Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

– Я должна убивать, чтобы выжить, не так ли? – дрогнувшим голосом спросила я Винсента, закрыв лицо руками.

– Это миф, – с усмешкой пробормотал он. – Вы не умрете, если будете голодать. Напротив – станете сильнее. Просто внешность начнет меняться, ровно, как и ваш характер. Зачастую это происходит неприятно и неконтролируемо, никто из вампиров особенно не любит затягивать голод. С вами могут делиться кровью добровольно, но убивать не обязательно.

– Я сейчас обрадоваться должна? – резко перебила я. – У меня бьется сердце – это нормально? Или, может, я не вампир, и мое тело просто верит, что заражено?

– Вам кажется, что оно бьется. На самом деле, оно едва движется. Этого, впрочем, хватает, чтобы гнать по венам кровь. Чем темнее и гуще кровь на вид, тем длительнее у вас голодовка, – ответил Винсент неторопливо. – Элион научит вас ориентироваться в вашем новом состоянии.

Я посмотрела на альтмера с ненавистью. Вампир тактично вышел, а я прошипела:

– Ты знал. Ты знал заранее, как это на меня подействует, не так ли?

Элион молчал.

– Ты понимаешь, что теперь я не смогу вступить в Клинки, и большая часть социального мира Тамриэля усложнится. Я обречена на одиночество, отшельничество. И, скорее всего, не вернусь в свой мир. Я умру, потому что в моем мире вампиров нет, – я медленно приподнялась, задыхаясь от ярости, а Элион невозмутимо смотрел мне в глаза.

– А еще, вероятнее всего, Неар не сможет перенести меня в Вварденфел. Там очень жестокое отношение к вампирам. Их не изучают, а убивают на месте.

Элион пожал плечами:

– Чему ты удивляешься, Шей? Не будь такой наивной. Я не намерен тебя отпускать, и сказал это сразу.

– Я тебя ненавижу…

– Неправда.

– Ты перешел черту, Элион, – покачала головой я.

– Нет, я действовал согласно необходимости. Не знаю, что там за дверь в Нибенейской бухте, но, в любом случае, понянчившись со мной, ты бы меня оставила. Предложение Неара – слишком блестящее, чтобы им не воспользоваться.

– Ты мог бы просто поговорить со мной, ясно?

– Ты бы не осталась по своей воле. Кто я, по-твоему? Благородный рыцарь? Уж точно нет. Я – твоя ноша, проклятие, и ты избавишься от меня, едва представится возможность. Мне не выгодна такая позиция, Шей.

– Я начала понимать тебя, уважать, я была готова считаться с твоим мнением, я видела в тебе искорку света, за которую цеплялась, но ты всё уничтожил…

– Ты простишь, если я не стану рыдать от отчаяния? – флегматично приподнял бровь Элион.

– Убирайся, – прошептала я, закрыв глаза.

Альтмер, молча, стоял на месте.

– Прочь отсюда!

Пожав плечами, он спокойно вышел. Я, задыхаясь, опустилась обратно, на подушку. Минут пять ярость рвала на клочки мою душу. Я пыталась найти выход. Лекарство от вампиризма беспомощно, потому что мое заболевание связано с Элионом. Выходит, исцелить следует именно его. И исцелить навсегда. Но для этого нужно пойти на обман, воспользоваться тем, что он верит мне и всему, что я говорю.

“Я не способна предать доверие. Даже доверие такого существа, как Элион”.

Можно было бы обманом уговорить его на аудиенцию с графом Скинграда, отправить на поиски лекарства от вампиризма, а потом сделать вторую порцию и заставить его выпить хитростью.

При мысли об этом меня наизнанку выворачивало.

Я не могла смотреть на него, но не могла по-настоящему ненавидеть.

В следующий раз я увидела альтмера вечером другого дня. Он вошел в мою комнату со словами:

– Ты собрана? Мы выезжаем в Храм повелителя Облаков.

Я, молча, лежала в кровати, закрывшись одеялом.

– Шей, ты в порядке? – раздраженно спросил он.

– Нет, – твердо пробормотала я. – Не в порядке.

– В чём дело?

– В том, что ты моральный урод, не способный понять никого, кроме себя. В том, что я слишком к тебе привязана, чтобы по-настоящему мстить. В том, что я обязана помогать тебе. Даже не знаю… Может, еще в том, что я буду вынуждена пить кровь по твоей милости. Знаешь, я всегда щадила тебя, твои мысли и чувства, но теперь не буду.

– Если ты немедленно не возьмешь себя в руки, я понесу тебя на руках к лошади, и ты поедешь, перекинутая через седло, – раздельно отчеканил эльф.

– Именно так ты и поступишь. В конце концов, кто я? Лишь артефакт, верно?

– Что ты несешь, ненормальная?

– Правду. Вполне естественно, что она тебе не нравится, – я прямо смотрела в его глаза. – Клянусь, Элион, с этого дня я объявила тебе войну. Мне плевать, чем она закончится, ты позволил себе слишком много. Можешь делать, что хочешь, но я сделаю твою жизнь еще более невыносимой, чем она была.

Элион фыркнул и без труда взял меня на руки.

– Это выглядит так трогательно, что просто слезы напрашиваются, – прошипела я. – Как жаль, что драться в таком положении тебе не слишком удобно…

– Ты не поставишь личную месть выше приоритетов мира.

– О, ты так уверен? – в ярости прошептала я. – Что ж, ты очень плохо знаешь меня. Потому я и не люблю, когда меня злят. Потому что если меня несет, я не остановлюсь. И то, что произойдет дальше, Элион, произойдет по твоей вине.

– Ты и с Мартином намерена себя так вести? – прошипел он, относя меня к лошади. – Ни в какие ворота, Шей!

– Поразительно. Кто бы мог подумать, что добрая и благоразумная Шей может быть сумасбродна и невыносима?

– Думаешь, у меня нет рычагов воздействия на тебя?

– Рискни проверить, – прошептала я с улыбкой. – Я почти хочу этого.

– Ты безумна.

– Вот и не следовало меня драконить.

Элион ничего не ответил. Я прямо-таки услышала, как он закатил глаза.

Молча, Элион хладнокровно перекинул меня через седло. Но я чувствовала, насколько сильно ему не нравится происходящее. Я чувствовала его нервозность и беспокойство.

– Шей, ты не можешь подвергнуть риску переговоры с Седобородым, наши жизни и существование мира, – протянул Элион. – Я же тебя знаю.

– Все меня знают. Все такие умные… – издевательски протянула я. – Вот неожиданность, правда?

Какое-то время я действительно ехала, как труп. На меня оглядывались прохожие, а Элиону очень не нравится привлекать внимание. Уже за воротами Чейдинхола, когда мы проехали в напряженном молчании всё время, он не выдержал:

– Черт, придется, везти у себя в седле.

Он слез с Тенегрива.

– Честное слово, если бы не тот факт, что ты мне нужна, я бы просто свернул тебе шею.

– Наверное, ты очень мучаешься от того, что не можешь этого сделать, – с ядовитым сожалением протянула я.

Была тихая-тихая ночь. Нет ветра, и, не смотря на то, что не светили фонари, небо само издавало серебристое сияние. Холод больше не причинял дискомфорта, мир наполнился восхитительными красками. Элион держал меня на руках и смотрел в лицо.

– Перестань, – пробормотал он. – Серьезно. У меня тоже есть способ воздействовать на тебя, – вздохнув, Элион с трудом взобрался со мной на Тенегрива.

До первой таверны доехали в полном молчании. Злость во мне понемногу вырастала в кристалл чистой, ничем незамутненной ненависти. Я, по сути, не ожидала от этого типа благодарности или понимания. Умудрилась даже привязаться к нему, но не ждала, что он привяжется в ответ. Я смирилась со всем, что видела в нём, мы договорились, что не будем вставлять друг другу палки в колеса. Произошедшее переполнило чашу терпения, понимания и сострадания, обнажив во мне ярость, с которой я обычно стремилась кого-нибудь прикончить. В таком состоянии я вижу лишь свою цель, прочие приоритеты теряют свое значение. Очень не люблю себя такой и, к сожалению, плохо контролирую. На моей памяти такой ненависти я ни к кому не испытывала. Моя жизнь была ровной и спокойно, насколько возможно.

Мы не остановились в таверне, поехали дальше. Ни мне, ни ему кров не требовался. Но потом он заговорил:

– Шей, не заставляй меня это делать.

Я молчала.

– Мне гораздо проще дать тебе оружие против меня, – добавил он. – Отомсти мне и успокойся.

– Тебе не удастся легко отделаться.

– Я не говорил, что легко, – его голос звучал отстраненно. – Что ж, вот тебе оружие, распоряжайся на свое усмотрение, причини боль, какую можешь только ты. Шей, тебе следует кое-что знать, – его голос звучал ровно, но в самой интонации чувствовалась скорбь. – Неар прав – я лгу тебе.

– Какая неожиданность, – пробормотала я язвительно.

– Я лгу сам себе, – добавил он, точно не слыша меня. – Да и можно ли иначе?

Что-то происходило… неправильное, почти противоестественное.

– Нет нужды мстить мне, – произнес Элион незнакомым, странно отрешенным тоном. – Ты уже отомщена. Нет нужды пытаться растоптать меня, потому что я растоптан. Поэтому не трать силы, не старайся, это тщетно.

– Постой, – резко отбрила я. – Прекрати этот словесный поток.

– Я не спрашивал у тебя разрешения говорить, Шей. Тебе необходимо отомстить мне, я дам оружие.

– Какое, к чертям, оружие?

– Ты мне нужна.

– С этим, вроде, разобрались.

– Даже не будь ты всеведущей. Даже не будь нашей связи. Ты нужна мне рядом. Это не лирика, Шей, прошу тебя, пойми, – серьезно произнес он. – Дело не в эмоциях, а в необходимости. Без тебя я стану чем-то, что не контролирую. Ты способна притормозить меня, объяснить мои действия мне самому, и я, сам не знаю почему, послушаю. Еще я ненавижу, когда ты испытываешь боль, – продолжал он сумрачно. – И ненавижу, когда ты не рядом. Ты нужна мне, ты должна быть со мной, и я пришел в ярость, когда ты сказала, что отпустишь меня. Ты посмела сравнить меня с Неаром – ни в какие ворота. К твоему сведению, если ты не заметила, в отличие от этого надутого типа, я всегда прихожу на помощь. У меня нет дел более срочных, чем жить тем, что ты мне говоришь. И хуже всего, что ты думаешь, будто я принимаю тебя за свою волшебную палочку. Это не так, Шей. Я не знаю, что это. Не эмоция, не чувство, не привязанность. Необходимость, понимание – вот нужные слова. Теперь ты можешь легко мне отомстить. Запросто. Воспользуйся моей зависимостью, мне интересно, как ты сделаешь это.

– Замолчи, – я зажала ладонями уши. – Я тебя сейчас не понимаю. Ты в любви мне признаешься?

Элион рассмеялся. Этот смех звучал легко, почти по-юношески.

– Боги, разумеется, нет. Шей, вдумайся в мои слова. Вернее, одно слово. Необходимость. Ты понимаешь, что именно оно значит для меня, учитывая, что никто и никогда не был мне нужен?

Я подавленно, обескураженно молчала.

– Неприятно, верно? – тихо пробормотал эльф. – Неожиданно оказывается, что я тоже умею играть на нервах. Сама виновата, ты хотела видеть мою боль, быть отомщенной. Как скажешь, – он спокойно вложил мне в руку свой клинок. – Ты можешь, например, голову мне отрубить. Серьезно. Попробуй, если тебе от этого легче.

– Спятил? – пролепетала я, отталкивая от себя клинок.

– У меня нет никого, кроме тебя. Ты нужна мне. Не друг, не девушка и не сестра, но… возможно, это единственное, как я способен привязываться к кому-либо. Я не мог поговорить с тобой. Ты бы сказала “нет, я не останусь”.

– Ты боролся за то, что считал своим…

– Верно.

– Ты негодяй. Ты лишил меня права выбора.

Я чувствовала, эти слова ранят его. Он отдал мне свое слабое место именно для того, чтобы я могла отвести душу и успокоиться. Так ему проще. Проще, чем терпеть длительную ненависть, от которой мы оба дико устали. Мне захотелось сказать Элиону много всякой злой чепухи, но неожиданно я почувствовала еще более остро, чем раньше, запах смерти, опасности.

– Здесь даэдра, – вымолвила я.

Помню, в ту секунду Элион посмотрел в седле куда-то вбок, Тенегрив взвился на задние копыта. Затем альтмер крепко сжал меня за плечи, и ощутила дикую боль в грудной клетке и спине. Глаза Элиона были закрыты, он обмяк и тяжело соскользнул с седла.

Медленно в полной тишине, словно звук в мире выключили, ко мне по воздуху двигался бело-голубой исполин с всклокоченной гривой черных волос. Я помнила, что смотреть в глаза ксивилаи нельзя, но не смогла ослушаться зова. Даже пошевелиться не попыталась. Две пары рук стащили меня с седла и, разведя мне руки в стороны, заставили сесть на колени.

Ксивилаи молчал. Чем ближе он подходил, тем более сильный страх меня захлестывал. Я всегда думала, что способна, в целом, сохранять самообладание в любых ситуациях, но, разумеется, ошибалась. Никогда я так себя не ненавидела, как в те секунды, пока смотрела на тело Элиона. Тенегрив, точно замороженный, застыл на месте. Даже ветер молчал.

В воздухе разливался странный аромат. Теплый мак, сгоревшая древесина и что-то неуловимое, явно ядовитое…

– В кои то веке он был не готов к нашей атаке, надо же, – промолвил ксивилаи. – Великих героев губят только женщины. Кто бы мог подумать, что он потеряет голову от такой, как ты?

Всё от начала и до конца в происходящем было не так. Воздух, Тенегрив, голос ксивилаи. Где-то в стройной картинке крылась деталь – спасительная, необходимая, чтобы понять, как выкрутиться. Лишь бы справиться со страхом.

– Ты явно пришел сюда не для того, чтобы обсуждать сердечные дела Элиона, – пробормотала я через силу.

Тогда я не понимала, что ксивилаи давят на самые чувствительные места с целью глубже проникнуть в подсознание через образованную брешь.

– Почему бы и нет? – ответил он. – Тебе ужасно льстит его отношение. Ну, конечно – гордый, сильный и независимый, он подле тебя сделался игрушкой, твое тщеславие, должно быть, просто тает. Интересно, а что, если бы ты знала… чуть больше?

Никогда не следует верить ксивилаи, но это очень сложно, даже если его слова идут вразрез с логикой.

– Нет-нет, это какая-то игра, – я упрямо качала головой. – Я не попадусь. Всё неправильно, неправильно… Он рассказывал про свой вечный голод. И я видела его глаза, они горели, как адское пламя. Это до сих пор вызывает ужас. Скорее, он способен играть мной, и теперь я поняла, что могу даже не заметить этого. Ты не обманешь меня.

– Вспомни его первую встречу с тобой, – настаивал ксивилаи. – Как он смотрел на тебя? Что делал?

– Мне ясно, чего ты добиваешься, – но я, конечно, вспомнила. Память у нас работает автоматически, а я, мягко говоря, не гуру самоконтроля. Я вспомнила, что тогда у него были светло-русые волосы, и передние пряди он заплетал в косички. Я помню, как он рассматривал мой плеер и изучал ткань одежды.

Я была готова разреветься от досады.

– Ты лжешь. Я не встречала более сильного духом человека, нежели Элион. Он не пятиклассник, чтобы потерять голову и мучаться, как подросток. Ему много лет, и он опытный маг-иллюзионист. Знаете, что это значит? Дьявольский самоконтроль. Грубо говоря, такие люди просто не способны в полном смысле “не заметить” или “потерять голову”.

Ксивилаи рассмеялся:

– Только посмотрите, какая умница. Такая сильная воля, при том, что она – лишь человек. Теперь нам всё о ней известно. Она направляется к наследнику. Похоже, мы немного ошиблись местом коронации. Ее хитрость едва не уничтожила наши планы. Убейте ее. Вместе с ней погибнет Элион.

Мое кольцо телепорта в Шпиль лежало в снегу. Меня швырнули на живот, я почувствовала, как кто-то сильно вдавил мою спину в землю, руки загнули назад. Послышался лязг вытаскиваемого клинка, взмах. Лезвие опустилось на мою шею, упало, словно его выронили. Потом ослабло давление на спину и руки, перед глазами рухнула отрезанная голова одного из орденцев мифического рассвета, в лицо брызнуло кровью. Я услышала меланхоличный голос Элиона:

– Полагаю, ты единственный демон, что знает правду.

Но ксивилаи не стал драться. Я уверена – на его лице мелькнул страх. Он исчез раньше, чем высоковольтный разряд попал в центр грудной клетки.

Элион помог мне встать. Иллюзия его мертвого тела рассеялась.

– Только мираж… – шептала я. – Наваждение. Этого нет, это кошмар, всего-лишь ужасное видение…

Эльф цокнул языком:

– Да, после такого воздействия люди долго приходят в себя. Многие с ума сходят и грезят всю жизнь, что на самом деле они во власти чар ксивилаи.

– Он пытался внушить, будто ты сходишь по мне с ума.

– Если смотреть правде в глаза, я слегка на тебе помешан – такова истина, и тебе она известна, – хладнокровно пробормотал Элион.

– Выходит, ты сотворил иллюзию своей смерти, пока ксивилаи отвлекался на меня?

– Да. Мне удалось наложить печать вызова на этого демона. Нужно как можно скорее с ним разобраться, – ответил Элион. – Идём.

Следует признать – в те самые минуты я не слишком печалилась о том, что сделалась вампиром. Снег, конечно, неудобен для длительной прогулки, но представляю, как я устала бы и замерзла, будучи человеком. Я всё еще была способна испытывать сонливость, я могла ощущать вкус пищи. Но мое тело стало куда более выносливо, изменилась система восприятия. Мы чувствуем холод, как сигнал тревоги о переохлаждении организма. Теперь оно мне не грозило и, следовательно, мозг не считал нужным сигнализировать о чрезмерном понижении температуры воздуха. Еще один плюс – изменение цветов, запахов и зрение в темноте. Я легко успевала за Элионом в густых сумерках, испытывая впервые в своей жизни не страх, а азарт и воодушевление.

Это состояние казалось мне естественным, словно кто-то взял и расставил всё по полочкам относительно страхов и слабостей.

Единственное, что остро не понравилось мне – жажда, едва я почувствовала запах крови. В ту секунду отвращение к себе заглушило инстинкты вампира, но я долго не могла избавиться от навязчивого недовольства собой.

========== XIV ==========

Элион остановился на поляне, окруженной деревьями, открыл свой рюкзак. Дал мне в руки баночку с чернилами:

– Потряси их, согрей, я пока свиток приготовлю.

В тишине неподалеку ухала белая сова. Я трясла в руках пузырь с красильной жидкостью, а эльф присел на камень и развернул на коленях зачарованный пергамент. Он достал из мешочка горсть чего-то полупрозрачного, пошептал, брызнул на лист и требовательно протянул ко мне ладонь:

– Чернила.

Я отдала ему пузырь, и Элион надел на перо серебристый наконечник, обмакнул его в темную жидкость. Резкими, быстрыми движениями он чертил на листе руну.

– Встань спиной к лунам, – велел он, не поднимая головы. – Я буду произносить слова, а ты повторяй за мной. Что бы ни случилось, не двигайся.

Он достал из рюкзака два небольших подсвечника, нанизал на них свечи, зажег, и они озаряли пространство вокруг зеленоватым пламенем. Альтмер встал напротив меня. Он – на востоке, я на западе, волшебные огоньки расставлены с южной и северной стороны.

Тогда снова исчез ветер.

Я повторяла след в след за Элионом фразы заклятия, не понимая и действуя, как на уроках музыки, просто копируя манеру учителя, его тон и ритм. По всей видимости, для альтмера этого оказалось достаточно. Свиток был в центре между нами. Он парил в воздухе и постепенно чернел до тех пор, пока я не увидела уже знакомого ксивилаи.

– Ты? Как у тебя наглости хватило, мерзкий, жалкий кровопийца? – от голоса демона сотрясались кроны деревьев. Лицо Элиона сохраняло невозмутимость.

– А тебе не всё обо мне известно, не так ли? – проронил он флегматично. – Например, ты не в курсе, что теперь я практически мастер-волшебник. Выходит, не можешь знать обо мне и остального. Едва ли ты глубоко в меня заглянул, верно? Поверхностные воспоминания Шей дали тебе немного информации, но ее недостаточно, – он с ядовитой, широкой улыбкой покачал головой. – И ты пытался что-то говорить о моем внутреннем мире? Забавная самоуверенность.

Он стал другим. Раньше он не подошел бы к такому демону на пушечный выстрел. Верно, что встречаться с ним в Обливионе опасно, но сейчас он был на своей территории, а даэдра – в ловушке.

Элион и ксивилаи смотрели в глаза друг другу. Так длилась их битва. Воздух дрожал, чуть ли не трещал разрядами золотистых молний. Альтмера немного приподняло над снегом, его растрепанные волосы, точно под водой, потеряли вес, лицо сделалось словно бы окаменевшим, а на лбу вздулись вены. Я ощущала, как напряжение сжимает сосуды в моем теле и не могла себе представить бой, что длится сейчас на территории рассудка эльфа.

Думала – я просто упаду, выключусь, но всё-таки стояла, не шелохнувшись. Демон неожиданно исчез, и я сначала решила, что он сбежал, но увидела перед собой горсть черной золы. Элион покачнулся, закрыл глаза, из левого уха его шла кровь, он медленно сел в снег на колени. Я смогла сделать к нему лишь пару шагов и тоже упала.

– Дай мне минуту, – прохрипел он. – Потом пойдем к дороге и найдем Изольду, продолжим путь. Есть вероятность, что ксивилаи успел кого-то предупредить о месте коронации Мартина. Нужно провести ее до открытия великих Врат. Долго крепость Клинков не выстоит.

***

Есть такое состояние, когда у тебя температура примерно под сорок, и всё начинает раздражать, нет аппетита, без одеяла слишком холодно, а с одеялом слишком жарко, в горле саднит так, что разговаривать больно, а порой и дышать. Нужно прибавить к этому мигрень, которая пронзает всю черепную коробку, когда смотришь на что-нибудь яркое.

– Тебе так же плохо? – хрипло спросила я эльфа.

Мы остановились в таверне утром, на рассвете. Кожа ожогами не покрывалась, но, как указывалось выше, кровь в жилах словно взбесилась. Наши с Элионом лица были скрыты шарфами и капюшонами.

Обиднее всего, что теперь на меня не действовал кофе и почти не воспринимались наркотики, а так же – большинство зелий.

– К этому легко привыкнешь, – ответил Элион. – Скоро захочешь спать. Это не обязательно, нервная система не устает, но солнечный свет вызывает такой эффект.

– Не прогуляться мне в полдень по Эльфийским садам столицы, – печально вымолвила я.

Конечно, имелись и плюсы. Самоконтроль тела и инстинктов стал на уровни выше. Я приземлялась при падении мягко и легко, будто кошка. Мышцы приобрели акробатическую эластичность. Внимание – острое, как под постоянным действием кофеина или стимулирующего энергетика. Когда солнце не выжигает боль внутри мозга, цвета более насыщены. Меч и арбалет легче, владение ими маневреннее. Я всё еще неумеха, но у меня куда больше шансов успешно себя защитить, нежели раньше.

Мы проезжали мимо Брумы уже через неделю. О том, успел ли донести ксивилаи о наших планах, красноречиво говорило черно-багровое зарево над каскадными крышами Храма Повелителя Облаков.

Ситуация оказалась хуже, чем мы думали. Двое врат открылись справа и слева от ворот на территорию. В центре рождалось инферно из сажи и пыли. Именно там должны были появиться великие врата, через которые на землю ступит сам Дагон.

Итак, пророчество сбывалось. Император всё еще не был коронован, и драконьи огни не горели. А я не могла попасть на территорию храма просто из-за того, что она заблокирована родившимися Вратами.

В Бруме снова объявлено военное положение, вход в город запечатан. Ночью было ярко и светло, как днем из-за мерцающего пламени, окружающих врата. Клинки сдерживали осаду Храма…

– У тебя только одна задача – защищать императора, пока его пытаются короновать, – сказала я сдавленно, стараясь сдержать дрожь в теле.

Мы стояли у тропы к Храму. Звуки битвы уже доносились до нас.

– Тебя нельзя оставлять одну. Телепортируйся в Шпиль.

Я беспомощно посмотрела на Элиона:

– Прости. Это моя вина. Я думала о себе и о том, что ты с нами обоими сделал, не заметила нападения ксивилаи и выдала Дагону все планы…

– Искать виноватых сейчас не время, – ответил альтмер, отчего-то внимательно на меня глядя. Мне показалось – он в некотором замешательстве.

– Всё может пойти очень плохо, – прошептала я, снимая с пальца кольцо, – поэтому – телепортируй его в Шпиль.

– Что ты несешь?

– Не спорь! – рявкнула я, глядя в глаза альтмеру. – Это здорово выиграет время. Я однозначно уверена, где именно его величество будет в безопасности. Там можно провести коронацию, был бы Седобородый и священник. Но главное сейчас – жизнь наследника. Ни в тебе ни во мне не останется смысла, если он погибнет.

– Шей, тут полно даэдра, – став вампиром, цвет кожи Элиона из золотистого сделался более светлым, но мне показалось, что сейчас лицо его, точно снежное полотно, побелело, зрачки бешено расширились. – Я не оставлю тебя здесь!

– Перестань печься о своей жизни, – безжалостно нажимала я. – Не переживай, я спрячусь…

– Что ты такое говоришь, идиотка? Причем тут моя жизнь? – мне показалось, он ударит меня. Никогда он не смотрел на меня с такой ненавистью.

– Элион, – стараясь скрыть в голосе боль и обиду, вздохнула я, – ты должен это сделать. Сам знаешь. Я спрячусь, меня никто не найдет. Действуй.

– Если мы погибнем сегодня, то навсегда, верно? – уже тише спросил он.

– Похоже на то.

Элион привлек меня к себе, сжав за плечи. Я слышала, как колотится его сердце, вампирские инстинкты напряжены до предела. Это объятие сказало многое о том, кто он такой и что именно он видел во мне. Две тяжелые, холодные слезы потекли у меня по щекам, и я на себя разозлилась, смахнув их одной рукой.

– Я не собираюсь с тобой прощаться, – твердо и спокойно вымолвил Элион. – Я повторю, если не дошло – у меня нет намерения тебя отпускать, хочешь ты того или нет.

Резко выпустив меня из рук, он посмотрел мне в глаза тяжелым, сумрачным взором, затем коснулся двумя пальцами моей грудной клетки, зашептал что-то быстро-быстро. Я не смогла остановить его. Помню, перед глазами начала затуманивать мир мгла. Помню, как настала тишина, и из воздуха постепенно выветривался запах Элиона. Эльф торопился к Храму.

Он обнял меня на прощание так, как мать обнимает сына перед его уходом на войну. В этом не было ничего чувственного. Элион часто говорил про свое одиночество – что он привык к нему, что он его любит. Но я сделалась для эльфа другом, хотя он грозился отвинтить мне голову в подобном случае. Я стала тем, кто его понимает. Он предостерегал меня, но разве я слушала? Заразив нас обоих вампиризмом, он показал, что к друзьям относится так же, как к своему любимому клинку. Теперь ты – моё, и точка. Ребячливая, эгоистичная позиция, но он не знает иной. Однажды друг его уже бросил, и Элион, видимо, сделал вывод – не надо было его отпускать. Конечно, он не стал говорить со мной перед тем, как стать кровопийцей. Мешала гордость и страх.

Медленно, точно перо, опускаясь в глубокий сугроб, не чувствуя тела, я видела, как в гору торопливо шагает этот упрямый альтмер.

Он сотворил очень сильное заклятие иллюзии, сделал мое тело недвижимым и невидимым, а чтобы даже мое сознание не могло выдать меня рыскающим даэдра, заставил впасть в беспамятство.

Храм окружала стена огня. Здесь не умолкали крики и звон оружия, взрывы пламени и хлопки голубоватых молний. Маги держали вокруг территории щит. Элион вклинился в битву, как обычно – тараном. Невидимым тараном под сильным заклятием иллюзии.

У главных ворот сдерживали натиск лучшие из Клинков. Неожиданно ряды даэдрических паучих и ксивилаи прорезала голубоватая, призрачная полоса. Затем она сменилась черно-кровавыми брызгами. Элион продвигался сквозь группы даэдра невидимкой, пользуясь заклятиями паралича. Едва Клинки увидели героя Кватча, его без разговоров схватили и втиснули за ворота, крикнув:

– Западное крыло цокольного этажа! Быстрее, во имя Обливиона! – это был хриплый бас командира Стефана.

– Что мешает коронации прямо сейчас? – отдышавшись, откликнулся Элион.

– Проклятый Седобородый…

Альтмер ворвался на внутреннюю территорию, буквально заполненную магами. Они пытались сдержать рождение инферно, из которого мог появиться Дагон. Но все они были обречены, и лишь отсрочили катастрофу. Элион чувствовал кожей присутствие даэдрического лорда, и его сила неумолимо и явственно ощущалась каждой клеткой кожи. Если Дагон сделает шаг в этот мир, никто не остановит его. Ни Элион, ни эти храбрые воины.

Альтмер спустился к западному крылу Храма. Всюду, где видели героя Кватча, встречали с надеждой. Словно он мог что-то поменять в одиночку, за всех.

Элион посмотрел на кольцо у себя в руке и с силой сжал его. Затем толкнул дверь на цокольный этаж. Из покоев Мартина слышались несколько голосов, и лишь один из них был глубокий, спокойный, говоривший со странным, грубоватым акцентом.

– Я предам всё, во что верю, если повинуюсь вам, – слышал альтмер из коридора. – Гнусным шантажом вы вынудили меня покинуть Хротгар. То, что я наблюдаю – наказание небес за ваше богохульное святотатство и наглость. Вы решили, будто можете использовать Седобородого в играх с даэдра, но…

– Здравствуй, – Мартин – изможденный и болезненный – без улыбки кивнул Элиону. – Боюсь, друг мой, сейчас от тебя больше пользы во дворе замка. Тебе лучше оставить нас.

Но альтмер не слушал. Он смотрел на Седобородого. Лицо его исказила молчаливая усмешка, исполненная кровожадной злобы. С одного взгляда он словно бы понял что-то, а затем – принял решение.

– Если ты немедленно не научишь Мартина нужному драконьему Крику, я не стану тебя убивать, – холодно заговорил он, воплощая собой наглость. – Я покину это место, убью твоего Партурнакса и каждого отдельно взятого Седобородого. Потом я разрушу ваш монастырь. И если ты думаешь, что я не способен на это, то посмотри на меня внимательно. Я не ограничусь Хротгаром, я извращу ваше учение, люди будут думать о Кин, как о лживой патаскухе, а именование Седобородых сотрется с лица Нирна. Ты останешься жить и наблюдать это. А смерть твоя станет напрасной и бесследной.

В воцарившейся мертвой тишине было слышно, как трещит свечной фитиль. Снаружи воздух сотрясался от взрывов и криков, но звуки доносились глухо и неуместно, неестественно. Седобородый и Элион смотрели друг другу в глаза. Лицо старика оставалось бесстрастно, хотя в его холодном взоре читалось стоическое презрение. Лицо Элиона было маской человека, который намерен убивать.

– Я выполню требование, безумец. Но не думай, что это пройдет для тебя безнаказанно. Я видел то, кем ты станешь. Имя твое будет стерто из памяти Нирна, поглотит тебя Пустота. Бесчисленные злые дела ты сотворишь по всей земле, навеки сделавшись одинок. Ты обречен на бессмертие и безумие. И кара твоя страшнее, чем твои угрозы.

– Я уже никогда не останусь одинок, хотя в остальном ты прав, старикашка, – с уверенностью ухмыльнулся альтмер.

– О, ты останешься. И относительно скоро, – тихо и спокойно изрек монах. – Теперь оставь нас.

Элион сделал шаг назад, внимательно глядя на Седобородого. Мартин тоже смотрел на альтмера изучающе. Он развернулся и вышел столь же решительно, сколь явился.

Магия и нервное потрясение пошатнули силы Элиона, он не сразу вышел во внутренний двор Храма. А когда он появился там, понял, что дела совсем плохи, ибо внезапно сделалось тихо. Такая тишина вокруг стояла от того, что всё пространство усеивали тела мертвых Клинков. Черное инферно, никем не сдерживаемое, неумолимо росло. Неожиданно за секунду альтмер сам себе показался крошечным и незначительным. Он посмотрел на кольцо в своей ладони и на багровые отблески, которые окружали Инферно. Воздух задрожал, на фоне черного неба стали появляться четыре руки.