Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Вокруг в тесном пространстве загнанные в ловушку даэдра дрались с человеческой армией, как и предсказывал Мартин. Фактически, битва была уже выиграна. Элион развернулся и перерубил пополам поступившего к нему дремору. Затем, тяжело выдохнув, попытался сконцентрироваться на происходящем…

“Не падать”.

Солдаты очень скоро увидели и пепелище на месте врат и Элиона, это послужило как бы источником вдохновения в битве, уверенности, благодаря которой сражение пошло с утроенным воодушевлением.

Альтмер не мог заставить себя остановиться. Его спина превратилась в сплошную болевую зону, правую руку покрывали ожоги, меч казался тяжелым, неповоротливым, словно грубая, железная секира палача, и он орудовал клинком, как топором. Нельзя падать. Нельзя, чтобы кто-то из солдат видел, как он лежит на спине.

Пока битва не закончилась, он дрался, поддерживая себя исключительно упрямством.

Когда побоище было завершено, снег сделался черным от пепла, красным от крови. Трупы и склизкая эктоплазма изуродовали снежный покров. Элион свистком позвал лошадь. Люция подскочила к нему, и эльф сел в седло. Он поднял клинок, обращая на себя внимание.

Его описывали потом так:

“Этот альтмер, дерущийся словно редгард, и выносливый, как орк, держал в ладони огромный фламберг. На спине его доспехи почти превратились в угли, рука кровоточила, лицо исцарапано и окровавлено. Видно, что сейчас он переживает страдание, но в глазах его горело неистовство берсерка без жалости, без намерения сдаваться. Битва была короткой, но страшной. Этот человек (наша газета упорно называет его человеком) за полчаса закрыл великие врата, сделал невозможное, жертвуя своей жизнью и душой. Верхом на пегой лошади он поднял вверх клинок…”.

– Мы победили, – провозгласил эльф, и за ним это подхватил рев восторженных голосов.

В Бруме с уважением и благоговением упоминали о том, как израненный альтмер помчался к Храму Повелителя Облаков. Говорили, что он не мог отложить визит к императору, и собирался лично проверить, не берут ли штурмом орденцы Рассвета цитадель Клинков.

Причина была, разумеется, куда прозаичнее. Элион стащил великий сигильский камень, и никому в целом свете не собирался об этом говорить, поэтому не мог позволить лекарям в крепости за собой ухаживать. Сам по себе артефакт отличается только магической мощностью и размером от базового, и спрятать его было гораздо труднее, чем обычный.

***

Оказывается, я выключилась в доспехах у себя на диване и проспала до шести часов вечера. Поэтому знала, что Элион добрался до храма благополучно, там сейчас занимались его ранами. Со спины альтмера пластами слезала кожа, и я ощущала весь этот неповторимый букет болевых ощущений. Рассудок казался неповоротливым и вялым, эльф использовал слишком много внутренних сил на заклятие уровня мастера, восстановление должно было затянуться.

Разомкнув глаза, я увидела Винсента. Тенью за его спиной стояла Антуанетта. Вампир выглядел немного озадаченным:

– У Элиона, похоже, были некоторые проблемы.

Я вяло кивнула:

– Он закрыл великие врата у Брумы.

Вампир приподнял бровь:

– Я недооценил его незаурядные способности… Он ничего не говорил вам во сне?

– Нет.

– Я велел Антуанетте помочь с вашими доспехами. Кажется, вам трудно шевелиться.

Я не желала видеть ни Винсента, ни эту девушку.

– Мне не нужна помощь.

– По-моему, нужна, – упорно нажимал Винсент. – Всю ночь у вас держалась сильная лихорадка.

Спорить с ним, когда он так смотрит тебе в глаза, очень трудно, но в этот раз я зажмурилась и выговорила, сдерживая ярость:

– Мне не нравится, когда вы мной манипулируете.

– Тогда сопротивляйтесь, – безмятежно, но твердо сказал мне Винсент. – Есть повод упорнее заниматься в магии иллюзии, не так ли? А теперь, сударыня, позвольте нашей сестре вам помочь. Она неплохой лекарь.

“Хирург, – мысленно язвительно поправила я. – После ее операции кинжалом на живую немногие пациенты выживают”.

– Ладно, – сухо сказала я. – Это не должно занять много времени.

Антуанетта подошла ко мне и стала ловко возиться с застежками. Винсент покинул мою комнату.

Я терпела чужие прикосновения и, где сама могла дотянуться, помогала ей. Мне хотелось посмотреть, нет ли на моей спине настоящих ожогов – очень уж она болела.

– Не сердитесь на меня, – прошептала Антуанетта, и неожиданно себя перебила: – Хотя… я бы сама на себя сердилась. Ужасно злая была бы. Ну, хотите, расскажу, как меня наказал Люсьен Лашанс?

– Злость – дело добровольное, – пробормотала я, пыхтя, сдерживая стоны. – Я желаю злиться. Захочу избавиться от эмоции, она сама пройдёт. Ничего для этого делать не нужно, она же тебе не мешает.

Еще один мой дар – вводить собеседника в ступор своими ответами и пониманием, что сказать мне больше нечего. Но Антуанетту это не смутило. Терпеть не могу таких людей.

– Мешает, – украдкой вздохнула девушка.

– Ничего не поделаешь.

Она стала отстегивать ножные латы, я поняла, что немного краснею от злости, беспомощности и смущения.

– Нет, я всё-таки покажу вам шрамы, – сообщила она.

– Слушай, да, какое тебе дело до того, злюсь я или нет? – резко ответила я, силясь на нее обернуться, лежа. – Серьёзно, это ничего не значит. Люди постоянно друг на друга злятся, дело обычное.

– Сама Мать Ночи велела вас беречь.

– И что?

– И Винсент не зря же с вами тренируется…

– В общем, ты думаешь, у меня есть некая ценность в масштабе твоей идеологии, – вяло пояснила я и добавила, не дослушав: – Я всего-лишь человек и не самый сильный воин. Откровенно говоря, я истеричка, а не воин… Просто многое понимаю. Моя жизнь выгодна вам, но не более. Не обязательно искусственно завышать важность.

– Это лишь моё мнение, не более, – я услышала шорох одежды и, прежде, чем сказала “не надо”, повернув голову, увидела спину девушки.

– Боже…

Кажется удары плетью доставали до самых мышц, и глубокие, багровые шрамы исполосовали жемчужно-белую кожу.

– Это из-за меня? – протянула я растерянно, чувствуя, как всякое недовольство и даже собственная боль отступили на задний план.

– Я заслужила, – Антуанетта надела обратно рубашку и повернулась ко мне с простодушной улыбкой. Несколько секунд, глядя в ее лицо, я не могла и слова вымолвить.

– Это чудовищно. Никто не заслуживает подобных пыток, – глядя ей в глаза, попыталась донести я.

Антуанетта посмотрела на меня с удивлением, но затем ее взгляд сделался задумчивым.

– Не думайте больше об этом. Главное, вы не злитесь.

Как вышло, что, едва появившись здесь, я всем доставляю сплошные хлопоты? Элион, Баурус, я вмешалась в жизнь Неара, я… убила уже двоих человек, из-за меня пытали Антуанетту Мари.

Она сняла мои латы, так что я осталась в тонких брюках и рубашке, получив больше свободы двигаться. Затем девушка удалилась.

От ее чувства юмора мороз по коже, как и от ее отношения к смерти и страданиям. Не может нормальный человек смеяться над подобными вещами и настолько легко к ним относиться. Возможно, она безумна, не берусь судить…

***

Для того, чтобы создать такую во всех отношениях уникальную вещь, как Амулет Королей, человеческому индивиду потребуется больше, чем сила воли. Больше, чем необходимые ингредиенты. Ему понадобится та самая вера, которая у нас обычно в виде скукожившегося горчичного зернышка на дне души. Мне сложно представить себе, как, но у Мартина этого необходимого качества нашлось достаточно, чтобы создать камень. В неграненном виде он напоминал крупнозернистый, необработанный, багровый гранат.

Для коронации решили использовать имевшегося в храме священника, по совместительству иногда сторожа своей же часовенки. По совместительству лекаря, алхимика и просто хорошего человека. Сан, необходимый для церемониальной, священной магии у него имелся, и это главное. То, что он одноглазый норд – не важно.

С коронацией, однако, дела обстояли трудно. Мартину предстояло решить, как обучиться ту`уму Огненного Дыхания, чтобы божественным даром зажечь драконьи огни. Те, что в Имперском городе так зажигать не нужно – они когда-то были созданы Акатошем. Но для коронации в другом месте, оно должно быть подходящим. В идеале необходимо присутствие придворного Совета, но мы не доверяли Окато, и данным пунктом пришлось пренебречь.

Согласно моей теории, если зажечь драконьи огни в любом другом месте, то, благодаря коронации императора они загорятся и в Имперском городе. Если это не сработает, мы ничего не теряем, и придется провернуть план по безопасной транспортировке Мартина в столицу.

План был таков: наследник остается здесь, и мы с ним вместе думаем, как зажечь драконьи огни. Элиону полагался отпуск, а Джоффри пошлет депешу в столицу, где укажет, что император будет коронован во дворце. По этой причине подготовка к этому пойдет полным ходом. Всякий житель Киродиила будет уверен, что близко эпохальное событие. Все планы Дагона будут направлены туда, подальше от Мартина. В столицу направлены все лучшие воины для ее охраны, университет магов использует знания свитков для того, чтобы сберечь город от базовых Врат.

Когда с обсуждениями было покончено, Элион поспешил убраться из храма Повелителя Облаков, но наследный принц остановил его.

– Что ты собираешься с ним делать? – принц набросил на свои плечи теплую накидку, выходя с эльфом в коридор.

– С чем? – Элион шагал рядом, но походка была неверной, спина еще не позволяла ему гибкости в движениях.

– У тебя есть великий сигильский камень. Что ты намерен с ним делать?

– Не знаю, думаю он неплохо будет смотреться у меня на прикроватной полочке…

– Не выделывайся, – пробормотал наследник.

Элион молчал некоторое время, он колебался.

– Я не стану отговаривать, слишком многое тебе должен, – добавил Мартин.

– Императоров никогда не останавливала такая мелочь, как долг.

– Я пока не император.

Снова молчание. Наконец, Элион сказал:

– Я хочу открыть врата. Не в царство Обливиона, другие. Пока не знаю, как, но, возможно, если найду способ…

– Это для леди Шей?

– Вы догадливы, ваше величество. И много вы знаете о вашей советнице?

– Кое-что рассказала она, кое-что я понял сам, – флегматично отозвался император. – В любом случае, повремени со своей затеей.

– Почему бы и нет? По-моему, мы все вздохнем с облегчением, если эта ненормальная исчезнет в ту дыру, из которой возникла.

– И всё-таки не торопись, – медленно проговорил Мартин. – Думаю, ты и сам понимаешь, – не пожелав это пояснять, он поежился и пошел вперед по коридору.

Так называемый “отпуск” Элиона не устраивал. У него, в конце концов, работа на стороне, в Темном Братстве. Помня о том, что среди душегубов притаился предатель, он держал путь в Анвил. Заказ на Родерика пока никто не перехватил, и он рассчитывал убить двух зайцев сразу.

Альтмер по-прежнему не писал и не заговаривал со мной. Единожды с тусклой злобой он упомянул обо мне в беседе с Мартином, и всё. Общение с Элионом – не лучший способ скоротать время. Но мне следовало предупредить его. Во-первых, о том, что мой уход из Нирна убьет его. Во-вторых, я знаю, как расшифровываются слова Подземного короля об Авалоне, и это разговор долгий. Я наслушаюсь от Элиона много приятных вещей за то, что скрывала тайну его отца…

Во время строительства Шпиля Растиери обнаружил сеть катакомб. Они привели к огромному, подземному айлейдскому городу. Он был построен, как станция вокруг уникального генератора маны. Работа его сходна с той, на какую способен вечный двигатель. При правильной фокусировке определенным образом настроенных лучей он запускается и питает айлейдское поселение светом, защищает, очищает воду. Авалон – уникальный город, так как дикие эльфы под землей не жили, но строительство генератора потребовало создания жилой территории. Известна мне и трагическая история заживо законсервированного в себе города. Знаю, как решил использовать генератор Растиери. У него получилось, он запустил колодец маны. Но Риндси, одержимый жаждой могущества, предал своего отца и наставника… Я всё это знала, как и то, что долго Растиери жалел о брошенном сыне. И знала – альтмер не простит мне моего молчания. Однако, наверное, это не должно беспокоить. Он терпеть меня не может, и я мало прибавлю в этом отношении, поведав о тайне Шпиля.

В общем, я не кипела желанием беседовать с Элионом и не давала о себе знать. К тому же, на первом месте вставали другие события.

После того, как я смогла ходить, оправившись от болей в спине Винсент навестил меня. Едва увидев его, я нервно отвернулась, скрестив на груди руки и отходя к дивану, словно намереваясь спрятаться за него, в случае чего.

– Снова вы. Винсент, с уроками покончено. Разногласия в наших идеологиях не могут позволить нам заниматься. Это очевидно.

Я старалась не смотреть на него и сдерживалась от того, чтобы заткнуть уши руками.

– Я лишь хотел пригласить вас на прогулку.

В голосе старого вампира была улыбка.

– Я никуда не пойду.

– Речь о выходе наружу, – пояснил Винсент. – Днём. Не в лес, а в город. Увидите Чейдинхол под снегом.

Я изумленно повернулась к нему и, наверное, не успела замаскировать жгучую надежду на своем лице. Я заточена тут уже довольно давно и невыразимо тосковало по свободе передвижения. Одна и та же картина на протяжении недель угнетала мою душу могильной плитой.

– В чём подвох? – спросила я ровно.

– Просто после тренировок, вроде ваших, опасно оставаться взаперти. Вам требуется прогулка. Так как подле вас буду я, можно не опасаться агентов Мифического Рассвета.

– В упор не могу понять, почему вы со мной нянчитесь.

– Всему свое время, Шей. Вы, кажется, тоже не спешите раскрывать все свои козыри, – он улыбнулся мне понимающе.

Я снова потратила сорок минут на одевание треклятых легких доспехов. Затем прибежала Антуанетта. Эта особа имела привычку вторгаться в любое личное пространство, не думая кого-либо предупреждать.

– Ой, там такая погода, – улыбнулась она. – Жуть, как холодно. Винсент, можно мне с вами?

– Милая Мари, мы уже говорили насчет этикета по отношению к нашей гостье, – неторопливо промурлыкал вампир, скосив в сторону своей подопечной пронизывающий взор.

– Да-да, просто я с вами хочу. Очень-очень. Ну пожалуйста, ну Винсент, ну…

Я медленно моргала, молча взирая на девушку и теряясь в алгоритмах поведения, приемлемых для меня в подобных случаях.

– Шей прогуляется с тобой позже, если сочтет нужным, – ответил вампир, и Антуанетта немедленно перевела прицел требовательных глаз на меня. Я не знала, куда себя деть от такого напора.

– Ну… я думаю ничего плохого из прогулки не выйдет… Мари опытный ассасин, и с ней мне вряд ли будет что-то угрожать… – пролепетала я, пряча взгляд.

– Спасибо, – она просияла такой искренней улыбкой, что показалось, будто девушка вот-вот меня обнимет, и я думала об этом с ужасом.

Когда Антуанетта упорхнула так же внезапно, как появилась, я перевела свой красноречивый взор на тихо смеющегося Винсента:

– Что с ней? В смысле – она всегда такая? Это ненормально…

– Просто Мари известно то же, что и мне. Но она ко всему привыкла приплетать очень личное отношение. Всё принимает близко к сердцу. Вы нравитесь ей.

– И как от этого спасаться?

– Со временем дитя станет спокойнее, наплыв эмоций утихнет, просто держитесь столь же сдержанно. Первую пору пребывания здесь она не отлипала от меня. Мари ребенок, привязчива сильно и беззаветно, – он говорил об этом с теплой, искренней улыбкой. – Хотя, конечно, манерам ее научить не удалось. Думаю, дикая жизнь на улице запросто из повадок не выветривается… И так, вы разобрались с доспехами? Можем идти?

– Вы сказали “Мари известно то же, что и мне”? – напомнила я, набрасывая на плечи свою меховую накидку.

Винсент покачал головой и ничего мне не ответил.

Странное место. Странные люди. В гостиной новички проводили время за настольной игрой. Тейнава сидел в кресле с книгой – так он проводил большую часть своего времени после тренировок. Очива разговаривала с Гогроном. Мимо огромного орка я проходила с внутренним трепетом и ужасом. Словно почуяв это, он повернул ко мне голову, и я предпочла не увидеть выражения его глаз, улыбки. Шемер сидел на коленях у Телиндрил, которая, как обычно, баловала крыса вкусностями.

Может показаться, что я забыла про своего Мико. Между тем, с тех пор, как Элион зашел в убежище, пес оставался там и всегда был подле меня. Я опасалась, что эльзасец не сможет подружиться ни с крысой, ни с обитателями подземелья, хотела сказать Элиону, чтобы он отвез нашего друга обратно в Шпиль. Но Мико быстро адаптировался. Стороной его обходил только М`Радж-Дар и Антуанетта. Даже к аргонианину пес относился терпимо, но девушку пес не жаловал и частенько нахально рычал ей вслед.

Мико быстро понял, что больше всего нравится Телиндрил, эльфийка брала его с собой на прогулки почти каждый день. Иногда этим занимался кто-то из новичков, попавших под обаяние собаки.

Вот и теперь он вышагивал подле меня, как вторая тень. Быстро рос и учился, в убежище нахватался различных команд. Например, выучил, что значит фраза: “Мико, кто в коридоре?” Он немного напряженно относился к Винсенту, но верил в то, как я к нему отношусь, и лишний раз не рычал.

– Как вы себя чувствуете, Винсент? День нынче ясный…

Я вдохнула запах холода, снега и камня с улыбкой. Увидеть над головой небо показалось подобным чуду. Поэтому даже вопрос я сопроводила неприлично широким оскалом. Винсент рассмеялся:

– Перестаньте, Шей. Мне более трех сотен лет. За это время любой вампир адаптируется к жизни под солнцем. Оно больше не жжет меня, хотя ночь для моего зрения предпочтительнее.

– То есть, вампир способен привыкнуть к дневному свету? – удивилась я.

– Большинство до этой стадии не доживает. Имеют значения многие факторы. Первый – вампир какого ранга тебя заразил. Второй – как часто ты питаешься. Но первый всё же основополагающий… Я отношусь к рангу старших вампиров, например. Но бывает, что человека заражает низший. Он действует неаккуратно, оставляет зараженному мало крови для восстановления. При данном раскладе очень сложно сохранить душу, личность. Поэтому большинство вампиров долго не живут. Это больные, несчастные создания, для которых единственное утешение состоит в упокоении.

– И чем высший от низшего отличается? Возрастом? – спросила я.

– Нет, – Винсент помолчал, надел на свои седые кудри капюшон. – Я был заражен на Вварденфелле. Клан высших вампиров вышел на охоту, они просто развлекались и не планировали оставлять кому-либо из нас жизнь. Мне повезло. Высшие отличаются по праву крови. Тебе известно о Лами Бал?

– Нет, – призналась я. – Но имя знакомое.

– Некогда даэдрический принц Молаг Бал пожелал победить смерть. Он в насмешку над Аркеем выбрал самую красивую, чистую девушку и сотворил из нее первого вампира насильно. Она стала матерью всем остальным. Старейшие кланы Тамриэля имеют прямое наследственное отношение к ней и Молагу Балу. Они создают тесные сообщества. Укус такого вампира я и получил. Если захочу передать дар, он тоже будет высокого качества, но если тот, кого я обратил, пожелает поделиться им, у него получится хуже. Есть только три круга чистоты крови. Однако, бывают случаи сильной воли и мужества, когда человек остается личностью и после укуса какой-нибудь твари. Одним из свойств высокой крови является выносливость к солнечному свету, которая растет с возрастом. Молаг Бал, создавая вампира, планировал переплюнуть самого Аркея. Он замыслил идеального хищника, способного нагло ходить под солнцем. Светобоязнь появляется только у вампиров младшей крови, как дефект.

Мы беседовали об этом, гуляя у реки. Будоражил и одновременно пьянил холодный воздух. Из пекарни вкусно пахло теплыми пирогами, серебрилась далеко за холмами крыша часовни. С каждым шагом мне было всё спокойнее и комфортнее подле этого существа. Разумеется, вампир ловко манипулировал мной своей откровенностью. Это мое слабое место – просто начни мне что-то о себе рассказывать, я буду слушать, впечатлюсь и непременно потеряю бдительность. Я уже не могла сердиться на Винсента за произошедшее, не смотря на то, какую боль причиняли мне мысли об этом.

***

Сжимая зубами травинку осоки, эльф нетерпеливо притоптывал ногой, скрестив на груди руки. На голове его красовалась дешевая соломенная панама, из-под которой по спине в полном беспорядке опускались выгоревшие, светлые волосы. Они казались почти седыми. От парня за версту пахло свежими березовыми опилками и пивом. Серая рабочая рубашка и рыбацкие штаны были ему маловаты, но это лишь выгодно подчеркивало форму плеч и тонкую талию. Сплюнув, альтмер постучал в дверь еще раз, а потом заглянул в окошко домика смотрителя маяка.

– Да, кого принесла нелегкая? – бородатый, русоволосый имперец заспанно посмотрел в окно, недовольно нахмурился. – Чего надо?

– Здрасте, – широко улыбнулся Элион. – Я слышал, вам помощник на маяке нужен, вот и пришел.

Вообще говоря, смотритель ждал кого-то постарше. Для молодого человека подобная работа не слишком высоко оплачивается, да и скучная. Он подозрительно покачал головой:

– Денег плачу мало, занятость по полсуток. Оно тебе надо?

Элион развел руками:

– Дак мне идти больше некуда. Хорошо, если крыша над головой, а там выкручусь как-нибудь.

Он простодушно и открыто улыбался, сердце старого смотрителя растаяло:

– Ну, боги с тобой. Заходи… Покажу, что да как у меня.

Именно этого эльфу было и нужно.

Долго имперец водил по маяку своего нового помощника. Объяснил, где запасы масла хранятся для факелов. Спросил, умеет ли тот по облакам погоду угадывать.

– Если видишь, что непогода близко, ты заранее всё готовь, – говорил он. – От маяка не отходи. Чуть сумерки, ты зажигаешь факел. Всю бурю остаешься наверху, смотри, чтобы не гас. А огонь должен быть сильным, ты угля не жалей. Здоровье-то крепкое? На морском ветру часами стоять будешь…

Элион заверил, что здоровье у него орочье. Он продемонстрировал, как зажигать маяк, отмерять топливо, рассказал, как определять погоду. Это, к счастью, альтмер умел. Каджиты, приложившие руку к его воспитанию, много плавали по берегам Тамриэля, и за это время эльф научился корабельному делу, как заправской пират.

Элиону велели приступать к работе с вечера и показали, где он будет ночевать. Комнатушка оказалась в подвале. На земле лежал тюфяк с железным фонарем, в воздухе стоял спертый запах мышиного помета, но эльф не жаловался.

Нужную ему дверь Элион заприметил еще до того, как обратился к смотрителю. Она была крепко заперта. И не просто заперта… Снаружи на ней стоял сложный рунический замок мастера школы трансформации. Оставалось ждать, когда Матье появится в своем убежище собственной персоной. Учитывая способности альтмера, он бы мог взломать и рунический замок, но на это тоже уйдет время.

Впрочем, я догадывалась, что Матье не появится так запросто.

Каждую ночь в своих снах я видела, как альтмер терпеливо и добропорядочно выполняет работу помощника смотрителя маяка, а всё свободное время листает университетскую энциклопедию по рунам. Ровными, резкими росчерками углевого карандаша он чертил на пергаменте странные символы. Вероятно, пытался разгадать механизм работы печати. Иногда он подходил к нужной ему двери, прикладывал к ней ладонь, прислушивался, закрывал глаза. Это пошаговое, аккуратное наступление на врага напоминало военную стратегию. Элион уходил без досады и не унывая, а затем снова просиживал всё свободное время над чертежами.

Четыре дня работы дали свои плоды, благодаря усердию. Однажды уже перед рассветом, когда время, проведенное на маяке завершалось, эльф снова подошел к заветной двери. Он особенно долго вел свой диалог с замком, пока, наконец, она не задрожала и не почернела. Элион успел закрыться мощным щитом, но его всё равно отбросило назад. Дверь загорелась.

– Механизм самоуничтожения… – прошептал альтмер. Он протянул к пламенеющему куску дерева руки и начал торопливо читать вслух заклинание обратного времени. У него получилось, пусть и не идеально. Пламя утихло. Оставалось надеяться, что с сюрпризами покончено.

Смотрителя маяка еще не было, следовало разобраться со всем до его возвращения. Изначально Элион планировал проникнуть в убежище Матье скрытно, но теперь, разумеется, об этом речи не шло.

Пригнувшись и закрыв себе рот и нос влажной тряпкой, спасаясь от дыма, эльф вошел в убежище. Оно было почти не тронуто огнем. Здесь стоял сильный трупный запах, он заметил чьи-то человеческие кости, тела мертвых крыс. Спустя пятнадцать минут ему удалось взломать замок в еще одну комнатушку. Первое, что он увидел в тусклом свете магической свечи – мумифицированное, уродливое лицо с черно-синими, сгнившими, впавшими глазами, скрюченным вбок почерневшим, сифилитическим носом и оскаленными зубами без губ. На голове остались клочья седых волос. Она лежала на серебряной установке, окруженная цветами, а рядом лежала покрытая слоем пыли стопка тетрадей.

Элион был предупрежден мной ранее о том, что именно найдет в убежище. Он проверил, нет ли где здесь охранных чар, сунул в мешок голову матери Матье и его дневники. Для доказательства Братству этого достаточно, но теперь следовало действовать быстро, учитывая, что убийство Родерика откладывать больше не представляется возможным. Графиня Умбранокс ждать не любит…

“Винсент, я пишу вам из Анвильского маяка. Я устроился сюда под видом рабочего, чтобы немного освоиться и узнать кое-какие детали о Родерике. Здесь же я обнаружил очень необычное убежище. Взломав его, я случайно увидел нечто важное.

У меня есть доказательство заговора против всего Темного Братства и Черной Руки. Я назову вам лишь имя – Матье Беламон. Этот ассасин невероятно умен и силен. Даже зная свои особенности, я не уверен, что выживу, столкнувшись с ним. Если у меня не получится вернуться, расскажите обо всём Лашансу, ему известно это имя.

Сейчас я выполню контракт и прямиком направлюсь в убежище”.

Аккуратно, очень аккуратно Элион выстроил ложь. Он не выдал меня, своей осведомленности, заранее позаботился о том, чтобы у него имелась причина находиться подле маяка.

На рассвете альтмер уже покидал город.

В Анвильском графстве зимы не бывает, но и добираться туда долго. Окруженный теплыми водами с запада, а на востоке огороженный от холодных ветров невысокими горами и холмами, графство Золотого Берега поистине являлось жемчужиной Киродиила. На дороге к нему горы приходилось объезжать, что увеличивало путь. Проезды туда небезопасны и плохо вымощены, поэтому в скором времени Элиона ожидать в убежище не следовало…

Тем же утром я предупредила Винсента, что альтмер отыскал доказательство заговора и прислал по этому поводу письмо. Я рассказала о найденных дневниках и назвала имя предателя.

– Обвинение одного из членов Черной Руки – дело небывалое. Даже не смотря на моё к вам уважение и симпатию к Элиону, я должен для начала своими глазами видеть доказательства, – сообщил он. Но мне почудилось в ту секунду, что он словно бы не слишком удивился. Да, он показался встревоженным, но он не задавал мне много вопросов и, вообще, отреагировал спокойно.

Элион выполнял свой контракт, и я была немного на взводе. Говорила себе, что дело в очередном убийстве, но, вообще-то, меня беспокоили слова эльфа “Даже зная свои особенности, я не уверен, что выживу, столкнувшись с ним”. Что, конкретно, он имел ввиду? Его ведь даже Дагон не сумел пока убить. Я не могла где-то чего-то не учесть, я знаю все возможности Элиона. Где же Матье может найти лазейку?

Массер и Секунда двумя полумесяцами озаряли туманное поле высокой травы. Впереди на фоне звездного неба вырастала одинокая башня. Элион уже успел найти приметный камень, а подле него – запертый люк ко входу в катакомбы форта. Далеко на западе сиял янтарным свечением благословенный Анвил. Эльф дождался, когда зайдет солнце и, убедившись, что никто не видит его, прочел довольно сложное заклятие незримости. Он взломал замок, прислушался, приоткрыл люк и нырнул внутрь. Сгруппировавшись в прыжке, он притих. Здесь было чересчур душно, в воздухе стояла густая пыль, не удивительно, что Родерик заболел.

Это дело не выглядело слишком сложным. Элион умудрялся пробегать под носом у демонов незамеченным, и не ожидал каких-то трудностей теперь. По сути, происходящее доставляло ему эстетическое удовольствие. Тихо, как ветер или взмах крыла совы, он перемещался по узким коридорам, не торопясь, не паникуя. Магия иллюзия, послушная и податливая, позволяла ему видеть сквозь стены и оставаться незримым. Он без труда подгадал момент, когда около шкафчика с лекарствами никого не будет, и подложил фальшивую микстуру…

А потом начались проблемы.

В форте и впрямь было слишком душно, но на обратном пути он вдруг понял, что временами ему сложно дышать. Он сумел добраться незамеченным, но из груди вырвался сдавленный кашель, и это услышали. Элион заторопился наружу, его не успели увидеть, но небольшую тревогу он поднял.

– У тебя паранойя, Ниша. Может, это Джер кашлял или наш командир, откуда ты знаешь? – услышал Элион хриплый голос орка.

Альтмер успел метнуться к люку, он даже не закрыл его за собой, выбравшись наружу. Такое простое задание, и эльф едва не провалил его.

Согнувшись в поясе, он закашлялся. Элион всегда не переносил духоту и пыль, это было для него не ново, но кашель казался ему подозрительным.

Эльф под покровом заклятия незримости добрался до своей лошади. Та выглядела встревоженной.

– В чём дело, Люция? – похлопав животное по шее, спросил Элион. – Ты же не из трусливых. Чуешь что-то?

Он вскочил в седло и огляделся, изучая меланхоличное покачивание травы на обширном поле. Анвильская ночь хранила безмятежное молчание и спокойствие. И всё-таки что-то за ним наблюдало. Оно не сводило с альтмера глаз – напряженных, злых.

Как и было сказано, путь от Анвила в холодный, сырой Чейдинхол чрезвычайно долог. Элиону предстояло пересечь большую часть материка верхом, и при самом лучшем раскладе это должно было занять двенадцать дней. Если Матье наведается в свое убежище, он поймёт, что случилось, и обязательно попытается выкрутиться.

Элион почти не отдыхал и ночевал, где придется, максимально сокращая свой путь до убежища. Он привязался к идеологии Ситиса, ему нравились контракты, и лишь в этих катакомбах под землей он ощущал себя в безопасности, в атмосфере принятия. Потерять всё это не хотелось.

На четвертый день он добрался до Скинграда. С каждым днем он чувствовал себя хуже, целебные настойки не помогали. Элион пытался понять, что с ним происходит, но никакое магическое сканирование не давало ответа. Силы покидали его, и он понял, что не может интенсивно тренироваться, а фламберг в руках потяжелел, стал неповоротливым. У него не было жара, только сухой, обессиливающий кашель и растущая слабость.