Текст книги "Баллада о Лорелее (СИ)"

Автор книги: Юрий Морозевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 63 страниц)

«Запросить, что ли, у компьютера информацию о суммарной дозе? – тоскливо подумал Алексей. – Если он, конечно, до сих пор жив. Впрочем, какой смысл, и так все яснее ясного. Сегодняшнего удара нам никак не пережить. Вот только Дороти жалко… Оказалась в неудачное время в неудачном месте. Не завидую тому, кто должен будет сообщить о трагедии ее семье… особенно детям. И отчего-то не слишком утешает мысль, что этого наверняка не придется делать мне. Одного подобного случая хватило, кажется, на всю оставшуюся жизнь.»

– Сколько времени ты тащила меня по открытой местности? – спросил он.

– Долго, – хмуро ответила Дороти. – Слишком долго. Индикаторы горели ярко-красным, если ты об этом…

«Да, именно об этом… о чем же еще.»

– Ты понимаешь, что это означает?

Дороти не ответила, только отвернулась и стала смотреть куда-то в сторону. Судя по всему, туда, где находился выход из убежища.

«Наверное, понимает, – подумал Алексей. – Но какова выдержка! Другая на ее месте наверняка закатила бы истерику. Даже жаль, что нам так недолго удалось поработать в одной команде. Пожалуй, теперь я взял бы ее в напарницы… если бы каким-то чудом удалось выжить. Несмотря на всяческие издержки в подготовке и дисциплине. Вот только никакого чуда, к сожалению, уже не случится. А жаль.»

– Снаружи по-прежнему красный уровень, – неожиданно нарушила молчание Дороти. – И никаких признаков того, что это безобразие когда-нибудь закончится. Связи с базой тоже нет. То ли скалы загораживают прямую видимость, то ли ретранслятор накрылся…

– Какая разница, есть связь или нет? – Алексей облизнул спекшиеся губы. – Все равно спасать нас в подобный радиационный ад никто не полезет, и это правильно. Только людей губить… Постой… Как ты все это узнала? Про связь и про уровень? Ты что, выходила наружу?!

– Конечно. А как же еще? Дошла до места падения антиграва и вернулась обратно.

– Сумасшедшая… Жить надоело? Самоубийца…

– Сам же говорил: при красном уровне количество полученных зивертов уже не имеет значения. Немного больше, немного меньше. И потом… радиация воздействует на меня гораздо в меньшей степени, чем, скажем, на тебя. Уж поверь… я знаю, о чем говорю. Можешь считать, что у меня иммунитет.

– Ты что, издеваешься? – возмутился Алексей. – Какой к черту иммунитет?! Совсем с катушек слетела?!

– Расскажу как-нибудь при случае, – спокойно парировала Дороти. – А пока просто поверь.

«Все-таки свихнулась, – Алексей испытывал острое чувство сожаления и разочарования. – Уж лучше бы истерика. Или это я свихнулся?»

Он снова облизнул пересохшие губы.

«Черт! Как же хочется пить… И еще этот противный металлический привкус во рту, словно долго и усердно жевал чугунную ложку. Так и подмывает куда-нибудь сплюнуть… А все-таки интересно – компьютер скафандра еще работает или на самом деле сдох?»

Алексей поднял руку к глазам и откинул в сторону крышку, закрывавшую пульт на левом предплечье. Клавиши немедленно расцветились яркими огоньками.

«Работает, как ни странно. А я уже почти не надеялся. Бывает же такое везение…»

Тщательно прицелившись, он набрал нужную команду и с удовлетворением отметил, как откуда-то снизу выдвинулся длинный изогнутый мундштук и ткнулся ему прямо в губы. Алексей пил долго и жадно и все никак не мог заставить себя оторваться. Наконец, он с сожалением выпустил мундштук изо рта и откинулся назад, блаженно уставившись в каменный потолок. Сжигавший его внутренний жар ненадолго отступил.

Миссис Найт все это время неподвижно сидела где-то у самого входа и молчала, за что Алексей был ей особенно благодарен. О чем, спрашивается, можно говорить в той поистине безнадежной ситуации, которую специально для них заготовила безжалостная фортуна? Не о чудесном же спасении? Это было бы совсем глупо… Глупее могло быть только планирование долгой и счастливой жизни где-нибудь на Земле.

Алексей тоже молчал, понимая, что его напарница весьма трезво оценивает шансы на выживание и ни в каких пустых словах ободрения и поддержки явно не нуждается.

Наконец, Дороти пошевелилась и повернулась к нему лицом.

– Расскажи про свой кошмар, – внезапно попросила она. – Про Горгону… Наташу… Что там произошло?

Просьба оказалась настолько неожиданной и, на взгляд Алексея, неуместной и бестактной, что он даже растерялся, не зная, как реагировать.

«Какое дело этой, по сути, совершенно незнакомой женщине до моих кошмаров?! – возмущенно думал он. – И уж тем более до того, что на самом деле происходило много-много лет тому назад на другой планете. Какое право она имеет лезть в душу к абсолютно постороннему человеку?»

– Извини, если что-то не так, – добавила Дороти, предваряя явно назревавший взрыв негодования. – Поверь, для меня это очень важно.

«Важно ей… Да кто ты такая, чтобы обращаться ко мне с подобными просьбами?»

– Нет, – угрюмо ответил Алексей. – И вообще… тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело?

– Не кажется. Это дело мое даже в большей степени, чем ты можешь представить!

«Точно свихнулась, – подумал Алексей. – Или я сейчас свихнусь. Одно из двух, на выбор.»

– Я не собираюсь изливать перед тобой душу, – как можно тверже сказал он. – С какой стати? Исповедоваться, по-моему, пока еще рано… К тому же, я неверующий, да и ты, если не ошибаюсь, вовсе не духовное лицо. Поэтому нет, даже не вздумай уговаривать. И не советую повторять свою просьбу еще раз, если не хочешь нарваться на грубость.

– И все же я настаиваю.

«Настаивает она, – нахмурился Алексей. – Какого черта?! Тоже мне, дознаватель в юбке! Кажется, я выразился предельно ясно. Но если не понимает…»

Он с усилием набрал в легкие воздух, совсем было вознамерившись обложить настырную напарницу по всем правилам, однако внезапно передумал и медленно выдохнул, успокаиваясь.

– Послушай, – предельно сухо ответил он. – Предлагаю оставить эту тему. Можешь настаивать на своем сколько угодно, но такими методами ты от меня наверняка ничего не добьешься.

– Почему? Тебе есть что скрывать?

«Вот же упряма, как… э-э-э… вроде бы что-то подобное мы уже проходили. Хуже чем заноза в заднице.»

– Понимаешь, история давняя и не слишком приятная, – хмуро сказал Алексей, осознав, что увернуться от назойливых расспросов без потерь все-таки не удастся. – Не хотелось бы без нужды ворошить подробности той трагедии, а тем более копаться в ее причинах. К тому же я так и не понял, какое ты можешь иметь к ней отношение. Признаюсь, я мог бы рассказать… но лишь одному-единственному человеку. Более того, это следовало сделать много лет назад, но я так и не набрался храбрости, а теперь уже слишком поздно. К несчастью, Катя давно мертва, и исправить ошибку никак невозможно. Поэтому нет, даже не проси! Лучше прекратим этот разговор.

Наступило неловкое молчание. Алексей уже начал думать, что его настойчивое требование не осталось без внимания, однако ошибся.

– Наташа Решетникова – моя мать, – глухо сказала миссис Найт. По-русски, без малейшего акцента.

Алексей судорожно сглотнул, поперхнулся и зашелся в мучительном кашле. Внутренняя поверхность шлема тут же покрылась мелкими-мелкими красными точками. Однако, шок от последних слов Дороти оказался настолько глубок, что даже столь явные признаки приближающегося конца мгновенно отступили далеко на второй план. Алексей многого готов был ожидать от своенравной напарницы, но такого… Сделанное ей сенсационное заявление явно переходило все допустимые границы.

«Убью, – яростно думал он, безуспешно пытаясь взять под контроль вышедший из повиновения организм. – Задушу голыми руками. Если она врет, то я даже не знаю, как это назвать. Жестокость… бестактность… бесчеловечность. Перед этим бледнеют любые эпитеты. А она, конечно же врет, потому что сказанное никак не может быть правдой. Непонятно только, откуда ей известна фамилия Наташи. Готов поручиться чем угодно, хоть оставшимися недолгими мгновениями жизни, что не от меня. Просто потому, что по фамилии Наташу я никогда не называл… причем не только в бреду, но даже наяву.»

Кашель, наконец-то, отпустил. Алексей с трудом перевел дух, сделал несколько глубоких вдохов и устало произнес:

– Врешь. Причем очень неумело… и очень жестоко. Можешь быть уверена – этого я не забуду тебе до самых последних мгновений своей жизни.

– Я не вру.

Голос Дороти слегка дрожал, и Алексей вдруг с изумлением понял, что волнение напарницы и в самом деле неподдельно.

«Похоже, она действительно верит в то, о чем говорит. Но даже если так, ложь от этого не становится правдой.»

– Не знаю, зачем тебе понадобилось прибегать к столь подлым приемам, – сказал он, изо всех сил напрягая зрение, чтобы рассмотреть выражение лица собеседницы под бликующим стеклом шлема. – И даже гадать не собираюсь, по какой причине ты пытаешься вытащить на свет эту грустную историю. Вот только одного ты не учла: у Наташи была всего лишь одна дочь, Катя. И кроме нее – никого. Ни внебрачных детей, ни приемных… Когда-то я очень неплохо знал семью Решетниковых и дружил не только с Наташей, но и с ее мужем Павлом… пока тот не пропал без вести на Горгоне. А после трагедии с Наташей долгие годы воспитывал Катю как родную дочь. Так что не стоит даже пытаться меня обмануть, этот номер у тебя наверняка не пройдет. И еще… История учит, что все самозванцы рано или поздно плохо кончали. Имей это ввиду.

Дороти долго молчала, а потом вдруг сказала:

– А ты не допускаешь мысли о том, что я и есть та самая Катя?

– Прекрати, – поморщился Алексей.

– Да-да, та самая Катя, о которой ты заботился многие годы сначала на Лорелее, а потом на Земле… – торопливо продолжила Дороти. – Та самая, которую давно считаешь погибшей в джунглях Лорелеи, но которая на самом деле выжила и теперь жаждет узнать ответ на самый главный вопрос: при каких обстоятельствах погибла ее мать?

Лицо Алексея исказилось болезненной гримасой, словно у него разом заныли все тридцать два зуба.

«Ну зачем… для чего она бередит давно зарубцевавшуюся, но так и не зажившую до конца рану?»

Мысли метались абсолютно хаотичным образом, перескакивая от «свихнулась окончательно» до «не может быть» и «мертвые не воскресают». Помимо воли он вдруг представил себе совершенно невозможную ситуацию: будто Дороти не врет, и Катя действительно смогла избежать смерти на погибающей планете. Пусть даже в чужом обличье. Неважно как, неважно почему, но жива… Голова мгновенно налилась тяжестью, сознание затуманилось, и возникло крайне неприятное ощущение, словно сверху внезапно всей тяжестью навалился каменный потолок.

«Лорелея… джунгли… фамилия Наташи… Откуда этой миссис Найт… или кто она там на самом деле… стали известны такие подробности? – гадал Алексей, пребывая в состоянии, близком к нокауту. – Не иначе как специально готовилась к трудному разговору, возможно даже копалась в послужном списке… и Грега уговорила. Теперь-то ясно как божий день, что ее появление в моей жизни далеко не случайно. Но зачем?…»

– Ты совсем не похожа на Катю… – пробормотал он, справившись, наконец, с волнением. – Катя мертва… Прошу, если в тебе есть хоть капля сострадания, не нужно меня обманывать…

– Я не обманываю. И сейчас это докажу.

Фигура в скафандре приподнялась с каменного сиденья, протиснулась в узкую каменную щель и склонилась над Алексеем так низко, что прозрачное забрало шлема почти соприкоснулось с его забралом.

– А теперь? Узнаешь?

Больше всего на свете Алексею хотелось зажмуриться, чтобы ничего видеть. Все его существо просто кричало о том, что смотреть на напарницу категорически нельзя, иначе произойдет нечто ужасное. И тем не менее, вопреки доводам рассудка, он никак не мог заставить себя отвести взгляд.

Облик миссис Найт тем временем претерпел разительные изменения. Всего несколько долгих мгновений – и перед Алексеем предстало такое дорогое, знакомое до каждой мельчайшей черточки, лицо приемной дочери. Давно похороненной даже в мыслях, но невероятным образом воскресшей здесь, на медленно, но неотвратимо убивающей их планете.

– Катя… не может быть… ты жива? – одними губами прошептал Алексей, веря и не веря в свершившееся прямо у него на глазах чудо. – Что все это значит? Я, наверное, сошел с ума… А как же Дороти?..

– Дороти – это тоже я, – вздохнув, сказала то ли Катя, то ли миссис Найт, то ли вообще неведомо кто. – Ну что, пришел в себя? Спокойно, спокойно… вот так. Чувствую, без объяснений не обойтись. А теперь слушай внимательно и не перебивай.

Алексей и без того не мог вымолвить ни слова. В горле стоял ком, избавиться от которого почему-то никак не удавалось.

Негромкий размеренный голос звучал в наушниках, заполнив, казалось, всю Вселенную. Алексей упивался до боли знакомыми интонациями и, – удивительное дело, – никак не мог сосредоточиться, что для десантника со стажем было совершенно непростительно. Но он ничего не мог с собой поделать, это оказалось выше его сил. Сказанное он понимал середина-наполовину, описываемые события казались слишком фантастическими, чтобы быть правдой. Но и не верить в искренность рассказчицы не было никаких оснований. Слова, словно подхваченные неудержимым могучим вихрем, мгновенно уносились куда-то на периферию сознания, категорически отказываясь складываться в целостную непротиворечивую картину. Главным для Алексея оставался только голос, которым он готов был наслаждаться бесконечно…

Собеседница внезапно умолкла, каким-то шестым чувством угадав, что слова доходят до Алексея с большим трудом.

– Ты меня слушаешь? – нахмурившись, спросила она.

– Да… да, конечно… – торопливо подтвердил Алексей. – Прости, но все это так необычно… и невероятно. Твое падение со скалы… а затем лорны и их фантастическая даже по земным меркам медицина… В голове не укладывается. Чтобы аборигены Лорелеи, находящиеся едва ли не на первобытном уровне развития, сумели превратить обычного человека в… – как ты говоришь? – метаморфа? Непостижимо…

– Можешь называть меня оборотнем, если тебе так больше нравится.

– Пожалуй, все-таки нет. Пусть лучше будет метаморф, звучит как-то… э-э-э… наукообразно, что ли. По крайней мере, не окончательно безнадежно… А ты что, и вправду способна изменять форму своего тела совершенно произвольным образом?

– Не совсем так, но в довольно широких пределах. Облик Дороти Найт – самое простое, что есть в моем арсенале.

– И по-прежнему утверждаешь, что тебе не страшна радиация?

– Да. Мой организм может использовать ее в качестве источника энергии.

– С ума сойти, – Алексей откинулся на каменную стену и закрыл глаза. – Еще и энергетический вампир ко всему прочему… Хоть что-нибудь от человека в тебе осталось?

Бывшая напарница промолчала.

– Теперь я понимаю, почему ты не объявилась сразу после «излечения», а предпочла спрятаться в джунглях. Участь подопытного кролика – не самое худшее, что могло ожидать столь фантастическое создание в мире людей… Но хоть мне-то ты могла бы дать знать? Впрочем, вряд ли… скорее всего не могла.

– Ты прав. Но главное даже не в этом. Сам факт существования метаморфов – угроза устоявшемуся миропорядку. И одновременно невероятный соблазн, поддавшись которому можно выпустить на волю такого джинна, что даже страшно себе представить. Тем более что процедура превращения любого человека в метаморфа до смешного проста. Правда теперь, после того как Лорелея окончательно превратилась в ледяной шар, это стало немного затруднительно. Так что сегодня я, вероятно, могла бы больше не прятаться.

Алексей открыл глаза и с сомнением покачал головой.

– Думаю, ты ошибаешься, – сказал он. – Кому-нибудь обязательно придет в голову использовать тебя и твои способности в своих целях. И далеко не факт, что эти цели обязательно будут благородными. И еще… Многие, слишком многие увидят в тебе лишь монстра. И захотят разобрать до последнего винтика. Или попросту уничтожить. Страх иногда толкает людей на непредсказуемые поступки, уж это я точно знаю.

– А ты? Кого видишь ты? – ее голос предательски задрожал. – Ты поверил, наконец, в то, что я действительно твоя Катя?

Алексей взглянул собеседнице прямо в глаза.

«Катя… конечно же, Катя, какие могут быть сомнения…»

– Да, поверил, – твердо сказал он. – К тому же… никто не стал бы выдумывать подобную историю лишь для того, чтобы обмануть умирающего десантника. Поэтому да, я тебе верю.

«А может быть, просто потому, что очень хочешь поверить? – шепнул предательский внутренний голос. – Ты абсолютно уверен в том, что перед тобой не коварное инопланетное чудовище?»

«Замолчи, – одернул его Алексей, изо всех сил стараясь, чтобы Катя не заметила на лице даже тени сомнения. – Абсолютно! Злобных инопланетян не существует.»

«Ну-ну, – ехидно ответил голос. – Блажен, кто верует.»

– А если поверил… – Катя ответила ему таким же прямым взглядом. – Я по-прежнему хочу услышать, что же случилось с моей мамой. Только не говори, что она погибла на Горгоне. Я знаю, что это не так.

– Откуда? – быстро спросил Алексей.

– Разговаривала с дядей Мишей.

– Вот, значит, как… – Алексей не сумел скрыть досады, прозвучавшей в голосе помимо воли. – Болтун… а ведь он мне обещал… Что он тебе рассказал?

– Ничего существенного. Просто сказал, что я должна услышать это именно от тебя. И вот я здесь.

Алексей смотрел на свою приемную дочь и никак не мог отделаться от зародившегося где-то глубоко внутри и набиравшего силу двойственного чувства. С одной стороны, перед ним действительно Катя, теперь он в этом почти не сомневался. Но с другой… Что-то все-таки было не так.

«Возможно, тот образ жизни, который она волей-неволей вынуждена вести, оказывает слишком сильное влияние на психику, изгоняя прочь обычные человеческие чувства, – думал он. – Почему-то нет ни теплых объятий, ни слез радости по поводу долгожданной встречи после долгой разлуки. Как-то не по-людски это… Можно долго размышлять на тему „метаморф – недочеловек или сверхчеловек?“ И привести множество доводов как за, так и против. Но при этом одно утверждение наверняка оспорить невозможно: это НЕ человек. По крайней мере, пока никто не доказал обратного.»

– Ты не рада меня видеть? – спросил он. – Я чувствую между нами какое-то непонятное напряжение.

Катя вдруг резко отстранилась и, не произнеся ни слова, вернулась на каменный уступ.

– Если это из-за того, что наша встреча будет слишком недолгой, то не стоит так уж сильно расстраиваться. Ведь мы несмотря ни на что все-таки снова встретились, и это уже навсегда. Во всяком случае, я умру счастливым.

Алексей попытался улыбнуться, обратив сказанное в шутку, но лишь снова закашлялся. Сильные толчки внутри черепной коробки заставили его болезненно сморщиться. Словно кто-то упорно пытался выбраться наружу и никак не мог. Головная боль становилась просто невыносимой.

Катя терпеливо дождалась окончания очередного приступа, а потом негромко сказала:

– Я рада тебя видеть. Правда. Ты не поверишь, но я мечтала об этом все долгие годы, проведенные на Лорелее. И это тоже правда. Я просто в ужасе от того, что наша встреча может оказаться последней. Но есть одно обстоятельство, которое отравляет мне жизнь вот уже несколько дней…

Катя помолчала, а потом, словно собравшись с духом, на одном дыхании произнесла:

– Мне вдруг пришло в голову, что именно ты можешь оказаться причастным к смерти моей мамы. Иначе, почему нужно было так долго молчать? Объяснить подобную скрытность я могу лишь обостренным чувством вины, и твои кошмары, кажется, эту версию только подтверждают.

– Вот оно что, – горько усмехнулся Алексей. – А я-то гадал… Выходит, виновный уже назначен.

– Пока еще нет. Но не буду скрывать, ты один из главных претендентов на эту роль.

Алексей очень живо представил себе, как Катя произносит последнюю фразу, а затем плотно сжимает тонкие губы. Помнится, она всегда так делала, когда ситуация по какой-то причине категорически ее не устраивала.

– А кто еще? – поинтересовался он. Любопытно же, в какую компанию она его записала.

– Это будет зависеть от того, что я от тебя услышу.

– А вариант с обычным несчастным случаем, выходит, даже не рассматривается?

– Нет.

– Интересно, почему?

– Мама была слишком хорошим пилотом для того, чтобы в ясную погоду не справиться с управлением самым обычным вертолетом. Думаю, ты не станешь этого отрицать.

– А техническая неисправность?

– Возможно. Вот об этом ты мне и расскажешь. Сам же говорил, что сделать это следовало еще много лет назад. Думаю, сейчас самое время.

– Что ж… наверное, ты права. Другого такого случая нам наверняка не представится.

Несколько мгновений Алексей молчал, собираясь с мыслями, а затем заговорил. Ровно, размеренно, без лишних эмоций. Как в суде под присягой, стремясь донести только факты и ничего, кроме фактов. Катя застыла в полной неподвижности, стараясь не пропустить ни одного слова. На Алексея она не смотрела.

– Наша группа: я в качестве командира, а также Наташа, Михаил, Роман и Мария, – проходила последний цикл тренировок в восточном филиале специального Центра подготовки космического десанта перед отправкой на Горгону. Обычная рутинная работа, ничего выходящего за привычные рамки. Подобных тренировок у нас за плечами насчитывалась не одна и не две, уж поверь. Поэтому никаких сложностей ни с какой стороны никто не ожидал. Сдадим нормативы, пройдем медкомиссию, и вперед. Вот только в этот раз начальство рассудило по-иному. Именно на нас решили испытать новый подход к профессиональной и психологической подготовке.

Среди десантников давно ходили слухи о каком-то необычном тренажере с совершенно фантастическими характеристиками. Будто испытуемые при этом полностью погружаются в выдуманную реальность, совершенно выпадая из реальности настоящей. Даже более того. Именно иллюзия и становится на время проведения испытаний единственным и уникальным в своем роде мирозданием, в котором им предстоит жить и, возможно, отстаивать свое право на существование. Услышав подобное, многие профессионалы только отмахивались. Мол, видели мы эту виртуальную реальность во всех видах, нашли, мол, чем удивить. Однако на деле все оказалось не так просто. Мало того, что установка заставляла воспринимать иллюзорный мир, совершенно стирая из памяти мир реальный, но еще и объединяла сознание всех испытуемых в единое ментальное пространство. Каждый поступок каждого из них влиял на изменение ситуации в целом.

Ничего не подозревая о коварстве проверяющих, мы заняли места в установке. Посмеиваясь и всячески демонстрируя полную готовность посрамить любые усилия испытателей по внесению раздора в наши стройные ряды. Никто даже не предполагал, что нам предстоит тренировка на выживание в условиях, максимально приближенных к реальности. Причем в самых жестоких ее проявлениях.

Алексей снова закашлялся. Кровавые пятнышки на внутренней поверхности шлема стали гуще. Собравшись с силами, Алексей бросил короткий взгляд на по-прежнему неподвижную Катю и продолжил:

– Едва установка заработала, мы оказались на Горгоне. Никому даже в голову не могла прийти мысль о том, что все это лишь внедренная в мозг иллюзия, настолько достоверными оказались предложенные нам обстоятельства.

А затем начались вводные.

В чудовищном катаклизме погибла база с находящимся на ней Михаилом. Связь с Романом и Марией наладить так и не удалось, и мы с Наташей оказались совершенно одни среди горячих песков без какой-либо надежды на помощь. Единственным вариантом спасения могла бы стать метеостанция, расположенная в стороне от базы и не затронутая взрывом. Но десятки километров по пескам… и воздуха в баллонах всего лишь на шесть часов. Шансов на выживание практически никаких.

А испытатели с воистину садистским упорством подсовывали нам все новые и новые проблемы, словно созданных прежде им казалось мало. Сначала жара, от которой практически не спасали холодильные установки скафандров, затем горгульи, терпеливо выжидавшие своего часа и в конце концов напавшие именно тогда, когда никто этого не ожидал, и, наконец, бескрайняя плантация паутинников, вставшая между нами и метеостанцией.

Но самое главное они приберегли под конец: неисправность манометра на скафандре Наташи, показавшего, что воздуха в ее баллонах практически нет. Это оказалось последней каплей. Не отдавая отчета в своих действиях, она набросилась на меня с намерением завладеть драгоценными остатками воздушной смеси. По ее мнению, из нас двоих выжить мог только один, и этим одним должна была стать именно она. Завязалась драка, в результате которой она меня убила. А затем забрала баллоны и в одиночку отправилась дальше.

Катя резко вскинулась и развернулась лицом к Алексею. Даже под бликующим забралом скафандра хорошо было видно, как ее глаза вдруг расширились совершенно невероятным образом.

– Как убила?! О чем ты говоришь! – чуть ли не закричала она. – Не верю… не могла она…

– Ножом. Обычным десантным ножом, – ответил Алексей. – Прямо в левый бок, вот сюда…

– Не верю… – шепотом повторила Катя.

– Думаю, теперь ты понимаешь причину моих кошмаров.

Катя замолчала, лишь крепко сцепила пальцы рук и низко опустила голову. Алексей мельком даже пожалел, что ему пришлось рассказать ей о весьма неблаговидном поступке матери. Но без досконального знания ситуации объяснить дальнейшее не представлялось возможным.

– Мне действительно жаль, что тебе пришлось это услышать, – сказал он. – Но ты сама хотела…

– Продолжай, – глухо сказала Катя.

– Тренировку немедленно прервали. Я загремел в госпиталь, хотя физически нисколько не пострадал, а Наташа составила мне компанию. Правда, не могу сказать, что она адекватно воспринимала окружающее. Я бы назвал ее состояние чем-то средним между наведенной иллюзией и реальностью. Ради спасения ее психического здоровья медики приняли довольно рискованное на мой взгляд решение: стереть память о случившемся, одновременно уничтожив любые воспоминания о злосчастной установке. А членам моей команды, как и обслуживающему персоналу, строго-настрого предписывалось вести себя так, словно ничего особенного за последние дни не происходило. Так… рутинные медицинские процедуры, не более того.

Чисто технически осуществить задуманное не составляло труда, используя в качестве медицинского инструмента все ту же установку. Сложнее оказалось с людьми… Роман и Маша вообще не видели Наташу в упор, для них она перестала существовать. Да и для Михаила в какой-то степени тоже. Ни у кого просто в голове не укладывалось, как бывший товарищ по команде мог пойти на подобное преступление ради спасения собственной жизни. И совершенно при этом неважно, что убийство оказалось виртуальным, не имевшим, так сказать, реального воплощения. Сам факт того, что она оказалась способна…

Алексей ненадолго замолчал, вновь переживая в памяти давние события. Катя не торопила. Судя по всему, услышанное и ей давалось куда как непросто. Немного успокоившись и проглотив комок в горле, он продолжил:

– Наташа, конечно же, чувствовала столь резкие перемены в отношении к себе окружающих и терялась в догадках. Последней каплей стало решение руководства Космофлота о ее увольнении. Как официально объявили, по медицинским показаниям. Конечно же, она не поверила столь неприкрыто притянутому за уши решению и всеми силами пыталась докопаться до истины…

Я до сих пор не знаю, кто рассказал ей правду. Холодно, жестоко, с весьма недвусмысленным намерением ударить побольнее.

Наташа связалась со мной уже из кабины вертолета. Мы с Михаилом слишком поздно сообразили, что именно она задумала… пытались помешать, но попросту не успели. Твоя мать действительно была отличным пилотом, поэтому нет никаких сомнений в том, что удар о скалу не был случайным.

Алексей снова закашлялся, а затем устало произнес:

– Теперь ты знаешь все. Могу лишь добавить, что последние ее слова были о тебе.

Катя долго молчала, уставившись куда-то в пустоту за пределами расщелины и застыв в абсолютной неподвижности. Казалось, сидящая на каменном уступе фигурка в скафандре вдруг сама обратилась в камень. Алексей не тревожил приемную дочь, прекрасно осознавая, какой ураган эмоций бушует сейчас в ее душе.

Наконец, она пошевелилась, и Алексей услышал в наушниках глухой голос, показавшийся ему абсолютно незнакомым.

– Вы все… – сказала Катя. – Да, вы все виновны в ее смерти. Если бы хоть кто-то из вас проявил каплю сочувствия, она была бы жива. Но нет… Жестокие, бесчувственные люди. И угрызения совести наверняка не мучают. А может, у вас ее попросту нет?

– Не нужно кидаться в крайности, – сказал Алексей. – Я никогда не осуждал Наташу за ее поступок. Более того… Сейчас, фактически пребывая по ту сторону жизни, я хочу, чтобы ты знала: я всегда любил твою мать, и буду любить ее до последнего вздоха. Правда, любовь эта была абсолютно безнадежной, особенно после гибели на Горгоне Павла, твоего отца. Наташа прекрасно знала о моих чувствах, как знала и то, что может положиться на меня в любой ситуации. И не только как на командира, но прежде всего как на друга. Так что, по крайней мере я ее не предавал и предать не мог.

– Вы все… – зловещим шепотом повторила Катя. – Вы все ответите мне за ее смерть.

– Что ты задумала? Месть? Имей в виду, это слишком плохое чувство, буквально сжигающее человека изнутри. Не дают покоя лавры Монте-Кристо? Но подумай сама, что осталось в его душе после расправы над обидчиками? Пустыня… Стал ли он после этого счастливее? Вряд ли. Неужели ты хочешь для себя подобной судьбы?

Катя молчала. Алексей видел перед собой лишь ее напряженную спину и крепко сцепленные пальцы рук. Он вдруг очень ясно представил мрачный тяжелый взгляд, устремленный в бесконечные черные небеса Радаманта, и плотно сжатые тонкие губы. Именно так, и никак иначе. Все-таки он неплохо знал свою приемную дочь.

– Что ж… Чувствую, отговорить не получится. Ты так же упряма как… как твоя мать. Тогда можешь начать прямо с меня. Хотя радиация и так сделает свое черное дело. Но здесь ведь главное – сладостный вкус приведенного в исполнение приговора, не так ли? Так что поторопись, пока фортуна не вырвала у тебя из рук последнюю возможность самолично оборвать нить моей жизни. Ну же… приступай!

Катя развернулась и молча уставилась на Алексея в упор. Свет нашлемных фонарей больно бил прямо по глазам, не позволяя рассмотреть выражение лица. Алексей считал, что прекрасно знает свою приемную дочь, однако немало удивился бы, если бы смог увидеть на ее щеках извилистые мокрые дорожки.

Внезапно под шлемом раздался противный, словно ввинчивающийся прямо в мозг, надоедливый зуммер, и сразу же на внутренней поверхности забрала ярко забегали тревожные красные вспышки.

– Что это? – быстро спросила Катя.

– Кончается воздух… Говорю же, тебе следует поторопиться… а то если не радиация, так удушье… Не успеешь.