Текст книги "Среди руин цветут деревья (СИ)"

Автор книги: Glory light

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 40 страниц)

– Я должен ненадолго покинуть вас, дорогая, – король встретился с ней взглядом, но не увидел в нем ничего, кроме полного безразличия ко всем его попыткам пробудить в ней ответное чувство. Загвоздка была именно в ее реакции: Лангвидэр должна отдаться ему добровольно. Король не сомневался в успехе, это был лишь вопрос времени, но пока чужеземка оставалась глуха к его стараниям. Мысленно проклянув супругу, он отпустил тонкие прохладные пальцы Лангвидэр и удалился. Нанда шумно выдохнула.

Чужеземка молча встала с кресла и подошла к открытому окну. Здесь, в Эвне, где никто не понимал ее родного языка, она целыми днями не произносила ни слова – с Нандой объяснялась жестами, всех прочих игнорировала. Служанке оставалось только догадываться, что творится в душе женщины, глаза которой, оставаясь сухими, словно горели этой безмолвной ненавистью. И потому неожиданно и резко прозвучал голос Лангвидэр коротким непонятным приказом. Нанда вздрогнула: госпожа чем-то недовольна. Посреди комнаты застыло медное изобретение эвийских умельцев.

Неожиданно медные губы механического человека задвигались.

– Она – просит – убрать – железный – мусор – позволю – заметить – что – я – сделан – из – меди – а – не – из – железа.

Нанда ахнула и едва ли не с суеверным ужасом воззрилась на сверкающее изобретение. Тик-Ток повернул в ее сторону круглую голову, и девушка, пискнув, юркнула за кресло. Лангвидэр, стоя к ним спиной, задумчиво покачивала пальцами ветку магнолии.

– Ты понимаешь госпожу? – неуверенно переспросила Нанда, круглыми от удивления глазами уставившись на механического человека. Тот, все так же держа руки по швам, принялся расхаживать по комнате.

– Я – машина – во – мне – заложена – функция – понимания – всех – языков – на – которых – говорит – хоть – один – житель – континента – и – островов – океана – Нонестика – включая – языки – Пого – Конжо – и – диалект – земли – Вообще-Нигде, – пояснил Тик-Ток. Его речь, как и подобает неживому существу, не содержала и намека на интонации, и Нанде приходилось внимательно слушать, чтобы не терять смысл.

– А на каком языке она говорит? – решив, по-видимому, что диковинное изобретение не намерено причинить вред госпоже Лангвидэр, Нанда сменила гнев на милость и вышла из-за кресла. Она еще не до конца осознала все преимущества внезапного переводчика, но возможность наконец понимать речь чужеземки заставляла сердце девушки взволнованно трепетать.

– Саламандров – архипелаг – на – северо-западе – океана – Нонестика – неделя – пути – от – Пингарэ – там – говорят – на – этом – языке.

Нанда пораженно кивнула и обошла вокруг механического человека. Тот остановился, позволяя девушке себя рассмотреть, и даже не обратил внимания, когда она пробежалась пальцами по гладкой поверхности его медного тела. Затем Тик-Ток повернул голову в сторону Лангвидэр и произнес короткую фразу. Судя по тому, как вздрогнула, случайно оборвав цветок, женщина, она поняла.

– Что ты сказал? – полюбопытствовала Нанда.

– Я – поздоровался.

Лангвидэр обернулась, щеки ее пылали. Нервно стискивая пальцами тяжелое ожерелье, она разразилась было длинной тирадой, однако внезапно остановилась на полуслове и, безнадежно махнув рукой, вновь отвернулась, заговорила уже тише.

– Она – очень – непоследовательно – говорит – я – понимаю – все – но – не – вижу – логики.

Нанда, однако, каким-то шестым чувством догадалась и сама. Получив неожиданного собеседника, Лангвидэр выпалила все, что думает об этой стране и ее правителе, и, понимая, что от ее слов ничего не изменится, резко осеклась. А потом уткнулась лицом в ладони, и плечи ее задрожали. Мигом забыв про рассуждения механического человека, Нанда бросилась к госпоже, успокаивающе обняла, лопоча какую-то бессвязную чушь.

Видя, как скатываются слезы с ладоней по голым рукам госпожи, девушка и сама разревелась в голос. Здесь, в уединенном крыле королевского дворца, никого не волновали ни мятежи могущественной аристократии, ни внесение изменений в династические книги, ни уж тем более отношения Эволдо с его женой, – словно все это было где-то далеко, на другом конце континента. Механический человек, про которого как-то незаметно забыли, вновь принялся расхаживать по комнате, бормоча себе под нос историю своего создания. Сам того не зная, Тик-Ток стал первой вещью, пригодившейся будущей принцессе Лангвидэр на ее новой родине.

3

Эвьен медленно, стараясь не потревожить немного утихшую головную боль, села на постели. Пальцы нашарили оставленный рядом веер.

– Я слышу страшные новости, мой король, – тихо заговорила она, тщательно подбирая слова. Длинные перья веера привычно скрыли нижнюю половину ее лица – Эвьен считала, что губы слишком явно выдают ее настоящие интонации, даже когда голос звучит ровно и бесстрастно. – Вы все же пытались провести в жизнь поправку в родословной и вписать туда… эту женщину.

– Вы забываетесь, Эвьен, – как и несколько дней назад, ровно произнес Эволдо. Настроение его с самого утра металось из крайности в крайность: ярость от сопротивления этих старых сморчков-министров, слабое облегчение при виде красивой пленницы, глухое раздражение от ее упрямства – он бьется словно в каменную стену. И вот теперь – Эвьен, ее наполовину закрытое веером лицо в полумраке спальни, ее вечное желание вмешаться, подмять его личные интересы под интересы государства. Иногда ему казалось, что благочестивая настоятельница какого-нибудь монастыря в горах получилась бы из Эвьен куда лучше, чем королева. – Воля короля – закон.

Эвьен медленно покачала головой. Она и раньше ненавидела магнолии, неоднократно требуя вырубить сад хотя бы с той стороны, куда выходят окна ее покоев, но в этот год цветение городских деревьев превратило ее просто в развалину. То ли всему виной очередная беременность…

– Вы не понимаете всей опасности, мой король, – перья на веере качнулись от ее дыхания. – Вы не представляете, сколько их…

– Куда вы клоните, Эвьен? – холодно уточнил король. Дверь спальни отворилась, тихо шурша по густому ворсу ковра, и в комнату вошел принц Эвардо, старший сын правящей четы. Наследник с юных лет принимал участие в решении государственных вопросов, учась составлять собственное мнение и перенимая манеры отца, – хитрая Эвьен, прикрываясь важностью подобного опыта для будущего правителя, вызвала мальчика и сейчас. Именно сейчас, когда дело касалось Лангвидэр, Эволдо меньше всего хотел, чтобы в эту тему вмешивался еще и ребенок.

– Отец… матушка… – мальчик поклонился, поцеловал руку Эвьен. Та не отнимала веера от лица, но Эволдо и так знал, что она улыбается. Наставников, жестко контролировавших ход мыслей и формирование взглядов тринадцатилетнего принца, ему подбирал отец, но уже сейчас становилось очевидным то, что характером наследник пошел в королеву. Если бы только наследовать трон в обход Эвардо мог второй сын, Эвроб… этот уже сейчас, без какой бы то ни было внешней огранки посредством образования являлся точной копией короля – юной и более непосредственной, но уже очевидной.

– Садитесь, Эвардо, – королева проследила взглядом за не по-детски точными, выверенными движениями мальчика – тот придвинул свободный стул к кровати матери и сел, выпрямив спину. – Я хотела вас видеть. Как вы знаете, сегодня утром Его величество ваш отец собрал заседание совета министров. Вы присутствовали?

– Нет, матушка. Мы с учителем разбирали прошения горожан за прошедшую декаду, – несколько виновато покачал головой наследник. – Но я знаю, о каком вопросе шла речь.

– И о каком же? – хмыкнул король. Со времени появления Лангвидэр при дворе ему еще не доводилось обсуждать ее положение ни с одним из трех старших сыновей. Тем более он и так знал, какую реакцию получит: Эвроб встанет на его сторону, даже не понимая сути вопроса, Эвардо по умолчанию примет мнение матери единственно верным, а третий, Эвингтон, будет блеять как овца и дожидаться, пока ему на ухо не подскажут верный ответ. Двое младших и предназначенные на скорейшее замужество девочки тонкостям политической мысли не обучались.

– По мнению Вашего величества, на островах в океане Нонестика есть вероятность найти потерянные ветви нашей семьи, – будь наследник несколькими годами старше – и эта фраза была бы снабжена хорошей порцией сарказма. Однако сейчас мальчик просто излагал свои мысли. – Министры не согласились с вами, отец.

– За нежелание идти против закона и протест против надругательства над королевской фамилией род Або’Кенейя и члены двух других родов были обвинены в государственной измене, – медленно произнесла Эвьен, с нажимом выделяя последние слова. – Женщина, которую привез вам Меремах, не является эвийкой по крови, не говоря уже о том, что к нам она не имеет абсолютно никакого отношения.

– Вы, Эвьен, забываете, что среди собственно ваших предков тоже присутствует не только эвийская кровь, – процедил король, начиная терять терпение. Женщина вспыхнула.

– Грязные слухи, и вы это знаете! Все мои предки – равнинные эвийцы.

– Я не намерен терпеть неповиновения. Все мятежники понесут наказание, глав родов и их сыновей ждет казнь.

– Вы не представляете, сколько их, Эволдо, – тихо повторила королева и наконец убрала веер от лица. – Ферсах Або’Кенейя, четыре его брата и шесть сыновей, со своими семьями, прислугой, армией… вы не хуже меня знаете, что каждый способный носить оружие мужчина Або’Кенейя берет под начало несколько сотен воинов, конных или пеших. Это армия внутри страны, и эта армия больше не подчиняется вам, Эволдо, вы не сможете потопить их мятеж в крови, как когда-то поступал со своими врагами ваш отец. Эв ослаблена войной, за нас сражаются рабы. Джинксландский род окончательно выйдет из-под контроля, это сулит нам кровопролитные битвы уже на землях Эв. Не где-то там, на границе с Икс, а здесь, под стенами Эвны. Откажитесь от этой идеи, женщину с островов никто и никогда не примет в королевскую семью. Не идите против своих же подданных, Эволдо, это гибельный путь.

– Вы всё сказали, Эвьен? – холодно уточнил король. Ради очередной проповеди со стороны супруги ему пришлось покинуть общество своей неприступной принцессы. Последние дни он едва боролся с желанием бросить все государственные дела и полностью посвящать время ей одной. Очарованный непривычной, экзотической красотой Лангвидэр, он не оставлял надежды, что однажды ненависть к огромному чужому миру, открывшемуся для нее прибрежным королевством, ослабнет в ее душе.

Эволдо поднялся со своего места и, оставив жену наедине с сыном, вышел из полутемной спальни. Возможно, в словах Эвьен и был здравый смысл, однако терпеть неповиновение, пусть даже со стороны знатных и могущественных родов… король видел в этом оскорбление собственной власти.

Темнота комнат жены угнетала – словно к покойнице входил. В коридоре, где в огромные окна с обеих сторон лился солнечный свет, это ощущение отступило, настроение несколько улучшилось. Эволдо оглянулся на семенившего чуть поодаль писца.

– К вечеру подготовь приказ. Я требую собрать войско и снарядить лучшим оружием в самые сжатые сроки. Затем пусть дожидаются дальнейших распоряжений.

– Будет исполнено, государь, – писец поклонился, не переставая быстро скользить пером по бумаге. Эволдо удовлетворенно кивнул. Сейчас, исполненный веры в собственные силы, он собирался сделать именно то, от чего так отговаривала Эвьен, – безжалостно подавить сопротивление джинксландского рода и прилюдно казнить его верхушку. Это послужит уроком всем, кто еще хоть раз решится выступить против воли эвийского короля.

***

Солнце садилось на Мертвой пустыней. Его прямые лучи пронизывали дворцовый сад, отражаясь от глянцевой тёмной листвы и превращая белые облака лепестков в золотисто-прозрачные. Нанда сидела на подоконнике, свесив ноги в сад, и рассматривала заботливо расстеленный на коленях карандашный набросок. Этой бумаги касались пальцы госпожи. Девушка медленно провела ладонью по листу, сама не зная, зачем – то ли пытаясь поймать через бумагу тепло рук Лангвидэр, то ли еще что…

Нанду никогда и никто не рисовал. Придворные художники писали портреты короля, его супруги и их многочисленных детей, миловидных фрейлин и бравых военачальников, но тратить свое искусство на неприметную босоногую служанку им показалось бы верхом абсурда. Лангвидэр, которую здешние порядки не интересовали, это не остановило. Скорее всего, в быстром карандашном наброске, изображавшем кудрявую девчонку с лепестками в волосах, и не было ничего из того, что воображала себе сейчас Нанда, но так приятно было думать, что она хоть что-то значит для госпожи, хоть немного развеивает своим присутствием ее отчаяние.

Нанда вновь сложила лист и убрала обратно в карман передника. Был ли какой-то особый расчет в том, что она стала единственной служанкой этой женщины, или так вышло совершенно случайно, она не знала. Лангвидэр, поначалу еще пытавшаяся приказывать ей словами, уже через пару дней безнадежно перешла на жесты, и, хоть расторопная Нанда исполняла свою роль максимально старательно, губы чужеземки оставались плотно сомкнутыми. Она не хвалила и не отчитывала, лишь коротко указывала рукой и отворачивалась. А Нанда, не привыкшая к долгим рассуждениям, с некоторых пор всё чаще задумывалась, чувствует ли она хоть что-то к королевской избраннице, и если да, то что. Еще пару недель назад она бы не поверила, что будет прислуживать знатной госпоже, вечно взъерошенная, любопытная, с руками, перепачканными в отцовских химикатах.

Девушка развернулась на подоконнике и перекинула ноги обратно в комнату. В углу неподвижно стоял механический человек – будь он живым, можно было бы подумать, что он спит. Когда Лангвидэр, оттолкнув пытавшуюся ее успокоить служанку, выпалила короткую резкую фразу и убежала, а медное создание монотонно оповестило, что госпожа приказывает ее не беспокоить, Нанда, скрепя сердце, промолчала. Лишь кольнуло непонятное острое чувство: механический человек понимает то, что она, Нанда, понять не может. Выходит, она больше не нужна?

Подавив желание треснуть метелкой по усатому медному котелку, девушка сама определила Тик-Тока в угол: так он занимал меньше места. Встроенная в его механические мозги возможность понимать и переводить речь королевской пленницы была, безусловно, полезна, и всё же… Нанде казалось, что это медное неповоротливое существо нарушает их с госпожой замкнутое интуитивное взаимопонимание, бесцеремонно вмешивается в уже созданный маленький мирок.

Проходя мимо механического человека, служанка красноречиво фыркнула. Пусть он и обучен скольким-то там языкам (включая Пого, Конжо и диалект земли Вообще-Нигде, что за земля, кстати, такая?), но настолько старательно служить госпоже Лангвидэр, как служит она, это блестящее медными боками создание не сможет.

Из приемной донесся тихий скрип открываемой двери. Нанда прислушалась. Сюда никто, кроме короля, не заходил – значит, снова принесло Его величество? Но Эволдо никогда не опускается до стука, он сразу распахивает двери, словно его тут ждут. Девушка подкралась в двери и, приоткрыв щелку, выглянула.

– Кто там?

На пороге, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял принц Эвардо. Пораженная Нанда воззрилась на наследника несколько непочтительно, отчего тот смутился еще больше и совсем по-девичьи покраснел.

– Доложите обо мне, – борясь с волнением, строго потребовал мальчик и смерил Нанду истинно королевским взглядом. – Эвардо, наследник эвийской короны, желает видеть леди Лангвидэр.

Нанда опешила настолько, что не сразу сообразила отойти в сторону и впустить его, отчего бедный наследник был вынужден еще пару минут, отчаянно краснея, торчать в дверях. Наконец девушка опомнилась и с поклоном юркнула в сторону.

– Прошу.

Мысли в ее голове заметались беспорядочным роем. С чего вдруг сюда явился Эвардо? Нанда вообще не была уверена, что дети правящей четы в курсе нового увлечения их отца: им это, во-первых, не нужно, а во-вторых, не интересно. К тому же на старшего принца (это Нанда знала) королева Эвьен имеет куда больше влияния, чем на остальных своих детей. Выходит, он здесь по ее приказу, что ли? Если так, то Нанде следует быть настороже.

Мальчик обвел взглядом комнату, заметил застывшего в углу механического человека, однако ничего не сказал, лишь глаза загорелись настоящим детским интересом. Нанда робко поскреблась к госпоже.

Лангвидэр сидела перед зеркалом. Следы слез исчезли с бледного воскового лица, женщина вновь выглядела спокойной. Ее высокая прическа была наполовину разобрана, и длинные светлые волосы падали на плечи и грудь.

– Госпожа… вас хочет видеть принц Эвардо, – объявила Нанда, по привычке активно жестикулируя и одновременно пытаясь пригладить растрепанные ветром кудряшки. Лангвидэр наблюдала за ней в зеркало и чуть улыбалась – во всяком случае, девушке так показалось. За спиной служанки замаячила фигура королевского наследника. Заметив смущенного ребенка, Лангвидэр махнула рукой – «пусть войдет» – и наконец обернулась. На то, что из этой встречи получится что-то дельное, никто из присутствующих – кроме, пожалуй, самого принца, у которого в голове не укладывалось, что кто-то на просторах океана Нонестика может не знать эвийского – не надеялся.

Мальчик приблизился, стараясь церемонно чеканить шаг. Лангвидэр скрестила руки на груди, под ее удивленным взглядом принц вновь залился краской.

– Кузина Лангвидэр… – едва слышно пролепетал он. Светловолосая дама с тёмными глазами, зачем бы ни понадобилась она отцу, но она была такой красивой… – Я… когда я стану королем, я позволю вам уехать! – выпалил наследник. Видимо, на это решение ушло всё его мужество, потому что мальчик уткнулся взглядом в пол, развернулся и опрометью бросился прочь. Нанда не сразу поняла, что стоит с открытым ртом.

– Что? – только и пискнула она. Лангвидэр, не впечатленная неожиданным порывом королевского наследника, вновь развернулась лицом к зеркалу и подозвала служанку к себе. Из гостиной послышалась монотонная речь механического человека.

– Полагаю – ребенок – извиняется – за – своих – родителей – я – только – не – понял – почему – он – называет – ее – кузиной – она – же – ему – не – родственница.

– Заткнись, – буркнула Нанда и закрыла за собой дверь, оставляя Тик-Тока снаружи. Откровения медного существа ее не интересовали. – Заткнись, – уже одними губами повторила она, запуская пальцы в волосы госпожи, вынимая шпильки и тонкие гребни, фиксирующие то, что еще уцелело от традиционной прически эвийских знатных дам. Причесывать Лангвидэр вечером стало одним из их ежедневных ритуалов. Заплетая ей косы, девушка развлекала ее болтовней, иногда пела, иногда пересказывала алхимические рецепты из книг отца. Госпожа молчала, жмурилась от падавших в окно солнечных лучей.

***

– Вот и еще одно действующее лицо – наследник эвийской короны. Не думал, честно говоря, что у него хватит духа явиться сюда… Видишь ли, мой друг, принц Эвардо в силу своего юного возраста весьма впечатлителен, а основное влияние на него, несмотря на все усилия короля, оказывает Эвьен. Если к моменту его коронации мать еще будет жива, именно она будет диктовать его решения. А Эвьен, как я уже говорил, очень трудно управлять. Тем больше я удивлен, что мальчик, впитывая ее чувства и принимая их за свои, еще не воспылал к нашей принцессе непримиримой ненавистью. Думаю, наш медный друг абсолютно прав: ребенок пытается извиниться за своих родителей. Чем дальше – тем интереснее, не находишь?

От автора.

Джинксланд: http://oz.wikia.com/wiki/Jinxland

========== Глава 3 ==========

1

Непроходимая пустыня окружает земли Оз. Ее горячие ветра и пыльные тучи, сквозь которые солнце видится лишь слабым отсветом, являются одним из ключевых факторов, определяющих климат Озианского континента. Королевство Эв заключено между пустыней на западе и океаном на востоке, и песчаные вихри, укрыться от которых невозможно никакими стенами, несомненно, достигали бы побережья, сталкиваясь с живительной прохладой соленых ветров, если бы не воздвигнутая заботливым творцом естественная преграда на пути колдовского жара безграничных песков. От Мертвой пустыни земли Эв отделяет Корона Мира.

Давным-давно, когда на месте Мертвой пустыни еще цвела жизнь, а предки озианских народов с каменными топорами охотились на гигантских мохнатых носорогов, Корона Мира возносилась над континентом величественным хребтом, который, казалось, пронзает небеса. Однако с течением времени неведомые процессы безжалостно превращали леса и долины в песчаное кольцо, пересечь которое не всегда под силу даже величайшим волшебникам континента. Ветра Мертвой пустыни мчались в сторону океана и, не в силах преодолеть хребет, обрушивали на него иссушающий жар, тучи песка и пыли. И в этой многовековой борьбе крошилась неприступная Корона Мира. Всё ещё сдерживая напор пустыни, хребет рассыпáлся, на его склонах изредка встречались вкрапления лишайников, а с перевалов, преодолеть которые теперь не составило бы труда опытному путешественнику, струился песок.

Именно здесь, в предгорьях Короны Мира, располагалось большинство древнейших эвийских городов. Здесь стояла прежняя столица, крепости и дворцы которой карабкались по склонам, принимая на себя песчаные потоки. Чуть поодаль, что-то около суток пути, раскинулась под защитой хребта Карсалья, крупнейшее из владений рода Або’Кенейя. Закрытая с запада вертикально вздымающейся Короной Мира и огороженная крепостной стеной, Карсалья существовала и управлялась независимо от централизованной власти, сосредоточенной в Эвне. Эвийские правители смотрели на самостоятельность города сквозь пальцы: осаждать его, чтобы доказать свою власть ценой жизней тысяч солдат, что неминуемо лягут под стенами Карсальи, было бы не только рискованным, но и весьма невыгодным мероприятием.

Теперь о самостоятельности Карсальи надлежало забыть. Отодвинув на время попытки завоевать расположение прекрасной пленницы, король Эволдо переключился на внутриполитические проблемы. Следовать настоянию жены он не собирался: мятежников, осмелившихся подняться против его воли, надлежало наказать. Со своими, с эвийцами, Эволдо мог бы разобраться и без применения силы – припугнуть посредством нескольких арестов, быть может, кого-то казнить, подержать их города в осаде пару недель. Это с виду они неприступные, на деле всё куда проще – сила эвийской аристократии лишь в количестве. Разбей толпу – и поодиночке они приползут на коленях. С джинксландцами такая стратегия не сработает, обособленность у них в крови – вспомнить хотя бы положение самого Джинксланда на карте материка. Страна отгорожена от Оз ущельями и горами, как отгорожена сама Эв от Мертвой пустыни. Джинксландцы легко действуют и принимают решения поодиночке, не цепляясь ни за кого.

– Приказываю завтра утром выступать в поход в сторону гор. Оставить резерв в Эвейяте, после чего осадить Карсалью, – Эволдо провел пальцами по расстеленной на столе карте страны. Город значился лишь точкой в тени Короны Мира. Обособленный, защищенный со всех сторон оплот джинксландских феодалов на службе королевства Эв. Если Ферсах Або’Кенейя осмелился назвать своего короля лжецом, этот город должен исчезнуть с лица земли.

– Мой государь, позвольте, – поднялся начальник штаба сухопутных войск, исполнительный и расторопный генерал Маттаго. – Осада Карсальи – трудная задача для нашей армии, город хорошо защищен даже на первый взгляд. К тому же, учитывая практически полное отсутствие информации о его внутреннем устройстве… Говоря проще, никто не знает, что там внутри, государь, что скрывает в себе Карсалья и какие ловушки могут поджидать наших воинов. Это может занять длительное время, я позволю себе заметить, что стягивать армию на осаду города, когда она в любой момент может понадобиться на границе с Икс, – рискованный шаг, государь. Мы можем потерять всё.

– Вы сомневаетесь в храбрости эвийских солдат, Маттаго? – холодно усмехнулся король, не сводя с генерала оценивающего взгляда. – Если следовать вашей логике, выходит, что изменники, осмелившиеся спорить с волей своего господина, скроются в крепости в предгорьях, и из-за каких-то мифических ловушек, которых вокруг Карсальи может не быть вообще, их следует оставить в покое? Кто ещё придерживается столь же глупой точки зрения?

Военачальники благоразумно молчали: спорить с королем, особенно после утренних событий, было опасно, никто не хотел лишиться титулов, а уж тем более головы.

– Мой государь, армия королевства Эв – храбрейшая на материке. Однако в войне на два фронта храбрость не главное, – поклонившись, продолжил Маттаго. – Я предлагаю справиться с восстанием иначе, не бросаясь сразу душить Карсалью.

Эволдо недоверчиво хмыкнул. Они словно сговорились: Эвьен, благочестивая до зубной боли, теперь – стадо этих баранов, которых он по ошибке поднял до военачальников эвийской армии, – все они так или иначе настаивают на том, чтобы он закрыл глаза на явный мятеж. Эволдо же предпочитал изворотливости интриг прямое действие: если Ферсах желает, отстаивая свое право противостоять королю и называть его лжецом, покинуть столицу и отправиться в родовые владения, то пусть готовит Карсалью к обороне и будет готов отвечать.

– Генерал Маттаго предлагает начать с другой стороны, – встал командующий эвийской конницей. – Нет смысла бросаться на Карсалью, мой король, она не единственный город Або’Кенейя. В их распоряжении есть более мелкие и менее укрепленные владения, вспомните хотя бы Сентабу.

Король ответил не сразу. Он задумчиво кивнул и вновь бросил взгляд на карту. Сентаба севернее, она в два раза меньше и уходит в ущелье Рох. Несколько лет назад он принимал в этом городе послов королевства Икс. Переговоры, правда, оказались безуспешными, а война продолжилась, но лёгкая, балансирующая своими ажурными дворцами на краю бездонного ущелья Сентаба запомнилась. Ведь и впрямь… Король напряг память: город принадлежал Фертебу, младшему из братьев Або’Кенейя. Часть их армии, безусловно, двинется туда, часть рассредоточится по прочим землям. Пусть они привыкли действовать порознь, но что в таком случае мешает перебить их поодиночке, прежде чем остатки рода наконец соберутся в Карсалье. Почему он сразу об этом не подумал, сконцентрировав внимание на их неприступной столице?

– Принимается, – благосклонно кивнул Эволдо и накрыл пальцами три точки в предгорьях – три крупнейших крепости джинксландских феодалов. – Карсалью пока не трогать.

Военачальники согласно закивали. Мало кто видел город изнутри, но на первый взгляд Карсалья напоминала скорее Эвейят, погребенный сейчас с песках, – тот тоже являлся одной бесконечной крепостью. Вот только вдруг Эвьен со своим стремлением к миру права, и Або’Кенейя окажутся эвийской армии не по зубам? Эволдо не знал их истинной силы: джинксландцы верно служили своей новой родине, конфликтов с ними на памяти короля не было ни разу.

– Приказ ясен? Исполнять, – распорядился Эволдо, давая понять, что заседание окончено.

Солнце давно скрылось, однако в глубине континента еще стояло слабое зарево. В кабинете Его величества горели лишь свечи на столе, по углам царил полумрак. Эволдо откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Нужно каким-то образом обеспечить своим солдатам гарантированную победу: если они побегут от Сентабы, поджав хвосты, это станет крахом всего его правления. Допустить такого развития событий Эволдо не мог. Города Або’Кенейя, с их самостоятельностью и джинксландским гонором, должны быть стерты с карты континента.

***

– Надо сказать, с момента появления во дворце женщины с островов Его величество Эволдо мыслит всё более странными категориями. Сейчас, когда королевство Эв находится в состоянии затяжной войны с Икс, а все ресурсы на исходе, он намеревается ввязаться во внутренние конфликты. Джинксландцы – не тот противник, с которым в нынешней ситуации стоит это делать. Полагаю, мой друг, он всё же это осознаёт. Иначе… великий Торн, да не сумасшедший же он! Однако как ты думаешь, какой шаг предпримет Его величество следующим? Ему нужно, чтобы прелестная Лангвидэр официально стала его родственницей, как бы он не начал, при таком-то раскладе, менять права наследования – а всё к этому идет. Чтобы провести в жизнь эту поправку, он должен убедить своих министров одобрить ее – и начать с того, что задушить сопротивление людей, осмелившихся открыто высказать собственное мнение на этот счет. Разгром Ферсаха сильно повлияет на моральный дух всех остальных.

Я допускаю, что Сентабу королевская армия возьмет штурмом. Осадой джинксландцев не испугаешь – если бы ты хоть раз увидел их настоящую родину, то сразу бы понял, почему. Географически Джинксланд – часть Оз, фактически же это маленький уголок земли, ограниченный горными хребтами и изолированный от основной части страны. Они предоставлены сами себе и, что естественно, научились выживать. У всех у них, за редким исключением, врожденное чутье на воду, так что я не сомневаюсь, что их города имеют выход на подземные реки, о которых в Эв и не подозревают. С запасами продовольствия, сдается мне, у них тоже проблем нет, – здесь только штурм.

От изначально вышедшей в поход армии до Карсальи дойдет в лучшем случае треть. Карсалья же – крепость, ее не то что взять – к ней не подойти толком. Эволдо ищет обходной путь. А учитывая слухи о происхождении его супруги… почему мне кажется, что Его величество попробует склонить на свою сторону гномий народец? Я не думаю, что это у него получится, но кто знает.

2

Собранные в экстренном порядке эвийские отряды выступили в поход с рассветом. Идти им предстояло вглубь материка, удаляясь от благодатной близости океана. Корона Мира и скрытая за ней Мертвая пустыня существенно влияли на климат западной части страны Эв, делая его более резким и неприветливым. Первой из целей похода была обозначена Сентаба, город дворцов и ажурных беседок на краю пропасти. Боевой дух армии был поднят речью самого короля, и если офицеры, оставаясь одни, с сомнением качали головами, то рядовые, которых в истинное положение дел никто не посвящал, чувствовали себя героями, идущими на войну за честь Его величества.

Эвьен в тревоге наблюдала за уходящей колонной солдат из приоткрытого окна своей спальни. Для нее это было началом конца. Еще больше пугали неожиданные сборы короля в таинственную поездку, о цели которой не догадывался никто из его ближайшего окружения. Эвьен пыталась вмешаться, мотивируя тем, что до рождения младенца остались считаные дни, а появление наследника на свет в отсутствие короля – очень плохая примета. Не радовало даже то, что Эволдо, казалось, на время забыл про свою красавицу в золоченой клетке. Не до нее было – про Лангвидэр как будто вообще все забыли.