Текст книги "Вернуться (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 53 страниц)

Глава 9

В общем, погода не радовала, зато ветер благоприятствовал. Катрин была готова простить небесам бесконечный дождь, лишь бы ветер надувал промокшие паруса. Серая полоса берега медленно скользила по левому борту. На самом деле, «Квадро» шел стремительно, поражая своей резвостью членов экипажа, имеющих мало-мальски морской опыт, но Катрин, как человеку сугубо сухопутному, казалось, что катамаран едва ползет. Молодая женщина, пытаясь не психовать, занималась камбузом, благо дел там заметно прибавилось.

Благодаря ценным советам Вини-Пуха и Хенка лепешки нынче получились приемлемыми. Катрин сгружала толстые "блины" на блюдо и без особого восторга думала о десятке мешков с мукой, дожидающихся своего часа в трюме. Обе кладовые "Квадро" оказались до отказа забиты провизией. Мешки и корзины громоздились и в узких проходах катамарана. До собственной койки приходилось добираться, перешагивая через бочонки с солониной. Впрочем, тем лучше – теперь никаких задержек и поводов к остановкам. К Глору (пусть и по широкой дуге), – но быстрее, быстрее!

Катрин поставила сковороду обратно на плиту, помахала в воздухе тряпкой – несмотря на открытый иллюминатор, дым выходить с камбуза решительно не желал. Да, кондиционер здесь не помешал бы.

На камбуз заглянул Жо:

– Ого, сколько напекла.

– Это впрок. Ежедневный труд пекаря, знаешь ли, не для меня. Пару дней пожуете черствые лепешки – для желудков полезнее, – Катрин сунула мальчику половинку свежего блина. – Ты на вахту?

– Угу, – Жо примостился в углу и принялся щипать свежую мякоть. – Сначала проверю проводку в рубке. Лампочка мигает, а ночью тьма – хоть глаз выколи. Небо как одеяло, – собственной руки не разглядишь.

– Радар не включаете?

– Пока нет. Не хотим шокировать новых членов экипажа. Вообще-то Сиге землю носом лучше любой электроники чует.

Катрин кивнула. Селк, попросивший называть его Сиге, оказался незаменимым штурманом. Ему теперь доверяли ночные вахты. За дарком приглядывали Хенк и Жо – оба сходились во мнении, что лучшего моряка они не видывали. Немаловажно, что и опытный Ква не находил к чему придраться. Здесь повезло. С Касаном всё тоже обстояло неплохо. Конечно, сверхъестественным нюхом дарка веселый моряк не обладал, зато действительно бывал в здешних местах. О широкой полосе отмелей идущей вдоль побережья он предупредил заранее. Катрин вместе с одноглазым провела несколько корректных бесед—допросов: оба новых члена экипажа с готовностью рассказывали о своих приключениях, приведших их в подвалы короля Иддига. Допрос проходил в форме дружеской болтовни. Квазимодо умел легко выспрашивать о чем угодно, и любознательность одноглазого парня выглядела вполне естественной. Касан с удовольствием поведал о том, как когг, на котором он шел от Птичьих островов, у самого Желтого берега попал в ужаснейший шторм. Лишившись парусов и такелажа, корабль сел на мель. При попытке перебраться на берег, лодки опрокинулись, и экипаж оказался в воде. Шторм продолжал бушевать, и моряк полагал, что его товарищи в большинстве своем пошли ко дну. Самому Касану посчастливилось выбраться на крошечный островок, откуда через два дня его сняла лодка рыбаков из Скара, отнесенных все тем же штормом к соседнему островку, и там счастливо переждавших непогоду. В городе Касан по глупости явился к королю. Очевидно, в тот день Иддиг Береговой был не в духе – Касан был почему-то заподозрен в шпионаже в пользу города Калатера, в котором сроду не бывал. После допроса моряка сунули в подвал, где он благополучно просидел пять дней. Хорошо, хоть кормить не забывали. История Сиге отличалась большей определенностью. По крайней мере, дарк точно знал, за что именно очутился в королевском подвале. Человек-тюлень нанялся на двухмачтовый когг далеко на юге от Скара. Сиге упомянул несколько южных портов, названия которых ни о чем ни говорили ни Квазимодо, ни тем более Катрин. По словам дарка, он собирался пересечь океан и побывать на берегах знаменитого Глорского Союза. Соблазняла Сиге и возможность путешествия на невиданном корабле – на юге таких судов, как когги, тем более двухмачтовые, никто не видывал. Все шло благополучно – селк вполне освоился на корабле, северяне относились к нему неплохо, – услуги морских дарков всегда высоко ценились. После боя с пиратами, когда команда когга понесла ощутимые потери, Сиге даже начал выполнять обязанности второго помощника капитана. Не повезло селку в Скара. Уже перед самым отходом он с несколькими товарищами засиделся в таверне. Детали Сиге помнил плохо. Очнулся он связанным в подвале. Жутко болела голова – следствие избытка плохого пива и обширной шишки на затылке. Похитители секрета из своих планов не делали – селка предполагали продать на первый же корабль, идущий к Девичьим островам. Слава о тамошнем великолепном жемчуге гремела по обе стороны океана, и ныряльщиков, особенно из числа истинно морских дарков, покупали за большие деньги. Среди моряков без устали пересказывали широко известную историю о том, как пираты из Глора в одночасье разбогатели, заставив дюжину дарков-ныряльщиков очистить от жемчуга одну-единственную бухту на Девичьих островах. Сиге пытался объяснить своим похитителям, что он совсем не ныряльщик, и использовать его в таком качестве бессмысленно, но его, естественно, никто не слушал. Когг давно ушел на север, селк по-прежнему томился в тесном подвале и ждал, когда его заставят нырять за мифическим красным жемчугом. Впрочем, порт Скара пустовал, и покупателей на морского дарка не находилось.

– Врут эти двое или нет, значения не имеет. Главное, работают хорошо, – сказала Катрин, когда они с Ква обсуждали результаты "собеседования".

– Ну почему же, – возразил одноглазый, – всегда интересно услышать хорошую сказку. Я, между прочем, тюленю вполне даже верю. Особенно насчет жемчуга.

– Ква, ты как мальчик. Где ты видел жемчужины рубинового цвета величиной с мужскую голову? Таких дурацких ценностей, слава богам, не бывает.

– Бывают, – вздохнул вор. – Если отбросить преувеличения, то сущая правда. Дюжина дарков-ныряльщиков – это наш Ныр. Пираты из Глора – это, в основном, я. Правда, мы тамошние острова по-иному назвали, но нехорошего жемчуга там действительно навалом. Моя Теа такую розовую жемчужину на шее носит. И леди Блоод себе тоже украшения сделала. Я, Кэт, и тебе хотел такой сувенир преподнести. В "Двух лапах" хозяйку дожидается.

Они помолчали. Потом Катрин тряхнула отросшей челкой:

– Дойти бы быстрее. Хрен с ним, с жемчугом. Значит, ты и тюленю, и весельчаку веришь?

Квазимодо пожал плечами:

– Почему бы и нет? Пока никто из них не прокололся. Касан, похоже, прост, как дубинка свинопаса. Сиге позакрытей, но тоже вроде не врет. К тому же мы их сами из подвала выдернули, по собственной инициативе. В чем их подозревать? Но присматривать-то все равно будем.

– Вот-вот. У тебя, Ква, глаз наметан. Надзирай. Беспокойно мне. Что-то я очень мнительная стала.

С того разговора прошло уже дней пятнадцать. "Квадро" упорно продвигался на северо-запад, не сталкиваясь ни с чем опаснее непрекращающихся дождей.

Катрин сидела на корме и чистила котел. Кукурузное масло, в изобилии прихваченное в Скара, жутко пригорало. После чистки посуды изнуренная повариха рассчитывала окунуться в море, и поэтому мало обращала внимания на струи дождя, омывающие спину. Дождь упорно стучал и шуршал, море рябило, избиваемое тяжелыми небесными струями. Приходилось напрягаться, чтобы расслышать разговор в кокпите.

...– Мористее пройти надежнее. Здесь островов много и рифов уйма. Обойдем, – времени потеряем чуть, зато без риска, – Квазимодо бережно разгладил края листа карты.

– Как скажешь, шкипер. Но мы тогда прошли проливом между этим длинным островом и лагуной. Без хлопот проскочили. Пролив узкий, помню, пальмы чуть реи не задевали, но глубины хорошие. Легко прошли. На островах полно беломордых обезьян. Такие рожи корчат, обхохочешься, – Касан, улыбаясь, тыкал в карту коротким пальцем.

– Не люблю мартышек, – Квазимодо ухмыльнулся, – вечно они всякой дрянью швыряются. Хотя на вкус недурны. А память у тебя – просто позавидуешь.

– Это у нас в роду, – Касан горделиво надулся и повел крепким плечом. – Все места с покладистыми мартышками назубок помним, – моряк скорчил забавную рожу, действительно, похожую на гримасы облезлых белоносых обезьян, в изобилии населяющих побережье.

Мужчины засмеялись. Вини-Пух, стоящий за штурвалом, заметил:

– Да, с мартышками нехорошо вышло. Съестного полный трюм, а пару "желтушек" захватить позабыли.

Квазимодо быстро показал парню кулак. Все посмотрели на корму. Согнувшуюся у трапика за комингсом Катрин видно не было, но Вини-Пух быстро сказал:

– Я в смысле того, что раз команда увеличилась и провизии много, можно было бы и женщину в помощь нашей леди взять. Посуду там мыть, кашу мешать...

Катрин вяло улыбнулась. Вот кобели приморские.

– Хватит болтать, – Квазимодо зашуршал картой. – Как пойдем – проливом или в обход? Что скажешь, Сиге?

До сих пор молчавший селк протяжно вздохнул и протянул:

– Лу—уууучше во-ооокруг. Спокойнее.

– Морем так морем, – Касан широко улыбнулся. Зубы у него были белые, на диво безупречные. – Москитов меньше. Хотя, помнится, мы вроде торопились?

Квазимодо привычно погладил щеку:

– Мы и сейчас торопимся. Правильно торопимся – без сажания на рифы, лишнего риска и жареных обезьяньих ляжек.

Касан кивнул:

– И то верно. Не доглядишь оком, заплатишь боком. Главное, карта имеется отличная. С такой куда угодно дойдем. Верно, говорю, Сиге?

– О-ооочень хорошая карта, – согласился селк. – Таких подробных я не видел. И рисовальщик знающий. С Фло-ооота?

– А то откуда? – Квазимодо бережно промокнул случайную каплю на самодельной копии. – Бешеных денег стоила. На Флоте рисовальщики о-го-го какие были. Теперь таких уж не найти. Эх, не служили вы в морской пехоте. Вот где веселье было...

Катрин в очередной раз удивилась полному отсутствию у бывшего вора тяги прихвастнуть. Приврать Ква умел еще как, но никогда не делал этого из любви к искусству. Всегда у него, у хитрого хорька, скрытая цель имелась. Вот и сейчас даже не подумал похвалиться, что сам карту скопировал.

Закончив с посудой, Катрин по-быстрому окунулась в морскую воду. «Квадро» шел так резво, что было рискованно выпускать из рук поручень трапа. С неба по-прежнему лило. Катрин вытерла лицо мокрой рубашкой. М-да, так и жабры скоро прорежутся.

Под навесом кокпита Квазимодо рассказывал увлекательный эпизод одной из бесчисленных операций доблестных разведчиков морской пехоты Флота. Прислушавшись, Катрин опознала адаптированное изложение "Великолепной семерки". Не зря у Ква в госпитальной палате имелся телевизор. Вахтенная команда с интересом слушала, не забывая заниматься делом. Чинили запасной стаксель. У прохода на корточках примостился и Зеро. Боязливо глянул на хозяйку. Катрин, не обращая внимания, прошла к люку. На камбузе было полным-полно дел.

* * *

Небо прояснилось только через тридцать два дня после выхода от побережья Скара. Ветер сменился на резкий восточный, «Квадро» пошел еще веселее, по левому борту продолжала тянуться бесконечная изумрудная полоса джунглей, омываемая белоснежным прибоем.

Появление солнца вызвало общий восторг. Дожди всем надоели, кроме того, вездесущая сырость грозила подпортить запасы продуктов. По случаю улучшения погоды Катрин исхитрилась приготовить нечто напоминающее праздничный обед. Весомую помощь в этом укрепляющем боевой дух мероприятии оказал Вини-Пух. Трапеза прошла весело, но на следующее утро Катрин очень захотелось, чтобы вернулся дождь. Восточный ветер принес легкое, но крайне неприятное волнение. Казалось, величина волн не возросла, но теперь море играло острыми корпусами катамарана иначе. Катрин принялась с ужасом вспоминать всё, что знала о морской болезни.

Муторно. Самое то слово. Можно работать, можно заниматься делом, но стоит сесть отдохнуть, и.... О попытках уснуть не стоит и говорить. Легкая тошнота моментально напоминает о себе, начинает теребить клейкими лапками измученный желудок. Нечто подобное Катрин переживала, когда носила близнецов. Тогда, к счастью, токсикоз быстро прошел. Ух, как паршиво. К сожалению, работать круглые сутки оказалось невозможно. Катрин заходила в свою крошечную каютку, с отвращением смотрела на койку. Стоило лечь, и молодая женщина едва сдерживалась, чтобы не выскочить наверх, не заорать, матерясь – к берегу, вашу мать, будь вы прокляты! Хоть на день, хоть на несколько часов ступить на надежную твердь. Чуть-чуть поспать, пока койка не проваливается вниз и не взлетает вверх, пока желудок остается там, где ему и надлежит быть. То, что Катрин не одинока в своих мучениях, не утешало. Хенк мучился еще сильнее, Вини-Пуху тоже было паршиво. Оба висели на борту, хватаясь за леера, и в перерывах между жертвами морю пытались шутить и ругать "восточную зыбь". Катрин не могла себе позволить разделить компанию. Да и до "метания харчей" дело доходило редко. Просто было плохо. Чертовски плохо. Спала Катрин и раньше отвратительно, теперь же лишь изредка проваливалась в забытье, чтобы, тут же очнувшись, зажимать тряпкой рот. Оставалось терпеть и работать. Запах вареной фасоли и солонины действовал убийственно. Катрин себя пересиливала, но резонно опасалась, что качество приготовляемых блюд несколько снизилось. Впрочем, экипаж и так не был избалован кулинарными способностями благородной леди. К счастью, Катрин обнаружила, что от тошноты несколько отвлекает кислое питье и, как ни странно, шитье. Отныне леди "Двух лап" коротала ночи, прихлебывая компот из сухих груш и рукодельничая при свете тусклой лампочки (вторая давно перегорела). Тряпья, требующего починки, оказалось уйма. Катрин заштопала Жо многострадальные штаны, наложила латки на рубашку мальчика и занялась собственным гардеробом. Кроить потайные карманы и ушивать непомерно широкий наряд было все же легче, чем глазеть во взлетающий и падающий потолок каюты и чувствовать, как ужин в желудке судорожно ищет выход.

Как-то утром к наставнице зашел сонный после ночной вахты Жо. Сжевал то, что Катрин нарекла "пончиком", подозрительно посмотрел и спросил:

– У тебя голова болит?

– С чего ты взял? – Катрин старательно отворачивалась от миски с корявыми кондитерскими изделиями.

– Ты вся бледная, аж голубая. Даже синяя. И, похоже, опять худеешь.

– Да вы все сжираете, готовить не успеваю. А если голубая, значит, макияж не удался.

Жо фыркнул:

– С трудом верю, что вообще видел тебя накрашенной. Вид у тебя пиратский. Особенно прическа.

– Будет время, подровняешь, – Катрин изо всех сил приказала желудку, живо среагировавшему на мираж запахов салона красоты, оставаться на месте.

– Ну, если ты готова еще раз рискнуть и очутиться в руках мастера моего уровня, – Жо, после некоторых колебаний, взял еще один "пончик" и поинтересовался: – Кэт, ты, правда, неплохо себя чувствуешь? Может, скажешь лекарю?

– По-моему, Хенку сейчас не до консультаций.

– Касан тоже умеет лечить. Потчует Хенка и Винни какой-то дрянью от морской болезни. Они говорят, что им легче. Ну, чуть-чуть легче.

– Нет уж. Не надо мне никакой дряни. Я себя отлично чувствую. Мне просто готовить жутко надоело.

– Так возьми себе в помощники Зеро. На палубе людей сейчас хватает. Он бы мог и после вахты помогать.

Катрин подробно объяснила, куда может пойти голозадый, заверила, что себя отлично чувствует, и прогнала мальчишку спать. Очевидно, Жо ей все-таки не слишком поверил, потому что после обеда к предводительнице подошел Квазимодо. Поговорил о курсе "Квадро" – скоро катамаран должен был выйти в широкий пролив. Одноглазый шкипер рассчитывал пересечь пролив дней за двенадцать, отойдя от материкового берега и ориентируясь исключительно по солнцу и россыпи мелких островов. До начала этого рискованного перехода следовало пополнить запасы пресной воды. Дожди в ближайшее время могли и не пойти. Катрин ощутила прилив непростительной радости – даже краткая вынужденная остановка сейчас казалась истинным счастьем.

– Если нужно, остановимся, – хмуро сказала Катрин. – С баками только постарайтесь побыстрее управиться.

– Само собой, – согласился Квазимодо. – Насос у нас замечательный, только сунуть его обычно некуда. Не волнуйся. Вид у тебя не выспавшийся. У меня здесь средство одно есть, – вор протянул маленький узелок.

Катрин с подозрением развернула клочок ткани. Порошок – судя по всему, какие-то сушеные и перетертые веточки.

– Что за наркота?

– Почему сразу наркота? – Квазимодо потыкал пальцем в порошок. – Легкое успокаивающее средство. Меня в госпитале куда забористей лечили. Попробуй, спать будешь чуть спокойнее. Это трава – се-да-тивное снадобье. Я в Скара на всякий случай купил. От головы, поноса, морской болезни. У меня Теа ужас как мучилась, пока к морю привыкла. Я теперь на всякий случай прикупил. Попробуй, вдруг выспишься.

Катрин посмотрела в кристально честный глаз вора. Вот деликатный гад.

– Хорошо, попробую выспаться.

Спала Катрин действительно лучше. Даже приснилось что-то легкое, беззаботное, к сожалению, никакого отношения к связи с "Двумя лапами" не имеющее. Днем тошнота не преминула вернуться, но эти сутки Катрин пережила куда легче.

* * *

Грести было одно удовольствие. Челнок двигался вверх по узкой речушке. «Квадро» стал на якорь у устья, и теперь разведчики придвигались по узкому зеленому коридору. Время от времени Квазимодо пробовал воду.

– Соленая и мутная, – шкипер сплюнул. – Но выше мы на корабле все равно не поднимемся. Дерьмовенькая речушка.

– Придется возить в бочонке, – сказала Катрин, работая веслом. – Родника нам здесь не найти.

– Какие уж родники? – Касан ткнул лопастью весла в сторону мангровых зарослей. – Не та местность.

Моряк был прав. Второй день катамаран осторожно двигался вдоль берега. Собственно, берега как такового не существовало: сплошной лабиринт густо заросших островков, изобилующих яркими вонючими цветами и тысячами верещащих разноцветных птиц, тоже весьма похожими на цветы. Между корней мелькали зубастые создания, напоминающие раскормленных короткохвостых выдр. Лоснящиеся звери нагло и безбоязненно поглядывали на катамаран. Впечатляющий размер зверюшек и их приличные клыки зародили в мореплавателях подозрение, что дело не только в наивности местных обитателей. Нетрудно было представить, что может сотворить пара "грызунов" размером с кабана с не вовремя оказавшимся в воде человеком. "Тут и аванк призадумается", – как справедливо заметил Вини-Пух.

Катрин посмотрела на копье у своих ног. Первым делом вода, потом можно будет подумать и о пополнении корабельного меню свежим мясом.

Квазимодо снова попробовал воду:

– Почти пресная.

Катрин зачерпнула речной воду. Привкус ила и благоуханных цветов наполнил рот.

– Хм, попахивает. Как бы нам холеру не подцепить или дизентерию.

– Это что за напасти? – обеспокоился Касан.

– Понос прохватит, – исчерпывающе объяснил Квазимодо.

– А звучит-то как благородно, – пробормотал моряк.

Катрин глянула через плечо, – показалось что в голосе Касана промелькнула насмешка. Моряк смущенно улыбнулся:

– Давайте, маленько наберем здесь. Для питья кипятить можно. Железка-то ваша чудесная греет исправно. А в проливе полно островов с удобными стоянками – там хорошей воды возьмем. Что время-то терять?

Доводы Касана звучали разумно. Действительно, в этих дебрях можно слегка пополнить запас в баках. Добрать пресной воды удастся и потом. Катрин бы не возражала против еще одной остановки. Коротенькой-коротенькой. Лишь бы ноги размять. Касан эти места действительно знает. Но все равно как-то нехорошо, что он сидит сзади. И как это получилось?

Катрин заставила себя не нервничать. Подумаешь, сидит за спиной мужик с оружием. Не чужой какой-нибудь. Пусть излишне веселый и невеликого ума, но не первый день на корабле обитает.

Челнок поднялся еще по течению и остановился у тихой заводи. Вода здесь казалась относительно чистой. Катрин выпрыгнула на островок, ветки хрустнули под ногами, неверная твердь заколебалась.

– Вот на этом плоту и к кораблю двинемся, – засмеялся Касан.

Бочонок быстро наполнили. Моряк жизнерадостно посвистывал, споро работал черпаком. Наконец, Квазимодо на челноке с наполненным бочонком двинулся к кораблю. Касан вызывался поплыть сам, но одноглазый шкипер заверил, что должен лично погрузить подготовленные бочонки. Катрин одобрила – что ни говори, одноглазому она доверяла куда больше. Касан для хохмы и в бочонок плюнуть способен.

Прогуливаться по крошечному островку было, собственно, негде. Катрин села на корягу, внизу подгнившую до черноты и белую, как древняя кость, сверху. Воздух над рекой был полон тяжелой влаги, гудения насекомых и аромата мясистых цветов, свисающих с ближайших деревьев. К башмакам деловито семенил ядовито желтый, круглый как шарик для пинг-понга, жук. Катрин подпихнула наглое насекомое древком копья. Жук-лимон со свинцовым бульканьем канул в воду. В воде немедленно заскользили какие-то верткие тени. Да, с голоду здесь не пропадешь. И другие не пропадут – человек, это звучит вкусно.

Солнце припекало. Катрин, жмурясь, отмахивалась от москитов и рассматривала кроны деревьев. Зеленая, с пышной красной грудкой птица лениво перепархивала по ветвям. Хвост птицы, длинный и раздвоенный, казался двумя острыми языками пламени. Вот это цвет – прямо вспышки выстрелов в ночной тьме. Такой бы аксессуар понимающей даме на шляпку или на платье – весь бомонд от зависти бы ахнул. Диковинную жар-птицу вспугнула пара вездесущих попугаев. Птицы, грязновато-розовые и растрепанные, сделали круг над Катрин, сварливо обсудили нелепую человеческую породу и скрылись в ветвях. Одиноко и горестно заквакала-замычала лягушка. Судя по басу – весьма приличных размеров земноводное.

Ветки потрескивали под ногами Касана. Моряк прогуливался по островку, вертел в руках копье и насвистывал.

– Не свисти – денег не будет, – не выдержала Катрин, предпочитающая в лесу сохранять полную тишину.

– Денег? – удивился моряк. – А, примета такая, да? Я уж подумал, что леди совсем не любит музыку. Зачем нам деньги, моя благородная леди? Вы прекрасны и в обносках, а мне на роду написано умереть нищим.

Катрин покосилась на мужчину. Улыбается. Что еще за флирт? Вроде ему доходчиво намекали о субординации. Вряд ли забыл. Странная у него улыбка. На героя-любовника статью не тянет. Рожа простецкая, широкая. Откуда тогда такая уверенность?

– За свистом лодку не услышим, – миролюбиво объяснила Катрин и уселась удобнее, так, чтобы топор за поясом не давил в бедро. К новому оружию мореплавательница уже успела привыкнуть. Трофей, взятый при захвате обоза, оказался в меру тяжелым. Этакая чуть видоизмененная разновидность барте . Лезвие шириной и формой отдаленно напоминает клинок столь любимого и сейчас без дела скучающего в "Двух лапах" кукри. Слегка загнутый крюк-чекан на обухе тоже выглядел полезно. Боги позволят – и в деле топор не подведет.

Прикрыв глаза, Катрин вслушивалась в птичьи голоса, в хруст веток под ногами неугомонного моряка и пыталась догадаться, что в его словах зацепило. Про обноски? Глупости – и штаны, и рубашка ушиты по фигуре, пусть ткань выгоревшая и застиранная, но сидит одежда как нужно. Воинский, усиленный крупными бляхами пояс подчеркивает-стягивает все еще девичью талию. Может быть, даже излишне подчеркивает, заодно выделяя те выпуклости, что повыше. Нет, оборванкой не выглядим. Разве что башмаки... ноги-то защищают, но модельной обувью их только темный кроманьонец назовет.

Катрин рассердилась. Солнце греет, вода умиротворяющее журчит, а тут раздумывай о смутных намеках морского бродяги. Нашла чем озаботиться. Можно подумать, он регулярно консультирует модных кутюрье. Обнаглел, пиратская морда. Что о нем думать? Плечи крепкие, харя широкая, вот и все достоинства. Работает исправно, так что свою необъяснимую антипатию вы, благородная леди, можете подальше засунуть. Возможно, всё дело в его слишком знающей улыбке? Да, не слишком-то он вас, миледи, уважает. Или кроме неприличных мыслей, свойственных, впрочем, всем подряд, кроме, разве что, Жо и одноглазого, еще что-то во взгляде Касана мелькнуло? Пренебрежение? Возможно, морячок однополые радости предпочитает? Ой-ой, кошмар какой. Нам-то что за дело?

Жмурясь на солнце, Катрин попробовала вспомнить выражение лица моряка – не получилось. Простая ведь рожа, но даже губы не вспомнишь. С такой мордой нужно агентом наружного наблюдения работать. Может, его за реальное шпионство в камеру и сунули?

Касан в очередной раз прошелся по островку и вдруг сказал:

– Возможно, леди вместе со мной посвистит? Голос у леди звонкий, приятный. Веселее будет, – моряк просвистел несколько нот, сложившихся в обрывок какой-то диковатой мелодии.

– Ты это что? Сильно заскучал? – Катрин открыла глаза. – Может, нам "Пятнадцать человек на сундук мертвеца" дуэтом исполнить?

– Тревожно как-то, – пробормотал моряк. – Вон, змея какая толстая плывет. Я их с детства боюсь.

Змея действительно плыла. Извивалась, блекло окрашенная, метровой длины, закругленная голова едва поднималась над водой. "Экая тварь аспидная, – подумала Катрин, неприятно пораженная близостью пресмыкающегося к островку. – Эти аспиды вроде поголовно ядовитые?"

– Пошла прочь!

Змея вскинула голову на человеческий голос, глянула на Катрин темными отсутствующими глазами. Стук древка копья о корень заставил гадину нырнуть.

– Плавают здесь разные, – пробормотала Катрин.

– Должно быть, ядовитая, – озабоченно сказал Касан.

Змея вынырнула у самого островка. Катрин даже выругаться не успела, – блеклый, с едва различимыми узорами, зигзаг всплыл из непрозрачной глубины, скользнул в месиво ветвей и бурой листвы. Катрин подскочила. Живой влажный блеск стремительно полился из почерневших сучьев, скользнул к растрескавшемуся башмаку... Топор с тупым звуком вонзился в перегнившее месиво, голова змеи отлетела, обезглавленное тело судорожно свернулось в агонизирующую пружину. Катрин отдернула ногу от брызгающей кровью полосы.

– Что за агрессия такая на хрен?!

– Ох и быстрая вы, леди, – с восхищением сказал моряк. – Только гляньте – вон еще одна гадина плывет.

Катрин машинально сплюнула в воду. Вторая змеюка, еще длиннее, светло-кофейная, с той же странной целеустремленностью плыла к островку. Что им здесь, медом намазано? Или лягушки особенно вкусные?

Змею удалось располовинить, едва гадина добралась до островка. Обе части длинного тела извиваясь погрузились в глубину. Мелькнула раскрытая пасть с ядовитыми клыками. Катрин отерла лезвие топора о сук, глянула...

– Да что ж это за террариум?!

Змеи плыли целыми десятками. Широкая протока просто рябила зигзагами гибких тел. Катрин материлась, энергично работая топором. Безумие какое-то. Змеи атаковали упрямо и как-то бессмысленно. Изредка иная успевала зашипеть до того, как топор отделял ядовитую голову от длинного тела. На корнях и полузатопленных стволах краснели капли густой крови. Думать о том, что будет, если все гады здешних мангровых зарослей вознамерятся посетить несчастный остров, очень не хотелось. Катрин оттяпала голову удивительно яркой, в чередующихся алых, желтых и черных кольцах, змеюке. Эта, кажется, коралловая. Вот, мля, неужели они и с моря сюда поднимаются?

...Стало еще хуже. Змеи плыли и от другого берега реки. Касан, явно не привыкший воевать с столь нечеловеческим врагом, справлялся с трудом. Копьем поразить настойчивых змей было трудно, а работать коротким тесаком моряк не рисковал. Прыгая вдоль островка, Катрин успевала оглядываться – Касан, бормоча что-то неразборчивое, сшибал змей в воду, те упорно лезли обратно. Молодая женщина разделала на "порционные куски" еще трех змеюк – одна выглядела безобидным питончиком, но точно определять семейственную принадлежность было не время. Катрин и так с трудом успевала держать оборону – гады шли густо. Рассекая пеструю змейку, Катрин услышала шипение под ногами – сзади угрожающе подняла голову черная упитанная тварь. Башмак едва успел отбить выпад гадины, Катрин резко придавила-втоптала ядовитую голову, – попала удачно, череп, украшенный маленькими рожками, хрустнул. Черный толстый хвост с силой хлестнул по ноге, попал под штанину, ударил по голой коже. Катрин содрогнулась – нет, нужно сапоги добывать. Полумертвая змея тяжелым шлангом полетела в воду...

– Я их не могу удержать, – громко сказал Касан. Он выглядел довольно спокойным, – копье пришпилило к стволу красавицу-змею в золотистых разводах, – нога отпихивает крошечного змееныша, упорно тыкающегося треугольной головкой. Третью змею, темную со светлым зигзагом, моряк, очевидно, не видел. Тварь, свесившись с прогнившего ствола, нацелилась на прореху в старых штанах Касана. Оценив, что допрыгнуть туда не успевает, Катрин рванула со спины нож. Тяжелый охотничий клинок свистнул в воздухе, разорвал змее шею. Судорожно обвив нож, гадина свалилась в воду. Катрин выругалась. Касан застыл, уставившись на молодую женщину:

– Ты в меня чуть не попала.

– Не торчи столбом! Видишь, еще плывут. Да что ж это за серпентарий взбесившийся?!

Напор рептилий вроде бы ослабевал. Катрин, наконец, добила копьем забившуюся под трухлявые сучья серую тварь, здорово смахивающую на знакомую еще по Африке мамбу. Можно было перевести дух. Головы нескольких змей удалялись по направлению к берегу. Опомнились, сучки ползучие. Ну и ну, хорошо, что у них ума не хватило плыть под водой и выныривать у самого островка. Вот тогда вы бы, милостивая леди, попрыгали. Экая здесь фауна агрессивная. И нож чертовски жалко, – такой хорошей стали в здешних лавках не найти. Если до тех лавок еще удастся добраться.

На реке тихо всплескивало весло, – приближался челнок.

– Не заснули? – безмятежно поинтересовался Квазимодо.

– Так, это... неуютно здесь, отозвался Касан.

Катрин зловеще молчала.

Квазимодо причалил к островку, выпрыгнув на ненадежную твердь, принялся выгружать бочонок и замер. Среди веток слабо извивался обрубок пестро-коричневого змеиного тела. Остальные части рептилии уже успокоились на топком дне реки. Вор обвел взглядом островок, обозрел обрызганные кровью ветки, разноцветные "веревки", обвисшие среди сучьев, и дрогнувшим голосом спросил:

– Что такое?

– Это напоминание, что нужно быстрее веслами шевелить, – пояснила Катрин и заорала: – Ты где шлялся, чухонец полумордый? Тут плыть – всего ничего. Ждал, когда нас змеи закусают?!

– Там наши латную свинью подстрелили. Она через реку плыла. Жо говорит – свинья "броненосцем" называется. Пока я ее из воды подобрал... – Квазимодо с трудом сглотнул, не отрывая взгляда от змеиной головы размером с кулак, валяющейся на гниющих листьях. – Моя леди, я змей очень опасаюсь. Их, что, много было?