Текст книги "Антигерой (СИ)"

Автор книги: in-cognito

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

– Странно. Тюссо допустил гибель двоих отпрысков благородной крови? Он не осторожен, – нахмурился Элион.

– Не просто допустил, а собственноручно санкционировал. Парни решили пробраться к нему инкогнито, не желая, чтобы к ним было иное отношение… Нынешняя молодежь, – и Винсент красноречиво вздохнул. – Как я и уточнял, босмеры ужасные моряки, и двое горемык вывели из себя садиста Тюссо. К слову, с иными он поступал куда хуже. Школа обучения у него звериная. Изучите всю информацию и не торопитесь с выполнением заказа. Замаскированный корабль “Мария-Елена” простоит в порту столицы еще, как минимум, месяц.

– Благодарю вас, Винсент, – улыбнулся Элион, – подобный заказ для меня буквально подарок.

– Буду с нетерпением ждать от вас отчета, – сказал вампир. – А теперь позвольте старику немного вздремнуть. Ночь нынче выдастся лунная.

***

Это нравилось ему. Изучать жертву и импровизировать в убийстве. После закрытия врат Обливиона он почти не спал, но был собран и держал в уме всю необходимую информацию.

Он не появлялся в порту и рассматривал корабль в бинокль с противоположного берега, проводя в застывшем состоянии часы. Долгие планы он не любил и не считал, что можно на них надеяться. Близость к жертве возбуждала в нём силы, словно речь идет о наркотике или предстоящей работе над картиной. Словом, он был вдохновлен. Странно и неприятно ощущать подобное. Вдохновение – чистое, прекрасное чувство – виделось мне с другой, неприемлемой стороны. Как художник, я не могла не разделять его. Как человек, всеми силами отвергала. Мысль об убийствах мне совершенно не нравилась.

“Ну, уберегла бы ты Тюссо, и что? – хладнокровно спрашивал рассудок. – Скольких бы ты убила этим спасением?”

На такие дилеммы я обычно категорично отвечала, что думать и судить не мне. Потому, собственно, не отнимаю жизни и не мыслю это приемлемым. Но ситуация с Элионом вынуждала меня возвращаться к размышлениям…

Покачиваясь, развязной, ленивой походкой, щурясь на солнце, высокий эльф мурлыкал что-то на ходу и рассеянно рассматривал прохожих, улочки, море и небо с одинаковым простодушным дружелюбием. Его широкая, обаятельная улыбка становилась шире, когда он останавливал взгляд на хорошеньких рыбачках. Похоже, день парня выдался на славу, и именно этот факт он отмечал с бутылкой эля в руке. Однако же, замешкавшись в толпе прохожих к музею верфестроительства, он перебежал дорогу перед экипажем, вскочил на парапет набережной и, неуклюже балансируя, неожиданно замер, устремив взор на гибкую фигуру. Данмерка, конечно, была хороша. Благородного оттенка черного жемчуга кожа серебрилась на солнце, очерчивая мягкие, кошачьи скулы. Спутанные, угольные кудри волос ничем не прибраны, кроме красной банданы. Ее подтянутая фигура не нуждалась в корсете и лифе. Мужская рубашка и жилет, треснувший местами по швам, очерчивали гибкую талию и высокую грудь. Эльф, кажется, не заметил, что слишком уж выделяется среди всех, стоя на парапете. Он прикусил нижнюю губу в жесте озорства и устремился вперед, к данмерке. Оказавшись у нее за спиной, пока та довольно хрипло командовала матросами, он громко произнес:

– Эй, милая, про твою смазливую мордашку мгновенно забываешь, когда слышишь голос. Он, прямо, как у моей бабули, а ее хриплое карканье долетает до соседней деревни, – и он звонко рассмеялся. – Не расстраивайся. Хочешь эля? Знаешь, он благотворно действует на голосовые связки и… на кое-что другое тоже, – он откровенно рассматривал девушку с головы до ног, когда та медленно повернулась.

Опасна. Очень опасна. На левом мизинце можно различить около семи татуированных знаков “х”. Это означает убитых врагов, и каждый символ – десяток. Загорелые, тонкие руки хрупки лишь издалека, но покрыты шрамами. На шее двойной след от веревки – ее пытались вешать. Сколько ей лет? Она ненамного старше Элиона, а выглядит куда младше, да и ниже на полторы головы. И тем не менее… холодок по загривку идет, когда алые, налитые кровью, красивые глаза, смотрят в лицо. Точно испепелят.

Элион улыбнулся, и теперь это было почти искренне. Самоубийственная реакция на проблемы и опасность.

– Чего стоим? – тихо прошипела она. – Проветрите желтокожего, ребята. Только не сильно, – и презрительно скривилась. – Сразу видно, он не понимает, где находится.

И Элион улыбнулся еще шире.

В общем, он ввязался драку.

– Простите… это был воздушный поцелуй, – сообщил эльф, чихая и будто бы случайно вызывая огненного атронаха. – Честное слово, понятия не имею, что было прошлой ночью, но, похоже, я по пьяне завалился в университет волшебства… И у вас там сзади штаны загорелись. Ой, – он ушел от лезвия саблей, сделал глоток эля и разбрызгал его на матросов убегая, что дало куда больше свободы действий атронаху…

– Я понял! – Элион примиряющим жестом поднял руки, глядя на своих обидчиков. – Атронах немного подпалил вашу репутацию. Но это была случайность. Если я обидел прекрасную леди, то готов вымаливать ее прощение. Ну, а еще сюда бежит стража, и я спрячусь на вашем корабле. И скажу, что это вы меня напоили.

– Ладно, – сквозь зубы выговорила она, – не знаю, кто ты, но дерешься неплохо.

Едва не поперхнувшись элем, альтмер округлил глаза и вопросительно показал на себя пальцем.

– Не выпендривайся и иди за мной, – властно скомандовала данмерка.

Шагая за ней по трапу, Элион обернулся и скорчил матросам рожицу.

Но дурашливая физиономия сползла с его лица, едва он вошел с девушкой в коридор. Первоначально он собирался пробраться на судно в одном из ящиков, но попросту проспал погрузку, и пришлось придумывать новый план.

Он позволил девушке вести его по кораблю, подсчитал количество кают, возможных противников. У него не было с собой оружия. Чтобы скрыть свои выдающиеся способности, он начертил у себя на ладонях маскирующие руны. Брони тоже нет, эльф серьезно рисковал.

«Каюта и весь корабль зачарованы магом школы изменения. Такой не потонет в бурю, – думал Элион. – Сам капитан Тюссо, возможно, неплохой дипломат, но воин посредственный. У него зачарованный арбалет. Мечей нигде не видно, значит, слабый боец. По этой же причине наблюдается арсенал заряженных посохов. Два шнурка вызова охраны. Путь отхода на палубу за спиной у письменного стола. И на одежде чары».

Дверь за Элионом закрылась, и данмерка сказала:

– Он убийца. Но безоружен. Рисковал, являясь сюда. Что случилось? – улыбка ее сделалась кровожадным оскалом. – Братство прислало к нашему капитану новенького?

– Я слишком хорошо дерусь, надо было дать себя ранить. Честное слово, даже немного жалко тех ребят, которым пришлось слегка остыть в воде после нападок атронаха, – пожал плечами Элион.

Но дела были очень плохи.

– Эта ненормальная мне еще припомнит очередную смерть, – пробормотал он.

– Выходит, ты из Братства? – уточнил Тюссо. То был невысокий, дорого одетый и причесанный человек. Легко представить его в аристократическом обществе или отцом большого семейства.

– Нет, я разношу подарки всем хорошим пиратам ко дню Мары.

Тюссо рассмеялся, а вот данмерка молчала. Она резко стукнула Элиона посохом по шее, и тот упал на колени, однако, так и не выпустив бутылки эля из руки.

– Я за эту гадость двести септимов отдал, – пожаловался эльф.

– Не хотелось бы, конечно, его убивать. Но я из принципа не имею дела с Братством, – сказал Тюссо и кивнул в сторону Элиона, показав жестом перерезанное горло. – Не здесь. Как обычно, в нижнем трюме, хорошо? Посох паралича возьми.

Она поймала небольшой артефакт и ткнула им в Элиона, который немедленно замер на месте, опустевшая бутылка выскользнула из его руки. Выпил он и впрямь достаточно, теперь сложнее будет сконцентрироваться на заклятиях…

Спустя десять минут команда матросов вбежала на зов тревожного звона колокольчика в каюту капитана. Тюссо сидел за столом, положив руки на пергамент, его голова смотрела на сто восемьдесят градусов назад, к приоткрытой двери выхода на палубу.

Прежде, чем объяснить случившееся, следует отдельно упомянуть деревеньку Вейе. Она уместилась прямо у подножия моста Талоса, ведущего к главным воротам светлейшей столицы. В виду своего положения, это место изобилует тавернами и барами. Одна из них наиболее популярна. Хозяйка заведения знаменита своей коллекцией вин. И Элион, будучи приезжим, узнал байку из первых рук. Особенно он ею заинтересовался, потому что в коллекции оказался редкий эль. Стоил он дорого, на вкус горчил, а крепость имел поистине заоблачную. Но тот, кто его пьет, на время мог почувствовать себя всемогущим. На деле это было не так. Если я верно поняла, напиток действовал, как грибы и амфетамин вместе. То есть, человек становился падким на все возможные фантазии, а энергии и сил при этом было, как у огра.

Элион просто захотел, чтобы паралич на него не подействовал, и заклятье спало с рассудка, точно капли масла. В коридоре он без труда обездвижил данмерку, а затем вернулся в каюту капитана и парализовал изумленную жертву. Перед этим Тюссо, конечно, дернул за веревку вызова стражи, но это его не спасло. Элион не только успел убить капитана, но еще и усадить в кресло, надеть ему на затылок шляпу и нарисовать под носом усики. А потом переодеться.

Предполагалось, что альтмер нырнул в воду, и матросы выстроились на палубе в шеренгу, высматривая движение среди волн.

Когда матросы отвлеклись на воду, никто из них не подумал глазеть по сторонам. Элион крался к мостику, около него встал во весь рост и, как ни в чём ни бывало отправился в портовый район по набережной. Только уже в темной мантии и приличной обуви, да и волосы собраны в хвост.

Я не видела всего этого и узнала позже от самого эльфа, поэтому не могу ручаться за достоверность. Разве что, осадили его по шее прилично. Не смотря на заклятия и мази, суставы у него ныли еще несколько дней.

После этой поездки Элион стал собираться в сторону Брумы. Он написал Винсенту о выполненном задании и оставил ему свои координаты.

***

Пока мой протагонист развлекался убийствами, депрессию я лечила затворничеством. Всецело отдав себя в руки апатии и бессмысленной злости, я рисовала и иногда гуляла по территории. Поняв, что про клинок я забыла, Джоффри возмутился и стал посылать кого-нибудь меня будить к утренним тренировкам. Я не на шутку злилась, но такт, уважение, воспитание и обыкновенная трусость мешали мне всё это выразить открыто. Я догадывалась, что вот-вот устрою бунт, дойдя до точки кипения, но пока ходила на тренировки.

Честно говоря, я не наблюдала в них особенного смысла. Вторым горцем мне не стать, я стойко держала позицию последнего лузера среди начинающих Клинков и терпела фиаско в магии. Ну, разве что мне немножко давалась иллюзия.

Забавно – мы можем чувствовать себя несчастно, насколько бы ни был прекрасен мир, в котором находимся…

Заезженной пластинкой в голове крутилось произошедшее с Неаром. Я видела его растерянное лицо, натужную попытку перевести разговор и самое ужасное – снисхождение, сочувствие.

Я ругалась на себя, злилась, сгорала от досады и печали, так проходили дни. Иногда будни скрашивал несносный альтмер. Вернее, если на чистоту, ни в чём он не виноват. Просто меня порядком доставало его чувствовать. Но если бы не Джоффри с пресловутой военной дисциплиной, дела пошли бы куда хуже. Я понемногу училась стойкости, мой характер от того становился всё радужнее и веселее, конечно.

Больше всего любила ночи, я выматывалась, злость выгорала, и оставалась печаль. Когда светят две луны, небо горит всполохами северного сияния. В полной тишине доносится клич белого сокола. Некоторых крылатых отпускают летать, чтобы размять крылья. Они охотятся ночами. Я слышу посвистывания птицелова.

За час до рассвета на тренировке появляется кинолог с псами. Мико тоже проводит там время, если его находят и умудряются разбудить, а потом – догнать. Такой же ленивый и не приспособленный к военной дисциплине, как я.

Этот пес стал поверенным моих душевных терзаний и, вопреки всем разумным правилам приличия, иногда ночевал в моей келейке в качестве замены плюшевому медведю, какового надлежит иметь каждой уважающей себя расстроенной барышне.

Я очень плохо сплю. В отсутствие музыки, я иногда стала напевать под нос мотивы того, что помню. Я пела на том заковыристом наречии, на котором обычно изъясняются очень сонные люди, диспетчеры на вокзалах и маленькие дети. Напевала максимально тихо зато с самым серьезным видом.

Однажды ночью мне так же не спалось. Я подвывала что-то не особенно пафосное, но нетрудное для голоса, рисовала. Свеча догорала, и я думала, как прокрасться к складу, чтобы вытащить еще одну. Придется одеваться, отчитаться у выхода постовому, попросить ключи. Выяснится, что дежурного надо будить. Дежурный этим фактом нецензурно недоволен. Я по традиции стану торопиться, выискивая себе нужную свечу, волнуясь, что отнимаю время и беспокою людей.

– Нет уж. Лучше завтра дорисую, – сообщила я Мико. – Парень, ты в порядке?

Пес неподвижно стоял у окна, шерсть на холке встала дыбом, верхняя губа подрагивала, обнажая белоснежные клыки, но Мико был бесшумен. Если бесшумен – плохо. Ему уже незачем предупреждать хозяина об опасности, потому что она слишком очевидна. Пес неожиданно беспокойно встал между мной и дверью. Та приоткрылась. Мико двигался очень быстро. Натренированная собака, каких держал на службе покойный император, ловко и без лишнего шума во что-то вцепилась.

Я вспомнила про кольцо у себя на пальце. Резко схватила пса за холку, успела увидеть в дверях блестящие, рубиновые, нечеловеческие глаза, острый угол черного капюшона.

Кольцо телепорта сработало.

Это было похоже на удар обухом по голове. Раз – и землю выдернули у тебя из-под ног, а сознание померкло.

Когда я очнулась, сердце билось так быстро, что это вызывало тошноту, в голове темнела и бешено вертелась картинка окружающего мира, было холодно. Я позвала пса, и тут же услышала царапанье лап по камню. Мико подбежал ко мне, ткнулся влажным носом в ладонь.

– Ты не ранен? – шептала я, гладя его.

Пес был в порядке, а я не очень. По лопатке спины вниз что-то стекало и начинало навязчиво ныть. Сначала слабо, но когда я поднялась на ноги, боль усилилась, и я ощутила, как немеет тело.

Кольцо переместило меня в приемный пустой холл. Было очень поздно, Томас спал. Я никак не могла дотянуться до шнурка у двери, чтобы позвать его звоном колокола, и поняла, что отключусь, не успев этого сделать.

Но неожиданно каменная панель отъехала в сторону, и я увидела, как камердинер замка, на ходу накидывая на себя верх мантии, спешит ко мне с магической свечой над головой.

Я успела вымолвить:

– Паралитический яд. Сзади… крупный дротик. Они… не хотели убить, а только…

Альтмер заставил меня опереться на него и, молча, тронул стекающую по рубашке кровь, поднес к носу:

– С добавлением паслена. Значит, им требовалось ваше длительное бездействие. Не теряйте сознания, леди.

– Л-легко сказать.

Томас был сильнее, чем кажется на первый взгляд. Сухопарый старик быстро отвел меня в гостиную, усадил у камина и куда-то ушел. Мико положил лапы мне на колени и с особенным усердием облизал лицо, чего раньше себе не позволял.

– Очень мило с твоей стороны, – вяло пытаясь увернуться, промямлила я. – Фу, чем ты ужинал? Капитан Стефан опять давал тебе тушеную баранину с бобами?

И пока непоседливый Мико изо всех сил пытался не дать мне расслабиться, я стимулировала свой мозг размышлениями.

Кто? Дреморы бы действовали иначе – меня бы уже не было в живых. Мифический Рассвет? Если в курсе он, то в курсе и Дагон, а значит, он послал бы дремор. Они явились в паре. Мико сначала смотрел в сторону окна. Возможно, во дворе прятался стрелок. Я успела увидеть глаза аргонианина. Нижняя часть лица закрыта, черный капюшон на голове. В руках не было оружия, только очень тонкая веревка.

Темное Братство? Если это оно, то ребята в курсе про шпиль Фросткрег, и наведаются сюда. Впрочем, я знаю, как тут прятаться, а замок умеет себя защищать. У входа ловушка, плюс атронахи, плюс спригганы, и не стоит сбрасывать со счетов старого Томаса, так как я знаю его историю и понимаю, на что он способен.

Второй вопрос – зачем?

Я увидела камердинера, но не смогла подняться. Черные жгуты снов стерегли меня, я опасалась даже моргать. Старый эльф, кажется, вытащил дротик, но я этого не почувствовала. Он разрезал на спине рубашку, чем-то гадко пахнущим пропитал бинты и наложил повязку. Затем поднес к моим губам что-то с мятно-шоколадным запахом.

– Во имя богов, Томас, откуда вы взяли кофе?

– Это молотый орех железного дерева.

Нет, это был кофе, даже если никто так его тут не называет. Правда, привкус ужасно непривычный, но очень знакомая терпкость и горчинка на своем месте. Это вкус крепко зажареной арабики.

В целом, минут через двадцать, я уже не так сильно хотела спать, но онемение прошло далеко не сразу.

Когда я рассказала Томасу, что случилось, и предупредила его о возможном нападении на Фросткрег, он категорично заявил:

– Сказано достаточно, я приведу замок в состояние защиты и боевой готовности. Вам не следует беспокоиться. Даже если недалеко отсюда откроются врата Обливиона, Фросткрег устроит.

Но я была дико напугана в те секунды. Я стала расспрашивать Томаса о системе защиты, и пока не разобрала мельчайшую конкретику его действий и не добилась разрешения следовать за ним по пятам, не успокоилась. Это было в восемь утра, как гласили часы в гостиной.

Параноидальное ощущение опасности не отпускало меня долго. Я упрямо не хотела засыпать, вытрясла из терпеливого, но пораженного моим натиском, альтмера, способ варки того, что я отныне буду называть кофе. Даже если это орех. Приготовив себе еще порцию, я отвлеклась, и к полудню меня «отпустило» в достаточной степени, чтобы я могла испытать желание свалиться спать.

Этому мешало одно обстоятельство – Элион не смыкал глаз. А видеть его в своих грезах не хотелось страшно. Я вспомнила про контроль снов, уныло посмотрела на учебник магии иллюзии и подытожила навыки, которыми обладала. Начать с того, что в школе обучения существовала система, поэтому в книге часто встречались построения фраз, вроде: «…Из предыдущего курса вы должны были запомнить, как начинается данное заклятие. Используйте эту технику и продолжайте, учитывая необходимый ритм…». То есть, у меня не было никаких «предыдущих курсов», и приходилось как-то выкручиваться самой. Я могла, если очень хорошо сосредоточусь, внушить некоторым мелким животным бежать от меня. Хотя проще притопнуть ногой, что я и использовала вместо всяких там заклинаний. Я неплохо разучила видение в темноте. Всё равно оставалось ощущение густых сумерек – ничего не прочтешь толком и не порисуешь, но я очень гордилась результатом. Мне легко давался навык защиты собственных мыслей, что отметил Элион еще в самом начале, я немного увлеклась алхимией и… всё. То есть, вести речь о каком-то контроле снов, легкой невидимости или внушении людям чего-либо не приходилось даже близко. Ну, и я немного лучше наловчилась во владении катаной, однако, моих навыков крайне мало, и среди Клинков любой мог одолеть меня в спарринге.

Как бы я ни противилась, мне пришлось уснуть, выкурив перед этим небольшую папиросу.

***

Над Короллом собрались багровые тучи с болезненно-фиолетовым отливом внизу. Ветра не было, в воздухе пахло смрадом. Въезд к городу ограничил патруль еще с приората Вейнон, но Элион находился в Королле с утра. Большую часть дня он провел в кузнице. Добрая на вид, но довольно скупая и расчетливая редгардка помогала ему чинить снаряжение. Когда в главном храме вовсю загромыхал тревожный колокол, с улицы послышались крики. Элион на секунду оторвался от прошивки кожаных, спинных лат, флегматично пробормотав:

– Это будет в последний раз.

Рашеда, не расслышав его, смотрела, вытянув шею, в грязное, засиженное мухами, оконце и вытирала руки о какую-то ветошь.

– Чего это все побежали? Вы куда? – она встрепенулась, заметив, что Элион застегивает едва готовые латы и отряхивает свою волшебную мантию.

– Завтра доделаю.

Он положил на стол мешок с серебряными и вышел.

Злой и раздосадованный, а плюс ко всему и испытывающий тошнотворный страх, эльф посмотрел в небо, укрывая голову под плотным капюшоном. Он столкнул со своего пути какого-то нищего, который, ничего не видя, мчался вперед, подошел к козырьку и стал крутить в руке самодельную сигарету.

– Северо-восток, – бормотал он, – это холмистый лес. Он скоро будет оцеплен стражниками. Волшебников из ближайшей гильдии отправят на смерть, закрывать врата по инструкции, которую я дал тогда Матиусу. Им придется на каждом шагу использовать зелья противоядия. Скорее всего, отправят аргониан – у них врожденный иммунитет к большинству ядов, но аргониан-магов, мягко говоря, мало. Это всё не важно, плевать на ящериц… я хотел бы только знать – как выжить на сей раз. Нужно подготовиться.

И Элион торопливо направился в сторону храма. Торговаться со священниками, уговаривать их впустить тебя, не смотря на то, что стража приказала всем запереть двери… не хотелось очень. Поэтому альтмер подошел к церкви, посмотрел на служку, который торопливо чертил запирающие руны. Мальчишка не обращал внимания на удивительно невозмутимого, курящего эльфа. Тем более, что он очень скоро ушел, предварительно задав пару глупых вопросов.

Подкинув в своей руке связку ключей, альтмер невидимым проскользнул мимо служки в храм. Он спрятался за алтарем – гулкие звуки голосов переполнили высокий, сумрачный холл. Тут могли быть стражи с амулетами проницающего зрения. С одной стороны – откуда такая охрана в Королле, а с другой – мало ли что.

Пришлось ждать, пока квохтущее столпотворение священников и жриц разойдется. Элиону сделалось скучно, и он осмотрелся. Между спиной алтаря и черным входом темно и пыльно. Он увидел несколько затертых церковных книг и медный амулет Джулиануса. Но в запертом ящичке, судя по магическому фону, хранилось нечто внушительнее.

– Что тут у нас? – прошептал одними губами Элион. Он прислонился ухом к ящику, затем положил на дверцу ладонь и, оглядевшись, стал торопливо читать заклятье. Замок щелкнул громко, но в холле было шумно, так что этого не заметили. На полках лежала экстренная аптечка. Ничего, на взгляд альтмера, интересного, зелья он и сам умел готовить. А вот свиток благословенной защиты может пригодиться.

Эльф спрятал его у себя и продолжил ждать.

Когда ему надоело, он рискнул выйти в холл. Таясь за колоннами, под покровом незримости, он почти уже прошел к складскому помещению, как в зал вбежал проклятый служка.

– Ваше святейшество, у нас тут вор… Ключ у меня спер и вот, я, пока шел, взломанный шкафчик увидел.

Элион закатил глаза:

– И почему принципы не позволяют мне убивать подростков?

Его едва не заметили, когда он прокрался на территорию склада, но, думая, что избежал раскрытия, ошибался. С факелом в руке по узкой лестнице к Элиону поднималась жрица. Допустим, она не увидит эльфа, но в тесном пространстве наткнется на него обязательно.

Злой альтмер подбежал к ней первым и, заткнув рот, поволок обратно, вниз. Тонкая, маленькая ручка спряталась в складки платья, и серебряный кинжал едва не впился Элиону в бедро.

– Святоша, твою мать… – огрызнулся эльф полушепотом и добавил: – Уймись, не то убью.

Я ощущала в нём ту жажду крови, при которой подобные слова пустой угрозой не являются, и мне стало очень страшно за бедную, храбрую жрицу. По счастью, она благоразумно позволила Элиону отвести ее обратно на склад.

– Ты меня выдашь, – шептал эльф, размышляя на ходу. – Пока что они хотя бы точно не в курсе, где я.

Оказалось, жрица не намного старше меня. Имперка судорожно затрясла головой, пытаясь сказать, что выдавать не собирается, но Элион, разумеется, не верил.

– Будешь паинькой, не убью, – произнес он. – Сделаешь хотя бы одну единственную попытку мне мешать, пожалеешь. Тебе всё ясно?

Имперка закивала, с уголков ее глаз текли слезы – нервная реакция. Элион убрал руку от ее рта, и она, поджав губы, смотрела в потолок, чтобы не видеть лица альтмера, заклятье невидимости действовать перестало.

– Мне нужен хороший свиток наложения чар для высылки даэдра. Здесь такой есть?

– Н-насколько сильный? – спросила она затравленно.

– Против ксивилаи и выше.

– Такого нет.

– Плохо. Хотя я не удивлен, – он озарял факелом полки, мимо которых проходил. – На случай, если в храме появятся проблемы с одержимым некромагом или дэйдра… должно же быть хоть что-то.

– У нас в Королле всегда тихо, – оправдывалась жрица, – отродясь такого не бывало.

– У меня почти не осталось зарядов в посохе, а заряжать его долго. Зачарованные кинжалы на ксивилаи не подействуют, о свитках телепорта и говорить не стоит, – размышлял Элион. У него в секунды, когда он нервничает, появилась теперь привычка рассуждать вслух.

Кажется, жрица начала догадываться, что вор немного необычный.

– А это еще тут зачем? – он остановился возле полки со снадобьями и, видимо, заметил нечто интересное.

– Зелья… Наш главный жрец большой ученый, он изучает…

– Не важно, мне пригодится, – он взял какой-то пузырек с ярко-желтым, вязким содержимым. – Этот ваш жрец, вероятно, в тайне занимается некромантией. Наверняка, Ирана замешана, я видел ее в городе.

– Вы о чём?

– Замолчи, – Элион взял еще какие-то снадобья, сгреб камни душ и прислушался. Затем прочел заклятье незримости и приставил к спине своей жертвы кончик посоха:

– Зачарован молнией. Если выдашь меня, в буквальном смысле слова, боги тебя покарают.

Солгал. Это посох высылки даэдра, но кто же разберется в полумраке.

В ту же секунду с лестницы послышались шаги, и скоро вся кладовая залилась янтарным, фонарным светом. Во главе процессии был невысокий имперец. Серо-русые, коротко стриженные волосы окаймляли большую лысину на затылке, но восково-благообразное лицо почти лишено морщин. Он приблизился к девушке.

– Сестра Джулиана, что вы тут делаете? Разве я не велел всем вместе со звоном колокола появиться в главном зале часовни?

– Простите, отец Лоран, – смиренно произнесла девушка, – я искала хоть что-то для нужд нищих и обездоленных, ведь им негде спрятаться, я подумала, можно освободить место в подвале…

– А вопрос этот со мной вы согласовали?

– Я подходила к вам, но вы были заняты, и я не решилась беспокоить вас…

– Никого в часовню не пускать. Возможно, вашими стараниями сюда проник опасный бандит и ходит среди нас. Держу пари, вы проворонили его, – настоятель озирался по сторонам, в то время, как другие служки переворачивали вверх дном порядок, который, по всей видимости, едва успела навести сестра Джулиана.

– Вообще-то, я видела кое-кого, – при этих словах девушка почувствовала, как острие посоха впилось в центр позвоночника. – Кто-то шел к катакомбам крипты. На нём была мантия, и в полумраке я решила, что это кто-то из служек.

– О, Стендарр, отчего ты не вразумишь пустоголовое создание, – проворчал настоятель, и очень скоро вся процессия с ним во главе покинула подвал.

Жрица часовни была неподвижна.

– Ты отвела от меня подозрение и открыла путь, хотя могла бы не делать этого, но не думай, что лишь поэтому я буду тебя щадить, – скороговоркой прошептал Элион.

– Перестаньте, я поняла, кто вы, – несколько звенящим от страха голосом произнесла девушка. – Вы герой Кватча. Помочь вам – дело чести каждого гражданина, ведь вы входите во Врата Обливиона, страдая за всех смертных. Отчего вы не обратились за помощью? Никто не отказал бы вам.

Элион скорее руку себе отрежет, нежели попросит помощи у человека или у кого-либо, вообще, но жрица знать этого, конечно, не могла и взирала на него почти с благоговением. После случая с Кватчем в газетах писали сначала мельком, что некий энтузиаст помог капитану стражи одолеть дэйдра. После второго закрытия врат у Брумы Элиону уделили чуть больше внимания. Газеты печатались быстро и разлетались по городам в считанные дни, а проблема с даэдра была у всех на устах, в результате чего герой Кватча понемногу обретал некоторую известность, особенно усилившуюся после случая у деревни Вейе.

– Меньше слов, – с досадой огрызнулся эльф. – Я еще не осмотрел всё, что мне требуется.

Но Джулиана оказалась девушкой настойчивой. Она собиралась помогать остальным закрывать врата Обливиона, и рассказы Элиона о том, что это такое, ее только воодушевляли.

Наконец, альтмер вздохнул с отрешенным видом, сокрушенно приложил ладонь к лицу:

– О, великие предки, вам ведомо, что у меня нет другого выбора…

Джулиана подалась от Элиона назад, когда на его кончиках пальцев загорелись две голубоватые вспышки.

***

– Три свитка освященного щита, – перечислял эльф на ходу, быстро шагая по опустевшим улицам Королла под кровавым дождем, – одно очень мощное некромагическое зелье, парочка микстур. Не густо. Я не планировал в ближайшее время посещать пустоши. С последнего раза прошло совсем немного времени, – он нервно утер с лица капли дождя, чувствуя возвращение былой ярости.

Оставалось надеяться, что слегка зачарованную и ненароком уснувшую Джулиану найдут в погребе. В конце концов, он уложил ее прямо посередине помещения, на кипе тюфяков с картофелем. Элион поморщился, вспоминая, как когтистые, маленькие руки цеплялись за шею, которая и без того всё еще ныла.

– Известность – это очень неудобно, – ворчал он. – Просто очень.

Эльф скрытно миновал ворота города и углубился в лес, со стороны которого слышались звуки активного боя, взрывы огненных шаров, выкрики заклинаний, стоны…

К тому времени, как он достиг Врат, уже вечерело, я начинала высыпаться, и организм решил, что пора проснуться. Видела только черные стволы деревьев, траншеи в земле, в центре хаоса, среди трупов, демонов и стражников полыхала угрюмым, алым нарывом в пространстве пасть врат Обливиона.

Элион – серьезный, бледный и мрачный – ни на кого не взирая, отправился прямо туда.

Когда смертный мешает даэдрическому принцу, он попытается попытаться уничтожить наглеца. Силой мысли это сделать нельзя, просто потому, что каждый может управлять лишь рассудком того смертного, чья душа ему принадлежит, а душа Элиона была свободна. Но Мехрунес Дагон умеет убеждать. После того, как он понял, что Врата активно закрываются одни за другими, а смертный совсем не так прост, Дагон всерьез заинтересовался альтмером.

Невозможно скрыться с глаз даэдрического принца в его плане Обливиона.

Всего этого я не знала. Проснулась от странной, тянущей боли в груди. Она была сильной настолько, что некоторое время я с трудом дышала и могла шевелиться. Мысли в голове рождались тревожные. Например, Дагон сейчас может попробовать подчинить себе душу Элиона. Допустим, чудом он продержится сутки, а потом?