Текст книги "Баллада о Лорелее (СИ)"

Автор книги: Юрий Морозевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 63 страниц)

Глава 3

Алекс очнулся от увесистой оплеухи. С размаху по правой щеке.

Какого черта! Больно же… И кто у нас здесь такой драчливый выискался?

Он с усилием поднял буквально налитые свинцом веки, однако, ничего не увидел. Тьма кромешная, хоть глаз выколи.

Невидимый драчун упорно не отставал. Теперь он мертвой хваткой вцепился в отозвавшееся ужасной болью правое плечо и начал трясти безвольное тело, словно грушу. Садист…

– Эй, – услышал Алекс где-то над собой. – Ты там живой, или как?

Подожди… сейчас, сейчас… Вот только соберусь с силами, и тогда ты у меня попляшешь… Горько пожалеешь о своих издевательствах…

Ох, дьявол!.. Бедное плечо…

Еще одна оплеуха, теперь уже слева.

Да что же это такое?!

Алекс закашлялся и попытался пошевелиться.

– Прекрати, – хрипло ответил он в темноту. – Или как.

– Ага, – голос показался смутно знакомым. Жаль только, никак не вспомнить, кому же он принадлежит. – Стало быть, живой.

Плечо отпустили, и Алекс сразу почувствовал себя куда лучше. Тело невыносимо болело, от макушки до самых пяток, но от переломов, судя по всему, судьба все-таки уберегла.

– Ты кто? – спросил он в темноту. – И что все это значит? Где мы?

Невидимый собеседник лишь громко фыркнул.

– Однако, – сказал он. – Видно, хорошо тебя приложило… Будем знакомы, архангел Гавриил. Нет, лучше святой Петр. А находимся мы с тобой в чистилище, в ожидании той прекрасной минуты, когда нас поглотит геенна огненная.

Каттнер, вспомнил Алекс. Подконвойный Эдвард Каттнер. Издевается, зараза…

Жутко ныло растревоженное плечо.

Ну, я тебе это припомню, мстительно подумал Алекс. И оплеухи тоже.

– Кости целы? – услышал он.

А черт его знает, вроде бы целы. Вот только голова…

Алекс, скривившись от боли, приподнял руку и прикоснулся к макушке. Пальцы нащупали что-то липкое.

Он вдруг вспомнил невероятной силы удар, лопнувшие ремни безопасности и самого себя, словно со стороны, медленно-медленно летящего головой вперед прямо на пульт… Искры из глаз и мгновенный провал в полное беспамятство… А затем увесистую оплеуху и кромешную тьму перед глазами.

Дьявол! Что если тьма существует исключительно в моей голове? А снаружи все залито пусть не слишком ярким, но все-таки светом?.. Охо-хо… Не хватало только ослепнуть…

От этой пугающей мысли Алекса пробрала крупная дрожь.

– Каттнер! – позвал он.

– Да.

– Скажи, что ты видишь? – сердце тревожно замерло в ожидании неизбежного, а потом несколько раз стукнуло с явными перебоями.

– Ничего, – спокойно ответил Каттнер. – Темно, как у негра в ж… э-э… в желудке.

Алекс с облегчением перевел дух. Судя по всему, самого страшного все-таки не случилось. Вполне вероятно, что кое-кто с ним категорически не согласится и сходу перечислит с десяток куда более трагичных ситуаций. Подумаешь, ничего не видно… главное, все остальное цело. Однако Алекс пребывал в твердом убеждении, что хуже слепоты ничего быть не может. Перед этим бледнеют даже переломы, даже рваные раны…

Алекс протянул в сторону руку и нащупал кресло. Только теперь он вдруг осознал, что, оказывается, лежит на полу, головой к проклятому пульту.

Он снова вспомнил свой вынужденный полет, жесткую металлическую поверхность и буквально вышибающий дух удар. Словно дубиной по голове…

Черт! Как же мне все-таки не повезло! Если выживу, обязательно подам в суд на производителей ремней безопасности. Что они, в самом-то деле…

Алекс с трудом приподнялся и зашипел от боли. Ощущение такое, словно каждая кость и каждая мышца избитого тела считала прямым долгом напомнить ему о своем существовании. А тут еще голова… Редкие болезненные толчки отдавались в самое темя, и безбожно саднила рана на макушке.

О-ох!.. Точно, засужу гадов…

Он, наконец, взобрался в кресло и блаженно распластался в его мягких объятиях.

Рядом неожиданно завозился невидимый Каттнер, прошипел сквозь зубы нечто неразборчивое, и вдруг что-то упало с жутким металлическим грохотом, отдавшись сводящей с ума пульсацией в больной голове.

– Каттнер! – поморщившись, позвал Алекс. – Ты там жив? Что случилось?

– Ничего. Просто снял с пульта панель и уронил. Прямо на ногу, так ее и разэтак… Тяжелая, зараза… и не видно ни зги.

– На кой ляд тебе сдалась эта панель? – удивился Алекс. – Надеешься починить? Брось, бессмысленно и бесполезно. Не в наших условиях.

– А ты что предлагаешь? Просто сидеть и тупо ждать конца? Не-ет, я так не могу. Извините, не так воспитан.

Алекс мгновенно вспомнил ставшую знаменитой спасательную операцию на Горгоне, которой в незапамятные, давно уже ставшие легендарными, времена командовал его нынешний подконвойный. Операцию успешную, но тем не менее погубившую жизнь и карьеру старого десантника.

Да, пожалуй, Эдвард Каттнер, действительно, не тот человек, который в критической ситуации станет ужасаться и в бессилии заламывать руки, оправдываясь тем, что ничего нельзя было сделать. Нет. Он просто пойдет и сделает, и неважно, какие последствия это будет иметь для него самого. В этом смысле со спутником мне повезло.

– Возможно, ты и прав, – сказал Алекс. – Извини, что-то голова плохо соображает.

– Заметно…

– Подожди. Сейчас немного приду в себя и помогу, если, конечно, не возражаешь. Сейчас… сейчас…

Алекс блаженно развалился в кресле, мысленно отсчитывая последние секунды до того неприятного момента, когда нужно будет встать и начать что-то делать.

– Каттнер! – снова позвал он. – Мы правда на Венере?

– Нет, в чистилище, – раздраженно отозвался Каттнер. – Извини, конечно, но вопросы ты задаешь дурацкие. Где, по-твоему, еще мы можем находиться?

– Подожди… но это же абсолютно невозможно! Пусть я и ударенный головой, но не до такой же степени… «Феникс» падал совершенно неуправляемым образом, это факт. А значит, мы просто обязаны были сгореть в атмосфере! Ну, или в крайнем случае, разбиться в лепешку при ударе о поверхность… Так почему же мы все-таки живы?

– Не радуйся, это ненадолго.

– Да я и не радуюсь. Просто хочу понять…

– А с какого перепугу ты вдруг решил, что я знаю ответы на твои вопросы?

– Отчего-то мне представляется, что у тебя есть свои варианты, не может не быть. Ты же бывший десантник… а десантников наверняка готовят ко всяким подобным неожиданностям. Во всяком случае, моя подготовка явно не чета твоей.

– Я давно уже не десантник… Тебе напомнить, кто я теперь? Презренный пират, а в настоящее время еще и подконвойный, этапируемый в следственный изолятор на Землю.

– Брось, – поморщился Алекс. – Мы с тобой в одной лодке, не находишь? И до следственного изолятора, похоже, вряд ли вообще доберемся… Так что? Можешь сказать хоть что-нибудь по-существу?

Каттнер долго молчал, в темноте было слышно лишь его частое дыхание. А потом сказал:

– Наш с тобой отсек – по сути корабль в корабле, к тому же бронированный и снабженный многослойной изоляцией. Да, во время падения внешняя обшивка «Феникса» скорее всего прогорела и разрушилась. Однако, она же сыграла для нас роль своего рода теплозащитного экрана, принявшего на себя основной удар. Подобные вещи случались даже на Земле, когда падающие с орбиты спутники иногда долетали до поверхности в относительно целом виде. А что уж говорить о Венере! Атмосфера здесь имеет настолько высокую плотность, что для плавного спуска не нужен даже парашют. Кстати, первые зонды, достигшие поверхности Венеры, спускались именно так, используя для уменьшения скорости всего лишь специальные тормозные щитки. Думаю, полуразрушенный корпус «Феникса» в нашем с тобой случае сыграл ровно такую же роль… Тем не менее, удар был сильнейший, уж это ты, как мне кажется, ощутил на себе в полной мере. А если захочешь спросить, почему нас не расплющило о поверхность, то на ответ можешь даже не надеяться. Не знаю.

– Ясно… Значит, капитан Хокинс, Дим… мои ребята…

– Несомненно, мертвы… и кто знает, возможно, у нас с тобой еще будет шанс им позавидовать.

– С чего вдруг?

– Их смерть была быстрой и безболезненной. А вот мы с тобой проживем хотя и не слишком долго, зато умирать нам придется в крайних мучениях. Либо от удушья, если не сумеем запустить поглотители углекислоты, либо изжаримся заживо, как в муфельной печи. Изоляция отсека наверняка протянет не дольше двух, максимум трех часов. А потом температура поднимется до забортной полутысячи градусов. Но мы с тобой этого уже не почувствуем, нам хватит и куда меньших величин. Как тебе такая перспектива? Если честно, я бы предпочел как они…

В наступившей тишине вдруг отчетливо послышалось, как Каттнер тяжело вздохнул.

Да-а, наше ближайшее будущее светлым уж никак не назовешь… И так нехорошо, и этак. И ни единого, даже самого микроскопического шанса.

Алекс гулко сглотнул.

– Если нам так или иначе подыхать, – хрипло сказал он, – тогда какого черта ты корежишь этот треклятый пульт? Просто из страсти к разрушению?

– И это тоже, – ухмыльнулся невидимый Каттнер. – Закоренелым злодеям вроде меня вообще-то свойственны подобные черты характера. Нам только дай волю… Безнаказанность, она, знаешь ли, провоцирует. Если уж подыхать, так хоть с музыкой… дорваться напоследок и разнести здесь все к такой-то матери… Попробуешь остановить?

– Н-не знаю, – неуверенно произнес Алекс. Перспектива пребывания запертым в одном помещении с крушащим все вокруг буйнопомешанным отчего-то не радовала. Даже сбежать некуда, при всем желании.

Алекс вдруг вспомнил про болтающиеся где-то на поясе наручники и почти всерьез начал обдумывать варианты их использования по прямому назначению. Правда, скрутить здоровенного десантника – задача воистину непосильная, даже учитывая все издержки, накладываемые возрастом. Но если он и вправду спятил… проблему придется как-то решать.

Каттнер словно прочитал роившиеся в больной голове Алекса сумбурные мысли, потому что вдруг хмыкнул и произнес:

– Ладно, не напрягайся ты так… Это был сарказм, если ты еще не понял. Не собираюсь я ничего крушить, можешь расслабиться. А если серьезно, то пытаюсь разобраться, существует ли возможность восстановить электропитание. Тогда мы сможем запустить поглотители углекислоты, и у нас появится какое-то время. Те самые два-три часа…

Алекс мысленно выдохнул. Похоже, драться со спятившим десантником все-таки не придется.

– Ну и для чего они тебе? – спросил он. – Продлить агонию?

– Какой же ты все-таки… м-м-м… категоричный. Торопишься умереть? Так вот, поверь моему опыту, поспешность в этом деле совсем ни к чему. Всегда может что-нибудь произойти… Представляешь? Оно вдруг случилось, а ты не дождался… нехорошо.

– Да что?! Что здесь может случиться?! Очнись! Что можно сделать за какие-то несчастные пару часов?! Особенно, если учесть сто атмосфер за бортом и льющуюся с неба кислоту… А я тебе скажу… Ничего! Только умереть. По возможности, не теряя человеческого достоинства.

– Вот тут ты абсолютно прав, – ответил Каттнер. – Можно. Можно умереть красиво, даже героически. Правда, не совсем представляю, как… Столько раз уже предоставлялась возможность умереть, но вот героически – почему-то ни разу. Пожалуй, стоит попробовать, как думаешь?.. А еще можно починить передатчик и отправить сигнал бедствия.

– Сигнал… – Алекс даже растерялся. – Подожди, какой сигнал… Кому?

– Тому, кто услышит, – ответил Каттнер.

Да-а… вот что значит настоящий десантник, хотя и с приставкой «бывший». Ни при каких обстоятельствах не готов склониться даже перед самыми непреодолимыми обстоятельствами. И пусть он один против целой Вселенной, но и тогда ни на секунду не усомнится в грядущей победе.

Алексу вдруг стало стыдно. Кому как не ему следовало искать и находить любые, самые малейшие возможности для спасения. Многие годы он посвятил работе в аварийной службе на Лорелее, и без малейших сомнений сразу же бросался на помощь, вытаскивая людей из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Вроде той группы туристов, угодивших в каменный мешок в горах Шиллера. Тогда никто не верил, что их удастся достать оттуда живыми. Кроме него. А тут…

Так что же случилось с ним теперь? Почему он готов сдаться фактически без борьбы там, где старый десантник буквально зубами цепляется за жизнь и не может допустить даже мысли о позорной капитуляции?

Стыдно, спасатель… Будем считать, что пораженческие настроения – результат могучего удара о пульт, справиться с последствиями которого удалось далеко не сразу… Да и удалось ли, это еще вопрос.

– Что нужно делать? – сказал он в темноту. – Я готов.

Каттнер ответил после долгой и томительной паузы. Видно, никак не мог решить, чем же озадачить больного на голову напарника. Наконец, громко вздохнув, произнес:

– У нас за спиной находится агрегатный отсек. Видел люк?.. Вот-вот. Хорошо бы пробраться туда и прояснить обстановку. Возможно, и даже скорее всего, причина отсутствия электропитания кроется именно там. И вообще… хотя бы будем знать, на что можно рассчитывать…

Алекс подумал немного и сказал:

– А если отсек поврежден и там те самые сто атмосфер?

– Да… такое тоже возможно. Кстати, если ты заметил, люк открывается внутрь. А это в свою очередь означает, что при попытке вскрыть его нас может просто размазать по стенке. Конечно, в том случае, если ты прав, и отсек разгерметизирован.

– Так, может, не стоит испытывать судьбу? Пропади он пропадом, этот отсек.

– К сожалению, не получится. Именно там находятся баллоны с воздухом, а также крайне интересующие нас поглотители углекислоты… не говоря уж об аккумуляторных батареях. Чувствуешь? Дышать стало труднее и голова тяжелая, как гиря… Так что, хочешь не хочешь, а идти все-таки придется… Да ты не расстраивайся! Если что, для нас все кончится практически мгновенно. Не самый худший вариант…

– Понял, иду…

Алекс, кряхтя, выбрался из кресла, сморщился от боли в ударенной голове и решительно шагнул в темноту.

Однако, далеко уйти не удалось. Почти сразу же он запутался в чем-то ногами и с громкими проклятьями повалился на заваленный непонятным хламом пол.

– Что случилось? – немедленно осведомился Каттнер. – Ты в порядке?

– Кажется… Вот, дьявол! Совсем вылетело из головы…

– Да-а-а?.. А у тебя там что-то было?.. Ладно-ладно, не обижайся. Так что вылетело?

– Скафандры. Сержант, упокой, Господи, его душу… свалил в проходе наши с тобой скафандры. Ну, я и влетел… темно же, как сам знаешь где…

– Скафандры? – в голосе Каттнера Алексу послышалось неподдельное волнение. Впервые с момента катастрофы. – Постой… что ж ты молчал-то?

– Забыл. Веришь, как-то не до того было… А что? Выйти наружу все равно не получится, не выдержат ни давления, ни температуры. Теперь это просто бесполезный хлам.

– Хлам, говоришь? Ты что, в самом деле так считаешь? – голос Каттнера вдруг показался Алексу каким-то колючим и крайне неприятным.

Мгновенно возникло ощущение того, что бывший десантник считает своего напарника полным идиотом. Кретином, который не способен не только сложить два и два, но даже взять простейший интеграл по контуру. И ударенная голова в данном случае не являлась достаточным оправданием.

Нельзя сказать, чтобы Алексу очень уж понравилось подобное отношение к своей персоне. Его личная самооценка всегда пребывала на достаточно высоком уровне. И чтобы какой-то, извините, арестант…

В порыве возмущения он совсем упустил из виду, кем на самом деле был подконвойный Эдвард Каттнер еще до того, как стал арестантом.

– Ну, и какая нам от них польза? – с вызовом осведомился он.

Каттнер, очевидно, уже взял себя в руки, потому что ответил достаточно спокойным и негромким голосом, в котором Алексу послышались поучающие интонации, мгновенно вызвавшие внутренний протест.

– Смотри сам… Нашлемные фонари – раз, запас воздуха в заплечных ранцах – два… ну и, наконец, рация – три… Пусть не слишком мощная, однако, вполне работоспособная. А ты говоришь, хлам…

Да-а, подумал Алекс. А ведь, действительно, дурак дураком. Не сообразить таких элементарных вещей… Все-таки удар о пульт явно не прошел даром.

Он потянул ближайший скафандр за гофрированный рукав, и тянул до тех пор, пока не ощутил в руках тяжелый металлический шлем.

– Внимание, включаю, – сказал он в темноту и зажмурился.

Даже сквозь сомкнутые веки яркий свет нашлемного фонаря буквально ослепил его. Алекс отвернулся в сторону и осторожно открыл наполнившиеся влагой глаза.

– Отлично! – сказал Каттнер. – Согласись, работать при свете куда приятнее.

Еще бы, подумал Алекс, размазывая по щекам катившиеся градом слезы. Сплошное удовольствие.

Он молча перешагнул через один скафандр, затем через другой и, наконец, остановился перед закрытым люком.

– Я на месте. Открывать?

Каттнер выбрался из-за своего кресла, аккуратно обошел валяющиеся на полу скафандры и встал рядом. Коротко взглянул на Алекса и решительно произнес:

– Давай. Надеюсь, нам повезет.

Алекс слегка подрагивающей рукой взялся за запорный механизм. Ладонь была мокрой, и он вытер ее прямо о штанину.

Что ж, вот сейчас все и кончится, подумал он. Ворвавшаяся внутрь сотня атмосфер мгновенно расплющит нас с Каттнером в лепешку. Может, оно и к лучшему… хотя и не совсем героически. Но тут уж как получится… тем более, оценить все равно некому.

Он зажмурился и изо всех сил потянул рукоять на себя. Замок коротко лязгнул… и ничего страшного не произошло.

Алекс открыл глаза. Тяжелая крышка плавно отвалилась в сторону, и из открытого, наполненного тьмой прохода прямо в лицо неожиданно пахнула струя чистого свежего воздуха.

– Ну вот, а ты боялся, – сказал Каттнер и, не дожидаясь ответа, полез прямо в скрытую темнотой неизвестность. – Посвети…

Алекс молча нагнулся, отсоединил шлем от второго скафандра и щелкнул выключателем. Полумрак вспорол еще один яркий луч. Крепко сжимая шлем обеими руками, Алекс шагнул вслед за Каттнером.

Агрегатный отсек оказался довольно просторным, значительно превосходя размерами жилую часть.

Луч фонаря быстро обежал помещение по кругу, ненадолго задержался на безжизненном прямоугольном блоке заветных поглотителей углекислоты, затем отразился от целого ряда намертво прикрепленных к стене баллонов с воздухом и, наконец, уперся в еще один круглый люк, ведущий, судя по всему, наружу. Надежно запертый прочным засовом, полностью аналогичным тому, с которым Алекс так героически сражался всего лишь несколько минут тому назад.

– Посвети сюда, – неожиданно произнес Каттнер откуда-то снизу. – Похоже, та самая аккумуляторная батарея.

Алекс сразу же развернулся на голос.

– Ага, – удовлетворенно сказал Каттнер. – Так и есть… хотя на самом-то деле никакие это не аккумуляторы, а топливные элементы. Собственно, разницы для нас никакой, лишь бы работали… Охо-хо-о… Однако, крепко же им досталось, почти как твоей голове…

– Но какой-то шанс все-таки есть? – с надеждой спросил Алекс.

– Если ты о голове, то не знаю, не знаю… – Каттнер что-то с натугой потянул на себя, с силой рванул и отшвырнул прямо под ноги Алексу блеснувшие металлом обломки. – А вообще-то, всегда считал и считаю, что безвыходных ситуаций в природе не бывает.

Алекс только скептически хмыкнул, твердо решив не обращать внимания на ехидное замечание по поводу своей головы.

– Шанс всегда есть, – наставительно продолжил Каттнер, переводя дух, – хотя бы один на тысячу. Думаю, в нашем случае гораздо выше… скажем один из ста. Не настолько велик, как хотелось бы, это верно… но ведь и не нулевой.

– Не слишком-то оптимистично, – нахмурившись, заметил Алекс.

– В нашем с тобой положении вообще сложно быть оптимистом.

Каттнер обеими руками вцепился в какой-то сильно покореженный металлический лист с явным намерением оторвать его к чертовой матери. Тщетно.

Тогда он прекратил безрезультатные попытки, слегка отдышался и, повернувшись к напарнику, устало произнес:

– Лучше прекрати донимать меня дурацкими вопросами и просто помоги.

– Сейчас, – засуетился Алекс, окончательно укрепившись в намерении не обижаться на затрагивающие самолюбие реплики.

Он пристроил шлем с фонарем так, чтобы рабочее поле оказалось в достаточной степени освещено, и повернулся к Каттнеру:

– Давай, показывай…

– Держи… вот здесь. Крепче… вот так. А я ее сейчас…

Он снова рванул проклятый лист на себя, и на этот раз попытка удалась. Лист, на самом деле представлявший собой сильно помятую крышку энергетического отсека, с жутким лязгом и дребезгом загремел по металлическому настилу.

– Отлично, – прокомментировал Каттнер. – Вот что значит совместные усилия… А теперь посмотрим, что там у нас внутри…

На взгляд Алекса внутри была полная каша. Он совершенно не представлял себе, как из этой груды совершенно непонятного назначения деталей можно соорудить хотя бы что-то более-менее работоспособное. Однако, Каттнер, видимо, представлял.

Он энергично копался в сплошной мешанине трубок и проводов, негромко бормоча под нос какие-то ни о чем не говорящие Алексу фразы:

– Та-ак… а что у нас здесь? Ага, обрыв… Ну, это мы сейчас исправим, этим нас не напугаешь… Еще обрыв… из той же серии. А это что за трубопровод? Ну-ка, ну-ка… ага, правильно, водород, и, судя по всему, все цело… Уже неплохо. А теперь посмотрим, что у нас с кислородом… Э-эх… Все-таки везучие мы с тобой, что ни говори, потому что в момент удара все это хозяйство очень даже просто могло взлететь на воздух… Вместе с нами.

Алекс слушал вполуха, выполняя по просьбе Каттнера чисто механическую работу: где-то что-то подержать, откуда-то что-то выдернуть… или наоборот, куда-то что-то вставить… Он абсолютно не разбирался в топливных элементах, ничего подобного уже черт знает сколько времени не применялось ни на одном из известных ему космических аппаратов… и не только космических. По сути, это устройство представляло собой самый настоящий антиквариат, отремонтировать который мог только не менее древний выходец из канувшего в пучину лет славного прошлого. Вроде того же Каттнера.

В конце концов Алексу окончательно осточертело слушать занудный монолог поглощенного делом напарника, и он, не в силах больше выносить это насилие над разумом, решил наплевать на все и задать, наконец, мучивший его вопрос.

– Послушай, Каттнер, – сказал он, придерживая руками очередную железяку. – Как по-твоему… что на самом деле произошло там, на орбите? «Феникс» подвергся нападению или же мы упали на Венеру всего лишь в результате крайне несчастливого стечения обстоятельств?

Каттнер прекратил выдавать загадочные комментарии к своим действиям и надолго замолк, не переставая работать руками, а потом все-таки ответил:

– Нападение. Абсолютно никаких сомнений. Они решили любой ценой устранить меня, и своего добились. Как это ни прискорбно.

– Они – это кто? «Celestial Food»?

– Возможно. А может, не только они… или совсем не они.

– А кто же тогда? – удивился Алекс. По его мнению, лишь упомянутая компания могла быть заинтересована в устранении столь важного свидетеля. Или его смерть выгодна кому-то еще?

Каттнер невесело усмехнулся.

– Ну сам посуди, – произнес он, ни на секунду не отрываясь от работы. – Управляющие системы «Феникса» явно были подвергнуты целенаправленному воздействию мощного электромагнитного излучения, в результате чего полностью утратили всякую способность к нормальному функционированию. Надеюсь, это для тебя очевидно? Средства радиоэлектронной борьбы, слышал? Во-от… чувствую, слышал. А уж спихнуть с орбиты полностью обездвиженный кусок металла – задача не из самых трудных. Пристыковали беспилотник и дали тормозной импульс… А теперь подумай, кто у нас обладает подобными возможностями? Уж, конечно, не жалкая полуразорившаяся компания по производству сигарет…

– Военные? – с сомнением произнес Алекс. – Не-ет… Не может того быть.

– Вот видишь, – ухмыльнулся Каттнер. – Все-таки осталось у тебя кое-что в голове, не до конца расплескал. Не совсем еще потерял способность делать правильные выводы, особенно, если захочешь… Как это ни прискорбно, но именно так и обстоят наши дела. Даже не сомневаюсь, что к катастрофе «Феникса» приложило руку какое-то из многочисленных подразделений военного ведомства нашего незабвенного Союза Государств Северной Атлантики. Какое именно, не могу сказать, не знаю. Я и сам понял это только на Лорелее, а до того момента искренне полагал, что веду переговоры всего лишь с «Celestial Food».

– Постой, постой… – Алекс с трудом пытался переварить обрушившуюся на него информацию. – Почему военные? И причем здесь СГСА, а не, скажем… та же Россия, например? Или Китай, чем не вариант?.. У тебя есть какие-то конкретные доказательства?

Каттнер покачал головой.

– Вспомни наши скафандры, – сказал он. – Те самые, в которых нас взяли. Кто использует скафандры подобных моделей?.. Правильно, спецназ или военные, и именно СГСА. Вот тебе и ответ. Вряд ли компания смогла бы самостоятельно разжиться подобного рода спецсредствами, даже ей это не по зубам. А значит, либо «Celestial Food» заключила с нашими военными весьма сомнительную на мой взгляд сделку, либо ее попросту отстранили от дел. Вот так-то… А доказательства? Нет у меня никаких доказательств, разве что опознаю парочку физиономий. Правда, с учетом обстоятельств, теперь уже вряд ли…

Алекс надолго задумался, совершенно машинально продолжая оказывать Каттнеру посильную помощь в деле восстановления электропитания. История с угоном «Ириды» неожиданно предстала перед ним совсем в другом свете. Если пиратский налет на звездный корабль организован не какой-то заурядной, пусть даже очень богатой и влиятельной в недалеком прошлом сигаретной компанией, а военным ведомством СГСА… то переосмыслить придется очень и очень многое. Если не все. Правда, на подобные размышления вполне может не хватить отпущенного времени.

– Все равно не понимаю, – наконец, произнес он. – За каким чертом военным могло понадобиться вообще влезать в это дело? «Celestial Food» – монополист и крупнейший производитель сигарет с торном, который в конце концов был признан наркотиком и запрещен на всех обитаемых мирах, в том числе и на Лорелее. В результате чего компания потерпела крах и фактически прекратила существование, хотя ни накопленные капиталы, ни стоявшие у руля люди, разумеется, не растворились в пространстве. В то, что ее руководство, потеряв фактически неиссякаемый источник сверхприбыли, вдруг вознамерилось вернуть себе утраченное, я еще готов поверить. Скажем, доставить с Лорелеи припрятанную заначку… в конце концов, организовать производство торна здесь, на Земле, хотя сам я ни на секунду не верю в то, что такое возможно… Ради этого и звездолет угнать не жалко. Перспективы тут светят такие, что сорвать ограничители может у кого угодно. Это понятно и объяснимо… Но скажи мне, каким боком сюда могли примазаться военные, если, конечно, принять на веру твою теорию? Получается, они просто-напросто задумали поучаствовать в самой обычной наркоторговле, так что ли? Ты сам-то в это веришь? По-моему, так полный бред… хотя, вполне допускаю, что отдельные представители нашей военной элиты совсем не возражали бы против того, чтобы слегка поправить свое финансовое положение. Но ведомство в целом… Как-то не вяжется, не находишь?

Каттнер молча и сосредоточенно продолжал копаться в недрах энергетического отсека.

– Подержи, – сказал он. – Вот здесь. Крепче.

Алекс подержал.

Он не торопил напарника с ответом, тем более что любое давление на подобного человека заранее обречено на полный провал. Тут главное – не спугнуть, иначе он замкнется, и вообще ничего не скажет. А в том, что подконвойному Каттнеру есть что сказать, Алекс почти не сомневался. Об этом буквально кричал весь его немаленький опыт работы сначала на посту начальника службы безопасности космопорта Асари на Церере, а затем в качестве руководителя отдела специальных операций в центральной штабквартире на Марсе.

Придется набраться терпения, а там, глядишь, он и соизволит… Может быть.

Каттнер вдруг шумно вздохнул и выпрямился, вытирая руки неведомо откуда взявшимся куском ткани.

– Все, – сказал он. – Ну что, будем пробовать?

Вопрос явно был риторическим, поэтому Алекс ответил на него демонстративным молчанием.

Мол, не стоит держать меня совсем уж за идиота. Если не пробовать, то стоило ли тогда огород городить? И потом… можно подумать, у нас есть хоть какой-нибудь выбор.

Каттнер усмехнулся, бросил на Алекса косой взгляд, а затем запустил руку внутрь отсека с топливными элементами и чем-то там пощелкал.

Помещение немедленно залил неяркий, однако показавшийся воистину ослепительным свет, а ушей тут же достиг монотонный гул пробудившейся к жизни вентиляции. На панели с поглотителями углекислоты весело замигали огоньки, сначала ярко-оранжевые, но уже через несколько секунд сменившиеся радующими глаз зелеными.

Каттнер встал, ласково похлопал ожившую панель ладонью и сказал, поглядывая на Алекса:

– Вот так. Думаю, два часа жизни нам обеспечены. Пошли, здесь нам делать больше нечего. Самое время разобраться со связью.

– Постой, – сказал Алекс. – Мы не договорили. Так что там насчет военных?

Он вдруг понял, что Каттнер по каким-то причинам не слишком-то расположен развивать эту тему, и потому решил пойти ва-банк. Ощущение было такое, что если не сейчас, то уже никогда.

Может, все-таки повезет, и напарника удастся разговорить вопреки собственному решению не торопить события… Тогда появится воистину уникальная возможность узнать, наконец, что-то новое. Либо окончательно прояснить уже сказанное. Конечно, есть… есть немалый риск того, что подконвойный Каттнер вдруг вспомнит о своем арестантском статусе и наотрез откажется сотрудничать со следствием в его, Алекса, лице. Однако, это будет совсем уж фатальным невезением, и Алекс искренне надеялся, что бывший десантник все-таки не пойдет на принцип. Почему бы и не рассказать все, что знаешь, или о чем только догадываешься, если шансы на то, что твои слова умрут в этих стенах, достаточно велики. Девяносто девять из ста, как утверждает все тот же Каттнер…

А с другой стороны, Алекс совершенно не представлял, для чего ему могло бы понадобиться это знание. Никакого практического применения в сложившихся обстоятельствах оно явно найти не могло. Разве что потешить собственное любопытство.

Видимо, какая-то тень сомнения все-таки отразилась на его лице, и Каттнер, несомненно, сумел ее уловить. Потому что усмехнулся, взял в руки шлем и выключил ставший ненужным фонарь, а затем мягко подтолкнул Алекса к выходу из отсека.

– Пойдем, пойдем, – сказал он. – У нас еще целая куча дел. Там и поговорим.

Выбравшись в жилую половину убежища, он сразу же ухватил руками ближайший скафандр и потащил его прямо к развороченному, абсолютно безжизненному пульту. Алекс погасил бесполезный фонарь на другом скафандре и молча принялся помогать. Он больше не надеялся на то, что Каттнер вернется к интересующей его теме.