Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 49 страниц)

Уже весь город посылаешь «на…»,

А что ты знаешь в этой жизни,

Чей ты сын?

Мы клином вышибаем клин!

Игнат не спускал глаз со Жданова. Его «Порше» лавировал между другими машинами гораздо легче. Хорошее сцепление с асфальтом – то что доктор прописал. Скорость тоже не подкачала… Электронный голос сообщил, что отметка, к которой подошла скорость, равняется 115 километрам в час. Бероев стиснул зубы и начал обгон мешавшего ему «BMW».

Внедорожнику было тесно здесь и это чувствовалось. Даня, выбрав для себя выгодную внутреннюю полосу, опять вдавил газ в пол – он нехило оторвался, но дорога перешла из нормальной в бугристую и теперь, чтобы не перевернуться нужно было притормаживать.

Правила боя просты:

Или тебя, или ты.

Всё, что в тебе – с тобой,

Бросайся в бой!

Протяженность выбранного маршрута составила порядка 36 километров. Как ни уговаривал Малик своего вдохновителя, тот велел сделать трассу кольцевой, а не линейной. Раз стартовали на Фитш, то и приезжать должны туда же. Возможно, это логично. А главное, дешевле! Трасса состояла из четырех отрезков: сам стадион, равнина с сюрпризом в виде булыжников, городской квартал с кучей поворотов и болотная трясина. Последний обещал погубить много гонщиков. Только единицы могли пройти этот путь, не слетев. Самоуверенность переполняла их всех, но уверенность Малика была просто железной. Просто он знал эти места как свои пять пальцев.

На каждой машине был прикреплен специальный датчик. Он помогал отслеживать местонахождение водителя зрителям и сообщал, если кто-то отклонялся от маршрута слишком сильно. Малик помнил, как он разорился, покупая эти маячки. А сколько раз его ловили менты! Сколько раз приходилось платить, чтобы наладить контакты с рынком запчастей и нанять мастеров на время гонки.

Правила боя просты:

Или тебя, или ты!

Платишь за всё судьбой,

Правил нет – вой!***

Гончаров матерился что есть силы. Он опоздал. Литеха доложил обстановку. Стадион был окружен почти по всему периметру, но выезд оказался слишком далеко от основного въезда, и никто не подумал, что блокировать его нужно было в первую очередь. Менты лишь проводили взглядом удаляющиеся с молниеносной скоростью машины.

Гончаров протиснулся в центральный ряд верхнего яруса. И заметил внедорожник Жданова. Парень явно был не промах. «Хорошая позиция, сукин сын!», – хмыкнул полицейский, думая ещё и о том, что нужно бы найти Малика.

– Товарищ майор, можно объявлять план-перехват? – лейтенанту не терпелось. – Объект выехал со стадиона…

– Погодим пока что. Если сейчас устроить ещё одну побочную гонку, то можем навредить.

– Как это?

– Вот так это, – Григорий помнил обещание, данное Стасу. – Здесь его дождемся. Финиширует – возьмем!

– Вы шутите?!

– Нет, – майор знаком показал помощникам, ждущим внизу, чтоб пока не дергались. – Тебе авария нужна что ли?!

– Никак нет.

– Тогда найди мне Малика!

Литеха отдал честь и сконфуженный удалился.

====== Глава 26. ======

Всякая женщина – зло,

но дважды бывает хорошей:

Или на ложе любви,

или на смертном одре.

П. Мориме «Кармен»

КОВАЛЬСК.

Злость. Ревность. Апатия. Обида. Отчаяние. Опустошение. Ступеньки, уводящие вниз. Туда, где не видно просвета. Туда, где нет уверенности в завтрашнем дне. В пропасть собственного ничтожного эго. Николай чувствовал себя омерзительнее некуда. Это, кажется, вошло в привычку за последние несколько дней. А причина одна – это Волкова! Сколько же мужских жизней и душ загублено женщинами! Опыт. Везде нужен опыт. И приобретается он только в процессе отношений. Увы. Другой формулы нет.

Женщины в ссоре могут говорить любые вещи. Они могут делать больно, вести себя некрасиво, на грани мерзости. Поддавшись эмоциям, они могут совершать безрассудные и необъяснимые вещи. Одни ведут себя яростно, наступают и оскорбляют, другие, наоборот, молчат, но потом тихо, как по капле яда выдавливают из себя обиду. Потом женщина может уйти, сказав, что отношений больше нет… В этот момент многие мужчины совершают ошибку – отпускают ее, чтобы она остыла. Они надеются, что пройдет время, и она успокоится. Да, так и будет, она остынет к своему мужчине и найдет нового, который ее не отпустит. Женщины всегда ждут, чтобы их вернули, в любой ссоре. Неважно, что она была зла, неважно, что она говорила, она хочет, чтобы ее вернули…

Николай не мог точно сказать, зачем ему так нужна Волкова, после их разговора в больнице, но сдаваться не собирался. Она отказала ему, но он покажет ей ошибку, ткнет носом в самое дерьмо и уйдет красиво… Он уйдет, а не она! Николай лелеял такие надежды, строя планы на будущее. В его забитой воспоминаниями голове роились доводящие до абсурда мысли.

Куда можно пойти и с кем поделиться? Хуже всего, когда ты окружен людьми, но никто из них тебе не ровня. Милехин знал почти весь табор, но не было среди цыган никого, кто бы до конца понял его. Или просто попытался бы не осуждать. О родителях и говорить не приходилось. Отец больше не был ему другом. Да и раньше тоже. Коля всегда чувствовал себя рядом с Миро ущербным. Парень не произносил вслух этого слова, но оно созрело в сознании, как только он узнал его значение. Ещё в детстве. Мать никак не годилась в советчики. Сашка по пьяни мог сказать что угодно, а остальные воспринимали Николая чужим среди своих. Или это просто чрезмерная мнительность? Нет. Это горькая правда. Мальчишки-сверстники, с которыми Николай иногда общался, давно были при девчонках и собирались жениться. Рассказывали о любви до гроба и мечтали о детях. Идиоты! Не так ли?

Николай заметил Джуру, стреляющего сигареты у Стёпки. Парень подошёл первым и вытащил из кармана пачку.

– Держи.

– Спасибо, мне бы и одной хватило! – цыган взял всю пачку, не поморщившись. – Редко ты тут появляешься. Родители не пускают?

– Пошли они в жопу! – отмахнулся Коля.

– Понимаю. – хмыкнул Джура. – Особенно папочка, верно?

Милехин посмотрел в глаза собеседнику – неужели он нашел единомышленника? Это не шутка?

– Допустим.

– Твой папаня умеет на мозги капать. И себе и другим. Было время он себя королем считал… хуже не придумаешь! Пиздец!

Джура крепко затянулся и прикрыл глаза от удовольствия.

– Где твой дружок?

– Ты о ком?

– Не прикидывайся белым и пушистым! – Николай понизил голос. – Я знаю, что ты прячешь у себя Банго… или как там его?

– Банго лучше не трогать, – таборный цыган был прав. – Иначе убьет…

– Уже от страха задрожал.

– Колян, – мужик ещё раз затянулся и вышвырнул окурок в траву. Не опасаясь возможных последствий. – Не лезь куда не просят…

– Не лезу я, – брюнет покачал головой со снисходительной улыбкой. – Он мне за другим нужен…

– Смелым стал что ли?

– Да я и был ничего.

– Скажи мне, а я передам, – Джура навострил уши.

– Так не пойдет. Отведи меня к нему лично.

Цыгане под подозрительные взгляды прошли к палатке Джуры. Правду говорят: «Мой дом – моя крепость». Палатка хоть мало походила на дом и уж тем более на крепость, но мало кто рисковал сюда заходить даже в присутствии хозяина. Николай не сразу, но заметил в углу странный мешкообразный свёрток. Видимо, вещи. И судя по всему, краденые. Ясно. Ребятки зря времени не теряли…

– Зенки сломаешь!

– Толкать будешь?

– Толкают тачки из ямы! – ноздри у Джуры раздулись.

– Хорошая отмазка…

– Это комплимент?

Милехин скорчил гримасу:

– Считай, что так… скажешь всем, что я к тебе за консультацией приходил. Ты у нас вроде один из лучших бездельников?

– Садись и рассказывай! – почти приказал разозлившийся цыган. – Конспиратор херов! Мне указаний водить кого попало к нему на свиданку не было!

– Хочешь меня убедить в том, что тебе можно доверять?

– Мне три кучи насрать на твоё доверие! – мужик сверкнул далеко не всеми жёлтыми от никотина зубами. – У меня есть инструкции. От того, кто мне платит. Не будешь говорить – вали!

Николай стряхнул с себя оцепенение и решился.

– Хочу его попросить кое-кого припугнуть.

– Цена вопроса, – сразу сказал Джура.

– Деньги есть. Сколько нужно? – Николай улыбнулся. Мелочиться – это не про него.

– Он назначит.

– Когда?

– При личной встрече. – съехидничал Джура.

– Так встреча будет приличной? – хмыкнул Милехин. – А я надеялся на неприличную…

– Шутником стал?

– Станешь тут…

– Кто и как пугать?

– А уж вот это я сообщу только ему…

– Из наших?

– Спятил? – парень вытаращил глаза. – Нет, конечно!

– Конечно? – передразнил цыган. – Уверен?

– Уверен, – сквозь зубы процедил Милехин. – Когда на свидание?

– Банго тебе не баба – на первом не даст, – рассмеялся Джура.

– Кончай острить!

Цыган чуть присмирел:

– Если не из наших, то сходим сейчас. Потолкуем.

– Сейчас у меня другие планы. Вечером на созвоне.

Милехин вышел, оставив Джуру в легком недоумении. Наверное, он рискует, доверяя этому прожжённому трухачу? Верный ответ на вопрос можно получить лишь ошибившись.

Дорога домой заняла немного времени. Николай надеялся, что никого не застанет. Ему нужно было привести себя в маломальский порядок. В гостиной как назло сидела мать. Она его сразу увидела. Посмотрела так, что жить расхотелось. Коля в глубине души надеялся, что женщина не станет придираться сейчас, но ошибся:

– Присядь!

– Мам, я тороплюсь…

– Ничего. Подождут.

– Не подождут! – парень сморщился.

– Ну я же жду, когда ты, наконец, поумнеешь!

Николай вздохнул, закрыв лицо ладонью:

– Если ты о Бероеве и сделке, то поезд ушел. Я говорил уже.

– Я пошла на это, чтобы помочь тебе, – Кармелита искренне старалась помочь сыну. – Ты мне обещал, что всё будет нормально.

– Не срослось, мам, – пожал плечами парень. – Бывает.

– Ты это нашим скажи. И покажи. Отчеты за последние месяцы.

– Плевать мне на это!

– Мне тоже! – бросила Кармелита, яростно сверкнув глазами. – Я и так слишком долго вытирала за тобой слюни!

– И что же дальше будешь делать? – поинтересовался он, всё ещё не веря в серьезность намерений матери.

– Говоришь, что сделка не срослась?

Николай кивнул.

– А почему? – Кармелита подошла к сыну. – Хочешь скажу?!

– Мама, я тебя не узнаю…

– Это взаимно.

– Разве мать не должна помогать сыну?

– Ты это так называешь?!

– Да, я называю вещи своими именами.

– Давно ли?

– Недавно! – Николай разозлился.

– Ты своровал больше половины! Сукин сын! – она подняла руку и ударила его. Не промахнулась. Шлепок был громким.

Коля часто заморгал, будто собирался заплакать. Но внутри он уже ответил ей. Также сильно. Наотмашь. Сразу.

– Бероев не такой идиот, как мы с отцом! Он всё узнал! И поэтому умертвил наших коней! А теперь он требует свои деньги!

– Сама додумалась или подсказал кто?

– Закрой рот!

– Ты же сама подняла эту тему…

– Денег нет! Нет! Из-за тебя!

– Может, не только из-за меня?

– Закрой рот немедленно, черт возьми!!!

– А то что? – нахально спросил Коля, сжимая кулаки и подходя вплотную к женщине.

– Когда ты стал таким отрепьем?

– Наверное, в тот самый момент, когда вы перестали мне доверять…

– Ты сам добился этого.

Николай усмехнулся:

– И чего же хочет Бероев за свои левые проекты?

– Он хочет, чтобы твоя сестра стала женой его сыночку!!! Из-за тебя он заставляет нас жертвовать дочерью! – Кармелита орала, не сдерживаясь. – Если вы посмеете её тронуть, то…

– Эй! – парень злобно нахмурился. – Сбавь обороты, а!

– Я больше предупреждать не буду. Разбираться с налогоплательщиками будешь сам.

– Вот напугала-то!

– И с Бероевым тоже!!!

– Неужели?

– Ты вернешь ему деньги! Вернешь всё до копейки!

– С чего бы? – молодой человек развёл руками. – У меня в карманах пусто…

– И в голове тоже! – мать осознала, насколько слепа бывает к детям.

– И что такого страшного случилось? – он замялся на мгновение. – Ну выйдет наша Кирюха за Игната… и что случится? Будут жить-поживать… Детей нарожают… и все при своих!

– Даже слушать не собираюсь!

– Напрасно. Игнтатик – вариант не самый плохой… или нашей принцессе никто не пара?!

– Хочешь покрыть свой долг чужой свободой? Свободой родной сестры?!!

– Какие громкие слова! – Милехин фыркнул.

– Либо ты найдёшь деньги, либо будем переходить от слов к действиям. Даю тебе сутки.

– Не мало ли, мамочка?

– В самый раз! – Кармелита, тряхнув пышными волосами, скрылась в спальне наверху.

– Да пошла ты!

СОЧИ.

Комов вышел подышать воздухом, оставив коллегу в машине. Он нисколько не нервничал, потому что был уверен в том, что всё пройдет гладко. Хоть в этот раз. Малик должен был постараться и сделать юбилейный заезд самым безопасным в плане палева. Гаишник огляделся кругом: толпа, рассосавшаяся после начала гонки и переместившаяся на трибуны, не обращала внимания на припаркованную ДПСку.

– Ты ничего не забыл? – Комов терпеть не мог напоминать о себе.

– Вроде нет, – с улыбкой ответил Малик, внимательно следя за трассой.

– Расчет на бочку.

– Ты о чем? – нахмурился гонщик.

– Шлангом не прикидывайся.

– Пошел ты! – Малинов сильнее стиснул в руке дипломат. – И не мечтай! Ты и так обобрал меня в прошлый раз!

– И чем ты недоволен? – мужчина ощутил, что его держат за идиота. – Я взял лишь полагающиеся мне проценты за то, что ты отмазался от статьи…

– Как бы не так.

– Спорить будешь?

– Я больше не буду платить! Баста! Вам что, ставок мало?!

– А ты на мои ставки ротик не разевай, – угрожающе дернулся Комов. – Малик, у тебя же выбора нет. Ты до сих пор не понял?

– Иди нахуй.

– Я спишу эту фразу на чрезмерное волнение.

– У нас же был договор, что ты не лезешь в мою кассу!

– А кто сказал, что это твоя касса? – Комов кивнул на чемоданчик. – Это мои дивиденды.

– Банкир нашелся! – фыркнул Влад. – Смотри, блядь, на него!

– Ты держишься здесь благодаря мне, – сказал Комов. – Если что-то не устраивает, я другого найду… знаешь, сколько желающих?

– А знаешь, сколько желающих номера ворованные к твоей жопе прикрутить?!

– Хочешь со мной потягаться в равноправии? – сотрудник дорожной инспекции криво улыбнулся. – Не советую.

– Я не могу решать этот вопрос сейчас. В одиночку.

– Хочешь сказать, что нашел партнера?

– Нашел, – сглотнул Малик.

– Бероев что ли решил вкладываться в твои забеги?

Так всегда и бывает. Самые пронырливые твари остаются на коне, а трудолюбивые и преданные делу люди валятся в грязь, из которой чаще всего не могут выбраться.

– Тебя это меньше всего должно волновать.

– Меня волнуют мои деньги!

– Они не твои.

– Малик, сколько лет мы работаем вместе? Я подвел тебя хоть раз?

– Не в этом дело.

– А в чем?

– В том, что ты стал слишком жадным, – Влад покачал головой.

– Расценки поменялись, дорогой, – гаишник смахнул с кителя прилипший мокрый лист. – Услуги имеют свойство поднимать цену при поднятии планки качества.

– А вот Бероев так не считает…

– А как же патриотизм?

– Клал я на него!

– Нерусский что ли? – Комов толкнул мужика. – Ты решил с этим носатым связаться?! Хочешь, чтоб кинул?

– Мне с ним выгоднее.

– А я бы с ним срать на одном поле не сел.

В словах Комова была доля правды.

– Твои проблемы, – Малик достал пачку сигарет. – Базар закончен. До конца заезда.

– Я бы не был таким категоричным. Правда. – Комов смотрел на гонщика испытующим взглядом. – Подумай. Я знаю кое-что, чего не знаешь ты. Разве не интересно?

– Меня интересует только гонка.

– Прекрасно. И не только тебя, – он сделал паузу. – Но вот среди участников есть человек, которым очень заинтересуются менты…

– И кто же этот несчастный? – Малинов не придал словам должного значения.

– Сперва реши: ты со мной или с Бероевым?

– С Бероевым.

– Что ж, – Комов усмехнулся. – Тебе же хуже.

Тем временем зрители напряженно следили за трассой, высматривая любимчиков. Хотя, по сути, всех, кто собрался на этом стадионе, мало волновали сами гонщики и их личные взгляды. Гораздо больше зрители ожидают победы и даже неважно, кто именно приедет первым. Варварская привычка. Человек во всем ищет выгоду. Каждый. И ежедневно. Просто не все могут в этом признаться.

Глеб вжал голову в плечи и постарался поднять воротник осенней куртки, стараясь ничем не привлекать к себе внимания. Парень стал обходить людей. Особенно того высокого майора, стоящего рядом. Хабаров уже понял, что менты приехали за Даней. В глубине души можно было, конечно, надеяться, что Жданов каким-то нереальным способом сможет опять свалить, но полицейских оказалось куда больше, чем один или даже два. Гончаров успел примелькаться многим из окружения Малинова.

Григорий неотрывно следил за передвижением одной точки на электронной карте, светящейся на табло.

– Товарищ майор, – лейтенант подошел со спины. – Малинова увидели.

– Где?

– Неподалеку. Он там с Комовым…

– С кем? – Григорий не мог упомнить всех своих косвенных коллег. – С каким ещё Комовым?

– Сотрудник дорожки. Старший инспектор…

– Ещё интереснее. Какого черта он здесь забыл?

– Видимо, договоренность.

– Малик заплатил, паскудник! – выругался Гончаров.

– Какие будут распоряжения? – литеха выжидающе посмотрел на майора.

– Задержать обоих! – бросил Гончаров и стал спускаться с трибуны. – За Малика отвечаешь головой. Я возьму Жданова. – Благо недолго осталось, – промолвил литеха, усмехаясь.

Да. До финиша и правда недолго осталось, а Даниил обнаружил странный шум двигателя. Совершенно отчетливый. И попахивало это не самыми хорошими последствиями. Блондин выругался: только этого не хватало! Он проехал уже больше половины трассы. Он уже решил выиграть!

Остальные остались где-то позади, а вот Бероев шел с ним наравне. Сукин сын просто! Повыпендриваться решил!

Жданов мог различить его поднятый средний палец, бесстыже высунутый в окно. «Порше» выдал рекордную скорость и, казалось, что нисколько не напрягся. Машина, как торпеда, рванула вперед и обогнала внедорожник на узкой улочке. Жданов выматерился, выкручивая руль, затем резко переключая передачу. Он вдавил газ посильнее. Жаль, что скорости не прибавилось, а реальная угроза не справиться с управлением встала куда острее. Бероев провоцировал его.

Гонщики приближались к самому опасному участку – оживленному городскому перекрестку, где блокировать движение было просто невозможно, да и Малик не стал бы переплачивать, чтоб создать идеальные условия. Никогда. Только хардкор.

сейчас любая оплошность стоит не только победы, но и жизни. Вполне возможно. На такой скорости вылететь в кювет или влепиться в столб проще простого. Красное пятно прямо перед глазами действовало на парня как тряпка на быка.

Разозленный Жданов на свой страх и риск догнал Игната. Он подъехал к «Порше» сзади вплотную и каким-то чудом удержался на расстоянии равном нескольким сантиметрам. Даже Бероев сперва испугался, что этот недоумок сейчас впишется в него. Любой бы сказал, что это почти самоубийство. Даня же решил показать всё, на что способен. Внедорожник практически «поцеловал» капот спортивного авто. В следующую секунду Даня, как и следовало ожидать, пережал и довольно сильный толчок заставил обоих водителей подпрыгнуть в креслах. На асфальт посыпались искры. Пришлось вцепиться в руль.

– Сука! – заорал Бероев, смотря в зеркало заднего вида.

Металлический лязг посвидетельствовал о том, что передний бампер у Жданова теперь будет покорёженным. Но остановится ли этот псих?! Ещё парочка таких «дружеских объятий» и сработает автоматическая блокировка спидометра. Игнат почти уловил всем телом внушительное трение динозавра «Инфинити» о задницу своего нового «Порше». Тварь белобрысая оказался не таким уж плохим водилой! Он балансировал где-то на грани аварии и чистого экстрима. Того самого, ради которого и затеяна вся эта канитель. Адреналин. Куда ж без него? В последний момент Игнат резко отвернул в сторону, пропуская соперника вперед. Нервы были не просто пощекотаны, а валялись где-то в нокауте.

– Рано радуешься, говнюк! – Бероев снова взял себя в руки. – Это только начало, мать твою!

Даниил несся так, что кровь стыла в жилах. На перекрестке показался светофор. С обеих сторон приближались машины. Огромная фура с деревом по правому флангу. Тормознутая «Ока» по левому. Если не успеет, то пиши пропало. Загорелся желтый! Уже загорелся! Внедорожник парень гнал на пределе возможностей. Какая-то доля секунды отделяла его от судьбоносного решения. Рискнуть или же затормозить? Поздно!

Даня опять вдавил газ в пол. Такой нагрузки педаль ещё не испытывала.

Желтый свет сменился зеленым! Машины тронулись, и громкий басистый звук резанул по ушам. Фура заметила гонщика-нарушителя первой и пыталась предупредить.

Даня не сбавил скорость ни на йоту. Стрелка прыгала в районе 185. Он успел. Он пронесся мимо остолбеневших машин, оставив за собой приличный столб пыли – асфальт снова перешел в песчаную трассу со всеми вытекающими.

Бероеву пришлось тормозить. Кавказец, матерясь и едва не выпрыгивая из штанов, ждал, пока проедут обе стороны. Он потерял довольно много времени. Больше двух минут. Теперь догонять Жданова сложнее. Проклятье! Вечно всё через жопу! Сперва это неудавшееся покушение в универе, а теперь ещё и гонка, становящаяся больше похожей на представление, где опять ему придется остаться в дураках.

КОВАЛЬСК.

Женщины – дерьмо. Редкое. И ядовитое. Чтобы жить с ними под одной крышей, нужно иметь железный иммунитет. Николай удивлялся себе: как можно было столько долго терпеть женщин? Терпеть их выходки и придирки? Зачем? Парень выматерился на весь дом. И продолжал крыть мать трехэтажным даже по дороге к дому Волковой. Казалось, что поток слов уже не остановить.

Девятый час утра. Отличное время. Волкова как раз должна приехать с дежурства. Николай сел на лавку возле подъезда. Он бывал у неё всего пару раз за все время их романа. Ему больше был по душе её кабинетик… Хотя, в квартире было бы намного проще – трахайся не хочу. Вероника не имела моды приводить парней домой. Только одна после работы. Тем более что никаких ужинов при свечах и походов в музеи ей никто не предлагал.

Николай засмотрелся куда-то в сторону в тот момент, когда возле подъезда затормозил «Мерс». Из него и вышла Волкова. Правда, перед этим, водитель, коим оказался тот самый патологоанатом, предусмотрительно галантно открыл перед ней дверцу.

«Какого хера?! У них и правда всё так серьезно?! – Коля резко поднялся. – Твари!»

– Милехин, – глаза у кардиолога были красными после бессонной ночи в клинике. – Как ты меня здесь нашел? Ты до сих пор не протрезвел?

– Ошибаешься, – Коля проводил взглядом машину. – Я как стекло!

– Боюсь порезаться… – Волкова сдержанно улыбнулась.

– Правильно делаешь!

– Чего тебе опять?

– Мне ничего особенного. А ты чего своего хахаля не притащила? Натрахались уже?

– Ты кретин.

– А он на дауна похож.

– Ну и отлично, – устало буркнула Волкова.

– Отлично?! – парень сжал кулаки. – Ты меня плохо знаешь…

– Ты меня тоже.

– Ничего, тебя вон патологоанатом вскроет и увидим, что внутри!

Девушка смерила молодого человека равнодушным взглядом:

– Можешь не стараться – не берет.

– Вот как? – Николай медленно, но верно закипал.

– Да, вот так. Проваливай.

– Гонишь? – он нахмурился. – А когда-то не могла и минуты без меня…

– То время кончилось! – Вероника прошла мимо него к подъезду.

Николай как-то заторможено кивнул и сказал:

– Верно. То время кончилось, сегодня начнется другое.

– Развей свои иллюзии, мальчик.

– Спасибо за комплимент!

– Пожалуйста, черт возьми! – Волкова не могла больше оставаться спокойной. – Избавь меня от муки видеть тебя!

– И всё?

– Проваливай. Повторять не буду.

– Я не договорил.

– Твои проблемы.

– Не будем же мы на улице выяснять отношения, – парень кивнул на дом. – Пригласишь на чай?

– Я устала. И гостей не принимаю давно. Если помнишь…

– А если так? – он вытащил откуда-то небольшой торт.

– Сладкое вредно, – брюнетка достала ключи от домофона. – Угости кого-нибудь другого…

– Не хочешь по-хорошему? – Николай встал за её спиной.

– Похоже, что ты не хочешь.

– Как раз наоборот…

В подъезде царила полутьма. Пахло кошатиной. Волкова жила на пятом. Лифта не было. Каждый её легкий шаг подкреплялся его. Тяжёлым. За спиной. След в след.

– Я, вроде, не приглашала.

– А я внезапен, как пиздец! – пошутил Милехин.

– Я заметила, – Вероника повернула ключ в замочной скважине и обернулась. – У тебя несколько минут. Не уложишься – вызову ментов.

– Да ну? Настолько боишься меня? – он понимающе заглянул ей в глаза. – Ничего. Это пройдет…

– Милехин, перестань. Я серьезно.

Они вошли. Пахло чем-то особенным. Какой-то особенной чистотой. Сразу можно было определить, что женщина живет без мужика и без домашних животных.

– Если бы я могла предположить, что начнется такая морока, то никогда бы не показала тебе дорогу сюда…

– Ты же, вроде, никогда ни о чем не жалеешь. Сама говорила.

– Ты стал исключением, Милехин.

– Ника, – голос парня неожиданно потеплел. Таким он бывал в моменты близости. – Объясни мне, какого хера происходит?! Что могло так внезапно измениться между нами?

– Просто страсть тоже имеет лимит. Прости.

– Дело только в страсти?! – Николай поставил торт на тумбочку. – Или ещё и в тебе?

– А ты умеешь быть наблюдательным, Милехин, – чуть улыбнулась она. – Если бы ты ещё видел очевидные вещи, то цены бы тебе не было…

– Очевидные?

– Наш секс себя изжил. Мне стало скучно, – наконец призналась Вероника. – Время найти нового партнера.

Николай снова выругал весь белый свет. Про себя. И посмотрел на Волкову тяжелым взглядом:

– Секса ты не хочешь. Семьи тоже. Тебе скучно… зажралась ты, девочка. Вот, что я скажу.

– А кто ты такой, чтоб меня в чем-то ограничивать?! – врачиха с вызовом качнула головой. Её глаза смотрели, не моргая.

– Бабе нельзя позволять расслабиться. Иначе, она начинает думать, что все вокруг слепые, – сказал Милехин. – Ты не исключение, дорогая…

– И ты, милый, не исключение. Таких непроходимых идиотов я ещё не встречала…

– Пытаешься меня задеть? Уже бесполезно. Прострелило насквозь. Поэтому не вижу повода для дальнейших разглагольствований.

– Я тоже не вижу. Убирайся! – Вероника указала на дверь.

– Со мной этот трюк не пройдет…

Бывает, что тормоза обрываются, как электрические провода в шторм. Бывает, что одним словом можно убить или же возродить из пепла. Бывает, что мужчина не слышит женщину, но лишь потому, что женщина слишком долго молчит. Николай потерял контроль над собой. Вопрос в том, что его толкнуло: сама Волкова или же его домыслы?

Милехин рванулся вперед, прямо на Волкову, явно не ожидавшую такого. Он схватил её за плечи и с силой впечатал спиной в стену. Вероника поморщилась, но тут же коленом заехала ему в живот. Николай мог предположить, что она начнет сопротивляться и ещё раз повторил манипуляции.

– Пусти! Скотина! – Волкова попала в западню. Он перехватил её руки и взял контроль. – Тебе конец!

– Серьезно? – глаза в глаза. – Готов поспорить, что ты испугалась…

– Сука! – выплюнула Волкова, ещё раз пытаясь ударить его ногой.

– Ещё какая! – подтвердил парень и стиснул пальцы на чужих запястьях что было сил. Вероника, вскрикнув, замерла, напряженно смотря на бывшего. – Ну как, уже веселее?

Он издевается. Или нет? Что она знает об этом парне? Что за безумные мысли копошатся в его башке? Чего он хочет?

– Если не хочешь больших неприятностей, то немедленно отпусти меня!!!

Николай усмехнулся: «Неприятности? А кто сказал, что без них здорово живется? Как раз наоборот!»

– Может, тебе стало скучно потому, что мы трахались только по правилам и обоюдному согласию?

Вероника изогнулась и укусила нахала за палец. Николай зашипел, как змея. В следующую секунду он уже швырнул её на пол. Она не смогла удержаться на ногах и ощутила всю боль от падения. Милехин не дал ей ни малейшего шанса вырваться – он плюхнулся сверху. Сбросить такую тушу никак не представлялось возможным. Волкова занервничала. Ей не приходилось ещё так попадать. Даже в детдоме. Все знали, что она может дать отпор. А сейчас?

– На всякий случай знай: я не хотел этого! – сказал Милехин и улыбнулся. В его улыбке ни капли искренности. Это улыбка полоумного. – Но ты не оставила мне выбора…

Парень навалился всем телом и его горячее дыхание, всё ещё слегка отдающее спиртным, прошлось по коже чуть выше подбородка.

Вероника дергалась, не оставляя попыток вырваться. Едва Милехин прикоснулся к ней губами, как она резко вскинула голову и ударила его лбом. Брюнет опять издал змеиный звук, так как почти до крови прикусил язык. Могли ли такие мелочи остановить его? Уже нет.

– Если не хочешь быть кастрированным без наркоза, то лучше убирайся, поджав хвост! – Вероника часто дышала, и кровь прилила к её лицу. Она была в бешенстве. Наверное, от того, что не могла повилять на ситуацию. – Слышал, ублюдок?!

– Чертовски красива, – констатировал Николай, даже не слушая её. – И я не смогу отпустить тебя просто так… твой патологоанатом не заслуживает такого счастья…

Вероника сто раз пожалела, что отпустила Гиппократа.

– Не волнуйся так. Если я тебя порву где-нибудь, то он сошьет!

Волкова кое-как смогла освободить руку и тут же пустила её в дело – острые ногти, которые не полагалось носить врачам, расцарапали Милехину всю щеку. Он даже почти не дернулся. Лишь всплеск в карих глазах. Он ответил ей – грубо и не обращая внимания на сочащуюся кровь, – впился в её губы, кусая их, будто решив сожрать. Вероника замычала, крепче сжимая челюсти и не позволяя языку Милехина проникнуть в рот. Теперь и её лицо в крови. То ли в его, то ли в её. В общей, по всей видимости.

Вероника, получив секундную передышку, заорала что было сил. Милехин ударил её и, опять, словно куклу, перевернул на живот… Металлический вкус во рту – это не игрушки. Больше не игрушки. Это жизнь. В глазах стало двоиться и расплываться. Слёзы. Этого ещё не хватало.

Волкова сглотнула и из последних сил попыталась приподняться, уперевшись ладонями в пол прихожей.

Это сон! Ебаный кошмар, которые порой случаются… Николаю потребовалось время, чтобы справиться с молнией на джинсах. Он давненько не практиковался разведаться на скорость, надо сказать! Веронике удалось отползти от него и уже, казалось, появилась надежда, как Милехин снова придавил девушку к полу и на этот раз был ещё более развязен. Если вообще есть мера для обозначения развязности.

Дорогое платье, купленное за несколько тысяч долларов у модельера, теперь было похоже на старую половую тряпку. Николай порвал его на лоскуты. Ни чулок, ни колготок на ней не было – она одевалась не по погоде. И именно это сыграло сейчас ему на руку. Ещё один удар обрушился на Веронику при её очередной попытке закричать.

Николай запаниковал – Волкова возненавидит его. Этого не избежать. Он испугался. Так, может, и не стоит бегать? Ненависть не так страшна, если знать, что она выросла из любви. Как гриб-паразит. Как тесто на дрожжах. Странно? Зато понятно. Нынешние молодые люди больше понимают стереотипы, чем что-то другое.

Это отравление. Так смог охарактеризовать своё состояние Милехин. Почему-то именно отравление. Серьёзное. Когда ты, вроде, здоров, но стоит тебе попытаться принять пищу, как желудок её отвергает. Ты не можешь понять, что не так. И тебя выворачивает наизнанку. Но ты через какое-то время, забываясь, снова берешь в рот кусок хлеба и опять к унитазу. Да. Есть в этом что-то садомазохистское. Изощренное. То, что доставляет удовольствие тебе и боль окружающим.