Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

========== I. ==========

– Полагаю, работа завершена. Оковы достаточно крепки? Проверь.

Жуткая боль полоснула по запястьям, потому что тиски металла вонзились в кожу, не позволяя шевельнуть руками. У меня вырвался недоуменный стон сквозь сжатые губы, и я открыла глаза.

– Твою мать…

Передо мной стоял мутно-желтый, невысокий скелет с широкими плечами, на которых восседал такой же, но поменьше. Кости соединялись друг с другом проволочными нитями.

Если приглядеться, на существах можно рассмотреть нацарапанные неаккуратно, в спешке, незнакомые узоры. Из глаз черепов струился темный, будто вязкий, свет. Словно наружу из них проглядывала тьма. От скелетов веяло смрадом и холодом.

– Человек? Невозможно… – говоривший был настолько высок, что я со своим метр семьдесят стала бы ему по плечо. Проверить этого не представлялось реальным, так как я оказалась прикована за руки и ноги к чему-то, вроде пыточного колеса. На лицо высокого незнакомца падал темный капюшон то ли из бархата, то ли еще из какой-то мерцающей на свету ткани. Из-под него на грудь спадали длинные, выгоревшие, светлые волосы, частично заплетенные в диковинные косы из пяти или шести прядей. На аккуратных ногтях нацарапаны сложные символы, а пальцы усеивали тяжёлые перстни. Незнакомец листал большую тетрадь в кожаной обложке с неровными, рваными краями, точно сделанную вручную.

– Почему она человек? – и он вперил в мое лицо абсолютно ледяной, негодующий взгляд светло-серых глаз, смотревшихся хищно на фоне теплого оттенка золотистой кожи.

– А ты, блин, кого ожидал? – яростно огрызнулась я, так как гнев во мне заглушал страх. – Санта Клауса? Человек я, конечно!

– Речь членораздельная, – бормотал этот ненормальный. – Но молвит странно. Ты имеешь какое-либо отношение к даэдрическому принцу судьбы? – спросил с самым серьезным видом. Теперь я понимаю, что он смотрел на меня с надеждой…

– Так, всё понятно, – сухо пробормотала я, начиная сатанеть от ярости. – Отпусти, придурок, и я, возможно, спишу твое поведение на помешательство, не стану заявлять на тебя в полицию. Если нет, я и слова больше не скажу. Если ты думаешь, что это прикольный пранк, то ты ошибаешься. Это уголовно наказуемое преступление.

– Она же на киродиильском наречии изъясняется? – почти озадаченно пробормотал незнакомец, подаваясь назад. Он снова посмотрел в тетрадь:

– Совпадение циклов точно, подготовка безупречна. Я подсчитал, когда луны застынут в должном положении, использовал единственный камень варла для установки на крыше… Я не мог ошибиться и случайно телепортировать сюда умалишенную! Проклятье, – прошипел он, отвернулся и зашагал в глубь коридора. Когда отвратительный скелет подался за ним, он бросил ему через плечо, словно мог понимать скрежет, доносившийся из его рта:

– Наплевать. Оставь её пока так…

“Хорошо, пусть будет пранк. Потому что если весь этот маскарад всерьёз, то эдак он меня порешит. В качестве жертвоприношения какому-нибудь богу, которого и в помине нет”.

Я начинала опасаться за свои руки. Пускай бы они только болели, но кровь туда не проходила, а это чревато страшными последствиями. Та же самая судьба ждала мои лодыжки. Всё бы ничего, я не спортсменка, мысль об инвалидности на ноги меня не особенно пугала, но я художник, и мои руки – это всё, чем я могу быть полезна.

Я беспомощно посмотрела на жутковатую куклу в виде сдвоенного скелета. Очень натуралистичное существо получилось. Я даже не вижу здесь скрепляющих болтов. И странно, что он умудряется передвигаться на тощих, тяжёлых ногах столь плавно. Подобный механизм должен стоить приличную сумму.

“Посмотрим правде в глаза – происходящее слишком дорого для пранка”.

Меня украл какой-то псих. Мне говорили, я на Серану похожа, может, в этом дело? Тогда он, пожалуй, должен разыгрывать из себя довакина, хотя кто поймет этих ненормальных.

Отчего-то я не могла заставить кричать и звать на помощь, но и думать толком не получалось. Коридор передо мной уходил в темноту. Иногда я видела скелетов. Они держали в руках факелы и скрежетали по пыльному, каменному полу громоздкими, металлическими сапожищами. При виде подобного в голове у меня потемнело, а сердце стучало где-то в горле, и я чувствовала, что вот-вот потеряю сознание, рассудок заклинит от невозможности дать объяснение происходящему.

– Звуковая и голографическая проекция, дым и зеркала, – пролепетала я.

Руки с каждой минутой ныли сильнее, пока пытка стала для меня поистине невозможной. Я всегда казалась себе выносливым человеком с высоким болевым порогом. Когда мне делали операцию, вырезая опухоль, я встала через пару часов после наркоза, а на следующий день уже гуляла. Я помню, как переносила страшные рези в животе, от которых меня буквально рвало, но теперешняя мука сопрягалась с моральным испытанием.

Было тридцатое апреля. Вальпургиева ночь. Я взяла себя на понт и пошла в это время одна в лес. Прежде, чем вы станете крутить пальцем у виска, должна предупредить, что у меня выдался не самый радужный день. Один из тех, в которые хочется сделать нечто идиотское, но решительное с благородной целью изменить, ну, хоть что-нибудь. Поэтому я пошла в лес. Всё равно он недалеко от санатория, а местные регулярно ходят туда на йогу, не заблужусь.

Я точно помню, что в лесу мне первое время нравилось. Тихо, спокойно, птицы поют, словно в другой мир попал. Я шла и смотрела на вечереющее небо. Ревела, конечно, от души, когда ещё такой хороший случай представится пожалеть себя без свидетелей.

Дальнейшие события не помню. Только тяжелую, как топор палача, безысходность, разрубившее меня словно бы на две части, но не исключено, что это, в принципе, черта моей душевной натуры настоящего меланхолика, тяготеющего к разного рода пафосу и бесполезным страданиям.

И вот я здесь. В кои то веке пошла наперекор собственной трусости…

– Какой смысл держать меня скованной? – я пыталась воззвать к голосу логики в незнакомце. – Я, что, похожа на Чака Норриса или маньячку? Всё равно я уже толком ходить не смогу. Можно хотя бы на верёвку заменить? – мой тон звучал не жалобно, а сердито и недоуменно.

Фиговая из меня жертва выходит по всем параметрам.

Неожиданно из темноты коридора выглянула какая-то женщина – тоже в подозрительном балахоне – и исчезла обратно, что-то сказав в сторону. Вскоре я услышала отрывок разговора:

– Парализуй ее, она же нам спать не даст… У меня голова трещит от того, какую какофонию сегодня устроила твоя ученица.

– Да, кстати, Элион, это уже восьмая попытка за полгода. Может, объяснишь простым смертным, на кой тебе ритуал вызова духа бога истины и судьбы?

– Я займусь ею, не мешайте, – прозвучал раздраженный, уставший голос, и псих вновь выглянул из темноты. Теперь он что-то жевал. При ближайшем рассмотрении это оказался кусок белого хлеба с какой-то начинкой. Незнакомец снял капюшон, глянул недобро, с досадой, нахмурился, обратив внимание на мои руки и сердито цокнул, прикрикнув на скелета:

– Слишком туго. Вдруг она важная особа… Не резон ей сейчас конечности ампутировать. Кстати, – он прищурился, подошел ко мне. Когда он коснулся моей щеки, я дернулась, не удержавшись, укусила его за руку, и он прошипел:

– Психованная.

Но потом вновь окинул меня взглядом:

– Ты не данмерка, не босмерка, а уши острые, да и высокая к тому же. Только между лесными эльфами и некоторыми из людей выходят метисы, да и то все они карлики. Может, ты данмерка-альбинос наполовину? И одежда странная. Что это за ткань? – пока скелет весьма ловко ослабил тиски кандалов, незнакомец присел, касаясь края джинсов.

Я ничего не ответила. Рассудок сковал странный ступор, заволакивающий, как туман, становившийся всё гуще и гуще.

“Может, это сон? Я ударилась о дерево и сейчас проснусь?”

Обычно такие мысли всегда меня пробуждали. Я почувствовала тошнотворное головокружение, дрожь в теле и, наконец-то, упала в обморок.

***

“Всё бы сейчас отдала за звонок телефона. Просто услышать мелодию, как знак о нормальности происходящего, ничего больше…”.

На сей раз ныло тело целиком. Меня и не подумали снять с пыточного колеса, в позвонки словно набились мелкие камни, ноги болели сплошным, натруженным синяком, затекли пятки и шея. На деревянном столике лежал мой сотовый телефон sony, плеер и вырезанные кусочки с одежды. Этот ненормальный по очереди поджигал квадратики ткани, бормотал под нос нелепицы. Заметив, что я очнулась, он кинул на меня внимательный, вполне себе осмысленный взгляд вивисектора. Я тоже молчала. А что тут скажешь? Молить о помощи – это как не моё, а на что-нибудь мало-мальски умное меня не хватало. Наконец, я вяло вымолвила:

– Это синтетика, гений. Поэтому рубашка не только горит, но и плавится.

– Что такое синтетика? – строго спросил он, глядя на меня неприязненно и настороженно. – Ты не с Артейума?

– Оттуда, – ляпнула я со вздохом, рискнув заговорить на языке безумных.

– Лжешь. Будь ты с острова, эти жалкие кандалы, пусть и зачарованные, не удержали бы тебя.

– Так, слушай, я из подмосковья. Я художник, смекаешь, что это значит? У меня нет денег. И никого, кто отдаст выкуп. И здоровых органов тоже почти не осталось, кроме мозгов… наверное. Просто на всякий случай говорю. После этих антибиотиков в больнице, знаешь ли, за три месяца мне ещё несколько лет приводить в порядок почки и печень.

– Ты чудно выражаешься, как люди из скорбного дома, – промолвил он медленно. – Мне ведома география, но я не знаю о под-мос…товье? Это деревня в графстве Брумы?

Я нервно рассмеялась, хотя казалось, повод никогда уже не появится.

– Слушай, если ты ненормальный, то мне жаль, но у меня иссяк запас тактичности, и вот, что я тебе скажу. Ты болен, ты украл человека, ты одинокое, заблудшее существо, живущее в иллюзиях. Но всё, что ты делаешь, ничем ситуацию не исправит. Это падение в никуда. Дальше будет только хуже, если сейчас не остановиться, смекаешь?

Незнакомец взял в руки мой телефон с предельной аккуратностью и стал с таким вниманием, интересом его рассматривать, что мне сделалось смешно от абсурда происходящего.

– От этой вещицы веет слабым, весьма неприятным магическим фоном. Она создана по принципу наибольшего разрушения при получении меньшей выгоды. Какая-то грубая, примитивная магия, но меня поражает физическое исполнение предмета, обилие мелких деталей и эта гладкая, странная поверхность неведомого материала.

“Да, ты стебешься”, – словно бы говорил мой взгляд и, недолго помедлив, я изрекла тоном уставшего психиатра:

– Это телефон.

Разумеется, последовал восхитительный вопрос:

– Что такое телефон?

– Средство связи на расстоянии между людьми. Дай, покажу, – моя попытка была наивной, но я рискнула ею воспользоваться.

– Возьми. От неё столь ничтожный магический фон, что ты и огненной вспышки не извлечешь, – он беспечно сунул мне в ладонь сотовый. К тому времени, кстати, отвратительный скелет освободил меня, но оставил кандалы на ногах. Я схватила телефон, нажала на кнопку включения. О, чудо – экран ожил, появилась белая надпись SONY на чёрном фоне, а потом возникли какие-то помехи истеричной расцветки, сверкнуло системное сообщение об ошибке с кодом и мое устройство издало характерный треск умирающей техники. Я успела выронить его быстрее, чем по нему прошлись электрические искры.

– Очень интересно, – незнакомец живо поднял мой телефон, пока я сидела на холодном полу, закрыв руками лицо в немом жесте отчаяния.

– Ты что-то запустила в этом предмете, но оно стало конфликтовать с пространством окружающей среды, и теперь, похоже, твой артефакт не действует…

– Телефон это, те-ле-фон, – огрызнулась я, не опуская ладоней. – У тебя у самого есть роботы, какого черта ты придуриваешься и делаешь вид, что не знаешь про электронику?

– Роботы?

– Эта хрень, – я резко ткнула пальцем в скелет, который в ответ на мой жест что-то зашипел по-кошачьи, но незнакомец строго на него посмотрел, и создание пугливо съежилось.

– Нет, они именуются призванными к жизни, – небрежно поправил меня он и откинул со лба пряди светлых волос. Теперь лишь я увидела, что у него острые, высокие уши. “Как замечательно сделан грим. Даже при ярком свете я не вижу швов…”.

Внутри меня изрядно трясло от невозможной догадки, но мой приземленный рассудок ломался, сопротивлялся и отказывался её принимать.

– Так смотреть на уши эльфа неприлично, – холодно отрезал этот человек, глядя на меня серьёзно и укоризненно. – В конце концов, у тебя такие же. Держу пари, киродиильские крестьяне прохода не давали, допытывались, с кем спала твоя мать и не продалась ли она Доминиону.

– У меня нормальные уши, больное ты создание, – я инстинктивно коснулась их и тут же замерла. Кровь прилила к лицу, сердце снова застучало в районе горла. Во-первых, мои волосы никогда так не вились, и они более мягкие, а не жесткие и непослушные, как теперь. Во-вторых, у меня и впрямь были удлинённые уши острой формы. И я хорошо чувствовала прикосновения к ним моих пальцев. Это не грим – настоящая кожа.

И тогда я на время просто выключилась. Сознание не потеряла, но мир потемнел, звуки куда-то пропали. Наконец, звенящим голосом я вымолвила:

– У вас тут есть зеркало?

– Спятила? Откуда у меня средства на подобную роскошь? Я беглый некромаг. Чудо, что мне удалось достать камень Варла – он стоит больше, чем весь этот форт и

примыкающие к нему земли…

– Замолчи, – простонала я. – Какая-нибудь отражающая поверхность, чтобы я могла видеть своё лицо, есть?

Он смотрел на меня внимательно, как на диковинную зверюшку. Перестав изучать мой несчастный, погибший телефон, он взял со стола серебряное блюдце, на котором до сей поры лежала недоеденная булка, отряхнул его и показал мне гладкой поверхностью донышка. Я и раньше не могла похвастаться красой неземной, и теперь мало отличалась от того, что было прежде. Словно мою внешность скроили на эльфийский манер. Никуда не делись тонкие, лягушачьи губы, слишком широкий нос, да и глубина глазниц не стала меньше. Просто теперь ко всему этому прибавились огромные, острые уши, кончики которых гордо высовывались из копны взлохмаченных, вьющихся, коротких темных волос. Я машинально посмотрела на руки – там, где всегда находились две одинаковые родинки – на одной и другой. Их не оказалось, а сам цвет кожи из смуглой сделался синюшным и анемичным, что меньше всего меня устраивало, так как мягкий оттенок кофе с молоком был одним из немногих достоинств моей внешности. И прежний, очень глубокий, темный цвет глаз тоже. Теперь он сделался вишнево-красным, и выглядело это даже не зловеще, а так, словно я долго не высыпалась.

Снова несколько секунд ступора, в которые я невнятно бормотала, что происходящее невозможно. Незнакомец молчал. Наконец, ничего не говоря, он просто вышел, забрав с собой ткань, мобильный телефон и плеер с наушниками.

Можно много рассказывать, как мои мысли блуждали в потемках, пытаясь найти хотя бы одно логическое объяснение происходящему, но ничего не выходило. Рассудок упорно сопротивлялся. Истина не вписывалась в рамки его понимания, а значит – он пытался её игнорировать, отторгал её от себя, словно клетки раковой опухоли, и я долгое время просто сидела, не шевелясь.

Я думала, что взорвусь изнутри, сойду с ума, но в моей больной голове понемногу формировались выводы и догадки.

Не знаю, как текло время в этом месте. Его для меня не существовало, потому что в помещении были лишь песочные часы. Скелет иногда переворачивал их, но я не знала, являются они мерилом шестидесяти или двадцати минут.

Прежде, чем мой похититель вновь ко мне заглянул, их часы перевернули четыре раза. Теперь на эльфе была светлая роба, кожаные брюки и мантия, слегка наброшенная на плечи. Выглядело почти по домашнему.

– Послушайте, – разбито сказала я, – давайте вы просто вернете меня обратно, ладно? Там остались люди, которые мне дороги. Обычно этого не показывают, но я точно знаю, что они с ума сойдут, когда станет ясно о моём исчезновении. Понятия не имею, зачем я вам, но однозначно не гожусь в жертвы или прислуги…

– Мне не известно, как вернуть тебя. Я даже не догадываюсь, почему ты здесь. Я вызывал духа даэдрического принца всеведения – Хермеуса Моры. Мне это нужно… для личных целей. И твое появление – первый хоть какой-то результат за восемь попыток. Ты, похоже, издалека. Возможно, тот край Акавира, о котором никто и не ведает. Так или иначе – просто покажи мне на карте, откуда ты. Ты же знаешь географию? – и этот тип расстелил на столе передо мной тонкое, пергаментное полотно, до сего момента стянутое веревкой. Я вяло посмотрела на карту Нирна и покачала головой, пытаясь выговорить слова, застрявшие в горле.

– Не образована? – спокойно поинтересовался он.

– Я далеко от дома, – проронила я убито. – Настолько, что не увижу своей планеты и в самый мощный телескоп. Ты победил, я верю, будто происходящее реально, – и поняла, что сейчас начну реветь.

Меж висков в голове словно зашумело огромное море. Приливная волна опустилась на меня целиком, я закрыла глаза.

– Чем дальше расстояние между двумя космологическими телами, тем быстрее течет время. Объект Б для объекта А будет развиваться с более высокой скоростью. Поэтому звезды, свет которых мы видим, уже погасли. Значит… и солнце, возможно, – я закрыла голову руками и сжалась. – Для своего мира на данный момент я существую в иной временной эпохе. Учитывая, что я в другом теле, моё погибло где-то далеко на Земле. Квантовый скачок крупных объектов невозможен, тогда как же у тебя получилось перенести меня сюда? Чёрт, надеюсь, речь идет не о телепортации души, потому что больше мой мозг этого бреда не выдержит, – и я мрачно перевела свой воспаленный взгляд на эльфа, наблюдавшего за мной со спокойным интересом.

– То есть, ты из другого плана бытия, – изрек он и улыбнулся, с удовольствием потерев подбородок.

– Если ты не сильно удивлен, значит, теоретически, понимаешь, как вернуть меня?

– Говорю же – нет, – пожал плечами он. – Мир – это система градаций от тонких до грубых веществ. Алхимия последних управляет нашей материальностью. Наиболее тонкие действуют по своим законам, которые мы познаём магическими науками. Телепорт возможен лишь в пределах небольшой территории и требует серьёзного резерва энергии трансформации. Чем протяжённее расстояние, тем более плотный заряд необходим. Эту ветвь магии изобрели в Морровинде, но теперь она почти утеряна. То есть, призывать к себе духов из других планов бытия можно, но все они – часть конкретно этого мира. И я, повторюсь, не имею представления, почему здесь оказалась ты.

– Постой, – меня осенило жуткой и абсурдной догадкой, – как тебя зовут?

Эти длинные, светлые волосы, сдержанная грубость в каждом жесте, прозрачно-серые, замораживающие глаза мне интуитивно знакомы, хотя я не видела их в действительности. Но как можно не узнать персонажа, которого я пару лет назад сама же кроила целый час. Он получился с третьей попытки и почти случайно. Я художник, мне нравится тратить время в редакторе создания персонажей, и я с тщанием относилась к каждой детали. Это была сборка Обливиона с модами, иногда она спасала мои нервы, когда требовалась перезагрузка от реальности.

– Элион, – нехотя, ответил он.

– Ты чистокровный альтмер. Присутствуют провалы памяти, начиная от семнадцати лет, когда ты выяснил, что за какие-то провинности государство лишило тебя гражданства. Ты попал к странствующим каджитам, и остальную часть юности провел у них, – я говорила медленно, вглядываясь в невозмутимое лицо эльфа.

“А я, однако, постаралась на славу вырисовывая ему мордашку. В меру смазливо и мужественно, девочки бы оценили”.

– Откуда ты меня знаешь? – спросил недобрым голосом эльф.

Ну, конечно, я сделала его негативным персонажем, антигероем с большой буквы…

“Всё понятно. Я почти умерла, и это мой предсмертный сон. По идее, сие означает, что я могу менять тут кое-какие события по своей воле, если захочу. Только обидно – я не помню, как погибла. Может, дерево на меня упало? Господи, бедным моим родным придётся искать моё тело, и, держу пари, труп будет выглядеть просто ужасно”.

– Отвечай, – прошептал угрожающе Элион, – что еще тебе обо мне известно.

Апатия, накатившая на меня, была велика, и я со снисходительным безразличием посмотрела на зачарованный кинжал, прижатый к моему горлу.

– Всё, – проронила я ровным, тихим голосом. – Я знаю о тебе абсолютно всё – мысли, мечты, забытое прошлое и будущее. Не только твоё, но и мира на много-много лет вперёд.

– Докажи, – потребовал Элион, медленно убирая нож.

– Ты носишь в сердце скорбь и смущение от того, что ты даже не знаешь, как там поживают эти каджиты. Однако, ты считаешь себя негодяем и думаешь, будто должен соответствовать роли, поэтому и пальцем не шевелишь ради выяснения, как они там. Я отвечу. У них всё хорошо. Приёмные родители знали, что однажды ты уйдёшь. Каджиты в этом плане очень легко и просто устроены. Их котята уходят в мир совсем юными и часто – навсегда. Души у них не стареют, поэтому родители мало отличаются от своих детей и проводят остаток жизни в путешествиях или на службе. Они не привязываются, вспоминают тебя с нежностью и, верят в свое чадо. Они бы не удивились, узнав, что ты сделался некромагом, но и не томятся о твоём возвращении. Однако, если ты явишься, обрадуются. К сожалению, такие мелочи, как их местоположения и имена – мне неизвестны, я обладаю знаниями в общих чертах.

Элион слушал, опустив глаза. Наконец, он кивнул, молча, сел обратно на стул.

– Я не должен тебе верить, – он взглянул на меня строго, но уже не враждебно. – Скажи ещё что-нибудь.

– Никому не известна причина, по которой ты вызывал духа даэдрического принца. Ты тщеславен, у тебя огромное эго и столь же великое любопытство. Ты хотел заключить сделку с богом, добиться истинного бессмертия, прочитать ответы на множество терзающих вопросов. Я знаю, как ты добывал скелеты. Грязная работа – рыть могилы, но ты удерживаешь себя от убийства. Временами хочется, врождённый хладнокровный прагматизм подсказывает, что так проще и интереснее. Иногда ты используешь тела тех, кому не повезло забраться в этот одинокий форт. За тебя убивает твоя нежить, и ты даже не смотришь… но хочется. Ты разыскиваем в одном из городов, и за твою голову назначена награда. Сам того не понимая, и впрямь обладаешь незаурядными магическими способностями. Напугал целый город и даже не заметил.

– В мои намерения не входило наводить страх, это не продуктивно, – быстро кивнул он и тут же замолчал.

– Сейчас ты думаешь, меня можно использовать и что бог тайных истин дал тебе шанс, – я говорила печально, так как мне было известно – это предсмертная иллюзия, которая оборвётся незаконченно и не логично в любой момент. И дальше всё будет по сценарию Бардо Тодол. Восхитительно. Я надеялась хотя бы призраком побродить среди знакомых, заунывно вопя для начала, а потом сказав – эй, народ, я пошутила, всё хорошо, давайте пить чай. Только я не могу, я призрак, но вам-то можно… Или что-то в таком духе.

Нет же. Моей фантазией оказалась компьютерная игрушка. Не надо было в неё так много играть в последние месяцы.

Ещё я думала о том, хорошо бы тело не нашли. Не хочу обременять родных хлопотами с погребением. Меня там уже нет, и оно, в любом случае, обратится к земле. Есть ли разница, в каком виде?

В грудной клетке сделалось невыносимо холодно и тоскливо.

– Теперь ты будешь отвечать на мои вопросы, – сообщил Элион. – Другого выбора у тебя нет.

Я безразлично пожала плечами:

– Парень, я только что потеряла всё, включая собственную жизнь. Поэтому единственное, чего я пока хочу – постель и тёплая ванная. А если нет – я буду безбожно врать, и небеса свидетели – мне сейчас безразлично на твои навыки палача.

– Тебе не выгодно говорить неправду.

– Фиолетово, – констатировала я, выливая в своём взгляде всю безысходность, какая нашлась в моей душе.

– Что?

– Меткое просторечное выражение, означающее крайнюю степень нейтрального отношения к происходящему.

– Любопытно. Ладно, я знаю, что делать. Тебе придется немного подождать с удобствами, но скоро мы оба придем к соглашению, – и он, как обычно, не прощаясь, вышел.

Я была этому рада, так как следовало попытаться уложить в голове всё произошедшее. Меня раздражала только навязчивость явственности физиологических ощущений – чувство голода, холода, боли. Я тут пытаюсь отрешиться от всего земного, но это самое земное куда более привязчиво, чем кажется. Впрочем, я догадывалась, что в галлюцинации иначе быть не может. Я храню память о физиологических потребностях и испытываю их. Попыталась внушить себе, что всё происходящее – сон, но это оказалось чрезвычайно трудно. Сначала возникло чувство, будто я добилась успеха, но руки ныли, запястья опухли, а вокруг щиколотки на ноге появились кровавые царапины, образованные краями металла.

“Ладно, придётся немного подождать. Скоро всё закончится”.

Мысль о собственной смерти и происходящем, как иллюзии, слишком уж логично вписывалась в концепцию нынешних событий, поэтому я успокоилась и расслабилась, не обращая внимания на неудобства и относясь к ним с флегматичной лёгкостью. Мощная штука. Жаль, я не догадалась использовать её, пока была жива, это избавило бы от множества печалей. Просто осознай, что всё происходящее – галлюцинация, и дело в шляпе.

На сей раз меня не навещали долго. Явился скелет, но уже не сдвоенный, а другой – тоже широкоплечий, низенький и в потрепанных латах, разных сапогах. Видимо, одежда им подбиралась абы как, лишь бы кости закрывать. Он уже не казался мне страшным. Он притащил суховатых, но, тем не менее, вкусных пирожков из тонкого теста с мясной начинкой, а ещё какую-то пузатую бутылку. Густая жижа оказалась медовухой. В моей жизни я не имела ни одной вредной привычки, не курила и не выпивала. Мне не нравились ощущения от алкоголя. А так же никакого чая, сока, только кофеин. Поэтому от меда я отказалась и подумала: “Здесь, наверное, данного напитка нет, а значит – я попала в ад. Настоящий обливион. Отлично”.

– Слушай, – говорю скелету, – передай своему хозяину, я умру от скуки, и мне нужно что-нибудь почитать. Я точно знаю – сейчас не средневековье, у людей есть и карты и книги и канализация, газеты, вон, печатают, чай не во вторую эру живём, уже конец третьей.

Скелет постоял, поправил на голове шлем и, конечно, ничего не ответив, медленно зашагал прочь своей смешной походкой вразвалочку.

Через десять минут мне притащили газету – явно старую, пожелтевшую – и деревянную кружку с водой, от которой немного пахло свежей травой. Помню этот запах из колодца. Такая холодная, что сводит челюсть и зубам больно.

Газету стала читать с интересом. Мне понравилась мягкость бумаги, а все буквы печатались чернилами на механическом станке. Вместо фотографий – гравюры, нарисованные вручную, а затем переведённые под копирку.

“Император ещё жив, – думала я. – О, господи, значит, я могу изменить ход истории…”.

– Элион! – крикнула я. – У меня важные новости!

Как я и полагала, альтмер был неподалеку. Когда он вошёл, я увидела на его глазах очки на цепочке, на руках какие-то кожаные, зачарованные перчатки для колдовства и фартук. Волосы собраны в хвост.

– Не кричи, ты беспокоишь нежить, – сказал он строго.

– Уриэль Септим скоро умрет. На него будет покушаться Мифический рассвет… нужно спешить.

– Даже произносить название этой древней секты опасно.

– Элион, – перебила я, – ты должен спасти императора. Предотврати его смерть, чтобы не погасли драконьи огни.

Спустя пару секунд тишины, он равнодушно спросил:

– Даже если и так, с чего бы мне это делать?

– Потому что, парень, потом ты хлопот не оберешься. И жизни спокойной не будет. Я говорю тебе, ты станешь мучиться так, как не страдал никогда. Мифический рассвет отыскал способ выпустить Мерунеса Дагона в мир. Именно, даэдрический принц собственной персоной явится сюда, открывая врата обливиона. Я очень сомневаюсь, что тебе будет обеспечена комфортная жизнь. А если ты спасёшь императора, получишь высокую должность, быть может, средства на свои тайные исследования, – я попыталась давить на его тщеславие.

– Врата Обливиона? – переспросил Элион крайне заинтересованно. – То есть, порталы в другой мир?

– Чувак, там ужасно однообразно – моря из раскалённой лавы, горячая, растрескавшаяся земля из алой глины и гранита, куча ходячих мертвецов и, вообще, мерзко…

– И какие сущности водятся в сих долинах? – продолжал Элион, и я поняла, что сильно промахнулась с аргументацией.

– Послушай, если тебе так нравятся врата Обливиона, после спасения императора я расскажу, как их открывать. Вернее, где узнать информацию. Я к тому, что твоё любопытство можно удовлетворить, не устраивая конец света.

Элион, поправив на носу очки и вынес вердикт:

– Сегодня вечером будут готовы твои браслеты, и тогда мы вместе двинемся в Благословенную столицу.

– Хотела спросить, – сказала я. – Его все называют имперским городом, но никто не знает истинного названия.

– Когда-то давно айлейды ходили по земле, и он именовался Силенум, но со времени его полного захвата и разрушения, никто так и не смог придумать названия лучше. Дословно это означало имя одной из звёзд созвездия белого ястреба. Она символизирует для альтмеров верность и надежду, потому что даже в сияющих небесах Саммерсета, где не бывает тёмных ночей, она выделяется из всех. Ее свет просачивается вместе с лунным сквозь густые облака, что не раз спасало жизнь заплутавшим охотникам да морякам, – пробормотав всё это словно бы вскользь скороговоркой, он вышел.

Вся жуть состояла в том, что по канону моей истории Элион – невероятно негативная личность с точки зрения бинарной логики “добра” и “зла”. Я хорошенько постаралась, конструируя это своё альтер-эго. Сделала его интересным, сильным, красивым и, вообще, он у меня удался. Однако, игра игрой, а в реальности данный персонаж натворит делов, и мне являться свидетелем этого. Хорошо ещё, что всё происходящее – просто иллюзия.

Надеюсь, в мою задачу не входит победа над Элионом, как внутренним злом, потому что можно сразу поднимать белый флаг, хотя это и не в моих привычках.

Он явился, когда я закончила изучать газету. В кои то веке мне понравилось подобное чтиво. Печатью и выпуском новостей занимались группы энтузиастов – литераторы, историки и художники, выполняли работу качественно. Страниц всего в газете десять, но буквы небольшие и местами смазанные, для чтения требовалась сноровка.

Во время этого занятия я вдруг поняла – с символами творится нечто странное. Допустим, я точно знаю, что “о” никогда столь диковинной закорючкой не писалась, но я отчего-то понимаю её. На мгновение в голове всё смешалось, я тщетно попыталась вспомнить, как же пишется моё имя и сколько в нём букв.