Текст книги "Среди руин цветут деревья (СИ)"

Автор книги: Glory light

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 40 страниц)

– Мне понимать это как угрозу, моя королева? – он едва заметно усмехнулся в усы. Эвьен продолжала изучать его цепким взглядом. Меремах что-то знает… более того, свои знания он планирует использовать в самом скором времени, иначе о таинственном всаднике уже было бы доложено королю. Эвьен не сомневалась: человек с изможденным лицом и в запыленной одежде примчался из-под Сентабы, города, название которого последние дни повторялось во дворце с придыханием испуга. Этот город… его хозяин, Фертеб Кенейя, владел какой-то тайной, связывающей воздушные дворцы Сентабы и бездонное ущелье Рох, как владели десятки поколений до него и будут владеть десятки после. Город будет стоять долго.

– Вы разочаровали меня, Меремах. Вы отказываетесь действовать на благо своей страны.

– Моя королева, я буду с вами честен. Сотрудничество с вами не придаст моим поступкам окраски “действий на благо родины” точно так же, как и отказ не делает меня изменником. Я служу королю, Ваше величество.

“Тогда почему ты так старательно скрываешь, какие сведения принес тебе этот человек?”

Эвьен встречает его взгляд, ей кажется, что в глубине его глаз она видит тщательно скрываемое презрение. Он молчит лишь потому, что спрашивает она. Это выводило из себя. Королева повелительно махнула рукой, и адмирал, поклонившись, вышел. Он знает, что произошло под Сентабой, что король Эволдо увидит еще нескоро. Меремаху удалось то, что не получилось у нее самой, – военная верхушка готовит заговор. Однако допускать переворот, результатом которого не стала бы передача власти в ее собственные руки, Эвьен не собиралась.

Оставшись одна, королева медленно прошлась по комнате. В открытые окна шелестела листва, но те цветы, что еще остались на деревьях, уже не испускали удушливый запах, лишавший ее возможности мыслить, вынуждавший скрываться в темноте за плотно задернутыми шторами, пытаясь бороться с головной болью. Белые цветы под порывами ветра продолжали сыпаться вниз. Их было бесконечно много, и магнолии в них казались белыми, лишь сейчас обнажалась тёмная листва. Эвьен чувствовала себя победительницей – она хоронила своих врагов. Магнолии отцветают, это добрый знак, отъезд Эволдо лишь усилил приятный душевный подъем. Пришло время действовать.

Формально в отсутствие короля бремя власти ложится на его министров. Эвьен остановилась у окна, вдыхая ночной воздух. Ей так и не удалось узнать, каким образом совет министров, уважаемые главы древних родов, занимавшие в королевстве высокие должности, согласился пойти на столь глупую фальсификацию в династической книге, скрепив своими подписями принадлежность женщины с островов к семье Его величества. Как-то он их убедил… И всё же это отнюдь не значило, что они смирились, – принуждение должно было еще больше разжечь их недовольство. На этот раз Эвьен была уверена, что сумеет договориться с десятком увешанных древними, еще эвейятскими, драгоценностями стариков. Пусть и неоднократно услышит она тихие голоса за своей спиной, и споткнутся на своих дорогах на небе ее горные предки.

Отъезд Эволдо подтолкнул королеву к тому, что в его присутствии осуществить не получалось: Лангвидэр должна быть казнена. Если он, вернувшись, больше ее не увидит, он и не вспомнит про нее, Эвьен за годы супружества успела изучить характер короля до мельчайших подробностей. Она найдет ему другую – возможно, проявит невиданную щедрость и даже отдаст Мередит, которую тщательно оберегала от королевского внимания последние годы. Но женщина с островов, ставшая причиной внутренней войны, должна исчезнуть.

Сзади послышались тихие осторожные шаги: вошла ее первая фрейлина. Мередит выглядела растерянной.

– Что с тобой, милая? – участливо поинтересовалась Эвьен. Мередит подошла.

– Только что батюшка прошел мимо меня и даже не заметил, когда я остановилась его поприветствовать. Я боюсь, не болен ли он…

Эвьен улыбнулась. Она-то знала эту болезнь. Недуг именовался страхом.

***

Адмирал Меремах возвращался домой в ужасном расположении духа. Изменения в его подчиненной строгому шаблону жизни эвийского военачальника начались в тот день, когда он представил королю прекрасную светловолосую чужеземку – цветок далеких земель. Женщина полностью оправдала возложенные на нее надежды: ослепленный ее экзотической красотой, Эволдо без колебаний отпустил командира Армады на заслуженный отдых, осыпав наградами и назначив пенсию. Это, безусловно, было хорошо. Однако Меремах и предположить не мог, что Лангвидэр, его трофей, король пожелает вписать в историю страны Эв как члена семьи, что он вообще захочет поднять ее выше обычной любовницы. Ничего подобного эвийские правители не пытались делать за всё время существования государства. В браке – да, женились, бывало, и на горничных, но брак – другое. Эволдо женат, и требования развода никто бы не понял. Он пытается тащить ее наверх глупым, совершенно немыслимым способом, напролом и не оглядываясь ни на кого, так, что невольно возникает вопрос, стоит ли пленница таких жертв.

А Эвьен сходит с ума от злости. Она хочет переворота, в результате которого коронуют Эвардо – ребенка, полностью зависимого от матери. Меремах, углубившись в свои мысли, только покачал головой. Ситуация выходила тупиковая: если не Эвьен и Эволдо… то кто?

И откуда-то ведь она узнала про солдата на площади. Она не смотрела в их сторону, в этом Меремах был готов поклясться. Маттаго, Хансаро? Нет, эти бы скорее пошли к королю. Да он сам пошел бы к королю, но никак не к Эвьен, под изучающий взгляд сквозь перья веера. Учитывая, что король покинул столицу, он не знает последних новостей, – выходит, получение сведений со стороны военачальников исключается вовсе. Сменится ночь и день, а потом еще ночь и еще день, прежде чем король и его свита увидят то, что увидели разведчики драконьей армии. Что половина его армии отправилась на небеса на полпути к Карсалье. Решится ли он продолжать войну, используя те силы, что еще остались?

Меремах не сразу заметил, что в тени раскидистых деревьев сада его дожидается десяток вооруженных молодцов из дворцовой стражи. А когда заметил – лишь раздраженно нахмурился. Могла бы не юлить, проклятая гномья кровь… Стражники вышли из тени, оранжевый свет фонарей окрасил их лица. Адмирал неторопливо пошел навстречу. Завтра жена проснется в их супружеской постели одна. Вслед за этим Меремах ощутил что-то вроде слабого укола совести. Эвьен пользуется отсутствием короля, и арест командира Армады – лишь начало. Основная опасность нависла над красивой пленницей, ее Эвьен вряд ли оставит в живых.

– Именем Ее величества… сдайте оружие, адмирал.

Меремах не был удивлен. Королева никогда не простит ему ни этой женщины, ни способности сопротивляться завуалированным приказам, что навлекли бы на его голову гнев короля. Эвьен не теряет времени. Она ведь могла бы привести страну к расцвету, пришло ему в голову, когда он спокойно шагал перед своим конвоем. Она могла бы, если бы не желание управлять королевством в одиночку, не оглядываясь на мнение высшей знати.

Вновь кольнуло что-то похожее на совесть. Что-то будет с Лангвидэр…

3

Свернувшись на кресле в спальне госпожи, Нанда смогла заснуть лишь под утро. Она боялась оставлять Лангвидэр одну – Нанде казалось, что в тишине комнат крадутся вдоль стен солдаты тайной стражи дворца, которых использовали в особо деликатных вопросах. В том, что именно эта ночь станет роковой, девушка не сомневалась: король уехал, оставив пленницу одну, и Эвьен не упустит такого шанса. А госпожа отказывалась бежать. В складках юбки Нанда прятала миниатюрный кинжал и не сомневалась, что при необходимости пустит его в дело.

Когда она проснулась, над океаном занимался рассвет. Слабые солнечные лучи пока не могли рассеять густую дымку, что струилась среди деревьев, сад тонул в сумерках. Нанда бесшумно вскочила с кресла, потянулась, разминая затекшие руки. Из приоткрытого окна тянуло соленой утренней свежестью. Без соленых ветров с океана нельзя было представить столицу королевства Эв, они являлись неотъемлемой ее частью. Девушка потерла кулаками глаза, подставила лицо под поток прохладного воздуха. Оцепенение тревожного сна понемногу начало отступать.

Лангвидэр спала. Длинная коса свешивалась с кровати на пол, лицо в полумраке спальни казалось расслабленным: Нанда была уверена, что госпоже снятся далекие Саламандровы острова, где небо не похоже на клетку, а вокруг бушуют в соленой пучине океанские боги. Во сне Лангвидэр возвращалась домой. Страна, в которой женщина с островов волей короля стала первой принцессой, не волновала ее и днем, ночью же весь мир, кроме архипелага посреди огромной массы воды, стирался из памяти. Лангвидэр каждый раз надеялась, что она не проснется.

Стараясь не дышать, служанка тихо подошла к ее постели, села рядом. Губы женщины чуть изогнулись в слабой неуверенной улыбке, Нанда с трудом подавила желание склониться ближе, коснуться кончиком пальца уголка ее рта, ловя эту улыбку. Госпожа несчастна в этой стране. Нанда готова была отдать свою жизнь, если бы это сделало Лангвидэр счастливой. Только бы не плескалось больше отчаяние в тёмных глазах чужеземки. Девушка замерла, рассматривая ее лицо, боясь ее разбудить. Госпожа доверилась ей, позволив находиться рядом, не обращая внимания на то, что Нанда толком не умеет прислуживать знатным особам. А Нанда старалась научиться – угождать именно ей одной. Королевская пленница – белый цветок на тонкой ветке, что так часто вплетала служанка ей в волосы. Несмотря на свою власть над городом, магнолии оставались беззащитно-хрупкими, и ветер срывал цветы, смешивая их с дорожной пылью.

Девушка прислушалась. Даже в шелесте листвы, доносившемся из приоткрытого окна, она чувствовала сейчас неясную угрозу – словно там, среди деревьев, стоит Ее величество Эвьен и неотрывно смотрит на них, ловя каждое движение, каждый вздох чужеземки. Нанда наклонилась, осторожно убрала со лба Лангвидэр длинную легкую прядь, задержала в пальцах немного дольше, чем требовалось. От щемящей нежности, что неожиданно стиснула грудь, Нанда едва сдержала непрошеные слезы. Сумбур в мыслях, в чувствах, окружающая их зыбкая угроза… Нанда терялась. Она провела всю свою жизнь среди порошков, растворов и пыльных книг, а сейчас стремительно оказывалась в самой гуще развивающихся событий.

В приемной тихо скрипнули двери, девушка вздрогнула: кто-то шел в сторону гостиной, откуда спальню отделяла всего одна дверь. Нанда соскользнула с кровати, вставая на полу на колени, осторожно потрясла Лангвидэр за плечи.

– Моя госпожа…

Женщина распахнула глаза, резко приподнялась на локте, и Нанда от неожиданности испуганно отпрянула.

– Нужно уходить, госпожа, – служанка указала на окно, ее пальцы предательски задрожали, когда она схватила Лангвидэр за руку, словно пытаясь увлечь ее за собой. Вновь настолько близко были тёмные глаза на восковом лице, Нанда судорожно вздохнула. Они еще успеют – через сад, в пристройку в дальнем конце сада, где жил придворный алхимик, оттуда – в подземный ход к границе города. И – здравствуй, Ринкитинк, ищи ветра в океане.

Чужеземка молча покачала головой и притянула девушку к себе за плечи. Отстраненное безразличие на миг сменилось надеждой. Нанда уже не сомневалась: Лангвидэр прекрасно осознаёт опасность своего положения, знает, что приказом королевы осуждена на смерть – и видит в этом способ разом закончить собственные мучения. Двери в спальню королевской пленницы бесшумно отворились. Нанда резко оттолкнула руки госпожи, вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу с отрядом тайной стражи.

– Именем королевы…

Нанда закричала, словно со стороны услышала собственный беспомощно-детский голос. Остановилась, выхватив кинжал, маленький, ощетинившийся зверек, – будь она одна, она бы умирала от страха. Но за ее спиной Лангвидэр, и Нанда готова умереть за нее. Они смеются над ней, закрываясь щитами, словно Эвьен веером, – служанку бьет нервная дрожь, но она не отступает. Пока ее, верткую и проворную, не хватает в охапку один из них. Кинжал, выбитый из руки, летит куда-то под ноги госпожи.

Взгляд Лангвидэр медленно скользил по лицам королевских стражников. Вот он, шанс покончить с клеткой, – ее душа отправится прямиком в океан. Не будет больше чужой страны, фальшивого почтения придворных, не будет короля Эволдо. Души всех обитателей архипелага после смерти возвращаются на острова, чтобы провести вечность в коралловых рифах. Женщина запрокинула голову и радостно, облегченно рассмеялась.

Ее величество Эвьен в эту ночь не ложилась. Слишком многое должно было свершиться в эту ночь. Когда под утро явился начальник стражи, королева уже едва сдерживала нетерпение. За Меремаха ей придется отвечать перед королем, Эволдо будет недоволен. Но она и не собиралась трогать Меремаха, во всяком случае, его голове ничто не угрожало. Эвьен рассчитывала лишь припугнуть старого упрямца – возможно, он станет сговорчивее. Если флот будет на стороне королевы, это уже большая победа. С командирами сухопутных подразделений Эвьен планировала провести переговоры где-то в районе полудня. Сейчас, в отсутствие короля и без постоянно преследующего ее запаха цветущих магнолий, Ее величество чувствовала небывалый прилив сил. Эволдо вернется в город, который больше ему не принадлежит. Разумеется, если вообще вернется… А потом она подпишет с джинксландцами мир, восстановит единство страны и прилюдно наградит Ферсаха за верность государству. Она будет действовать изящнее.

О том, что будет, если военная верхушка страны Эв и представители ее аристократии не подчинятся своей королеве, Эвьен предпочитала не думать. Им придется поднять руку на жену Его величества и мать наследников, на это консервативные эвийцы, для которых правящая династия едва ли не священна, не пойдут. Если бы пошли… в случае поражения ее ждало пожизненное заточение в монастыре. Эвьен опустила голову, скрывая задумчивую улыбку.

– Моя королева, по вашему приказу принцесса Лангвидэр арестована.

– Не смейте называть ее принцессой! – взвилась Эвьен, на щеках вспыхнули лихорадочные красные пятна. – К возвращению короля ее вообще не должно быть в живых.

Впервые эти слова были произнесены напрямую. Королеве и добродетельной матери семейства не пристало отдавать подобные приказы, Ее величество Эвьен не имеет никакого отношения к судьбе пленницы с островов.

– Ваше величество приказывает ее казнить?

Эвьен молча кивнула. Король не вспомнит про свое былое увлечение, стоит лишь убрать ее с глаз долой. Смерть чужеземки послужит на благо государства. Кажется, эта мысль родилась в мозгу Эвьен еще в ночь того самого бала, на котором Эволдо впервые увидел подарок старого адмирала. А в волосах Лангвидэр были проклятые белые цветы – и они не мучили ее головной болью, их запах не вбивался ей в виски раскаленными гвоздями. Она сама напоминала ядовитый белый цветок.

– Она должна быть казнена на площади, – распорядилась Эвьен и вновь раскрыла веер, спасительные перья коснулись лица.

– Всё будет организовано согласно воле Вашего величества. Прикажете строить виселицу?

– Подробности меня не интересуют. Вы же не собираетесь их со мной обсуждать?

– Прошу прощения, моя королева. Всё будет исполнено.

Эвьен не ответила. Чувство выполненного долга сливалось с усталостью бессонной ночи. Потом, после, она прикажет стереть из династической книги последнюю запись – министры ее поддержат. А пока ей просто необходимо отдохнуть.

***

Однако мы отвлеклись, мой друг. Ты уверен, что хочешь остаться в Эв и наблюдать дальнейшее развитие этой истории? Красивая сказка грозит перейти во что-то гораздо более мрачное. Великий Торн, сколько тьмы таится в человеческом сознании… Спокойная, медленная река событий стремительно превращается в горный поток. При самом неблагоприятном исходе этот поток может смести королевство Эв с карты материка.

Я бы предложил подвести некоторые итоги. Тебя взволновала судьба людей, которых храбрая команда Меремаха везла воевать за королевство, и я привел тебя в Эв вслед за Золотой Армадой. Я был прав, когда предполагал, что женщина, через которую адмирал планирует получить для себя и своей семьи значительные личные выгоды, резко вмешается в узор истории, которую ткут боги судьбы высоко в горах. Заметь, сама она не принимает в происходящем никакого участия, ее действиями руководит король. Она – сжатая пружина, которая, распрямившись, запускает диковинный неуправляемый механизм, без нее жизнь страны Эв продолжала бы течь по-прежнему.

Королева Эвьен является супругой Эволдо, если не ошибаюсь, чуть менее двадцати лет. Уверен, за это время она натерпелась всякого. Несмотря на все ее добродетели, перешептывания по углам вспоминают ее горных предков на диво регулярно. С одной стороны, я могу это понять: гномов здесь боятся, а благодаря Эвьен гномья кровь теперь навсегда отравит эвийскую династию. А с другой… согласись, в этом нелогичность человеческой натуры! Ведь ей позволили выйти за короля замуж. Это ни в коем случае не было браком по любви, Эвьен с детства воспитывали как будущую супругу короля Эволдо. Зачем, если кровь горного народца является здесь клеймом на всю жизнь, было вообще допускать этот союз? Ему могли подобрать другую – а вместо этого он идет под венец с Эвьен, и все последующие годы королеву упрекают в том, чего она изменить не может. Воистину, мир везде одинаков.

Появлением очередной прелестницы, привлекшей внимание короля, Эвьен не задеть. Ее вывело из себя другое – то, что он пытался вписать ее в династию. Добавь к этому джинксландцев… Почему, кстати, предки нынешних членов рода Кенейя покинули родину, что заставило их пересечь Мертвую пустыню и осесть в Эв? Здесь, на материке, это не принято, и жителей, особенно знать, невероятно трудно сдвинуть с насиженных мест, они прирастают к родной земле, словно корнями. Если уж такое и происходит, то переселенцы полностью растворяются в культуре своего нового места жительства и в скором времени становятся неотличимы от местных. Если верить рассказам про джинксландцев на службе страны Эв, их образ жизни, облик их городов, традиционные ритуалы категорически отличаются от тех, что привычны собственно в Джинксланде, с эвийцами же их не спутает и самый неопытный исследователь. Однако я не так хорошо знаю глубинные районы материка, чтобы рассуждать о них. Скажу лишь, что следы джинксландцев еще неоднократно будут пересекать нить эвийской истории.

Не упускай из памяти и розовый туман, что упоминал в своем отчете офицер воздушной армии. Король Эволдо увидит по дороге на Карсалью не дезертиров или мятежников, он увидит тысячи трупов и пожелает отомстить. Эвьен, в свою очередь, придерживается позиции мира: едва казнив Лангвидэр, она направит в Карсалью своих послов. Для Ее величества нет ничего важнее целостности государства, и ради этой цели она готова устранять препятствия. К тому же Эвьен твердо намерена удалить короля от власти. Она могла бы в этом преуспеть, семена заговора упадут в плодородную почву недовольства знати и армейских офицеров, с одной лишь особенностью: за ней эти люди не пойдут. Говоря проще, прибрежным королевством должен править не король Эволдо – но и не королева Эвьен. Старший сын же еще слишком юн, чтобы принимать решения самостоятельно.

Однако мы заговорились. Идем, я думаю, будет любопытно вновь смешаться с толпой.

========== Глава 6 ==========

1

Его величество Эволдо в окружении своих спутников прибыл под стены Сентабы на закате. Солнце садилось за Корону Мира, его лучи сквозили меж раскрошившихся пиков – наделенный поэтическим даром наблюдатель мог бы сказать, что горы окутаны каменным кружевом. Резные тени Короны Мира падали на раскинувшийся в предгорьях город. Эволдо приказал разбить лагерь на возвышенности неподалеку, после чего, желая продемонстрировать собственную храбрость, взял с собой несколько добровольцев и отправился на разведку. Никаких следов пропавшей армии в окрестностях города не было.

Когда Эволдо приблизился к городу, ворота еще были открыты. Среди сопровождавших короля вельмож послышались подобострастные смешки: роль крепостной стены, как и ожидалось, выполняла тонкая витая решетка, тени черных лоз которой отражались на каменистой земле. Эволдо коснулся решетки пальцами, металл оказался теплым и гладким. Пришло бы в голову здравомыслящему правителю окружать город чем-то подобным? Она служила украшением, и украшением довольно оригинальным: черные лозы тянулись в горы и исчезали, вбитые в камень, привязывая Сентабу к Короне Мира. Но для обороны это украшение не годилось, Эволдо показалось, что он может пальцами согнуть витки решетки, нарушая ее идеальное плетение, – что говорить о массированном наступлении доблестной эвийской армии?

За решеткой расстилался город. Сентаба стояла в предгорьях, не поднимаясь, впрочем, вверх по склонам, как было свойственно крепостям Карсальи. Спокойный, богатый город… Несколько лет назад сюда для проведения переговоров о мире приглашали послов королевства Икс, и те, многое повидавшие у себя на родине, были в восторге от дворцов, фонтанов и храмов, от бесчисленных колодцев и выложенных мраморными плитами дворов. Казалось, грозы и буйные ветра минуют Сентабу, лелеемую в колыбели Короны Мира.

– Наши солдаты входили в город, – задумчиво произнес Эволдо, рассматривая открывающийся вид сквозь плетение тонкой решетки. – Нужно повторить их путь. Клянусь, если я найду хоть одного в таверне с девицами..!

– Армия знает свой долг, мой король, – подал голос командир конницы. – Если они были направлены взять город, они возьмут город.

– … и останутся там ночевать, потому что там есть на что посмотреть, – усмехнулся король. – Здесь в почете дорогие вина и женская красота. Ладно, неважно. Приказываю отдохнуть до полуночи, затем идти со мной в город.

– Но, Ваше величество… в полночь закрывают ворота, – неуверенно откликнулось сразу несколько голосов. Эволдо пожал плечами – закрытие доступа в город не казалось ему проблемой. В конце концов, плетеный обод решетки можно попросту выломать: прямая атака даже той немногочисленной конницы, что сопровождает их сейчас, согнет ее с первого удара.

– Не думаю, что у них хватит безрассудства не подчиниться королю. Они откроют ворота, – уверенно заявил Эволдо и, посчитав разговор оконченным, развернул коня, чтобы возвращаться в лагерь. – То, что они впустили нашу армию, еще раз доказывает их неспособность обороняться. Что бы там ни хотела предвидеть моя жена. Это странное место, оно выглядит неподобающим воину, но от этого оно не обретает мистических сил.

Сопровождавшие короля полководцы, не сговариваясь, еще раз оглянулись на город. Сентабу пронизывали солнечные лучи. В теплом золотом сиянии искрились башни богатых городских кварталов. Словно этот город снисходительно посмеивался над чужаками, нашедшими в себе смелость нарушить его покой. В открытые ворота вела широкая дорога, мощенная желтоватым блестящим камнем, плиты его, отражая солнечные лучи, казались золотыми. По этой дороге в город маршировали стройные эвийские отряды – которые бесследно исчезли, едва отправив в Эвну торжествующую весть.

Оставшиеся часы до полуночи пролетели незаметно. Солнце село, последние его отсветы скрылись за Короной Мира, и город рассыпался тысячами огней. Решетка и ворота подсвечивались снизу красными фонариками, очерчивая границу. На главной городской башне часы пробили полночь, следом раздался перезвон колоколов, созывающих жителей на ночную молитву. Сентаба не засыпала – казалось, что она ждет.

Торжественно выступив из сопровождавшей его толпы, Эволдо постучал в закрытые ворота. В темноте, подсвеченной снизу красным, торопливо приблизились к решетке две фигуры.

– Властью, данной мне небесами и великим Торном, чародеем, создателем Озианского материка!..

Фигуры за решеткой задвигались, зазвенели ключи. Не дав королю договорить, вступил голос со стороны города.

– Властью, данной небесами и землей Джинксланда, господин Фертеб Кенейя из рода Або’Кенейя приветствует тебя, государь, и просит милостиво принять его гостеприимство.

Эволдо удовлетворенно хмыкнул и обернулся к своей свите, всем видом выражая торжество. В конечном итоге он оказался прав: джинксландцы просто боятся, их можно понять, и в этом нет никакой тайны. Ферсах, глава рода, не оказал должного почтения своему королю, но остальные, видимо, более благоразумны. Лишь Эвьен продолжает упорно искать ловушку в том, что они настолько легко открывают ворота под натиском победоносной армии. Когда он вернется из похода, королеве придется несладко. Ворота тем временем послушно распахнулись.

– Господин Фертеб приглашает тебя во дворец, великий государь, – низко склонились стражники. Порыв ветра, пронесшийся с гор, всколыхнул красные фонарики в траве, и они затрепетали, словно диковинные мотыльки. Эволдо не обратил внимания, что около половины его свиты так и не переступили границу города, оставаясь позади, пока ворота вновь не закрылись. Сентаба приняла эвийского правителя в свои объятия.

Со времени последнего визита короля город не претерпел никаких значительных изменений. Во всяком случае, все, кто бывал здесь раньше, безошибочно вспомнили дорогу ко дворцу правителя. Фертеб Кенейя занимал резиденцию, расположенную в самой высокой точке города, и дворец с белыми колоннами и сияющими куполами башен был виден отовсюду. В докладе присланного в Эвну гонца значилось, что армия строем прошла под взлетающими в небо колоннами, покрытыми искусной резьбой. Никогда прежде нога завоевателя не ступала на земли джинксландцев.

Откуда-то издалека слышался плеск воды в фонтанах и маленьких прудах, что устраивали в своих дворах горожане. В поднимавшихся вверх водных струях отражались фонари. Сентаба не выглядела покоренной. Более того, по облику города никак нельзя было предположить, что он в принципе участвует в каких-то боевых действиях.

Фертеб, правитель Сентабы, встретил их на широкой мраморной лестнице, ведущей во дворец. Не дожидаясь, пока Эволдо поднимется ближе, гостеприимно простер к нему руки и направился навстречу.

– Мир дому твоему, государь.

Эволдо окинул его быстрым взглядом. Глава Сентабы был непоколебимо спокоен, его лицо, когда он говорил, оставалось практически неподвижным, шевелились лишь губы. В длинном традиционном одеянии, в котором непривычно было видеть воина на службе королевства Эв, он выглядел в безмятежном городе истинным хозяином. Король хотел поприветствовать в свою очередь, однако Фертеб поднял руку.

– Сентаба приветствует тебя. Ты желаешь знать, что произошло с армией, отправленной твоей волей взять город?

Глава Сентабы был намного моложе своего старшего брата, Фертебу, скорее всего, не было и шестидесяти. Насколько Эволдо успел вникнуть в переплетение немногих известных фактов об Або’Кенейя, Фертеб получил город по наследству, едва женившись, и с тех пор исправно заботился о его благополучии. Голос властелина Сентабы звучал сейчас певуче и уверенно, совсем непохоже на голос человека, чьи владения были захвачены несколько дней назад. «Там что-то не так», – в мозгу возник туманный облик Эвьен, ее глаза горели мрачным предвкушением. А потом откуда-то со стороны раздался неразборчивый торжествующий крик – и король, вздрогнув от неожиданности, завертел головой по сторонам. Свита, однако, не подавала никаких признаков беспокойства. Фертеб, почтительно склонив голову, пригласил посетителей во дворец.

– Поздний час, государь. Я буду счастлив предложить тебе ночлег, а утром расскажу всё, что мне известно.

Посреди открывшегося взорам эвийцев огромного зала бил фонтан, и в выложенном цветным мрамором бассейне плавали золотистые рыбы. Слишком много золота. Казалось, солнце, садясь на Мертвой Пустыней, отдает свои лучи этому городу.

– Ты и так расскажешь мне всё, что тебе известно, – Эволдо с трудом сдержал порыв схватить хозяина дворца за длинные рукава. – И не вздумай водить меня за нос. Что случилось с армией, которая вошла в город?

Фертеб Кенейя хлопнул в ладоши, рукава сшитого из тонкой ткани одеяния медленно заколыхались. В центре зала на пару метров вверх поднималась струя воды и каскадом падала в прозрачно-голубую глубину бассейна, где, лениво шевеля хвостами, плавали рыбы с золотой чешуей.

– Поздний час, государь. В Сентабе не принято встречать ночь на ногах.

Эволдо несколько растерянно кивнул, позволяя неслышно появившимся слугам увлечь его за собой. Из окон открывался вид на город, в котором постепенно угасали разноцветные огни, оставалась видимой лишь красная граница, полукругом очерчивающая Сентабу. Город погружался в ночь.

Рассвет наступил настолько стремительно, словно прошли не часы, а всего лишь несколько минут. Из ущелья Рох, клубясь и принимая самые причудливые формы, поднимался розовый туман. Зрелище было настолько необычным, что эвийцы, не отходя от окон, жадно наблюдали, как плывет в тумане окружающая действительность. Лучи восходящего солнца играли в розовой дымке, горный хребет и город у его подножия выглядели сейчас не более достоверными, чем пустынный мираж.

Дворец Фертеба размещался на пологом холме, и с высоты жилых башен открывался вид на ущелье Рох. Эволдо, за годы своего правления привыкший к чудесам, которыми владели обе столицы, сейчас не мог оторвать взгляда от расстилающейся внизу панорамы. Ущелье Рох, узкая трещина, отрезало Сентабу от Короны Мира – горный хребет оказывался на противоположном берегу. Туман, поднимавшийся снизу, из самых глубин материка, размывал очертания такого материального даже в свете изменчивых фонарей города. Розовый туман был повсюду.

Горожане распахивали ставни окон, пробегали босоногие мальчишки-разносчики, на противоположной стороне улицы вышла в сад молодая женщина в длинном струящемся платье. Сентаба не может быть опасна. Однажды он привезет сюда Лангвидэр… От размышлений короля отвлек звук открывающейся двери.

– Великий государь! Господин Фертеб просит позволения встретиться с тобой.

Эволдо только махнул рукой, приказывая посланнику выметаться прочь. Почтение, граничившее с подобострастием, что окружало его здесь, не могло не нравиться. Гордые джинксландцы боятся – лишь остатки родовой чести не позволяют им вновь склониться перед своим повелителем. Даже на своей земле Фертеб Кенейя оказывает ему подобающий прием – не это ли является лучшим свидетельством желания непокорного рода вступить на путь капитуляции? Розовый туман непреодолимо притягивал взгляд. Сколько все-таки загадок таит в себе континент…