Текст книги "Среди руин цветут деревья (СИ)"

Автор книги: Glory light

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

Соломенный человек вновь выбрался на берег. Озма лишь вздохнула. Теперь она вернется в Оз и доложит Глинде, что тайник Торна они нашли пустым. Всё их путешествие в Эв было напрасным, они возвращаются ни с чем. Но слёзы закончились, им на смену пришло разочарование. Озме казалось, её душа была сейчас такой же пустой, как эта долина.

– Возвращаемся, – тихо сказала девочка и скомкала в руке карту. – Мы опоздали.

Дровосек помог ей забраться в корзину, следом влез Пугало. Оставшиеся офицеры заняли свои места, и могучие птицы, взмахнув крыльями, оторвались от земли. Озма села на дно корзины и уткнулась лицом в колени. Ей не хотелось больше видеть страну Эв. Внизу проплыли шессавские земли, ближе к закату засверкала куполами Сентаба. Около полуночи позади осталась Мертвая пустыня, и птицы, сместившись левее, чтобы обогнуть Джинксландские горы, взяли курс на Изумрудный город.

Когда маленький отряд приземлился в столице, Глинда не спала. Волшебница уже знала, что её подопечная вернется с провалом. Озма умудрилась упустить мощнейший источник силы Торна, тысячелетиями дремавший на восточном побережье. В случае успеха, владея волшебством первого удара посоха, Озма становилась сильнейшей чародейкой на материке. Конечно, были и риски: девочка могла не справиться с волной древней магии, и тогда (разумеется, при условии, что она выживет) ей грозила участь рабыни собственного могущества. Но так ли, в конце концов, важна Озма? Она принесет в Оз невиданную силу, о которой Глинде оставалось только мечтать, и на этом задача юной королевы будет закончена.

Волшебнице хотелось выть от разочарования. У Озмы красные заплаканные глаза, она несет какую-то чушь про льва, тигра и розовые облака, но Глинде нет до этого дела. Другой шанс получить доступ к источникам Торна у неё вряд ли будет. И вместо древнего, сокрушающего волшебства у неё по-прежнему есть лишь диковинная книга и девочка, податливая и наивная королева страны Оз.

***

Как и год назад, Нанде хочется бежать из дворца. Забрать принцессу, увезти её куда-то в тихое место, где дворцовые интриги больше их не потревожат. Нанде хочется засыпать и просыпаться спокойно, с уверенностью в наступающем дне, не гадая каждый раз, какие потрясения готовит им жизнь сегодня. Не видеть больше ни дворец, ни Эвну. В своих мыслях Нанда ведет принцессу на корабль, отправляющийся на Саламандровы острова. Там их никто не достанет.

Последнее время эта мысль не казалась Нанде такой уж дикой. Вопрос лишь в том, чтобы найти корабль и команду, готовую отправиться в столь далекое плавание. Здесь, в Эвне, женщину с островов не ждет больше ничего хорошего.

Орес Нао, которому принцесса была обязана происходящим в стране, покинул Эвну ещё до того, как в городе развернулись основные беспорядки. Через несколько дней после отъезда из столицы юной волшебницы Озмы по стране поползли слухи, что королева Эвьен с детьми, освобожденные из гномьего плена, возвращаются в Эвну. Нанда боялась Ореса и искренне его ненавидела, но если выбирать между ним и Эвьен, то Нанда, несомненно, выбрала бы советника. Для принцессы Лангвидэр он был меньшим из двух зол.

Однако право руководить принцессой Ореса больше не интересует. Он ждёт, пока в столицу приедет Эвьен, и уже тогда вернется из своего временного штаба в Кенцане. Принцессу Лангвидэр нужно вывезти из дворца до того, как Эвьен пересечет границу округа. Придя к такому выводу, Нанда решительно направилась к госпоже.

Лангвидэр сидела перед большим зеркалом в будуаре и рассматривала своё отражение. Каждое новое лицо принцессы очаровательно, и Нанда уже почти не вздрагивает, видя перерубленную шею, на которой каждый день по несколько раз меняются головы. Разные оттенки кожи, разные глаза и прически… Тридцать ящиков принцессы Лангвидэр. На звук шагов женщина не обернулась, взгляд её по-прежнему приковывало отражение в зеркале. Головы – единственное украшение, которое её интересовало.

– Госпожа…

Лангвидэр манит Нанду к себе, девушка неуверенно подходит. Чёрные кудряшки непослушно топорщатся, падают на лоб, Нанда смущенно убирает их рукой. Лангвидэр смотрит на неё в зеркало.

– А где тот капор с лентами, Нанда?

Служанке кажется, что Лангвидэр улыбается. Капор с лентами – единственное, что ещё напоминало Нанде о той, настоящей.

– Тигр королевы Озмы его порвал, – призналась девушка и снова смущенно зачесала волосы со лба. – Но он уже получил по заслугам, моя госпожа. А ленты… я пришью.

– Умница.

Нанда опускается на колени, принцесса медленно перебирает пальцами её волосы. Служанка едва сдерживает слезы, но сейчас ей нужно быть твердой.

– Госпожа, нам нужно уехать.

– Куда? – принцессе не интересно. Она спрашивает скорее машинально, и голос её похож на монотонное бормотание Тик-Тока.

– На вашу родину. На Саламандровы острова. Госпожа, необходимо это сделать как можно скорее. Королева Эвьен скоро будет в городе.

– А где Орес?

– В Кенцане. Вряд ли вы снова его увидите.

– Хорошо, – задумчиво тянет принцесса. – Он отвлекал меня и заставлял править этим глупым королевством. А я хочу смотреть в зеркало и любоваться собой. Мне же идет эта голова, правда?

– Да, госпожа. Но у вас будет время на корабле. Я прикажу сделать в вашей каюте зеркальные стены и зеркальный потолок. Мы возьмем все ваши головы, и никто не будет вас отвлекать. Вы сможете смотреть на себя столько, сколько вам захочется.

– Тогда я согласна. Я не хочу быть принцессой этой страны. Здесь все только и делают, что мешают.

У неё безразличные, мертвые глаза. Нанда сглатывает комок в горле и целует принцессе руку.

– Вы подождете до вечера? Я должна договориться с командой.

– Я жду.

Лангвидэр может сидеть неподвижно часами. Её отражения множатся в зеркалах – зеркальные двери, зеркальные потолки. Лишь самые красивые девушки королевства удостаиваются чести отдать Лангвидэр свои головы. Нанда закутывается в плащ, набрасывает на голову капюшон и бежит в город.

Эвна выглядит покинутой. Редкие прохожие опасливо оглядываются, пытаясь как можно скорее скрыться во дворах. На то, чтобы разыскать сына адмирала Меремаха, у девушки уходит несколько часов. Кровавый рассвет над столицей, когда были схвачены десятки высших офицеров, забрал и жизнь командующего Армадой.

Его сын не покинул Эвну с теми, кто отправился на Пингарэ. Именно молодой офицер должен стать одним из заключительных звеньев в цепи истории принцессы Лангвидэр.

Нанда говорит с ним тихо, не поднимая головы. Он подавлен, однако не сломан, и, в отличие от многих в цветущей Эвне, он понимает роль своего отца в жизни женщины с островов. Меремах привез будущую принцессу в Эвну – и кто, как не его сын, отправит её обратно. Одну или с тридцатью головами – это уже не играет роли. Нанда просит снарядить корабль.

От Эвны до Пингарэ – четыре дня, от Пингарэ до Саламандровых островов – неделя. Далекое и опасное плавание в бескрайнем океане, где нет спасения от пиратов. Но Нанда готова рискнуть жизнью, чтобы привезти принцессу на родную землю. Туда, где небо не похоже на клетку, где со всех сторон острова окружает океан Нонестика и крошечные клочки суши кажутся игрушками в его волнах. Если они не успеют покинуть Эвну до приезда королевы, спасения им уже не будет. Ни принцессе, ни её служанке – Нанда не сомневается, что Эвьен повелит разлучить их, и девушка больше никогда не увидит свою госпожу. Эвьен было мало одной казни, теперь она придумает что-то более изощренное. Нанда не хочет знать, что именно.

– Адмирал Меремах привез её в Эвну, – шепчет служанка, и по её щекам катятся слёзы. Привез подарок королю Эволдо.

– Адмирала Меремаха больше нет в живых.

Затихшая Эвна шелестит листвой. Теперь путь в порт пролегает через разрушенные сгоревшие кварталы. То, что не уничтожено взрывами и пожарами, вынесли мародеры. За свою короткую жизнь Нанда никогда не видела Эвну такой.

– Золотая Армада отдаст принцессе последний долг. На рассвете выходим в океан.

Обратно во дворец Нанда мчалась, словно на крыльях. Они успеют. Она наймет экипаж, чтобы отвезти принцессу в порт, и, когда Эвьен войдет в город, Лангвидэр здесь уже не будет. На корабле Золотой Армады в эвийскую столицу привезли женщину с островов, на нём же повезут прочь её, мертвую. Но Нанда чувствовала, что она обязана это сделать. Ради госпожи, ради её разрушенной жизни. Не такой была та, настоящая, когда первый раз ступила на землю материка. И противоестественное существование, в котором её поддерживали целый год, однажды должно закончиться.

У входа в пристройку, где жил алхимик Его величества, Нанду остановил какой-то человек. Приглядевшись, девушка с трудом узнала бывшего камердинера Эволдо. Вскоре после смерти повелителя тот бесследно исчез из дворца и с тех пор тоже негласно считался покойным.

– Я пришел к тебе, девочка.

В руках у него закрытый ящик, и рука на крышке заметно дрожит.

– Старый шарлатан, провались он к гномам… умер в Вей-Вамаре. Сегодня приехали гонцы. Его смерть снимает с меня обет молчания. Возьми, девочка. Я её забрал… я возвращаю.

Нанда не успевает опомниться, как ящик оказывается в её руках. Она лишь растерянно кивает, и мужчина, не говоря больше ни слова, уходит. У Нанды чувство, словно она встретилась с призраком. Полированная поверхность ящика блестит на солнце. Уже в покоях принцессы девушка решается его открыть – и не может сдержать вскрика. Из ящика, усыпанная засохшими цветами, на неё смотрит забальзамированная голова Лангвидэр. У неё стеклянные глаза, обрубок шеи скрывается в ворохе цветов, длинные волосы заплетены в причудливую косу. Такой в последние свои минуты её видел король Эволдо. Нанда падает на колени перед ящиком, не решается протянуть руку и коснуться неподвижного лица, боится, что голова принцессы исчезнет.

Она, Нанда, сможет наконец исполнить то, о чём госпожа просила её целый год. Эту голову не заменит ни одна из тридцати красавиц, не заменит девочка, заключенная в башне на окраине Эвны. Нанда стоит на коленях и плачет, осторожно гладит пальцами длинные светлые волосы – она не знает, что за её спиной в дверях стоит принцесса Лангвидэр. Время сделало шаг назад.

– Нанда?

Девушка обернулась, подняла на принцессу мокрое от слёз лицо. Сейчас шею женщины венчает голова, с которой женщина шла к трону в день коронации. Замершие в улыбке губы, яркие, похожие на солнечные лучи, рыжие пряди.

Нанде хочется что-то ответить, но с губ срывается лишь жалобный невнятный всхлип. Девушка смотрит на принцессу снизу вверх, застывший взгляд Лангвидэр устремлен на открытый ящик.

– Ты принесла мне мою голову, Нанда?

Она отпускает дверной косяк и медленно бредет вперед. Принцесса Лангвидэр уже давно без посторонней помощи не передвигается, и Нанда привыкла быть рядом, привыкла практически взваливать её на себя. Отрубленные головы не могут в полной мере управлять телом.

Нанда затаила дыхание, невольно поднесла ладонь к губам: принцесса медленно, пошатываясь, шла вперед. Она почти пересекла комнату, когда силы всё же покинули её. Служанка успела подхватить её под руки, смягчить падение, и принцесса безвольной куклой сползла на пол. На уровне её лица на низком столике стояла в ящике отрубленная голова. Принцесса протянула руку, промахнулась, задела стенку ящика. Губы рыжеволосой головы дрогнули.

– Надень мне мою голову.

Нанда кивнула, вытерла рукавом слезы и принялась расстегивать жемчуг на шее женщины. Отложила его в сторону, уже привычным движением подняла с шеи голову – рыжие пряди щекотали голые руки девушки, но Нанда этого не заметила. Когда она попыталась достать из ящика голову принцессы, на стол, на ковер, на руки самой Нанды посыпались магнолии. Сушеные белые цветы с жёлтыми сердцевинами. Принцесса ждала – безголовое тело застыло, навалившись грудью на столик. Нанда привыкла настолько, что могла бы надевать ей головы, даже закрыв глаза или отвернувшись. Застегнула ошейник, перекинула косу со спины на грудь, поправила в прическе цветы. Как будто войдет сейчас король Эволдо, поцелует чужеземке руку, вновь будет пытаться разбудить в принцессе любой, хоть самый слабый отклик. С этим лицом король увидел её впервые, это же лицо было перед его глазами при приближении смерти. Лангвидэр медленно, неуверенно качнула головой.

– Нанда…

Зрачки её глаз расширены, и девушка невольно берёт её за руки, пытаясь успокоить. Нанда сама дрожит – она отвыкла видеть, как на лице принцессы сменяются выражения. Лангвидэр жадно втягивает воздух через ноздри. Не живая, но так похожа, и если не знать, что год назад именно эта голова катилась по деревянному помосту, то догадаться и поверить у стороннего зрителя получится не сразу. Но Нанда знает, и потому лишь утыкается лицом в колени принцессы. Лангвидэр гладит её по волосам, пропускает сквозь пальцы упрямые тёмные кудряшки. Давно, так давно, словно это не у принцессы, а у самой Нанды тридцать сменных голов, и в жизни одной из них когда-то существовало пропитанное запахом магнолий ненавистное побережье.

– Я принесла вашу голову, госпожа, – шепчет девушка. От платья принцессы идет хорошо знакомый сладкий аромат, а Нанде кажется, что из ящика продолжают ворохом сыпаться цветы. Когда ими украшали голову принцессы Лангвидэр, они были живыми. Невероятных усилий стоит Нанде снова взглянуть в лицо госпоже. – Теперь нам нужно уходить. Я нашла корабль.

И, ловя взгляд женщины, догадывается: та не понимает. Голова чужеземки не владеет эвийской речью.

Нанда встала с колен, вышла в соседнюю комнату, где с недавних пор находился механический человек. Ключи от речи, мыслей и действий Тик-Тока всё ещё были у служанки. Механического человека Нанда завела буквально на оборот – от него ей нужно было лишь несколько фраз. Тик-Ток прошагал вслед за ней к принцессе.

– Переводи, – приказала Нанда. – Госпожа, нужно уходить. Во дворце опасно, я нашла корабль, который доставит нас на Саламандровы острова.

Женщина выслушала. При упоминании островов её глаза вспыхнули, принцесса приоткрыла рот, однако долгое время неподвижно сидела на полу, словно не решаясь что-то сказать. Потом коротко что-то спросила.

– Ты – готова – вместе – со – мной – плыть – на – острова.

Нанда отчаянно закивала и вновь едва не разревелась. Принцесса не сводила с неё долгого непонимающего взгляда. А Нанда пыталась запечатлеть её в памяти – именно такой, будто бы прежней, и вместе с тем совершенно иной.

Когда они покидали дворец, уже стемнело. Над городом поднялась луна, её тусклый серебристый свет тонул в чёрной листве деревьев. Две фигуры в длинных плащах с капюшонами почти неслышно проскользнули мимо дворцовой стражи: ветер заглушал шаги, да и внимание караульных было сосредоточено на том, что происходило с внешней стороны забора. Последние дни из города ждали нападения. Не то чтобы этому были какие-то предпосылки, но Ксефалай придерживался мысли, что принцесса Лангвидэр, остаточное явление прежней власти, всё же может вновь стать инструментом в чужих руках. Да и взятие дворца существенно подточило бы веру горожан в неприкосновенность королей.

Принцесса Лангвидэр, вырванная из привычной действительности островов, ненавидела эвийскую столицу. Томная ленивая Эвна отвечала ей тем же – именно здесь чужеземка была убита, именно здесь стала личной марионеткой королевского советника. Лишь белые цветы с желтыми сердцевинами примиряли Лангвидэр с этим местом. Но цветов больше не было. Провожая принцессу к океану, Эвна шелестела чёрной в лунном свете листвой.

Чужеземка никогда не стремилась узнать столицу. Несколько выездов в карете с Эволдо давно забылись, океан она могла определить лишь по шуму. В остальном Лангвидэр абсолютно не ориентировалась в Эвне, и Нанда, чтобы не оглядываться поминутно, взяла её за руку. Если их не остановит патруль, если им удастся выйти из города, до окончания эвийской истории принцессы Лангвидэр останется совсем немного. От волнения Нанда крепче сжала руку женщины. Не думать о том, что целый год она, Нанда, каждый день меняла головы околдованному мертвому телу, красивой жертве эвийских интриг. Она ведет через ночную Эвну чужеземку с островов – ту, настоящую, блондинку со странными тёмными глазами, – ведет из клетки материка на свободу океана.

– Госпожа, мы скоро будем в порту.

– Хорошо. Я устала.

Собственная голова дает женщине гораздо больше свободы. Во всяком случае, хоть и медленно, но идет она сама, да и Нанда не уверена, что смогла бы дотащить её через весь город на своих плечах. А нанимать экипаж означало привлекать излишнее внимание. Звезды над материком счастливо сошлись для чужой здесь принцессы. И Нанде абсолютно всё равно, кто сядет на эвийский трон после короткого правления женщины со сменными головами. Служанка лишь знает, что к тому моменту, когда это решится, принцесса будет в безопасности.

Казнь Меремаха отразилась на эвийском военном флоте совершенно не так, как мог рассчитывать Орес. Практически в полном составе Золотая Армада подняла паруса и в один прекрасный день скрылась за горизонтом, удаляясь в направлении Пингарэ. Для оставшихся без командира людей нарушение присяги королевству и правителю уже не имело значения. Орес узнал об этом уже гораздо позже, находясь в своем штабе в Кенцане. Те несколько кораблей, что ещё остались в порту Эвны, представляли собой лишь тень былого величия королевского военного флота.

Сын покойного адмирала не обманул. Небольшое судно, не слишком надежное в плане обороны от возможных пиратов, однако достаточно быстрое, чтобы от них уйти, было готово к путешествию и с первыми проблесками на востоке покинуло порт Эвны. Город их не удерживал – он шелестел им вслед по-ночному чёрной листвой. Взойдёт солнце – и сады Эвны вновь приобретут подобающий зеленый цвет. А пока над побережьем колыхалось безграничное тёмное море. Нанда смотрела с палубы, как удаляется в предрассветной дымке Эвна, и понимала, что больше ничто в этом городе её не держит. Она родилась здесь и никогда за семнадцать лет своей жизни не покидала столицу. Но ради госпожи Нанда готова была не просто уехать – за принцессу она без колебаний отдала бы жизнь. И теперь Эвна опасна для них обеих. Иногда Нанде казалось, что Лангвидэр прикована к городу невидимой цепью. Уходивший на восток корабль тянул эту цепь за собой, и однажды она должна была порваться. От неё не останется ни следа, все звенья её – Эволдо, Эвьен, Орес, отравленный сладкий воздух и белые цветы с жёлтыми сердцевинами – рассыплются в океане. Только тогда принцесса Лангвидэр вновь будет по-настоящему свободна.

Нанда жмурилась на восходящее солнце. За ней на материке тянулась иная цепь. Тридцать ящиков принцессы Лангвидэр, тридцать трупов. Женские головы – очаровательные каждая по-разному, их застывшие лица и изящные причёски, – отвратительная своей обыденностью коллекция, которую в один прекрасный день предстояло обнаружить королеве. В каждой новой голове принцесса надеялась отыскать свои черты. Отстраненно, словно что-то далёкое, вспомнилась юная Дороти Гейл – внешне девочка неуловимо напоминала принцессу. Возможно, когда-то в детстве госпожа выглядела именно так. Ждать, пока повзрослеет маленькая путешественница, пришлось бы несколько лет, и Нанда надеялась, что этого времени у принцессы не будет. Что мучения чужеземки закончатся раньше.

Дороти Гейл могла стать тридцать первой. Нанда лишь сейчас вспомнила, что не оставила относительно девочки никаких определенных приказов. Но голова Дороти потеряла для госпожи всякую значимость, и судьба юной путешественницы Нанду больше не волновала. Материк отдалялся, и вскоре от него осталась лишь туманная полоса на горизонте. Где-то там шелестит листвой Эвна, льется песок на покинутый Эвейят, бродит по Вей-Вамаре неупокоенная душа королевского алхимика. И Нанда знала, что больше она материк не увидит.

3

Её величество Эвьен с детьми в наемной карете пересекла границу округа около полуночи. Королеве не хотелось вспоминать ни казавшуюся бесконечной Шессаву, где они позаимствовали в деревушке тряскую телегу и двух коней, ни Ромьераланд, через который, давая крюк в объезд Вей-Вамаре (мимо центрального региона королеву вело неясное чутьё), они приближались к Эвне. Когда впереди показался пограничный пост при въезде в столицу, Её величество позволила себе вздох облегчения.

Однако относительно своего положения Эвьен не питала особых иллюзий. Кто знает, что произошло за год со столицей, с дворцом и династической книгой, подтверждавшей права её детей на престол. Год в гномьем плену разрушил безоговорочность существования их семьи на эвийском престоле, и сейчас принц Эвардо – будущий король Эвардо XV – всего лишь один из многих. Вряд ли он (да и сама Эвьен) имеет бóльшие шансы сесть на трон, чем любой из провинциальных феодалов. А может, даже меньшие. В провинциях накапливалось собственное золото. Эвьен чувствовала, что в королевской казне её ждёт пустота.

Эвьен велела немедленно разбудить начальника заставы. Тот, однако, не спал, и застать его врасплох не удалось. Королевство продолжает жить. Армия, полиция, городские гарнизоны подчиняются новым начальникам, машина управления внутренними делами перешла под контроль новой правительницы. Эв существует без короля, при чудом выжившей чужеземке. Эвьен сомневалась, что, увидев Лангвидэр, не бросится на неё с целью выцарапать глаза заокеанской гадюке. Лангвидэр должна была умереть. Королева почувствовала неясный укол разочарования. Юные принцы и принцессы спали в карете, лишь Эвроб ворочался и беспокойно звал отца. Эволдо хотел бы, чтобы после его смерти на престол взошел второй сын. Но Эволдо больше нет, и королева была уверена, что принцу Эвробу в будущем прекрасно подойдет должность начальника гарнизона где-нибудь на эвейятской границе. Подальше от столичных интриг.

Солдаты отдали честь, шлагбаум поднялся, пропуская карету. Луна стояла высоко в небе, освещая перепаханные, усеянные осколками и мелкими камнями поля. Эвьен чувствовала, что столица, с её ленивым шелестом и сладким воздухом, от которого раскалывается голова, стала если и не враждебной, то просто чужой. Город отвык от своих правителей. Поля вокруг дороги превращены в непроходимые препятствия – пересечь их на коне не представлялось возможным. С какой целью? Ограничить въезд или выезд? И что здесь, гномы забери эту самозванку, происходит…

– Во дворец, – коротко приказала Эвьен. Её старший сын – единственный законный наследник, и она не позволит никому из провинциальных лидеров оттеснить мальчика от трона. Отодвинуть в сторону её саму. Она, Эвьен, станет править именем сына, она никому не позволит ограничить свою власть. Тихая столица плыла за окнами кареты. В темноте, в тусклом лунном свете не было видно, что город полуразрушен. Уцелевшие деревья шелестели листвой, отвлекая внимание королевы. Словно чёрный ковер с подпалинами тянулся от океана над Эвной.

Когда впереди показался дворец, Эвардо открыл глаза.

– Мы приехали править, матушка? – полусонно пробормотал он. Эвьен улыбнулась.

– Да, сынок. Ты теперь король.

Принцу Эвардо тринадцать лет. До его совершеннолетия Эвьен успеет многое.

Дворец возвышался впереди тёмной громадой. Оранжевые фонари приглушены, их света хватает лишь на то, чтобы показать местонахождение их самих. Эвна спит. Встревоженная, тихая… раненая. Королева старается не поддаваться гнетущему чувству, что исподволь пробирается в душу, старается чем-то себя занять. Отдаёт приказы страже, собирает оставшихся слуг, требует обеспечить детям надлежащий комфорт. Долгое путешествие утомило наследников, юные принцы и принцессы продолжают спать на ходу. Убедившись, что дети отправились в свои прежние спальни, Эвьен идет в кабинет мужа. Она не знает, что именно хотела бы там увидеть, лишь осознание того, что теперь она, Эвьен, восемнадцать лет терпевшая самодурство Эволдо, – единственная хозяйка огромного дворца, приятно согревает. Больше некому ей мешать.

В кабинете короля ничего не изменилось. Та же мебель, тот же запах дерева и старых книг, даже чернильница и перо на прежних местах. Почему-то Эвьен кажется, что за целый год сюда вряд ли кто-нибудь заходил. Разве что первые дни, когда заокеанская гадюка осваивалась в своем новом положении. Эвьен отодвинула кресло от стола, села, задумчиво повертела в руке тяжелое медное пресс-папье. Каким образом Лангвидэр сумела избежать казни? Королева была уверена, что чужеземку арестовали и отправили в башню дожидаться приговора. Никто не собирался её судить – жизнь этой женщины никого не интересовала. Она не имела ни друзей, ни сторонников, а единственный, кто мог за неё заступиться, покорял предгорья. Никто не был заинтересован в том, чтобы Лангвидэр выжила.

Тогда каким образом?

Эвьен едва сдержалась, чтобы не отправиться к принцессе сейчас. Она непременно всё выяснит утром – и тем, кто привел королевскую любовницу к трону, не поздоровится. Эвьен велит судить всех причастных за измену родине. И теперь уже сама проследит, чтобы у Лангвидэр не было шансов избежать казни. О женщине с островов не должно остаться ни единого упоминания в эвийской истории. Эвьен постарается, чтобы во всех летописях после короля Эволдо сразу начинался период правления короля Эвардо.

В первую ночь после возвращения в столицу Эвьен спала совсем мало. Не было никаких особых воспоминаний, что неминуемо связались бы в её памяти с дворцом, – освобождение из гномьего плена королева теперь воспринимала на удивление спокойно. Но мысли о будущем кружились в её голове назойливым роем. Как отстаивать права сына на трон, где брать деньги, как удержать Эвну и дворец, когда вокруг коршунами вьются феодалы провинций? Каждый из них хочет занять место, которое по праву принадлежит её старшему сыну. А она, Эвьен, – её ослабил этот год, забрал привычное превосходство над советом министров. Сейчас любой из них могущественнее её самой. У них есть золото. Есть ли оно у неё… королева боялась об этом даже думать.

С раннего утра у королевского кабинета начала выстраиваться очередь желающих поприветствовать Эвьен с возвращением. Дожидаясь аудиенции, придворные перешептывались, строя догадки и пытаясь просчитать, в каком направлении теперь станет двигаться получившая долгожданную свободу Эвьен. Свободу не из плена – от мужа. А плен – ерунда, ей ли бояться гномов? У неё самой гномья кровь. Эвьен вызывала придворных по одному, иногда по двое, удивлялась, не видя многих знакомых лиц, терпеливо слушала. О Лангвидэр говорили разное. Послушав десяток человек, королева пришла к выводу, что самозванка правила лишь номинально – за ней стоял советник покойного короля. Человек, который при Эволдо ничем особенным не выделялся. Орес Нао был неглуп, однако это всё, что могла сказать о нём Эвьен. Для неё, никогда с ним, в общем-то, не пересекавшейся, он был попросту никаким. В вопросе выбора человека, который возьмет в руки управление королевством, Эвьен ставила бы на него в последнюю очередь. И чем больше слушала королева, тем чаще в тревоге начинало биться её сердце. Перед ней, словно из тумана, открывалась бездна, в которую за год сползла страна Эв. При Эволдо было плохо. При Лангвидэр стало ещё хуже.

Часть старых придворных в эмиграции, кто-то – в западных провинциях. Армия полегла в Анардаху, три четверти высших офицеров казнены за последние несколько недель. Флот неизвестно где, Эвна наполовину разрушена. В какой-то миг королеве показалось, что её сын будет править пустотой.

– Где он сам? – тихо осведомилась Эвьен. Уже по тону становилось ясно, что Орес как минимум пойдёт под суд. Королевский скарбник услужливо склонился.

– В Кенцане, моя королева.

– Почему там? – как-то по инерции уточнила королева: ей было всё равно, при любом варианте она отдала бы приказ привезти советника в столицу и здесь казнить. За нынешним состоянием королевства стояли Орес и его сторонники, которыми он успел обзавестись в статусе фактического правителя. Подобное не должно остаться безнаказанным, Эв придется фактически поднимать из руин. Ещё один вопрос навязчиво крутился у королевы на языке, но он был не столь важен, чтобы Эвьен стала его озвучивать. Но при первом удобном случае, возможно, при вынесении приговора, она непременно поинтересуется, что именно всё-таки Орес искал в Анардаху.

А войска Ринкитинка на границе округа Эвны.

Доклад королевского скарбника тоже был неутешительным: как Эвьен и предполагала, в казне пусто – настолько, что даже на коронацию Эвардо удастся наскрести с большим трудом. Королева вынула из ящика стола чистый лист, обмакнула перо в чернила. Основных проблем несколько. Коронация сына – на бумаге появился схематичный набросок куполов главного эвейятского храма. Эвьен рисовала по привычке: не могла поверить, что Эвейята больше нет. Он был всегда, его не может не быть. Но о том, что над Эвейятом раскололся перевал, выпуская на город всю ярость Мертвой пустыни, и что песок хлынул в открывшийся проем, засыпая древнюю столицу, ей уже доложили. Слой серого песка лежит теперь на безлюдных улицах, покрывает дворы и площади, гасит блеск куполов. Эвна с её магнолиями и отравленным сладким воздухом вызывала у Эвьен непримиримое отторжение. Все короли Эв принимали власть в древней столице. Но Эвейята больше нет, и юный принц Эвардо станет первым, кто сядет на трон в Эвне. Для королевы это было дурным знаком.

Армия. Зачем, гномы его возьми, он полез в Анардаху?! Эвьен дорого бы дала за возможность взглянуть сейчас в глаза Оресу Нао. Он за бесценок положил тысячи людей в болотах Анардаху, подпустив войско Ринкитинка к самой границе с Эвной. Конечно, она успеет отдать приказ, и советника вздернут на виселице – казнь через отсечение головы за такое слишком легка, но проблемы с армией это не решит. Нужно объявлять новый набор, искать людей по провинциям. Феодалы глухомани всегда с неохотой отдавали своих людей в королевскую армию. Как их заставить на этот раз, Эвьен пока не понимала. Нужны деньги, много денег…

Эвна. При всей нелюбви к второй столице Эвьен понимала, что город необходимо восстанавливать. У неё не было никакого желания выезжать сейчас из дворца и отправляться смотреть уничтоженные пожарами прибрежные кварталы или опустошенные мародерами особняки в центре, она предпочитала пока что верить на слово. Разгребать баррикады на улицах, набирать новую полицию, усмирять готовых к бунту горожан. Столица – проблема опасная, она здесь, под боком, она в любой момент может вспыхнуть людским недовольством. Именно в столицу пойдут беженцы из северных районов округа, если войско Ринкитинка двинется вглубь страны. Как вообще могло получиться, что миролюбивый Ринкитинк отправил своих людей участвовать по внутренней эвийской войне?