Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 49 страниц)

========== Глава 1. ======

СГУ.

– Мразь! Ты что творишь?! – Рамзан Бероев не церемонился, не смотря на то, что кругом было полно народу. Он с легкостью отвесил сынку хороший пинок и, схватив парня за шиворот, уволок подальше.

Игнат не упирался, но проходя мимо последнего ряда, он толкнул плечом одного из зрителей, перебросив незнакомцу испачканный кровью Жданова кинжал. Этим незнакомцем был не кто иной, как Ренат. Телохранитель, не поднимая головы, спрятал оружие в рюкзак и незаметно выскользнул из помещения. Спасало ситуацию то, что никто не обратил на это внимания, так как гораздо интереснее было наблюдать за Лапиным, который метался по сцене и не знал, что делать. Вся работа насмарку. Награждение тоже… Его карьера завалена вместе с премьерой. Как после этого оправдываться перед начальством? Да и вообще: есть ли оправдание для всего, что произошло, возможно, по его вине?! Какой дурак затевает столь масштабное мероприятие, привлекая столь непрофессиональных исполнителей?

Вокруг Жданова собралось много народу. Правда, кроме Глеба и Киры никому не было дела до того, что он вообще-то ранен… Наконец сам ректор университета из числа жюри объявил о том, что произошла техническая неполадка, дабы не начинать панику, он велел ди-джею разогревать публику, пока они подсчитывают баллы и награждают победителей. Дело чисто формальное. Кому это надо? Теперь явно никому. Мужик сразу понял, что дело серьёзное. Он прекрасно рассмотрел нож в руках одного из участников, судя по всему, сына мэра. Это что, шутка такая? Или у него глюки? Зная Лапина, ректор рискнул предположить, что профессор слегка не рассчитал. Может и к лучшему его сокращение? На самом деле полный провал свидетельствовал о том, что их университет теперь долго не сможет восстановить репутацию. Кому спасибо?

Горе-актеры удалились вместе с Лапиным в раздевалку. И вот тогда началось: профессор схватил Жданова за грудки и тряс беднягу, словно банку с газировкой. Долго тряс и орал, спрашивая не то его, не то себя: «Какого черта происходит?!» Вам известно, что будет с этой самой банкой, если после встряски её открыть? Однако в этом случае, все оказалось с точностью да наоборот: Даня окончательно скуксился. Он едва не терял сознание – кровотечение усилилось. Срочно были вызваны медики. Порез не был особенно глубоким, но сказался стресс, пережитый парнем на сцене.

– Хоть кто-то может мне объяснить, наконец, что вы тут устроили?! – Лапин просто задыхался от негодования. – Хабаров?

Глеб испуганно посмотрел на профессора и молча помотал головой – он не знал, что говорить. Каждое неосторожное слово могло стоить учебы.

– Крылова? – Зора поджала губы и отвернулась.

– Камолова?

Реакция была одинакова: все молчали и таращили округлившиеся до размеров пятаков глаза. Да и чего он, собственно, хотел? Даже если кто-то что-то знал, то ни за что не стал бы выдавать товарищей. Лапин подумал о том, что невозможно быть настолько тупыми, чтобы не понять – это уже не игры. Это уже криминал. А там, где есть криминал не может быть друзей-приятелей, есть соучастники!

Прошло чуть больше получаса. Жюри огласило победителей. Пока Лапин краснел перед публикой, Глеб и остальные столпились около Дани, которого хотели увезти в больницу, но блондин категорически отказался.

– Больно? – Камолова с дрожью в голосе поинтересовалась о состоянии парня. – Даня, ты как? Очень больно?

– Пустяк, – бравировал Жданов, подмигивая другу. – Кто пошел за грамотой?

– Макарон пошел, – Глеб уже снял с себя парик и платье.

Помолчали. В этой гробовой тишине дверь распахнулась, и на пороге возник Бобровский. Он был бел. Глаза его лихорадочно бегали с пола на потолок и обратно, руки тряслись.

– Ну, какое место? – все затаили дыхание. Почему-то студентам казалось, что провальная последняя сцена не должна была повлиять на решение судей.

– Первое, – Макар швырнул грамоту в блондина. Тот еле успел поймать её и все ещё продолжал улыбаться. Нет, Даниил делал это не ради веселья, а ради того, чтобы другие не поняли, насколько все херово. Он знал, что первого места им не видать, как своих ушей!

– А чего мрачный тогда? – Глеб выхватил листок и замер.

– Первое место? – недоверчиво хмыкнула Зора. – С начала?

– С конца! – Хабаров со злостью смял грамоту «За участие» и бросил обратно в рыжего, задев его по лицу. – Я что, зря столько времени трансвестита изображал?! Пиздец просто! Всё из-за этой бумажки?!

– Урод! – Бобровский покраснел, отшвыривая награду, которая в принципе отражала всё то, к чему стремились актеры. Может, не все, но большинство. – Опять крайнего из меня сделали?!

– Кому ты нужен!

– А этот кому нужен?! – Макар указал на лежащего на столе перебинтованного Жданова. – Это же из-за него всё! Вы ещё не поняли?!

– А ты ещё не понял, что его убить хотели?! – Камолова завизжала не на хороший голос, вставая на защиту блондина.

– Зря не убили! – в сердцах выкрикнул Макар, за что тут же получил по печени от Кекса.

– Ты чё?! – Макар взбесился моментально и кинулся с кулаками на Глеба. Даня попытался встать, но не смог. А больше разнять парней было некому.

– Кекс! Оставь его!

– Отвали!!! – Глеб вышел из себя окончательно. – Сейчас он у меня за все получит! И узнает, каково это: полчаса в женском платье! Иди сюда, гаденыш!

– Да ты всё равно по характеру на бабу похож! – Макар не собирался отступать в этот раз, ведь на него смотрела Виолетта. В таких ситуациях не сдаются, даже если проигрыш неизбежен. Рыжий махал руками и, время от времени, пускал в ход ноги, не позволяя Глебу подойти и повалить себя на пол.

– Бобровский, ты вообще охренел, мать твою?!

Завязалась драка, в которую быстро включилась и Зора, но вовремя успевший Лапин быстро остудил пыл филфаковцев.

– Брейк, сукины дети!!! – других выражений в лексиконе декана просто не осталось.

Все затихли. Только Макар пыхтел, как пылесос, задыхаясь от слишком активных телодвижений.

– Все вон! Вон! – профессор начал выталкивать студентов из раздевалки, которая временно стала чем-то похожим на больничную палату. – Можете попрощаться со своими студенческими! Ректор велел подписывать приказы об отчислении!

– Как?! – Даня резко принял сидячее положение и сморщился от боли. – Почему?!

– Ты вообще лучше заткнись! – махнул рукой декан.

– За что?! При чем тут мы?! – Виолетта, Зора и Глеб тоже громко возмущались. Одна Кира молча стояла в стороне и пыталась переварить всё то, что произошло на её глазах за последние несколько минут. Девчонка была просто в шоке.

– Это же Бероев! – ляпнул Макар и прикусил язык.

Даня насторожился – Бобровский что-то знает. Не иначе.

– Нашел, кого поминать! – Лапин сперва не понял, что именно хотел сказать рыжий. Однако спустя секунду профессора осенило. – Где, он кстати?

– Какой же ты кретин! – Бероев прислонился к стене, закрывая лицо руками. – Какой же ты идиот… да за что же мне это наказание?!

– Чего ты причитаешь? Успокойся!

– Успокойся?! – взревел Рамзан. – Да ты хоть понимаешь, что наделал, червяк?!

В такие моменты парень боялся отца. Слишком уж натянутыми были у них отношения для дружеских семейных бесед. Игнат сглотнул и уставился в потолок:

– А что я такого сделал? Ты же мне сам разрешил, помнишь?

Бероева перекосило.

– Что я тебе разрешил?! Что?!

– Завалить его! – Игнат резко посмотрел в глаза отцу. В его взгляде читалась только ненависть. – Ты же мне сам сказал, что я должен действовать первым!

Рамзан Каримович много повидал за свои годы имбицилов, но его сын превзошел их всех, даже не напрягаясь! Вот уж ошибка природы!

– Дорогой, а другого места ты найти не мог? – сменив гнев на милость, мэр надеялся услышать от отпрыска хоть что-то вразумительное. – Почему здесь? Почему сейчас? Ты что, хочешь, чтоб нагрянули менты?!

– Да не будет он вякать!

– С чего ты так уверен?!

– Он знает, с кем имеет дело! – самоуверенно произнес Игнат, закуривая. – Жаль, что мне помешали… я бы его как шашлык на шампур натянул!

– А если капнет кто-то из его дружков-сокурсников? Или вообще черт знает какой придурок из зрителей! Ты хоть понимаешь?!

– Да всё я понимаю, но не поверишь – достал он меня! Заебло по горло! Вот и порезал!

– Лучше бы себя порезал! – мэр сделал глубокий вдох и резкий выдох. Нужно было взять себя в руки и думать, как выкручиваться.

– Что теперь?

– Инфузория… – мэр тяжело вздохнул и достал свой кошелек.

– Почему? – обиделся парень, наблюдая, как батя тянет оттуда несколько пачек долларов.

– Потому что ты всегда будешь находиться в самой жопе цепи питания! – Рамзан Каримович отсчитал несколько купюр и кинул сыну. – Бери такси и вали куда подальше! Пока не засветился!

– Но я же…

– Здесь я сам разберусь! – мужчина потряс в воздухе внушительной пачкой зеленых стодолларовых купюр. – Как там его зовут?

– Жданова?! – Игнат чуть не выронил сигарету изо рта. – Па, ты в своем уме? Я его замочить хочу, а ты купить?!

– Балбес! – ещё один крепкий подзатыльник. – Декана!

– Аскольд Прокофьевич, кажется. – Бероев потер затылок.

– Исчезни!

Рамзан Бероев знал, что купить можно кого угодно. И даже за сколько угодно. Главное – знать, чем зацепить. Он редко интересовался жизнью преподов в университете, но ради случая навел справки о первых лицах сего заведения и о Лапине в том числе. Старику пора было идти на заслуженный отдых. Так решили в комитете. Отработал свое. Что ж, может, это и есть его слабое место?

Танцы, танцы, танцы…

И сводит музыка с ума,

Невыносимо губ твоих касаться,

Но так хотела я сама…

И это всё танцы, танцы, танцы –

Я отрываюсь от земли, лечу,

Танцы, танцы, танцы…

И никуда тебя не отпущу!

Звук на полную катушку и практически полное отсутствие света, за исключением нескольких крупных прожекторов и большого диско-шара, которые приобрели несколько лет назад, когда выиграли какой-то гранд. Теперь долго ничего не светит. Кроме этих задрипанных прожекторов!

Дискотека ещё только началась, но танцпол просто ломился от желающих растрясти сплющенную за время спектаклей пятую точку. Особенно радовались победители. Те, ради которых собственно и затеяли всю эту лабуду – дискотеку до полуночи и салют. Многие даже и не надеялись получить хоть что-то, но благодаря удачно вылетевшим претендентам на «золото», появился шанс. Институт бизнеса отличался упорством и трудолюбием. Они участвовали во всех областных конкурсах, не везде им так везло. Однако вера творит чудеса. И вот сейчас, подкидывая золотую статуэтку и едва не порвав на части денежный сертификат, будущие бизнесмены активно заполняли пространство, вовлекая новых и новых танцоров, готовых порадоваться их успеху.

– Ну что, господа? – Зора обвела взглядом немногочисленных парней, а именно Глеба и Макара, и оповестила:

– Это наша последняя дискотека в этих стенах. Оторвемся напоследок?

Переодевшись и смыв грим, студенты собрались у входа в актовый зал. Двери были плотно закрыты, но грохочущий звук просачивался буквально во все щели.

– Это как? – упавшим голосом спросил Глеб.

– Так! – Крылова никогда не унывала. – Оторвем всё, что только можно и уйдем красиво!

– Да погодите вы! – Виолетта поправляя платье, подбежала к троице. – Там такое!

– Где? – Макар оживился.

– В Караганде! – шатенка мотнула головой в сторону подсобки.

– Да ну тя! – Глеб отмахнулся. Он догадывался, что могла там увидеть Камолова. Очередную целующуюся парочку или что-то в этом духе. Понятное дело, у девчонки острая нехватка секса. – Есть дела посерьезнее…

– Так что, идем? – Зора толкнула дверь и ревущий поток почти смыл её. Музыка и впрямь была чересчур громкой или это с непривычки?

Мир танцующий вокруг –

Ты в огне горячих рук,

Продолжай движенья просто,

Пульс лови и трогай звук!

Свет неоновых огней –

Просто двигайся быстрей,

Мы с тобою стали ближе –

Зажигай смелей, ди-джей!

Танцы, танцы, танцы…

И сводит музыка с ума,

Невыносимо губ твоих касаться,

Но так хотела я сама…

И это всё танцы, танцы, танцы –

Я отрываюсь от земли, лечу,

Танцы, танцы, танцы…

И никуда тебя не отпущу!*

– Аскольд Прокофьевич! – Бероев окликнул профессора в коридоре. – Можно вас?

– Да, я как раз вас искал! – Лапин выглядел не очень-то дружелюбно. Впрочем, быть дипломатом и значит никогда этого не показывать. – Мне нужен ваш сын. Срочно.

Бероев огляделся. Ему совершенно не нужны были свидетели их приватной беседы.

– Давайте пройдем в более подходящее для разговора место.

– Хорошо, сюда. – Лапин отпер подсобку рядом с актовым залом. Туда как раз закончили носить реквизит. – Только у меня мало времени.

– Ничего, мы не задержимся, надеюсь.

Бероеву не нравились темные тесные помещения, но сейчас выбирать не приходилось. Брезгливо сморщившись от летающей пыли, мэр бросил быстрый взгляд на оппонента.

– Дело в том, что я хотел бы уладить произошедший сегодня конфликт, – кавказец изобразил улыбку искренней вежливости. – То, что произошло на сцене…

– Вашему сынку лучше знать, что там произошло! – Лапин не собирался разводить демагогию. – Где он?!

– Послушайте, ну зачем раздувать из мухи слона? Давайте просто сделаем вид, что ничего не было.

– Исключено.

– Почему же? – Бероев засунул руку в карман, но деньги пока не достал. – Давайте договоримся.

– Нет! – резко отрезал Лапин. – Я обязан буду подать рапорт о происшествии.

– Да о каком происшествии? – мэр хихикнул. – Подумаешь, пацаны поцапались. Бывает.

– Вы сами поняли, что сказали? – Лапин с ужасом распахнул глаза. – Поцапались?!

– А вы себя в молодости вспомните. Неужели никогда не дрались?

– Мы говорим совершенно о другом! Ваш сын принес в университет оружие. Это статья.

– Да, а вы его обыскали? Вы нашли у него это самое оружие? У вас есть свидетели или понятые?!

Профессор понял, к чему гнет мэр.

– Я не сказал самого главного, – декан посмотрел на кавказца снизу вверх. – Ваш сын не только принес оружие, но и применил его далеко не по назначению! Это ещё одна статья под названием покушение! А свидетелей целый зал!

– Это ваши домыслы! Вы ничего не докажете!

– А я и не стану. Всё и так как на ладони.

– Что же вы хотите этим сказать? – сквозь зубы процедил Бероев, понимая, насколько просчитался, думая, что мужик идиот. Лапин тоже смекнул, что открыто давить на этого человека не получится. Слишком много у него полномочий на данный момент. Да и опасно это.

– Если вы не хотите иметь дело с правоохранительными органами, то немедленно приведите сюда этого фехтовальщика. Я лично прослежу, чтобы он сегодня же написал заявление по собственному желанию, иначе…

– Что?! – задохнулся Бероев.

– Криминала в университете нет, не было и не будет!

– Аскольд Прокофьевич, вы же умный человек. Неужели вы думаете, что мой сын – съехавший с катушек убийца? Да это же смешно! Тот парень сам напоролся!

– Напоролся? – Лапин подловил старика на слове. – То есть вы знаете, что именно было на уме у вашего отпрыска?!

– Сколько вы хотите за молчание? – без предварительных речей спросил Бероев.

– По-моему, наш дальнейший разговор не имеет смысла, Рамзан Каримович. Я вам всё сказал. А ваш сын вылетит и это в лучшем случае! Надеюсь, на этом вопросы исчерпаны?

– Зачем вы так категоричны?

– Я вовсе не категоричен, я всегда действую по справедливости! – Лапин обошел мэра и открыл дверь, давая понять, что беседа окончена.

– А кто же это оценит? – надменно усмехнулся Бероев, чувствуя, что задеть профессора будет сложнее, чем предполагалось.

– Мы не в школе, чтобы ждать чьих-то оценок.

– Да, конечно, но ваши стремления неоправданны…

– С чего вы это взяли? – Лапин удивился.

– Да с того, что специалист такого уровня должен доработать как минимум до пенсии, а тут…

– Моя закончившаяся здесь карьера вас не касается! – декан филологического поправил галстук и выпрямился, выходя из подсобки.

– Может быть и нет, но я могу сделать так, что она не только закончится, но и никогда больше не начнется! – Бероеву надоело играть в кошки-мышки. Он любил говорить по делу. – Подумайте, стоит ли терять такой стаж ради какого-то мальчишки и своих дешевых принципов?

– Поверить не могу, что нас отчислят! – Глеб продолжал убиваться. – Вот что я отцу скажу?! Три курса универа коту под хвост! Как так?! Даже сессию ещё не завалили, а уже в пролете!

– Да уж, весело будет, если из-за этих тупых разборок нас турнут! – Макар поддакивал. – Вот до чего довел вас Жданов!

– Нас?! А я-то что вообще с вами делаю?! Уже три года! Господи! – цыганка схватилась за голову. Ей так всё осточертело, что отчисление пришлось бы как нельзя кстати.

– Да мы тебя тоже любим, Крылова! – Макар, как профком, высказал точку зрения большинства.

– Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь! – сыронизировала Зора, нахмурившись.

– Тебе и терять нечего! – Макар ткнул девушку пальцем. – Нафиг тебе образование? Я слышал, что у цыганских женщин вообще по два класса только! И живут!

– Пошел ты, ботаник чертов! – разозлилась Зора.

– Вы ещё подеритесь опять! – усмехнулся Хабаров. – Ставлю на Зору, прости, Макрон! Тебе ловить нечего!

– Ну и по какому поводу столь бурное общение? – рядом с ними как из-под земли вырос Даня, естественно с Кирой. – Успокойтесь уже!

– Легко тебе говорить! Ты уже столько раз был на волосок от отчисления, что, поди, иммунитет заработал! – Бобровский насупился.

– Вот бы ещё от тебя отвязаться…

– Ничего, скоро вы никогда не увидите друг друга! – Глеб утешил парней. – В понедельник мы будем бывшими студентами и нынешними призывниками!

– Да не может этого быть! – Жданов едва перекрикивал музыку. – Хотел бы я видеть ректора, который сможет отчислить сразу семерых, причем, не имея для этого оснований!

– Ты нам это сказать приперся?!

– Нет, просто обезболивающее подействовало! – улыбнулся Жданов.

– Ну и чего вы стоите у стенки как проститутки на Тверской? – перекрикивая музыку и энергично подергиваясь ей в такт, к филологам обратился Диск. – На дискотеках надо делать что?

– Бухать! – тут же высказал свою точку зрения Жданов. Для него сейчас это было бы идеальным выходом из ситуации.

– Не могу не согласиться! – Кекс, засунув руки в карманы пиджака, прислонился к стене. Настроения абсолютно не было.

– На дискотеках надо танцевать! А бухают в баре, только там дэнсить нельзя… хотя, нет, вру – можно, например, на барной стойке! Только это уже за отдельную плату! Ха-ха-а-а!

– Смешно, – Даня криво усмехнулся. Ему все ещё было больно шевелиться.

– Тогда поплачь! – Диску было не понять страданий горе-артистов. Тем временем музыка набирала темп.

Мне не нужны нежные поцелуи,

Не подходи, плач, детка, я не ревную.

Слезы твои для меня – лучшая награда,

Плач, детка, плач от любви –

Большего не надо…

Ничего не нужно,

Только плачь,

Слезами напиши

Мелодию дождя своей любви

Ничего не нужно,

Только жди – я тебя спасу,

Не дам тебе опять с ума сойти!

Диск умел двигаться. Так он сам считал. Его слишком активные движения не могли не привлечь внимания, но судя по всему, он только этого и добивался.

– По-моему, он родился раньше, чем появились батарейки «Энерджайзер»! – Даниил наблюдал за другом детства, который изгалялся как только мог.

– Зато без комплексов, – вставил Кекс, опуская глаза. – Мне бы так…

– А что тебя останавливает? – Даня взметнул брови. – Присоединяйся!

– Ага, чтоб завтра меня все сумасшедшим считали?!

– Почему это? Просто обрадуешь подписчиков «Ютуба»!

– Ты посмотри на него! – Хабаров кивнул в сторону сцены.

Диск к этому времени уже успел излазить её вдоль и поперек, выхватил у ди-джея микрофон.

– Ну, где же ручки, ну, где же ваши ручки?! – парень прыгнул в толпу, надеясь, что его поймают, но ошибся…

С искаженным от боли фейсом, танцор принялся тереть ушибленные места. Глядя на парня сейчас, и впрямь хотелось плакать.

Ничего не нужно,

Только плач, детка, плач,

Слезами напиши

Мелодию дождя своей любви,

Ничего не нужно,

Только жди – я к тебе вернусь,

Не дам тебе опять с ума сойти!**

Глеб, Даня, Зора, Кира, Макар и ещё двести с лишним человек одновременно прыснули со смеху. Однако ревущая музыка все же заглушила их столь единодушный порыв.

– Вот же дебил!

– Да, Кекс, пожалуй, не стоит брать с него пример, нето руки-ноги поломаешь! Ты лучше танец маленьких утят разучивай!

– Пошел ты! – обиженно буркнул Глеб.

– Ну и пойду! – Даниил похлопал друга по плечу. – Не скучай!

Пока крутился очередной «туц-туц», Клей поманил Макара, просунув голову в двери. Хорошо, что отличник не рвался в центр танцпола, а стоял с краешку. Рыжий поймал на себе брезгливый взгляд однокурсников, но все же вышел следом.

– Где телефон?

– Ну, я…

– Где телефон, я тебя спрашиваю! – Клей дернул отличника за ворот рубашки. – Сколько можно ждать?!

– Телефон пришлось оставить на месте! – Макар вырвался.

– Ты что, совсем больной?! Я же тебя проинструктировал, осёл! Надо было его добыть!

– Сам осёл, – тут же толкнул его рыжий. – Случились непредвиденные обстоятельства!

– Заткнись, пока я тебе не врезал!

– Если ты такой умный, то иди и разбирайся сам! – Макар уже заистерил.

– Что же такого случилось? – участливо спросил Лимов.

– Где?

– В заднице! – Клей отвесил парню подзатыльник, на что проходившие мимо девушки захихикали. – Какого лешего ты не смог скинуть видео?!

– Мой телефон был выключен! – Бобровский от возмущения чуть было ногой не топнул.

– Да у половины зала он был выключен, но я надеялся, что ты догадаешься для себя любимого сделать исключение! Придурок! Гондон! Чтобы к концу дискотеки у меня были стопроцентные гарантии, что это видео удалено! Запомнил?!

– Амнезией не страдаю…

– Если не хочешь страдать впредь, то сделай то, о чем договаривались!

– Как я это сделаю? Мне что, в карман к нему лезть?

– Твои проблемы.

– Скорее уж твои! – огрызнулся Макар.

– Ни слова больше, – Лимов уже еле сдерживался. Бушующие гормоны и сгусток нервов, а так же доставленные неудобства, вывели молодого человека из себя. – Ты сам вызвался.

– Как же вы со Ждановым похожи-то, а! – рыжий взмахнул руками.

– Да, мы похожи ещё и в том, что привыкли всё доводить до конца, – хищно улыбнулся Клей, глянув на Бобровского. – Иди!

На любой дискотеке больше всего ждут первый медляк. Парни-одиночки с самого начала высматривают девушек. Ходят вокруг да около, примечая ту самую, с которой возможна жаркая ночь после танцев. Иногда достаточно взгляда, чтобы понять, подходите ли вы друг другу или же нет. Важно не переутомить публику активными танцами, иначе на медляк сил не останется, а он порой играет решающую роль как для парней, так и для девчонок. В этот раз человек, стоящий за пультом, перестарался. Несколько быстрых композиций подряд сделали так, что половина танцующих просто вповалку торчала возле стен, хватая ртом воздух.

А вот для тех, кто способен только переминаться с ноги на ногу как раз то, что нужно! Даня не был любителем медляков, так как считал такой танец слишком интимным. Но в этот раз ни на какой «Гандапстайл» его бы просто не хватило, поэтому осталось в утешение только старое-доброе «Серебро» с их лучшим, по его мнению, треком «Дыши со мной»:

Ты – из моей мечты,

Сделан из воды,

Таешь по краям…

Я – тайну отдала,

И тебя звала,

Сколько я могла…

Не молчи, не остынет кровь –

В ней моя любовь…

Дыши со мной…

Отражая тени,

Мы танцуем под водой.

Дыши со мной…

Может быть, когда-то

Мы увидимся с тобой…

Может ли человек быть одиноким среди двух сотен людей? Да. Ещё как может. И это одиночество в толпе считается самым опасным из всех. Виолетта Камолова не страдала отсутствием пусть и дружеского внимания, но сейчас почему-то ощутила, что даже если она заорет в голос, её никто не услышит. Во-первых, конечно, из-за музыки, а во-вторых, тот человек, который был для неё всем, просто наплевал ей в душу и спокойно танцевал с другой. Почему? За что? Чем она хуже этой провинциальной девки?! Чем же она провинилась?

Виолетта знала, что её слепая любовь к Дане не приведет к хорошему. А ещё она знала, что Бероев окончательно свихнулся. Камолова знала больше, чем кто-либо на этой дискотеке. Она всё слышала. Разговор Лапина и мэра не стал для шатенки чем-то непредвиденным.

Что может быть мучительнее выбора? Это вечное и неизменное Шекспировское «Быть или не быть?» – да от него зависит, в той или иной степени, вся наша нынешняя жизнь! Камолова боялась ошибиться. Ошибка могла ей дорого обойтись. И не только ей.

– Виолетта, знаешь, я много думал… – Камолова увидела перед собой Макара. – Я пришел к выводу, что не стоило мне тебе тогда всего говорить. Прости.

– Бобровский, – почти простонала она – Уймись!

– Давай потанцуем.

– Что? – студентка рассмеялась. – С тобой?

– А что здесь такого? – пожал плечами Макар.

Нет больше ничего,

Кроме одного вдоха твоего…

Мы уплывем туда, где течет всегда

Венами вода…

Не молчи, не остынет кровь –

В ней моя любовь…***

– Виолетта, я же только хотел…

– Мне не интересно, чего ты там хотел! Засунь свои хотения куда подальше, понял?! – шатенка не позволила руке парня прикоснуться к своей талии. Она оттолкнула Макара и под взгляды окружающих убежала к выходу.

– Нелюбовь, нелюбовь… – коряво пропел на манер Евы Польны Бероев, который никуда не уехал, а все это время ошивался здесь, поблизости. – Что, Макарушка, киданули тебя?

– Тебе какое дело? – Бобровский выглядел подавлено.

– Да жалко тебя, дурака, – Игнат приобнял рыжего. – Не дрейф, скоро она сама к тебе прибежит! Отвечаю!

– Удались! – Макар взбесился. – Не смей больше ко мне подходить! Иначе я все расскажу декану!

– И что ты ему расскажешь? – усмехнулся кавказец.

– Да как ты Жданова завалить хотел!

Игнат ударил Макара под дых. Тот повис у брюнета на руке со стоном. Все остальные не обращали никакого внимания на парочку парней, уединившихся возле запасного выхода.

– Запоминай, очкарик, только вякни что-нибудь и твоя башка, наполненная соломой, окажется в мешке!

– Не стыдно тебе маленьких обижать? – за спиной Бероева появился неизвестный Бобровскому парень. – Что, более смелых и крепких соперников нет?

– Сапёр! – Игнат злобно глянул на подельника. – Каким ветром?!

– Попутным. Слышал, что у вас тут туса бесплатная…

– Кому бесплатная, а кому и…

Зазвонил мобильный. Игнат вытащил телефон, с раздражением отмечая, что папаша явно не желал отвалить от него просто так. Макара тут же и след простыл – сучонок!

– Да, я слушаю! – кавказец обрадовался, когда вдруг затихла музыка, видимо у диск-жокея заело пленку. – Что?!

Связь, конечно, была отвратительной. Да и толпа заглушала большую половину из того, что вообще можно слышать.

– Пап! – Бероев заорал в трубку, привлекая к себе внимание. – Дерьмо!

– В люлю загоняет? – издевался Лев. – Тебя?

– Нет, просто возникли дела. – Игнат убрал телефон и посмотрел на Жданова, держащего за руку Киру. Чтобы понять, насколько сильно он его ненавидел, не нужно было быть экстрасенсом. Лёве тоже не понравился этот чел. Сразу.

– А этот крендель слов не понимает, да?

– Да.

– Плохо. Ему. – Лев хрустнул костяшками пальцев.

Музыка снова била по ушам. На сей раз попсовая иностранщина заставила всех дрыгать всеми частями тела одновременно.

– Не отсвечивай здесь! – приказным тоном велел Бероев.

– Почему это? – Лев заметил среди довольно симпатичных студенток Зору и сразу оживился. Он узнал её со спины. Её спину он узнал бы даже среди сотен тысяч других. Определенно, девчонка зацепила его. – Одна макарэна не повредит растущему организму!

– Какая ещё макарэна?! Ты же не танцуешь!

– А кто сказал, что я собираюсь танцевать здесь? Я за другие танцы и в другой обстановке.

– Значит, это так теперь называется? – усмехнулся Игнат. – О чем с моим папашей договорились?

– Я должен отчитываться?

– Ну хоть в двух словах.

– Не могу.

– Тайна?

– Ага. Покрытая мраком.

– Ты в доле?

– Не жадничай. Свой кусок получишь.

– Главное, чтоб мой кусок не был меньше, чем твой! – заметил Игнат.

– Как жопу не натирай ландышами, она все равно жопой будет! – Сапёр не хотел упустить из виду Крылову. – Ладно, пойду я повеселюсь малость…

– Вот тут ты прав на сто процентов! Меня возьмешь?

– У тебя же дела! – напомнил Саппоро, удаляясь вглубь танцпола. Бероев сплюнул и быстро вышел из зала.

Прости меня, именно

За то, что я выменял тебя

На одну минуту прошлого.

За что на мою свалилась голову

Внезапная эта ностальгия?

Ты зрелая, смелая,

Черным по белому

Пишешь проверенные истины –

Они надоели мне немыслимо,

Опомнись, ведь мы же не такие!

Это был неравный бой

Между небом и людьми,

Между сердцем и судьбой,

Под названьем «Се ля ви!»

Победитель будет прав,

Проигравший – просто жить,

Остальное лишь игра

Под названьем «Се ля ви!»

– Аскольд! Ты не должен соглашаться на его условия! С какой стати?! – Калягина возмущалась поступком мэра. – Он что, угрожал тебе?

Ирина Валентиновна сама не заметила, когда они успели перейти ту самую грань, отделяющую рабочее от личного и интимное «ты» от официального «вы».

– Да нет, открыто угрожать у него кишка тонка! – профессор как-то неловко кашлянул и отвел глаза. После разговора с Бероевым декан пришел в свой кабинет, пригласив и актрису. Он не стал от неё таиться и выложил всё, что знал сам.

– Тогда в чем дело?

– Тебе не понять!

– Почему? – женщина почувствовала, что декан темнит. – Знаешь, я не удивлюсь, если он пытался тебя купить… ты ведь отказался?

Что мог сказать Лапин? Да, он отказался. Сначала. А потом подумал и пришел к выводу, что в его положении отказываться от денег глупо.

– Ира, послушай меня…

– Нет! – Калягина в ужасе отпрянула. – Нет! Ты не можешь молчать! Это незаконно! Твоего студента хотели зарезать!

– Не кричи, – Лапин понизил голос и схватил женщину за плечи. – Я вовсе не бог. Я человек. Понимаешь? Человек, который лишился работы.

– А совести ты не лишился?!

– Я знаю, что ты думаешь, но поверь, для них я всё равно ничего не смогу сделать.

– Для них – это для студентов? – прищурилась Калягина.

– Да.

– Поэтому ты решил сделать всё для себя, – усмехнулась женщина, брезгливо посмотрев на Лапина. – Это так по-мужски, знаешь! Я просто восхищена твоим благородным поступком!

– Не издевайся, прошу…

– Что?! – она вырвалась из его рук и рассмеялась. – Да как можно! Вы, Аскольд Прокофьевич, мастер по издевательствам, в частности над самим собой!

– Что ты имеешь в виду? – декан насторожился.

– Неужели ты думаешь, что эта сделка тебе дешево обойдется?

– А я уже заплатил свою цену за это. Я уволен.

– Ты сокращен! – поправила Калягина. – Миллионы сейчас в такой же ситуации, но лишь единицы идиотов додумываются брать взятки! Это игра в рулетку, Аскольд! До поры до времени…

– Значит, я – идиот? – уточнил Лапин, доставая из сейфа початую бутылку коньяка.

– Я этого не говорила.

– А что ты говорила? – закурив, мужчина сел в свое кресло и опустил жалюзи. Слабый свет одной из ламп отбрасывал на стену, увешанную грамотами и дипломами, две тени. – Что я у тебя последний шанс? Верно?