Текст книги "Среди руин цветут деревья (СИ)"

Автор книги: Glory light

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

– От них – спасли. Они разъехались по своим провинциям и сидят, как мыши под метлой. Принцессу короновали, войны за престол избежали. Мы все, кто настаивал на мире с Кенейя, на мире с Икс, кто хотел личных привилегий конкретно для себя. Мы это получили.

– Тогда что вам не нравится?

– Я вас предупреждал, сегодня вы с хорошим настроением спать не ляжете. Итак, коронация Лангвидэр была практически залогом того, что мы сможем повлиять на развитие отношений с нашей западной половиной. Дипломатическими усилиями нашего дорогого короля, как вы помните, Меремах, Сентаба превратилась в кладбище. Я слышал, что они сбрасывали трупы в ущелье Рох, потому что живых не хватало, чтобы хоронить всех мертвых. Я ездил в Шессаву встречаться с их послами. Я был там, поэтому знаю, о чем говорю. С их стороны всё было предельно ясно: Сентаба выходит из состава королевства однозначно. А поскольку семья держится вместе и о разделении речи быть не может, напрашивается очевидный вывод. Мы потеряли все подступы к Короне Мира, весь запад, через несколько дней после вашего отъезда. Но мы сохранили мир, я считаю это победой. После того, как в этом тумане полегло столько народа… я не рискнул бы вновь отправлять туда наших бойцов.

– Выходит, с Карсальей больше нет никакой связи. Не слишком радостная новость, но хотя бы без новых смертей.

– Точно. Еще чуть позже уже мы направили послов в королевство Икс. Этим занимался Орес, но тут мне тоже многое известно. Пришлось несколько сгустить краски, расписывая недальновидность захватнической политики Его величества Эволдо.

– Всех собак повесили на покойника, – по-своему перевел Меремах и понимающе усмехнулся.

– Это проще, чем идти каяться, что мы все принимали в войне активное участие. Мы солдаты, адмирал, и мы исполняем приказы, которые отдает Его величество. К нашему сожалению, мы не смели ослушаться его воли и были вынуждены вести свои войска в атаки на прекрасные земли королевства Икс. В течение пятнадцати лет, да, и что? Его величество Эволдо был крайне недальновиден. И всё в таком духе, как вы понимаете. В общем, здесь тоже довольно легко отделались, на юге у нас теперь мир и процветание, в Роше Ри не верят своему счастью.

– Принимается. Пока что ничего особо ужасного я от вас, Маттаго, не услышал.

– Ваша принцесса, адмирал… единственное, что ее волнует, – это головы, да и то я не уверен. Дальше мы снова собрали совет, чтобы решить, как поступать с остальными провинциями, которые пожелали независимости и спешно преобразовались в карликовые государства. Это было уже ближе к осени. Нашей с вами ошибкой, Меремах, было то, что невозможно, командуя войсками, параллельно отираться при дворе и пытаться влиять на политику. Деньги мы получили. Славу патриотов получили. Совет министров собирали последний год месяцев пять назад, да и то скорее для красивого зрелища и иллюзии совместного правления. Всё, к чему мы за год пришли всей страной, – это практически единоличное правление Ореса Нао.

От автора

Ринкитинк тут уже неоднократно упоминался. Дабы избежать путаницы, государством Ринкитинк правит король по имени Ринкитинк. За этим – сюда http://oz.wikia.com/wiki/King_Rinkitink

У Его величества Ринкитинка есть говорящий козел. О козле – тут http://oz.wikia.com/wiki/Bilbil

Калидас http://oz.wikia.com/wiki/Kalidahs

========== Глава 13 ==========

1

На несколько минут повисло молчание. Меремах вспомнил про свою трубку и принялся ее раскуривать. Не то чтобы он был удивлен… В конце концов, возвращаясь на материк через несколько месяцев отсутствия, нужно быть готовым ко всякому, и на лице адмирала не дрогнул ни один мускул. Наконец он нарушил затянувшуюся паузу.

– Орес… Мы с вами его втянули. Я слышал, после смерти короля он хотел уезжать из города. Если, разумеется, это правда, потому что лично я не могу сказать, что мы с ним близкие друзья.

Меремах замолчал и вновь задумался. Что ему вообще было известно об Оресе Нао на тот момент, когда они втроем явились к королевскому советнику с новостью, что принцесса счастливо избежала казни и ее следует короновать? По большому счету, ничего особенного: доверенное лицо короля, Орес в основном держался в тени. Влияния не демонстрировал, полномочий не превышал, ничего такого, с чем обычно связывают положение советников правителя. В то время как придворные пытались делить лакомый кусок власти, Орес находился в стороне, и временами о нем забывали вовсе. Когда в столице в связи со смертью Эволдо собрался совет министров, советник и здесь не изменил привычной тактике, пошел даже слух, что Орес Нао с дочерью покидают город, ибо, являясь тесно связанными с королем, опасаются новой власти. Да, ведь у него дочь… которую последние пару лет объявляли невестой принца Эвардо. Если Маттаго не сгущает краски, выходит, Орес ввязался бы в смену власти и без их помощи, а его безучастность – удобная маска, позволяющая лавировать между сторонами.

С другой стороны, неизвестно, как он повел бы себя, не явись к нему однажды вечером троица заговорщиков. Маттаго прав, именно он убеждал королевского советника в том, что принцесса жива, а тот ошарашенно смотрел на них и едва не крутил пальцем у виска. Похоже, Орес не знал. Значит, у него был план действий на случай раскола страны. Да и что толку теперь гадать… был или не был, именно они трое явились к Оресу Нао с предложением принять участие в спасении единства страны.

– Не знаю, чего он там хотел, – буркнул Маттаго и снова сел напротив адмирала. – Тогда я у него как-то не догадался спросить. Мы с вами его втянули, это факт. Но Орес ведь не дурак, у него достаточно свободного времени, чтобы тратить его на нашу принцессу. Она подписывает то, что он ей приносит, именно он распоряжается деньгами, выделяемыми на ее содержание, от него идет эта байка про умение менять облик, которую повторяют в народе. Мне неприятно это признавать, но человек, который должен был стать нашим инструментом, теперь стоит выше нас всех.

– Ну так а вы тут чем весь год занимались? – заскрипел зубами Меремах. – За день правителями не становятся, вы хотите сказать, что терпеливо смотрели, как он прибирает власть к рукам? Слишком простое оправдание, которому я не верю.

– Вы год провели на Пингарэ. Верить или не верить – ваша забота, но поставьте себя на мое место. У меня есть прямые обязанности, у моих коллег по армии – солдаты, которых нельзя оставить. Вы гоняете пиратов в океане. А Орес крутится во дворце. У кого больше шансов строить свою власть? Министры друг с другом на ножах, они бы и рады выступить против фиктивной принцессы, но в одиночку этого не сделаешь, а договариваться они не желают. Да и Торн бы с ним, он дальновидный политик, и я бы не рассказывал вам это сейчас в таком ключе. Сначала он приказал снести все деревянные кварталы и застроить кирпичными домами – и знаете, с каким аргументом? «На тот случай, если армия вновь пожелает сражаться с мирным населением».

Меремах тихо выругался. Это был удар ниже пояса. Его канониры направили пушки Армады на Эвну, пытаясь спасти его, своего адмирала. Нужно было предвидеть, что добром это не кончится. Меремах замял дело, воспользовавшись суматохой в городе после смерти Эволдо и коронации Лангвидэр, и суда не последовало. Адмирал ограничился тем, что раздавал наказания сам. Но настраивать народ против армии?

– Дальше еще интереснее. После двух мирных договоров, на волне общего триумфа, он настоял на том, чтобы отправить несколько отрядов в Гаялет. Хотя никто не сомневался, что новоявленные королевства сами падут через месяц, – достаточно перекрыть границы и дать этим феодалам глухомани повариться в собственном соку. С Вей-Вамаре всё было как-то слишком просто, он долго с ними торговался, в итоге сошлись на каких-то льготах, но, как мне кажется, мы не всё знаем. В Вей-Вамаре один из самых мощных центров магии материка, при наличии ресурсов с их стороны иначе как долгой осадой их было бы не взять. Вопрос в том, что ресурсов у них нет, и сидели бы они со своей магией впроголодь. Говорят, что Посох Торна первый раз ударил вроде как в Вей-Вамаре…

– Я в этом не разбираюсь, – отмахнулся Меремах. – В мире всё упирается в золото. Но если мы чего-то и не знаем, то пусть хотя бы так. В королевстве Эв одиннадцать регионов. За вычетом Карсальи – десять, никак не меньше. Какими методами их возвращать – вопрос другой.

– Теперь их девять, – уточнил Маттаго. Адмирал удивленно хмыкнул. – Гаялет разделили между центром и Ромьераландом, но эту землю в принципе удержали. С Анардаху так не получилось, Унхева устроил там неплохо организованный мятеж, но их и можно было бы не трогать, оставить как есть – и пусть крутятся, как хотят, если никто не будет покупать у них шерсть. За свои границы они бы выходить не стали. А Орес… он подписал у принцессы новый указ и погнал на север карательные отряды. Они там не сражались даже, они просто уничтожали мирное население. А потом там всё горело… поля эти, деревни целые. Кто успел – убегали в леса, леса тоже горели. Дворяне бежали в Ринкитинк. Понимаете, да? Именем принцессы Лангвидэр. Когда он делает что-то подобное – это происходит именем принцессы. Деревянные районы в Эвне перестраивали – «советник Орес Нао по поручению принцессы Лангвидэр». А целая провинция захлебнулась в крови и сгорела – это на женщину повесить. На покойницу.

– Откуда у него взялись карательные отряды? – нахмурился Меремах. – Что-то я не припоминаю такого формирования.

– Обычные наши пехота и конница. Только с другими целями и по приказу принцессы «сломить сопротивление любой ценой». Вот вам и карательные отряды. Это полный бред, у нас так скоро война с Ринкитинком начнется, но он этого не понимает, по-моему. Вы не представляете, Меремах, что там было… там всё горело, я подъезжал к границе. Я его предупреждал, не вмешивайся. Унхева борется за независимость, сколько я его помню, это тот случай, когда возраст не приносит мудрости. Посидят на голодном пайке – и на коленях приползут. А так вырезали всю провинцию, там вторая Сентаба, если не хуже.

– Стойте. Я одного не понимаю, каким образом? Допустим, Нао и впрямь держит в руках управление страной, но у армии – свое командование. Вы-то где были? Вы пытаетесь свои просчеты свалить на него.

– Где я был? Здесь, естественно, по месту службы. Приказ, подписанный вашей, между прочим, покойницей со сменными головами, – генерал мрачно взглянул на собеседника исподлобья, – ушел на север с гонцом. А поскольку король – ну или принцесса, в нашем случае – имеет право влиять на ход боевых действий, а приказу, который по сути развязывает руки, грех не обрадоваться, это стадо во главе с командирами рвануло исполнять. Просто судом они, конечно, не отделаются, я позабочусь, но дело-то сделано, Меремах, от этого никуда не денешься. И да, раз уж зашел разговор, – он поднялся, не переставая прожигать адмирала мрачным взглядом, – откуда лично вы взяли, что принцесса Лангвидэр жива?

Адмирал тяжело вздохнул и устало отвернулся к окну. Откуда взял – не столь важно… но вот почему он, старый солдат, так легко поверил? Так хотел спасти страну от раздела, что согласился на любую байку, лишь бы увидеть на троне кого-то из прежней династии. Наивно, глупо… словно утопающий, ухватился за то, что принцессу никто толком не мог узнать, а сам он стоял слишком далеко. Не ее голову держали за волосы над толпой. Пусть она правит. Марионетка в чужих руках, женщина, которая ненавидит эту землю. Что греха таить, они сами рассчитывали сохранить влияние на принцессу Лангвидэр. У них получилось всё, чего они добивались, за исключением невозможности совмещать службу и политику. И еще одной маленькой, но очень важной детали. Принцесса – мертвая.

Меремах не видел ее целый год. Стоя перед ним в дворцовом саду, эта женщина приподняла с шеи голову – и, пошатываясь, смеялась безумным, обреченным смехом. Живая, она ненавидела эту землю. Мертвая – потащит ее за собой.

***

– То есть тебе, значит, можно платье, а мне штору нельзя? – скорбно раздалось из-под серебристых переливов ткани на полу. Дороти лишь вздохнула и попыталась поднять штору, дабы высвободить завернувшуюся в многослойный кокон птицу, но та вцепилась в импровизированный наряд, больше напоминавший убежище, и покидать его не желала. – Немедленно зови сюда портных, или я рассержусь!

– Биллина, но ведь ты не гусеница, ты курица! Вылезай, говорю тебе, это невежливо! – девочка продолжала тянуть штору на себя. – Мы идем на бал.

– Ты идешь на бал в новом платье, а Биллина – так щеголяй как есть деревенщиной?! – взвыл кокон и возбужденно запрыгал по комнате, сшибая стулья. – Значит, я не пойду и буду сидеть здесь одна в углу и скорбеть! И пусть вам будет стыдно, что бросили бедную птицу одну, сиротинушку-у… Никто-то не пожалеет, не посочувствует!.. – кокон с размаху влепился в мягкий пуф перед зеркалом и на несколько секунд затих, давая Дороти возможность вставить ответную реплику.

– Но с каких пор тебя волнует то, как ты выглядишь? – удивилась девочка: она и впрямь ничего подобного за Биллиной раньше не замечала. Из кокона донеслось какое-то куриное проклятие. Звук открывающейся двери прервал их затянувшуюся перебранку. Дороти обернулась, курица в шторе постаралась скрыться за пуфом.

– Дороти, милая, ты готова? – на пороге стояла Орин. В ее прическе пламенели розы, резко контрастируя с довольно скромным, простого покроя белым платьем. Дочь королевского советника могла себе позволить одеваться так, как хочется лично ей, да и о современной придворной моде имела представление весьма приблизительное. – Ой, а это что? – Орин заметила скомканную на полу штору, которая явно пыталась куда-то отползти.

– Это… простите… – Дороти покраснела. Находясь в гостях, крайне неприлично сдергивать с окон шторы и уж особенно в них заворачиваться. Самой девочке это и в голову бы не пришло, но курица, заметив, что Дороти собирается на бал, неожиданно потребовала себе отдельный наряд. Орин еще утром пригласила в дом портного, приказав сшить для ее маленькой гостьи подобающее случаю платье. Курица, сидевшая весь день тише воды ниже травы, к вечеру опомнилась.

Наряд Дороти, вызвавший праведный гнев Биллины, состоял из светло-голубого пышного платья и пары хорошеньких туфелек того же оттенка. Краснея от смущения, девочка наконец согласилась сменить выцветшую фермерскую одежду, в которой на балу в эвийской столице смотрелась бы крайне странно. Переодевшись, первое время Дороти чувствовала себя непривычно и странно и боялась даже сесть на стул, чтобы не помять многочисленные оборки. Однако, когда курица закатила истерику и принялась, вереща на весь этаж, требовать наряд и себе, проблемы с платьем отошли на второй план – Дороти постепенно привыкала. В зеркале она казалась себе очаровательной, совсем другой и какой-то взрослой, будто бы и не она – фермерская девчушка в стоптанных башмаках. Если бы не курица, Дороти ни за что не отказала бы себе в удовольствии вдоволь полюбоваться на свое отражение. Но нужно было оттаскивать Биллину от шторы, убеждать ее, что из этого ей никто и ничего шить не будет, а если она не прекратит – попадет вместо бала в суп, потом выпутывать ее из всё той же шторы и слушать возмущение неблагодарной птицы.

– Это что, твоя курица? – догадалась Орин и шагнула ближе, рассматривая сверток на полу. – Я вынуждена вас огорчить, уважаемая, но в моей шторе вы никуда не поедете. Ваши крики слышал весь дом, ко мне зашел наш повар с вопросом «не нужно ли успокоить птичку к ужину», заметьте, я ответила, что мы поужинаем во дворце. Но на вашем месте я бы имела в виду.

Биллина что-то обреченно пробормотала, поплотнее кутаясь в штору. Дороти уловила обрывок фразы про бабушку, которая работала в гриле. Вопли, однако, стихли, и курица молча начала выпутываться. Орин наблюдала за возней на полу, скрестив руки на груди и едва заметно улыбаясь.

– Я прошу прощения… – вновь робко начала Дороти. – Я всё уберу. Видите ли, Биллина тоже выросла на ферме, как и я… она не знает, что нельзя заворачиваться в шторы.

– Если бы она делала это молча, я бы и слова не сказала, – усмехнулась женщина. – Но когда кто-то голосит на весь дом, у меня портится настроение. Вы, уважаемая курица, предпочтете остаться или поедете с нами?

Биллина наконец выбралась. Выглядела она взъерошенной и смертельно оскорбленной, но тем не менее пристыженно притихла. Дороти и не знала, что этой птице, этому средоточию вселенской скорби, может быть стыдно.

– Ну немного погорячилась, – развела крыльями курица. – Так что ж мне теперь, пар выпустить нельзя? Да и вы, мадам, тоже хороши, это же просто обидно, когда о тебе забывают! Дитя, значит, в новом платье красоваться будет, а ее, можно сказать, спасительница в долгом и трудном путешествии через океан – выглядеть там перед вашей принцессой деревенской курицей?

– Вообще я не планировала лично вас представлять принцессе, – видимо, Орин решила сегодня окончательно ее добить. – То есть «Ваше высочество, это Дороти Гейл из Канзаса» я могу себе представить, но вот «а это курица из Колорадо» – как-то не очень. Хотя настроение у всех поднимется, не спорю.

– Да за что ж бедной птице такое пренебрежение… – закрывшись крылом, Биллина всхлипнула. – Ну разве виновата я, что курицей уродилась? Вот дедуля мой, светлая ему память, уж так хотел орлом быть, летать учился, лучше всех на ферме летал, на крышу сарая взобраться мог… а судьбу-то, как ни крути, не изменишь, так петухом и помер.

Женщина помолчала, наматывая на палец длинную жемчужную нить, украшавшую шею.

– Биллина, не переживай. Когда я была в стране Оз, в важных ситуациях я брала Тото на руки, и мы были как бы вместе. Мы даже к Глинде так пришли, а Глинда – великая волшебница, одна из самых сильных на материке. Я могу и тебя так держать, – великодушно предложила Дороти. Уж если прекрасная Глинда с пониманием отнеслась к собачке, то вряд ли эвийская принцесса будет против присутствия во дворце говорящей курицы.

– Меня?! Как собаку?! – возопила Биллина и уже собиралась выложить всё, что она думает по поводу сравнения мудрейшей курицы из Колорадо с каким-то безродным псом, но, наткнувшись на смеющийся взгляд Орин, передумала. – Было бы неплохо, – смиренно согласилась курица.

Орин кивнула и, предупредив, что колесница подана, вышла. Дороти смерила птицу укоризненным взглядом.

– Я от тебя такого не ожидала. Если нас сегодня же выгонят, я нисколько не удивлюсь. Это просто невежливо. Ты вроде не цыпленок, ты взрослая курица – зачем, скажи на милость, тебе так срочно понадобилось платье? Где ты вообще видела кур в платьях?

– Я, дитя мое, птица самодостаточная, – гордо вздернула клюв Биллина. – Мне и в моем натуральном цвете неплохо. Но когда, извини, какой-то расфуфыренный столичный павлин начинает тебе сочувствовать по поводу тяжелой жизни в провинции – вот это уже обидно, знаешь! А мне хотелось утереть ему клюв. Мы в Колорадо тоже не лыком шиты, мы ходить на балы не хуже ихнего умеем!

– Биллина, но какая тебе разница, кто и что говорит? Ты ведь умная птица, зачем ты поддаешься на такую ерунду? Забудь и не делай так больше. Я тебе как друг предлагаю, давай просто повеселимся. Мы попали в чудесное место, нас позвали в гости, теперь приглашают на бал к принцессе. Ты могла, сидя в своем Колорадо, мечтать о чем-то подобном? Вот и я не могла, а ты придумываешь нам лишние проблемы и мешаешь мне наслаждаться путешествием.

– Ладно, я буду молчать, – смилостивилась курица. – Бери меня и пойдем.

Дороти послушно взяла курицу подмышку и, поправив свободной рукой оборки на юбке, вышла из комнаты.

– Правда, там опять эти… существа, – немного помявшись, поделилась она с Биллиной своими мыслями. – После того как они за нами гнались, мне, честно говоря, не по себе. Хотя Орин уверена, что они не способны никому причинить вреда.

– Кстати о существах, – вспомнила курица недавнюю беседу с хвостатым садовым философом. – Тут мне одна птичка донесла, что их скоро выгонят отсюда, чтоб глаза не мозолили. А побережье будут застраивать. Так что ты зря боишься: если ты решишь задержаться, они уже не будут тебе угрожать.

– Кто их выгонит? – удивилась Дороти. – Они же, когда я сорвала ведро, кричали, что это их земля. Выходит, не их?

– Да конечно не их, о чем ты! Побережья всегда нарасхват, не может такого быть, чтобы чучела такой участок занимали. Их тут держат из милости, естественно, не бесплатно. Я так и думала, что эти наглые колесуны ничего из себя толком не представляют. А земля эта, насколько я поняла, папеньки твоей Орин. Они тут оба, похоже, важные шишки.

– Хм… – Дороти спустилась по лестнице на первый этаж и направилась к выходу. – Они меня порядком напугали, но всё же я не желаю им зла. А за что их выгонят, они разве что-то совершили?

– По-моему, они просто мешают. Не лишено логики, кстати: если сюда будут приезжать на отдых столичные богачи, ты представь, что начнется, если перед ними вот эти вот с воплями выскакивать будут. Не место тут всяким конькобежцам недоделанным. Я думала, я поседею, когда увидела, какая толпа на нас летит…

– И куда они пойдут?

Биллина уже и сама была не рада, что подняла эту тему: не хватало еще, чтобы девочка прониклась к колесунам сочувствием.

– Да какая разница, пристроятся где-нибудь. Будет желание работать – везде пригодятся. Ну вон хоть в компанию какую по перевозкам. А то как беззащитных птиц пугать и по холмам носиться – так первые!

Некстати брошенная мысль о колесунах не покидала Дороти всю дорогу до королевского дворца. Она прекрасно знала, насколько это горько – покидать привычный дом. Ведь им с дядей и тетей не однажды приходилось переезжать из разрушенных ураганами районов. Хотя кто знает, быть может, у колесунов не развито чувство дома, Орин ведь утверждает, что они не люди. Дороти никому не желала зла, поэтому сейчас в ее душу закрадывалась неясная тревога за существ, которые пока что не сделали ей ничего хорошего, зато в первую же встречу напугали до полусмерти. Тревога рассеялась лишь при въезде в центр города – когда впереди показался королевский дворец, у девочки дух захватило от восторга. Неподалеку от дворца располагалась заставленная цветочными лавками площадь, и смешанный аромат хотя бы здесь перебивал власть магнолий над городом. В опускающихся сумерках белые цветы словно вступали в извечный бой со своими пёстрыми противниками, испуская новые волны сладкого дурмана.

Изумрудный город был иным. На столицу страны Оз нужно было смотреть во все глаза, нетерпеливо вертя головой по сторонам, чтобы не пропустить ни единой, даже самой незначительной детали. Здесь, в Эв, город на побережье был красив – его дворцы, парки, аккуратные сады и красные кирпичные дорожки впечатляли. Но стоило закрыть глаза – и зрительные образы исчезали, словно что-то ненужное, и Эвна становилась запахом соленого океанского ветра и тысяч белых цветов. И эта сторона Эвны была куда важнее ее живописных картин. Можно сказать, то был сам город, лишенная внешней оболочки душа.

2

Столица благоухала цветами. Наверно, с высоты площадь похожа на пестрый ковер, мелькнуло в мыслях Дороти, едва она бросила взгляд на высокие дворцовые башни. Почти вплотную к дворцу прилегал застроенный богатыми особняками квартал, сумрак его улиц рассеивали оранжевые фонари. Не было слышно ни пения птиц, ни так привычного Дороти стрекотания цикад, над городом повисла убаюкивающая, таинственная тишина, и в этой тишине, будто стараясь не нарушать атмосферу какого-то обряда, съезжались к королевскому дворцу многочисленные гости.

Страна Эв – благословенное место. Как и Оз, населенная улыбчивыми человечками, к которым Дороти за время своего путешествия так успела привязаться. Разве что, в отличие от Оз, здесь, в Эвне, нет сухих ураганов Мертвой пустыни, над городом господствуют соленые ветра, создаваемые над фиолетовой водой, и белые цветы, сейчас, во время цветения, буквально заполонившие эвийскую столицу. Великий Торн, создавая материк, отнесся к этому месту с необъяснимой нежностью. Дороти на миг представила, как могущественный чародей, стоя на одном из пиков Короны Мира, смотрит на восток и, улыбаясь в бороду, готовится коснуться посохом земли на побережье.

Впрочем, благоприятный климат – не залог того спокойствия, что царило в Эвне. Дороти оглядывалась по сторонам, и ей казалось, что город населяют люди, которым нет нужды волноваться о завтрашнем дне. Отцветут деревья, засыпав красные дорожки ворохами белых лепестков, сменятся ветра и наступит зима – а Эвна останется стоять, и океан всё так же лениво будет обнимать побережье. В этом городе всё хорошо. Подобное ощущение было Дороти незнакомо: у себя на ферме она не могла себе позволить такую беззаботность. Но Эвна – не Канзас, у Эвны другие законы. И первый из них – не сопротивляйся желанию судьбы провести тебя дорогой, лишенной испытаний. Во всяком случае, именно такой показалась Дороти Эвна. И чем дольше девочка находилась в городе, тем большее место занимал он в ее сердце рядом с изумрудными владениями Озмы.

Орин не позволила долго рассматривать окрестности. Едва колесуны остановились перед широкой лестницей, ведущей ко входу во дворец, женщина подхватила Дороти под руку и потащила за собой наверх. Позади остался роскошный сад, где деревья, переплетаясь, шелестели белыми от цветов ветвями. Дороти иногда ловила себя на том, что в восхищении забывает дышать. Биллина подмышкой что-то бубнила, Орин трещала без умолку, пытаясь впихнуть в голову девочки информацию едва ли не о всех проходящих мимо знакомых. Дороти слушала обе стороны не слишком внимательно. Сейчас ей как никогда хотелось, чтобы рядом была Озма. Поделиться с подругой впечатлениями, с еще поистине детским кокетством пошушукаться о встреченных мальчиках, а там, кто знает, незаметно убежать в сад и забраться на дерево. Озма любит такие проделки.

Орин весело раскланивалась со знакомыми. От пестрых нарядов придворных дам и кавалеров у Дороти с непривычки рябило в глазах. Почти у всех женщин высокие прически были украшены нитями драгоценных камней, у кого-то, как и у Орин, в волосах красовались цветы, залитые, как девочка успела узнать, специальным лакирующим веществом, не дававшим живому украшению увядать в течение вечера. Дороти показалось, что это что-то обозначает, иначе – при обилии цветов в городе – причесок с ними было бы в разы больше. Стараясь не слишком открыто глазеть на придворных дам, Дороти не сразу поняла, что именно ее удивляет. Ни у кого волосы не были украшены магнолиями. Розы – помимо Орин, еще у двоих; было много цветов, названий которых девочка даже не знала. Но магнолий не было. Дороти хотела спросить свою спутницу, но та отвлеклась на беседу с молодой парой, и девочка принялась рассматривать присутствующих дальше.

В отличие от дам, мужчины были одеты гораздо проще, многие в парадных военных мундирах, с наградами или без. На Дороти, являвшуюся, по сути, молчаливым приложением к Орин, никто не обращал особого внимания. Других детей среди присутствующих не было. Орин вертелась среди знакомых, здороваясь, обмениваясь новостями и сплетничая практически на ходу, пока наконец не остановилась так резко, что Дороти едва не врезалась ей в спину.

– Пойдем, представлю тебя принцессе.

Маленькая путешественница почувствовала, что сердце ее испуганно ухнуло куда-то вниз, а потом забилось с удвоенной силой. Она ведь просто девочка с канзасской фермы – что она будет говорить, как должна будет поклониться? Но Орин уже снова подхватила ее под руку и через толпу придворных потащила в другой конец зала. Биллина успела вывернуться и прошмыгнуть под ногами куда-то в угол.

Дороти показалось, что принцесса не сводила с нее взгляда всё время, пока Орин вела ее, канзасскую девочку, напуганную и смущенную, знакомиться с правительницей страны Эв. Образ принцессы Лангвидэр прочно связывался в мыслях Дороти со спокойной красотой эвийской столицы. Принцесса заботится о своей стране.

С присущей ее движениям нетерпеливой порывистостью Орин возникла перед Лангвидэр неожиданно резко. Принцесса отстранилась, отступая на шаг, стоявшая рядом служанка придержала ее за локоть. Орин Нао, первая фрейлина… она сменила на этом месте Мередит, что была верной спутницей королевы Эвьен. Нанда едва сдержалась, чтобы не податься вперед, инстинктивно защищая свою госпожу. Орин – дочь Ореса, а от советника принцесса с самой своей коронации не видела ничего хорошего. Орес был еще хуже Эволдо – с той лишь разницей, что король пытался завоевать сердце принцессы, а советник использовал ее подпись на подготовленных им указах. От Эволдо Лангвидэр не зависела. При Эволдо Лангвидэр была живой. Она отгораживалась от навязчивого внимания стеной равнодушия, принудительно ей понравиться король не мог ни дорогими подарками, ни нежностью, каковой от него никогда не видела Эвьен.

Оресу на ее чувства плевать. Пленница с островов, незаконная принцесса, она покупала у него право спокойно жить во дворце. Она никогда не читала того, что он приносил, и Орес, водя по бумаге ее рукой, переделывал королевство именем принцессы Лангвидэр. Дочь у советника была соответствующей. Он сам предложил ее кандидатуру на роль первой фрейлины принцессы, отправив вон безутешную Мередит, что так и не оправилась после исчезновения королевы. Неизвестно, с какой целью наследницу всех богатств рода Нао приставили к принцессе в качестве фрейлины, во всяком случае, Нанда была уверена, что Орес преследовал иную цель, нежели ее собственный отец, когда отправил ее служанкой к женщине с островов. Потому что Лангвидэр – и для королевского советника это было очевидно – являлась настолько безвольной и управляемой фигурой в эвийской политике, что никакой необходимости шпионить за ней и выведывать ее мысли попросту не было. Никого не интересовали мысли принцессы Лангвидэр.

Как бы то ни было, Орин Нао вот уже больше полугода являлась первой фрейлиной принцессы. Ее обязанности в этом качестве были довольно расплывчаты, Орин не делала никаких попыток сблизиться с Лангвидэр, да и относилась к ней скорее как к неотъемлемому предмету мебели. И всё же Нанда была уверена, что с дочерью Ореса следует быть начеку.

Невозмутимо расталкивая присутствующих, Орин приблизилась к Лангвидэр. В волосах наследницы алели розы, с лица не сходила широкая улыбка. Нанда не сразу заметила, что Орин сопровождает девочка – растерянная, явно не из местных. Девочка пряталась за спину наследницы и широко распахнутыми глазами смотрела на принцессу.