Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 49 страниц)

– Извини, я не могу. – Боева отстранилась и вытерла губы. – Извини, Аркаша…

– Любишь его, значит? – этот вопрос был утверждением. Констатацией факта. – Понимаю.

– Прости меня, но у нас ничего не выйдет. Мы слишком разные.

– А с ним слишком одинаковые, – усмехнулся Бергер. – Смотри, не попадись на его удочку снова!

– Не волнуйся за меня, – железная леди снова выглядела бесстрастной. – Проводишь на вокзал?

Je n’ai qu’une philosophie

Etre acceptee comme je suis,

Malgre tout ce qu’on me dit

Je reste le poing leve!

Pour le meilleur comme le pire,

Je suis metisse mais pas martyre,

J’avance le coeur leger,

Mais toujours le poing leve!

Lever la tete, bomber le torse,

Sans cesse redoubler d’efforts,

La vie ne m’en laisse pas le choix,

Je suis l’as mais pas le roi!

Malgre nos peines, nos differences,

Et toutes ces injures incessantes,

Moi je leverai le poing,

Encore plus haut, encore plus loin…

Viser la Lune

Ca me fait pas peur,

Meme a l’usure!

J’y crois encore et en Coeur

Des sacrifices,

S’il le faut j’en ferai,

J’en ai deja fait,

Mais toujours le poing leve!*****

Это надо было сделать давно. Бояться волков – с волками не жить. Дина понимала, насколько трудной будет её дорога без Жданова, но свернуть уже не могла. Ещё один шрам на сердце – он не убьет, а значит, сделает её сильнее!

Мне обещали, что всё наладится –

Сердце сумеет с обидой справится,

Сердце никто не спросил

И меня тоже не спросили.

Мне обещали, что всё получится,

Если достаточно долго мучиться,

Мне даже выдали сил, но

Терпением обделили!

В сердце моем не моя влюбленность –

Чья-то чужая определенность,

Чьи-то чужие слова –

Я забуду их на рассвете.

Мысли свои заплетаю в слезы –

Верю себе и не верю звездам,

Я всё решила сама,

Я одна за себя в ответе!

Знак Водолея –

Всё отдала и ни о чем не жалею,

Все отдала и ничего не осталось,

А рядом столько человек потерялось!

Я этим чувством уже век не болею –

Всё отдала и ни о чем не жалею

И вопреки лечу я автопилотом –

Живу назло гороскопам!******

– Стас! – Бергер в очередной раз прикрикнул на подчиненного. – Аккуратнее ты с акциями!

– Я тебе что, почтальон?! – блондин со злостью разорвал желтый пакет строго конфиденциально-адресованный Аркадию.

– Ты? – усмешка легла на лицо адвоката. – Хуже…

Прошло два месяца с тех пор, как Дина ушла. Стас снова вернулся в ряды курьеров. Бергер шпынял его как мальчишку. После того, как Важнова выписалась, она пришла к их конкурентам и нашептала что-то. Это сильно ударило по репутации Бергера. Такого он простить не мог – Жданов распрощался с привилегиями.

– Ну так уволь меня к чертям!!! – взбрыкнул блондин. – Давай!

– Ты ещё не отработал долг. – Аркадий Наумович сдвинул брови. – Помнишь, сколько я за тебя заплатил в ментуре?!

– Забудешь тут!

– Не советую пререкаться! – Бергер вырвал бумаги из рук бывшего компаньона. – Иди вон полы помой! Помоги Региночке!

– Легко! – Стас демонстративно развернулся и пнул стоящее в углу ведро. – Спешу и падаю, мой господин!

Дела у Стаса шли паршиво. Он еле-еле наскребал на арендную плату за шикарный особняк. Работал как вол и получал люлей чуть ли не от каждого встречного бизнесмена. Подняться так высоко, чтобы рухнуть в самую жижу?! Черт! Умеет же судьба издеваться!

Все попытки разыскать Дину не привели к успеху. Она будто в воду канула! Жданов сразу понял, что здесь замешан Бергер. Требовать от него ответа курьер не мог, потому что боялся вылететь. Аркадий изменился с тех пор – стал холодным и почти немым. Разговаривали они лишь по работе, да и то с переменным успехом, когда такие разговоры не доходили до скандала.

– Как дела? – секретарша в приемной – Регина не отличалась умом, зато с сиськами у неё всё было более, чем в порядке. – Опять тебя выгнал полы мыть?

– Да я сам ушел! – улыбнулся Стас. – Какие у тебя планы на вечер?

– А ты хочешь меня пригласить к себе? – Регина подалась вперед, пытаясь поцеловать блондина, но он сделал шаг назад.

– У меня и делать-то нечего… Можем сходить поужинать.

– Скучный ты! – надула губы грудастая блондинка. – Сколько можно ужинать?!

– Это значит «нет»? – спросил Жданов, обмакивая половую тряпку в ведро с водой. – Точно?

Регина жутко хотела затащить симпатичного и богатенького Стаса в постель. Она не знала, что его временные финансовые трудности могут стать постоянными.

– Точно. Или мы поедем к тебе, наконец-то, или я отказываюсь с тобой ужинать!

– Дело твоё.

– Ты ещё здесь?! – Бергер вышел из кабинета и недовольно глянул на Жданова. – Домоешь – закроешь! Региночка, идем!

На часах было чуть больше десяти вечера. Удивительно, как долго могут работать не которые люди! Стас посмотрел на Регину, идущую под ручку с Аркадием, и усмехнулся – он должен был быть на его месте!

Только-только начинается ночь,

А ты успела сказать мне «Нет!»,

Словами бьешь всё больнее,

Я люблю сильнее –

Мне нравится боль.

Разум говорит уходить,

А тело снова просит дать ей шанс,

Мы – глупые люди,

Любим то, что нас губит,

Хотим то, что нельзя!

Подруга-ночь, мне не до сна!

Не хочу домой – там не ждут меня,

Подруга-ночь, ты не одна –

Вези меня туда,

Где танцы до утра!

Последнее время Стас стал активно посещать ночные клубы. Выпивка и несколько женщин за ночь – стандартное времяпрепровождение. Так он мог забыться. Благо и сегодня была суббота! Можно не париться насчет рабочего вида на утро! Блондин не хотел сознаваться, что скучал по Дине.

В понедельник я приду в себя –

Буду собираться по частям,

Жить станет непросто –

Ты забрала воздух

И разбила любовь!

Подруга-ночь, мне не до сна!

Не хочу домой – там не ждут меня,

Подруга-ночь, ты не одна –

Вези меня туда,

Где танцы до утра!*******

Жданов вернулся около трех часов. Уже светлело. Дом встретил его пустотой и гробовой тишиной. Блондин не стал включать свет – тем более что уже дважды споткнулся и просто полз до дивана. Иногда ему казалось, что он уже мертв. Во всяком случае, его душа была заморожена. Бергер рассказал тогда ему, что именно Дина не дала Важновой умереть и отправила ту в больницу. Рассказал, что именно Дина пыталась его остановить. Именно Дина была его точкой опоры, но он её не сберег… Потерял… Предал…

Жданов нащупал в кармане пиджака пачку сигарет. Он стал курить гораздо больше суточной нормы. Его ждала астма или ещё хуже – скорейший рак. Впрочем, самому Стасу было плевать. Только он затянулся – в груди всё сдавило. Больно. Однако блондин не бросил. Закашлявшись, он чуть не пропустил… телефонный звонок. Стационарный телефон надрывался, буквально выдирая барабанные перепонки. Стас не сразу смог взять трубку. Да и зачем он вообще решил подойти? Кто это может быть? Психопат какой-нибудь или заблудившаяся бабулька, звонящая для того, чтобы застолбить талон на приме к врачу, думая, что это поликлиника.

– Алло?

– Стас? – после нескольких секунд молчания голос Дины стал чем-то вроде мистики.

– Ты? – в стельку пьяный Жданов ещё мог различать, кто с ним говорит. – Какая честь! С чего вдруг?

– Просто решила узнать, как у тебя дела, – Дина вздохнула.

Снова ты звонишь,

Долго говорим,

Душу бередишь

Голосом своим.

В небе за окном

День уходит прочь,

Сколько раз вдвоем,

Сколько раз вдвоем

Мы встречали ночь?

Нам не повезло –

Так тому и быть,

Всё уже ушло –

Нечего делить…

– У меня всё нормально, Дина! – блондин хотел было положить трубку, но девушка остановила его, хотя не произнесла ни слова.

Голос твой дрожит –

Трубка горяча,

Будто в ней горит

Черная свеча.

Кто-то там опять

В дверь твою стучит –

Лучше мне не знать,

Лучше мне не знать,

Кто с тобой в ночи!

Хватит говорить –

Незачем звонить

В дом чужой!

Я хочу забыть,

Дай же мне забыть

Голос твой!

Кто тебе сказал,

Кто тебе сказал,

Что тоскую я?

Кто тебе сказал,

Кт о тебе сказал,

Что люблю тебя?

Твой звонок ночной,

Твой звонок ночной,

Как пророчество –

Гонится за мной,

Гонится за мной

Одиночество!

Боева сама не знала, чего хотела добиться этим звонком. Она была уверена, что её дорога с дорогой Жданова никогда больше не пересечется, но… в её нынешнем положении выбирать не приходилось. Дина понимала, что для того, чтобы вернуться к нему, ей придется наступить на горло собственной гордости. Она уже делала это и не раз! Но вернуться она должна не ради себя.

– Стас? – она решилась произнести самое главное. Но опять не рассчитала.

– Что, Дина, соскучилась? – усмехнулся Стас. – А я ведь предупреждал тебя, что обратного хода не будет…

– Но я же тебя не сдала.

– Молодец! Ты всегда отличалась понятливостью! – с намеком заговорил Жданов. – Верно?

Голос твой дрожит –

Трубка горяча!

– Стас?

Кто тебе сказал,

Что тоскую я?

– Значит, ты не даешь мне шанса на реабилитацию?

Кто тебе сказал,

Что люблю тебя?

– А ты так хочешь вернуться?

– Да.

Голос твой дрожит –

Трубка горяча!********

Комментарий к БОНУС. (часть 5). * Д. Клюшникова – “Ты не тронешь...”

В. Меладзе – “Тропикано-женщина”

В. Меладзе – “Красиво”

В. Меладзе – “Самба белого мотылька”

A. Bent – ” Ma Philosophie”

Винтаж – “Знак Водолея”

М. Барских – “Подруга-ночь”

В. Леонтьев – “Ночной звонок”

====== Глава 9. ======

СОЧИ.

Рамзану не сиделось дома. После ухода сына он решил навестить своего давнего приятеля. Они давно прошли стадию конкуренции, не поимев друг от друга выгоды, поэтому стали сотрудничать время от времени. В отличие от мэра, старик жил в обыкновенном панельном доме в пять этажей на окраине центра. Не было ни звонка, ни ручки. Бероев постучал носком ботинка.

– Открыто!

– Научишься ли ты запирать двери? – Рамзан Каримович, не разуваясь, прошел в маленькую комнату, совмещающую в себе и гостиную, и спальню, и кабинет.

– Была охота бояться! – усмехнулся мужичок в заляпанном халате.

– Выпить налей, – мэр уселся на диван. – Херово мне, Сеня.

– Рассказывай, – собеседник сделал жест рукой. – Неужели бизнес наскучил?

– Всё наскучило.

– Тогда пьем за солидарность? – протягивая стакан, спросил Семен.

– У тебя эта хандра круглогодично, – усмехнулся носач. – А у меня кризис.

– У всех сейчас та же ситуация. Я вот даже магазинчик открыть не могу – налоги.

– Я не про то. У меня личный кризис.

– Ну раз уж ты заговорил о личном, то я замолкаю…

– Инка ушла. Игнат тоже. Я один, Сеня, – только здесь Рамзан мог быть предельно искренним. – А ведь именно сейчас начинается тот этап в жизни, когда близкие нужны больше, чем нефть.

– Я рад, что ты это понял. Это хороший признак, Рам, – старик похлопал мэра по плечу. – У тебя ещё есть шанс.

– Нет желания унижаться, хватаясь за любую возможность.

– Инка вернется. А с сыном вы и так одной крови. Он же у тебя собирается большим человеком стать?

– Он собирается, а я не уверен, что сможет. Дури много.

– Молодость и дурь – синонимы. Почему бы тебе не доверить ему стройку?

– Какую стройку? – не понял Бероев.

– Которую ты затеял на пустыре. Дай парню развернуться! Он и поумнеет, когда начнет спрашивать с других.

Бероев увидел на журнальном столике старую газету. На первой полосе красовался завод, построенный им, по переработке отходов. Давно это было. Вот так иногда приходится в буквальном смысле лезть в помойку, чтоб выбиться в люди.

– С чего тебя так заинтересовал тот участок? Про железную руду и алмазы узнал? – спросил после паузы Семен.

– Про что?

– На, прочти! – перед мэром приземлилась ещё одна старинная газета. – Кто знает, может, это и правда…

– Журналистам верить – последнее дело! – Рамзан отбросил прессу. – Они и не такого понапишут!

– Не скажи, – помотал головой, не соглашаясь, мужчина. – У моего давнего партнера есть ещё партнер, так вот, они когда-то работали с тем спекулянтом, ну бывшим хозяином. И говорят, что этот домик он неспроста отгрохал. Недалеко от того места находили залежи горных руд. Там когда-то хотели строить АЭС, но потом передумали, мол, недалеко от центра.

– Что дальше? – устало зевнул Бероев. Его от коньяку разморило.

– Магнатик выкупил участок у правительства за бешеные деньги и решил построить себе дачку… А потом при прокладке труб случайно нашел золотую жилу. Откуда там алмазы взялись – вопрос на засыпку! А про руду многие говорили, да только кому она нужна тогда была? Но сейчас-то ситуация изменилась.

– Постой. – Рамзан задумался. – Мы с тобой об одном и том же доме говорим? Морская 20?

– Именно. – Сеня кивнул. – Я слышал историю, что тот самый магнатик так испугался, что его алмазы кто-то заберет, что велел на старый фундамент пристройки АЭС положить новый. И сделал он это, сукин сын, так, что сваи уходят в почву на несколько метров глубже обычных! Он попросту перекрыл доступ! Ты понял?! Пожадничал, а потом и сам слетел. Недостроенный дом выкупил молоденький бизнесменишка по фамилии Жданов. И вот уже тридцать с лишним лет никто туда не суется. А алмазы-то лежат мертвым грузом!

– Почему?! – Бероев оживился. Его глаза хищно блеснули. – Почему никто не суется?!

– Мало кто знает и верит, – пожал плечами Семен. – Я думаю, что и сами хозяева не догадываются, что под ними миллионы!

При слове «миллионы» у Бероева внутри стало тепло. Он любил это слово. Всей своей душой, если она у него вообще была.

– И ты хочешь, чтоб я такое дело доверил своему отпрыску?! Да ни за что! Я и сам справлюсь! – мэр налил себе ещё коньяку и одним глотком опустошил сосуд. – Ты – гений, Сеня! Как хорошо, что я к тебе наведался! Твоя информация обещает мне прибыль…

– Рамзан, послушай, если ты думаешь, что всё так просто, то ты ошибаешься.

– Да всё проще простого! – воскликнул мэр. – Я просто завтра же снесу этот чертов дом и заберу алмазы!

– Ты не понял меня? Нельзя сносить дом!

– Почему?

– Да потому что конструкция и фундамент сделаны так, что подобраться к алмазам невозможно! Если ты порушишь фундамент, то рискуешь вызвать песчаный обвал, ведь дом стоит на пригорке, и тогда – прощайте, алмазы! Ты думаешь, что никто из тех, кто знал об этом, не пытался снести рухлядь?! Там внизу несколько километров переплетающихся ходов! Там лабиринт!

– Черт!!!

– Кстати, а что, колясочник-Жданов уже продал тебе дом? – заинтересованно глянул на кавказца Семен.

– Продал? – Бероев усмехнулся. – Да кому он нужен! Я собираюсь его выселить!

– Не выйдет.

– Что?!

– Он – собственник. Тебе нужны проблемы с судом?

– Умеешь же ты всё испортить! – сплюнул Рамзан. – Собственник!

– Я тебе удивляюсь, ты собрался сносить дом, но даже не соизволил поинтересоваться ни его историей, ни хозяином, ни прочим?! Рамзик, дорогой, ты действительно все свои сделки проворачиваешь вне закона?

– Законы пишут люди – фальшивые и продажные. У меня свои законы и свои правила! – произнес мэр знаменитую фразу самого покойного Лексы. – В этом городе один законоиздатель – это я! И моё слово – тому подтверждение!

– Ну ты загнул, – охнул собеседник. – Не горячись. Подумай, как можно обойтись малой кровью.

– Что ты предлагаешь?

– Выкупить дом. Без лишних заморочек.

– А если он откажется продавать? – вскинул брови кавказец. – Или цену загнет?!

– Если он не знает о том, что у него под полом, то ничего он не загнет. Ты предложишь хорошие деньги.

– А вдруг – знает?

– Это ты выяснишь в ходе проверки. Пошли туда каких-нибудь мастеров, якобы проверить трубы. Пусть они поинтересуются невзначай, что он вообще знает о своем особняке. Заодно и карту начертят…

– Это время! А время для нас – деньги! – взбрыкнул горячий Бероев. – Ну его к черту! Вышвырну и дело с концом! Пусть попробует доказать! Суды у нас работают по системе – год разбирательств за тонну нервов!

– Может, ты и прав, только…

– Что? – обернулся Бероев.

– Не забудь, кто дал тебе столь ценную информацию, – подмигнул Семен, рассчитывая на вознаграждение. – Мне хватит и пятидесяти процентов от всей массы алмазов.

– Сколько?! – мэр вытер выступившую испарину на лбу. – Сколько процентов?

– А ты хотел заграбастать всё? Извини, но ровно с таким же успехом я мог бы промолчать – ты бы снес дом и построил там торговый центр, но знаешь, я по-дружески захотел тебе помочь.

– Десять процентов твои и считай, что помог! – Рамзан знал, что торговаться Сеня может бесконечно, поэтому сразу обозначил максимум. Ему должно было хватить.

– Тридцать!

– Пятнадцать, – это стало точкой, судя по выражению лица Бероева.

– Двадцать и я никому не скажу, что ты собрался незаконно выселить жильцов, – продолжал упираться старик. – Так как?

– Насчет законности мы уже говорили! Пятнашка и сиди хандри дальше! – мэр схватил газету и смял её в кулаке. – На связи!

Зеленое небо. Нет, оно на самом деле голубое, но из-за разросшихся крон деревьев кажется зеленоватым и непривычно едким. Поднять глаза вверх и долго-долго смотреть на проплывающие в безмятежности облака. Это больно. Больно не внутри, а снаружи. Когда ноет всё тело сложно радоваться новому дню. Внутри просто пустота. Её может заполнить только НЕНАВИСТЬ. Она подобна желе – тягучая и теплая, как кровь, субстанция, постепенно стекающаяся в нутро из окружающего мира и заполняющая собой все капилляры. Она может стать смыслом жизни для тех, кто отчаялся найти себя в сердцах близких. Почему силе надо учиться как грамоте? Почему сила не дается от рождения? Почему её нельзя применять к ближним, хотя все откровенно чихали на это табу?! Может, можно? Нужно? Разрешено?

В этом безумном городе

Уже не найти места мне –

Тяжелые глаза, будто

В страшном сне.

Я нахожу себя по ночам

В трамваях, нахожу,

Но после опять теряю.

Невоспитанны, такие будто бы –

В глаза глядят,

А внутри набиты дырками,

Растворяют в себе свою пустоту,

Как и ты, которая ведет ко дну…

Утонул я во лжи твоих обещаний –

В нашей жизни встреч меньше,

Чем прощаний. Открываю глаза –

И нету тебя, нету тебя…

В моей душе от тебя только миражи,

В моей душе от тебя только лишь ножи

И, вроде, солнце, а на душе текут дожди,

И в чем же я неправ, давай мне расскажи!

Почему люди так много друг другу обещают? Зачем? Наверное, потому что власть слова так велика. Целые армии порой гибли из-за того, что командир путал слова «Нападать» и «отступать».

Вокзалы видели больше прощаний, чем

Вокзалы видели больше бессонных ночей.

Одна минута здесь, как куча мелочей,

Шаг назад, быстрей – и ты уже ничей!

И в чем моя вина, ответьте, люди, мне

Скажите, как сказать простое слово: «НЕТ!»

И стирать её будто бы пепел…

Наблюдать из окна, как из самолета,

Ощущать что и птицы подчас полета,

Смотря с большой высоты:

Как одна ты, как там мой мир?

В моей душе от тебя только миражи,

В моей душе от тебя только лишь ножи

И, вроде, солнце, а на душе текут дожди,

И в чем же я неправ, давай мне расскажи!*

Счастье – только мираж. Это иллюзия, под которую сука-жизнь маскирует своё истинное обличье. Счастье – это как Рай. Его нельзя посетить, если ты ещё существуешь на этом свете. Тот и этот – два полюса, противоположные друг другу. И там, и там идет непрерывная борьба. Бог и дьявол. Они на самом деле – братья. И даже близнецы, но каждый в своей ипостаси. И чтобы выиграть у одного, нужно проиграть другому.

Если бога нужно умолять, то дьявола достаточно просто попросить. Кому-то это покажется бредом, но большинство людей молитвам предпочитают сделки. Сделка и выгоднее, и эффективнее. Одной из таких сделок является брак. Выжать из супруга всё для себя и оставить его – лучший способ добиться успеха. Успех нужно закреплять время от времени, делая что-то, что может не понравиться окружающим. Часто люди не замечают именно того зла, которое причинили им те, кого они бы никогда в этом не заподозрили. Самый страшный враг – близкий человек. Он всегда рядом, он всегда наготове…

Игнат с пеленок знал, что такое страх. Страх перед силой, которой не можешь противостоять. Он боялся всех и ненавидел себя за слабость, ненавидел всех и снова боялся чужой силы. В один «прекрасный» день парень понял, что жизнь делит всех на два типа: хищники и травоядные. Он не выбирал, к кому примкнуть – природа выбрала за него.

Я часть той силы,

Что без числа

Творит добро,

Всему желая зла…**

Инстинктивно каждый из нас настроен на самосохранение. А что делать тем, чья цель – саморазрушение? Как далеко можно зайти, зная последствия? Есть ли потолок развития, а есть ли дно деградации? Какое оно? Может ли человек опуститься настолько, чтоб познать всю суть греха? Нет. Невозможно потрогать солнце и не обжечься; невозможно посадить сто деревьев и не срубить ни одного. Таков закон жизненного равновесия.

Если мы что-то теряем, то обычно что-то и находим. После смерти матери он был обречен на одиночество. До тех пор, пока не вырос настолько, что смог найти пути к замещению оного чем-то вещественным. Вещи – есть мы сами. У вещей нет души, но есть форма. Любую каплю, оставшуюся в изуродованном теле, можно перелить в эту форму и получится нечто, напоминающее человека. Небольшая деревянная шкатулка с узорчатым витиеватым плетением из виноградной лозы по бокам. Казалось бы, что в ней особенного? Внутри – войлочная обивка для лучшей сохранности во время падений, на случай, если таковые случатся. Он всегда относился к ней с трепетом. Никому не позволял её трогать. Он любовался. В шкатулке жил человечек. Хрустальный и маленький. Настолько мизерный, что вполне мог бы поместиться в игольном ушке…

Игнат обосновался в комнате Рекса. Не то что бы это была лучшая комната из тех двух, что предлагались, просто Бероев любил темноту. Шторы здесь были наглухо задернуты. Разбирать вещи он не принимался, да и вещей особых не брал – только самое необходимое. Впрочем, была одна вещь, которая сопровождала его повсеместно, нет, это не кредитная карточка, а шкатулка матери. Решив наконец-то перестелить постель, студент определился с местом, где будет шкатулку прятать – под подушкой.

Посторонние глаза были ни к чему. Игнат надеялся, что Ренат не войдет в комнату, хотя бы без стука – должен же понимать человек, что у каждого есть личное пространство. У Бероева была ещё одна тайно-явная страсть, куда более губительная, чем карты, алкоголь и непонятная меланхолическая депрессия, заканчивающаяся обычно нервными срывами – наркота. Сколько лет он сидел на коксе? Наверное, с тех самых пор, как лишился матери. Игнат хорошо помнил свой «первый раз». Он не мог словами описать, что за безумное чувство охватило его ещё совсем детскую маленькую незащищенную душу тогда, когда ему однажды предложили расслабиться в сортире одного из баров. Рамзан брал его с собой в ночные забегаловки часто – решал свои проблемы, а сын находил свои. Парню пришлось катастрофически быстро повзрослеть – почти в семь лет он уже знал, что жизнь заканчивается там, где начинается одиночество. От этого ему помогали спастись те самые люди, которые в силу своих договоренностей с самим дьяволом, считали его вполне доросшим до такого мерзкого занятия, как пропаганда и принятие наркотиков. Сперва легких, но потом… Время от времени Игнат употреблял не только марихуану, экстези, амфетамины или кокаин, он употреблял и смертельно-опасный даже при одной дозе героин. Как любят советовать те, кто никогда с подобным не сталкивался: «Брось, пока не подсел!», а что они вообще знают об этом?! Когда есть шанс уйти от жестокой реальности в другую, многие даже не задумываясь, делают этот шаг. Просто делают и забывают о той ответственности, которую несут на себе с тех самых пор, как стали совершеннолетними. Игнат достал из потайного кармана небольшую пластмассовую емкость, напоминающую мыльницу, из портмоне – кредитку и одну купюру. Осторожно подцепляя ногтями, снял крышку с «хранилища» – внутри находились белые кристаллы.

Бероев брал только относительно чистый кокс без примесей типа дихлофосов или керосина. Одной такой мыльницы ему хватало на месяц – он употреблял лишь раз в две недели. Мало? Нет. Редко, но много. И в этом были куда большие минусы, если не считать плюсов. Бероев так снимал стресс. Мало кто знает, но у некоторых людей мозг устроен так, что его активность возрастает лишь в том случае, если её стимулировать из вне. Конечно, если подсесть (что Бероев уже однозначно сделал), то понадобится всё большая доза для достижения эффекта.

Больше всего на свете он боялся ложиться спать. Он считал сон самым величайшим злом. Во сне сложно быстро сориентироваться. Во сне теряется счет времени, и передышки между побоями становятся критически малы. Почему мужчиной нужно быть всегда? Почему сейчас, а не позже? Почему нельзя плакать и жаловаться? Почему ему никогда не дают права голоса? Почему нельзя поинтересоваться у ребенка, прежде чем он родится?! Почему взрослые всё решают сами?!!

Воспитание – а что это? В садике многие дети могут капризничать и не есть вонючую кашу или скакать по койке, а он выполняет все требования беспрекословно. Страх перед наказанием слишком силен. Ему нельзя ходить в бассейн или снимать пижаму. Почему? Потому что воспитатели могут увидеть синяки.

Синяки – они проходят в отличие от шрамов, которые тоже имелись. Единственный синяк, который никогда не пройдет – душа, потому что она превратилась в синее, холодное, как глыба льда, и болезненно реагирующее на окружающих пятно. Он тогда не мог сказать точно, где находится эта ахиллесова пята, но знал, что сердце – просто орган, насос, а вот душе дано нечто большее. Душа живет вечно. Быть может, когда-нибудь наступит её звездный час. Пусть в другой жизни, но она сумеет постоять за себя и за него, раз в этой никак не получается. У каждого человека есть две стороны. И с какой он повернется к тебе в данную минуту, зависит… От чего? От чего это зависит?!

Игнат загонялся этим вопросом уже несколько долгих лет, придя к выводу, что это за гранью его понимания. Он даже в детстве думал больше, чем сейчас. Мальчиком он был уверен, что никогда не сможет простить отца. Представлял тот миг, когда вырастет и сможет отомстить старику. Представлял, как будет рад и горд за себя… а потом случилось то, чего боятся все, без исключения, дети – потеря матери.

Что делает ребенок, когда у него больше нет человека, любящего его больше всего на свете? Ищет замену. Заменить мать в полной мере не сможет никто, но есть же и отец. Родной, как считается, человек. У Бероева был небольшой выбор – либо жить с ним, либо остаться в детском доме, где с его мнением перестали считаться бы в первую секунду. Парнишка не отличался храбростью и выбрал жизнь с отцом. С тем самым, кто страшнее монстра из-под детской кроватки, с тем зверем, который вывернул наизнанку душу собственного и единственного сына. Каждого есть за что ненавидеть, но не каждого можно полюбить. Не парадокс ли? И так получается, что ненависть куда более древнее, даже изощренное чувство и стремление, чем любовь.

Ненависть родилась раньше и прочно укрепилась в повседневной жизни, она движет человеком. Хорошие поступки не меняют мир, они даже не меняют отношение к нему, а вот плохие могут повлиять на ход исторического процесса. Это доказано.

Преступления и совершаются в большинстве своем для достижения высоких целей. В обратном убеждены лишь те, кто боится кары небесной. То есть почти никто. На самом же деле людям свойственно убивать и грабить, насиловать и лгать. Это же часть эволюции. Каждый совершенствуется так, как хочет и способен. Только симбиоз греха и нравственности создает наш мир. Одно без другого не существует. Другое дело, что совесть часто пытается нас убедить в том, что мы должны ей подчиняться, но стоит лишь раз пойти у неё на поводу, и ты начнешь творить вещи ещё более непредсказуемые и деструктивные. Совесть – враг амбициозности. Если бы все поступали по совести, то никто бы не выжил. Не зря же говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в Ад». Можно понимать поговорку по-разному, но если понимать её буквально, то всё добро – это зло по отношению к самому себе.

На куске папиросной бумаги Игнат размельчил кредиткой половину грамма кристаллов кокаина. Белый и почти порошкообразный наркотик лежал маленькой снежной горкой по сравнению с возвышающимися другими предметами. Бероев долго смотрел на кокс, затем откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, сердце его бешено заколотилось, хотя он ещё не вдыхал дорожку.

Как бы ему хотелось, чтоб всё было не так. По-другому.

Он устал ждать чего-то. Он хотел брать от жизни всё то, чем она его обделила в детстве. Игнат знал, что их дела с отцом войдут в историю. Но как бы он хотел сделать всё сам! Рамзан не давал ему многих полномочий, хотя твердил, что уже пора быть самостоятельным. Игнат не понимал отца. Никогда не понимал. Возможно то, на что он решился, не ставя отца в известность, и станет его отправной точкой? Первым самостоятельным шагом? Первым делом, за которое он сам себя сможет похвалить?

Игнат вдруг почувствовал, что ему не хочется кокаина. Впервые. Он чувствовал что-то, что нельзя охарактеризовать как слабость. Слабость, которую он обычно прятал под слоем порошка, сейчас отступила. Бероев ссыпал кокаин обратно в мыльницу, резко закрыл её и подошел к окну. В этом районе выбрасывать что-то из окон считалось нормой, но вот стоило ли бросаться наркотой?! Студент рисковал быть уличенным в хранении. Однако мыльница даже не раскрылась, а лишь дала трещину, упав на бетон.

Игнат убедился, что никто не видел, как это оказалось на асфальте. Повезет же тому, кто найдет сие добро бесплатно!

Сильный поступок? Да. Необдуманный? Возможно. Но в данной ситуации, для Бероева имело значение лишь то, что он сумел побороть в себе спонтанную тягу к наркотику. Сейчас. Смог. Сможет и потом. Сможет окончательно бросить. Скоро в этом не будет нужды. Он будет в шоколаде. Всё получится.

– Далеко собрался, босс? – Ренат выглянул из ванной.

– Я еду в банк за бабками, – переодевшийся Игнат принялся обуваться. – Отец велел сегодня взять, чтоб не было накладок.

– Для нашего дельца?

– Да.

– Когда будешь?

– А что? – недовольно бросил Игнат. – Боишься оставаться один?

– Нет, но скоро должен Малик зайти.

– Пусть подождет, – Игнат надел солнечные очки. – Я же для него стараюсь.

– Значит, ты всё-таки едешь? – Ренат прищурился. – Какой процент хочешь поставить? Думаешь, что Малик в честь юбилея тебе скидку сделает?

– Я ещё не решил.

Рекс хотел было что-то возразить, но его телефон принялся активно вибрировать. Телохранитель глянул на номер – мэр. Ясно. Лысый протянул трубку Игнату.

– Да? – и когда ж он вспомнит, что телефоном располагает только Рекс. И чего ему опять надо?! – Что?

– Ничего. Я деньги для Акулова заберу сам. Отдыхай.

Игнат подумал, что это шутка:

– Как сам?! Ты же…

– Я сам заберу! – рыкнул мэр. – С тебя и других проблем хватит!

– Блядь! – брюнет, услышав короткие гудки, в сердцах швырнул чужой телефон об пол. – Тварь!

Неужели всё снова рухнет?!

Как быть, когда тобой управляет только одно желание? Что делать, если всё, чего ты хочешь – это узнать правду? Это плохо? В определенных ситуациях чрезмерное знание может укоротить жизнь. Однако Розе уже нечего было бояться. Её жизни ничто не угрожало, а вот другие могли пострадать.