Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц)

Теперь цыганка убедилась в том, что Лекса не шутил. У него вообще с юмором никогда не ладилось. Если барон смеялся, то остальные, чаще, рыдали, но никто не посмел бы смеяться, когда он плакал. Хотя, попытки были. Плакал Лекса за жизнь не больше нескольких раз. Роза могла пересчитать их по пальцам одной руки. Обычно человек становится крайне уязвимым, когда понимает, что ничем не может помочь близкому. Саппоро знала, что её брату предстоит пройти много испытаний, ещё тогда, когда он был совсем мальчишкой. Воспитание сделало своё дело – он вырос таким, каким его хотел видеть Григорий. Брат их отца, взявший опекунство, не отличался кроткостью или педагогическими способностями. Он был отшельником много лет, но табор Драго вызвал его для того, чтобы передать детей. Именно отец Рамира решил, что Лексу и Розу должен воспитывать ближайший родственник. Эта ошибка дорого обошлась северному табору. Лекса Саппоро попортил им немало крови. Он так и не смог понять, что всё, во что верил, оказалось лишь желанием Григория отыграться. Маленький мальчик, видевший смерть отца, стал орудием в руках мстительного мужчины, чьи поступки с каждым разом становились всё нахальнее и жестче. Сколько нужно оставить отпечатков, чтобы человеческая душа превратилась в камень? Когда ценность чужой жизни перестает пониматься как равноправность? Когда твоя собственная жизнь начинает походить на ад. Несомненно. И безнадежно.

Розе повезло в том, что она родилась девочкой. Чисто теоретически. Но не практически. Она страдала не меньше, чем Лекса, а порой и больше. Да, её не били розгами и не заставляли голодать. Над ней не смеялись и не унижали прилюдно, но видя то, что делают с братом, она редко не хотела смерти. Не только для себя, но и для тех, кто сам же вылепил из Саппоро чудовище и испугался своего творения.

Убежав от полиции и оказавшись в Сочи, Роза с Лексой и представить не могли, что этот город станет для них домом. Только в начале. Заработать деньги было проблематично, так как повсюду их могли найти. Лексу это не останавливало – он с легкостью разбойничал на окраине. Роза запрещала ему только убивать. Это всё, чего она требовала, пугая тем, что сразу сдаст ментам, если он ослушается. Цыган дал ей слово, но уже через несколько месяцев вся прокуратура Сочи была поднята на поиски жестокого убийцы, которого никто не мог выловить. Именно тогда, когда Саппоро собирались сниматься с очередной стоянки, произошло то, что перевернуло всю их жизнь.

Лекса в молодости любил только две вещи: свободу и охоту. Настоящую охоту, которой научился у Георгия. Саппоро не покупал дорогущих иномарок, хотя они и наводнили все близлежащие авторынки, цыгана машины не интересовали. «Каддилаку» он предпочел приобрести породистого рысака. Часто бывая на конеферме, его знакомый навел Лексу на одного знающего места лесничего. Сочинские леса одни из самых богатых на дичь. Цыгана больше всего прельщала крупная добыча – лоси, олени или кабаны. Иногда требовалась неделя, чтобы найти пастбище в глуши. Конная охота, распространенная во дворцах, не теряла актуальности для тех, кто вел преимущественно кочевой образ жизни. Лекса использовал огнестрельное оружие, реже – холодное. Естественно, что боевую раскраску с устрашающим эффектом, лук и стрелы он оставил в прошлом. Как бы ни старались сохранить самобытность народы, подобные цыганам, цивилизация вынуждала меняться.

Отпуская брата на охоту, Роза всякий раз была готова к тому, что он вернется с пустыми руками. Благодаря охоте они могли питаться. Скажем, мяса большого оленя хватало на несколько дней, включая и рога, которые Лекса продавал за хорошие деньги. Им не всегда так везло, ведь при всех плюсах, были существенные минусы: Роза дико боялась, что снова появятся волки. Лекса уже пострадал от одного, хорошо, что не бешеного! Стая волков охотилась неподалеку от берега реки, куда всё время приходят стада. Цыган не сумел справиться с большими особями – его сильно покусали. Саппоро всегда отличался мстительностью. Сестра это знала как никто. Что-то ей подсказывало, что в этот раз он нацелился вовсе не на лосей…

Саппоро несколько дней шел по следу волка – вожака, который отправился в поисках пропитания далеко за пределы той местности, где они с цыганом не могли поделить добычу. Лекса был удивлен, что хищник направился в деревню. Куры? Наверняка, их перетаскали лисы. Овцы? Жители уже построили загоны из колючей проволоки, спутанной так, чтобы попытавшийся сунуться туда волк, увяз и сдох от голода.

Как выяснилось, вожак решил просто срезать путь. Пройдя задворками и наслушавшись заливистого лая собак, хищник переплыл мелкую канавку и, прислушиваясь, побрел по направлению к ещё одному поселению. Саппоро снова был удивлен – волк вывел его к табору. К цыганскому табору. Территория, которую заняли кибитки и шатры, была огромной. Теперь стало ясно, почему некоторые стада перебрались в чащу леса, где и становились легкой добычей. Лекса пользовался биноклем – он никогда не подходил близко к волку, чтоб тот не мог его почуять.

Табор был большим. А где много народу, там много проблем. Лекса не мог позволить себе засветиться, но кое-что настолько привлекло его внимание, что цыган решился подойти ближе. Его конь был не из трусливых, поэтому, не смотря даже на присутствие волка, оставался спокойным.

Табун гнедых скакунов. Целый табун, в котором Лекса насчитал более 30 голов! Вот это удача! Кони паслись чуть ниже по течению быстрой горной реки. Они были одни. Было много молодняка. И серый громадный вожак знал, где можно поживиться. Их пути с Лексой снова пересеклись. И теперь оставалась только финальная схватка, определяющая, кому тут хозяйничать. Саппоро знал, что на шум лошади реагируют слишком бурно и резко. Одно неверное движение – животные кинутся в воду. Саппоро умел выжидать, и он остался на месте, продолжая наблюдать за волком, который не собирался уходить голодным. Цыган планировал нанести удар в самый неподходящий для хищника момент – в момент броска на жеребенка. У серого не будет времени увернуться от пули – пока он сосредоточен на еде, у Лексы есть реальный шанс. Ради такого не грех пожертвовать даже породистым и гордым гнедым…

Волк стал подкрадываться к крайнему самому слабенькому жеребенку – Лекса прицелился. Он знал, что будет только пара секунд для совершения точного выстрела. Табун всполошился – лошади принялись бить копытом и фыркать. Он его чувствовали, но не могли увидеть из-за высокой травы, почти как в степи. Однако как оказалось, они чуяли не волка, а человека. Нет, не Лексу. Девушку. Саппоро сам удивился – откуда она взялась? В следующие минуты это стало свешено неважно, так как волк испугался – он понял, что зажат с двух сторон. Хищник себя обнаружил. Самые большие жеребцы пытались его отогнать, но не тут-то было! Волк кинулся на свою добычу и одним укусом лишил жеребенка жизни. Лекса не успел выстрелить… Лошади с диким ржанием понеслись прямо на него. Волк не спешил смываться – у него появилась возможность прокормить не только себя, но и всю стаю. Саппоро не раздумывал ни секунды – он резко пришпорил коня и за несколько секунд преодолел расстояние между хищником и той самой незнакомкой, которая от страха не могла сдвинуться с места!!! Серый вожак промазал – его зубы впились в бок коня. Лекса закрыл девушку собой, не позволив ей погибнуть. В этой схватке волку повезло меньше – пары сильных ударов копытом по голове хватило, чтоб животное дезориентировалось. Лекса не стал стрелять, а вспорол хищнику брюхо, ничуть не смущаясь чужого присутствия. Шкура была отменной. Цыган любил хороший мех, к тому же этот трофей стал для него почти татемом…

Роза проклинала себя за то, что тогда не предупредила брата о предстоящей опасности. Опасность была не в том, что он мог пострадать от волка, а в том, что он встретил её – женщину, в которую влюбился и из-за любви к которой потерял всё. Мать Хитаны – дочь одного из конюхов, была весьма неплоха. Она была ребенком, но уже знала себе цену. Роза сторонилась её позже, когда благодаря геройскому поступку Лексы их с распростертыми объятиями приняли в табор. Спасти дочь одного из самых уважаемых мужчин – это вам не поле перейти. Собственно, никто тогда не знал о том, через что прошел Лекса, прежде чем научился такому, о чем некоторые могут только мечтать.

Катерина была непослушным ребенком – за ней порой не мог углядеть весь таборный люд. Ей тогда было пятнадцать. По цыганским меркам, давно нужно было выдать её замуж, но Соловьев не хотел ни с кем делить красавицу-дочь. Кто мог знать, что её время настало? Кто мог предугадать, чем могли бы кончиться её отношения с Саппоро? Роза могла. Она всё знала. Она знала, что будет именно так. Цыганка не попыталась помешать брату, надеявшемуся завоевать сердце Катерины. Почему? Потому что он был обречен на страдания. Таков был его путь…

О цыганской любви сложено немало легенд и сказок, стихов и рассказов, но далеко не все знают, как это на самом деле бывает. История Лексы Саппоро должна была войти в историю. Он родился под счастливой звездой, но сделал неправильный выбор в молодости – он отомстил за то, в чем сам себя и предал. Он мстил за любовь, которая не закончилась, но уже не могла существовать. На всё воля Божья. Когда Роза решилась раскрыть всё давние и страшные тайны Хитане, шувани понимала, что может и не сработать – Лекса усугубил конфликт постоянным запугиванием девчонки. Роза рассказала буквально всё, что знала сама. Этот рассказ занял около половины дня. Шувани необходимо было выплеснуть из себя всю ту грязь и желчь, которая когда-то была чистым и самым сокровенным таинством для Лексы.

Цыганка пришла в табор почти никем незамеченная. Это её обрадовало – лишние глаза и лишние слезы были бы никому не нужны. Да и что осталось от этого табора? Был ли он таковым вообще с тех самых пор, как не стало Бахти? Корнем всех их проблем был именно он. Роза могла не винить его в том, что случилось с Лексой, но знала, что её брат со своей стороны сделал всё возможное для спасения Катерины. Она умерла совсем молодой от рака. Её можно было спасти, но упрямый Бахти не принял помощь от Лексы. От лучшего друга, которого сам же и сделал своим заклятым врагом…

Комментарий к Глава 9. *

HOMMIE

– Миражи

Гете “Фауст” (слова Мефистофеля)

====== Глава 10. ======

КОВАЛЬСК.

Нарисуй весну,

Потом сотри.

Ночи без любви –

Не нужны они.

Нарисуй луну –

Оставь её,

Изменилось всё –

Я ушел давно…

Ты опоздала –

Здесь нет меня,

Ты не узнаешь,

Как мог быть счастлив я!

Смывает ливнем мои следы –

Он мог бы повещать,

Насколько опоздала ты!

Осенний холодный дождь бил по стеклам, вода, скапливаясь на подоконнике, заставляла Азу ежиться. Её юбка совсем промокла. Цыганка сидела на улице, на окне собственного дома, сжимая в пальцах ручку от зонта. Тоска. Беспросветная, как серые тучи, которые заволокли низкое небо. Всё давно изменилось. Слишком давно она выросла. Для других. Таборные давно записали её в старые девы. Почему? Да где ж это видано, чтоб у двадцатисемилетней женщины не было мужа?! У цыганки, тем более!

Рамир и Земфира сильно переживали по этому поводу – они знали, что для Азы остается совсем мало времени. Скоро она никому не будет нужна. Зарецкий мечтал выдать младшую приемную дочь за сына соседа-цыгана. Поначалу всё шло нормально, но потом Аза заявила, что не пойдет замуж за нелюбимого! Вот это выходка! Остальные дети быстро разлетелись из родительского гнезда, а вот Аза отказалась… А ведь парень был хоть куда! Сколько бы не заставляли посмотреть на него как на перспективного мужа – отказ! Рамир пробовал наседать, но зная, как на угрозы реагирует молодежь, смирился с тем, что дочь перебесится. Главное, чтоб не было слишком поздно. Азе повезло в том, что Зарецкий запретил обсуждать эту тему в таборе. Иначе, девчонку просто заклевали бы!

Кто бы мог подумать, что всё будет так сложно. Взросление – всегда переломный момент. Земфира корила себя за то, что недоглядела за дочерью, а всё потому что она была слишком занята родными детьми. Приемные должны быть готовы к тому, что рано или поздно, но останутся одни и будут предоставлены сами себе... Аза любила родителей. Всей душой. Но она помнила и мать – Розауру. Когда девочка была совсем крохотной, то любила слушать мамины сказки. О любви. Цыгане редко рассказывают детям другие сказки. Просто не видят в этом смысла. Розаура твердила, что нужно только то, что дорого сердцу. Только близкий человек способен понять и простить в любой ситуации, вот почему так важно не ошибиться в выборе мужа.

Нарисованы твои глаза,

В них одна слеза

Ждет ещё тепла,

Мне за это нужно всё отдать,

Но должна ты знать –

Поздно всё менять!

Ты опоздала –

Здесь нет меня,

Ты не узнаешь,

Как мог быть счастлив я!

Смывает ливнем мои следы –

Он мог бы повещать,

Насколько опоздала ты!*

Многие замечали, что Аза – словно не от мира сего. Она и была особенной. Младшие всегда в большей степени подвержены капризам, хотя бы потому, что им достается больше ласки. Однако желание девушки быть любимой и любить – не было капризом. Это было её жизненной целью. Она умела быть крайне принципиальной и упертой. Это и отличало её от других. Упрямство для женщины – не лучший спутник, но Аза не была бы собой, если бы подчинилась воле отца беспрекословно. К тому же, перед её глазами пронеслась целая жизнь Кармелиты – той, которая никогда не слушалась старших. Ради настоящей любви можно рисковать. Аза верила в то, что найдется её человек. Кармелита была, пожалуй, единственной, кто хоть как-то поддерживал девчонку.

Аза изо всех сил старалась как можно меньше огорчать близких – она чувствовала себя виноватой. Её первое свидание с Тобаром произошло под присмотром родителей. Это, конечно, жутко смутило обоих, но при интимной встрече стало ясно – ничего долговечного не выйдет. Не пробежало между ними ни малейшей искры! Парень настойчиво носил цветы, клялся в любви и предлагал руку и сердце, но Зарецкая наотрез отказывалась от него. Он был ей симпатичен, но не более. А разве этого мало?! Она не испытывала к нему ровным счетом ничего, кроме уважения. Семья Тобара была весьма зажиточной – он дарил ей не только васильки с ромашками, но и хорошие украшения, наряды. Выйдя за него, Аза могла бы прожить безбедную жизнь на радость родителям, но…

– Ну и чего ты добилась? – рядом с окном появилась Земфира. Она посмотрела на дочь выжидающе. Капли дождя стекали по седым прядям длинных волос. – Аза, пойми, что твои заскоки никому не нужны. Ты останешься одна-одинешенька на всю жизнь, если сейчас не выйдешь замуж!

Аза снисходительно улыбнулась, помотав головой. Она не осуждала мать за то, что та хотела её благополучия. Это же родительская миссия.

– Пожалей ты нас с отцом! – Земфира почти взмолилась, чем удивила дочь. – Про тебя уже слухи до соседних областей дошли! Как ты будешь смотреть людям в глаза?!

– Что? – опешила Зарецкая. – Мам, ты о чем?

– Да всё о том же, доченька…

– Я думала, что после нашего разговора ты всё поняла.

– Я поняла, что ты никогда не решишься.

– Мама, давай не будем! – Аза нахмурилась. – Мне вообще плевать, что там кто подумает и скажет! Я решила, что не пойду за того, кого не люблю!

– Не в любви же дело! Аза!

– Мама!

– Хватит! – женщина выглядела уже совсем недружелюбно. – Пора тебе показать, что бывает, когда не слушают старших! Ишь ты! Вздумала вертеть нами с отцом! Мы всё решили! Через неделю свадьба!

Аза соскочила с подоконника. Она не ослышалась?! Свадьба?! Против её воли?!

– И кто же дал вам такое право?!

– Ты ещё судить будешь, на что мы имеем право?! – взвизгнула Земфира, сверкнув глазами. Она была зла. – Учти, если попытаешься сбежать – будет только хуже. Не нам – тебе.

– А если я откажусь? – с вызовом спросила Аза. – Что тогда со мной делать будете?! На костер?!

– Готовься! – жена Рамира сжала кулаки и развернулась, собираясь уйти.

– Стой! – девушка сама удивилась, насколько её голос мог изменять тембр и интонацию. – Знай, что Я. Не пойду. Замуж. За Тобара.

Каждое слово – удар. Каждая фраза – пропасть между публичным и личным.

– Это мы ещё посмотрим! – мать ушла.

Азу била мелкая дрожь – она рисковала простудиться. Дождь не прекращался. Ни на улице, ни в душе. Выходит, что родители устали от её капризов первыми. Кто следующий? Друзья? Сестра, братья? А сам Тобар? Не надоело ли ему это?! Неужели им станет легче, когда она будет сломана? А ей станет? Может, всё, что нужно – это дать себя сломать? Или прогнуться ради чужих принципов?

Для Рамира было крайне важным выдать приемную дочь за того, с кем он имел общие дела. Когда-то он добился желаемого – Кармелита вышла за Миро. По любви, но ради этой цели Зарецкий был готов на самые низкие поступки. И эта любовь стоила жизни. Чужой жизни. Рамир никогда никому не признавался в том, что был рад смерти Максима. Орлов был словно пятое колесо в телеге, которое вроде и нужно в качестве запаски, но с другой стороны жутко мешает…

Баро так суетился не случайно – его родная дочь от Земфиры не оправдала ожиданий. Девушка продемонстрировала крайнее непослушание и была отправлена в монастырь. За какие грехи? Неужели она смогла согрешить? Да. За грехи перед Богом и перед людьми нужно держать ответ. Аза была одной из немногих, кто был посвящен в эти дрязги. Рамир гордился сыном Эмилем, но знай он, что и тот далеко не идеален – старика бы инфаркт хватил.

Говорят, что у близнецов очень сильно развиты чувства. Они связаны с рождения. Кровные узы не всегда оказываются единственной связью – бывает и другая. Запретная. Существует даже термин, обозначающий один из великих и непростительных грехов, кроме тех, что хорошо всем известны. Это инцест. Интимная связь кровных родственников. Отвратительно? Низко? А что делать, если у любви нет границ? Как быть, когда организм требует того, что запрещено? Можно бороться с соблазном, но иногда проще и лучше ему поддаться…

Аза знала к кому она может пойти с такой деликатной проблемой – к Эмилю. Он хоть и выглядел совсем пацаном, не знающим суеты и самотерзаний, но в глубине его прятался бесконечный романтик. Он любил предаваться размышлениям, будучи наедине с собой. Он редко сидел дома – настоящий цыган любил волю. Ветер в лицо, крики птиц, плеск ручья и костер. В любую погоду. Его можно было найти неподалеку от реки. Аза запомнила туда дорогу не потому что любила купаться, а потому что её туда никогда не пускали. Сейчас цыганка хотела просто вырваться из тех пут, которыми её словно намертво приковали к этому месту. К Тобару. Эмиль и Тобар терпеть не могли друг друга. В детстве они часто дрались. Мало кто знал, что Эмиль колотил его не просто так – Зубов претендовал на руку и сердце его сестры и возлюбленной. Как так случилось? Эмиль не мог бы однозначно ответить. Сестра рано выросла и была потрясающе хороша. Сын Рамира не находил должного внимания со стороны девчонок. Он был слишком одинок. Пусть со всеми, но он всегда оставался отстраненным настолько, что многие его сторонились. Он мог быть искренним только с теми, от кого не таился. Аза входила в этот круг. И была рада. Цыганку успокаивал тот факт, что у неё есть единомышленник. Эмиль был уверен в том, что настоящее заслуживает жертв. Любовь заслуживает ожидания и терзаний. Одиночество – лишь отрезок, который нужно выдержать.

Зарецкая неслась по лужам, практически не разбирая дороги – она должна была с кем-то поговорить. Эмиль, знающий о жизни и о любви, мог бы утешить её. Но знала ли Аза, что он не может который год утешить себя?

Берега-берега, берег этот и тот,

Между ними – река моей жизни...

Между ними река моей жизни течет,

От рожденья течет и до тризны…

Там, за быстрой рекой, что течет по судьбе,

Свое сердце навек я оставил.

Свое сердце навек я оставил тебе,

Там, куда не найти переправы…

А на том берегу – незабудки цветут,

А на том берегу – звезд весенний салют,

А на том берегу мой костер не погас,

А на том берегу было все в первый раз:

В первый раз я любил, и от счастья был глуп,

В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,

А на том берегу, там, на том берегу

Было то, что забыть никогда не смогу!

Эмиль увидел Азу и кивнул ей. Он сидел на пеньке в руках с гитарой. Она спасала многих, когда казалось, что можно смело вешаться. Цыганка прислонилась к ближайшему дереву, заслушавшись. Романсы в его исполнении были чем-то божественным.

Там, за быстрой рекой,

Где черемухи дым,

Там я в мае с тобой –

Здесь я маюсь…

Там я в мае с тобой –

Здесь я в мае один,

И другую найти не пытаюсь…

А на том берегу – незабудки цветут,

А на том берегу – звезд весенний салют,

А на том берегу мой костер не погас,

А на том берегу было все в первый раз:

В первый раз я любил, и от счастья был глуп,

В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,

А на том берегу, там, на том берегу

Было то, что забыть никогда не смогу!**

Табор Рамира всегда отличался сплоченностью. В самые трудные времена, в паршивые времена и в голодные годы, каждый цыган знал, что нужно протянуть руку помощи ближнему. Зарецкий, наученный своими родителями, пытался донести до всех ту толику смысла братской, дружеской и прочей помощи. У Миро это не получалось. Милехин старался подражать Рамиру, но всякий раз выставлял себя на посмешище. Не без помощи сына. Жаль, что никто и сам Миро, в частности, этого не знал. Скольких же ошибок мог избежать вожак, прежде чем совершить роковую? Как там говорил Пушкин?

Но счастья нет и между вами,

Природы бедные сыны!..

И под издранными шатрами

Живут мучительные сны,

И ваши сени кочевые

В пустынях не спаслись от бед,

И всюду страсти роковые,

И от судеб защиты нет.***

Сколько себя помнил Миро – он никогда не делал ничего, что могло бы повредить другим. Но на деле выходило наоборот. Допрос Джуры ни к чему не привел. Кроме побоев. Мужикам пришлось попотеть, прежде чем удалось оттащить Милехина. Банго удалось скрыться. Николай вел себя не лучше – он в открытую заявил, что отец просто идиот.

– Ты уволен! – Миро с силой захлопнул трудовую книжку сына. – Как хочешь – так выпутывайся! Мне надоело за тебя краснеть!

Николай стоял молча, сложив руки на груди, он испепелял отца убийственным взглядом.

– Проще обвинить кого-то, чем посмотреть правде в глаза? – ехидно начал отпрыск.

– Что?!

– А то! – Коля плюхнулся в офисное кресло. – Кто у нас самый умный?! Конечно, ты! А что в итоге?!

– Ты о чем? – Миро держался из последних сил.

– Всего лишь о том, что именно ты подписал предпоследний контракт с Бероевым! Ты первый ему предложил сотрудничество на беспроцентных условиях! Разве нет? Вот он и воспользовался ситуацией! А я пытался нас спасти!!!

Миро на секунду понял – сын прав. Но он был бы не Миро, если бы так сразу признал себя виноватым.

– Каким же образом?!

– Тебе по порядку? – Николай выразительно двинул бровью. – Только знаешь, я не уверен, что до тебя дойдет…

– Пошел вон!!! – цыган сорвался. – Сопляк! Слышал?!

– Я так и знал…

– Вон!!!

– С радостью, только знай: без меня вы в калошу сядете! – парень покинул конюшню, расшугав кошек и опрокинув добрую половину мешков с кормом.

Он постарался напустить на себя безразличный вид, но внутри цыган просто готов был взорваться. Это случилось уже не в первый раз – Николай знал, что попал не в самую идеальную ситуацию по своей же глупости! Он вынужден был выдать себя, и теперь весь план может вскрыться. А кто виноват?!

Кружка! Чертов алкаш! И почему его в детстве со скалы не сбросили, как в Риме? Будь проклят тот миг, когда он на секунду подумал, что Сашке можно доверять!!! Николай выругался на всю улицу. Удивленные прохожие кидали в его сторону всё больше взглядов. Милехин понял, что нужно уединиться, спрятаться от всех этих тупых зевак. Только где?

Все свои жизненно важные проблемы Коля предпочитал решать в большом и просторном кабинете главного кардиолога местной больницы – у Волковой. Хоть и нельзя много трепаться с любовницами, но Вероника вызывала уважение. Он доверял ей. Он даже подумывал над тем, что пора начать серьезные отношения.

– Ему всегда всё не нравится, он думает, что всё знает! Пиздец! – жаловался на отца Николай. – А я? Да я же мог всё исправить! А он меня в запас?!

– Пути родительской логики до сих пор не изучены, – усмехнулась Волкова. – Пару лет назад мне казалось, что я нуждаюсь в поддержке близких, но теперь я поняла – чем больше ждешь, тем меньше проживешь!

– Значит, у тебя вообще нет родни? – Коля впервые заинтересованно спросил об этом.

– Почему нет, – Вероника налила себе и гостю кофе. – Есть сводный брат.

– И что же он не хочет общаться?

– Какое тебе дело? – удивилась кардиолог. – По-моему, ты не за этим пришел…

– Слушай, я тут подумал, – Николай замялся. – Мы давно знакомы и вроде нормально ладим… давай, что ли, съедемся?

Вероника не поверила тому, что услышала. С чего это вдруг?! Она была скорее огорчена, чем обрадована.

– Милехин, ты не заболел? Хочешь жить со мной? С той, у которой нет ни минуты свободного времени?

– На меня есть, – самодовольно улыбнулся цыган. – Всегда. Заметь.

– Тебе известно, что я пренебрегаю уставом? Всякий раз ради секса я рискую нарушить клятву Гиппократа…

– Брось ты эти мелочи! – парень притянул любовницу к себе и посадил на колени. – Секс же за тем и создан, чтоб избавить от рутины.

Волкова поднялась с колен цыгана. Прошлась по кабинету.

– Объяснишь мне, зачем тебе это?

– А что тут объяснять?! – Коля резко повысил голос, на что его знакомая сузила карие глаза, став похожей на кошку – на злую кошку, готовую броситься. – Что здесь плохого? Или ты не этого ждала?

– Я ждала? – Волкова искренне недоумевала. – Ты думаешь, что я хочу жить вместе? Ты думаешь, что мне нужно больше, чем просто секс? С какой стати, милый? Ты ничего не перепутал?

Вот он – тот самый момент, когда ты понимаешь, что лоханулся. Конкретно.

– Вероник, я не совсем тебя понял. Что ты имеешь в виду?

– Коля, ты мне казался куда более сообразительным, – злобно рассмеялась Волкова. – Разве я тебе когда-нибудь предлагала что-то подобное? Нет.

Николай почувствовал себя отвратительно. Об него просто вытерли ноги. Да, он сам так делала когда-то, но теперь такие заявления оскорбили уже его самолюбие.

– То есть я для тебя одноразовый мальчик?! – зашипел цыган, подходя к брюнетке. – А за слова отвечаешь?

Вероника была не из тех, кто держится за парней любой ценой. Она знала свою цену.

– Если ты собрался скатиться на уровень сопливого романтика с серенадой под окном, то лучше сразу исчезни! – бросила заведующая кардиологическим отделением, расстегивая и стягивая с плеч халат. – Меня всё устраивало до нынешнего момента…

– А теперь не всё устраивает меня, – с долей ревности проговорил Николай. – Что, присмотрела себе новенького? И кто он?

– Тебе не идет роль Отелло!

– Мне похуй! – вышел из себя парень. Он вцепился железной хваткой в плечи любовницы. – Кто этот «счастливчик», мать твою?!

– Убери руки, мне больно, – процедила Волкова, почти не размыкая губ. – Что за глупая ревность?

– Это не ревность! – моментально отошел Николай. – Это констатация факта!

– Думай, как знаешь.

– А слабо ответь честно? – прищурился цыган.

– Не слабо. – Волкова посмотрела прямо любовнику в глаза. – До этого дня я не задумывалась о том, чтоб завести кого-то ещё, кроме тебя…

– Завести?! – опять разозлился Милехин. – Я тебе собачка что ли?!!

В эту минуту у Вероники зазвонил мобильный. Волей-неволей пришлось оставить серьезный разговор. Однако Коля решительно настроился его продолжить.

СОЧИ.

– Эх… что-то я последнее время просто магнитом притягиваю неприятности! – досадно вздохнул Даниил, помогая Кире вылезти из опрокинутой машинки. – И кто таких имбицилов сюда пускает?!

Парочка, слава богу, отделалась царапинами, но Жданов сразу запомнил того бешеного брюнетика, который и спихнул их с трассы. Кира испугалась больше, чем заинтересовалась персоной, скрывшейся почти в тот же момент.

– Ты как? – заботливо спросил Даня, поправляя свою футболку и размазывая по локтю кровь. – Надо бы потребовать возмещения стоимости билетов, но связываться не хочется…

– И не надо. – Кира покачала головой. – А я ведь тебе говорила, что здесь небезопасно.

– Да, прости, я не подумал, – Жданов неловко почесал затылок после того, как скинул шлем. – Идём.

– Что за ерунда?! – подоспевший администратор наседал на своего помощника. – Что за выходки?!

– Да я мамой клянусь, что не знаю, откуда… – оправдывался кассир.

– Ты мне это брось! Кому велено посетителей проверять, чтоб всякие придурки не пролезли – тебе или мне?!

– Нормально всё! – Даня растолкал их, давая понять, что жаловаться не станет. – А говорили, что психов не пускаете! Врать хоть научитесь, а то жалкое зрелище!

Оставив людей, ждущих своей очереди, в недоумении и перешептываниях, Даниил и Кира быстрым шагом удалились. Парню хотелось хоть как-то развеселить Милехину. Он даже вспомнил ради этого парочку смешных анекдотов. Но они не понадобились – её внимание было привлечено ярким цыганским шатром в самом центре открытой площадки, на которой обычно продавали сладкую вату и попкорн. Вокруг собралось много народу. Даня надеялся, что Кира не пойдет, но ошибся – она именно туда и направилась. Жданов нормально относился к цыганам, впрочем, как и к другим национальностям, но в свете суеверий и бытующих цыганских стереотипов, был уверен, что публичные гадания ни к чему хорошему не приводят.

Высокий и сладкоголосый цыган запел:

Она сказала мне:

«Прости, если сможешь,

Грустнея день ото дня,

Тебя люблю я, но всё же

Дорога манит меня…»

Прощай, цыганка Сэра,

Были твои губы сладкими, как вино…

Сэра… Знаю, что не будет в сердце любви иной,

Сера… что же так жестоко нас развела судьба?

Сэра… ах, как одиноко стало мне без тебя!

– Веришь в эти сказки? – блондин кивнул на шатер.

– А ты – нет? – Кира продолжала с грустью смотреть на танцующих молодых цыганок. Она скучала по табору и дому.

Она сказала мне:

«Прости, не клялась я

В любви до гроба тебе…»

И увезла моё счастье

В разбитой старой арбе.

Прощай, цыганка Сэра,

Были твои губы сладкими, как вино…

Сэра… Знаю, что не будет в сердце любви иной,

Сера… что же так жестоко нас развела судьба?

Сэра… ах, как одиноко стало мне без тебя!****

– Не знаю. Мне кажется, что это просто заманиловка для лохов. – Даня хмыкнул. – Ну правда. Вот что они могут дельного сказать? А?

– Не спеши делать выводы, красавец! – к плечу блондина прикоснулась одна из танцовщиц, сверкнув черными глазищами. Даня аж пошатнулся. – Ты ещё не раз столкнешься с нами! Ой, красавец, тяжелая у тебя судьба…