Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 49 страниц)

Хитана прислонилась спиной к голой кирпичной стене, закрыв глаза. По коже пробежали мурашки. Она снова и снова возвращалась мыслями к тому дню, когда ей стало известно о том, что её отец на самом деле не тот, за кого себя выдавал.

Соболев Бахти у цыган получил прозвище «ювелир» за то, что делал разнообразные украшения. Никто не догадывался даже, что у этого прозвища есть вполне себе реальная подоплека. Никто, кроме Лексы. И как он умудрялся всё и про всех знать? Телепатией Саппоро не страдал, а вот прислушиваться любил. Иногда не нужно подслушивать – главное, уметь фильтровать услышанное, деля его по критериям правдивости.

Чужие тайны – мрак. Мрак, в котором не видно ни лучика света. Порой хранить их становится сложнее, чем свои. Насколько знала Хитана, Лекса вызвался молчать о том, что узнал одним из первых о Бахти потому, что считал того своими другом. А был ли Соболев благодарен за столь великодушную услугу? Когда Роза рассказала всё об их отношениях, шестнадцатилетняя тогда Хитана не могла произнести ни слова – она рыдала. Рыдала и надеялась, что сейчас всё это окажется сном, но не явью! Наивность Соловьевой была поразительной. Цыганка наотрез отказывалась верить сестре человека, который превратил её жизнь в Ад.

Хитану можно было понять – не каждому, пережившему такое, удается выкарабкаться. Ад… Но что этот Ад, по сравнению с тем, в котором жила её мать?! Девчонка не поняла, как сильно стоит ненавидеть отца даже тогда, когда узнала правду о смерти Катерины. О глупой смерти, которой могло бы и не быть! Отец предал дочь раньше, чем кого бы то ни было! Раньше, чем Лексу, Катерину, своих родителей! Раньше! Бахти предал её тем, что бросил на произвол судьбы любимую женщину, родившую ему ребенка, прикрываясь собственным достоинством. Он не мог взять в долг у кого-то! Он не хотел быть обязанным! Отказавшись от грязных денег Саппоро, он загнал жену в могилу и считал себя победителем! Хитана искала объяснение такому поступку и не находила его. Она не могла себе признаться в том, что пора посмотреть горькой правде в глаза.

При обиде, при сильной обиде на кого-то, человек всегда поступает предсказуемо – он идет мстить. Единицы могут сдержаться. И таких всё меньше. А вот простить не может никто. Это действительно правда. После Христа прощение чужих грехов, путем собственных мучений, стало просто словосочетанием. Такой Подвиг был по силам только Иисусу!

Соловьева не понимала смысла фразы о том, что только месть справедливо решает все споры, но ей казалось, что это будет самым правильным выходом из того замкнутого круга. Имела ли она право на ТАКУЮ месть? Хитана прекрасно знала, что нет. Не имела. Но сделала. И вина стояла над ней все эти годы, как палач над жертвой с занесенным топором. И вот настал тот момент, когда топор должен покарать! Таково уж его свойство и не нужно делать удивленный вид, зная свои промахи. Играть в человека крайне инфантильного и сломленного – план по спасению? Вряд ли.

Есть ли хоть одно оправдание для того, кто покушался на жизнь другого человека? Убийство считается самым страшным грехом, что бы ни говорили. Однако есть прочно обосновавшееся мнение, что люди не становятся жестокими сами по себе – такими их делают окружающие. Цыганка осуждала Саппоро за то, что он решает судьбы других, но сама оказалась не лучше, а может, и хуже… Жертва превзошла маньяка по изощренности? Такое возможно? Хитана задавала себе много вопросов, на которые не находила ответов, а если и находила, то тряслась от осознания ужасности действительности.

За дверями предбанника, где сидела Хитана, послышались два голоса. Она их узнала. Но легче не стало.

Они вошли резко, пустив холодный ветер, который тут же задул остатки огня в печи. Сидя на полу, цыганке показалось, что это вовсе не муж с теткой, а два жреца, пришедшие сюда с того света и посланные самим Лексой. Хитана коротко вскрикнула и обернулась, хотя знала, что её фантазия, все чаще переходящая в навязчивые маниакальные идеи, просто забавляется.

– Здравствуй, – хрипло произнесла Роза. Её старушечье, все в морщинах и глубоких впадинах, лицо было непривычно-белым. Губы обветрились, и казалось, покрылись чешуей.

Лачо же стоял молча. Как истукан. В карих и покрасневших от перенапряжения глазах застыло осуждение. Хоть его правая рука и была в кармане брюк, но Хитана кожей почувствовала, что она сжалась в кулак. Ледяной ужас и приступ нарастающей паники сковал женщину от макушки до пят. «Неужели он знает?!», – пронеслось в голове. Если бы он сейчас сорвался и избил её, то, наверное, стало бы проще.

Лачо медленно поставил дипломат на пол в углу и, скинув ботинки бесшумно, почти как кошка, удалился. С давних пор это было его обычное возвращение. Правда, с приездом Киры он вдруг начал проявлять больше заботы по отношению к жене, но внутри оставался таким же отстраненным.

Хитана хотела встать, чтоб её взгляд был на уровне глаз Розы, но она вдруг почувствовала такую слабость, какая бывает только у больных гриппом в самый пик болезни. Женщина лишь чуть отодвинулась и отвернулась – не хватало смелости спросить, зачем пришла Саппоро. Не спросила, потому что знала.

– Хорошо, что ты не рассыпаешься в комплиментах и объятиях, – сказала Роза с усмешкой. Сейчас она была не совсем уместна, но помогала контролировать себя хоть как-то. – Мне не надо объяснять, что раз я пришла сама, то твои оправдания не будут иметь силы?

Вопрос повис в воздухе. Хитана не знала, что ответить. Собиралась ли она оправдываться? Перед Розой, которая всё знает наперед? Но откуда??? Как??? Кто смог сказать ей?! Нагадала?

– Меня не волнует спасение твоей души. – Роза говорила правду. – Я хочу только знать, где ты ещё согрешила… Кроме того, что выдала Льва за сына Лачо.

– Знаешь? – обреченно выдавила Хитана. – Давно? Почему же Лачо до сих пор не сказала?

– Ему не нужно этого. Из-за того, что ты натворила, душа моего брата Лексы не знает покоя!

– Ты считаешь, что это из-за меня?! – вспылила Хитана, вскакивая. – После всего того, что сделал сам Лекса, да он вечно должен гореть в Аду!!!

Вот и посыпались оправдания. Жизненно-необходимые. Но кому?

– Значит, ты не боишься, что Ад вернется на землю? – Роза присела на край табурета. – Фому убедили. Когда он сам потрогал раны на запястьях Христа!

– Прекрати! – цыганка схватилась за голову. Её раздражали эти бесконечные сравнения с Новым Заветом.

– Может, дело в этом? – старуха бросила Хитане ремень, заметив, как побледнела та и отшатнулась, будто увидела змею.

Подобная сцена мучила Хитану в кошмарах. Змеи, веревками обвивающие её ноги, не позволяющие выбраться на поверхность, утягивают её в свои мрачный сырой мир, где слышится только младенческий плач…

– Я не х-хотела… – простонала Хитана и из глаз закапали слезы, мгновенно высыхая на грязном полу, будто пытаясь разъесть его, но эта грязь лишь кусками разлеталась, как осколки стекла. Звеня и сводя с ума этим звуком, сопряженным с шипением и кучей голосов и собственным криком ночью. – Не хотела!!! Не хотела!!!

– Ложь! – закричала так же громко Роза. – Ложь!!! Ты хотела!!!

Хитана хотела. Поставить точку. Пусть и так. Она понимала, что если ребенок от Лексы выживет, то жизни никому не будет. Падать проще, чем карабкаться наверх. Падать больно, но эффективно. Сколько раз Хитана пыталась избавиться от сына, пока он ещё не родился! Какими только заклинаниями и препаратами она не старалась его выгнать из утроба! Никто и представить бы смог, до чего можно докатиться, если в голове засела идея-фикс. В какие-то моменты Хитана осознавала свою ничтожность и грешность, но что-то толкало её на новые и новые попытки! Что-то… Это страх.

– Нет больших грешников, чем женщины, убивающие детей, – Роза вытерла глаза, затянувшиеся пленкой. – И нет несчастнее тех, кто назло всему миру родился…

– Ему плохо! – Зора вбежала в предбанник, даже не обратив внимания на старуху-Розу. – Вашему сыну плохо!

Хитана не отреагировала. Ей было просто не до этого.

– Что с ним? – обеспокоенно подала голос незнакомка. Зора вкратце объяснила, что такое бывало после укуса змеи. – Я иду.

КОВАЛЬСК.

Сколько без тебя мне быть тут?

Прогнозы наших судей постоянно врут.

Причини мне боль, под названием: «Любовь»,

Потом уйди, прошу, нам больше не быть с тобой!

Ну что, родная, как ты там?

Ты и я в норме,

Одинокая луна и звезды её

Нас точно помнят.

Запах твой не покидает мою одежду,

Но ты уже меня не ждешь

И я не тот, что прежде…

Привет от меня,

Незаменимая любовь,

Колкая сперва, как игла,

А теперь битый на осколки я!

А мы хотели быть вдвоем, помнишь,

Чтобы всегда рядом,

Мы жили реальностью,

Не думая, о «завтра».

Меня сбило на поле боя –

Я разбит, ты теперь довольна.

Хотела немного воли?

Что ж ты теперь-то –

Живи спокойно!

Причина тому лишь ложь,

Удар по лицу не был запрещен,

Я не принц, и это не сказка,

А, скорее, забытое шоу…

Между нами нить была,

Теперь – вина моя,

Но знаешь же, что всё не так!

Знаешь же, что не она,

Кто-то там стоял,

Постоянно, словно сторож,

Караулил на каждом ходу,

Злые языки пытались сглазить,

Чтоб плохо нам было тут!

Как в Аду игрушкой Вуду

Сломали любовь…

Страдания остались –

Возродятся, вряд ли, чувства вновь,

Иди, а я стану тобой, ты побудешь мной,

Тогда мы сможем понять эту взаимную боль!

Сколько без тебя мне быть тут?

Прогнозы наших судей постоянно врут.

Причини мне боль, под названием: «Любовь»,

Потом уйди, прошу, нам больше не быть с тобой!

Сколько без тебя?..

Хватит придумывать –

Мы всё давно разбили в хлам!

Нам не быть с тобой…

А имитировать любовь

Просто не нужно нам!*

Эмиль с силой бросил увесистый камень в воду. Раздался громкий всплеск и круги побежали по колышущейся от ветра воде.

– Думаешь о Раде? – Аза прищурилась, стараясь не заплакать снова. Она сидела рядом с парнем и понимала, что он ей ничем не поможет.

– Я пытаюсь о ней забыть, – цыган отложил гитару. – Я хочу о ней забыть. Я устал от всего этого.

– Понимаю.

– Нет, – покачал головой молодой человек. – Не понимаешь. И любой, кто пытается меня утешить, просто лицемер!

– Почему ты так думаешь? – выпрямилась Аза.

– Не думаю, глупая, я знаю, – он улыбнулся, и эта улыбка была грустной. – И тебе пора узнать, что о нашем родственном романе с Радой перешептываются почти все. И я удивлен, что до сих пор никто не сообщил родителям о том, что не одна она виновата… Виноват в большей степени я, – он замолчал на мгновение. – Меня добивает лишь то, что все мои знакомые и родные думают, будто я начну соответствовать их представлениям теперь, когда Рада далеко.

– Она далеко, – повторила Аза, смотря куда-то в сторону. – А вот Тобар совсем рядом. И я не знаю, что мне теперь делать. Я не знаю, как смотреть людям в глаза, отказываясь стать его женой…

– Ты за этим сюда пришла? – глаза Эмиля блеснули. – Ты хочешь, чтоб несчастный влюбленный отговорил тебя выходить замуж? Вспомни о своем возрасте и вообще… Аза, смирись. Тобар – твоя судьба… Дай ему шанс. И он даст тебе то, чего ты хочешь.

– И что же?

– Спокойствие.

– Зачем оно мне? – Аза нахмурилась. – Я не собираюсь рефлексировать всю жизнь и заменять настоящие чувства на игру! И ты меня в этом убедил!

– Вся наша жизнь – игра, – безразлично сказал Эмиль. – Играть в неё нужно уметь, чтоб не получилось, как у нас с Радой.

– Что?! – цыганка подпрыгнула. – Да как ты смеешь такое говорить!

– А я не прав?! – цыган разозлился. – Я уверен, что ты первая бы завопила о том, как можно любить сестру! О том, как это противно и мерзко, о том, что мы предали всех и вся… Все люди делятся на два типа, Аза! Одни решают всё для себя сделать сами, а других ведут, как собачек на поводке! Я пытался быть собой, а вышло то, что вышло!

– Я, по-твоему, собачка? – цыганка вдруг сникла. – И поводок мой вручают Тобару?

– Слушай, я не могу говорить тебе, что делать, но ждать можно и до смерти. Неужели ты хочешь умереть старой девой? Помнишь, что говорит нам всем отец? Счастье в детях. Его можно искать в любом другом месте, но без детей не найти. Тебе родить надо. И всё будет нормально.

– Так, может, мне вовсе не обязательно выходить замуж?

– Обязательно. – Эмиль стал серьезен. – Женщина без мужа не женщина. А Тобар – неплох. Он тебя любит. Ты родишь ему сына или дочь… уверен, что скоро к нему привыкнешь.

– Правда? – ошарашено уставилась на него девушка. – Ты сам в это веришь?

– Верю. – Эмиль поднялся с пня. – И я решил последовать совету отца.

– Что? – Аза уронила челюсть.

– Я не в этом смысле! – парень смутился. – Я не собираюсь рожать. Но вот мне скоро родят.

Аза замолкла. Она многого не знала об Эмиле. Он, оказывается, в свои двадцать куда умнее её.

– Жениться собрался? – пауза была весьма долгой.

– Я разве об этом заикнулся? – раздраженно фыркнул цыган. – То, что я хочу забыть Раду, не значит, что я перестал её любить. А детьми можно обзавестись и без жены. Есть же суррогатные матери.

– Ты поэтому свою долю в наследстве в общак не отдал? – удивилась ещё больше Аза. – Ребенка купить вздумал?

– Имею право, – отчеканил Эмиль. – Я надеюсь, что ты не будешь рассказывать об этом раньше времени.

– Помоги мне избежать свадьбы! – Аза думала недолго, какую цену взять за молчание. – И обещаю, что твой секрет останется секретом!

– Каким же образом я должен это сделать?

– Думай.

– Я должен думать? – Эмиль посмотрел на девушку сверху вниз. – Почему не ты, красавица?

– Потому, что я всего лишь тупая собачка на привязи!

– Аза, ладно, – он поднял руки в примирительном жесте. – Ну извини за это сравнение.

– И всё равно – у тебя есть неделя моего молчания! Не больше! Запомнил? – цыганка старалась запугать парня. И заставить его поверить в то, что у него нет другого выхода. Зачем она это делала? Это было, мягко говоря, не совсем по-сестрински, но ей не оставили выбора. Мать с отцом. Аза могла себе представить, что начнется в таборе после её рассказа о купленном ребенке Эмиля. Это ужас. Лучше не думать. – Что и как ты будешь делать – мне не интересно. Главное, чтоб Тобар навсегда забыл моё имя!

СОЧИ.

– Я буду ждать вашего звонка. Спасибо. – Стас положил трубку домашнего телефона и от души выругался. Благо он был один в кабинете.

Чертов банк до сих пор не удосужился просмотреть его документы. Жданов думал над словами Бероева, о том, что его дом никто не купит, кроме него. Думал о Дине, которая испугалась и поэтому так себя повела. Думал и о том, что банк, скорее всего, не даст ему кредит и тогда они сядут в лужу. А что дальше? Вот тут Стас запретил себе думать. Он и сам находился в ужасе от того, что Дина в чем-то была права.

Жданов упрямился не только потому, что был задет, но и потому, что поставил себе мысленный барьер. Он не хотел иметь дел с Бероевым, зная, что тот может кинуть. Стас ведь и сам когда-то спал и видел себя на мирском троне.

Раздался новый звонок. Стас схватил трубку так, будто от этого зависела его жизнь. В какой-то степени так оно и было.

– Господин Жданов? – голос на том конце провода был мужским и нарочито грубоватым. Не иначе – кто-то не хотел, чтоб его узнали.

– Да, это я. – инвалид насторожился. – С кем имею честь?

– Это неважно, поверьте, – небольшая пауза. – У меня для вас ценная информация.

– Я слушаю.

– Я сообщу, если вы, конечно, ещё не приняли предложение бывшего у вас сегодня Бероева.

– Откуда вам известно о предложении Бероева? – Стас схватил бумажку и ручку, стараясь записать как можно больше о том, что ему скажет незнакомец. – Вы на него работаете?

– Нет, боже упаси! – смешок. – Вы собираетесь продавать свой особняк?

– Сколько можно повторять! – Жданов сжал трубку. – Я не продаю свой особняк! Это моя собственность! И любому, кто хоть раз заикнется об этом, я…

– Тогда моя информация будет вдвойне полезна, – перебил инвалида собеседник. – Вы давно заглядывали под пол?

– Что?

– Я говорю, давно проверяли трубы? Советую поторопиться, и лучше не привлекайте работников со стороны.

– А конкретнее? – с нажимом произнес Стас. – Что это значит?

– Это значит, что вы лишаетесь уникальной возможности…

– Эй! – Стас начал выходить из себя. Ему казалось всё отчетливее, что кто-то решил прикольнуться. – Если тебе нечем заняться, то советую пойти на три буквы!

– Станислав Анатольевич! – собеседник заговорил оскорблено. – Если бы мне было нечем заняться, то я бы не стал вас беспокоить! В вашем доме есть тайник…

Жданов не поверил своим ушам, но вдруг в трубке он уловил едва слышное шипение и скрежет. Голос звонящего стал пропадать. Помехи?! Сейчас?! Да ладно! Не может такого быть!

– Алло?! – крик Стаса оборвался, и в ответ послышались сразу несколько голосов. Будто кто-то переключил его линию. – Алло?

Стас оторвал трубку от уха, сердце его колотилось – виной этому адреналин. Коротких гудков не было – только непонятные нечленораздельные звуки. Что-то упало, потом скрипнуло, а после…

– Папа! – в кабинет ворвался Даня. – Папа! Кто звонил?!

Жданов резко бросил трубку, так и не услышав самого главного – звука раздавшегося по ту сторону выстрела. Инвалид оглядел сына. Видок у Дани был не самым подходящим – он сильно вспотел и футболка, мокрая почти вся, болталась, как мешок, волосы растрепались, а на руке виднелись ссадины и синяки, глаза лихорадочно блестели.

– Во-первых, здравствуй, сын. – Стас закурил. – Во-вторых, потрудись объяснить…

– Кто звонил?! – парень был сам не свой.

– Псих какой-то!

– Ты его даже не выслушал?! – Даня сжал кулаки. – Папа! Ты хоть знаешь, что…

– Знаю! – крикнул отец. – Знаю я таких идиотов, которые набирают все номера подряд и ищут таких лохов, с которыми можно поболтать! Забудь!

– Черт!!!

– Если тебя мать уже накрутила, то это не смешно! – нахмурился Жданов-старший. – Что с тобой?!

– Ничего со мной! Ты не должен был бросать трубку! Этот звонок мог стоить нам очень дорого!

– Ах, вот ты о чем! – догадался бизнесмен. – Я не буду пресмыкаться перед Бероевым, это понятно?! Не буду!

– Да причем тут Бероев! – не успокаивался Даниил. – Просто надо было выслушать того человека! Он больше никогда не позвонит!

Стас занервничал. Он не узнавал сына.

– Ты пил?!

– Чего?! – Даня аж взвизгнул.

– Ты себя видел вообще?

Студент чуть стушевался. Он даже не подумал о том, как глупо сейчас выглядит. Да и незачем ему было об этом думать, ведь то, что он узнал от старой гадалки Мэны, даже его повергло в шок. Парень не мог объяснить, откуда, но она всё знала! Она рассказала ему всю его биографию (почти всю), рассказала о том, что скоро у них заберут дом и сегодня позвонит человек, который станет их единственным шансом. Дальше Даня не стал слушать – он рванул домой на своих двоих! И вот, запыхавшись, ввалился к отцу и он почти успел…

– Пап, скажи, а ты в гадания веришь? – робко начал Даниил.

– В гадания? – Стаса передернуло. Что-то внутри у него сжалось. – Ты имеешь в виду все эти фокусы с вымарщиванием денег? Нет, не верю! – добавил он, потушив сигарету. – И ни один нормальный человек не станет этому верить!

– А вдруг ты заблуждаешься?

– Не заблуждаюсь.

Стас здесь слукавил. Он же не понаслышке знал, что такое предсказания, гадания и прочая бесовская сила, что толкает людей на необдуманные поступки. Но Даньке этого знать не нужно. Ни за что. Отец никогда бы не пожелал сыну столкнуться с подобным.

– То есть ты даже мысли не допускаешь, что есть дар предвидения?

– Даня, с чего ты это взял? Ты что, ходил к… гадалке?

– Это вышло случайно, – парень опустил глаза, но резко их поднял и заговорил увереннее: – Ну есть же знающие колдуны, правда? Они реально могут что-то предсказать! Папа!

Даня выглядел как маленький ребенок, которому необходимо поделиться чем-то важным. У Жданова в который раз защемило внутри.

– Знаешь, почему я здесь? Потому что я знал! Мне сказали… – парень увидел, как съехались на переносицу брови отца. – Нагадали, если хочешь, что сегодня позвонит человек, от которого будет зависеть судьба нашего дома!

– Черт возьми! – Жданов всплеснул руками. Вот это новости. – Давай по порядку!

Красная полоса света последний раз осветила небо перед тем, как солнце село. Казалось, что ворота с мрачной и кривой, как в фильме ужасов, надписью «Cementerio» вспыхнули пламенем. Хитану тянуло сюда. На кладбище, находящееся неподалеку от табора. Миновав все прочие могилы, она подошла к одной, самой дальней, расположенной почти на обрыве и которая все время была ухожена, и где постоянно лежали свежие цветы. Огромная и мощёная площадка с высоким мраморным надгробием, стальная крашеная ограда не позволяла мародерам добраться до золотых украшений, висевших на памятнике. Это старая цыганская традиция – украшать могилы.

Если бы даже недалекие мародеры решили забраться туда, то ничего бы не нашли – тела в гробу не было, да и гроба тоже. Урна с прахом, как правило, всегда покоится у ближайших родственников, но для Хитаны особенно горьким стало известие о том, что урна была потеряна при пожаре, который обрушился на их с отцом домик в лесу в то лето, когда Лекса стал Бароном. Может, это и не случайный пожар, но доказательств, что именно Саппоро причастен к похищению урны с прахом её матери, не было никаких.

Цыганка осторожно вошла в маленькую калитку, со крипом поприветствовавшую её. Она давно не приходила. Когда в последний раз – даже не помнила. Могила была перенесена сюда по распоряжению Лексы. Он не захотел, чтоб убитый им Бахти был похоронен рядом. Хитана была возмущена таким поступком, но позднее, когда всё прояснилось, она перестала обращать на это внимание. Это же такие пустяки по сравнению с тем, что обрушилось на неё в тот день, когда со смерти Катерины прошло семнадцать лет…

В 1983 году Лекса в возрасте 30 лет имел уже несколько сроков. Да, все они были пустяковыми, но его биография от этого лучше не становилась. Как уже говорилось, в Сочи они с Розой остались волею случая и пренеприятнейшего, к тому же, известия о том, что в родном Серпухове умер последний родственник – двоюродный брат Григория. На самом же деле, то есть строго по паспорту, его звали Георгий, как Победоносца, только эта история уже оставалась в тени, ведь «переименование» было сделано нелегально. «Гришка сердитый» – такое прозвище закрепилось за ним в самый расцвет лет. Когда же он взял детей на попечение, то стало ясно, что отчество, которое будет у Лексы и Розы должно хоть в какой-то мере быть солидным.

Встретили его в таборе неласково. Лекса вообще редко встречал людей, которые бы прониклись к нему доверием и дружелюбием. Хотя, нет… был такой человек. Конюх Бахти. Было в нем что-то, чего Лексе так не хватало прежде, скорее всего, общительность. Отец спасенной Катерины не знал, как отблагодарить Саппоро, до тех пор, пока Лекса не увидел вороного жеребца, стоящего в отдельном закрытом загоне. Ему объяснили, что этот конь – дикий мустанг, которого никто не может объездить. Коня хотели даже пристрелить, но Лекса с удовольствием в качестве первой благодарности взял его. Он не искал легких путей. Саппоро даже не сомневался, что окажет ещё немало услуг этому табору. Сомневаться? Это вообще не про Лексу!

Решение переехать жить в табор и обосноваться среди цыган было самым большим желанием… Розы. Именно она уговорила его согласиться на это. Она считала, что вдвоем они долго не протянут.

Лексу не приняли ещё и потому, что он отличался от всех мужчин даже одним своим видом – хоть цыгане и кажутся одинаковыми в плане одежд и внешности, но в Саппоро чувствовалась некая аристократичность. Ему смотрели вслед женщины и молоденькие девчонки – его прельщало это внимание, но он никогда не влюблялся, считая это наваждением, с которым любой сильный человек обязан бороться и победить!

Катерина была красавицей. Редкой красавицей. И в том, что у неё полно претендентов на руку и сердце, Лекса не сомневался. Поначалу он не обращал на неё должного внимания. Во-первых, она была ребенком. Ну… по меркам цыган, она в пятнадцать смело могла бы идти замуж, вот только вспыльчивый характер её отца Авила всякий раз доказывал обратное – к замужеству Катерина не была готова. А во-вторых, Лексу привлекала другая девушка – подружка Катерины. Та отличалась самостоятельностью и острым языком. Цыган даже начал ухаживать за ней, но выяснилось, что у Зары есть жених – трусливый паренек из ближайшей деревни – Рува.

Лекса стал замечать на себе заинтересованный, но скорее даже любопытный взгляд темно-синих, почти черных, как море во время шторма, глаз позднее, когда они с Розой уже прочно обосновались в таборе и жили в ветхой лачуге, когда-то бывшей некой актовой залой у здешних талантов. Катерина смотрела на цыгана украдкой, пытаясь не просто не показывать этого, а тщательно скрывать, как преступники заметают следы… В голову к Саппоро, по крайней мере, пришло только это сравнение на тот момент. Пролетело больше полутора лет! Ей было уже почти семнадцать. Теперь она значительно повзрослела и на взгляд опытного мужчины, такого как Лекса, стала куда более привлекательной и что не менее важно – доступной. Пожалуй, это не совсем то слово… Она была не доступной, а вполне досягаемой. Да. Именно досягаемой, но порой ему казалось, что он не сможет познать всю силу тайны, покрывавшей историю её рождения, ведь неожиданно выяснилось, что Авил является ей приемным отцом. Для Лексы эта новость была не столь шокирующей, как для лучшего его друга, кидающего весьма недвусмысленные фразы на этот счет, Бахти. Действительно, а откуда у стремного и небритого, толстого и зажравшегося собственными предрассудками конюха могла бы родиться такая прелестная дочь?

Саппоро был уверен, что его симпатия (так оно ознаменовал всё то смятение, которое чувствовал по отношению к Катерине) скоро пройдет, как исчезала до этого, однако, каждый новый день, будто издеваясь, заставлял его оставить эти наивные надежды на нормальную жизнь. Сколько раз они говорили об этом с сестрой и пытались вместе найти выход – бесполезно. Лекса больше не мог совладать с захватывающей красотой, которую так редко видел, имея перед глазами лишь унижения и насмешки, звериные устои и ненависть. Катерина стала лучом света в темном и непроглядном царстве его души. Раз и навсегда.

Лекса в молодости с упоением, с тем самым юношеским максимализмом читал Островского и Белинского** тоже. Он знал, что имя дается человеку не родителями, а Богом. Тогда цыган ещё верил в то, что есть высшие силы, уравновешивающие в мире добро и зло.

Цыгане – народ гордый. Куда более свободный и независимый, чем в поэмах у Пушкина, Лермонтова или других классиков. Почему о них писали? Почему цыганская любовь на века? Почему только цыгане могут ждать и верить тогда, когда другие машут рукой? Кто создал их такими? Природа? Или эволюция? Южные народы сохраняют себя такими, какими и должны быть люди! Вот ответ. И любовь есть то чувство, которое способно изменить мир целиком и полностью. Саппоро бы поспорил с этим утверждением, так как считал, что ненависть является ключом к пониманию психологии мироздания.

Для женщины непозволительная роскошь признаваться в любви первому встречному, хоть Лекса давно стал для Катерины одним из самых близких людей. И Саппоро не мог запросто сказать ей о том, что она сводит его с ума. На свете есть много мужских сумасшествий и одно из них – женщина, с которой хочется прожить до смерти…

Хитана не могла справиться со слезами – они не просто рвались из глаз, а лились потоком, сравнимым по силе и продолжительности только с Великим Потопом. Если бы она могла выплакать хоть часть той боли, что засела глубоко внутри, как заноза, мешающая и постоянно напоминающая о своем присутствии. Слова, сказанные ей два десятка лет назад, застряли в ушах: «Катерина любила только раз и любила НЕ Бахти. Вопреки всему…»

Комментарий к Глава 11. *

DEPO

ft. kolibry – Причини мне боль под названием “Любовь”

Имеется в виду пьеса Островского “Гроза” и статья Белинского “Луч света в темном царстве”

====== Глава 12 и несколько слов от автора. ======

Автор взялся за это обращение, потому что считает важным поделиться своими мыслями и рассказать о том, почему это произведение пишется так, а не иначе. Если вы уже дочитали сие творение до этой белиберды, то я уверена, что не собираетесь бросать. Это отлично, потому как без поддержки не делается ни одно дело. Автор данного опуса видит свою цель в том, чтобы раскрыть перед читателем тайны (пусть и не все из ныне существующих, но те, которые так прочно засели в его больном воображении) человеческой психики и мотивации, насколько это является возможным вообще сделать такому непрофессионалу.

Немного об истории создания и задумке в целом: сразу скажу, что придумать и написать – разные вещи. Иногда слишком разные и совершенно несовместимые.

В 2005 году, если помните, шел 1 сезон «Кармелиты». Согласна, давно это было. После его окончания у меня возникло ощущение неудовлетворенности и, как любой творческий человек, я решила, что пора переписать историю на новый лад. Черновики, которые не вошли в первую часть моего произведения (хотя, планировались вставки) и, наверное, не войдут уже ни в одну, были мной созданы в 12-13 лет. Смешной возраст, не так ли? Но вместе с тем и переходный… Если бы в 2009 не вышел в свет 2 сезон, то мои каракули могли бы попасть на КФ. Да, могли бы. Но я решила шагнуть дальше. В самый пик популярности, когда сериал собрал у экранов множество домохозяек (чего уж скрывать – он не совсем подходит для молодых нынешнего поколения в силу наивности и слащавости), я загорелась идеей написать о том, о чем в сериале промолчали. Меня интересовало гораздо больше, нежели показывали за такие короткие серии. Автор пишет тогда, когда не может НЕ писать. К сожалению, никаких слов порой не хватает, чтоб передать мысли. Если бы кто-нибудь смог заглянуть в моё воображение, то увидел бы громадьё идей, идей, которые ещё не воплощены. Но я стараюсь! Всё сказать, естественно, не получится, но основное – вполне. Ага… Планируемая трилогия размера «макси» и есть то самое ОСНОВНОЕ! Хотя, нет… это малая часть того, что творится в моей голове!

Фильмы и книги – две разные вселенные. Для первого важно подчеркнуть внешний колорит, а для второго – внутренний. Персонажи не создают себя сами от и до – их создают авторы и сценаристы. Во многом, это так, но когда герой полностью теряет связь с реальным человеком – это крах. Я не буду говорить обо всех казусах сценаристов и обо всех загубленных интересных персонажах этой знаменитой цыганской саги (да, я позволю себе так назвать сериал), я лишь хочу озвучить то, что основные идеи произведения сформировались в моей голове именно поэтому. Потому, что я хотела придать «живости картонкам». Показать то, чего не видно глазу – всегда сложнее, чем просто показать. Внимание! Автор ни в коем случае не восхваляет собственные достоинства и не умаляет заслуг режиссеров и сценаристов. Нет!