Текст книги "Кармелита. Наследники: игры на вылет (СИ)"

Автор книги: Чудинка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 49 страниц)

– Дин, это не называется враньем, – легкая полуулыбка лишь подлила масла в огонь. – Я всего лишь не хочу сообщать тебе то, от чего ты можешь расстроиться.

– Прекрасная благородная цель, но вот почему же я тебе не верю? – охнула блондинка, стараясь не выйти из себя раньше времени. – Выкладывай, что вы с Даней не поделили!

Стас глубоко вздохнул и потер глаза: после бессонной ночи и напряженного разговора с сыном они стали красными и болезненно реагировали на свет. В кухне всегда было открыто окно на случай, если вытяжка, которую давно пора было бы сменить чисто из гигиенических соображений, не справится.

– Успокойся. – сказал Стас как можно мягче.

– Как я могу успокоиться?!!

– Валерьяночки выпей, – мужчина словно издевался.

– Ты меня за дуру держишь?! – Дина встала в полный рост. В таком положении она чувствовала себя несколько увереннее, но только потому что Жданов был в инвалидном кресле и все равно не смог бы поравняться с ней, так как не мог встать.

– А ты меня за кого держишь?

– В смысле? – Дина растерялась от такого вопроса.

– В прямом смысле, – взгляд голубых глаз стал стальным. – Что Даня, что ты – за кого вы меня держите, если так поступаете?!

– Как?

– По-свински!

– Ты о чем?

– У нас и так проблем выше крыши, а он создает новые! А ты, я смотрю, его поддерживаешь!

– Даньку? Что он натворил? – тут же спросила Жданова и напряглась, готовясь услышать очередную новость, вроде той, что преподнес сынок.

– Ничего, – выдавил глава семейства. – Надеюсь.

– Тогда как понимать всё то, что здесь произошло?

– Меньше знаешь – крепче спишь. Поверь мне, Дина.

– Неужели ты мне это говоришь?

– Я, именно я. – инвалид кивнул. – Обед готов?

– Да.

– Значит, будем дегустировать. – Стас подмигнул супруге.

Пока Дина возилась с тарелками и приборами, Жданов выкурил ещё добрую половину пачки. Больше всего он боялся, что Дина узнает об этом убийстве, в котором обвиняется их сын.

– Ты сейчас только об этом можешь думать? Об обеде?

– Я соображаю на сытый желудок.

– Не смешно.

– И мне не смешно.

– Тебе не показалось, что с Данькой ты перегнул палку?

– Я? – наивно и немного театрально вскинулся Стас. – Перегнул? Ты серьезно?

– Шутить меня жизнь давно отучила, – Дина выразительно и выжидающе поджала губы.

– Нет, я не перегнул! – он повысил голос. – Скажи спасибо, что я ему ремнем по жопе не вмазал!

– Ремнем? – глаза у Ждановой полезли на лоб. – Взрослому парню ремня давать вздумал? Ты с ума сошел?

– Это он у нас с головой не дружит, как я погляжу! То же мне, Казанова херов! – Стас и сам был на грани срыва. – Живет на одних инстинктах – да где это видано?!

Дина следила за реакцией мужа. Он был взволнован как никогда. Неужели и правда произошло что-то страшное?

– Стас? Что случилось? Не молчи!

– Ты говоришь, что он взрослый? – инвалид снова закурил. – А знаешь ли ты, дорогая, что проблемы как раз и берутся оттого, что некоторые, вроде нашего сынка, слишком рано начинают считать себя взрослыми?!

– Если ты про его отчисление, то…

– Про что? – Жданов жестом попросил жену замолчать. – Его ещё и отчислили?!!

– Да… Черт! – Дина поняла, что нарушила договор с сыном – она сдала его, хотя и не хотела.

– Прекрасно, твою мать! – Стас стукнул кулаком по столу. – Отлично!

– Валерьяночки? – Дина вернула мужу должок по шуткам.

– Очень смешно! Просто гениально!

– Спасибо, что оценил.

– Всегда пожалуйста…

Даня вошел в свою комнату и ощутил запах кондиционера для белья. Его кровать была расправлена, так как Дина по привычке всегда ждала сына домой на ночь и брала эту обязанность строго на себя. Парень очень хотел бы плюхнуться на мягкое покрывало и хорошенько выспаться, но мысли, особенно те, что крутились у него в голове в связи с последними событиями, не дали бы расслабиться все равно.

Даниил закрыл дверь, огляделся, бросил мобильный с наушниками на письменный стол и пнул стоящую рядом урну. Бумаги и другой канцелярский мусор полетел на пол. Вздохнув, парень собрал его и обнаружил в куче визитку салона проката авто. «А это может стать выходом!», – подумал он и улыбнулся.

– Алло, я слушаю вас.

– День добрый, – Даниил старался говорить потише, хоть его не стали бы подслушивать, но на всякий случай стоило соблюдать осторожность. – Я бы машинку хотел взять на пару дней…

– Какая вас интересует?

– Надежная.

– А конкретнее?

– Внедорожник.

– У нас богатый выбор…

– Подождите. – Даня помотал головой. – Нет, не внедорожник…

– А какую же тогда?

Даня хмыкнул:

– Из гоночного класса есть что-нибудь?

– Конечно.

Блондин подошел к окну и осторожно приоткрыл шторы-жалюзи:

– И каков же ваш ассортимент?

– Феррари, Ауди, Ламборджини… – тут же отреагировал собеседник. – Но у нас появились ограничения…

– Ограничения?

– Простая формальность, – улыбку менеджера можно было почувствовать даже на расстоянии.

– Хорошо.

– Могу я узнать номер вашего водительского удостоверения?

– Номер? – Даня сразу замялся. Вот черт!

– Да, номер водительских прав. Они же у вас есть? – с легкой усмешкой спросил менеджер.

– Раньше вы не требовали этого, – Даня понял, что и здесь его ждет облом.

– Раньше было раньше.

– Да я ваш постоянный клиент, – соврал Жданов. – С роду с меня не требовали всякую дребедень!

– Права на управление транспортным средством вы называете дребеденью? – удивился менеджер.

– Знаете, любить слушать музыку и уметь под неё танцевать – тоже разные вещи.

– Я вас понял, молодой человек…

– А я вот не очень, – Даня вздохнул, давая понять, что устал от перепалки. – Какие проблемы?

– В данный момент проблема одна: я жду ответа на поставленный вопрос.

– Дебил, – сказал парень, зажав динамик телефона и добавил уже в трубку:

– У меня нет прав…

– И как же вы собираетесь оформлять прокат?

– Каком кверху! – Даня разозлился.

– Правила есть правила, – жестко повторил менеджер.

– Что вы заладили!

– Вы предлагаете мне нарушить закон?

– Нет, – выдавил Жданов, сжимая кулаки и челюсти заодно.

– Тогда я не понимаю, о чем мы говорим…

– Да уж, говорить и правда не о чем! Подать бы жалобу!

– Простите? Что?

– Забудь!

– Не помню, чтоб мы переходили на «ты»…

– Заткнешься сам или помочь?!

Повисло молчание, и Даниил думал, что собеседник повесит трубку.

– Мне жаль, но я не смогу вам помочь, молодой человек. Таковы наши новые установки. Авто даются на прокат лицам, достигшим восемнадцати и с правами!

Даня выдохнул – правила и этика были явно первостепенными для этого парня. Хорошо, что он не стал раздувать из мухи слона. Даже очень хорошо.

– Может, паспорт вас устроит? – примирительным тоном поинтересовался парень.

– Паспорт бы устроил, но без водительского удостоверения он не действителен…

– И что, совсем никак?

– Никак, – первая часть слова была особенно выделана голосом.

– Черт! – раздраженно выкрикнул Даня.

– Держите свои восторги при себе, – сухо отреагировал собеседник.

– Мне машина нужна! – Даня уже отчаялся и был готов на всё.

– Я всё понимаю, но…

– Да если бы ты хоть что-то понимал, то не был бы таким быдлом!

– Молодой человек, я советую вам успокоиться!

– А я спокоен! – блондин сжимал кулак, чувствуя, что вот-вот корпус мобильного треснет. – Как удав ебаный!

– Не советую материться, потому что всё разговоры с клиентами записываются.

– Пошел ты!

– И вам не хворать! До свидания!

– Спасибо, кретин! – отрапортовал в трубку Жданов, нажимая на «сброс» и отшвыривая мобильник в неизвестном направлении.

Теперь и этот вариант отпал. Видимо, так сошлись звезды. Впрочем, Даниил никогда не отчаивался настолько, чтоб совсем ничего не придумать. Для чего созданы правила? Конечно для того, чтобы их нарушать! Иначе и быть не может.

Даня на минуту поколебался: правила правилами, но это ещё и ответственность перед родителями. А родительское слово всегда накладывает определенное вето. Нарушить приказ отца? Да легко! Хотя… Парень боялся, что теперь их отношения станут натянутыми, а уж из-за этого идиотского обвинения в убийстве и подавно перерастут в невыносимые.

Большинство сверстников общалось с отцами как будто с равными. Некоторые и вовсе забывали проявлять должное уважение к старшим. Даниил воспитывался по-другому. И знай он, что предшествовало его появлению на свет, то возможно думал бы иначе. Дорожить или нет отношениями с семьей – дело каждого. Жданов никогда бы не решился поступить так нагло, но именно сейчас его захлестнула волна злости и обиды.

Дети идут родителям наперекор в тех случаях, когда их самолюбие задето неверием в их силы. Стас сделал то, что должен был сделать отец, но та форма, в которой он преподнес своё решение, оказалась неэффективной. Взять и заявить двадцатилетнему парню, что он под домашним арестом! Ничего себе формулировочка! Она бы возмутила кого угодно.

Даня снова посмотрел в окно, туда, где стояла машина. Его окна выходили прямо во внешний двор. Зимой внедорожник чаще бывал в гараже, и Даня не имел такого свободного доступа к нему. А тут – прямо на блюдечке. Садись и езжай! Вот только… уехать с разрешения или же без него – проблема. Готовность пуститься в авантюру сопровождала Даниила сколько он себя помнил. Это не относило его в разряд конченых разгильдяев, но чувство меры с каждым разом притуплялось всё больше.

Он знал, что просчитать всё наперед не получится. А ещё знал, что сейчас не поздно отказаться от этой идеи. От идеи угнать машину своего же отца. Парень не захотел назвать это словом «трусость», он предпочел «инстинкт самосохранения», однако в нем что-то взбунтовалось: с какой радости он будет сидеть дома, когда может победить в гонке! Желание быть лидером заложено в мужчине на генетическом уровне и неважно, сколько за эту мнимую «победу» нужно заплатить.

Даня отмахнулся от терзаний и принялся переодеваться. Он делал это с самым сосредоточенным видом, чтобы мозг переключился на что-то кроме рискованного дела. Уже стоя на подоконнике и открывая окно, Даниил понял, что он не позаботился о том, как открыть машину. Угон дело такое. Парень сплюнул и слез обратно в комнату, прислушавшись. Внизу было тихо. Даня чувствовал, как кровь забурлила в жилах. В письменном столе он нашел небольшую металлическую спицу, однако вспомнив, что отец недавно поменял замки в автомобиле, опасаясь, что кому-нибудь взбредет в голову взломать магнитную защелку, положил предмет на место. Сигнализация точно заорет и нужно будет действовать быстро. А как можно быстро вскрыть машину? Конечно же, выбить стекло. Стоп. Это уже слишком. Даня почесал затылок – выход оказался не так-то прост. Чем бить? Локтем, как крутых боевиках? Нет, не годится. Да и толку не будет – нужна огромная сила. Взгляд как-то непроизвольно упал на полку, прибитую на стене, напротив кровати.

Даня хорошо знал, что это за полка – здесь разместились его грамоты, дипломы, даже кубок с бронзовым бюстом – приз за олимпиаду по смешанным видам спорта в младших классах. Кубок хоть и был небольшим, но его основание вполне отвечало требованиям под названием «жесткость и увесистость».

Даня было потянулся за кубком, но тут же одернул руку – сработала эмоциональная защита. Этот приз был для парня не просто железкой, а подтверждением того, что он – не полный ноль.

Лет в десять-двенадцать у каждого мальчишки идет переформирование личности, одно из многих последующих. Дане пришлось труднее, чем его сверстникам. Есть те, которые не верят в силу духа, считая, что без физических задатков человек не сможет быть сильным. А есть другие.

В детстве Даниил часто болел и поэтому не посещал физкультуру, однако все изменилось в тот год, когда половину городских гимназий и лицеев позакрывали в целях экономии. Преподавательский состав быстро сменился и именно тогда начались проблемы с успеваемостью. Двойка за двойкой – родители стали беспокоиться. Во время очередного родительского собрания учителя объявили, что если Даня не подтянет свои физические качества и не исправит оценку хотя бы в пользу «удовлетворительно», то со школой придётся попрощаться.

Маленький Даниил был поставлен перед взрослым выбором.

Ребенку обязательно нужен чей-то пример, иначе никаких результатов ждать не придется. Стасу было трудно что-либо объяснить сыну, ведь он сидел в инвалидном кресле. Данька задавал совершенно естественные вопросы по этому поводу. Было трудно и больно. Трудно и казалось – просто невозможно. Только Дина знала каких усилий и испытаний стоило их семье быть, а не казаться…Тот урок, что преподал ему тогда отец, Даня запомнил на всю жизнь. И наконец-то нашел то, что искал у других – пример для подражания.

Стас совершил то, чего не могут иногда здоровые родители – его вера в сына спасла положение. Любые тренировки по началу заканчивались истериками у мальчишки, но Жданов не имел привычки сдаваться. Он изо дня в день в течение летних каникул пытался донести, рассказать, показать, насколько это было возможным, что всё решаемо, если поставить цель и идти к ней. Стасу вовсе не нужны были спортивные рекорды, ему нужен был сын. Не просто формальная галочка в паспорте, а опора в жизни. Наследник, его плоть и кровь. Жданов на тот момент давно уже понял, что после себя человек не может оставить ничего более ценного, чем ребенка.

Даниил взглянул на часы. Время тянулось слишком долго. Он не мог сидеть сложа руки. В его руках сейчас будущее их семьи. Уверенность все уменьшалась с осознанием того, что вероятность выигрыша равна нескольким процентам.

Я дам тебе лишь пять секунд,

Чтобы понять, кто из нас прав,

Кто виноват, жаль,

Не имеет смысла.

С тобой я, прости, груб, но

Если слово правде рознь,

То и судьба теперь, увы, зла…

Все выдуманы пьедесталы и

Если хочешь победить, то

Станешь обладателем метки.

Ты выделяешься на фоне их,

Но что твоя свобода здесь,

Ведь она, как все, –

Сегодня ограничена клеткой!

Тебе никогда не понять этот мир –

Просто смирись!

Тебе никогда не позволят летать!

Ты, как все мы, осиротел сегодня,

Ты просто вынужден бежать…

Парень хоть никогда и не был пессимистом, но в последнее время дела оставляли желать лишь лучшего, поэтому такие прогнозы являлись совершенно естественными. Даня быстро надел кожаную куртку с высоким воротником, черные очки, плотные джинсы и ещё раз выглянул из комнаты вниз – голоса родителей еле доносились. Закрыв дверь на два оборота, Даниил уже не колеблясь, схватил с полки бронзовый кубок и настежь открыл окно. Вылезать через него было не совсем удобно, но зато быть пойманным практически невозможно…

Не бойся, раньше за моменты эти

Ждали улыбку, теперь ещё и платят,

Также всё за монеты здесь,

Но только мне уже выигрыша хватит!

Нам это не остановить всё –

Мечты превращаются в белый песок.

Сколько бы ты не ставил амбиций,

Твой собственный принцип

Изодран, как осиновый листок…

Тебе никогда не понять этот мир –

Просто смирись!

Тебе никогда не позволят летать!

Ты, как все мы, этой ночью осиротел

И просто вынужден удрать…**

Едва вышли из кафе, как разошлись в разные стороны. Глеб и Зора. Он – сын богатейшего человека в городе, а она – брошенная жизнью и родными на произвол судьбы сирота. Хабаров, имеющий огромные перспективы и Крылова, имеющая только шаткие надежды. Что у них общего? Зачем это общее, если есть частное. Личное. Интимное. И у каждого своё.

Они, как черное и белое, как две противоположности под силой притяжения земного шара вынуждены были недолго быть рядом, а сейчас разлетелись, будто пушинки с одного одуванчика, но для каждого жизнь приготовила свои испытания.

Зора, медленно плетясь по тротуару, раз за разом прокручивала в голове их разговор с Саппоро: она все ещё не могла понять, каким образом случилось так, что клубок их отношений запутался настолько сильно и теперь единственным выходом является расставание. Крыловой меньше всего хотелось бы потерять ещё и Льва. Мужчины. Чего они боятся?

Почему Саппоро не стал исключением из этого правила? Почему она не сделала попытку вернуть его? Или её согласие на все его условия и было этой самой попыткой? Цыганка, превращающаяся из свободной и гордой в безвольную куклу, позволяющую себя ломать, уже не цыганка. Или все зависит от субъективного отношения к ситуации?

Столько вопросов и совсем нет ответов. Зора сама не заметила, как пришла к выводу, что женщинам и правда стоит не думать в большинстве ситуаций. Нужно просто отключаться и делать вид, что всё прекрасно, иначе контроль точно будет только снится. Помогать Саппоро или нет – только её дело. Дело, за которое она понесет ответственность.

Нести ответственность за себя привычно, но вот взять этот груз за кого-то другого – риск. Зора прекрасно понимала, что рискует, но ничего не могла поделать с тем чувством, что одолевало её на протяжении нескольких лет – чувством вины. Её сестра не могла рассчитывать на её поддержку, особенно в самый тяжелый период жизни. Крылова знала, что она бы ничем не помогла, но даже за попытку уже могла бы себя похвалить, но не сделала этой попытки, просто не успела.

Саппоро был её единственным шансом исправить ошибки. Во всяком случае сама цыганка думала именно так. Или ей хотелось так думать, чтоб иметь какие-то точки опоры.

В последнее время Зору достала неопределенность. Она всё время должна была что-то выбирать. И выбирала, до тех пор, пока не встретила этого высокомерного, злого и холодного парня. Выбор хорош тогда, когда есть сомнения.

У Крыловой же сомнений не было. Уже не было. Значит, выбор делать не нужно – он сделан. При этом она не ставила свои желания выше, чем желания Льва. Зора изо всех сил старалась не быть эгоисткой. Однако не всё так просто: мысль о том, что Лев сбежит и она его больше не увидит выводила из всякого равновесия. Зора задумывалась о том, на что она готова пойти, чтоб удержать его и понимала – на всё. Она не будет больше выбирать между хорошим и плохим – она будет делать то, что он ей скажет. Или не будет?

Лев встретил её с недовольным видом, будто она испортила воздух, и цыганка сразу поняла, что конструктивного разговора не получится.

– Привет, – сказала, неловко встав напротив.

– Виделись.

– Ты не передумал?

– С чего ты решила, что я передумаю?

– Может, наваждение отступило. – пожала плечами Крылова.

– Что ты называешь наваждением? – Лев начал дергаться. Он не понимал, о чем она говорит.

– Ты бежишь не от проблем и даже не от меня. Ты бежишь от себя.

– Ты у нас прирожденный психолог! – выплюнул парень.

– Нет, все намного проще. – Зора усмехнулась. – Вы, мужики, не умеете прятать истинных страхов, как и желаний. С одной стороны – это хорошо, но иногда такой расклад вредит вам.

– Ты хочешь сейчас об этом поговорить?!

– Если бы ты не был таким упрямым, мы могли бы договориться, что скажешь? – губы растянулись в очередной усмешке, обнажая острые клыки. Саппоро вдруг подумал, что его бешенство можно объяснить одним: на подсознательном уровне он боится её – эта стерва может кого-нибудь укусить и его в том числе. Вампирша, бля.

– Долго я ещё должен ждать?

– Ты никому ничего не должен, – заметила Зора, рассчитывая на то, что парень изменит тон. – Как и я, между прочим…

«Она что, издевается?! Какие же бабы самонадеянные!», – Лев покачал головой и выдал:

– Я бы не был так уверен, детка.

Зора вспыхнула:

– Про детку забыл, а не то я тебя…

– Что, поставишь раком и высосешь все соки? – теперь уже смеялся Саппоро.

– Увидишь.

– Даже не сомневаюсь, – он кивнул. – Увижу. Как только – так сразу.

– Советую быть повежливее.

– Да я рядом с тобой просто эстетом себя чувствую! Пиздец какой-то! – цыган обошел девушку и встал за её спиной.

– Бесишься, – констатировала она, выпрямляясь и закрывая глаза. Он стоял слишком близко и дыхание щекотало открытые участки шеи. Мурашки носились по телу, словно тысячи крохотных насекомых. – Мне это нравится…

– Обломись! – парень резко вернул Крылову в реальность и сделал шаг назад. – Нам дело сделать надо!

Зора тяжело вздохнула, подумав: «Близок локоть да не укусишь!»

– Поможешь, значит?

– Нет.

– Ну и почему? – она обернулась.

– Я думал, что мы всё решили, – цыган удивленно поднял бровь. Он, как все мужчины, не догадывался о том, что Крылова просто проверяет его.

– Ты такой непоследовательный, – в её голосе послышались смешливые нотки, граничащие с истерическими. – Сначала заявил, что никакого «мы» нет и не будет, а теперь…

– Хватит! – рыкнул он. – Ты просто тупая курица! И если я сказал, что мы никогда не будем вместе, значит, ты должна молча принять это! А если я сказал, что мне нужна помощь, значит, ты молча делаешь! Считай, что это твоя плата за то удовольствие, которое ты, якобы, получила за время общения со мной!

Крылова выдержала этот натиск с гордо поднятой головой. Всё как всегда – мужчины проявляют крайнее невежество и слабость, а женщины в силу мудрости, данной от природы, выслушивают всю эту чушь и кивают, словно болванчики.

Расставили сети и выложили в Сеть.

И золотые плавники запутались навеки.

Уснула бы на дне реки, но дна нету…

Снова вернулась в эти воды – кинула монету,

Меня так манит эта пропасть бездны,

Меня затянет в эти сети нежность,

И золотая чешуя не та уже –

Стала потертой, мятою, небрежной…

Золотыми рыбками быть непросто,

Залатать бы нитками все вопросы.

Снова в ту же реку – терять дар речи,

Золотыми слитками не залечишь!

– Это я понятно объяснил?!

– Вполне, – вздохнула Зора, посмотрев ему в глаза.

– Ключ достанешь сегодня. Немедленно. И без фокусов, – наконец Лев выдохнул и начал успокаиваться.

– Нетерпеливый.

– Шевелись!

– Да поняла я уже. Поняла.

– Я предупредил!

– Я тоже.

– Что?

– Ничего.

– Вот какого хера ты всё время нарываешься?! Женщина!

– Полегче, – Зора стиснула челюсти. Её бесила манера его поведения с ней.

– Тебя что-то не устраивает?

– Как ты догадался, – буркнула она.

– Вынужден тебя расстроить – мне плевать!

– Слюней не хватит плевать на все вокруг.

– Да ну? Ты меня опять повоспитывать решила? – Лев ерепенился до последнего.

– Ты сущий ребенок, – сделала вывод Крылова. – Поэтому я пропущу нотации.

– Аллах Акбар!

– Сам-то понял, что сказал? – нахмурилась она.

– Понял, – Лев произнес ту фразу неосознанно и стушевался.

– Вот до чего доводит дружба с носачами вроде Бероева…

– Вот только не надо! – он попытался отмахнуться.

– Ты для него собираешься вскрыть какой-нибудь сейф?

– Не твоего ума дело!

– Каково это, воровать у своего отца? – поинтересовалась цыганка.

– Снова начинаешь?! Мне это надоело! – черные глаза блеснули недобро.

– Не волнуйся так сильно. Просто хочу понять, что тобой движет.

Ныряю поглубже, в моря, будто в лужи,

Как многим ты, неужто, сказал:

«Я люблю уже…»?

Найти себя пора и мне,

Но что, если,

Не выведет наружу

Ни одна из этих лестниц?!

Водоворот меня затянет слепо:

Мои мечты, мои страхи света,

Какая разница, как солнце светит там,

Когда плывешь по своей воле в сети ты..?

Золотыми рыбками быть непросто,

Залатать бы нитками все вопросы.

Снова в ту же реку – терять дар речи,

Золотыми слитками не залечишь!***

– Не поймешь.

– А вдруг? – девушка использовала любую возможность.

– Справишься с заданием – я подумаю над тем, что можно тебе доверить из моей незавидной биографии…

Зора лишь горько усмехнулась.

КОВАЛЬСК.

Человек устроен так, что когда его обвиняют в бездействии, он начинает делать всё то, чего меньше всего от него ожидают. Николай никак не мог оправиться от слов Волковой. Его почти трясло. Он раз за разом возвращался мыслями в те дни, когда они были вместе. Когда он приходил к ней, пусть и только за сексом, но чувствовал, что она не притворяется. И он не притворялся. И сейчас готов был доказать, что и у чувства физического обладания есть грань.

Николай никогда не задумывался, что нужно Веронике, кроме регулярного секса. Не задумывался до этого момента. До этого, черт возьми, дня. Всё, что случилось с ним за время отношений с Волковой, он воспринимал как что-то необыкновенное и это было странным для него самого – парень не отличался глубокими симпатиями или сентиментализмом.

Коля больше всего ненавидел чувство обделенности. Он был жаден до ощущения власти. Власти над другими. Над женщинами тоже. Взять власть над Вероникой – дело тонкое и изощренное. Он был уверен, что она не выдержит дольше часа без осознания того, что он рядом. Женщины всегда хотят казаться сильнее и независимее, чем есть на самом деле. Волкова не была исключением. В больнице она хоть и пользовалась авторитетом, но порой оказывалась в меньшинстве и подавить её не составляло труда. Тогда на помощь приходил Николай – он успокаивал её и порой даже подсказывал верные тактические ходы. Кардиолог быстро обучилась некоторым хитростям и вскоре её рейтинг стал вне досягаемости для всяких там врачей I спецификации. Милехин мог считать себя неплохим стратегом. Для достижения цели ничего не жаль – таков девиз его жизни. И позволять кому-то вытирать о его убеждения ноги непозволительно.

В приемном отделении царила тишина и относительное спокойствие. А вот на этаже медсестры галдели за чашкой чая, как старухи на бульваре. В коридоре свет горел лишь на половину, потому что в палатах не осталось никого, кто бы не захотел пойти домой. Оказалось, что поток больных сильно снизился из-за открытия новой клиники неподалеку от центра. Николай заглянул в кабинет Волковой, который был открыт настежь. Несколько рабочих обратили на него внимание, мол, чего надо. Милехин не сразу сумел понять, что Волкова здесь больше не работает. Новый удар и снова почти в нокаут. Что за хрень?!

Коля был готов ко всему, но только не к такому: Вероника обманула его, сказав, что желает расстаться, ведь объективных причин не было, но теперь стало ясно, что были – перевод в другую, дорогую и частную клинику. Вот где собака зарыта! Скорее всего, что она испугалась, что её уличат в связи с бывшим пациентом. Она использовала его! Тварь! Она выбивала себе место под солнцем! Сука! Теперь решила сбежать в другую клинику и там найти себе лошка, который будет за неё думать и решать её проблемы…

Николай сидел на лавочке в больничном сквере и жадными глотками пил крепкий коньяк. Он давился, кашлял и хрипел, когда дыхалки не хватало и содержимое желудка рвалось наружу. Сплевывал прямо под ноги и снова наклонял бутылку, заливая жгучую жидкость в себя.

Большой букет алых роз валялся в мусорном баке вместе с грязными бинтами и использованными шприцами. Милехину казалось, что и его самого бросили туда же – в мусор. За что, спрашивается?! Тормознув попутку, парень направился по указанному адресу.

Если бы не грязные стекла,

Если бы не двести по встречной,

Если бы не пятый бокал,

Я б тебя, наверняка,

Не здесь искал…

Даже если строгие брюки

В понедельник средство от скуки

За минуту всё бы отдал –

Я б, наверняка, тебя

Не здесь…

«Ноль три» – скорая!

Мне сегодня смертельно-здорово,

Мне тобой прострелило голову.

Не ищи на Земле рай –

Влюбись и страдай.

«Ноль три» – скорая!

Мне сегодня смертельно-здорово,

Мне тобой отстрелило голову,

Не ищи на Земле рай –

Влюбись и страдай!

Новая клиника выглядела шикарно, если не сказать больше. Так всегда и бывает – когда денег у государства нет, частники берутся за строительство и всё бы ничего, если бы они считались с местным населением и бюджетом. Николай смотрел на огромные ворота с непонятными надписями на латыни и пытался удержаться на ногах. Несколько этажей и огромный отдельный диспансер для тяжелых больных. «С размахом живут!», – отметил парень, икая и вваливаясь на парковку для реанимобилей. Навстречу ему выбежал охранник, закричавший, что сюда посторонним нельзя. Николай и ухом не повел. Он довольно бодро прошагал к парадной лестнице и взялся за перила.

Если посильней разогнаться,

Можно обмануть притяжение,

Поднимаясь выше на шаг,

Я уже не знаю, что со мной не так.

Яркое в лицо, так, что жарко,

Тёмное скрывать под глазами.

Ускоряет пульс алкоголь,

Самосохранение – ноль!

– Молодой человек! Я к вам обращаюсь!

– Что? – пьяный обернулся.

– Какое вы имеете право появляться здесь?! Это частная территория! Если вы не умираете от инфаркта или инсульта, то проваливайте!

– Вот тут ты прав, дедок. – усмехнулся Коля. – Провалиться бы сквозь землю этой мрази от стыда, когда я до неё доберусь!

– Покиньте территорию больничного комплекса!

– Разве вы не должны спасать людей? А?

– Если тебя и спасать, то только от алкоголизма, – поморщился старик в форме.

– Ну, значит, я по адресу, твою мать!

– С чем у тебя проблемы?

– С сердцем!

– А мне кажется, что с головой!

– И с ней тоже! – Николай отмахнулся и все же вошел в здание.

Внутри...

Под мокрыми майками – корабли.

Давай со мной,

На счёт «три»!

Мы просто любили, как дикари.

Под мокрыми майками – корабли...

Мы просто любили...

Николай вызвал лифт. Металлические двери разъехались, пропуская пьяного внутрь. Хорошо, что никто больше не решил воспользоваться этим средством перемещения. Именно сейчас Коле меньше всего хотелось созерцать посторонних людей. Он прикрыл на минуту глаза – мгновенно увидел Веронику. Она стояла перед ним в привычном белоснежном приталенном халате, доходящем едва до соблазнительных, безумно красивых коленей. Как же захотелось сорвать его и сделать с ней всё то, о чем обычно не говорят вслух. Николай соскучился по этому запаху больницы и медицинских халатов. Вероника сделала шаг к нему, и парень почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Милехин распахнул глаза – видение исчезло. Лифт привез его на пятый этаж – в кардиологию.

«Ноль три» – скорая!

Мне сегодня смертельно-здорово,

Мне тобой прострелило голову.

Не ищи на Земле рай –

Влюбись и страдай!

Среди многочисленных врачей и медсестер, санитаров и уборщиков, отыскать Волкову было не легче, чем иголку стоге сена. Если заходить в каждый кабинет, то можно нарваться на неприятности, а если довериться интуиции, то… Николай замер на мгновение перед дверью без таблички. Палата? А вот и нет. Скорее всего, комната для курения. Хотя, обычно и на курилку вешают таблички. Была не была – Коля толкнул плечом обшарпанную и даже портящую весь солидный вид дверь. Душераздирающий скрип был сравним только со звуком из фильма ужасов. Видимо, персонал уже привык и оттого человек, стоящий возле маленького окна даже не обернулся.

– Вам кого? – голос принадлежал мужчине.

– Закурить есть? – не совсем ровным голосом поинтересовался Коля.

– Не курим! – с усмешкой.

– Не заливай.

Мужчина в зеленом костюме обернулся и поправил шапочку.

«С операции что ли?», – подумал Николай.

– Ты сам-то кто, пацанчик? – эти смешки стали раздражать.

Мужчина был взрослым, смуглым и крепким, довольно высоким. Милехин оглядел его туманным взглядом, но понял – с таким опасно спорить. Силы не равны, да и охраны тут полно.

– Неважно, кто я. Окажи услугу…