Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 49 страниц)

– Относись к этому как к дружеским советам! – выкрутился Глеб. – Мы же студенческое братство…

– Братство?

– Ну да.

Зора усмехнулась, но подумала о том, что Глеб в чем-то прав. А она просто проявляет свойственное всем женщинам упрямство и горячность. Он в одно мгновение, если и не изменил, то сильно пошатнул убеждение в том, что ни на что не способен. Его порывы вполне были объяснимы – благородный сын своего отца. Зора слышала о том, что Глеб Хабаров – не тот тип сынков олигархов, которые обычно тратят денежки предков, катаясь на иномарках и заходя во все клубы по дороге. Одно то, что Хабаров никогда не платил за обучение, уже свидетельствовало об этом.

– Мы идем? – осведомился Глеб.

– Ты невыносим! – цыганка махнула рукой. – Пошли.

СОЧИ.

Даня, раздраженный и уставший, толкнул ворота, ведущие к дому. Слабое скрипение покосившихся из-за недавних перепалок с бульдозеристами ворот вызвало у блондина какое-то отвращение. Парень горько вздохнул и прошагал к крыльцу. Он уже понимал, что ему придется упрашивать отца дать машину, но нисколько не был уверен, что старик разрешит.

Когда Жданов вошел, то едва не упал, споткнувшись о кучу мусора, которая лежала горкой возле дверей. Даниил удивленно посмотрел на обломки паркета и хмыкнул – он не мог даже предположить, что случилось здесь за ночь. Неужели ещё неприятности?

– Наконец-то! – Даня вздрогнул, услышав голос матери. Почему-то стало не по себе, как только он посмотрел на женщину. – Где ты ходишь?!

Дина выглядела уставшей и покрасневшие и немного припухшие глаза её блестели, словно она недавно плакала.

– Что случилось? – Даня покусал губы. – Ма?

– Ничего. – Жданова потерла лоб, пряча глаза от сына. – Зайди в кабинет к отцу. Только… – она замялась, – только не спрашивай у него ничего. Не спрашивай. Что бы ты там не увидел – ничего не спрашивай. Всякое бывает. Понял?

Даня в замешательстве кивнул и глянул в сторону кабинета.

– Что-то с папой?

Дина не стала ничего отвечать и положила руку сыну на плечо. Парень хотел улыбнуться матери, чтобы ободрить её, но стал серьезным и озадаченным.

– Я понял.

Стас курил сигарету за сигаретой, наблюдая, как мимо дома снуют грузовики. В последнее время эта дорога стала единственным связующим звеном между Красной поляной и лесным массивом. Инвалид не припоминал, чтобы раньше лес возили так часто. Дверь в его кабинет с характерным щелчком приоткрылась. Жданов резко обернулся и увидел стоящего в недоумении сына.

– Явился?! – мужчина сплюнул в пепельницу и развернул кресло.

Даня вошел и покосился на разбитый аквариум.

– Что тут было?

– Тебе забыли доложить! – огрызнулся ни с того ни с сего Стас. – А ну-ка сядь!

– Пап, да ты чего? – Даня не мог понять злобного взгляда отца. Кажется, он ещё ничего такого не сказал. И не сделал…

– Сядь! – Жданов повысил голос до максимума.

Даниил с долей смущения и внутреннего страха, который он испытывал всего несколько раз за свои двадцать лет, осторожно присел на край дивана. Стас не сводил с сына глаз и это больше всего настораживало. Что такого могло случиться за то время, пока он отсутствовал – Даня не знал.

– Где ты был? – ровным и на удивление вежливым тоном поинтересовался инвалид.

– У Кекса, – Даниил тоже старался не выходить из себя раньше времени.

Стас сжал руку в кулак и приложил губы к нему.

– А до этого? – выдавил он так, будто ему противно говорить с отпрыском.

– Папа, чего происходит? – парень удивленно развел руками. – С каких пор тебя до мельчайших подробностей интересуют места моего пребывания?

– С таких! – мужчина отправил в рот новую сигарету. – Доигрался?!

– Ты о чем?

– О том! Рассказывай мне, где и с кем ты шляешься!

Даня нахмурился:

– Может, изменишь тон?

– Не изменю! – заорал Стас. – Не изменю! Ты в курсе, что менты приходили?!

– Менты?

– Тебя, мой хороший, подозревают немного-немало, а в убийстве! В убийстве, черт возьми! Так что тон я не собираюсь изменять, а вот если ты решил, что…

– Стоп! – Даня поднялся с дивана. – Пап, ты в своем уме?! В каком ещё убийстве?!

– Тебе лучше знать, – Стас закашлялся и потушил сигарету.

– Да я первый раз об этой херне слышу!

– Сколько раз я тебя предупреждал…

Даниил занервничал – только этого теперь и не хватало.

– Сколько раз я просил тебя, чтоб ты не лез во всякое гнилье… Что ты мне отвечал? – Стас покачал головой, оглядывая чадо. – Что ничего страшного не произойдет. А вот на тебе – произошло же!

– Я никого не убивал! – глаза блондина злобно блеснули.

– Может быть, – сказал Стас. – Но вот наша ментовка уверена в обратном! У них уже твой генетический материал нарисовался!

Даня скинул с шеи провода от наушников и запустил руку в светлые волосы. Парень не был готов к такому. Что теперь делать?! Как оправдываться и вообще, какого хуя происходит?!

– И что теперь? – растерянно проронил блондин.

– Тебя кто-нибудь сейчас видел?

– Нет…

– Нет или не уверен? – жестко поинтересовался Стас.

– Не уверен, – прошептал Даня. Он только начал осознавать серьезность ситуации. – А что?

– Тебя объявили в розыск, – инвалид прикрыл на мгновение глаза. – Не смей выходить из дома в ближайшее время. Отсидишься. Целее будешь. Следователю я сказал, что не знаю, где ты. Отключи мобильный. Никаких контактов. Матери не говори ничего. Только этого ей и не хватает…

– Как это, дома? – спросил Даня. Его глаза расширились. Он не мог оставаться дома – завтра заезд.

– Ты меня слышал вообще?! – зашипел отец. – Ты в розыске!

– Папа, но я…

– Что?

– Я не могу, – выдохнул Даниил, снова находя пятой точкой обивку дивана.

– Не можешь?! – прищурился старший. – А болтаться по трое суток и влипать в мутные истории можешь!

– Папа! – Даня понял, что должен сейчас сказать всё то, что следовало бы оставить в тайне. – У меня есть дело. Важное. Я не могу быть дома. Это просто невозможно – я должен появиться на… гонках.

Последнее слово парень произнес совсем тихо, надеясь, что отец его не услышит.

– На гонках? – слух у Жданова был отменным, а вот интонация перешла за границу доверительной и благожелательной. – На каких, блядь, гонках?! Ты что, издеваешься?!!

Даня по-детски уставился в пол. Он часто так делал, когда знал, что провинился.

– Я не издеваюсь. Я помочь тебе хочу.

– Правда? – наигранно удивился Стас. – А я думал, что ты сесть хочешь как можно скорее! И оставить нас с матерью у разбитого корыта – писать тебе письма и сухари носить!

– Пап, ну ты пойми, что если я выиграю, то мы сможем отстоять наш дом!

– Чего ты несешь?! – Стас подъехал к сыну вплотную и схватил за воротник. – Какой к черту дом?! Ты не об этом сейчас должен думать! Не об этом!

– А кто ещё подумает об этом, кроме меня! – сын вырвался. – Ты же ни хрена не делаешь! Только вон – аквариумы бьешь и погромы устраиваешь!!! А я не хочу оставаться на улице!

Стас мгновенно отпустил парня. Слова оказались самыми что ни на есть больными – инвалид боялся их услышать. Он запрещал себе думать, что его сын способен так впечатать.

– Нам деньги как воздух нужны! – продолжал Даня. – Я смогу их быстро добыть! Неважно, каким способом!

– Да я уж вижу, что тебе неважно, – слабым голосом сказал Стас. – Может и за убийство тебе заплатили?

– Ты меня оскорбляешь, – выдавил сквозь зубы блондин. – Ты прекрасно знаешь, что я никого не убивал!

– А я уже не уверен.

Даня сжал кулаки – ему было противно и больно. Так, словно его предали. Сейчас. И здесь. Плюнули в лицо и размазали. Родной отец посчитал его убийцей без очевидных доказательств! Да где это видано?!

– Ещё убедишься, – заявил парень. – Но знай, что я тебе этого неверия не прощу…

– Себя ты простишь? – бизнесмен поднял глаза на отпрыска. – Простишь себя, когда тебя посадят на десяток лет в камеру?! Или в больницу положат после твоих гонок! А?!

Даниил не ответил.

– Знаешь что? – сказал вдруг Стас. – Делай что хочешь. Только не говори потом, что я не предостерегал… И ещё: подумай о матери. Пожалей её. Меня не надо, себя тоже можешь не жалеть, но её…

– Ничего со мной не случится! – Даня понял, куда гнет отец. – Я стал водить гораздо лучше, чем год назад!

Жданов закрыл лицо руками и расхохотался.

– Папа, мне нужна машина, – робко вставил Даниил, слушая истерический смех отца. – Я обещаю, что буду аккуратен.

– Я ещё не окончательный маразматик, чтоб помочь тебе въехать в ближайший столб и потом рыдать на могилке. – Стас вытер вспотевшее лицо рукавом грязной рубашки. – Никакой машины ты не увидишь. И не мечтай.

– Я всё равно буду участвовать в заезде.

– Вперед! – бросил Жданов, отворачиваясь.

Даня постоял молча. Он ведь знал, что отец не даст машину, но в глубине души надеялся, что в этот раз всё будет по-другому. Он надеялся, что Стас увидит в нем самостоятельного мужчину, а не безбашенного пацана.

– Пап, пожалуйста, поверь мне, – это было последним мостиком в разговоре. – Прошу тебя. Я всё понимаю, но если ты и дальше будешь видеть во мне только ребенка, то…

– Хватит! – оборвал его речь мужчина. – Наслушались уже за последние пять лет с матерью столько, что могу даже пересказать!

Даня шумно вздохнул и чуть не выматерился.

– Ты думаешь, что я тачку не найду?! Найду, но только не факт, что там всё исправно будет! Понимаешь?! Не факт, что она доедет до финиша!

– Ты меня ещё и попугать вздумал? – Стас никак не ожидал такого поворота событий.

– Нет, – Даня встал и нагло засунул руки в карманы. – Просто хотел довести до сведения. Ты же так любишь быть в курсе!

– Что ж, сынок, – Стас обернулся и с издевкой склонил голову. – Спасибо и на этом.

– Значит, нет? – последний раз спросил парень.

– Нет! – раздалось громким эхом по всему дому.

СГУ.

– Я имею полное право хранить молчание! – важно отрапортовал Бероев. – И никто не в праве посягать на мою личную свободу!

– Вот тут ты в точку попал! – крякнул Иванов. – Свои права, сучонок, знаешь, а чужие… что, побоку?!

– Пошел ты! – Игнат рисковал напроситься на новые подзатыльники.

– Оставь его! – Лапин вовремя удержал физрука.

– Где Жданов? – низким голосом спросил Ивушка, исподлобья глядя на новоявленного защитника Бероева.

– Потом объясню, – ответил Аскольд.

– Давай сейчас. – Иванову надоели эти игры. – Или я позвоню ментам.

– И что ты им скажешь?

– Ты испытываешь моё терпение, Аскольд Прокофьевич! Ты сам знаешь не хуже меня, что этот гаденыш причастен к убийству!

Лапин чуть не двинул физруку и ректору в одном флаконе – какого черта он треплется?! Прямо при Бероеве!

– К какому ещё убийству?! – взвился со стула, как ужаленный, Игнат. – Вы чего, офонарели?!

– Как хорошо сыграл! – хохотнул Иванов. – Не зря ты его к себе в артисты брал, Аскольд! Смотри – ни один мускул не дрогнул! Тварь!

– Ты за слова-то отвечаешь, дядя? – студент снова посмотрел ректору в глаза. И того передернуло.

– А ты отвечаешь?

Игнат усмехнулся. Он упивался своим положением. И это бесило.

– Не всех придурков война побила!

– Прекрати! – Лапин проклял себя за то, что связался с Ивановым. – Черт возьми, нет же доказательств! Ну нет их!

– Сейчас будут! – Ивушка достал из ящика стола газету и буквально ткнул в лицо Бероеву. – Пусть он попробует сказать, что не знает её!

Игнат всё просчитал – он должен выкрутиться, если сделать всё в соответствии с планом.

– Кого не знаю? – он чуть скривился. – Её? Как не знать!

– Ну и?! – наседал Иванов.

– Шлюха она казановская…

– Чья? – переглянулись мужчины.

– Ждановская, в смысле, – поправился Игнат. – Не знали? По-моему, все знают уже.

– И что? – с выступившими каплями пота на лбу, спросил Лапин. – Что дальше?

– Это её грохнули?

Иванов втянул носом воздух.

– Да. И я уверен, что ты знаешь гораздо больше, чем говоришь.

– Единственное, что я знаю, так это то, что девочка страдала от недостатка внимания нашего блондинчика…

– Какое это имеет отношение к делу?! – бросил Лапин. – Нам не интересны подробности их интимной жизни! Мы о другом!

– А ещё я знаю, что она угрожала его новой пассии, – улыбнулся Бероев, понимая, что попал в то самое русло, где будет чувствовать себя как рыба в воде.

Лапин и Иванов снова переглянулись. У каждого сразу возникла одна и та же мысль.

– А это фото?!

– А что? – студент скорчил гримасу. – Нельзя? Просто пропиарилась девочка… Я же не против… Правда, недолгим было её счастье. Верно?

– Закрой рот! – Иванову не понравилась интонация чернокожего. – Не смей так выражаться! Она мертва!

– Понял, – стушевался Игнат.

– Что ты можешь понимать, папенькин сынок?! Девчонке двадцать только стукнуло! И тут – смерть! Как вас, уродов таких, вообще земля носит?!

Студент раздул ноздри:

– Вы меня подозреваете что ли?!

– А ты как думаешь!

– С какой стати?! Я же вам объяснил!

– Ты не объяснил, ты перевел стрелки… на Жданова.

Ивушка закивал. Он не мог сказать, что верит Бероеву на сто процентов, но и отвергать его версию тоже не мог.

– А что ты скажешь насчет потасовки со Ждановым на сцене?! – Лапин пошел в наступление. – Нож достал ты! Ты! Не он!

– Он меня первый зацепил ещё давно! Наш конфликт не имеет отношения к убийству этой…

– Да ну? – выгнул бровь ректор. – А мне почему-то кажется, что имеет!

– Ну и какие же у меня были мотивы, если не секрет? – Бероев понял, что надо играть в открытую и попробовать найти зацепки в версии этих недалеких идиотов, возомнивших себя Холмсами.

– Много будешь знать – скоро состаришься! – выдал Иванов, отходя к столу.

– Когда ты видел Камолову в последний раз?

– На дискотеке, – не стал врать Бероев.

– Точнее! – стукнул кулаком по столу ректор. – Во сколько!

– Я не засекал время и не следил за ней.

– Значит, ты всё же был на дискотеке, – констатировал Аскольд Прокофьевич, сжимая кулаки. – А твой папочка сказал мне, что ты слинял!

Бероев опустил взгляд.

– А что ты там плел про угрозы новой пассии Жданова? – Ивушка внимательно следил за реакцией кавказца.

– Это не были угрозы в чистом виде, – тут Лапин понял, что должен всё рассказать. – Я видел их в коридоре после дискотеки… Это был просто разговор.

Игнат мысленно сплюнул. Этот филолог, будь он неладен, мог всё испортить. Но ведь отец обещал его подкупить! Неужели не получилось?!

– Да вам кто угодно подтвердит, что Камолова хотела вернуть его!

– Жданова?

– Да! – Игнат покраснел от усердия.

– То есть, они расстались?

– Расстались!

– И что же ты этим хочешь сказать? – подтолкнул к ответу Иванов.

– Она ему мешала соблазнять новенькую.

– И что?!

– Да то, что он убрал её! – наконец выдал Бероев, и лицо его исказила боль. Выглядело убедительно. По его мнению.

Лапин недоверчиво хмыкнул и посмотрел на коллегу.

– Что скажешь?

– А ты что скажешь? – Ивушка выжидающе замер. – Жданов твой студент. И спектакль был твоим…

Бероев затаил дыхание. Он боялся пропустить малейшее колебание воздуха или малейший жест одного из мужчин.

– При чем тут спектакль?

– Да при том! – возразил физрук с долей иронии. – Раз Ромео не сдох, то Джульетте сам бог велел на тот свет кочевать…

– Но Камолова играла не Джульетту! – сказал Лапин.

– Да? – ректор удивился.

– Да, – кивнул профессор. – Не надо искать фатализм в спектакле!

– А где ж его тогда искать?

– В словах Бероева, возможно, есть доля истины, – Аскольд сам не знал, зачем сказал это. Он сам не верил ни одному слову этого человека. – Но в любом случае, верить на слово можем только мы, а полиция будет верить фактам.

– Есть смысл сейчас им сообщать что-то?

– Мы ещё не поговорили со Ждановым! – напомнил Лапин.

– О чем с ним говорить?! – встрял Бероев. – Вы думаете, что он вас убедит, что ни сном ни духом?!

– У всех должны быть равные права.

– Это естественно, – поддержал Иванов. – Вот только, вопрос в том, где этот Жданов?! Почему его нет, сукиного сына! Неужели это ни о чем не говорит?

– Не говорит! – Аскольд злобно глянул на ректора. – Ты про презумпцию невиновности слыхал?!

– Отвяжись, Лапин!

– Я могу быть свободен? – задал вопрос Игнат.

– Пока можешь быть свободен! – декан филфака указал на дверь. – Будь готов вернуться и дать показания уже не нам, а представителям закона…

– Всегда готов! – издевался Игнат, внутренне поржав над этими ослами.

– Испарись!

Как только студент покинул ректорат, Иванов сел в свое кресло и расслабленно вздохнул.

– Он чего-то темнит! – Аскольд почесал затылок.

– Рано ты выводы сделал, а ещё меня упрекал в горячности…

– Я, в отличие от тебя, не развешивал уши, слушая этого чурку, – сказал Лапин.

– Я до сих пор не могу понять, почему ты встал на сторону Жданова, даже не зная наверняка, виновен он или нет.

– Потому что я его знаю! – профессор отличался своей точкой зрения на многие вопросы, чаще всего правильной, но в этот раз его слова не подействовали ровным счетом никак.

– Этого мало, Аскольдик!

– Извини меня, я вынужден отлучиться, – быстро сказал Лапин. – Дел накопилось в деканате – я на связи!

Иванов сразу понял, что Лапин побежит за Бероевым и поэтому решил проследить. Аскольд нагнал кавказца в конце коридора и сразу перешел к сути:

– То, что ты сейчас там нес – это же ложь! Ну скажи!

– Что? – Бероев вытаращил глаза.

– Ты лжешь! – Лапин грозно нахмурился. – Незачем было Жданову её убивать! Ты таким способом решил его убрать с дороги!

– У вас доказательства есть?

– Будут!

– Я вас понял, – заулыбался Игнат. – Вам мало тех денег, которые мой отец отвалил. Теперь вы решили меня шантажировать?

– Что ты несешь, сопляк?!! – вскипел декан.

– Сколько хотите ещё?

– Замолчи!

– Не нравится слушать правду? – усмехнулся брюнет. – А придётся.

– Передай своему отцу, что я…

– Потребовал в два раза больше полученного, да? – попытался предугадать Бероев. – Или втрое?

Лапин в запале прямо в коридоре университета вытащил из кармана большую пачку баксов и сунул её в руку студенту.

– Вот! – с длинным вздохом произнес он. – Забери к черту эти деньги! Забери! И передай, что меня нельзя купить!

– Нет, что вы! – заохал Бероев. – Лучше вы берите! Берите деньги, пока дают! И знайте, что без них вам не выжить, а вот без совести – легко! Все так живут! Кроме последних лохов, но вы же не они…

– Я бы тебя ударил, но не стану мараться, – выплюнул эти слова Лапин.

– И так уже по уши в дерьме, – Игнат самодовольно поджал губы.

– Ты не вечно будешь на коне, мальчик.

– Главное – не конём! – усмехнулся студент, забирая деньги и пряча их в карман. – А остальное – купить можно!

– Уверен, что всё продается?

– Конечно.

– Так ты скажешь, когда предстанешь перед Высшим Судом. Посмотрим, сможешь ли ты купить прощение у Господа… – Лапин с сожалением глянул на парня и быстро зашагал, почти побежал, прочь.

Кафетерий, примыкавший к главному корпусу университета, работал по определенным дням. Его расписание не мог узнать никто, включая студентов, для которых, оно и было, собственно открыто. У Глеба почему-то была уверенность в том, что сегодня его день – не зря Зора назвала его везунчиком.

Открывая перед цыганкой двери, Хабаров улыбался во все тридцать два. Готовили здесь вполне вкусно, но вот цены немного кусались и если Глеб и сожалел о чем-то, то это было как раз то, что он старался не носить с собой много денег. Хотя, немного зная Зору, парень вообще сомневался в том, что она позволит ему заплатить за себя. Так и оказалось. Крылова вообще ела довольно мало и поначалу заявила, что у неё диета. А всё равно Глебу было приятно, что сок и десерт оплачивал он. Как оказалось, есть это пришлось тоже самому. Среди немногочисленных посетителей студенты заметили несколько преподавателей, которые удивленно покосились на вошедших.

Хабаров не знал, как начать разговор. Пока он пережевывал изюм, торчащий из большого пирога, Зора сидела напротив и, сложив руки на груди, истребляла взглядом своих черных глаз ближайший цветочный горшок. Глеб подумал, что это для неё теперь очень болезненная тема. Парень снова улучил минутку, чтоб полюбоваться на однокурсницу – Зора всё же была хорошенькой. И её задиристость нисколько этому не мешала, а наоборот – цыганки не могут быть пай-девочками.

Крылова сидела в глубокой задумчивости и время от времени тяжело вздыхала, будто на её плечах висел мешок с камнями. Кекса удивляло ещё и то, что он раньше не замечал, что девушка она смекалистая и ничуть не глупая. Жаль, что раньше они не общались. Просто сторонились друг друга. Глеб помнил случай, после которого Крылова возненавидела Даню.

Веревочный курс выпал как раз на пик летнего курортного сезона – студенты их группы собрались оторваться. Глеб никогда не был сторонником походов, но Жданов его уломал, мол, девчонок немного и ему будет скучно, когда он всех их оприходует. Это же Даня. Что уж и говорить!

Забрались в горы. Разбили лагерь. Тогда Глеб ещё ничего не знал о странной девчонке, которая поставила палатку отдельно от других студенток, не появлялась за завтраком и ни с кем не общалась. Потом кто-то из пронырливых парней рассказал, что она цыганка. Хабаров помнил, что они с Даней не поверили и долго подшучивали насчет её умственный и адаптивных способностей. На предпоследнем костре вся честная компания уселась играть в карты на раздевание. Кекс вылетел первым и был рад этому. Через какое-то время все оставшиеся представители сильного пола тоже благополучно отдыхали. Кроме Даниила. Никто так и не знал, откуда у этого лиса нарисовалось столько тузов, но он сидел полностью одетый, разве что без кепки на голове, которую пришлось снять после раздачи, так как у него были только двойки. Он сидел в одежде, окруженный несколькими полуголыми девушками и явно кайфовал от этого. Позднее Кекс узнал, что его призом, в случае победы, была бы новая доска для серфинга. Даня всегда был парнем компанейским и компании у него были разные – хорошие и не очень. В походе были представители и тех, и тех.

Жданов, конечно, выиграл. Девчонки, смущаясь, дефилировали для него и ещё нескольких студентов голышом до утра. Кекс запомнил одного из самых противных – того, который всегда много пил и матерился. Даня общался с ним, будто не замечая этого. Хабарова эта «дружба» напрягала. Она оттесняла его от Дани.

В последний вечер, когда этот самый «лидер» пришел к ним в палатку, Даня уже собирался спать. Тот выманил его на реку, что была ниже на ярус. Жданов без колебаний согласился и Глеб знал, что они там не плавать собрались. Парни из группы часто трепали о том, что на берегу находили шприцы и самокрутки.

Что происходило дальше, по сей день оставалось в тени – Глеб знал только то, что Даня был несправедливо обвинен в жульничестве, так как не вовремя была замечена Зора, которая не участвовала в ночном дефиле, а уговором было сделать так, чтоб все девушки, находящиеся с ними, были раздетыми. Чтобы восстановить свое имя, Жданову пришлось пойти на условия, поставленные «лидером». Уломать Крылову не удалось, но зато Даня сжег её вещи, соорудив большой костер возле палатки. Огонь вышел из-под контроля и едва не спалил весь лагерь…

После этого случая Жданов стал для Зоры врагом номер один. Многие долго вспоминали, что девушка проорала какое-то проклятие, смотря на костер из своих же шмоток. Дане советовали остерегаться её мести, но Зора не стала опускаться до этого, но никогда не упускала случая задеть блондина словесно.

Глебу всегда казалось, что его другу слишком легко всё дается. Как с гуся вода. Постоянно. Что бы ни случилось – Даня оставался чистеньким. «Может, это из-за амулета?», – Хабаров помотал головой, прогоняя навязчивые мысли.

– Ну и долго мы тут будем сидеть?! – Зора подала голос, и Глеб чуть не поперхнулся. Он слишком увлекся воспоминаниями.

– А тебе здесь не нравится?

– Хабаров, прекрати, – предупреждающе сказала цыганка.

– И что я такого…

– Ты сам знаешь! – перебив его, она встала.

– Ладно! – Глеб кивнул. – Я хотел показать тебе кое-что. А в универе нельзя было.

– Хабаров, – произнесла Зора с округлившимися глазами. – Не пугай…

– Присядь.

– Постою.

Глеб посмотрел на девушку снизу вверх. Какая же она упрямая! С ней не так-то легко найти компромисс.

Ты, гордая такая –

Взлёт.

Твёрдая такая –

Лёд.

Холодная такая.

Ты, громкая такая –

Гром.

Жесткая такая –

Облом.

Не подходи ко мне!

Но за столиком в любимой кафешке,

Разреши поцеловать тебя в щёчку –

Я раскрою сразу все свои фишки, болевые точки.

Но подъеду я к тебе близко-близко,

Поверну своей рукой твою ручку

И раскрою сразу все свои фишки,

Подарю все штучки…

– Хабаров, перестань на меня так смотреть! – голос Зоры стал странным и даже угрожающим. – Слышал?!

Глеб опустил глаза, сжимая руку, находящуюся в кармане, в кулак. Ему было стыдно за себя – он никак не мог взять себя в руки и перестать пялиться. А он был уверен в том, что любой, даже самый невинный, взгляд переходит в ту стадию, когда в глазах, как в зеркале, отражаются все истинные желания.

Ты – очень тонкая струна,

Очень странная страна,

Свободная страна такая.

Ты – вся такая на разрыв,

Вся такая – оп! Обрыв!

Не походи ко мне!

Но за столиком в любимой кафешке,

Разреши поцеловать тебя в щёчку –

Я раскрою сразу все свои фишки, болевые точки.

Но подъеду я к тебе близко-близко,

Поверну своей рукой твою ручку

И раскрою сразу все свои фишки,

Подарю все штучки…*

Зора насторожилась – её расположение духа и так не способствовало настроению, а теперь ещё Хабаров, который почему-то подумал, что она для него резко стала подружкой!

– Ты меня зачем сюда притащил?!

– Поговорить.

– Говори!

Глеб в очередной раз стушевался. Это чувство ему не понравилось – уши горели, а глаза беспорядочно бегали, не задерживаясь ни одном из предметов и, словно повинуясь какой-то дьявольской силе, возвращались к Зоре.

– Прости, – выдавил он.

– Если тебе трудно абстрагироваться, то я могу помочь…

– Как? – парень удивился.

– Вот так! – Зора резко ударила его по лицу. Ладонь у неё была горяченной, как раскаленная сковорода. Глеб вздрогнул и не сразу понял, что это было.

– Ты чего?!

– Мало? Или хватит?

– Хватит.

Кекс огляделся – не видел ли кто этой позорной оплеухи.

– Драться не обязательно.

– А кто дерется? – цыганка по-актерски повернула голову в сторону посетителей. – Я тут вообще случайно оказалась!

– Браво! – подыграл ей Глеб и тут же нахмурился:

– Я с тобой серьезно.

– Ну извини, что я сразу не догадалась, что ты серьезен! – она всплеснула руками, при этом интонация и лукавый взгляд не изменились.

– Что ты скажешь об этом? – Глеб вытащил из кармана руку и разжал кулак – на ладони лежал деревянный амулет на потрепанном шнурке.

– Что это? – Зора перестала кривляться и заинтересованно уставилась на произведение резчика по дереву.

– Это оберег одного человека. Он что-то значит. Я уверен. Эти узоры… Ты должна лучше разбираться в языческих мотивах.

– С чего ты так решил?

– Ну вы, цыгане, же вхожи во всё это, – выдал гипотезу Глеб. – Вы носите всякую мишуру, веря в её силу…

– Сам ты мишура! – обиженно сказала Крылова и взяла амулет в руки. Она потрогала его кончиками пальцев, поднесла к носу и вдохнула аромат, будто он все ещё исходил от коры, покрытой лаком и всякой химией для защиты от разложения.

– Это у вас ритуал такой?

– Я знаю этот символ! – вдруг Зора встрепенулась. – Знаю!

– Символ? – Глеб привстал с места и глянул на амулет, лежащий верхней стороной к свету. – Какой?

– Это же… – Зора сглотнула и как-то взволнованно выдохнула. – Это же символ солнца.

– На солнце мало похоже.

– Цыганское солнце, похожее на колесо кибитки со сломанной спицей…

Глеб вгляделся в непонятные ему знаки.

– А это что за закорючки?

– Это древние иероглифы, я довольно плохо разбираюсь в их значениях, но вот это, – она показала на изображение какой-то уродливой лошади. – Это значит, что человека ждет трудная дорога.

– Офигеть, – совершенно ошарашено произнес Глеб. – Скажи, а амулет может приносить несчастья?

– Может, если его заговорили…

– А если он у человека с рождения?

– Значит, это его ангел-хранитель. – Крылова была удивлена не меньше Хабарова. Как же давно она не держала в руках ничего истинно цыганского. – Кстати, что за человек является его носителем?

– Неважно. – Глеб решил не вскрывать Даню.

– Верни сегодня же. Если амулет и хозяин долго находятся порознь, то оба теряют силу.

– Да?

– Да. – Зора со всей серьезностью кивнула.

– Ладно. Понял.

– Это уникальный оберег. И человек, носящий его, должен быть готов к тому, что ему придется выполнить очень ответственную миссию.

– Какую миссию?

– Откуда мне знать? – Зора отдала амулет обратно парню. – Кто его дал? Это фамильный амулет.

– Это амулет моего знакомого, а у него он появился с рождения, ему мать дала…

– Матери не дарят, – цыганка сощурилась. – У цыган подарки сыну от матери запрещены. Только отец.

– Но его хозяин не цыган.

Слова Глеба повергли Крылову в шок.

– Как не цыган?! Откуда у него тогда цыганский амулет?

– А что, у русского не может быть цыганских вещей? – осторожно спросил Кекс.

– Зачем? – грозно рыкнула Зора.

– Ну, может, так получилось…

– Чего-то ты не договариваешь, Хабаров.

Глеб подумал над тем, стоит ли раскрывать перед Зорой личность Жданова. И пришел к выводу, что не стоит, потому что Зора непредсказуема – вдруг она сглазит бедолагу-Даньку или ещё что?

– Ничего я не скрываю.

– Охотно верю.

– А все эти штуки влияют на судьбу?

Зора помолчала.

– Как сказать – иногда.

– Иногда? – Глеб почесал нос. – А как узнать наверняка, что за карма тебе уготована?

– Хватит задавать вопросы! – взбрыкнула вдруг девушка. – Если ты не хочешь ничего мне говорить, то почему я должна отвечать?!

– Зора, успокойся!

– Я спокойна! – она дернулась. – Я и так знаю, о чем ты умалчиваешь!

– Ну и о чем? – Глеб боялся, что она скажет что-то такое, от чего потом будут беды.

– Вчера на реке твоему Жданову крупно повезло, – студентка смотрела прямо в глаза испуганному парню. – И, знаешь, ему повезло не из-за красивых глаз…

Глеб тут же глянул на оберег в руках.

– Это же его вещь, верно? – продолжала Зора. – Откуда у Казановы цыганский амулет? Кто ему его отдал или продал? Уж не Кира ли?!

– Нет!

– Нет? – она подалась вперед и прошептала Глебу на ухо:

– Не смей мне врать… Никогда.

Глеба затрясло. Ему стало жутко от мысли, что он натворил что-то неподдающееся исправлению и искуплению.

– Это Данин амулет! Ну и что?! Он был у него все двадцать лет! Никто ему его не продавал!

– Тише ты, ненормальный! – сквозь зубы процедила Крылова. – На нас же люди смотрят!

– Я тебе ещё раз скажу, что я ничего об этом не знал до сегодняшнего дня! А эта Кира…

– Вот теперь я тебе верю! – улыбнулась Крылова, но неискренне. – Только передай Жданову, что игра с цыганскими оберегами может быть опасной…

Комментарий к Глава 21. *Пугачева и Галкин – “Кафешка”

====== Глава 22 (часть 1). ======

Комментарий к Глава 22 (часть 1). Автор приносит извинения за столь долгое ожидание проды. После сессии накатило что-то этакое, под названием “Лень”. Глава вышла крайне объемной, поэтому разделена на 2 части. В главе много психологизма и диалогов. Все события и персонажи вымышлены, напоминаю!