Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 49 страниц)

Никогда раньше. Последние события несколько пошатнули его уверенность в семейном согласии. Блондину было стыдно за своё поведение и вообще за многое, на что он не обращал должного внимания. Даня прекрасно знал, как трудно приходится отцу, который еле держится наплаву в этом проклятом бизнесе. В современном мире ни на секунду нельзя расслабиться. Городские джунгли ничуть не безопаснее лесных. Даниил стал учиться на филологическом факультете не просто так – он не хотел идти в бизнес. Не хотел, думая, что прожить можно и без гонки за прибылью. Нет. Законы нынешней жизни таковы, что без своего дела, пусть и маленького, никуда. Даня не любил бизнес, но любил деньги. Как любой человек. Любил. Он, конечно, понимал, что преподавать в школе и зашибать бешеные деньги – понятия несовместимые. Но надеялся, что к тому времени, как он получит диплом, что-нибудь да изменится. Теперь, когда его выгнали из универа эта проблема встала особенно остро. Куда податься? Что делать? Как существовать? Всё уже изменилось. Прямо сейчас. А он не был готов… Это и есть то самое, что называют «фейсом об тейбл».

Иронизируя на этот счет, парень надел огромные солнечные очки, закрывающие глаза, довольно красные после пьянки. На голове – художественный беспорядок и на лице уже довольно сильно отросшая щетина; брюки классические с хорошим ремнем и металлической внушительной пряжкой, рубашка с закатанными до локтей рукавами без галстука; жевательная резинка, наушники в уши и любимый 50 cent в плейлисте – вроде, снова можно жить. И даже пройтись по родным улицам, не опасаясь, что узнают. Не хватало только сигареты или бутылки пива. Появись блондин в таком виде, скажем, в университете – скандал и вызов родителей, а теперь он свободен. Свободен от порядком надоевших норм и правил и может одеваться так, как требует его внутренний голос. Так, как он сам чувствует себя.

Уже на подходе к дому бывшей супруги Хабарова, у Дани зазвонил мобильный, прервав тем самым песню «Ayo technology». Даня громко фыркнул – он очень раздражался, когда его беспокоили таким образом. Номер был незнаком, но блондин ответил:

– Да?

– Жданов! – голос Лапина был громким. – Где тебя носит?! Живо в университет, паршивец!

– Аскольд Прокофьевич? – удивился блондин.

– Да! Ты что, не знаешь, какого беса происходит?!

– А что я должен знать?

– В университет мухой!

– Нет! – с усмешкой ответил Даня. – Я туда больше ни ногой…

– Слушай меня…

– Аскольд Прокофьевич, я не буду вас слушать по одной простой причине – меня вчера отчислили.

– Да знаю я уже! – выкрикнул декан. – Меня это не волнует! Я сказал…

– Я тоже кое-что сказал, если вы заметили. – Даниил старался не показывать раздражения. Лапин должен был сам понять, что к чему.

– Или ты явишься сейчас же или я…

– Откуда у вас мой номер вообще?!

– Неважно! Это всё не имеет значения, потому что ситуация такова…

Даня нажал «отбой», не дослушав, и выругался. Что за идиотизм?

Жданову очень хотелось сказать о том, чего Лапин явно не знал – о том, как он пожертвовал учебой ради восстановления справедливости. Но не сказал. Это неэтично. Да и хер с ним уже.

Блондин подошел к месту назначения. Двухквартирный дом, походящий по строению и внешнему виду на коттедж, располагался довольно далеко от центра города, и жители могли похвастаться экологией и спокойной обстановкой. Впрочем, для Регины как раз это был не плюс, а минус – местом её работы в последний год стала забегаловка в соседнем районе Сочи, поэтому добираться туда без пересадок и пробок не представлялось возможным.

У крыльца стоял черный «Митсубиши». Странно, вроде, он его уже где-то видел… Даниил обладал довольно неплохой зрительной памятью. От больницы отъезжал именно этот автомобиль. Этот? Или другой? Жданов невольно остановился возле машины. То, что Регина так быстро купила себе новую тачку, не укладывалось в голове. Блондин отметил, что внедорожник совсем новый. Блестящий металл на капоте отражал небо, словно зеркало. Даня обошел машину с другой стороны, внутренне завидуя хозяину этого роскошного зверя. Японцы на рынке завоевали стабильную репутацию – ни одной лишней детали.

– Эй! Руки убери! – Даня отпрыгнул назад, когда из окна на втором этаже высунулся плюгавенький, но уж больно деловой мужичок. – Купи себе и лапай сколько влезет!

Недовольный Жданов отошел от «Митсубиши» и глянул наверх – в окне замаячила и Регина. Интересно. Что это она, любовников водит в отсутствие своего сожителя? И на это хватает наглости?

Только Даня потянулся к дверной ручке, как та повернулась и в проеме показалась Хабарова. Она подурнела, надо признать. Да и постарела, хоть делала парочку пластик.

– Здрастье, – сказал Жданов, пытаясь улыбнуться.

– Чего пришел?

– Войти можно? – блондин всё же вдавил фирменную фамильную улыбку, которой научился у отца.

– Нет, нельзя, – Регина подозрительно посмотрела на друга своего сына.

– Будем через порог общаться?

– Ты до сих пор не удосужился сказать, зачем пожаловал, Даниил.

Жданов внутренне удивился, что она до сих пор помнит его имя.

– Краткость – сестра таланта.

– Краткость наше всё! – опять улыбнулся Даня.

– В чем дело? – Регина начала раздражаться.

– Дело в том, что мне нужна…

Он не успел договорить, потому что тот самый мужчина, яростно защищавший свой транспорт, предстал перед очами. Теперь Даня разглядел его: среднего роста брюнет в хорошем костюме. Он прищурился, увидев парня, сглотнул и крепко сжал кисть, в которой находился дипломат. Он хотел пройти, но нога Жданова ему помешала. Жданов же чуть отклонился, но не сдвинул ногу с места. Мужика это ещё больше разозлило. Этому посвидетельствовали раздутые ноздри.

– Дорогу, сопляк! – голос был грубоватым, но грубость эта вызывала скорее не страх, а усмешку.

Даня подумал, что ведет себя не слишком вежливо, но и этот хмырь не сделал ничего из того, что называют «этикет».

– Не за рулем, – парень нарочно надул пузырь из жвачки. – Есть элементарные правила делового тона.

– Кто бы говорил!

– По-вашему, хамить – признак делового тона? – спросил Даниил.

Брюнет быстрым движением поправил свой галстук, но парень всё равно заметил золотое кольцо-печатку на среднем пальце, которое впивалось в кожу острыми краями. Такие носят криминальные авторитеты.

– Секунду, – сказала Регина. – Не будем устраивать разборки. Прошу вас, пройдемте!

– Конечно, – согласился незнакомец, подчеркнуто вежливо улыбаясь и обходя препятствие.

Даня видел, как они вдвоем прошагали к тачке, и как Хабарова нервничала, оглядываясь, будто боялась, что он мог что-то услышать из того, что она ему старательно нашептывала.

Проводив одного гостя, Регина взялась за другого, чуть менее желанного. Правильным было бы сказать совсем нежеланного.

– Так, что ты там хотел?

– Мне машина нужна, – прямо сказал Жданов.

– Зачем?

– Это моё дело.

– Ну, извини, я имею право знать, для чего даю свой транспорт, – татуашные брови Хабаровой взметнулись. – У меня здесь не прокат!

– Не волнуйтесь, я верну завтра же вечером. В целости и сохранности, – мысленно скрестив пальцы, Жданов молился, чтоб его ложь прозвучала убедительно. Насчет сохранности тачки он, конечно же, не мог знать на все сто процентов.

– Даниил, давай без этого. Что случилось? Ты впервые на моем веку приходишь и просишь у меня машину, будто…

– Будто, что? – Даня поднял голубые глаза на женщину, сняв очки.

– Будто нет своей, – Регина немного смутилась от его взгляда.

– Раньше бы не стали спрашивать, а просто дали…

– Времена изменились.

– Вижу, – протянул Даня, имея в виду то самое, о чем подумала и Регина.

– Только не говори, что тебя Глеб прислал! – охнула блондинка.

– Глеб здесь ни при чем.

– Надеюсь, – глаза Хабаровой стали похожи на змеиные щелки. – Можешь думать обо мне всё что угодно, но в твоей просьбе я не вижу рационального зерна. И вынуждена отказать!

Господи, как же все любят умничать. Даниил закатил глаза и усмехнулся:

– Дело здесь в другом. И зерна здесь нет, но вам даже этого не понять…

– Почему не понять? – Регина напряглась.

– Будем называть вещи своими именами, – Даня решился. – Жаба душит.

– Оправдываться не стану!

– Да и не надо…

– Передай Глебу… – Регина заговорила, когда блондин повернулся к ней спиной, собираясь уходить. – Передай ему, что я подаю в суд, и если он думает, что сможет тягаться с моими юристами, то…

– Это был один из них? – провокационно спросил парень.

– Тебя до сих пор не научили не соваться в чужие дела? – вопросом на вопрос не отвечают, но Регина не знала этого. – Или ты за друга так сетуешь? Он же всё равно не сможет руководить фирмой в одиночку.

– Он сможет, – уверенно, будто самому себе, сказал Даниил. – А вам стоило бы задуматься, как можно урегулировать всё миром. Он же не прохожий с улицы, а сын родной!

Напрасно Жданов попытался воззвать к совести и разуму этой женщины. Хабарова уже слишком отвыкла думать головой. Она привыкла, что за неё всегда думали другие. Сперва Бергер, потом Сергей.

– Чье-то право говорить, а чье-то – молчать. – Регина никак не думала, что диалог со Ждановым так затянется. Этот парниша отличался сообразительностью и женщина не была уверена в том, что он не станет вставлять ей палки в колеса.

– Сами же всё осознали, – с издевкой сказал блондин. Ему ужасно хотелось задеть её. – Молчать вам надо. Может, за адекватную сойдете в суде…

– Что?!! – вскричала Регина.

– Ничего.

– Знаешь, мальчик, что-то мне подсказывает, что ты нацелился на долю, которая тебе-то никаким местом не принадлежит! – Хабарова грозно прищурилась. – Если ты и правда так думаешь, то…

– Моё право предложить, а ваше – отказаться, – ответствовал Даня, ничуть не смущаясь своих слов и скрытого в них подтекста.

– Давно ты стал таким хамом?! Стас тебя, видимо, совсем распустил.

– Хотел бы я видеть человека, который тебя так распустил в своё время…

– Зря стараешься! – Регина расхохоталась.

– Пошел вон!

– Уже ухожу.

– Уходи, пока можешь…

Даня было подумал, что у бабы истерика.

– Басни надо читать.

– Какие ещё басни?!

– Разные. – Даня направился в противоположную сторону и, захлопывая калитку ворот, добавил:

– На зеркало нечего пенять, коль у самого рожа крива!

Гончаров по дороге обдумывал вопросы, которые помогли бы ему вывести Жданова на показания, но подъехав, полицейский понял, что если они имеют дело с ОПГ, то никакие вопросы не дадут результата без доказательств. Зная прошлое Жданова, Гончаров мог предположить, что Стас до сих пор наваривается на богатых лошках, однако его нынешнее положение не может в полной мере играть ему на руку – с инвалидами у многих напряженные отношения. С ними боятся иметь дело, не потому, что это не принято, а потому, что это рискованно. Инвалида защитит государство, а кто защитит вкладчиков? Никто.

С другой стороны, Гончаров пробил по базе все связи Жданова за последние годы и пришел к выводу, что у старика совсем всё плохо – никаких процентов он уже давно не видел, а о прибыли, покрывающей расходы, и говорить не приходилось. Среди таких невеселых фактов всегда имело место одно неоспоримое доказательство того, что всё в мире относительно: семью кормить надо и за страховку платить. Чем же не повод вступить в заговор с той же Бероевой? Григорий сильно сомневался в другом – неужели и она из тех, кто продается? Всем подряд? Другие бы давно сказали, что выйти замуж за Бероева не из меркантильных соображений просто невозможно, но Инна при одном взгляде на неё производила самые положительные впечатления. Гончаров бы сказал, что она произвела на него такое впечатление, которое нескоро забудется.

Полицейского опять встретила Дина. Гончарову никак не хотелось с ней разговаривать, но в его ситуации выбирать не приходилось.

– Снова вы?

– Снова я… – Григорий оставался поразительно спокойным с виду.

– Недавно были у нас. По какому вопросу?

– Скажите, я могу взять у вас показания?

– А разговора с моим мужем вам было недостаточно?

– Муж – это одно, а вы – другое.

– Что-то ещё случилось? – Дина глянула на мужчину совсем подозрительно, когда тот достал папку с протоколом. – Совсем страшное? И какое я имею к этому отношение?!

– Пока я всего лишь собираю базу для дальнейших следственных действий.

– Хорошо. Спрашивайте, – Жданова набрала в легкие воздуха.

– Вам известно что-нибудь о той сделке, которую предложил господин Бероев вашему супругу?

– Насчет продажи дома?

– Именно! – оживился майор.

– Мне известно только то, что Стас не собирается продавать дом. Он так решил. Я не лезу в его канцелярию, поэтому…

– Поэтому меня волнует, как на подобное отреагировал мэр? – Гончаров записал свой вопрос на бумаге.

– Как? – Дина замялась.

Полицейский смотрел на женщину.

– Его наш ответ не устроил.

– Как долго вы беседовали?

– Если бы он не натравил на нас своих бульдозеристов, то никакого разговора не было бы!

– Вы присутствовали при этом?

– Да.

– То есть, если я правильно понял, – Гончаров ещё раз прокрутил в голове вариант, предложенный Викторовым, – мэр прислал бульдозер, но потом резко передумал и начал словесную атаку?

– Что-то в этом роде…

– Вы сможете описать в подробностях?

– Что описать? – удивилась Дина. – Я же говорю: он ушел почти сразу, сказав, что всё равно выкупит дом и…

– Выкупит? – насторожился следак. – Значит, сносить он точно передумал?

– Да, слава богу, что передумал!

В этот момент из кабинета Стаса раздались странные звуки.

– Что это? – спросил Гончаров, оглянувшись.

– Ничего, – грустно вздохнула Дина, отводя глаза. Ей было стыдно признаться в том, что Стас ни с того ни с сего начал разбирать пол, словно помешавшийся. – Ремонтом занимаемся.

– Ремонтом? – недоверчиво переспросил майор. – Я зайду?

Жданов действительно разобрал почти весь пол. Он и сам до конца не осознавал, что делает. Гончаров увидел кучу обломков паркета и замер. Он сразу всё понял: Стас уже знает об алмазах, которые возможно и правда лежат глубоко под фундаментом.

– Гриша, – уставшим голосом начал инвалид. – Мы же в прошлый раз обо всем поговорили…

– Вижу, что не обо всем, – Гончаров стал серьезным и показал пальцем в дыру, которая образовалась рядом с тем местом, где особенно «потрудился» лом. – И ты это понимаешь.

Стас вытерся рукавом и медленно взял со стола сигареты.

– Я одного не понимаю: какого хера я вообще в это влез…

– Во что «в это»? – сразу рубанул Гончаров.

– Присоединиться не хочешь? – Стас кивнул на ломик, лежащий рядом, и затянулся, выпуская клубы дыма в потолок. – Всё, что нароешь – твоё.

– Я не буду ничего рыть, Стас. Скажи честно: ты знал о готовящемся убийстве Рюмина.

– Как ты меня достал! – инвалид сделал ещё затяжку.

– Рюмин успел передать тебе точные координаты?!

– Какие координаты?

– Может, хватит?! – Гончарову стало надоедать задавать вопросы.

– Ты же неслучайно полез пол разбирать! Ну, отвечай, где они?!

Жданов посмотрел на майора как на идиота:

– Отдохнуть тебе, Гриша, пора.

– Я тебя последний раз спрашиваю по-хорошему!

– А дальше будет по-плохому?

– Будет. – Гончаров щелкнул по кнопкам мобильного.

– И что же ты мне предъявишь?

– Отвезу на очную ставку с мэром. Дальше ты знаешь.

– И ты знаешь, – с усмешкой сказал Стас. – Мэра посадить у тебя вряд ли получится, а меня вообще не за что…

– Ну это как посмотреть, – разозлено добавил Григорий. – Тебя, может, и не за что, а вот твоего сынка…

– Что?! – Стас вскинулся и сломал зажигалку, сделанную из дешевой китайской пластмассы. – Что ты несешь?!

– Я же просил, чтоб он незамедлительно явился в отдел. А теперь придётся объявить его в розыск.

– В какой нахер розыск?! Что с моим сыном?!!

– С ним, судя по всему, ничего.

– Или ты мне скажешь или я за себя не отвечаю!!! – Стас окончательно вышел из себя.

– Он вляпался по полной программе.

– Во что вляпался? – мужчина часто задышал – ему стало не хватать воздуха.

– В убийство.

Жданов застыл с белым, как мел, лицом.

– Так что в его же интересах, – Гончаров замолк на время. – Ну ты понял…

– Да понял я! – заорал инвалид, хватая мобильный и трясясь, вспоминая номер сына.

– Где он?

– Не знаю! – Стас еле взял себя в руки.

– Может, ты имеешь какие-нибудь предположения?

– Нет, – инвалид снова покачал головой.

– Что делать будем, Стас? – Гончаров хмыкнул и тяжело вздохнул. – Выходов немного – объявлять в розыск.

После этих слов желание позвонить Дане отпало. Жданов отложил мобильный. Внутренне он был рад тому, что сына нет дома сейчас. Стас надеялся, что «объявление в розыск» – это лишь предостережение.

– Откуда у тебя такая информация? Есть доказательства?!

– Есть труп двадцатилетней девчонки.

– А кроме моего сына её убрать было некому? Да? – усмешка Жданова была истерической. – Что молчишь?!

– Я понимаю, что в тебе говорит отцовская любовь, но я-то должен быть объективным.

– Как вообще тебе взбрело в башку, что он мог кого-то убить?!

– Это не мне взбрело, а ему.

– Доказательства! – потребовал Жданов.

– На одежде жертвы найден его генетический материал.

Стас побледнел ещё больше.

– Ну и что?

– Вот я и собираюсь разобраться, – Гончаров отправил сообщение помощникам, – соучастник он или же сэр киллер.

От слов «сэр киллер» Жданова вывернуло, и он громко закашлялся. Что это за иносказательные штучки?! Чем не нравились современные копы Жданову, так это тем, что не могли выражаться членораздельно и понятно. Долбанные англицизмы, проникнувшие в русский язык и закрепившиеся даже в такой сфере, как полиция, то что уж говорить о простых смертных.

– Будет лучше, если и ты мне тоже кое в чем поможешь, – сказал после долгой паузы Григорий.

– Ты всё об этом Рюмине?! – Стас старался абстрагироваться от того известия, что только принес ему Гончаров.

– Да. Как ты догадался.

– Премию обещали? – почти угадал Стас.

– За хорошую работу получать премию вдвойне приятно. – Гончаров чуть расслабился, но тут же снова подтянулся. – Ты дашь показания?

– Ты можешь дать показания от моего имени, если тебе это так надо, – безразлично озвучил Жданов. – Хочешь? Сделай. Сам. Я буду только за.

– Ты подтвердишь слова под присягой?

– Нет, – инвалид покачал головой. – Тебе придётся поверить мне на слово здесь и сейчас.

– Это детский сад! – Гончаров уж было обрадовался. – Меня и так обвинили в некомпетентности! Нужно оформить документы дачи показаний…

– Меня это не волнует. – Стас снова закурил и отвернулся. – Исчезни из моего дома. Тебе не в чем меня уличить.

– То есть, ты отказываешься сотрудничать? – едва размыкая губы, проговорил майор. – То есть, ты даешь мне карт-бланш? Заметь, Стас, что представитель закона здесь я.

– И что?

– Музыку заказываю я.

– Гриша, я уже больше двадцати лет не танцую! – съехидничал Станислав. – Так что – извини!

– Ты тоже не серчай, – полицейский не хотел так, но вынужден был. Он набрал номер и сказал два слова:

– Жданова в розыск!

– Остановись! Он невиновен!

– Сомневаюсь, – приказ был уже отдан.

– Зато я не сомневаюсь, черт возьми! – отец готов был грудью встать на защиту единственного сына, как и любой родитель. – Это ошибка!

– Ошибкой было дать ему улизнуть. Ты наверняка предупредил сыночка, чтоб не высовывался?

Григорий удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Жданова-старшего. Тот сидел, не шевелясь и будто не проявляя никаких эмоций. На самом деле Стас чуть ли не впервые захотел убить. Растерзать, жестоко порвать на мелкие куски и закопать где-нибудь в саду, как это делают в криминальных романчиках.

– А вот теперь без дураков, – сказал Гончаров. – Если я узнаю, что ты ему помогаешь замести следы, то я посажу вас обоих без права на помилование! Понял?!

– Слюной не брызгай, – блондин развернулся к собеседнику. – Если ты докажешь, что мой сын убийца, тогда можешь делать со мной и с ним всё что угодно. Но если не докажешь – я тебя засужу за клевету и превышение должностных полномочий! Это уже не шутки.

– На том и договоримся. – Гончаров отдал честь и нарочито медленно стал двигаться в сторону выхода.

Как только дверь кабинета закрылась, Стас схватил первое, что попалось под руку, и грохнул об стену. Если бы он был чуть менее зол, то не стал бы швырять молоток, учитывая, что на стене красовался большой и современный аквариум… Стекло треснуло и больше двух десятков литров воды хлынуло на пол.

СГУ.

Иванову пришлось несколько раз за пару минут напомнить себе, что нельзя набрасываться на Бероева, во всяком случае, сейчас. Они ещё не дошли до ректората. Наглый студент то и дело подчеркивал своё превосходство невольными жестами или выражением лица, однако даже он опасался открыто демонстрировать физруку свои принципы.

Игнат раздумывал не только над тем, можно ли дать мужичку взятку, но и над тем, что ему известно о его планах. В ректорате никого не было – время подходило к полудню. Иванов громко хлопнул дверью, заставив идущего впереди кавказца вздрогнуть.

– Садись! – это напоминало фразу, которую так любят произносить преподаватели, принимая студентов, не сдавших вовремя зачет.

– Я требую объяснений!

Иванов не прореагировал на слова студента.

– Эй! – Бероеву никогда не нравилось, когда его игнорировали, но в данной ситуации он мог предположить, что старик посягнул на что-то большее, чем просто унижение словом.

Унижение словами является одним из самых суровых наказаний в большинстве стран мира. Рукоприкладство, как бы его не пропагандировали, уходит на второй план и те, кто поклоняется ему, в скором времени понимают, что словом можно убить гораздо быстрее, чем ударом.

– Вот же наглая морда! Да я из него котлету сделаю!

– А что всё же случилось, Аскольд Прокофьевич? – Глеб увидел, что по лицу декана заходили желваки.

– Случилось, Хабаров, – профессор сжал кулаки. – Звони дружку.

– Я?

– Ты! – мужчина выглядел совсем уж бледным.

Глеб послушно набрал номер:

– Алло? – раздалось в трубке. – Глебыч? Какого хрена?!

– Даня, ты в курсе, что Аскольд Прокофьевич тебя ждет срочно…

– Так это ты ему мой номер дал?! – Жданов был в ярости.

– Ты где сейчас?

– В караганде, блин! – выругался блондин. – Ты прекрасно знаешь, где!

– Дело серьезное. Может, появишься? – чуть тише произнес в трубку Глеб.

– Не сейчас! – бросил Даниил.

– Из тебя котлету сделают, – едва удержался от смешка Хабаров.

– Дай сюда! – профессор перехватил трубку у студента и заорал пуще прежнего:

– Засранец, у тебя есть последний шанс не угодить в мышеловку! Немедленно в ректорат! Немедленно!

Даня поступил «по-умному» и тут же нажал «отбой», услышав Лапина.

– Не хочет по-хорошему…

– Вы же сами его турнули! – не выдержал Глеб.

Аскольд тяжко вздохнул. Если бы мог он всё объяснить.

– Значит так, Хабаров, ты идешь со мной.

– А я? – Зора помахала рукой, пытаясь обратить на себя внимание.

– Крылова? – замялся декан. – Ты…

Цыганка молилась, чтоб её не припахали к какой-нибудь ерунде.

– Нет, вы оба пока свободны! – сказал Лапин, подумав, что сейчас главное – не допустить огласки и нервов.

– А передать ему чего? – спросил Кекс, имея в виду Жданова.

– Не надо ничего передавать. Передадут без нас, – разочарованно ответил мужчина и быстро удалился, даже не попрощавшись. Он спешил и правильно делал.

Если бы Иванов знал о том, что думает Игнат, то не стал бы вести себя столь же бесцеремонно.

– Деньги нужны? – Игнат снова совершил ошибку, но не понял этого.

– Деньги?! – Иванов сглотнул. Он едва удержался, чтоб не плюнуть в лицо наглому парню.

– Ну ладно тебе – скажи, сколько хочешь…

– Ты себе их оставь! – злобно бросил физкультурник. – Пригодятся…

– Не сомневаюсь, – Бероев усмехнулся.

Когда Бероев решил закинуть ноги на стол, ректор, взбесившись, отвесил парню подзатыльник, причем он бил с силой, не присущей родителям или наставникам, а с такой, чтоб получивший почувствовал боль. Для Игната это было открытием – никто кроме отца никогда не покушался на его личную свободу и не использовал кулаки.

– Щупальца закатай! – Игнату пришлось напрячь голосовые связки. – Совсем охренел?!

– Это ты в конец охренел, мажор конченный! Будь моя воля я бы тебя к стенке поставил!

– А ты не у себя в армии, физручок! – Игнат встал в полный рост.

– Да и ты не у себя, – хищно улыбнулся Ивушка. – В горах…

Игнат покачал головой и многозначительно выдал:

– На пенсию с административным штрафом захотелось?

– Покуражься вволю. Пока можешь, – ответил новый ректор.

– Никто не куражится. Кроме тебя, конечно.

– Заткни пасть!

Бероев убийственно посмотрел на Иванова.

– А вдруг у меня диктофон включен?

– Молодец, – физрук кивнул. – Подготовился, значит?

– Естественно.

– А когда ты мне взятку предлагал, он у тебя был включен?

Игнат понял, что Иванов – не лох, который испугается диктофонной записи. Студент сжал зубы: «Ну почему он думает всегда после того, как делает?!»

– Я тебя под суд отдам! – Игнат психанул и кинулся к дверям, но был перехвачен.

– Если сам там раньше не окажешься! – Иванов, подобно бешеной собаке, бросился на парня и прижал его к стене, надеясь, что в этот раз ему не помешают. – Сукин сын!

– Пошел ты, маразматик! – захрипел Игнат.

Иванов рассвирепел окончательно. Он стал сжимать руки на шее студента, безжалостно и беспощадно. Бероев пытался оттолкнуть мужика, но ничего не получалось – он сильно испугался.

– Отпусти ты его! – в ректорат влетел Лапин.

– Ты это сделал?! – Ивушка продолжал сжимать пальцы вокруг горла. – Ты?!! Это сделал?!!

Лапину пришлось действовать быстро и вразрез с инструкциями – он не мог позволить Иванову убить Бероева здесь. Профессор мертвой хваткой вцепился в руки ректора и навалился всем телом.

– Пусти его! – Лапин говорил с трудом. Он и сам понимал, что чувствует коллега. – Ты ничего этим не изменишь! Слышишь?!

– Плевать! – Ивушке и правда было глубоко фиолетово.

– На себя плевать – о близких подумай! – Лапин, руководствуясь своим немалым педагогическим опытом, сумел найти те самые слова, от которых ректор словно остолбенел.

Игнат вырвался из рук мужчины и выругался.

– За мат в общественных местах…

– Знаю-знаю, – чуть погодя закивал Бероев. – Не я один платить буду.

– Имей совесть! – Лапин брезгливо осмотрел студента.

– Я буду говорить только с Мальковым, – твердо сказал парень, опускаясь на стул в углу и закидывая ногу на ногу.

– А я уж думал, что адвоката потребуешь! – отдышался Ивушка.

– Ректора, а потом и адвоката…

– Малькова здесь больше нет.

– Нет? – опешил Бероев и выражение его лица резко изменилось.

– Я за него, – Иванову нравилось озадачивать людей.

– Ну и? – Зора покачала головой. – Я Лапина таким растерянным впервые вижу.

– Да, я тоже, – задумчиво произнес Глеб.

– Не иначе, Казанова ещё накосячил. Как всегда.

– Ещё?

Крылова кивнула.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился парень.

– Вчерашнее уже не считается?

Глеб сразу встрепенулся и подумал о медальоне. А ещё он подумал о том, что коридор не самое подходящее место для такого разговора.

– День-деньской! – Крылова радостно отметила, что сегодня их слишком рано отпустили.

Глеб глянул на часы – полдень.

– Давай сходим перекусим и вернемся?

– Зачем это?

– Ну ты же видела, что чего-то случилось…

– И что? Мы-то тут каким местом?! Наоборот – валить надо, пока ещё кто-нибудь не засек!

– А курсовая? – Глеб хотел задержать девчонку хоть на какое-то время. И подготовка к сдаче курсовой работы помогла ему придумать повод. – Или ты уже забыла?

– Я не собираюсь здесь оставаться. Пар не будет или не слышал?

– Сегодня есть научники. Ты, кстати, на какой кафедре?

Зора подумала о том, что если бы у неё в руках было больше двух тетрадей, то она бы с удовольствием запустила их в Хабарова.

– Мы на разных кафедрах, будь уверен.

– Можем быть и на одной, – улыбнулся Глеб, на самом деле прекрасно зная, на какой кафедре цыганка пишет диплом. – Не допускаешь? Их всего-то две.

– Хабаров, ты либо придурок, либо прикидываешься. – Зора посмотрела на парня в упор и закатила глаза. – Забудь вообще!

– Боишься, что нас снова увидят вместе? Тебя пасут что ли?

– С чего ты взял?! – Крылова была оскорблена такими словами.

– А чего ты тогда готова от меня бежать на другой конец планеты? Нам ещё полтора года учиться!

– Судя по последним событиям – нет, – усмехнулась Зора. – Вон твоего дружка уже выкинули…

– Мы тоже приложили к этому руку.

– Что? – глаза цыганки полезли из орбит. – Ему не надо было испытывать терпение преподов!

– Надо было всем вместе идти и хлопотать за Лапина, а мы струсили…

– Начнем с того, что нас никто ни о чем не просил!

– Допустим, – согласился Глеб. – Но чисто по-человечески, Даню несправедливо отчислили. Он заступился за Лапина один-единственный из всех!

– Медаль ему что ли дать? – Зора не восприняла слова всерьез.

– Если бы он не пошел к Малькову, то никто бы не решился.

– Так ли никто?

– Ты? – Глеб вскинул бровь.

Зора потупила взгляд – она понимала, что Хабаров прав.

– Нет? – Глеб продолжал смотреть на цыганку с долей укора.

– Не надо делать из меня крайнюю!

– Никто не делает.

– Если ты такой умный, то должен был пойти с дружком! – вспылила Зора.

– А я и хотел с ним пойти! – тут же сказал Глеб. – Вспомни!

– Вспомнила, – буркнула девушка. – Жданов оказался благородным и не позволил…

– Вот и я говорю, что Даня, каким бы плохим ты его не считала, молодец! И наша задача сейчас хоть как-то реабилитироваться в глазах Аскольда Прокофьевича!

– Дань уважения Казанове? – ехидно заметила Крылова.

– В дань уважения Лапину! – нахмурился Кекс. – Мы же подставляем его на каждом шагу! Ты Эллочку сейчас вспомни!

– Типа, пора взять себя в руки и начать делать великие дела?

– Типа, – почти не раскрывая рта, ответил Хабаров.

– Ты сейчас мне Бобровского напомнил.

– У него есть чему поучиться, – сказал Кекс.

– Да, конечно, – усмехнулась цыганка. – Например, стучать на ближних…

– Я не об этом, – укоризненно сказал Глеб.

– Ну да. Я так и подумала.

– Зора! – парень глянул на девушку практически виноватым взглядом.

– Не заморачивайся, – бросила она, смотря в сторону расписания, куда подошел секретарь ректората и начал что-то выводить на листке в их колонке.

Глеб обратил на это внимание.

– Вот тебе и пары. Сходишь глянуть?

– Ты и из меня решил активистку сделать? А?

Зора, фыркнув, направилась к расписанию.

– Я решил, что больше не позволю тебе в неприятности влезать! – выпалил Глеб ей в спину, подумав, что он снова может привлечь её внимание к тому, что слишком часто показывает истинное отношение.

– Хабаров, не смеши! – Зора согнулась пополам, заливаясь смехом.

– Ничего смешного.

Зора выпрямилась и пальцем провела по строчке, где в таблице красовались буквы «ИРС».

– Ты мне кто? Не позволит он! Кто тебя спрашивать станет?

– Мне разрешения не надо. Даню я не уберег от неосторожности, тебя – уберегу.

Глеб тоже подошел к стенду.

– Ладно-ладно, – сдалась Зора, все ещё продолжая посмеиваться. – Будем считать, что твои проповеди подействовали.