Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

– А куда потом кожуру? – спросил он меня.

– Выброшу, – ответила я, следя за его горящим взором с недоумением.

– Отдай мне, – он сам сграбастал ее в пустой пузырек и скрылся в покоях Винсента – там стояла куда более хорошо оснащенная алхимическая установка. Тогда мне казалось – он готовит какой-то яд, но Элиону потребовалась работа с камнями душ.

Он выкрасил бусины четок краской, в составе которого была мелкая скорлупа ореха черного дерева. Как вы уже помните, в свое время Винсент удивлялся аккуратности моей чистки каждого орешка. Он не пробовал использовать орех без нее, что делало его безвредным для здоровья. Скорлупа плодов этого растения не популярна в алхимии – она слишком реактивна, подавляет качества других ингредиентов, словно поглощала их. Поэтому в употреблении может быть нечищеный орех, он много мягче по своим свойствам. Но Элион понял, как создать оружие, которое не заметят стражники. Нужна зачарованная, мелкая крошка камней душ. На них он наложит проклятье. Затем ее следовало смешать с помолом кожуры ореха черного дерева, добавить в краску. Проклятие останется, но его фон снизится, и ни одному волшебнику-постовому в тюрьме и ни одному магу не придет в голову решить, что четки таят в себе серьезную опасность. А составлять именные проклятия Элион умел – в конце концов, он некромаг.

Он собрал вместе все бусины, которые отдал ему стражник.

– Идемте.

Эльф послушно пошел дальше. Он безукоризненно выполнил свою задачу, добросовестно приняв исповедь у восьми заключенных. Он знал, что Вален Дрет мертв. Уже на первом его исповедуемом в конце коридора зазвучал тревожный колокольчик, лязгающий бег ног, обутых в тяжелые сапоги, застучал за дверью.

– Заключенному плохо!

– Вызовите лекаря!

– Боги, вероятно, когда я остановился у его камеры, то был знак. Следовало бы мне и у него взять исповедь, – сокрушался Элион, возвращаясь со стражником на выход после своей работы.

– Откуда вы могли видеть божий промысел? Не корите себя. Если хотите мое мнение, я рад, что Валена Дрета забрали в Обливион. Туда ему и дорога. Его собирались выпускать за примерное поведение.

– Отчего же вы тогда говорите столь злые слова?

– От того, что это озабоченный псих. Никого не жалел – ни мальчиков, ни девочек, ни мужчин, ни женщин. Они были для него как бы расходный материал. Списали на помрачение рассудка, поэтому не казнили. А потом срок сократили за хорошее поведение, но каждый из нас знал, что начальник стражи удвоит патрули на улицах в тот день, когда его выпустят.

Альтмер неторопливо вышел за территорию тюремной башни и, меряя шагами мост к острову центра города, отправился на прогулку.

Всего существовало три больших моста и один подземный переход к портовому району. Мост из тюремного острова с его высокими стенами и плоскими головами башен бастиона вел в торговый район – Элион видел его издалека. Каждый мост протяженный, широкий. За пределами строгого и упорядоченного существования тюремного островка кипела жизнь, даже сейчас на закате.

Палатки с продавцами пряностей, писари, лекари всех мастей, алхимики развернули свою алчную деятельность на мосту. Он нравился Элиону меньше остальных двух. На нём почти не было места, чтобы подойти к парапету и посмотреть на широкую реку. Пестрый, вонючий рынок заполонил каждый метр.

У ворот торгового района альтмер нанял повозку.

– Куда вам, папаша? – в сумерках кучер принял бороду Элиона за старческую.

– К Золотому курьеру, на почту.

Для этого требовалось пересечь весь город поперек, ибо отделение находилось как раз в подземном переходе. Что-то вроде каверны, что-то вроде глубокой раны внутри чрева столицы – вот каков он. Сам по себе город красив. Что бы ни говорили про портовый район, он живописен со своими песчаными пляжами, рощами и романтическими силуэтами кораблей, с белокаменной набережной. И даже деревянные, бедные дома вписывались в антураж пейзажа. Но этот длинный подземный переход – нечто иное. Там всегда очень душно, тесно, людно. На яркие фонари скупились, поэтому в полумраке каждый держался за свой кошелек – нищие здесь наглы и проворны с ножами в карманах. Территория большая, а стражников мало. У стен сидят калеки, попрошайки шныряют тенями торговцы лунным сахаром и скуумой.

– Отдам даром посох Воскрешения мертвецов!

– Тонизирующее средство от всех болезней!

– Подайте, добрый господин… – за рукав мантии Элиона схватилась худая имперка. У нее были очень узкие зрачки, на лбу выступил пот. Когда она встретилась взглядом с эльфом, то отчего-то захихикала.

Элион схватил сунул ей в руку два серебряных септима. Но, прежде, чем женщина убежала, резко дернул за запястье:

– Кто такой Серый Лис?

Она затрепыхалась, засуетилась:

– Отпусти, я на помощь позову.

– Шею тебе сверну раньше, чем ты это сделаешь. Ты получила свои деньги, теперь отвечай.

Она более или менее осмысленно взглянула на Элиона и, стремительно бледнея покачала головой:

– Мне нужно больше. Или убивай хоть сейчас.

– Откуда такая фанатичная преданность?

– Гони деньги или ты ничего от меня не добьешься.

Еще пять монет развязали ей язык.

– Сад Дарелота в полночь. Там ты найдешь того, кто знает.

Элион едва сдержался, чтобы не переломать ее запястье, когда отпускал ее. Он не намеревался искать никакой сад – у него было слишком много дел. К тому же, возможно, несчастная просто бредила, если судить по ее зрачкам.

О том, что Элион ищет принца воров, я узнала лишь в ту ночь. Видимо, я мельком упоминала капюшон Ноктюрнал в своих записях, которые он тайком прочел. Могущественный артефакт, который способен стереть твои деяния из истории. С ним никто не увидит тебя, никто не поймает Серого Лиса. Очень и очень удобная вещица.

Подумав немного, альтмер свернул в сторону деревянной вывески: “Золотой курьер” и отправился получать послание от Винсента, как было оговорено ими заранее.

“Боюсь, друг мой, командировка в столицу должна затянуться. Едва вы уехали, и к нам поступил контракт как раз по вашей части. Заказ от родителей благородной альтмерки по имени Атрейна. Они обеспокоены ее образом жизни. Некогда светская львица и красавица перестала появляться, и ее состояние тает не по дням, а по часам. Родители уверены, что дело в ее новом супруге.

Ты должен найти и ликвидировать Фэлиана. К сожалению, он не зарегистрирован в министерстве Труда, неизвестно место его службы и даже дома, потому что супружеская пара не покупала поместья в Имперском городе. Но, к счастью, у тебя есть наш Анахорет. Она сказала, чтобы ты начал искать свою цель в отеле “Тайбер Септим” на Талос Плаза. Поговори с управляющей. Там же ты должен найти супругу Фэлиана. Она – ключик к его местонахождению, будь с ней помягче.

И не привлекай слишком много внимания с этим контрактом. На родителей девушки никоим образом не должна упасть тень. Несчастный случай, болезнь, убийство в пьяной драке – используй любую маскировку…”.

Элион прочел письмо, написанное шифрованным языком, уничтожил его и отправился в скромную гостиницу на окраине Храмового района. Он позволил себе прогуляться по главной кольцевой дороге. Не смотря на холодный ветер и легкий снег (ибо сильного в столице никогда не бывало), он почти любовался украшениями города ко дню празднования фестиваля Новой жизни. Зеленые венки с белыми цветами – олицетворение возрождения – висели над некоторыми окнами. Золотые гирлянды фонарей протянулись, перебрасываясь с крыши на крышу стройными рядами звездочек.

В комнате альтмер сбрил бороду, привел в порядок волосы и сменил одежду, примеряя на себя уже совершенно другой образ.

Следующим утром он съехал с этого постоялого двора, решив отправиться на Талос Плаза.

В отель “Тайбер Септим” швейцар пропустил его без всяких слов, и Элион сразу подошел к мраморной стойке, за которой озаряла всё помещение и каждого посетителя в отдельности своей улыбкой светловолосая альтмерка.

– Доброе утро, господин. Желаете заказать комнату?

– Да. Где-нибудь потише и повыше с видом на главную улицу. Я останусь на пару дней, хочу посмотреть город.

– Как раз одна есть. Номер два, самый высокий этаж под куполом с большими окнами и выходом на общий балкон. Четыре комнаты, отдельная купальня, личный кабинет…

– Скажите, у меня не слишком шумные соседи? – спросил Элион. – Я писатель, и мне бы хотелось некоторое время покоя для своего вдохновения. Не выношу семейных ссор, детских криков и пиликанья музыкантов.

– Нет-нет, у вас будет тихо, поверьте мне.

– Клянусь богами, если я наткнусь на свою бывшую пассию или излишний шум, то выйду из себя, – проворчал Элион. – Только Атрейны здесь не хватало, будет грандиозный скандал… Поймите, я требую исключительно уединения. Почему вы так на меня смотрите?

– Простите, вы сказали Атрейна? – неуверенно улыбаясь, спросила управляющая, которую словосочетание “грандиозный скандал” напугал так же, как и любого добропорядочного управляющего дорогим заведением.

– Так и сказал. А в чём дело? – деньги Элион очень кстати уже протянул, и притом, словно по рассеянности, больше, чем нужно. Ключ от комнаты был у него в руке. Управляющая начала краснеть:

– Видите ли, мне нельзя упоминать о постояльцах…

Элион посмотрел на нее своими большими, горящими глазами испанского влюбленного:

– Только не говорите мне, что она здесь. О, боги, как будто я недостаточно страдал после разрыва.

Мелодраматические роли всегда давались ему прекрасно. Тонкие черты лица с гордым профилем и романтически распущенные волосы буквально впихивали его в образ страдающего Ромео. Элион часто пользовался данным клише.

– Вы можете не пересечься с ней, – доверительно сказала управляющая. – Она живет на вашем этаже, но в самом конце. Я вижу госпожу редко – по утрам она спускается, чтобы выпить горячий шоколад и почитать, а потом надолго запирается у себя в комнате. Таким образом, вы ни на секунду не встретитесь, можете об этом не переживать.

– Благодарю вас, добрая душа, – тепло улыбнулся Элион. – Вы буквально спасли меня. Нет ничего хуже, чем пересекаться с человеком, который разбил тебе сердце.

Он пошел наверх со своими вещами. На бирке его ключей значилась цифра два. Если покои Атрейны в самом конце, а комнат всего двенадцать, то у нее одиннадцатый или двенадцатый номер. Сейчас утро, но позднее. Наверняка, девушка уже вернулась в свои апартаменты.

Альтмер занял пункт наблюдения прямо в коридоре верхнего этажа. Он сидел с листами в руках. Карандашом делал пометки и иногда писал, не отрываясь. Ему пришлось так провести время до обеда, когда из двенадцатого номера вышла пожилая имперка и направилась по своим делам. Выходит, Атрейна жила в одиннадцатом.

Элион поднялся, вернулся в свой номер, оглядел себя в зеркале, снял черный верх мантии, оставаясь в белой рубашке. Он закатал рукава, взял бритву и сделал неглубокий порез у подбородка, чуть взлохматил волосы, довершая образ.

Альтмер поспешил по коридору к одиннадцатому номеру и стал долго стучать. Ему быстро ответил негромкий, женский голос:

– Кто это?

– Простите, я ваш сосед, мне очень нужна помощь. Кажется, я сильно порезался, а в моём номере как раз нет воды…

Каждая дверь была оснащена глазком, и Элиона было видно. Атрейна торопливо открыла эльфу и впустила его.

Он руководствовался простой поведенческой логикой. Как бы я ни говорила, что Элион гадок, но он понимал женскую натуру глубже, чем кажется. Атрейна любила своего мужа, несмотря на то, что тот лишил ее благосостояния. Но мало кто знал, что эта любовь была уже давно натянутой, выстраданной, искусственной, основанной на верности из упрямства. Она послушно целыми днями ждала его, сидя взаперти. Она не отказывалась от него. У нее большое, любящее сердце. Такая натура не откажет в помощи пострадавшему.

Но с первой секунды, посмотрев на девушку, Элион уловил черты страданий на ее лице.

– Стойте смирно, у меня есть бинты, вода и антисептик…

Поразительно красивая рыжеволосая эльфийка с мальчишески вздернутым аккуратным носиком, полными губами и большими глазами цвета спелого апельсина. Она вся словно бы состояла из теплых оттенков, включая темный, нежно-золотистый загар. Но под ее глазами пролегли тени, вся ее поза была словно бы зажата – она обнимала себя руками и редко опускала ладони вниз. В улыбке всегда таилась принужденная напряженность. Даже если у нее большое сердце, она насиловала его, убеждая, что обязана любить своего мужа и уважать его. Она отчаянно старалась видеть в нём того, кого встретила когда-то, и это самоистязание не могло пройти даром для ее самочувствия. Всё это стало мне ясно, едва я увидела ее.

– Вы целительница? – спросил Элион, наблюдая за тем, как она достает из своей шкатулки снадобья. В ответ он увидел горькую, печальную улыбку, и девушка проронила:

– Ну… мне пришлось ею стать так или иначе. Не дергайтесь, нужно стереть кровь и осмотреть рану. Однако, – она усмехнулась, – это больше похоже на царапину.

– Голова кружится, – пожаловался Элион. – Это нормально?

– Нет, не нормально. Садитесь в кресло, я приготовлю что-нибудь тонизирующее, – немедленно посерьезнела она.

Альтмер сел, оглядывая гостиную быстрым, считывающим взором.

– Я бы не хотел представать перед вами в столь жалком и невыгодном свете, – заговорил он. – Обычно со мной такого не случается.

– Что же стряслось? – участливо спросила девушка, скорее, из вежливости, чем из интереса. Она стояла полубоком к гостю, готовя раствор.

– Мой брат, – медленно и с некоторой охотой выговорил Элион, выдумывая на ходу. – Он большой ученый, но… его эксперименты рискованны. Очень рискованны. Я приехал в Киродиил, чтобы проследить за ним, а тут выяснил, что он ищет черные камни душ.

– Жажда познания недооценивается, как причина ужасных трагедий, – пробормотала Атрейна. – Даже любовь к истине бывает уродлива… – она встрепенулась, отгоняя непрошенные мысли. – И где же он теперь?

– Понятия не имею, но буду искать дальше. Он неплохой человек, но когда речь заходит о науке, становится одержим, словно что-то вселяется в него. Только что был нормальный парень, а теперь я вижу кого-то чужого. Простите, что высказываю всё это. Это сложно объяснить.

Несколько секунд эльфийка молчала. Наконец, она будто украдкой посмотрела на Элиона.

– Вообще-то, я вас понимаю, – и добавила, но слишком резко, будто у нее это вырвалось: – Иногда у человека словно бы два лица. И всю жизнь ты знаешь лишь одно его лицо, любишь его, пока не открывается другое.

Она немедленно смутилась, попробовала улыбнуться. Элион в кресле подался к ней, с интересом склонив голову.

– Тоже проблемы с родственниками? – понимающе улыбнулся он.

– Почти, – вздохнула Атрейна, в ее улыбке снова скользнула принужденность. – Не берите в голову.

– Я постучался к вам, порезавшись бритвой, и вы уже знаете о моём брате. Как минимум, я обязан проявить солидарность, – пожал плечами Элион.

– Простите, я ни с кем не говорила об этом.

– Я тоже, – проронил альтмер, опустив голову. Когда он поднял ее, то столкнулся с изучающим взором Атрейны. Она улыбнулась и высыпала порошок в чашку. Она выговорила медленно и глухо:

– Мой супруг болен.

– Боги, простите мою бестактность. Если бы я знал…

– Нет, ничего. По правде сказать, об этом знает, наверное, уже весь отель. Я слышу, как они говорят об этом, когда Фэлиан является.

– Ваш муж здесь или в больнице?

– Это сложно…

– Мне нетрудно выслушать, – тихо и мягко заметил Элион. Это был опасный ход, слишком явный, но он никогда не шел на риск просто так, не имея на то оснований. По ее повадкам, по ее голосу и словам он знал – эта девушка одинока и несчастна. Она словно бы только ждет момента, толчка. Постучи легонько в двери ее переполненной души, и они распахнутся.

Атрейна молчала. Она налила в чашку чай и накрыла крышкой для заваривания. Элион умел действовать на девушек, словно бы для каждой индивидуально меняясь и безошибочно выбирая нужную маску, поэтому просто ждал.

Эльфийка села подле альтмера в кресло, поправила и без того отлично сидящее на ней платье, попыталась сделать свой голос ироничным:

– Что ж, полагаю, он рядом со своей любовницей.

Элион опустил голову.

– Это скуума, – добавила она уже без всякой улыбки. Она посмотрела Элиону в глаза требовательно и серьезно, ожидая от гостя капитуляции, смущения, извинений, но тот не отвел взора.

– Два лица, – пробормотал он спокойно, приподнимая одну бровь, – начинаю понимать. Сначала он казался милым, добрым и благородным, но потом постепенно всё открылось. И ты вынужден наблюдать за тем, как человек перед тобой становится другим. Ломается. Тот, кто казался благородным, готов поступиться принципами ради скуумы. Самый страшный вопрос, который задает себе женщина: что он выберет между мной и наркотиком? И она не озвучивает его, боится услышать ответ. Я знаю, – голос Элиона звучал тихо, мягко, вкрадчиво, как шелест волн о гальку. – Я знаю лучше, чем вы можете представить. Возможно, мой вопрос прозвучит странно, но… скажите, он сейчас доверяет вам?

Атрейна растерялась, она не ожидала такого понимания. Устоять перед ним оказалось сложно.

– Я не знаю.

– Обычно зависимые скрывают от всех места, где они берут себе дозу и где расслабляются, ночуют.

Девушка пожала плечами:

– Не знаю, можно ли это назвать доверием. Скорее, безразличие… Он говорит мне, что идет к Лоркмиру, и я знаю – он не врёт. Само имя теперь больно режет слух, убивая надежду, – эта фраза вырвалась у нее со сдавленной злостью. – Мне известно, что он делает, чем занимается, я пытаюсь лечить его от зависимости, но… Нет, это не доверие, – высказав эту фразу вслух, возможно, впервые, она остановившимся взором посмотрела перед собой, будто неукротимо и верно двигаясь в сторону какого-то осознания, решения.

– Присядьте, вы очень бледны, – Элион заставил девушку сесть подле него, и она подчинилась. – Вы хорошо себя чувствуете? Впрочем, глупый вопрос, каюсь. Позвольте мне поухаживать за вами в извинение за то, что был бестактен и груб, да еще и ворвался сюда окровавленный, – он налил Атрейне вина, и та долго смотрела в бокал.

– Знаете, у меня было много друзей. Когда-то. Поймите, я ни с кем давно не разговариваю, а тут вы. Я даже имени вашего не знаю.

– Риндси, – он обычно представлялся именем погибшего брата, словно это темное альтер-эго следовало за ним по пятам.

– Я Атрейна, – эхом проронила она. – Откровенность с моей стороны, быть может, и безрассудная дает мне право и дальше гнуть эту линию, – она самоиронично усмехнулась. – Могу я спросить?

– Всё, что угодно, – развел руками эльф.

– Вы любили когда-нибудь?

Элион опустил голову:

– Было бы нечестно ответить отрицательно.

– Судя по вздоху, она была одна и надолго, верно?

Он кивнул:

– Леана. Старшая школа, я – хулиган и варвар, она – благородная девица, дочь директора. Я застал ее за тем, как она зачаровывает дверь в кабинет учителя, чтобы сорвать экзамены, к которым никто толком не был готов. В результате, выяснилось, что она не меньший анархист, чем я. Быстро стали друзьями. Но ее увел у меня мой брат. У меня был дикий, ужасный характер, легко было стать для нее чем-то лучшим, чем я. Впрочем, он недолго встречался с ней, и теперь я даже не знаю, где она. Долгие годы я любил ее, не подпуская никого к себе. Вот, – он развел руками, – теперь вы знаете.

– Похоже, она была слепа, – покачала головой Атрейна. – И вы всё-таки помогаете брату, переживаете. Вы хороший человек, Риндси.

– Это не так, – промолвил Элион принужденно и сделал паузу. Он не лгал, и ему совершенно не хотелось кого-либо из себя строить перед этой девушкой, но он сделал усилие. – Всю жизнь я пытался вразумить его. Он старше, но я оказался мудрее. Он прожигал жизнь, лгал всем подряд, менял девушек, как перчатки, был любимцем отца, талантливым магом. Но я видел черты опасного развращения в душе. Он раскаленным огненным шаром несся в пропасть. И, будь я хорошим братом, не бросил бы его. Может, просто завидовал.

Атрейна отставила в сторону опустевший бокал.

– Вы порезались сегодня, нервничая. Вы хотите найти его. Вне зависимости от ваших тайных побуждений, вы боритесь.

– Так ли это? – спросил Элион негромко.

Она кивнула:

– Я не верю, что бывают плохие люди или неискоренимые пороки. Возможно… – она запнулась, – возможно это упрямство и держит меня подле Фэлиона. Я хочу доказать себе и другим, что свет никогда не гаснет до конца. Я верю, он выкарабкается. Куда вы смотрите?

Это было похоже на озарение или удар молнией. Элион видел ее запястье – из-под рукава выглядывал синяк, и альтмер неожиданно ясно понял, что сейчас, как никогда раньше, хочет смерти цели своего контракта.

Прежде, чем она одернула руку, эльф аккуратно перехватил ее и сказал:

– А если он не исправится? Быть может, вы хотите разорвать оковы этого упрямства? Ведь они мешают вам дышать… Здесь занавешены окна, вы не выходите из комнаты. Скоро фестиваль Новой жизни, вы видели, как украшен город?

Атрейна хотела вырвать у него свою руку, но, столкнувшись с взором Элиона, замерла.

– Выйдите на улицу. Освободите себя из плена этой башни, которой стал для вас отель. Жизнь всё ещё летит вперёд. Пойдёмте вместе.

– Вы сумасшедший, – растерянно улыбнулась Атрейна.

– Пожалуй, – согласился Элион серьезно.

Эльфийка рассмеялась:

– Не понимаю, почему я так разоткровенничалась.

– Я тоже не собирался ничего рассказывать про брата. Но у меня было чувство, что я вас уже знаю.

– Не говорите так, Риндси, – мягко и печально сказала Атрейна.

Элион склонил голову в ответ:

– Я понимаю. Но настаиваю на прогулке. Она будет полезна нам обоим.

Это не входило в его планы. Он собирался действовать по заранее протоптанной тропе алгоритма. Маска, участливое понимание, аккуратное выуживание нужных сведений, прощание. Например, эта прогулка была ему совсем не необходима. Но ему стало интересно. В комнате он заметил множество книг. Атрейна занималась изучением магии восстановления на очень тонком уровне. Видно, что она самоучка в этой области, но стопка исписанных тетрадей говорила о регулярном ведении конспектов. У нее на руках пятна чернил. Она плохо спит ночами, одержима желанием вылечить своего мужа. Наткнувшись на глубину в девушке, он захотел проверить, насколько она велика. Элиона вёл спортивный интерес, который и раньше побуждал его знакомиться с женщинами. Я уже знала – он по-своему любит каждую, кем заинтересовывается. Это длится недолго и безболезненно для обоих. Всегда достигая дна души своей добычи, он касается его, отталкивается, всплывает и расстается с тем, кого достаточно хорошо изучил.

– Кленовые листья похожи на руки с растопыренными пальцами. Человек падает в пропасть, – зябко ежась, промолвила Атрейна, оглядываясь по сторонам.

– Вы художник?

– По образованию я инженер.

Элион рассмеялся и покачал головой:

– Не может быть.

– Инженер военной техники, три курса алинорской академии магии Зачарования, у меня и диплом есть, – просто и безыскусственно проронила она, опустив глаза.

– Может, вы еще занимаетесь, к примеру, боевой техникой песчаного кулака?

– Нет. Знаете, что такое художественное фехтование?

– Танцы с оружием, – вспомнил Элион. – Больше вид спортивного искусства.

– Я танцую с саблями. Это было давно. Просто развлечение, на самом деле, я дилетант, – она пожала плечами. – Но у меня есть другой дар. Я могу многое рассказать о человеке, только раз на него посмотрев.

– То есть, это и меня касается?

– Да, – она загадочно улыбнулась. – Вы в гневе, Риндси.

Элион замер на секунду. Он недоуменно сдвинул брови, стараясь сохранить маску самообладания:

– Разве?

– И очень скоро кто-то заплатит за то, что вызвал ваш гнев. Я встречала злых людей, но вы – не тот тип. Ваш гнев не деструктивен, он, как тот ураган, что сметает с земли города, погрязшие в грехах и злобе, – она смутилась. – Простите мою бестактность.

– Выходит, вы увидели что-то особенное в Фэлиане? Ломаю себе голову, что именно, – он поспешил перевести стрелки разговора, чувствуя, как волна интереса растет, рождая в нём голод. Это очень опасный голод…

– Теперь я понимаю, что. Это было отчаяние, – уронила она, не отрываясь, глядя на черные от холода, высохшие листья клена. – Ко мне тянет тех, на ком его печать.

Он хотел убить Фэлиана. Он хотел его уничтожить, испепелить. Его взгляд теперь разборчиво изучал Атрейну, и от того злость питалась сильнее. Злость от того, что он не сможет окунуться в неё, раскрыть ее для себя полностью.

Прогулка длилась дольше, чем оба планировали. Они вернулись в отель через пять часов, солнце уже зашло. И, прощаясь с эльфийкой, Элион понимал, что не покажется больше ей на глаза.

На прощание он вежливо поцеловал ей руку, поблагодарил и пожелал доброй ночи.

– Встретимся за завтраком, – улыбнулась она.

Тепло ее глаз не обжигало, не противоречило ничему в его душе. Хотелось нырнуть еще глубже, посмотреть на даэдра, кроющихся в тихом омуте, увидеть ее во власти чувств, растрепанной, восхищенной, удивленной или в мрачных раздумьях. На обратном пути Элион не мог не думать о ней.

Атрейна рассказала о своём муже столько информации, что альтмеру не составляло труда теперь найти его. Лоркмир – старый друг Фэлиана, норд, общение с которым Атрейне никогда не нравилось. Он жил в районе эльфийских садов, и Элиону не составило труда узнать у первого же кучера, как туда добраться.

Шел мелкий снег с дождем. Неузнаваемый Риндси превратился обратно в убийцу-Элиона. Тонкий доспех сверху скрывала темная, недлинная накидка с глубоким капюшоном. Каждая деталь его облика являлась потенциальным оружием. На концах кованых перчаток шипы с ядом. К бедру на ремень крепится арбалет, прямо на капюшоне, во вкладышах – отравленные дротики. Весь его силуэт казался безоружным, но это видимость.

Альтмер прочел заклятие незримости. Он взломал отмычками замок, стараясь не оставить следов, и вошел в дом. Но, едва появившись на пороге, он понял – что-то не так. Помещение воплощало собой опустошенность. Везде пыль, с потолка свисает паутина, стены холодные, значит, печь здесь давно не топили. Было темно. Элион прислушался и уловил звуки со стороны второго этажа.

Он аккуратно поднялся наверх невидимкой, приоткрыл дверь, и скоро понял, что его предосторожности напрасны. При всём желании Фэлиан бы не заметил никого и ничего. Он сидел на холодной кровати, раскачиваясь. Худой альтмер улыбался, обнимая себя руками, что-то бормотал под нос. Элион очень живо представил себе Атрейну в руках этого эльфа. Он представил, как его губы касаются ее губ. Представил, как он лжет ей и уходит от нее, а она ночами сидит за книгами. Надежда иссушает ее. Она лихорадочно из упрямства борется за то, чтобы вернуть себе того, кого любила. Иногда надежда – зло. Иногда надежда убивает. Элион подкрался к альтмеру, который не увидел бы его, даже если бы тот не был невидим. Он смаковал этот момент с улыбкой. Он немного увеличил дозу скуумы в специальной стеклянной трубке и подвинул ее к руке Фэлиана. Тот вяло посмотрел на нее.

– Сделай это, – вкрадчиво шепнул эльф. – Ты заслуживаешь то, что выбрал.

То ли он не услышал, то ли для него в порядке вещей внимать чужим голосам невидимых собеседников, но он медленно взял в руки трубку и поднес ко рту. Затем он сделал глубокий вдох, его глаза закатились, на губах появилась восторженная улыбка.

Во время всего этого, пока альтмер терпеливо ждал смерти своей жертвы, он не мог не почуять трупного запаха. Что-то давно гнило здесь, но на втором и первом этаже никого не было. Может, мясо в погребе, но погода явно к этому не располагала.

Когда Фэлиан стал биться в конвульсиях, и у него изо рта пошла розовая пена, Элион ровно прошептал:

– Ты сам виноват.

Едва его жертва перестала трепыхаться, альтмер умиротворенно закрыл глаза и поднял голову к потолку. По мышцам прокатилась волна облегчения, покоя, уверенности, что теперь всё на своих местах.

Он снова спустился на первый этаж, а затем с трудом отыскал дверцу, ведущую в подвал. В глубокой, морозной пасти погреба пахло смерзшимся гнилым мясом. Элион уже мог узнавать оттенки, и понимал, что это человек. Он аккуратно обошел ящики с пустыми пузырьками из-под скуумы и добрался до лежащего на полу норда.

– Убит около двух недель назад, – перечислял эльф шепотом. – Заколот ножом для резки бумаги. Удары беспорядочные, скользящие. Наносились сверху вниз. Рана на затылке – его толкнули, он стукнулся о стенку ящика, а затем убийца набросился на него. Правша. Норд боролся, но удары были слишком сильными. Один из них проткнул печень и вышел с другой стороны. Некоторые наносились посмертно в состоянии ярости. Рядом окровавлены ящики со скуумой. Похоже, Фэлиан убил своего “друга”, который не пожелал делиться наркотиком бесплатно. Но только кое-что не сходится, – он огляделся с интересом. – Буквально бросается в глаза своей противоестественностью. Если Лоркмир являлся поставщиком, то где охрана? В этом деле не бывает доверенных и друзей. Едва ли этот худосочный тип расправился с охраной в одиночку. И потом избавился от всех трупов, кроме Лоркмира? Чушь. Здесь не было охраны. Ее просто не было, но так. не должно. было. быть. Кроме того – за всё время смерти поставщика никто не хватился ни товара, ни Лоркмира? Полный абсурд. Так, что же здесь стряслось, на самом деле?

Неожиданно Элион услышал, как открывается дверь на первом этаже. Судя по низким голосам, визитеров было трое. Альтмер снова сделался невидимым и стал красться из погреба наверх.

В это время троица поднималась на второй этаж. Среди них был один стражник в легких доспехах, рядом – норд бандисткого вида – всклокоченный бугай в стальных латах. Третий – молчаливый, невысокий орк с двуручной палицей за плечами.

– Скоро он заподозрит, что Лоркмир давно не выходит на связь, и явится всё проверить.

– Ты всегда так говоришь, когда мы приходим. Но сколько раз повторять, идиот? Дарелот лично не проверяет локации, – прогнусавил имперский стражник. – Твою мать… – это было произнесено уже испуганно. – Этот урод умер. Отхватил сладкий зуб, передозировка. Подойдите сюда.

– И что нам делать? – засуетился норд. – Эй, ты в деле, верно?

– Это Фэлиан наобещал вам, я должен был просто закрывать глаза на трупак, не нужно сейчас так на меня смотреть, – огрызнулся имперский стражник.

– Заткнитесь. Кто-то идёт, – орк взял со спины огромную палицу. – Рандил, ты дверь за собой закрыл?

– Я думал, ты закрыл, – прошептал норд.

– Идиоты, – процедил стражник, снимая со спины арбалет. – Сидите тут, девочки, папа разберется. Но вы мне потом должны.

“Дарелот никогда не проверяет локации? Кто это такой? Нищенка сказала про какой-то сад Дарелота… То есть, скуумный оборот в столице как-то связан с гильдией воров?” – эти мысли читались во всём существе альтмера.