Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"
Автор книги: Чудинка
Жанры:
Прочие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)
– Вот именно, что о твоем. Не наделай глупостей, Диночка…
– Пошел ты, советчик!
Боева ушла. Она покинула офис и в одиночестве бродила по улицам. Паника разрасталась. Без Аркадия любая надежда на оправдание Жданова рассыпалась в пепел на уровне задумки. Неужели и правда нет шансов? Дина уже знала, что она слишком много на себя взяла в этот раз и вряд ли выдержит. Вечер опустился на город, скрывая его жителей ото всех любопытных глаз. И Дину тоже.
Она хотела бы сбежать, но не смогла. Был очень существенный фактор, сдерживающий её. Ребенок? Нет. Стас. Что будет с ним? Да, он полный идиот, но и она не меньшая идиотка, раз полюбила так по-детски наивно и преданно. Как же трудно бывает тем, кто остался один на один с проблемой. А ещё хуже, если эта проблема не только в самом себе, но и в другом. Проблема в том, что один не может без другого.
Человеку нужен человек. Так было так есть и так будет. Многие уверяют, что можно найти замену. Нельзя. Для Дины все мужчины кончились в тот момент, когда она оказалась в руках Стаса.
Рука дрожит и ветер
В крышу загоняет серебро,
Но я тебя уже не слышу,
Но вижу, что произошло…
Ты знаешь больше, чем я знаю –
Со мной бывает этот страх,
Тебе заранее прощаю
Самоубийство на глазах…
Мне трудно говорить, но что молчать?
Не зная, что сказать, пообещаю.
Мне трудно говорить, но что молчать?
Я все тебе заранее прощаю.
Мне трудно говорить на пустоту,
И воздух разрывают обещанья.
Мне трудно говорить. Я все пойму,
И все тебе заранее прощаю.
Иногда бывает так, что женщина, ослепшая от любви, начинает чувствовать гораздо больше, чем другие. У Дины развилось настолько точное шестое чувство, что она могла бы с точностью предсказать состояние Жданова. Она прекрасно осознавала, в какой он сумятице сейчас. Гордый и избалованный Бергером, Стас никогда бы не признал вины. Наверное, он бы умер. Или сел? Что-что, а вот умереть на нарах проще простого. Единственным светом в конце туннеля была надежда соблазнить Давыдова.
Мы испытали многоцветье –
Отпечатки на стене,
Я думала приснилось в цвете,
Но это было не во сне.
И губы верят в бесконечность
И где-то рядом яркий свет,
Но проводами по надеждам
И 220 мне в ответ!
Мне трудно говорить, но что молчать?
Не зная, что сказать, пообещаю.
Мне трудно говорить, но что молчать?
Я все тебе заранее прощаю.
Мне трудно говорить на пустоту,
И воздух разрывают обещанья.
Мне трудно говорить. Я все пойму,
И все тебе заранее прощаю.*
Дина пасла Давыдова возле кабинета ранним утром. Он прошел мимо, даже не подняв головы. Неужели все менты такие занятые, что не видят никого вокруг? Боева попыталась привлечь к себе внимание, чуть выставив стройную ножку. Мужчина замер, держась за ручку своей двери. Он почти запнулся.
– Вам кого?
– Видимо, вас, – Дина улыбнулась.
– Не понял, гражданочка…
– Я всё объясню, но давайте лично.
– У меня работы полно, – Давыдов посмотрел на часы на запястье. – И с какой стати свое время я должен на вас тратить?!
– Михаил Михайлович, выслушайте, прошу. – Боева изо всех сил старалась не выдать себя, но это плохо получалось.
– Я так понял, что вы по поводу Жданова?
– Откуда вы…
– Откуда я узнал? – молодой человек усмехнулся. – Не надо держать меня за идиота. Вчера приходил юрист и друг по совместительству. Сегодня вы… Чего вы хотите?
– А вы? – Дина внимательно посмотрела менту в глаза.
– Справедливости.
– Справедливость у всех своя, как и правда.
– Философию советую приберечь для удобного случая.
– А когда же будет случай удобнее этого?
Они какое-то время смотрели друг на друга. Молча. Давыдов разглядывал Боеву, нисколько не стесняясь.
– Хотите приватной беседы? – он распахнул дверь и без предупреждения втолкнул Боеву внутрь кабинета.
– Что? – она опешила. – Стойте!
– Не нравится?
Дина испугалась его. Впервые после того, как Бергер и Жданов вытащили её из лап Проскурина. С тех пор она была уверена, что чужие мужики не притронутся к ней. Во всяком случае, без её согласия. А этот, судя по всему, чихал на всякие там правила. А ещё представитель закона. Боева сглотнула и уставилась на Давыдова.
– Присядьте! – велел он, указывая на стул.
Блондинка села.
– Михаил… я…
– На этом и остановимся, – вдруг сказал Давыдов, усмехаясь точно также, как усмехался Бергер. Дину передернуло.
– В каком смысле?
– Мне показалось, что ты понятливая.
– Мы уже на «ты»? – уточнила Боева.
– Значит, показалось, – с каким-то сожалением выдал мент. – Ну хорошо. Можно и поговорить для начала.
– У меня тоже нет времени на пустую болтовню.
– Вот как?
– Мне нужно свидание с задержанным Ждановым!
– Констатация факта, а не просьба? Нехорошо так с места в карьер, гражданка Боева.
Всё внутри похолодело. Откуда он знает её? Может, Бергер напел? Тварь. Да как он только посмел?!
– Беру с вас пример, – злобно оскалилась блондинка. – Так что насчет «устроить встречу»?
– Я подумаю, – опять улыбнулся Давыдов. – Но если речь о нас с вами, то рановато. Не так ли?
– Что? – Дине и в голову не приходило, что он подумал об этом.
– Ничего. А вашему Жданову я бы порекомендовал написать чистосердечное.
Дина смерила мужчину презрительным взглядом. Давыдов не производил лично на неё никакого впечатления, хоть и был довольно симпатичен. Не атлет. Даже чуть полноват, но в меру. С густыми тёмно-русыми волосами, аккуратно подстриженными и уложенными. Ростом выше среднего. Его возраст гулял где-то между двадцатью пятью и двадцатью семью годами. Интересным было то, что его погоны никак не вписывались в образ. Ну не мог он получить полковника так рано! Не мог! Может, просто замещает. Или сынок какого-нибудь шишки.
Идеально поглаженная рубашка и завязанный галстук, слегка торчащий из-под кителя, который сидел как влитой. Есть люди, которым идёт форма. Дина невольно засмотрелась на мужчину. Давыдов опустился в своё массивное кресло, но не развалился, как любят делать многие, чтобы подчеркнуть своё превосходство. Он сидел прямо. Будто лом проглотил. Боева усмехнулась – он либо казался таким педантом, либо был им на самом деле. И то, и другое плохо.
– У Станислава будет адвокат?
– Насколько я знаю, он уже есть, – ответил мужчина.
– Бергер? – Дина качнула головой, поправив волосы. – Нет. Нужен другой.
– Другой не справится.
Он что, издевается?! Дина раздула ноздри:
– Не вам об этом судить!
– Конечно, не мне.
– Есть у вас адвокаты вообще или нет? – занервничала Боева. – Вы можете мне сейчас сказать, что найдете? Или ещё и это брать на себя?
– Поищем.
– Спасибо.
– Пока не за что.
Дина удивилась реакции опера – разве он не должен наседать и требовать с неё показаний? Давыдов был странным ментом. Очень странным. Он почему-то не сделал ничего, из того списка, что сопровождает каждого сотрудника при выполнении допроса свидетеля или соучастника.
– Почему вы это делаете?
– Что именно? – Михалыч смотрел на Боеву. Он любил зрительный контакт.
– Вы ведете себя так, словно всё знаете уже…
– Знаю.
– Неужели?
Давыдов сжал губы, затем вдохнул:
– С чего начнешь? С истерики или сразу к интиму перейдем?
– А вам этого так хочется? – с вызовом спросила Дина.
– Интима? Нет, ну что ты, – он ответил ей в том же тоне. – Я слишком плохо тебя знаю. Давай для начала прогуляемся…
– Куда?
– Увидишь, – подмигнул Давыдов.
Дина заволновалась, как школьница перед экзаменом. Скорее всего, ей стало противно. От себя самой. Давыдов, здороваясь с другими коллегами, провел её длинным коридором и отпер большую железную дверь. Камера. Боева больше не сомневалась – это камера.
– Зачем? – выдавила она.
– Заходим.
– Нет! – Дина дернулась в сторону, но крепкая хватка мента не позволила уйти.
– Без лишних проблем. Заходим, – он кивнул на дверь.
– Нет, умоляю, не надо…
– Истерика? – Давыдов словно предугадывал каждый ход.
– Не дождешься! – огрызнулась блондинка.
В помещении было холодно и довольно темно. Голые бетонные стены и маленькое окошко под самым потолком. Это не камера в чистом виде. Скорее всего, допросная или…
– Располагайся.
Дина боязливо обвела взглядом комнату. Здесь не было ничего, что могло бы составлять маломальский комфорт: ни стульев, ни столов, ни кроватей, ни тем более, туалета и прочего. Ничего.
– Хотим изолятор сделать. Как тебе?
– Издеваешься?!
– Как можно! – улыбка не сходила с его губ. – Мне просто не хватает свежего взгляда.
– Кретин, – выплюнула Дина.
Давыдов резко повернулся к ней и задрал подбородок выше линии воротника. Дина успела рассмотреть большой, дугообразный шрам, тянущийся от кадыка вниз. Заканчивался он где-то под рубашкой, поэтому оставалось только догадываться, откуда такие раны.
– За оскорбление лица при исполнении пятнадцать суток положено… Здесь их и проведешь.
– Стаса приведи. И закрывай хоть на двадцать!
– Ловлю на слове, – Давыдов резко развернулся, скрипнув ботинками. – Только потом не говори, что я не предупреждал…
– О чем?
– О том, – молодой полковник надел фуражку. – Жданову лучше дать показания. И тебе тоже.
– Разберемся!
На два делим воздух мы,
Зачем друг к другу считаем шаги, а?
Не поздно ли нам быть таким серьёзными?
Дистанция и между нами нарушена гравитация,
Сердце под ноги и наплевать на все чувства мои.
От себя или от тебя
Бежать сквозь стены, замедляя время.
Тебе не поменять никогда меня!
Обновляй систему, если колет где-то слева.
И с каждым новым вдохом ты все дальше от меня.
И, кажется, я готова начинать с нуля,
Если пообещаешь не возвращаться никогда.
Двое конвойных привели Жданова, заломав ему руки. Дина вздрогнула, увидев, что у Стаса разбиты нос и губа. Внутри у Боевой всё сжалось в один тугой ком. Его били?! Из него выбивают подписку в виновности? Может, поэтому он сдал Аркашу? Что творилось сейчас в его душе? Почему он поступил именно так, а не иначе?
Какое чудо должно было произойти, чтоб Стас посмотрел на неё хоть на секунду? Но он не поднял головы. Давыдов стоял рядом. Он поблагодарил подчиненных за доставку задержанного. Стас наконец мог выпрямиться полностью. Его глаза блеснули, когда Дина сделала шаг в его сторону.
– Только без фанатизма! – предупредил Давыдов. – Ясно?!
Стас молча смотрел на любовницу. Она – на него.
– Не слышу!
– Ясно! – поспешила ответить Боева.
Полковник вышел, повернув ключ в скважине несколько раз. Когда его шаги стали неслышны, Дина, пожирая взглядом любовника, всхлипнула:
– Стас… я…
– Заткнись, – сразу бросил Жданов. – Как ты посмела сюда прийти?!
Она прикрыла на мгновение глаза. Больно. Невыносимо больно.
– Стас…
– Что ты здесь делаешь?! – громче повторил он.
Дине пришлось срочно брать себя в руки:
– Скажи спасибо, что я пришла. Бергер твой вообще слился!
– Да вы оба мрази ещё те, – блондин усмехнулся.
– Ты его сдал.
– Ну, сдал и сдал, – пожал плечами бизнесмен.
Дина не ожидала, что Стас на такое способен. Как же хорошо она о нем думала! А стоило ли?
– Зачем?
– Тебя это сейчас волнует?
– Бергер был нашим единственным шансом!
– Да? А может, и ты к этому руку приложила?
– Ты соображаешь, что несешь?!
– Не прикидывайся! – повысил голос Жданов. – Может, вы уже в связке? Может, он тебя трахнул под шумок?
Дина замерла и на её лице отразилось желание дать любовнику пощечину. А лучше сразу по яйцам.
– Предупреждаю сразу, я скажу всё и даже больше, если ты или Бергер рыпнитесь!
– Ты дурак!
– Я взял на себя Проскурина, но вот с Важновой всё будет иначе! Если он решит выжать из неё показания против меня, то я и его убью… Слышишь?!
– Ты точно спятил.
– Это вы меня довели!
– Успокойся.
– А я спокоен!!! – заорал Жданов.
Дина подождала, пока мысли в голове её любовника хоть как-то поулягутся. В бешенстве нет ничего разумного.
– Стас, не будем об этом. Тебя нужно вытаскивать…
– Ну так действуй!
– Ты думаешь, что всё так легко?! – Дина зашептала, отчаянно и злобно.
– Тебе легко…
– Мне?
– Если бы ты, сука, не вмешалась, то всё было бы нормально!!!
Истерика. Собственной персоной. Стас любил поддаваться панике.
– Если бы я не вмешалась, то на тебе висело бы двое!
– Пошла ты со своими моралями! – Стас дотронулся до разбитой губы и сморщился. – План есть?
Сердце молчит –
Ты давно потерял свои ключи.
Хочешь – стучи,
Но для тебя двери будут заперты.
Есть рация и полетела к чертям моя навигация.
Любимая станция – это уже не ты!
Стереть осталось всё начисто.
А в чем разница между тем,
Что есть и то, что было?
Реанимация не поможет нам.
Я любила, но теперь остыла.
Дина посмотрела на Жданова отстраненно. Она дала себе слово, что попробует. Сейчас. И здесь. Когда его только привели, у неё возникло острое желание сказать ему о ребенке. Но теперь отпало. Бергер как всегда был прав – Жданов эгоист, каких мало. Ему никогда не бывает дела до других. Дина решила, что беременность теперь только её дело.
От себя или от тебя
Бежать сквозь стены, замедляя время.
Тебе не поменять никогда меня!
Обновляй систему, если колет где-то слева.
И с каждым новым вдохом ты все дальше от меня.
И, кажется, я готова начинать с нуля, с нуля,
Если пообещаешь не возвращаться никогда.
Сердце молчит –
Ты давно потерял свои ключи.
Хочешь – стучи,
Но для тебя двери будут заперты.**
– Плана нет.
– Зато у меня есть. – Стас испепелял взглядом, не моргая. – Сейчас ты идешь к этому генералу песчаных карьер и воплощаешь все его эротические мечты в жизнь. Столько раз, сколько попросит…
Дина чуть не поперхнулась собственными слюнями:
– Что?
– Тебе уши прочистить?
– Ты… ты…
– Соображай быстрее.
– Да как ты только додумался до этого!
– А тебе разве впервой это? – усмехнулся мужчина.
– Пошел ты!
– Неоригинально, Динуль, увы.
– Тебе по башке хорошо зарядили, раз ты такую ересь городишь?
– Я тебе озвучиваю план, – сказал Стас, поиграв желваками. – Изволь слушать!
– Это не план, а подстава…
– Ну должен же я на ком-то отыграться.
– Почему на мне?! – вскричала Боева. – Я тебя не предавала!
– Продолжай…
– Нечего продолжать! Ты прекрасно знаешь, что не я привела ментов в офис к Бергеру!
– Что ты заладила одно и то же! Бергер-Бергер-Бергер! Сука твой Бергер!!!
– Вот и скажи ему об этом!
– Дина, ты какого хера приперлась?! На нервы мне действовать?!
– Помочь тебе, идиоту!
– Ну так помогай! Можешь для пущего эффекта сдаться в секс-рабство на пару лет. Полковничек оценит и Бергер твой тоже! Я пока документы себе сделаю левые и свалю подальше…
– Какой же ты урод!
– А ты думала, что меня отпустят под подписку о невыезде? Опоздали вы, ребята! Поезд, блядь, ушел!
– Стас, ты хоть сейчас можешь не быть тем говном, которым являешься? – блондинка опять едва не заплакала.
– Это не я говно, – Жданов сплюнул кровь на пол. – Это жизнь такая.
Дина вздохнула: только она сейчас может мыслить здраво. Только она может хоть что-то придумать. Но для начала нужно обозначить вектор направления налаживания отношений. Может, сказать? Всё, как есть.
– Что у тебя с лицом? – спросила она, прежде, чем начать.
– Шел, упал, очнулся – синяки! – пошутил Жданов. – А тебя это волнует?
– Волнует.
– А, ну тогда ладно, – снисходительно улыбнулся блондин.
– Стас, у нас есть ещё проблема. Кое-что поважнее всего этого, – Дина растерянно поводила взглядом по сторонам.
– У нас? – наигранно удивился Жданов. – С каких пор у нас общие проблемы?
– Ну, мы вместе и…
– Дина, мы не вместе. Ты ушла ещё до того, как меня сюда засадили. Помнишь такое? Потом вдруг вернулась… Я не понимаю, какого хрена ты пытаешься мне доказать? Ты уже продемонстрировала свой характер – я сыт. Спасибо.
Боева вдруг ощутила на себе всё то, что называется «послевкусием предательства». Она первой предала его? Нет. Или всё же… предала?
Дина металась. Она ушла лишь потому, что больше терпеть его издевательства не представлялось возможным. Он расценил это как последний штрих в отношениях? Она и сама так думала.
– Ты же не отрицаешь, что я тебе нужна. – блондинка выпрямилась. – Хоть для того, чтобы соблазнить этого следователя… так, может, нам рано расставаться навсегда?
Забываясь, как на волне, отдала всё, что было во мне.
Задыхаюсь, преодолев, что-то больше, чем грех.
Обещанья твои всерьёз, помню запах твоих волос.
Ты в холодных руках, как зной, или что-то со мной!
Может быть, показалось, есть только ты и никого.
Может быть, показалось, но это важней всего.
Может быть, показалось, а, может, ничего и нет,
Но на тебе остался от поцелуя след.
– Я жалею только об одном, – начал Стас. – Что с некоторыми бабами нельзя быть откровенным.
– А когда в последний раз ты был со мной откровенным? – в голосе Боевой сквозило неприкрытое отчаяние. – Это я была твоей. Всюду и всегда. А ты был с кем угодно, но только не со мной…
– Жизнь – театр, а люди в нём…
– Как ты не захлебнулся ещё в своём цинизме, – перебила его Дина. – Когда-нибудь ты поймешь, что был неправ…
– Оставим эту лирику, можно?
– Можно, – ответила Боева и резко вскинула голову. – Я беременна.
Стас моментально замолчал.
– Так достаточно прозаично?
Жданов продолжал смотреть на неё, как баран на новые ворота. Никакой реакции. Ни злости, ни удивления, ни радости. Ничего. Дина даже подумала, что он просто не услышал и хотела повторить, но его рука поднялась в прерывающем жесте:
– Я не глухой. И не тупой. Я понял.
Дине сию секунду стало жутко страшно. Ну и кто её за язык тянул?
– Стас…
– Тихо, – сказал он, напряженно втягивая носом воздух. – Ни звука. Ни одного звука.
– Ты только не волнуйся, – добавила Боева.
– А ты только заткнись и я сразу не буду волноваться…
– Прости, если я сказала что-то лишнее.
Поздно пятиться назад. Она уже произнесла то, что он уже услышал. Дина стушевалась.
– Лишнее? – усмехнулся Жданов. – Дин, у тебя талант.
– Какой же?
– Нести всякую чушь! – злобно нахмурился мужчина. – В самый неподходящий момент!
Вот теперь он начал злиться. Первый признак того, что не стоило говорить сейчас про беременность.
– Это факт, – Дина попыталась придать голосу убедительности. – А не чушь…
– Да я так и понял, – его губы сжались и побелели. Стас молчал несколько минут, но потом продолжил. – Какого черта ты говоришь мне об этом сейчас?!
– А когда и кому мне об этом говорить?
– Никогда! – блондин сделал шаг в сторону любовницы и сжал кулаки. – Никогда! И никому! Думаешь, я не знаю, чего ты добиваешься?!
– И чего же я добиваюсь? – пискнула Дина.
– Всё, хватит, – отмахнулся Стас. – Я не хочу больше всего этого. Заткнись, или я за себя не отвечаю.
– Другого я и не ожидала… Какие же вы, мужики, все одинаковые.
– А у тебя таких одинаковых много? Зарылась?
– Пошел ты! Если ты такой идиот, что не видишь…
– Зато ты много видеть стала. Больше, чем нужно!
Жданов резко схватил любовницу за подбородок. Она вздрогнула и подняла на него глаза. Он бесился. Пальцы у него были грубыми: большими и шершавыми. Совсем не такими, какими они бывали в моменты близости. Дина отчетливо ощущала боль в скулах. Жданов не ослабил хватки.
Почему он всегда пытался её унизить? Чтобы выглядеть лучше в своих глазах? Дина находила для него оправдания даже тогда, когда он переходил все дозволенные рамки. Любовь. Гребаная любовь. Если бы была вакцина от неё, то многие бы болезни ушли на второй план.
Понимаешь и не молчишь, телом жарким в космос кричишь,
До огня остаётся шаг: делай так, делай так, делай так.
Это ядерный взрыв в ночи – ты кричи или не кричи.
На глубокой волне с тобой остаюсь за чертой.
Может быть, показалось, есть только ты и никого.
Может быть, показалось, но это важней всего.
Может быть, показалось, а, может, ничего и нет,
Но на тебе остался от поцелуя след.
– Молчишь? – блондин приблизился к её лицу и опалил дыханием щёку. – Такой ты мне больше нравишься.
– Стас…
– Ладно, оставим, – он наконец отпустил её. – Как только я окажусь на свободе, обсудим детали аборта.
Дина с надеждой посмотрела на Жданова, но в тот миг, когда он произнес слово «аборт» замерла: это шутка? Она часто заморгала:
– Подожди, какого аборта? Стас, ты с ума сошел?!
– Это ты с головой не дружишь, я смотрю.
– Стас! Я не собираюсь делать аборт!
– Тогда пошла вон.
Слова гулким эхом прокатились по помещению. Дина подавила в себе несколько матерных слов, которые так и рвались наружу. Захотелось разбежаться и долбануться головой о бетонную стену, чтоб больше никогда не видеть и не слышать ничего.
– Стас, я очень тебя прошу, не торопись…
– О да! – он заломал руки и принялся ходить из угла в угол. – Конечно, я не тороплюсь! У меня здесь времени вагон, твою мать! Можно хоть до родов сидеть! Блядь!
Дина молча наблюдала за любовником.
– Ты прикидываешься овцой или ты и правда настолько тупая?! Мне не нужен этот чертов ребенок! И тебе тоже!
– Кто дал тебе право решать за нас всех?
– Заткнись! – он опять повысил голос. – Я же сказал – выйду и обсудим!
– Аркаша меня предупреждал…
– Вот к нему и иди, – сказал Стас, нисколько не смущаясь того гадкого выражения на своем лице. – Если он тебя так любит, как мне рассказывал, то и с ребенком возьмет.
– Лучше бы вы дали Проскурину меня убить.
– Ах, вот что у тебя на уме… То Бергер, то Проскурин… а с чего ты тогда решила, дорогая моя, что ребенок от меня?
– Пустой разговор, Стас. – качнула головой Дина. – Давай закроем эту тему до твоего освобождения.
– Заключим сделку?
– В смысле?
– В смысле, ты даешь мне слово избавиться от ребенка, а я даю тебе слово, что не стану возвращаться к этой теме.
– Это неравная сделка…
– А мне пофиг! – заявил бизнесмен.
– А мне – нет!
– Значит, ты меня плохо поняла.
– Я всё поняла! – Боева исподлобья глянула на любовника.
– Ладно, подождем, пока до тебя дойдет.
– Боюсь, что мне не дождаться.
– Почему это?
– Потому что ты меня не слышишь, Стас.
– Я всё прекрасно слышу. Ты сделаешь аборт и тогда всё снова встанет на свои места.
– Хорошо… я… сделаю всё, что смогу…
Так ответить гораздо проще, чем объяснять, что и как у неё в душе. Дина утвердительно кивнула.
– Ты уж постарайся, Дин. А Бергера я раздавлю. Так ему и передай.
– Он может утопить тебя раньше.
– Ты о чем вообще?
– Вам нужно помириться. Бергер – последний шанс.
– У меня странное чувство, Дина, – блондин на мгновенье отвернулся и снова повернулся к ней. – Ты наступаешь на те же грабли… Не надоело?
Она старалась взять себя в руки. Но ни черта не получалось.
– Жданов, если ты ревнуешь меня к Бергеру, то так и скажи. – вздохнула Дина. – Хватит ходить вокруг да около…
– Ну, если ты старалась вызвать у меня ревность всё это время, то тебе это удалось.
Сдался? Или опять показалось? Дина готова была завыть от этой чертовой неопределенности.
Может быть, показалось, есть только ты и никого.
Может быть, показалось, но это важней всего.
Может быть, показалось, а, может, ничего и нет,
Но на тебе остался от поцелуя след.***
– Ты же знаешь, что я люблю тебя, – последнее слово сорвалось с губ Боевой каким-то полустоном. – Стас, пожалуйста, не делай мне ещё больнее…
– Дина, прекрати ныть.
– Сейчас нам нужно объединиться и вытащить тебя отсюда.
– А я разве против? – развел руками арестант.
– Очень смешно! – разозлилась Боева. – Ты ведешь себя как пацан! А ещё называешься бизнесменом!
– Мы не будем обсуждать, кто и кем называется. Иначе расклад будет не в твою пользу, дорогая.
– Поговори с Бергером. Попроси прощения. Я приведу его сюда, может даже сегодня.
– Исключено.
– Почему?!
– Я не собираюсь просить прощения за то, в чем он виноват!
– А ты у нас, значит, белый и пушистый?
– Представь себе!
– Упрямец…
– И горжусь этим! – бросил Стас. – А тебе советую переключить внимание на полковника. Чем быстрее, тем лучше.
Неужели он убивает её здесь и сейчас наповал? Неужели ему и правда настолько на неё плевать?
– Ты спала с Бергером?
– Если бы ты был мне чужим человеком, я бы сейчас тебе соврала что-нибудь. А так – я говорю правду.
– Нет?
– Конечно, нет! – выкрикнула Боева.
– А если не к кому будет обратиться больше, то пойдешь к нему предлагать себя?
– Жданов!
– Я тебе не верю.
– А разве это сейчас играет роль?
– Ты права, – он растянул губы в полуулыбке. – Не играет.
– Это ты привык играть в людей, как в игрушки…
– Ну что ж я могу поделать, если детство в заднице до сих пор сидит.
– Вот-вот…
– У тебя есть что-то дельное? Или только твои тупые вздохи?
– Ты нужен Бергеру. А он нужен тебе…
– Я это уже слышал! – он посмотрел на неё строго. – Не развози этих соплей. Займись делом. Я серьезно.
– Стас!
– Хватит! – буркнул мужчина. – Займись делом!
Дина с сожалением посмотрела на любовника:
– Какая же я дура…
– Есть такое дело, Дина. – вздохнул он. – Но ты смотри на эту ситуацию с другой стороны: дуракам же везет…
– Я тебя порой так ненавижу.
Дина жалко выглядела сейчас. Об неё опять вытерли ноги. Без права на помилование просто раздробили на куски. Человек, который стал самой жизнью, отнял эту жизнь у неё. В угоду себе.
– А я тебя ещё больше, – Стас кивнул. – Если вызволишь меня отсюда, то я тебя возненавижу до конца жизни.
Дверь снова лязгнула и вошел Давыдов.
– Заканчиваем.
– Слышь, начальник, – обратился к нему Жданов. – Дай ещё пару минут. Попрощаться, так сказать…
– Прощайтесь, – хмыкнул мент, не дернувшись.
Стас стиснул зубы. Ему нужно было остаться с Диной наедине и проинструктировать, а теперь этой идиотке самой придется додумываться до всего. Он сомневался в её умственных способностях. Блондинкам доверять вообще опасно.
– Дина, ты меня хорошо услышала? – он отчеканил каждое слово, сверля любовницу яростным взглядом голубых глаз. Боевой оставалось только покорно кивнуть. – Я надеюсь на твоё благоразумие. Не забывай, что многим обязана мне…
Глубоко-глубоко, между венами,
Мы друг другу останемся первыми.
Зачеркнули всё и не исправили –
Только раны друг другу оставим мы.
Параллельными, но не Вселенными,
Пополам разделили небо мы
И разбились на части и вдребезги…
Стасу тоже было больно. И напрасно Дина думала, что он не способен испытывать что-то сильнее ненависти. Если бы можно было залечить зеленкой разверзнутую душу! Мужчина проводил взглядом любовницу, которую вывел Давыдов. Он смотрел ей в спину и сильно сжимал кулаки. До хруста. Он словно попытался сломать внутри стену, на которую и напоролась Дина.
Она залетела… залетела. Кто виноват? Она! Разве могут быть другие варианты! Стас ещё раз мысленно проговорил их диалог о ребенке и опять стиснул кулаки. Вены вздулись и руки заныли выше предплечья.
Глубоко-глубоко, между венами,
Мы друг другу останемся верными.
Почему ничего не исправили –
И под кожей шрамы оставили?
Эти шрамы останутся вечными –
Мы друг другу сердца искалечили
И разбились на части и вдребезги…
Стас остался стоять посреди пустой камеры. За ним никто не пришел. Странно. Его собираются оставить тут? Может, это и к лучшему. Здесь можно позволить себе поплакать. Когда он в последний раз плакал? Стас не помнил. Слезы тоже бывают необходимыми. Особенно когда уже нечего терять. Это не слабость и не отчаяние – это освобождение. Освобождение от груза, что так давит на плечи.
Я тебя под кожу запускаю!
Боже мой, Боже мой…
Я тебя под кожу запускаю,
Только ты не со мной!****
Прошла почти неделя после разговора со Стасом. Бергер больше не объявился. Он не звонил и не приглашал её в офис, да и сама блондинка туда не рвалась. Сжечь мосты было легко, но плачевность положения осознать было крайне трудно. Дина понимала всю серьезность ситуации, но ничего не делала. Она слишком боялась. Или просто надеялась, что всё само собой рассосется. Вот, правда, её срок лишь увеличивался и, если бы она твердо решилась рожать, то могла бы не беспокоиться, а так… у неё были лишь хрупкие надежды на Стаса, который вообще никоим образом не желал признавать ответственность.
Любовь – вопрос,
Вопрос с подвохом.
Без неё так плохо нам.
Любовь – наркоз,
Наркоз жестокий,
Но я последний вздох отдам!
Не утаю и не скрою, иначе вскроюсь.
Только ты до глубины. Только ты до боли с кровью.
Веришь, не напрасно я всё это праздную.
Чувства опасные просто так не раздают.
Любовь наизнанку –
Вся в шрамах и швах (слышишь)
Сделала шаг (с крыши) её встречай (точно).
Ты только ей живи, её вдыхай –
Так будет в жизни, так будет в кайф!
Дина за это время несколько раз сталкивалась нос к носу с Давыдовым. У неё даже сложилось впечатление, будто он следит за ней. Его странное поведение только усиливало подозрения. Мужчина видел её издалека, но не подходил близко, иногда кивал ей, когда они шли по параллельным сторонам дороги, или, когда Боева бывала в кафе и одиноко смотрела по сторонам, словно ища поддержки. Он всегда находился где-то в районе досягаемости, словно всё ещё предлагал ей то, о чем она не хотела думать. Мент развратник? Главный вопрос: зачем ему это нужно?
Дина совершила большую ошибку, никогда не спрашивая себя: нужно ли ей что-то поменять? Она не спрашивала – она уже знала, что поменять ничего не получится. Начав играть эту партию со Стасом и Бергером наравне, она не заметила, как превратилась в пешку и даже хуже – в тряпку, о которую теперь можно просто вытереть ноги. Чем и занимался сперва Стас, а теперь ещё и Бергер. Да и этот Давыдов вряд ли стал бы зацикливаться на ней, если бы не хотел… трахнуть. Почему-то именно таким представляла Дина его интерес к себе.
– Большое количество кофе приводит к проблемам с сердцем…
Дина подпрыгнула и испуганно обернулась. Давыдов слегка улыбнувшись обошел её и присел за столик. Вечернее кафе на окраине Сочи уже привыкло к ежедневному появлению этой «парочки».
– Что вы здесь делаете?
– А вы? – он смотрел на неё как на старую знакомую.
– Я знаю, что вы меня преследуете. Зачем?
Полковник замолчал на некоторое время. Он смотрел через стекло на город, зажигающий сотни фонарей.
– Ну разве я виноват, что тоже люблю кофе?
– Михаил, – Дина помнила, что он позволил ей так обращаться к нему. – Вы же серьезный человек. Полицейский. У вас других дел нет, кроме как за мной таскаться по кафешкам и дегустировать кофе?
– Должен признаться – вы меня раскусили.
Искренность делает из мужчины слабака. Вовсе нет. Дина никогда ещё не видела таких, которые бы располагали к себе своим незаурядным отношением к жизни.
Давыдова все считали странным ещё и потому, что он никогда не променял бы свою какую-то детскую привычку верить людям и восхищаться женщинами – сильными, но глупыми – на цинизм, который разрушает до основания все человеческое.
Куда затянет трясина –
Я понять не в силах,
Вряд ли мы остынем –
Сердце греет так настырно.
Уже давно в этой книге нету ни страницы,
Написано на лицах: «Мечтам, увы, не сбыться».
Ведь в паре правит только тот, кто чувствует меньше.
Любовь – это наркоз,
Наркоз, который Вечность.
Любовь – это вопрос жестокий,
Он не для многих.
Она ломает жизни,
Но дарит счастье стольким.
Она течёт по моим жилам и жалит, так жаль,
Но между нами слишком много нечаянных молчаний.
