Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – вскочил физрук, кривясь и просто давясь возмущением. – Только сейчас?!

– А что я должен был делать?

– То есть, ты хочешь сказать, что замял поножовщину на сцене?!

– Объясняю для особо одаренных, – Лапин тоже поднялся. – На кону была репутация не только моего филфака, а всего университета!

– Ты знал об этом дерьме и промолчал, – снова с упреком сказал Иванов. – Такими темпами выяснится, что ты и о готовящемся убийстве знал…

– Заткнись! – Лапин не мог допустить такого тона по отношению к себе.

– Что не поделили Жданов с Бероевым?

– Я не вдавался в такие подробности. Но зачинщик – Бероев.

– Опять ты выгораживаешь Жданова? – прищурился Ивушка. – Колись, в чем дело.

Лапин замолчал на некоторое время.

– У парня и так судьба не слишком…

– Ты о чем?

– Он на волоске висит. – Лапин очень хотел, чтоб Иванов ему поверил.

– Он висел на волоске ещё два с половиной года назад. Я его хорошо знаю – накосячит по полной, а потом расхлебывать сил не хватает.

– Что верно, то верно, – улыбнулся самыми уголками губ профессор.

– Ты знал об их отношениях с Камоловой?

– В общих чертах. – Лапин не хотел поднимать эту тему. – Да и с чего ты решил, что он виновен?

– Я ещё ничего не решил. – Иванов прошелся по кабинету. – Но подозревать никто не запрещал.

– Подозревать можно в таком случае кого угодно…

– Мне интересно, а почему Мальков не предпринял никаких действий в субботу, хотя видел, что за бардак у тебя творится на сцене?

– Ты думаешь, что ему мало проблем с пиротехникой?

– Да к черту эту пиротехнику! Где рапорт о происшествии на глазах трехсот с лишним человек?! Где?!

– А ты бы на его месте что делал? – Аскольд знал, что Ивушка не сможет однозначно ответить.

– Ну уж не сидел бы сложа руки, мать его!

– Послушай, я рассказал тебе это не для того, чтобы ты возмутился его бездействием.

– Да, прости, – стушевался физрук, глянув на часы.

Стрелки показывали полшестого утра. Ничего себе поговорили.

– Ты сам-то что думаешь?

– Я не знаю, – помотал головой Лапин.

– Если допустить, что Жданова и вправду хотел завалить Бероев, то можно допустить, что и Камолову тоже он пришил…

– За что?

– Черт его знает! – Иванов побарабанил пальцами по столу. – Может, она за мудака Жданова заступилась?

Аскольд Прокофьевич потер лоб, покрытый холодным потом.

– И он её убрал, как свидетеля?

– Да.

– А остальные?

– Ты о ком?

– Обо всех.

– Ты забываешь, что за Жданова так переживать могла только она.

– Переживать? – переспросил Лапин.

– Это я образно. Она могла видеть или слышать что-то, угрожающее ему, – физкультурник угостил гостя крепким зеленым чаем. – Кто видел её на дискотеке последним?

Мужчины поняли, что зашли в тупик – на самих танцульках ни Лапина ни Иванова не было. Однако Лапин промолчал о том, что после дискотеки видел Камолову, разговаривавшую с Милехиной.

– Никто?

– Почему же сразу никто, – натянуто улыбнулся Лапин, отметив, что нужно обязательно поболтать с Милехиной. – Есть круг личностей, которые могли её видеть.

– А Бероева после спектакля кто видел?

– По-моему, этот субчик слинял гораздо раньше.

– Ты уверен?

– Если бы я был уверен хоть в чем-то…

– Допустим, что Камолова и Бероев ушли одновременно.

– И что? – не понял профессор.

– Значит, всё сходится. Он видел её последним, и он же её пристукнул!

– Это же бездоказательно.

– Ничего, – равнодушно сказал Иванов. – Ничего. Найдутся и доказательства. Надо звонить в ментовку.

– Стой! Мы же договорились!

– Аскольд, я не знаю, чего ты ещё собираешься ждать, но лично я желаю оказать посильную помощь в расследовании. Раз появилась версия, то её надо отрабатывать!

– Так не пойдет.

– Ладно, какие у тебя предложения?

– Нам нужен мозговой штурм.

– Ха! – Иванов сел и откинулся на спинку кресла. – Начинай тогда…

СОЧИ.

Мне осталась одна забава –

Пальцы в рот да веселый свист,

Прокатилась дурная слава,

Что похабник я и скандалист.

Ах, какая смешная потеря!

Много в жизни смешных потерь,

Стыдно мне, что я в бога не верил,

Горько мне, что не верю теперь.

Дар поэта – ласкать и карябать,

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Золотые, далекие дали!

Все сжигает житейская мреть.

И похабничал я и скандалил

Для того, чтобы ярче гореть!

Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней.

Но если черти в душе гнездились –

Значит, ангелы жили в ней!**

Даня едва смог оторвать голову от подушки – пьянка удалась. Если бы не отчисление, то ему было бы не добраться до университета, и он бы по привычке остался валяться и прогуливать пары. Однако теперь все изменилось.

Будильник сработал в самую рань, но Даня помнил о том, что ему нужно сделать. Нелегальный заезд, обещающий хорошие деньги в случае победы, заставил парня довольно быстро проснуться. Обычно Даниил не запомнила сны, но в этот раз в его голове отчетливо возникла картинка, которую он видел на протяжении всей ночи – они с Кирой. Жданов ловил себя на мысли, что слишком много думает о ней и пытался найти объяснение своему поведению. За вечер он позвонил ей больше десятка раз, накатал кучу сообщений и дико бесился от того, что она не реагирует. Что бы это значило? Даня сообразил, что все его проблемы могут усугубиться, если он не изменит отношения к этой девчонке. Но больше всего он не хотел, чтоб она изменила своё отношение к нему. Даня сделал последнюю попытку дозвона, но услышал лишь: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети…». Он отбросил телефон и, подгоняемый запахом съедобного, направился в кухню.

Глеб уже успел принять душ, одеться и даже наварганить что-то наподобие бутербродов. Жданов ценил хороший завтрак, а с Кексом это было практически невозможно. Увы. Хотя... бутерброды это тоже еда. Даниил выполз, зевая и на ходу размахивая руками, изображая зарядку.

– Доброе утро алкашам!

– И вам не кашлять! – поприветствовал друга Даня.

– Кофе будешь? – Хабаров сочувственно, но в то же время с долей иронии посмотрел на друга. – Или чего покрепче?

– Не издевайся, – Жданов потер виски. – Слушай, у меня к тебе будет дело государственной важности.

– Ну и что на этот раз?

– Мне нужна машина. Позарез. Завтра.

– Даня, блин, ты прекрасно знаешь, что меня её лишили.

– Знаю. Но мне очень надо.

– Понятно. – Глеб сел за стол и сделал маленький глоток кофе. – Опять проблемы.

– Для того чтобы их решить, мне и нужна машина.

– Нет, Даня, так не пойдет. Выкладывай.

– Хорошо, – вздохнул блондин. – Завтра заезд.

– Какой заезд? – Хабаров поставил чашку. – Ты опять с Маликом спутался?

– Кекс, давай сейчас не будем об этом. Мне край как нужны деньги, а эти нелегальные гонки – единственный способ быстро их раздобыть.

Глеб знал, что Малику плевать на жизни «гонщиков», которым зачастую нет и восемнадцати. По сути, такого как Малик, пора бы посадить.

– Тебе прошлого раза мало?

– Много, – Жданов перехватил чашку с кофе и жадно выпил её. – Но других вариантов я не вижу. Если не нарыть денег, то наш дом точно перейдет в чужие руки.

– Ты так говоришь, словно наперед знаешь, что выиграешь. Откуда?

– Кекс, вот не сыпь мне соль на рану, а! – Даня отошел к окну. – Я должен выиграть. И я выиграю.

– Не лез бы ты в новые неприятности.

– Не лезу – вот со старыми пытаюсь разобраться, – Даниил почесал затылок.

– Не пора ли начать новую жизнь?

– Новую?

– Ну, старая-то вчера могла закончиться, – невесело усмехнулся Глеб, вспомнив, что было бы, если б не то самое чудо, спасшее их. – Я до сих пор поверить не могу. Выходит, что Зора права была, когда сказала, что я везунчик…

– Тоже погадала? – Даня хитро прищурился.

– Нет, она не гадает.

– Брехня, – уверенно закивал Жданов. – Просто она просекла, что у тебя денег с собой не было…

– Неужели?

– Помнишь, что я тебе говорил насчет цыган?

– А ты помнишь, что они тебе вчера сказали?

Даня напряг память. Что-то смутно он помнил, но не всё.

– Предпочту забыть.

– Что за штуковина у тебя на шее? – Глеб присмотрелся к медальону, который Жданов никому не показывал, но сейчас он был без рубашки, поэтому спрятать оберег не получилось.

– Обычный оберег, – парень пожал плечами.

– А мне так не кажется. – Хабаров протянул руку и дотронулся до амулета. Слишком причудливой формы он был.

– Не лапай! – Даня отодвинулся. – Мама говорит, что нельзя его на виду держать…

– Это она тебе его дала?

– Он у меня почти с рождения. Родители сразу после выписки из роддома на меня его напялили. Это мой персональный талисман. Я не интересовался историей его создания, как-то не до этого было. А потом просто привык…

– Странно.

– Что странно? – удивился Даня.

– Ты же у нас христианин?

– Да.

– А этот твой талисман явно языческий.

– Кекс, ты знаток язычества у нас? – блондин сжал в ладони деревянный амулет.

– Я – нет. А вот цыгане – да.

– И что ты этим хочешь сказать?

– Почему они вчера так резко от нас отстали, когда увидели его на тебе?

Даня отвел глаза. Кекс сказал то, о чем блондин боялся думать.

– Мало ли.

– Нет, не мало ли! – Глеб загорелся идеей. – Слушай, а дай мне его на время!

– Зачем ещё?

– Ну я узнаю, что это за хрень.

– Кекс, успокойся, ладно?

– Ты веришь в это? – Глеб кивнул на амулет.

– Нет, – буркнул блондин.

– Тогда чего боишься отдать?

– Ты заколебал! – Даня рывком стащил с себя талисман и всучил Глебу. – Держи!

– Мерси!

– А верю я своей интуиции, понял?

– Конечно, понял. – Хабаров убрал вещицу в карман.

– А моя интуиция мне подсказывает, что нужно участвовать в этом заезде. Между прочим, гонщики Формулы-1 тоже не стразу известными стали…

– Слабый довод. Где ты, мальчик без прав, и где гонщики-профессионалы! Сравнил!

– Не доставай!

– Слушай, оставил бы ты эту идею, – Глеб дожевал свой тост с вареньем и глянул на часы. – А мне пора, кстати. Даже ума не приложу, что сейчас будет…

– Ты про Сонкову? – усмехнулся блондин. – Какого черта ты вообще в это полез? Кекс, ты же у нас всегда такой правильный… Ну почти всегда.

– Да что уж теперь говорить…

– И правда – ты не можешь отвечать за неадекват Крыловой. Каким бы психом я не был, но угонять автобусы – чересчур!

При упоминании Зоры, Глеб покраснел.

– Воспитывать её надо, Кекс, – блондин дал дельный совет товарищу.

– Знаешь, я вот думаю: тот придурок… она с ним? Влюбилась? – Глеб замялся. – Ну ты понял…

– Понял, – Даня посмотрел другу в глаза. – И ещё кое-что понял.

– И что же? – напрягся Глеб.

– Судя по твоим рассказам, ты в неё тоже втрескался…

– Я?!

– Ага, – широко улыбнулся Жданов. – К гадалке не ходи…

– Да иди ты со своими гадалками! Сам только про цыган и говоришь! – Глебу не хотелось давать слабину, но он уже знал, что Дане только дай повод – не слезет.

Парень вышел из кухни в просторный холл, называвшийся для простых смертных прихожей.

– Ты там посуду помой! – крикнул он.

– А влажную уборку не сделать? – Жданов паясничал.

– Естественно, сделать!

– Я у тебя теперь за золушку? – осведомился Даня. – И это ты называешь дружбой до гроба?

– Ты вообще наглеешь!

– К хорошему же быстро привыкаешь!

Глеб покачал головой, беря ложку для обуви.

– Ты как всегда найдешь отмазку.

– Так что насчет тачки? – Даня стал серьезным.

– Я тебе уже сказал – забудь. Моя мамаша и этот упырь остались для меня в прошлом! Я унижаться не пойду!

– Я пойду, – сказал блондин. – У меня без вариантов.

– Ну да.

– Как думаешь, твоя маманя сильно обрадуется, когда я машину попрошу?

– Я тебе скажу, кто обрадуется – козел её!

– К любому козлу можно подход найти.

– Попробуй, – хмыкнул Хабаров, беря ключи и закидывая учебную сумку с парой тетрадей на плечо. – Пока.

– Смотри, не проболтайся, что меня отчислили, – напоследок выдал Даниил. – А то некоторым слишком шикарно жить будет.

– Ты про Макара?

– И про него тоже.

Комментарий к Глава 19. *Тату – “Нас не догонят”

**А. Малинин – “Мне осталась одна забава” (на стихи Есенина)

====== Глава 20. ======

Комментарий к Глава 20. Глава писалась долго. у автора мало вдохновения и времени, ибо надвигающаяся сессия – зло. Спасибо тем, кто ждал продолжение! Надеюсь, что персонажи не дадут заскучать! :)

Всегда помни:

молчать хорошо,

безопасно и красиво.

Игнат к позднему утру исколесил весь город в поисках отца. Парень зашел в самые дорогие клубы, казино, гостиницы, даже заскочил в мэрию с долей уверенности, что папаня просто заработался, но нет – Бероева нигде не было. Оставался последний вариант. Не самый приятный. Игнат знал, что отец мог направиться к Инне просить прощения. Неужели он опустился до этого? Игнат всегда считал женщин недостойными таких жертв со стороны мужчин, правда, исключением в этом правиле была его мать. Но не суть. Просить – удел слабаков. Ни одна баба не стоит того, чтобы сильный и взрослый мужик начал извиняться за то, в чем не виноват. Парень был уверен, что Инна ушла, психанув на какую-нибудь мелочь, на что другая не стала обращать даже внимания, живя с мэром.

Забравшись в машину и от души хлопнув дверцей, Игнат закурил, с сожалением отмечая, что это последняя сигарета. Он опустил стекло и высунулся, поглядывая в серое небо, чуть светлеющее на востоке. Бероев затягивался глубоко и едва не хрипел. В душе заскрежетали кошачьи когти. То, что происходило, ему не нравилось. Очень не нравилось. Куда, черт возьми, делся папашка?! Студент сильно нервничал после звонка Банго. Игнат хоть и не был посвящен во все детали плана Рамзана, но знал, что просто так шум бы этот крендель одноглазый не поднял. Почему одноглазый? Да потому, что Бероев рассказывал о том, как верно и преданно служил Банго своему хозяину и как не видел никогда и ничего дальше своего носа. Он был как циклоп, у которого есть только монокулярное зрение. А ещё все знали, что у Крючковского только одна треть мозга умеет работать. И то не в полную силу. Бог создал не только гениев, но и идиотов. Хронических. Среди них тоже идет борьба. Идиоты чаще побеждают. Одним словом, Игнат относился к Банго так же, как многие до него, но понимал, насколько важной и нужной может быть информация, добытая этим жучком.

Выезжая на шоссе, Бероев заметил, что впереди образовалась огромная пробка. С чего бы вдруг? Кто рвется в глухомань, где даже таксисты не рискуют ездить? Инна жила в отдаленном районе и Игнат не любил там бывать по простой причине: он вообще не любил ту квартиру. Можно сказать ненавидел.

После смерти матери парень долго привыкал жить с отцом, а потом, после свадьбы, когда они вынуждены были кантоваться втроем в однокомнатной халупе, и когда новая жена начала его строить, лезть во все дела, он понял, что не сможет уважать и тем более принять Инну, не смотря на все её усилия. Он допускал мысль, что женщина всего лишь желает ему добра и заботится как о сыне, не имея родных детей, но что-то внутри него всегда твердило: «Она тебе не мать!» Игнат настолько привык к этому внутреннему голосу, что стал принимать его за естественность. С тех самых пор он начал прислушиваться только к себе, даже если здравый смысл полностью при этом отсутствовал. В какой-то мере это было полезным, но иногда внутренний голос устраивал такие подставы, что Бероев зарекался никогда больше не идти у него на поводу. Зарекался, но шел. И в этом не было его вины.

Парень действовал так лишь потому, что не имел реального человека, голос которого мог бы что-то ему подсказать. Отец? А что отец – он всегда был занят и разговоров на подобные темы не терпел, считая это соплежуйством. Инна? Как говорилось ранее, Игнат её не воспринимал. Оставался Рекс. Но у Рената ум был заточен несколько по-другому и, начав грузить его такими проблемами, Бероев рисковал остаться без телохранителя. Они могли обсуждать всё, кроме его душевных перипетий. Игнат порой очень сожалел, что не имел возможности видеть того, кого бы видеть хотел. Сестра. О её существовании он узнал сравнительно недавно. Кстати, с её появлением у Игната появился лишний повод растерзать отца, так как старик был в этом замешан. И если бы не мольбы новоявленной сестренки, Игнат бы это сделал…

Стоять в пробке Бероеву не улыбалось. Да и вообще, зачем стоять, когда есть тротуары? Джип резво «запрыгнул» на бордюр одной парой колес и примял жухленькую, но все ещё зеленую траву. Игнат начал движение, ничуть не смущаясь от матов стоящих цепочкой простых смертных водителей. На выезде из города, как оказалось, произошло ЧП – легковой автомобиль народной марки «Жигули» прокатился по пешеходу, от которого теперь остались лишь сандалии и разбитая вдребезги бутылка «Портвейна». Игнат притормозил, с любопытством осматривая место ДТП. Менты и скорая возились на обочине: там были и майор, и литеха, и парочка ФСБшников. Сын мэра так увлекся разглядыванием трупа, который ещё не успели завернуть, что не заметил, как один из правоохранителей, самый старый и мнительный, бросил на нарушителя недобрый взгляд. Бероев хотел было газануть, но стоящий рядом ДПСник тут же махнул своей зебровой палочкой. Бероев выругался сквозь зубы – любопытство его и подвело.

– Что за беспредел?!

Отличная звукоизоляция салона не позволила Бероеву ощутить весь накал голоса дорожного патрульного. Однако когда тот застучал в стекло, пришлось проявить каплю снисхождения и вальяжным жестом нажать на кнопку.

– Где? – Игнат флегматично повел рукой в сторону. – Вы об этом? Да, конечно, ужас.

– Кто разрешал ехать по тротуару?!!

– Это не тротуар, а велосипедная дорожка…

– Одна малина!

– Да, раз она уже травой заросла, то сразу видно, что пользуется спросом у велосипедистов! – стебался Игнат.

– Не твоё дело, чем она заросла!

– Раз так, то может, забудем?

– Выйти из машины! – рявкнули в ответ.

Миловидная улыбка сползла с лица кавказца:

– Что?

– Со слухом плохо, салабон?! – главная проблема наших инспекторов в том, что они не умеют себя вести. И не учатся. – Выйти, я сказал!

– Это шутка сейчас была? – Бероев старался не поддаваться на провокацию. – Смешно, но на будущее запомни: надо тренироваться. С твоим чувством юмора тебя даже в «Кривое зеркало» не возьмут…

ДПСник начал рваться в машину, но блокировка дверей сработала раньше.

– Ты просчитался, сосунок!

– Я? – студент и ухом не повел.

– Последнее китайское предупреждение!!! Ты чего-то не понял?!! – заорал патрульный.

– Заткнись! – тут же вскипел, как электрочайник, Игнат. – Это ты чего-то не понял! Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?!

– Это ты с кем разговариваешь! Я ведь могу сделать так, что ты больше этой машинки не увидишь, сопляк!

– Угроза? – чуть не рассмеялся Бероев. – Плавно переходящая в оскорбление?

– Видимо, придется объяснить популярно…

– Тебе, смотрю, не объяснили в своё время. – Игнат вздохнул. – Жаль.

– Давно не получал?!

– Ха! – Игнат среагировал молниеносно. Он быстро схватил мента за руку и потянул на себя с такой силой, что голова бедняги просунулась в машину и он, конечно же, струхнул. – А ты?

– Отпусти!

– А то что? – резвился Игнат. – Машины меня лишишь? Попробуй!

– Под суд пойдешь!

– Это ты под суд пойдешь, говнюк на палочке! – разозлился студент. – Да ты мне не условия ставить должен, а прощения просить!

– Не дождешься, малолетняя тварь!

– От твари и слышу…

– Тебе конец!

– Проверим? – удивился Игнат. – Давай я сейчас на газ нажму, а ты побегаешь? Что скажешь? Спринтером не был?

По тому, как стремительно побледнел полицейский, стало понятно, что он никогда не был спортсменом.

– Не был, значит… Ничего, опыт – дело наживное!

– Стой! – завопил мужик. – Стой!!!

– И это всё? – не унимался кавказец. Теперь простых извинений было бы мало.

– Отставить! – раздалось с улицы.

Рядом столпились другие представители органов. Бероев мухой разжал кулаки и патрульный почти плюхнулся на задницу, хлопая глазами, но уже представляя, что он будет делать с этим пацаном позже, без свидетелей.

– Отставить, черт вас дери! – подошедший майор был в ярости. – Потрудитесь объяснить, что это было!

– Воспитательный момент, – улыбнулся Бероев, снова напяливая на лицо маску добропорядочного, хоть и немного наглого гражданина.

– Воспитательный что?!

– Где вы понабрали таких патрульных? – Бероев встретился взглядом с ДПСником. – И почему он позволяет себе не знать, кто я такой?! Он мне не жезлом должен махать, а честь отдавать!

– Не много ли чести будет, уважаемый? – процедил майор.

– В самый раз!

– И кто же ты у нас такой? – Виталий рисковал спалиться, потому что остальные уже поняли, кто сидит за рулем.

– Слепой что ли?!!

– Как корабль назовешь, так он и поплывет, – сказал Виталий. – Назовись сам, а я уж буду думать, видно по тебе или нет, «ху из ху» здесь…

– Я – сын мэра! – Игнату надоело разводить церемонии.

– А я внебрачный сын белгейца, но мне пока что честь не отдают…

– Что ж вас так пошутить-то тянет? – спросил резким тоном Бероев. – Вам не в ментовку надо было, а в цирк идти…

– Если бы я работал в цирке, то давно бы решил все мировые проблемы, запихав таких, как ты, в клетки.

– Оу, да у вас ещё и комплексы скрытые?

– Скрытые – не явные.

– Мы можем хоть до вечера состязаться в остроумии, но я…

– Это последняя буква алфавита, молодой человек.

– А ты его знаешь, разве? – усмехнулся Игнат.

– Права! – Виталий не стал реагировать на поддевки.

– Да, сейчас покажу, – Игнат нагнулся, делая вид, что ищет.

– И побыстрее.

– Уже! – студент быстро выпрямился и перед очами Викторова замаячил фак.

– Ой! – заржал Бероев, нисколько не смущаясь. – Не то показал – виноват!

– Твоё счастье, что я не ломаю пальцы, а перехожу сразу к челюстям.

– Да ну?

– А вообще-то я жду права, – Виту невозможно было вывести из себя.

– Да на, подавись! – Игнат сунул в рожу майору правительственную ксиву отца, которую стащил ещё месяц назад. Вот и пригодилась.

Виталий внимательно посмотрел на парня. И рассмеялся в душе.

– Ваши права, молодой человек, а не корочки папаши!

– Слышь, дед, – Бероев перешел на доверительный полушепот. – А может, я те на лапу дам и разбежимся? Сколько хочешь?

– Выйти из машины!

За спиной майора зашептались другие полицейские. Викторов понял, что не может отпустить красавца, но и задерживать его пока что было не за что, с точки зрения того, кем он являлся.

– И ты заладил?

– Я ведь и по-другому могу попросить. – Вита умел убеждать.

– Интересно, – оживился Игнат.

– Вызову погрузчик, – сказал майор. – Увезем тебя на штраф-стоянку, а дальше всё по схеме: выйдешь сам или вместе с тачкой под пресс…

– Угрожаешь мне что ли?!

– Провожу воспитательный момент, юноша, – холодные глаза полицейского немного сбили обороты Бероева. – Выйти из машины, я устал уже повторять!

Пока они перепирались, труп увезли, а дорога начала движение. Подъехала машина ОСО и из неё вышел плотного телосложения полковник. Виталий мгновенно понял, что это тот самый Давыдов. Блядство, это же некстати!

–А если я права покажу, то выходить не надо..?

– Испугался? – Вита быстро отвернулся от коллег и снова уставился на Бероева.

Игнат замолчал. Да, он испугался. Он только сейчас понял, что каждое его неосторожное слово может быть последним.

– Будем считать, что да, – закивал парень и продемонстрировал своё водительское удостоверение.

– Что вы здесь забыли?! – это было обращено уже к самому Викторову.

– Веду расследование, – невозмутимо ответил майор, разворачиваясь к полковнику.

Игнат сразу приметил знакомого.

– Я же велел Гончарову сворачиваться!!! – Давыдов тоже обратил внимание на кавказца.

– Хочу заметить, что Гончаров имеет право на собственные полномочия.

– Привет, Игнат! – полковник уже не слушал Виталия.

– Здрастьте! – парень протянул руку.

– Что, проблемы? – их рукопожатие вызвало ропот в толпе.

– Нет, что вы! – Игнат подмигнул патрульному и Виталию. – Просто общаемся. Кстати, права можно назад?

– А как же хамство патрульному при исполнении? Думал, что это так прокатит?

– Да ничего я не думал. Тороплюсь просто…

– Меня это не волнует! – рявкнул Вита.

– Зря вы так, – мимоходом вставил Бероев.

– Если хотите сохранить шкуру, то немедленно отправляетесь обратно в отдел! – отреагировал полковник, забирая из рук Виталия корочки Игната. – Живо!!!

Игнат козырнул новому знакомому и коварно улыбнулся.

– Приказ ясен?!

– Так точно…

– Тогда исполняйте!!!

– Есть! – Вита по-армейски повернулся и строевым шагом, матерясь, он отошел к младшему лейтенанту. Они были так близко!

– Давно бы так! – обрадовался Бероев.

– Что случилось? Чего он прицепился-то? – Давыдов озабоченно посмотрел на Бероева.

– Не понравилось, что я заехал на велосипедную дорожку…

Бероев врал, не краснея. И это его выручало.

– Мне тоже это не нравится, – выдавил полковник, протягивая документы. – Впредь будь поделикатенее!

– Ага.

– Торопишься-то куда?

– Отца потерял…

– Что?

– Трубку не берет… и нигде его нет.

– Я надеюсь, что у них ума хватило сразу его отпустить! – вполголоса сказал Михалыч, играя желваками.

– Отпустить?

– Он был в отделе расследований.

– По поводу? – мигом напрягся студент.

– Сам расскажет, если захочет, – увильнул полковник. – Счастливо тебе! Надеюсь, что найдется в ближайшее время папаня!

– Спасибо! – искренне поблагодарил Игнат, выворачивая руль и уезжая в противоположную сторону. Теперь он знал, что ехать к Инне не имеет смысла.

Зора и Кира не общались. Милехина с тяжелой головой встала по будильнику и старалась делать вид, что ничего особенного не произошло, но никак не могла удержаться от смешка, когда цыганка пожелала ей доброго утра. Ирония. Весьма и весьма горькая.

– Эй, подожди! – Зора резко схватила за руку подругу, которая проигнорировав обращение, направилась умываться. – Стой, кому сказано!

– Чего тебе? – девушка, поморщившись, обернулась.

– Поговорить надо! – Зора отпустила Киру, но загородила выход из спальни.

– О чём?

Милехиной всё ещё было неловко, она старалась не смотреть в глаза цыганке. То, что думала Кира по поводу отношений Зоры со Львом, никого не касалось и не волновало, кроме неё, поэтому она не считала нужным высказываться.

– Сама знаешь!

Зора тоже не горела желанием слушать нотации от черт знает кого, но понимала, что Саппоро был прав – если не разрешить эту ситуацию сейчас, то потом будет поздно.

– Бессонницей страдаем? – Зора по-учительски пристально глянула на Киру.

– Это риторический вопрос, кто из нас страдает бессонницей.

– Ты считаешь, что можешь иронизировать сейчас?!

– Никто не иронизирует. – Кира стала предельно серьезной. – Ты говоришь так, словно это я опозорила свою честь…

– Опозорила, значит? – Зора скрипнула зубами. Наверное, со стороны всё именно так и выглядит. – Моя жизнь – мои правила!

– А как же наши цыганские правила?

– Наши? – выгнула бровь Крылова.

– Да. Я тоже цыганка, хоть ты и уверена в обратном.

– Я больше чем уверена, – Крылова обошла девушку, разглядывая, как на смотринах. – Скажи-ка мне, моя праведная, а как же называется то, чем ты занималась с Казановой?

Кира хотела возмутиться.

– Не спеши перебивать! – сказала Зора. – Если ты настолько хорошо владеешь нашей конституцией, то должна знать основное табу для цыганки.

– Какое? – глухо спросила Кира, поняв, что зря завела эту песню.

– Подумай.

Милехина подумала и поняла: Зора пытается её упрекнуть в том, что она общалась с русским. Жданов – не цыган. А для цыган связываться с гаджо – больший позор, чем…

– Ну как?

– Я ничего аморального себе не позволила. Общение – не грех.

– Правда? – наигранно удивилась Крылова. – А другие цыгане тоже так думают?

– Зора, мы же о другом говорили.

– Конечно, о другом, – согласилась цыганка. – Я пытаюсь объяснить тебе, дурехе, что прежде, чем давать мне советы, поучилась бы думать балдой! Не тебе меня судить!

– Ты сама захотела этого разговора!

– Лишь потому, что ты всё неправильно поняла!

– Нет. – Кира упиралась и, по сути, знала, что права. Она знала, что Зора боится огласки.

– А мне кажется, что да. – Крылова вздохнула. Она устала спорить. – Слушай, то, что ты видела…

– Я ничего не видела, – довольно жестко перебила Милехина. – Дай пройти.

– Мне нравится твой ответ, но рекомендую запомнить: чтобы не оправдываться и не совать нос в чужие дела, надо лишь вообще его не высовывать!

– Мой нос явно по длине не сравнится с твоим языком, – Кира сказала это от обиды, но только спустя несколько секунд поняла, что в этой фразе больше двусмысленности, чем кажется.

Крылова открыла рот, чтоб ответить, но никаких слов не нашла – это было слишком откровенно и по-дурацки. Это удар ниже пояса. Неужели эта девчонка смогла её унизить?! Вот так с полуслова?!

Зора сжала кулаки, продолжая смотреть на Милехину, но теперь не так, как учитель на нерадивого ученика, а как удав на кролика: «Не сравнится с языком?! Черт возьми! Вот же сучка! И где она этому научилась?! И после этого она будет ей втирать, что ничего не видела?!! Овца!», – Зора никогда бы не подумала, что Кира способна так легко съязвить! И как дальше? Это нокаут?

– Что? – напряженно спросила цыганка, будто не веря, что она это услышала.

– Извини, – быстро произнесла Кира, обходя ошарашенную Зору и шагая за порог.

Крылова прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Помогло. Немного. Девушка подумала о том, что теперь говорить Саппоро. Если рассказать, как всё было на самом деле, то он её точно пристукнет. Нет. Нельзя. Надо просто сказать, что всё прошло нормально и Милехина никакого шума поднимать не станет. А вдруг – станет? Внешность бывает, ой, как обманчива! Зора разозлилась: какая-то лохушка, какая-то помесь цыганки с гаджо будет ей условия диктовать?! Не бывать такому! Цыганка пулей вылетела следом за Милехиной.

Зора удивилась увиденному: все чинно восседали за завтраком. Все, кроме Льва. Хитана суетилась у плиты, а Кира, видимо, с расстройства, лопала так, будто её вообще не кормили. Лачо уткнулся в газету, попивая кофе. Господи, какая показуха! Цыганка знала, что всем этим людям глубоко плевать на каждого сидящего рядом. Будь их воля, они давно разбежались по своим делам. Но тогда вопрос: что сейчас их заставляет изображать семейную идиллию? Неужели только ради неё? Она уже давно поняла, что здесь нет семьи. Они слишком засмотрелись на гаджо и стали вести себя также. Грустно…

Крылова хотела незаметно проскользнуть, чтобы не стать марионеткой, управляемой липовыми нормами приличия. Вот уж правду говорят: «Весь мир – театр, а люди в нём – актеры». Зора презирала тех, кто боялся своих истинных эмоций. Цыгане не должны так себя вести! Иначе они перестают быть ими!

Её очередной всплеск ярости был подавлен натянутой улыбкой Хитаны и приглашением за стол. Зора изо всех сил отнекивалась, но потом, подумав, решила, что это даже хорошо – пусть видит, что она рядом. Зора специально села напротив.

Овсяная каша долго остывала и поэтому Кира не смогла быстро покинуть кухню. Девушка принялась ковыряться ложкой в тарелке, делая вид, что крайне заинтересована содержимым, но от пронзительного взгляда Крыловой скрыться не удавалось. Кира не могла понять, что она такого сделала: Зора смотрела так, словно хотела её задушить. Только из-за резких слов про язык? Неужели люди могут быть такими злопамятными?