Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

Наверное, он успел подхватить меня, когда я падала в обморок.

Пришла в себя уже в таверне. Я сидела на деревянном стуле у подоконника, альтмер разбирал наш рюкзак с тонкими матрасами, чтобы постелить их. Я наблюдала за ним, молча, и понимала, что не усну.

– Я намереваюсь выпить. Можешь составлять мне компанию или нет – дело твое. Я не напивалась лет с восемнадцати. У меня перед глазами стоит, как ты направляешь на нее арбалет. И как сжигаешь заживо того несчастного агента Мифического Рассвета, – мой голос дрожал, а темп ускорялся в противовес безмятежности Элиона. Я заставила себя замолчать, чтобы не позволять ненужным эмоциям закатить полномасштабную истерику.

– Мое терпимое отношение к алкоголю ограничивается белым вином, – несколько сухо пробормотал эльф.

– Меня как раз унесет с трех бокалов.

Спорить он не стал, вышел из комнаты, и скоро вернулся с небольшим, глиняным кувшинчиком.

Я смотрела в окно и неторопливо цедила белое вино. Оно оказалось кислым и не особенно вкусным, но Элион пил эту гадость без видимого неудовольствия.

Оба молчали.

– На моей родине брак заключают, в основном, по расчету. Большинство имеет любовниц и любовников совершенно свободно, – неожиданно изрек эльф.

Я воззрилась на него с недоумением и возмущением. А затем поняла – легкомыслие и спокойствие являются нашими друзьями в тех ситуациях, когда хочется ликвидировать себя от стенку. Я вяло хмыкнула, подыгрывая альтмеру:

– Любопытно.

Он неторопливо качнул головой и добавил, выудив из памяти очередной факт:

– Стекло, из которого делаются наши дома, добывают из цветного песка, что в огромном количестве находится в неглубоких, прибрежных пещерах. Там почти неиссякаемые запасы. Эльфийские стеклянные доспехи тоже делаются с его примесью. Только у нас встречается такое большое количество этих шахт. И от них неслабо зависит экономика страны.

Я молчала, слушая его. Элион продолжил, глядя в потолок и медленно перекатывая опустевший бокал из ладони в ладонь:

– Самое опасное существо, что я встречал только на Саммерсете – гигантские змеи. Их еще называют морскими драконами. Уродливые твари без глаз, но с огромным, круглым ртом-присоской. Там всего один зуб, длинный язык. Монстр маскируется под морское дно с коралловыми наростами. Ее хвост, как чувствительный рецептор, выслеживает добычу поблизости. Развивает огромную скорость. Укус смертелен.

Потом он замолчал, серьезно задумавшись, какой еще мыслью меня отвлечь.

– У вас есть поговорки? – спросила я, решив поддержать тему.

– Нет, как ни странно. Большинство из того, что можно назвать поговоркой, рано или поздно становится заклятием. Короткие притчи и шутки.

– Например?

– Ты не поймешь их, – сказал эльф, – слишком многое объяснять придется. Хотя есть одна, – он поморщился, – но если ты скажешь ее кому-нибудь вслух, рискуешь попасть на общественные работы.

– Запрещенный юмор?

– О, да, – протянул Элион. – Но он либо касается других рас, либо непристойный. И опять таки тебе сложно будет его понять. Например – чем одинаково выделяются из всех орки и альтмеры? Произнесешь это, и окажешься в казематах для военных преступников и оскорбителей власти, – Элион с усмешкой откинулся на стуле.

– А что такого в вопросе? – изумилась я и тут же задумалась. – Но вы абсолютно разные.

– Нет, кое в чём мы поразительно похожи, – приподняв бровь, кивнул Элион, сдерживая слабую улыбку, которая коснулась его глаз. – Не важно.

– И за такое сажают?

– Минимум – пятнадцать суток. Не удивлюсь, если и до пары месяцев доходило. Мы страшные снобы. Только простолюдины могут позволить себе так шутить, – он закатил глаза. – А еще на военной службе у нас матриархат. Но об этом никто не знает.

Я снова, опешив, сдвинула брови.

– Большинство солдат – мужчины, но командующие должности занимают женщины, и особенно это касается тайной полиции. Книга-пособие для допроса пленных написана, кстати, тоже женщиной.

– Ничего себе.

– Как там твои ладони?

Я показала ему забинтованные руки. Элион осмотрел их и вздохнул:

– И обязательно было расколотить стекло? Я специально оставил в двери ключ.

– Я не заметила…

Немного выпив, Элион становился спокойным, философствующим и очень легким на подъем. В нём неожиданно включалась некая условно “светлая” сторона. Он мог начать играть на лютне и петь, например. Сама я не слышала, но он грозился однажды показать. Тяжесть понемногу оставляла меня, и я уснула. В противовес спокойствию вечера, моё беспамятство вышло неприятным и беспокойным. Сны Элиона напоминали свинцовое море, я почти не запомнила их в тот раз.

***

Индивидуальность не состоит из крайностей. На самом деле, она соткана из полуоттенков. Я очень хорошо поняла это. Стреляя в руку Элиона, я вынужденно причинила ему боль. И теперь я переживала за рану. Та женщина некогда была ребенком, что мечтал стать прекрасной принцессой. Во всех нас живут дети, в некоторых они умерли.

Уважая моё право на сострадательность, Элион предпочитал заниматься своим “хобби” подальше от меня. Ему не меньше моего неприятно произошедшее. Он позволил мне выстрелить, потому что был на себя зол.

Я никак не могла понять, отчего в состоянии особенно сильных потрясений мне снится пустой, погасший Авалон. Лодка, покачиваясь, вела меня по бесшумным водам к черному проему ущелья. Человек передо мной живо напоминал Макса формой плеч, краем профиля.

– Мы так давно умерли, что сошли с ума, Шей, – едва уловимый шепот сливается с ветром.

– Ты тоже умер? – мой голос прозвучал, будто чужой.

– Сердце к сердцу, кровь к крови, разум к разуму. Одно часть другого, и всё же они автономны. Что едино в них? Что оборвется?

Я снова неминуемо проснулась.

Элион был уже давно одет и собран. Он стягивал завязки своего походного рюкзака и, судя по всему, бодрствовал не менее двух часов.

– Спишь невероятно крепко, – пробормотал он рассеянно. – Тебе идёт покой на лице.

– Что? – переспросила я сонно, приподнимаясь на локтях.

– Собирайся, нам пора выезжать.

– Знаешь, мне опять приснился мой собственный сон.

– Вчера после прихода в таверну ты вылакала полбутылки вина. Я поражен тому, что ты, вообще, самостоятельно проснулась, – скептически отозвался Элион.

– А ты неприлично шутил, – отбрила я, почувствовав себя отомщенной, когда эльф поморщился, точно от зубной боли.

Я встала, сняла ленту с волос. Не расчесываясь, закрутила отросшие пряди в кокон. Проверила свои доспехи, которые неуютно и жестко стягивали тело. За окном начинало светлеть – седьмой час утра. Внизу уже шумно, крестьяне и рабочие шахт поднимаются рано. Одеваться было трудно – пока я находилась в бессознательной дреме, Элион заново перебинтовал мои израненные ладони. У него самого рука уже заживала.

– Ты как? – серьезно и тихо спросил меня эльф, когда я собралась.

– В норме.

– Я узнаю не из вежливости.

– В таком случае – не твоё дело.

– Шей, я не желаю тебе зла, – раздраженно произнес альтмер, выходя со мной из комнаты.

Я закатила глаза, вынуждая себя открыть карты:

– Хорошо, мне довольно паршиво. В основном, морально. Я справлюсь – это всё, что тебе требуется знать.

– Я понял, – обычно такую фразу говорят просто так, чтобы прекратить разговор. Но Элион произнес ее, немного подумав, и по его лицу я увидела, что он не соврал. Я почувствовала это вместе с ним. Ни расспросов, ни утешений, ни оправданий – он, молча, сделал выводы и решил действовать. Наверное, это логика поведения всех убийц и солдат.

Элион не раскрывал рта большую часть пути до конца графства Брумы. Так звучит тихое понимание, и оно почти пугало.

Когда мы подъезжали к Чейдинхолу, у меня возникло странное предчувствие. Словно мир уже не будет прежним, если мы перейдем его порог… Словно всё закончится. Всё – до основания.

Мы опоздали на фестиваль празднования Старой жизни и приехали пятого числа нового года. Если бы не Элион, я бы долго про него не вспоминала.

Прежде, чем вернуться в тот роковой день в Чейдинхол, следует описать последний вечер года. Не помню, было ли это поблизости от столицы, но однозначно в центральном графстве. Большую часть пути я безмолвно следовала за Элионом и просто терпела происходящее, понемногу тяжело переваривая последние события.

Тот день не прошел для меня, как праздник. Я только заметила, что все особенно тихие, торжественные и добрые. Я уже собиралась спать, когда Элион вошел в комнату и сказал:

– Идём, это срочно.

Я машинально схватила с собой арбалет, набросила на плечи накидку и проворчала:

– Что случилось?

– Увидишь, – он потянул меня за руку через странно пустой холл таверны, вывел на улицу. Я едва не закричала – мне показалось, что Обливион начал активные боевые действия с Киродиилом. Небо пошло багровыми пятнами с темно-фиолетовыми нарывами, черные молнии сеточкой покрыли его, и непонятно, почему при этом все радуются. Неожиданно со стороны острова, на котором цвела сияющая столица, в разные концы света с рычанием понеслись гигантские драконы, оглашая пространство трубными звуками. Один такой несся прямо на нас, и от его сияния сделалось светло, как днем. Низко прокатившись к земле, дракон взмыл в небо и взорвался лепестками синего, красного, фиолетового желтого пламени. Взрыв напоминал форму мгновенно распустившегося лотоса. Я забыла дышать, наблюдая за происходящим. Люди вокруг меня улыбались, молились, плакали, их поздравления звучали, как:

– Отпусти Старую жизнь, и пусть Новая не принесет тебе потерь.

Или:

– С Воскрешением.

Почему с Воскрешением – это отдельная тема, касающаяся веры в то, что дорогие нам люди способны воскреснуть в день Старой жизни. Некоторые верят, будто они действительно оживают, но в других телах. Для них это воскрешение мира, день, когда может произойти любое чудо.

Я видела огненное небо, лица людей и посмотрела на Элиона. Он тоже улыбался, напоминая мне его копию в детстве.

Следовало бы уже давно запомнить, что если происходит нечто очень хорошее, то жди подвоха. К сожалению, я так привыкла – а это опасная привычка.

Наверное, тогда мы провели самый дружный из всех вечеров. Элион много говорил, я, на удивление, тоже. Мы общались без неприязни, без страха и осуждений на разные темы. Я расспрашивала его о природе камней душ, поведала ему о Каирне и коснулась некоторых тайн, не вредных для него в данной ситуации. Взамен я получила свой первый урок в магии разрушения. Это случилось на третьей кружке мёда.

– На последнем курсе тебя учат совать руку в огонь, в пасть ледяному привидению и купаться в грозу.

– Короткий курс для начинающих самоубийц? А чему учат на первом?

– Дышать.

Я растерянно поморгала, и Элион пожал плечами:

– С дыхания начинается контроль. Мы делаем это инстинктивно. Бывает, дышим слишком часто или прерывисто. Нам кажется, мы спокойны, но это иллюзия. Разрушение – самая опасная магия, она коренная, самая древняя. Чтобы владеть тем, что разрушает, нужно внутренне стать нерушимым, целостным, полностью контролирующим себя, человеком. Кроме того – если ты начинаешь овладевать магией разрушения слишком хорошо, тебя показывают лекарю в обязательном порядке. Вполне может быть, что где-то в личности нарушено равновесие, есть сильно подавленный гнев, мстительность и обида. Такого человека магия разрушения убьет, как бы легко она ему на первый взгляд ни давалась. К третьему курсу адептам предлагается уметь контролировать волю своих инстинктивных ощущений. И начинается всё с дыхания. Необразованных магов разрушения не бывает, все они так или иначе на учете университета. Изгои и отшельники лишаются права использовать свои способности, и за ними пристально наблюдают. Поэтому в Киродииле много бродячих некромагов. Я один из них, – Элион раскрыл ладонь, и из ее центра оранжевой искоркой вспыхнула струя пламени, которая сжалась в дрожащий маревом огненный шар.

– Тебе не больно? – спросила я, восторженно взирая на огонь.

– Наверное, больно, – с сомнением пробормотал эльф. – Ты перестаешь это замечать со временем. Шей, твой страх и трусость скрывают за собой силу гнева, ярость, храбрость и решительность, как выяснилось, – последние два слова он произнес почему-то со вздохом.

– Ты позволишь мне заниматься разрушением? – просияла я.

Он улыбнулся лукаво:

– Начни с дыхания, я дам тебе комплекс упражнений, скажешь Винсенту, что я позволил ввести некоторые изменения в тренировки. Магия разрушения опасна – от нее не зря ограждают неопытных неофитов, понимаешь? Это не каприз.

Разумеется, такие новости немного приподняли мой дух, и я уже без неохоты ехала в убежище. Тогда у меня, как и у всех, было предубежденное отношение к магии разрушения, которое характеризовалось “это невероятно круто”.

Я свыклась со своей лошадью, уже не так страдала от езды легкой рысью. День, в который нас встретил Чейдинхол, был солнечным, морозным до покалывания в ноздрях.

В убежище ко мне со счастливым лаем из другого конца холла бросился Мико. Я едва успела приготовиться, чтобы повзрослевшая за месяцы собака не снесла меня к стене. Он тщательно размахивал пушистым хвостом, держался передними лапами за мои плечи и весело смотрел в глаза. Потом увидел Элиона и окончательно сделался самой счастливой в мире собакой.

Я заметила Винсента в конце коридора. Черный силуэт показался похожим на ворона, что ждет своего часа. Как и обычно, вампир улыбался мне:

– Поздравляю с успешным завершением задания обоих. Вы прекрасно поработали.

Я была слишком рада, чтобы сердиться, но у меня из груди всё-таки вырвался тягостный вздох.

– Шей, учитесь относиться к происходящему более ровно, – развел руками вампир с ласково-насмешливой улыбкой. – Рассуждая логически, всё обернулось как можно выгоднее для вас. Вы получили возможность показывать и доказывать свои принципы. Отныне никто не станет заставлять вас драться. Этот экзамен был нужен, чтобы вы доказали способность отвечать за свой выбор. Так и произошло. Теперь остается двигаться в заданном направлении. Вам понравится.

Элион смотрел на вампира, не отрываясь, и я не смогла расшифровать в ту секунду выражения глаз Винсента. В воздухе пахло чем-то странным, незнакомым мне.

– Благодаря Тейнаве, были ликвидированы еще шесть бойцов Мифического Рассвета. Под копирку они их штампуют, что ли, – пробормотала, входя в гостиную величественная и всегда деловитая Очива. Аргонианка впервые тепло улыбнулась мне за это время. – Наш человек в Золотом курьере перехватил для вас послание из Храма повелителя облаков, Шей. Его положили в вашу комнату, ознакомьтесь. С минуты на минуту приедут наши звездочки…

– Звездочки? – робко переспросила я.

– А вы не слышали, милые? – клыкастая улыбка Очивы широко обозначилась на лице. – Им это удалось. Они прикончили Филиду. И как красиво! Была использована Роза Ситиса. Палец Филиды подброшен его преемнику – таково предупреждение от Темного Братства. Сработано идеально. Мои девочки действовали с вдохновением. Вот-вот приедут.

– Жаль, меня там не было, – мечтательно пробасил Гогрон.

– Да, и мне тоже, – признался Тейнава. – Но мы договорились не мешать им. Думаю, они всё нам расскажут, когда явятся.

Я, мягко говоря, не чувствовала энтузиазма для участия во всеобщем ликовании и, молча, удалилась в свою комнату.

Праздновать чью-то смерть казалось кощунством. Каков бы ни был мой враг, я не стану делать из его смерти цирк или застолье. Всё во мне восставало против подобных вещей, и далеко не впервые за время пребывания здесь я ощутила прилив отвращения.

“Через несколько дней, Шей, понадобится ваше присутствие в Храме повелителя облаков. Думаю, лучше, если моя советница окажется на беседе с Седобородым, да и на коронации. Наша история близится к развязке, я знаю это, но меня тревожит странное предчувствие. Надеюсь, оно не подтвердится”.

– И я надеюсь, – пробормотала я полушепотом, рассеянно гладя Мико по голове.

Антуанетта и Телиндрил явились к вечеру – живые, здоровые и полные гордости. Они сияли таким счастьем, словно не человека ездили убивать, а за подарками к рождеству. Мне показалось диким их веселье, оно уродовало их лица и плавным ядом проникало в каждую клеточку атмосферы убежища.

Все собрались в гостиной послушать отчеты девушек. Каждое лицо – знакомое и чужое – складывало в чертах это желание. Я не могла заставить себя выражать его, но меня и не заметили. Элиону захотелось присутствовать на посмертном линчевании памяти Адамуса Филиды, но он внимал бесстрастно, переводя окованным льдом холодного интереса, взор с одного на другого жителя убежища.

На округлом низком столике возвышались башни и пирамиды из сладостей, угощений для всех, словно наступил большой праздник. Альтмер потащил меня за собой в зал, не замечая моих попыток протестовать.

Очива вспоминала свое первое столкновение с Адамусом Филидой много лет назад.

– Проводилась очень опасная операция, – молвила аргонианка. – Задействовано пять агентов, можете себе представить? Три стрелка и два кинжала. Мы понятия не имели, где именно появится цель. Тейнава просчитал вероятное местоположение в городе, мы на свой страх и риск расставили агентов, ждём. И потом я получаю сообщение, что они мертвы. Все до единого. Винсент едва успел спасти меня, вывести из засады. Оказывается, приход цели в город был ловушкой Филиды. Он выпустил на улицы тренированных ребят, замаскированных под обывателей. Тогда еще он не был известен, но он изначально нацелился на нас. Он оставался неуловим. Его доспехи казались непробиваемыми, невозможно предсказать, где он окажется в следующий день – ни расписания, ни привычек. И вот – он мертв. Я чувствую, как души наших погибших братьев и сестер испытывают благодарность и покой в Пустоте.

Каждому было, что рассказать о неуловимом командире стражи. Конечно, он действительно жесток и безжалостен, но не без причины. Этот умный, умелый человек защищал любимый город, ловил убийц, и я отнюдь не испытывала всеобщей радости. Он один – единственный из всех остальных – противопоставил себя Темному Братству и не без успеха. Он обладал острым умом, смелостью, безжалостностью. Я слушала повести о нём без улыбки, решив, что трусостью будет разыгрывать лживое веселье.

– Филида был убийцей, подобной нам, – пробормотал Элион спокойно. – Просто он решил играть за другую сторону. Имел на это право.

Неожиданно Телиндрил сказала, чтобы сгладить впечатление, которое у всех возникло после произнесенной смелой фразы альтмера:

– Знаете, о чём нынче говорят в столице?

Это было вовремя, потому что сузившиеся глаза Очивы нацелились на Элиона с осуждением.

– Кроме того, что убили Филиду? – усмехнулся в усы М`Радж-Дар, после меда сделавшийся куда более добродушным.

– Представь себе, – кивнула Антуанетта с жаром, переглядываясь с лесной эльфийкой. – Коллегия магов занимается расследованием аномалии в Нибенейской бухте.

– Элион, пойдём отсюда, – я решительно потянула его за рукав мантии. Он удивленно посмотрел на меня.

– Быстро… – шепнула я.

– В общем, это, вроде бы, небольшой островок, в котором есть дверь, ведущая вникуда, – Телиндрил с ребячливой загадочностью подалась вперед. – Мне разболтал знакомый маг, что Травен очень встревожен. Он сейчас спорит с Советом насчет охраны. Туда не хотят посылать легионеров, случаев смерти не зафиксировано. Люди входят в дверь и просто не выходят. А сам остров пропитан странной, невероятно сильной магией. Говорят, время там меняет свой ход. Можно пойти туда на пару часов и состариться на пять лет или, наоборот, помолодеть!

Я очень не хотела, чтобы Элион это слышал. Его тянуло туда, где пахнет могуществом. Шеогорат избрал его, и альтмер не мог сопротивляться зову, который содержался в новости Телиндрил.

Заострив на этом внимание, Элион расспросил эльфийку обо всём и сказал Винсенту:

– Возможно, стоит поехать и проверить. Если в Нирне появилось что-то неконтролируемое и сильное…

– Мне понятен ваш интерес, и никто не будет вас задерживать, – легко произнёс вампир.

– А разве для него нет контрактов? – спросила я тихо.

– Контракты есть всегда, и всегда есть, кому их выполнять. Наше Братство – не армия, Шей. Элион волен убивать ради своего удовольствия и ради нас. Как и где, по контракту или нет – не важно. Мы семья и уважаем выбор каждого из наших братьев и сестер. Кроме того, как магу, мне и самому любопытно посмотреть на результат отчета Элиона.

Едва мы покинули гостиную, я остановила альтмера в коридоре.

– Там слишком опасно? Что ты знаешь про эту дверь? – негромко и с легкой тревогой спросил он.

– Всё, – пробормотала я, дрожа. – Я знаю всё. И не могу тебе лгать. Ты получишь могущество, о котором и не мечтал, но почти умрешь и навеки будешь проклят, разрублен надвое…

– Шей, успокойся, говори внятно, я пока еще никуда не еду, – он придержал меня за плечи и посмотрел в глаза. – Расскажи конкретнее.

– Нельзя.

– Почему?

– Потому что тогда ты точно туда полетишь, как на крыльях.

– А почему ты не хочешь этого? В чём заключается проклятие?

– Ты сойдешь с ума. Твоя личность переменится. Ты перестанешь являться собой, каким себя знаешь.И последствия для тебя и Тамриэля могут быть невообразимыми, мне представить страшно… Наступление Дагона покажется детским лепетом…

– Я стану настолько силен?

– Твоя сила будет уступать лишь Нереварину, а в чём-то даже превосходить ее, – вымолвила я горестно и, увидев, как загорелись глаза Элиона, резко схватила его за плечи. – Ты не готов! Давай хотя бы сначала дождемся коронации. Если ты будешь подле этой двери, Элион, придется попрощаться с Братством, с миром, с собственной личностью. И я пойду с тобой. Я планировала тебя оставить, но… но без меня ты натворишь таких дел, что проще умереть, чем это видеть. Я знаю, – и добавила про себя: “Я хорошо помню свой стиль игры, когда вжилась в шкурку Шеогората…”.

– Ты не поедешь со мной, это опасно.

– Не обсуждается! – рявкнула я так, что Элион немного сдвинул брови, оторопев. – Я знаю всё об этом. Я буду полезнее, чем когда бы то ни было. И тебе на сей раз придется выполнять в точности то, что я скажу, если хочешь сохранить себя и выжить. Я действую в интересах твоей безопасности и целостности, ясно?

– Да, не верещи ты больше, я всё понял, – он задумчиво постучал пальцем по подбородку. – Я не мальчик, Шей. Если соваться в пекло, то с холодной головой. Теперь расскажи о письме императора.

Я объяснила, что нам нужно срочно выезжать в Храм повелителя Облаков, и он выразил свое согласие с этим, но мысли его находились уже в совершенно в другом месте. Шеогорат легонько тянул за ниточки, я почти слышала знакомый смех…

Тогда я решила, мое предчувствие сбылось. Полночи я провела в сборах к храму, думала, что сказать почтенному представителю от Седобородых, нервничала. Я размышляла о коронации Мартина, о заманчивом предложении Неара, заручившись поддержкой которого я и впрямь могла бы сделать много хорошего для мира – сберечь Вварденфел, предотвратить то, что случилось тридцатого числа месяца начала морозов, когда разразилась война с Доминионом. Я всё больше думала об Умариле. Допустим, если Элион узнает, что король айлейдов вознамерился отомстить аэдра, то будет лишь всеми руками за. Он спросит, как записаться в его армию. И если это произойдет, когда у него появится способность полубога, то Тамриэль обречен. Наконец, ему точно захочется поболтать с Маннимарко, королем Червей. Он согласился спасать мир от Дагона лишь потому, что не хотел видеть Нирн в его власти. Это уничтожило бы все его планы… Элиону не выгоден принц Разрушения, как единоличный властитель мира, это лишит его свободы действия.

Обхватив голову руками, я сидела на диванчике и раскачивалась, а потом поняла, что не могу дышать. По всему телу пошла странная волна окаменения и жара. Я раскрыла рот, но не смогла крикнуть. Попыталась сделать вдох, но горло словно сжало спазм. Я выскочила в коридор – там было пусто. Перед глазами пузырилась и мерцала мушками наступающая тьма. Сердце колотилось где-то в районе головы, и казалось, она вот-вот разорвется. Грудь болела от неспособности сделать вдох. Я увидела Антуанетту. Заметив меня, девушка помчалась ко мне по коридору, я услышала, как она зовет М`Радж-Дара. Потом я упала вниз лицом, тело показалось наполненным песком, тяжелым.

Я почувствовала, как меня переворачивают, потом резкая, дикая боль в груди, и я ничего уже не осознаю.

***

– Созрев, яблоко падает на землю, – сообщил голос Хермеуса Моры.

Он видится мне только в особенных случаях. Например, когда я на грани жизни и смерти. Теперь я могла различить его лицо. Высокий человек в черной мантии стоял в центре одного из залов Апокрифа. Надо мной проносилось сияющее, изумрудное небо. Воздух наполнен теплом и тишиной сосредоточения. Потрескивают свечи. Здесь полный покой, и черные воды Бездны омывают бесконечные переходы, залы и комнаты этого круга Обливиона. У Хермеуса вытянутое лицо, застывшее, словно мертвое. Нет ничего страшнее и страннее его глаз. Он смотрит в тебя и сквозь тебя одновременно. Точно душу нанизали на два копья.

– Твое время не пришло. И всё же ты умрешь. Какая ирония, – он сказал это без тени улыбки.

– Перестань меня мучить, – прошептала я, силясь подняться с пола. – Ответь, что со мной произошло.

– Ты перешла мост. Упала в яму. Нащупала веревку. Самостоятельно. Никто тебя не звал. Если бы только не Источник, а впрочем… и без него это было бы возможно. Но с другой эпохой. Нужно проверить архивы.

– Как я могла?

– Не маг, не ученый, но смогла. Не сильная, не способная, но ты шла, словно знала путь. Ты или не ты?

– Прекрати издеваться. Какой смысл во всех этих фразах?

– Ты споткнулась, верно? Прецедент был совершен поспешно, дилетантски, это нормально, статистически предсказуемо. И всё же ты выкрутилась, и я спас тебя. Я берёг тебя, моё маленькое незрелое яблочко.

Я покачала головой.

Хермеус Мора жутко улыбнулся, и выяснилось, что рот его полон острых, тонких, бритвенных клыков. В мутно-болотных глазах мерцал голод, и я почувствовала себя чем-то съедобным, беспомощным, жалким.

– Продолжай быть. Продолжай существовать. Ты не умрешь, пока верно служишь мне, – он протянул ко мне свою руку, и я впервые ощутила тошнотворное, ледяное понимание – никто не спасет меня, никто не придет на помощь. Есть только я и Хермеус Мора. Всегда. Потом мир Апокрифа развеялся передо мной.

Мне было очень плохо. Тело не слушалось и тяжелым пластом лежало на какой-то мягкой поверхности. Гулко и быстро стучали барабаны. Словно в убежище произошло вторжение маньяков с этими инструментами. Нестройная аритмия звуков раздражала, в ней не было смысла.

Воняло смертью, острыми травами. Я не сразу смогла раскрыть воспаленные веки, а когда у меня получилось – немедленно зажмурилась, чтобы не ослепнуть. Теплая, нежная ладонь легла на мой лоб. Это было какое-то особенное прикосновение – по-матерински ласковое.

“У меня всё еще бред”, – констатировала себе я.

“Что-то случилось с Элионом?”

– Где он? – язык едва слушался. Рот пересох и напоминал наждачку. – Он жив? Перестаньте молчать…

– Шей, вы узнаете меня? – оказывается, это была рука Винсента и его голос.

– Да, – ответила я, но моих способностей не хватило на удивленную интонацию.

– Как это получилось? – теперь я слышала Элиона. – Она выживет?

– Я никогда не встречал подобного. Этого просто не должно было произойти. Но по всем анализам… случилось невозможное. Мне сложно даже классифицировать ее состояние с научной и медицинской, метафизической точки зрения, – в голосе Винсента звучал интерес.

– Она валяется уже второй день, не поднимаясь, – промолвил Элион. – Даже я пришел в себя.

– Твою же мать, – простонала я. – Тут кто-нибудь способен четко и внятно объяснить, какого черта происходит?

– Погасите свечу, Элион, – велел Винсент.

В воздухе раздался резкий запах жженого фитиля, я закашлялась.

– Можете открывать глаза, – добавил вампир.

– А по какому случаю у нас концерт барабанщиков в убежище? – раздраженно промолвила я. – Голова раскалывается…

Вокруг было светло, но я не могла найти источник этого голубоватого сияния. Передо мной было лицо Винсента. Он показался мне гораздо старше обычного в этом освещении.

– Ваш слух привыкнет к шумам, вы абстрагируетесь уже через сутки. И с запахами то же самое, – он прощупал мой пульс и склонился к глазам. – Возьмите это в руку.

Я вяло сжала в ладони что-то металлическое, круглое.

– Нет реакции на освященный металл. Потрясающе. Ваше последнее воспоминание?

– Я собиралась к поездке в Храм повелителя Облаков. Я была одна. Потом что-то стало душить изнутри. Я выбежала в коридор, там меня увидела Антуанетта.

– Хорошо, – перебил Винсент. – Первую встречу с Элионом помните?

– Конечно.

– Выполните базовое заклятие хамелеона, как умеете.

– Зачем? – удивилась я.

– Просто выполните.

Я повиновалась. Заклятие ветром протекло сквозь меня. Я не почувствовала затраченных усилий, оно вышло неожиданно легко, и я засомневалась:

– Ну, как?

– Прекрасно, – сдержанно промолвил Винсент и повернулся назад. – Удивительный феномен.

Передо мной появилось лицо Элиона, но я не сразу его узнала. И без того серые глаза почти побелели, и неподвижная маска черт напоминала что-то змеиное, вызывала ассоциацию с василиском, чей взор обращает тебя в камень. Но эта жуткая перемена во внешности странным образом гармонично вписывалась в облик. А еще меня поразил его запах.

– С каких пор ты пользуешься кофе в качестве парфюма? – слабо шевеля губами, промолвила я. – Боги, страшно пересохло в горле, я едва говорю…

– За этим я и здесь, – Винсент неожиданно взял меня за руки и сказал. – Между мной и Элионом был уговор до вашей с ним поездки. Он ручался, что вы пройдете экзамен. Я пообещал, что если всё выйдет гладко, то поделюсь с ним моим Даром. Мне известно, он очень желал этого. Насколько я понял связь между вами, произошедшее не должно было вас убить. Но случилось нечто иное. Вас никто не кусал, Шей, вы не инфицированы. И всё же ваш организм ведет себя так, словно заражен. Физически – это невозможно. Клыки у вас настоящие, жажда тоже и рефлексы, смотрю, как у Элиона, однако, наблюдаемое противоречит всему, что я знаю про вампиризм.

Я молчала, вслушиваясь в слова Винсента. Шок парализовал тело, и я не двигалась.

“То есть? В смысле – вампиризм? Это шутка?”

– Элион, какого черта ты не обсудил со мной подобный вопрос? – прошептала я, начиная сатанеть. – Думаешь – самый умный? – я стиснула челюсти, чтобы взять себя в руки и не выматериться. Ненавижу повышать голос на кого-либо.

Альтмер молчал, и мне совсем не нравилось это его молчание.

“Отлично, одной проблемой больше. Теперь ради выживания мне придется пить кровь…”.