Мартин, Джоффри и Элион. Всех прочих Клинков выставили за дверь библиотеки. Наследный принц выглядел встревоженным и сильно ослабевшим. Было видно, что возня с сигильскими камнями не прошла даром для здоровья.

– Я бы хотел возглавить оборону города, но леди Шей говорит, что это опасно, и я склонен ей верить, – сходу начал Мартин, пробежавшись взором по моему письму. – Джоффри и большинство Клинков останутся здесь. Я… видел страшную осадную машину Дагона. Она словно живая, воплощение своего бога. Если им удастся выкатить ее на территорию графства Брумы, городу конец.

Элион спокойно сказал:

– Я не стану командовать защитными силами. Я не командный игрок, не тактик, а одиночка. Пошлите меня невидимкой в самое пекло, и я справлюсь.

– Но у нас попросту нет другого лидера, – неожиданно властно сказал Мартин. – Это ситуация, в которой или ты или никто. В последнее время у тебя повышена популярность среди солдат и стражников.

– Я не был во Вратах несколько недель. Думаю, она поостыла.

– Не умалчивай тот факт, что ты регулярно появляешься у врат Обливиона и вместе со всеми уничтожаешь нечисть. Или ты думал, я не в курсе?

– Это тренировка, мне наплевать на врата. Специально подготовленные отряды аргониан закрывают их ничуть не менее успешно, чем я.

– Элион, одно твоё появление перед армией поднимет ее боевой дух.

– А тактика? – сдвинул брови он. – Я не стратег.

– Я расскажу обо всём. Ты достаточно сообразителен, чтобы распоряжаться этим, – Мартин подошел к карте на столе. – Это Брума. Вокруг ее стен будут расставлены отряды стражи и Клинков. Если где-то начнут открываться Врата, зазвонит колокол, и остальные подтянутся к этому месту. Тогда битва переходит ко второй фазе, – он стал выставлять на карту новые флажки. – Маги трансформации создадут стены, которые будут сдерживать осадную машину и даэдра. Сверху на башнях маги и лучники.

– Получится со всех сторон обстреливаемый капкан. Неплохо, – одобрил Элион. – Но нужно учитывать ответные силы. Первыми пойдут пробивные ксивилаи. Они прекрасные иллюзионисты. Соблазнители даэдра умеют летать.

– Поэтому за укрытиями щитов находятся маги из нашей коллегии, которые обеспечат должную поддержку солдатам. Там же будут священники.

– А это живые единицы… – Элион посмотрел на плотное ядро флажков в центре. – Даэдра их сожрут. Вы же понимаете, что им не выстоять?

– Они продержатся то небольшое время, которое тебе потребуется, чтобы закрыть врата, – сказал Мартин. – Нужно только построить солдат, воодушевить их. И ты сам на их глазах войдешь во Врата. Тебе следует искать великий сигильский камень.

Элион, молча, смотрел на карту:

– Это самоубийство. Я могу не успеть. Пустоши обширны.

– Просто скажи, что тебе для этого нужно, – твердо ответил Мартин, вглядываясь в его лицо.

– Мистериум Ксаркеса.

Наследный принц прикрыл глаза, а Джоффри выговорил медленно:

– Постойте, ваше величество. Давайте выслушаем его.

Элион удивленно посмотрел на старика.

– Вы могли бы выкрасть книгу, если бы хотели. Как стащили мой перстень, – язвительно пояснил старик.

– Это был не я, – пожал плечами Элион. – Вы никогда этого не докажете. И потом – бесплатно не работаю.

Джоффри закатил глаза:

– Просто скажите, зачем вам понадобилась книга, которая способна вас убить? И откуда, вы, вообще, о ней знаете…

– Как вам известно, Шей множество вещей от меня умалчивает. Я так и не узнал бы про Мистериум Ксаркеса, если бы не подглядел в ее заметках. Спрашивать эту особу бессмысленно, поэтому я решил немного подумать сам. И кое-что понял. Манкар Каморан с помощью книги создал свой Рай. Значит, там есть информация о том, как взламывать законы магии и Нирна.

– Да, именно так и думает большинство некромагов. Я сам был когда-то одержим идеей получить книгу, – с горячностью заговорил Мартин. – Но не каждая душа устоит перед соблазном сопротивляться навязчивому обаянию артефакта.

– В этом вся ваша проблема. Вы почему-то думаете, что ему нужно сопротивляться, – загадочно изрек Элион. – Просто дайте ее мне ненадолго. Я не дурак, мне нельзя ею долго пользоваться, она и впрямь смертельна для душ, вроде моей. Но полчаса работы с ней почти ничего мне не сделают.

– Но это будут последние полчаса, которые ты можешь себе позволить с этой книгой. Она оставляет в душе человека отпечаток навсегда, – сказал Мартин. – Понимаешь? Ты никогда ее более не увидишь.

– Поразительно, но я в курсе этой элментарной истины. Думал украсть книгу, когда у меня возникнет большая нужда… И эта больше некуда, – огрызнулся Элион.

Я прекрасно понимала, какой ему нужен код. Но даже если он введет волшебные TGM, которые в этом мире являются сложным заклятием, то ему понадобится выйти в то состояние сознания, из которого это делала я.

“Способен ли он?”

Получив Мистериум Ксаркеса, Элион остался с ним в комнате Мартина. Наследный принц должен был присутствовать при поисках эльфа. Я думала, он не догадается… Но, видимо, альтмер, воспользовавшись моей невнимательностью, нашел выписки из Мистериума и мои комментарии. Он теперь понимал, что такое “код”. Он понимал, что некромаги в корне неверно подходят к этому артефакту. Они думают – это магия. Но взлом ею не является. Взлом – насилие над миром и его правилами, поэтому пользоваться кодами, ничего при не меняя в игре по цепной реакции – нельзя. Существует реестр событий, в котором сохраняется память о произошедшем. Для игры это почти безопасно, если действовать в рамках правил, но для живого мира бесследно не останется.

Элион неторопливо листал советы, принуждая свой рассудок смотреть на страницы хладнокровно, подобно мне. Видеть не сложные формулы заклинаний, а числа и геометрию.

– Верно… Это гениально, – прошептал он. – Не символы, не картинки, не поклонение, а чистый разум и математика. Проклятье. Необходимая мне печать слишком сильна, я не смогу ее воспроизвести. Нужно что-то похожее, но столь же масштабное. Боги… тут есть создание временных петель, самосоздание себя с нуля, ты можешь узнать что угодно о ком угодно, стать бессмертным, – он заставил себя закрыть глаза, медленно убрал руки от страниц. Мартин смотрел на эльфа с тревогой.

– Никогда за всю свою жизнь я не видел ничего более злого, чем эта книга, – прошептал Элион, переглядываясь с Мартином. – По счастью, мало понимать Мистериум. Нужно практически подготовить себя и свое тело к реализации большинства из того, что тут указано. Но это почти невозможно. Это учебник, написанный не для смертных, а для богов.

Элион неожиданно замолчал.

– Кажется, я понял, – проронил он спокойно. – Как сделать то, что мне нужно, и почти не нарушить баланс. Если куда-то многое прибывает, это откуда-то убывает. Здесь написано предупреждение – создавать что-либо из ничего может лишь Хаос сам из себя. Ничто иное к этому не приспособлено. Но я знаю, как сохранить баланс. Я в каком-то смыслю уничтожу все вероятности своего проявления, кроме той, что находится в Нирне.

– Что? – опешил Мартин.

– Иными словами, я смогу существовать только здесь. Все остальные мои проекции… или “тени” останутся в полумертвом состоянии. Если моя проекция есть в других мирах, они начнут сохнуть, пока навсегда не исчезнут.