Текст книги "Баллада о Лорелее (СИ)"

Автор книги: Юрий Морозевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 63 страниц)

Гюнтер приподнял машину и медленно и аккуратно направил ее прямо в мрачное ущелье между полуразрушенными зданиями. Во все стороны взметнулось облако снежной пыли. Лучи от фар антиграва мгновенно разорвали белесую пелену пополам, и далеко впереди заплясало по сугробам слепящее световое пятно, выхватывая из темноты то какие-то каменные глыбы, то скрученные и изломанные металлические конструкции, торчащие прямо посреди бывшей улицы.

– Держись подальше от зданий, – сказал Каттнер. – По возможности, конечно. А то рухнет еще что-нибудь сверху.

Несколько минут ехали молча, потом Гюнтер бросил взгляд на схему города, сверяясь с курсом, и вдруг произнес:

– Странный у вас навигатор, капитан. Мы давно уже снялись с места нашей последней стоянки, а вот эта точка на экране совсем не изменила позицию. Спрашивается, почему?

– Потому что это вовсе не навигатор, – хмыкнул капитан. – На орбите Лорелеи нет ни одного спутника, так что ни о какой навигации не может быть и речи. Сейчас это просто карта, на которой обозначены два пункта – откуда мы начали движение и куда должны в результате попасть.

– Что-то слишком мудрено у вас получается, – буркнул Гюнтер после минутного размышления. – А нельзя было узнать адрес еще там, на Земле? А то какие-то радиомаяки, мигающие точки… Сплошные шарады. Вот и петляй теперь по этим лабиринтам.

– Хм… На мой взгляд ты безусловно прав. Но таково было решение наших глубокоуважаемых заказчиков. Чтобы мы узнали точное местонахождение лаборатории лишь по прибытии на планету.

– Чертова секретность, – произнес Гюнтер сквозь зубы, отворачивая в сторону от здоровенной каменной глыбы, перегородившей полулицы. – По-моему, они немного переборщили.

Если бы наши наниматели соблаговолили узнать твое мнение, подумал Каттнер, то, несомненно, поступили бы по-другому. Однако, они почему-то не соблаговолили.

– Как знать, – ответил он. – Возможно, такой уровень секретности оправдан. Ведь нам даже неизвестно содержимое тех контейнеров, которые мы должны оттуда забрать. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Нет, – Гюнтер покачал головой. – Предпочитаю не вдаваться в подробности. К тому же, как мне кажется, я довольно детально разъяснил вам свои обязанности. И не собираюсь отступать от них ни на шаг. Меньше знаешь, крепче спишь, не правда ли, капитан?

Каттнер не ответил и молча уставился в темноту за окном кабины.

Разрушенный льдом и снегом город производил угнетающее впечатление. Казалось невозможным поверить в то, что всего лишь несколько лет назад по ярко освещенным улицам во всех направлениях перемещались тысячи и тысячи людей: веселых, загорелых, радостно улыбающихся друг другу… а по сторонам широких проспектов – устремленные в высокое безоблачное небо ярко сверкающие в солнечных лучах здания в сотни этажей… Теплые летние сумерки и оживленно перемигивающиеся огни бесчисленных реклам… а над головами, в несколько ярусов, стремительно проносящиеся летающие машины…

И вот к чему все пришло.

Занесенные глубоким снегом разбитые витрины былых супермаркетов, пустые глазницы окон и заваленные упавшими обломками зданий улицы, а также царящая над мрачной картиной всеобщего разрушения тьма, разогнать которую оказались не в состоянии ни тусклый шарик Большой Лоры, ни острая искорка Лоры Малой, и уж тем более слабый свет далеких холодных звезд…

Световое пятно впереди неожиданно качнулось и уперлось в гигантских размеров баррикаду из бетонных обломков и перекрученной стальной арматуры. Судя по всему, одно из зданий не выдержало неудержимого натиска льда и холода и рухнуло, напрочь перегородив всю улицу.

Гюнтер немедленно затормозил, и антиграв неподвижно завис в паре десятков метров от преграды.

– Приехали. Что будем делать, капитан?

Каттнер несколько долгих мгновений всматривался в ярко освещенную мусорную кучу впереди, а потом перевел взгляд на карту города.

– Ну-ка, посвети вон туда, налево, – наконец сказал он. – Судя по схеме там должен быть переулок. Если нам повезет, и он окажется свободен, тогда мы можем попробовать обогнуть этот затор.

Гюнтер тут же развернул прожектор на крыше машины в указанном направлении.

– Похоже, вы угадали, капитан, – сказал он. – Вот он, ваш переулок. Только те обломки у самого входа мне отчего-то совсем не нравятся. И узковат он, еще свалится что-нибудь на голову. А вдруг там тоже завал? Как тогда будем крутиться?

– Ты, безусловно, прав, – задумчиво сказал Каттнер. – Риск есть, и немалый. Но, с другой стороны, не возвращаться же обратно…

Он помолчал, а потом решительно произнес:

– Сделаем так. Я отправляюсь на разведку. Если найду проход, тогда считай, нам повезло… Сажай машину.

– Как знаете, капитан, – неуверенность в голосе Гюнтера с головой выдавала явное нежелание оставаться в полном одиночестве посреди мрачных развалин. – Только я бы поостерегся… мало ли что.

– Да ты не дрейфь, – усмехнулся Каттнер. – Прорвемся. И не в таких переделках бывали.

– Ну, вы-то, может быть, и бывали… – хмуро сказал Гюнтер, опуская антиграв на снег. – А мы люди простые… нам эти сложности ни к чему.

Капитан Каттнер коротко глянул на него, еще раз усмехнулся, а затем распахнул дверцу кабины и выбрался наружу, мгновенно утонув почти по колено в рыхлом снегу.

– Смотрите, не провалитесь там куда-нибудь, – напутствовал его Гюнтер.

– Постараюсь. Если не встречу непреодолимых препятствий, то пройду по переулку до следующего перекрестка. Проверю, что у нас на параллельной улице, и сразу же вернусь. Либо вызову тебя по радио, если получится.

– А вдруг вы… э-э-э… ну, не вернетесь. Что мне-то тогда делать?

– Хм… Такой аспект я почему-то даже не рассматривал. Ну что ж… Ты станешь здесь главным, и решения придется принимать только тебе. Однако, делать ставку на подобный вариант я бы на твоем месте все-таки не стал. Просто потому, что найти лабораторию без меня тебе скорее всего не удастся, даже располагая точным адресом о ее местонахождении. А значит, плакали тогда твои денежки. Так что я посоветовал бы тебе молиться за мое благополучное возвращение.

– Что вы, капитан, – растерянно произнес Гюнтер. – Я даже и не думал ни о чем подобном…

– Вот и хорошо, что не думал, – ответил Каттнер, захлопнул дверцу машины и побрел в сторону ярко освещенного входа в темный провал между зданиями.

Гюнтер остался в полном одиночестве.

И какого, спрашивается, черта Каттнер оставил меня одного, думал он, затравлено озираясь по сторонам. До него, похоже, совсем не доходит, что не все здесь такие же супермены, как и он сам, пусть даже бывшие. Ему-то что, ломится как танк сквозь сугробы, и хоть трава не расти. Еще бы, годы тренировок на выживание, на психическую устойчивость… одному богу известно, на что еще… а потом гигантский накопленный опыт тяжелой и опасной работы на множестве очень даже негостеприимных миров. И невдомек ему, каким непростым испытанием для обычного человека может стать одиночество посреди мрачных развалин на чужой планете. Словно в полночь на кладбище… И тишина, как в могиле…

Угольно-черные тени по левую сторону от входа в переулок сами собой вдруг сложились в силуэт фантастического дракона с раззявленной пастью и широкими крыльями.

Уф-ф… Вот же фантазия разыгралась, подумал Гюнтер. Так и спятить недолго. Спокойно, спокойно, дышим ровнее…

Однако, обуздать разбушевавшееся не на шутку воображение оказалось не так-то просто. Тени словно нарочно вдруг принялись являться ему то в виде каких-то глумливо ухмыляющихся горбатых карликов, то ужасного вида химер, протягивающих перед собой костлявые руки со скрюченными пальцами…

Сначала он изо всех сил бодрился, уговаривая самого себя не поддаваться паническим настроениям. Затем, осознав, что простые уговоры не помогают, принялся насвистывать под нос какую-то засевшую в мозгу мелодию из дешевого сериала, отчего стало лишь еще хуже. Паузы мгновенно заполнялись тягучей липкой тишиной, многократно усугублявшей нараставшую в душе волну животного ужаса, уже готовую захлестнуть с головой и безжалостно утопить последние остатки разума и воли. Ему вдруг стало казаться, что безглазые темные здания по сторонам улицы вдруг стронулись с места и начали медленно сближаться, лелея в глубине своих железобетонных душ мрачную надежду раздавить его вместе с машиной в тяжелых каменных объятиях.

Гюнтер в ужасе закричал и попытался вызвать по радио Каттнера, а когда тот не отозвался, задергался в кресле в бессознательном желании высвободиться из ремней безопасности, распахнуть дверцу и убежать куда глаза глядят из этого проклятого всеми богами города.

И тут его взгляд упал на приборную панель.

Вот, подумал он. Вот, что мне нужно. Зачем куда-то бежать, когда для этого есть антиграв. Сейчас… сейчас я запущу двигатель, развернусь… и прочь, прочь из этого жуткого места!

– А как же капитан, – пробился к его сознанию тихий, на грани слышимости, голос. – Ты готов бросить его здесь, на растерзание безжалостным каменным чудовищам? Трус…

– Возможно, – согласился Гюнтер. – Возможно, я трус. Ну и что? Лучше быть живым трусом, чем… чем…

– А деньги? – возразил тот же голос. – Твои деньги… и мечты о богатой сытой жизни, наполненной удовольствиями?

– К черту! Все к черту! Если я не выберусь отсюда, никакие деньги мне уже не понадобятся.

Гюнтер положил дрожащие руки на пульт и запустил двигатель. Антиграв слегка приподнялся над сугробами и быстро развернулся на 180 градусов. Световые пятна от фар и верхнего прожектора стремительно пробежали по разрушенным фасадам и, наконец, утвердились посреди улицы, высвечивая во всей красе длинную снежную борозду, пропаханную гравитационной подушкой. И прямо по центру борозды Гюнтер вдруг увидел такое, отчего его волосы непременно встали бы дыбом, если бы не были упрятаны под металлический шлем скафандра.

Невиданное доселе животное, покрытое длинным серебристым мехом, с огромной косматой гривой, вызывающей вполне однозначную ассоциацию с самым обычным земным львом. Вовсе не бестелесный наполненный тьмой контур существующей лишь в воображении неведомой кошмарной твари, а налитое силой и мощью подлинно объемное тело реального могучего зверя. Несколько мгновений животное стояло совершенно неподвижно, очевидно ослепленное ярким светом, а затем одним гигантским прыжком кануло куда-то в густую черную тень.

Явление настоящего живого монстра на безатмосферной планете стало последней каплей. Гюнтер бессильно уронил руки и закатил глаза. Вселенная вокруг него закружилась все быстрее и быстрее, сознание уплыло куда-то далеко-далеко, полностью растворяясь в бешено мчащемся потоке, и в конце концов отделилось от безвольно обмякшего тела, очевидно задумав начать самостоятельное существование.

Он видел себя словно со стороны. И почему-то никак не мог вспомнить, что же это за черная фигура с поникшей головой, опутанная крепкими привязными ремнями, восседает на его собственном месте.

– А ну, пошел прочь! – заорал он на обнаглевшего пришельца. – Убирайся, пока я не переломал тебе все кости!

Пришелец почему-то совсем не испугался и лишь повел низко опущенной головой из стороны в сторону.

– А ты? Ты сам-то кто такой? – казалось, будто голос доносится откуда-то с самого дна внезапно разверзнувшегося рядом с ним бездонного каменного колодца.

Вопрос озадачил. Отчего-то он никак не мог вспомнить собственного имени. А из наполненной мраком черной дыры вдруг донесся постепенно усиливающийся сатанинский хохот.

– Ты – это я! – гремело вокруг. – Ты – это я! Я! Я!..

– Не-е-ет! – заорал он. – Я помню… Меня зовут… меня зовут Гюнтер. Да, точно, Гюнтер. Гюнтер, слышишь ты!.. Я Гюнтер!

– Ты никто-о-о… – донеслось с другого края вселенной. – Это я Гюнтер… я Гюнтер… Гюн-тер-р-р… тер-р-р-р… э-э-э-р-р-р…

– Гюнтер!.. Гюнтер, очнись! Гюнтер… вот черт… – откуда-то издалека пробился к сознанию смутно знакомый голос. – Да очнись же ты, наконец!

Опутанная ремнями темная фигура вдруг потеряла четкость и расплылась бесформенной черной кляксой, а каменный колодец внезапно покосился и стремительно схлопнулся в неразличимую глазом точку. Звон в ушах постепенно утих, а сам Гюнтер неожиданно почувствовал, как кто-то изо всех сил трясет его за плечи. С невероятным трудом он разлепил глаза и сквозь стекло шлема увидел смутно знакомое встревоженное лицо склонившегося над ним человека.

Капитан, вдруг понял он. Вернулся…

– Каттнер… – прошептал он слабым, дрожащим голосом, по которому никто в целом мире не смог бы опознать еще недавно крайне самоуверенного и нагловатого «коллегу». – Я… я… Простите меня, капитан…

– Спокойно, Гюнтер, спокойно… все в порядке. Тебе вовсе не за что извиняться… на самом деле это я виноват. Забыл, что ты у нас не десантник… оставил одного. Давай, отдохни немного, приди в себя, а потом двинемся дальше. По тому переулку хоть и с трудом, но можно пройти…

– Кэп… подождите…

– Я слушаю тебя, Гюнтер.

– Я… я видел… вон там, прямо посреди улицы…

– Что ты видел?

– Не знаю… Какая-то покрытая серебристым мехом тварь… Похожа на огромную кошку, но с лохматой гривой… нет, не на кошку, а, скорее, на льва… вон там… а потом она исчезла…

Каттнер внимательно посмотрел на Гюнтера.

Только галлюцинаций мне здесь и не хватало, подумал он. Да, с напарником, что называется, повезло так повезло. Уж лучше бы я взял с собой Жаклин, проблем наверняка было бы меньше. Хотя, с другой стороны, оставлять Гюнтера одного в пустом корабле тоже, прямо скажем, не лучший вариант. Мало ли, что ему там может привидеться. И вообще… Н-да…

– Тебе наверняка показалось, – сказал он. – Сам подумай, ну какие могут быть кошки в вакууме?

– Не знаю, – хмуро ответил Гюнтер. – Только я видел.

– Ладно, – вздохнул Каттнер. – С кошками в вакууме потом будем разбираться, сейчас у нас есть дела поважнее. Ну как, тебе уже лучше?.. Вот и славно. Ты пока отдыхай, машину поведу я.

Он положил руки на пульт и тронул клавиши.

Антиграв развернулся, а затем, аккуратно протиснувшись между стеной и торчащей из сугроба, словно обелиск, внушительной железобетонной балкой, медленно втянулся в узкое темное ущелье бывшего переулка.

Несмотря на то, что мрачные остовы зданий подступили здесь совсем уж вплотную, Гюнтер почувствовал себя значительно лучше. Он больше не был одинок, само присутствие рядом уверенного в себе человека оказывало крайне благотворное воздействие. Гюнтер быстро приходил в норму. К его немалому облегчению, переулок оказался совсем коротким, антиграв быстро выбрался из него, развернулся и, слегка увеличив скорость, поплыл по широкому, свободному от упавших конструкций, проспекту. Еще несколько зигзагов по забитым снегом улицам, и машина, наконец, замерла в полной неподвижности, а затем мягко опустилась прямо на макушку огромного сугроба.

Каттнер выключил двигатель и, сверившись с картой, коротко сказал:

– Здесь.

Здание, возле которого они остановились, по внешнему виду совершенно не отличалось от всех прочих. Разве что выбитых окон немного поменьше, да снежная шапка на крыше побольше. Довольно высокое. Во всяком случае, существенно выше многих и многих. К сожалению, никаких признаков входа, который, судя по всему, скрыт где-то там, в толще гигантских сугробов.

Гюнтер сглотнул, внезапно в полной мере осознав, что вот сейчас ему придется встать с удобного безопасного кресла, окунуться в кажущийся таким мягким и пушистым, а на самом деле предательский вязкий снег и, наконец, сунуть голову, а следом и все остальное, прямо в черную разверстую дыру одного из мрачных безглазых окон.

Словно в пасть льва… или местной вакуумной кошки, подумал он.

Весь былой энтузиазм по поводу легких денег отчего-то сразу же угас. Как выясняется, не такие уж они и легкие, как ему представлялось.

Каттнер тем временем склонился над пультом, немного поколдовал над ним, а затем громко и четко сказал куда-то в пространство:

– Жаклин! Говорит Каттнер. Жаклин, ответь…

В наушниках вдруг захрипело, засвистело, и внезапно в кабине зазвучал голос далекой Жаклин:

– Капитан, наконец-то… слышу вас хорошо.

– Как ты там, справляешься? Одиночество еще не свело тебя с ума? – При этих словах Каттнер слегка покосился в сторону Гюнтера. Тот смущенно поерзал в кресле и отвернулся.

– Все в порядке, кэп, жду вашего возвращения. А у вас как дела?

– Нормально. Только что прибыли на место. Сейчас отправляемся на поиски лаборатории. Как только загрузимся, я дам тебе знать. Конец связи.

– Хорошо. Буду ждать. Конец связи.

Каттнер повернулся к Гюнтеру и сказал:

– Видишь, как повезло нам с этим местом? Здесь даже связь с кораблем есть, на что я, признаться, совсем не рассчитывал. Думал, что останки небоскребов полностью перекроют прямую видимость. Ан нет, и это, согласись, очень удачно. Так что давай держаться бодрее, на самом деле не все так плохо, как нам порою кажется.

Капитан открыл дверцу и выбрался наружу, держа в руках пластину навигатора, который вовсе не навигатор.

– Ну, что же ты? – сказал он замешкавшемуся Гюнтеру. – Смотри на жизнь веселее, напарник! Осталось-то всего ничего… так, ерунда, самая малость. Всего лишь пойти и забрать наши деньги. А там открывай свои бордели хоть по всей галактике… Ну же, вперед!

Гюнтер нехотя выбрался в рыхлый снег, захлопнул за собой дверцу антиграва и сказал:

– Я готов.

– Тогда пошли, – сказал Каттнер. – Я впереди, а ты сразу за мной. Смотри внимательно по сторонам и не отставай.

Он соскочил с подножки и принялся ломиться через сугробы, оставляя за собой глубокую развороченную борозду. Лишь на краткое мгновение Каттнер задержался у наполненного мраком разбитого окна, оглянулся на следующего по пятам Гюнтера, а затем без лишних слов канул во тьму.

Гюнтер судорожно сглотнул и со всей возможной поспешностью рванул вдогонку, отчаянно меся ногами осточертевшую разъезжавшуюся под подошвами снежную кашу. Вновь испытывать судьбу, оставшись в одиночестве на пустынной улице, ему почему-то совсем не улыбалось. Особенно учитывая то ли кажущееся, то ли реальное присутствие где-то неподалеку загадочных, а потому невероятно опасных вакуумных котов.

Пусть лучше меня с потрохами поглотят эти развалины, думал он. Зато там я снова буду вместе с Каттнером, а наш капитан ни за что не бросит напарника в беде, уж он-то наверняка выручит, если что.

Взобравшись, наконец, на гребень сугроба, Гюнтер сделал глубокий вдох и шагнул вперед, прямо внутрь темного оконного проема, в котором минуту назад бесследно исчез Каттнер. Результат оказался воистину ошеломляющим. Нога, не встретив никакой опоры, предательским образом провалилась в пустоту, в результате чего Гюнтер не сумел удержать равновесие и повалился набок, а затем почувствовал, как его со все возрастающей скоростью понесло по крутому склону куда-то в непроглядную тьму.

– А-а-а! – заорал он от ужаса, ежесекундно ожидая падения в наполненную острыми шипами бездонную пропасть.

Впрочем, скольжение по склону оказалось весьма коротким, всего через несколько мгновений он довольно чувствительно ударился пятками о какую-то преграду и остановился.

– Мать твою, – прошипел он и тяжко завозился, пытаясь встать на ноги. Отчего-то никак не получалось, подошвы скользили по гладкой поверхности и упорно не желали за нее цепляться, разъезжаясь в разные стороны.

– Что случилось? – раздался в наушниках голос капитана. – Тебе кто-то на ногу наступил?

Из беспросветной тьмы вдруг выплыло ослепительное световое пятно, обежало помещение по кругу и уперлось в барахтающуюся на полу фигуру.

– Упал, – сквозь зубы процедил Гюнтер, щурясь от яркого света и изо всех сил пытаясь собрать воедино непослушные ноги. – Предупреждать надо, мать твою…

– А фонарь на лбу тебе для чего дан? Я что, нянька, чтобы напоминать о таких элементарных вещах? Сам сообразить не можешь?

– Не могу, – злобно прошипел Гюнтер. – А тебе лишний раз напомнить, наверное, карма не позволяет?

– Не успел, – хмыкнул Каттнер. – Уж больно ты у нас шустрый. Я только-только отвернулся, а ты уже здесь… Ладно, давай, собирай скорее свои ноги, и двинули дальше. И, кстати, о карме… Вот еще один бесплатный совет – включи, наконец, шипы на ботинках. Уверен, поможет…

Гюнтер процедил сквозь зубы нечто невнятное, однако, совету, судя по всему, все же последовал. Поднявшись на ноги, он подошел к Каттнеру и принялся отряхиваться от налипшего снега, вовсю сияя ослепительной электрической звездой на шлеме.

– Ну вот, так значительно лучше, – сказал капитан, окидывая фигуру напарника оценивающим взглядом. – Что ж, не будем терять времени.

Он достал из кармана свою заветную черную пластину и уставился на нее так, словно увидел впервые. Гюнтер заглянул ему через плечо. К его немалому удивлению объемная карта города теперь отсутствовала напрочь. Вместо нее где-то в глубине под матовой темной поверхностью ритмично разгоралась и гасла неяркая бледно-розовая точка.

– Это должно что-то означать? – спросил он.

– Должно, – ответил капитан. – Я уже пытался втолковать тебе, что это вовсе не навигатор.

– А что же тогда?

– Что-то вроде радиопеленгатора. Помнишь увлекательную детскую игру в «горячо-холодно»?

– Вы шутите, капитан? Какие здесь могут быть игры? Да и не помню я никаких игр.

– Плохо, – покачал головой Каттнер. – Ты даже сам не понимаешь, насколько это плохо. Наверное, детство у тебя было очень тяжелым.

Гюнтер ничего не ответил, лишь громко засопел.

– Суть заключается в следующем, – продолжил капитан. – В комнате прячут какой-либо предмет, а водящий должен его найти, ориентируясь по указаниям прочих участников игры. «Горячо» – значит, ты приближаешься к предмету, «холодно» – удаляешься. Ну и всякие промежуточные варианты типа «теплее» или «холоднее». Так и у нас, все в точности так же. Вот эта точка на экране должна становиться ярче и насыщенней в случае, если мы будем приближаться к входу в лабораторию. И наоборот, более тусклой и бесцветной, если мы станем удаляться. Как видишь, все очень даже несложно.

– А схему здания вам, конечно же, никто не предоставил, – съязвил Гюнтер.

– Как ни странно, но ты оцениваешь ситуацию абсолютно верно. Не предоставил. Ну так что, мы, наконец, идем?

– Постойте, капитан. Если я правильно понимаю, то в вакууме радиообмен возможен лишь в пределах прямой видимости, не так ли? Тогда объясните мне, каким образом вы собираетесь запеленговать источник внутри здания со множеством стен и перекрытий?

– О-о-о… – Каттнер не смог скрыть своего удивления. – Ты даже это знаешь? С ума сойти… Так вот, на самом деле источник, конечно же не один. Я думаю, они должны быть на каждом этаже, в каждом коридоре… И каждый посылает сигнал своей интенсивности, в зависимости от степени удаления от цели. Какая-то часть из них, вероятно, давно вышла из строя, а у тех, что еще работают, скоро сдохнут источники питания. Поэтому нам следует поторопиться, а мы тут с тобой разговоры разговариваем.

– Можно последний вопрос?

– Только быстро.

– А для чего нашим хозяевам могла понадобиться такая сложная система? Все эти датчики… на каждом этаже… в каждом коридоре? За какой такой надобностью? Ведь, насколько я понимаю, в повседневной деятельности лаборатории все это попросту ни к чему.

– Н-да… здесь мы вступаем исключительно в область предположений. А вообще-то, похоже, ты сам ответил на свой вопрос. Как раз на самый крайний случай, вроде нашего. Когда необходимость заставляет обозначить путь к лаборатории для тех, кто не должен знать ничего лишнего, а следовательно, и разболтать никому ничего не может.

– Хм… ладно, показывайте дорогу.

– Хорошо. Тогда постарайся не отставать. И будь осторожен, здесь довольно-таки скользко. Поскольку о лифтах для нас почему-то никто не подумал, придется воспользоваться обычными лестницами. Надеюсь, они еще уцелели.

Капитан Каттнер и Гюнтер, преследующий его буквально по пятам, пересекли оказавшееся весьма обширным помещение и через чудом сохранившуюся стеклянную дверь неожиданно попали на широкий внутренний балкон с частично обвалившимися перилами. Балкон простирался далеко в обе стороны, края его терялись во мраке, который не в силах оказался рассеять слабый свет нашлемных фонарей. Впереди угадывалась глубокая темная пропасть без дна. Во всяком случае обнаружить его не смогли ни Гюнтер, ни Каттнер, не рискнувшие, впрочем, подойти к самому краю словно бы изъеденного коррозией балкона. Зато справа вдруг обнаружился ведущий прямо в мрачные глубины совершенно мертвый эскалатор, слегка припорошенный ослепительно сверкавшей снежной крошкой, а рядом – широкая каменная лестница, заваленная множеством обломков, к счастью, абсолютно целая.

– То, что нужно, – удовлетворенно сказал Каттнер. – Нам туда.

– Интересно, что это за здание? – задумчиво спросил Гюнтер, вращая головой в попытке рассмотреть еще что-нибудь интересное.

– Затрудняюсь сказать. Наверху может быть все, что угодно, а здесь, скорее всего, бывший торговый центр, – ответил Каттнер, направляясь прямиком к лестнице.

– Да, действительно, похоже… Однако, секретная лаборатория в торговом центре? – Гюнтер не скрывал своего сомнения. – Вы точно уверены, что это здесь?

– А почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Каттнер. – Огромное количество людей, среди которых очень просто затеряться прибывающему на работу персоналу… складские помещения, транспорт. Все настолько обыденно, что наверняка не вызовет каких-либо подозрений. Наши с тобой наниматели явно знали, что делают.

Он еще раз сверился со своим пеленгатором и уверенно начал спуск. Гюнтер не отставал.

Довольно быстро выяснилось, что пропасть, казавшаяся с балкона попросту бездонной, на самом деле не так уж и глубока, и свет нашлемных фонарей без труда достигает основания каменной лестницы. По скользким, заваленным многочисленными обломками ступеням они без лишней спешки благополучно спустились на нижний этаж, а затем по точно такой же лестнице еще на один.

Гюнтер тяжело сопел в микрофон, однако помалкивал и лишь судорожно хватался руками за перила, очевидным образом опасаясь очередного падения. Спуск куда-то в беспросветную мглу представлялся ему дорогой в саму преисподнюю, однако, он, стиснув зубы, упорно продвигался вперед, изо всех сил стараясь не отставать от безмятежно вышагивающего впереди капитана. Обломков на ступенях уткнувшийся в пеленгатор Каттнер, судя по всему, просто не замечал, он обходил их совершенно машинально, руководствуясь, по-видимому, каким-то десятым чувством. По крайней мере, именно так представлялось происходящее Гюнтеру.

И, наконец, настал воистину счастливый момент, когда Каттнер остановился, повел головой вправо-влево и уверенно произнес:

– Вход в лабораторию где-то здесь.

Гюнтер обратил внимание, что точка на пеленгаторе налилась ярким красным светом да и мигала теперь гораздо чаще, чем это было в начале пути. Надо полагать, они действительно пришли.

Он осмотрелся по сторонам в попытке разобраться, что же представляет собой то помещение, в котором они оказались.

Судя по всему, подземная парковка. Если, конечно, верно предположение Каттнера насчет торгового центра.

Световое пятно выхватило из темноты целый ряд застывших навечно летательных машин, среди которых яркой окраской выделялись многочисленные такси, пробежало до дальней стены с широким проемом, полностью забитым льдом и снегом с торчащими во все стороны бетонными блоками и кусками арматуры, полностью перегородившими предполагаемый выход, а затем неторопливо проследовало по ближней стене, мельком зацепив невзрачную металлическую дверь с надписью «Для персонала».

– Стоп! – внезапно сказал Каттнер, уставившись на обозначенный казенной табличкой ярко освещенный вход в служебное помещение. – Что-то мне подсказывает, что нам именно туда.

Они подошли ближе и только тут неожиданно обнаружили, что нижняя часть двери завалена огромными бетонными балками, так что открыть ее не представлялось никакой возможности. В потолке над дверью зияла огромная рваная дыра с торчащими во все стороны металлическими прутьями, и выглядело все это просто до невозможности опасным.

– Ну, и что теперь? – спросил Гюнтер, окидывая взглядом нежданную преграду. – Может, поищем что-нибудь попроще? А вдруг там и не вход вовсе?..

– Вход, вход… – ответил Каттнер, убирая в карман пеленгатор. – Ну что, взяли?

С этими словами он ухватился за конец верхней балки, производившей впечатление абсолютно неподъемной.

– Вы шутите, капитан… Я пока еще не Супермен. И вам не советую. Надорветесь.

– Задействуй экзоскелет, Супермен, – Каттнер оторвал балку от пола. – Ну же! Долго тебя ждать? И смотри мне, держи крепче, не урони. А то имеем все шансы остаться без ног.

Гюнтер, наконец, разобрался со своим скафандром и торопливо ухватил балку с другого конца, все еще не веря в то, что из этого мероприятия хоть что-нибудь выйдет. К его крайнему удивлению, балка пошла на редкость легко, словно и не весила как целый антиграв. Они с Каттнером без особых усилий оттащили ее в сторону и аккуратно положили у стены, чтобы не дай бог не потревожить застывшие в неустойчивом равновесии руины, а затем вернулись за следующей.

Когда пространство перед дверью полностью очистилось, Гюнтер с молчаливого согласия капитана взялся за ручку и потянул на себя. Дверь даже не дрогнула.

– Ах, вот, значит, как, – сказал Гюнтер, со злостью взирая на оставшуюся в кулаке вырванную с корнем ручку, и потянул из кобуры лазерный пистолет. – Сейчас я тебя…

– Подожди, не суетись, – остановил его капитан, снова вытаскивая заветную черную пластину. – Здесь нужно не силой, а лаской…

– Какой еще лаской, – огрызнулся Гюнтер, отшвырнув бесполезную ручку куда-то в темноту, однако пистолет все-таки спрятал. – Разнести ее к такой-то матери… и вся ласка.

– Еще успеешь, если у меня ничего не выйдет.

Каттнер некоторое время колдовал над своим прибором, набирая что-то на виртуальной голографической клавиатуре, а потом вдруг сказал:

– Попробуй теперь.

Гюнтер громко хмыкнул, вовсю демонстрируя капитану свои сомнения, но тем не менее зацепил металлический край руками и потянул на себя. Тяжело, с явной неохотой, дверь все-таки открылась.

– Вот видишь, – произнес Каттнер, – что значит доброе слово.

– Ну да. И все же, не зря какой-то древний мудрец сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться куда большего.

Помещение за дверью оказалось очень небольшим по размеру, не больше кабины грузового лифта, и абсолютно пустым. Каттнера это обстоятельство, похоже, совсем не смутило. По всей видимости, он ожидал чего-то в этом роде. Он цепким взглядом окинул гладкие стены, а затем снова принялся что-то набирать на виртуальной клавиатуре.

Гюнтер терпеливо ждал результата. И, в общем-то, даже не слишком удивился, когда противоположная от входа стена вдруг стронулась с места и плавно поехала в сторону, открывая проход в наполненное мраком и тьмой пространство. В свете нашлемных фонарей блеснуло стекло.