Текст книги "Вернуться (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 53 страниц)

– Странно, зачем мертвецам солнце? Перестань выть. При Жо обещаю: если расскажешь все без утайки – ты отсюда выйдешь.

– А дальше?! Я хочу услышать обещание полностью.

– Дать обещание трупу? Звучит мерзко. Ты дышишь, пока мне не надоест. Без всяких там условий. Если выходишь отсюда, то, что ты называешь жизнью, полностью принадлежит мне. Пока я не решу, что ты слишком воняешь, и пользы от тебя нет ни на грош.

– Я могу быть очень полезен. Хорошо, я буду рабом, ты не оставляешь мне выбора. Но не бей меня, не унижай моего достоинства.

Катрин засмеялась:

– Многовато болтовни. Торопись, пока я вообще не передумала. Ты ведь не человека продаешь. Труп, навязывающий собственный костяк втридорога – да где это видано? Зачем мне вообще что-то обещать?

– Нет, вам нужен корабль, – всхлипнул Цензор. – Значит, нужен и я. Без меня, без моей магии...

– Обойдемся, – неожиданно сказал Жо. – Ты и вправду мертвяк. Мужчины себя так не ведут. А с электродвигателями, пусть и незнакомыми, мы как-нибудь разберемся.

Цензор в ужасе уставился на худого мальчишку:

– Кто вы такие? Я не понимаю...

– Я тоже не понимаю, – пробурчала Катрин. – Мертвец попался жутко болтливый, а здесь отвратительно сыро. Жо, ты почему веревки не захватил?

– Нет! Я хочу жить!!! – бывший Цензор взвыл так, что Жо отшатнулся. – Леди, я ваш раб. Ваша вещь, я грязь и пыль, – только не оставляйте меня здесь. Мне рано умирать.

– По-моему, сегодня самое время, – скривилась Катрин. – Ну, да где нам понять логику трупа? Давай, повествуй о своей героической жизни. С самого начала, но без лирических отступлений...

* * *

– Странно, что, заглядывая в будущее, мы видим искаженное отражение прошлого, – сказал Жо.

– Ну, даже останься ты в старом мире, вряд ли ты дожил бы до его времен. Тебе было бы тогда под сто восемьдесят. Кроме того, будем надеяться, что это не наша реальность. Мне было бы очень жаль Валери. Да и вообще, у нас там остались какие-никакие родственники, – Катрин прислушалась к журчанию воды из потайного хода – пробитый свод все больше обваливался, и вода затопила проход уже до половины. Несчастный Цензор рыдал и захлебывался под водопадом. Стоял по пояс в воде и неловко взмахивал топором – бил по своду, собственными руками разрушая проход в пещеру чудес. Пульт, включающий насосы, навсегда остался за так и не открытой дверью убежища. Через несколько часов вода заполнит коридор полностью. Какое-то время светильник будет освещать мутную воду, потом погаснет. Еще через год или два остановится силовая установка. Выключатся системы вентиляции и компьютерного контроля. Огромный склад продуктов и спальня с ортопедическим матрацем, застланным свежим бельем, сохранятся еще столетия. Брикеты продуктов практически вечны, пыли и солнечным лучам, что портят белье, взяться попросту неоткуда. Никто не сядет на унитаз с мягким сиденьем, не войдет в кабину ванной комнаты. Останется лежать перед овальной СВЧ-печью разодранная упаковка омлета, который сожрал сегодня на завтрак фальшивый цензор—преторианец...

Катрин вздохнула. Кстати, насчет жратвы. Время обеда давно миновало. Ужинать придется на яхте.

Внизу булькала, журчала вода, отрезая путь в уголок чужого мира.

– Не знаю, – сказал Жо, – странное это наказание. Мы рискуем жизнью, отправляясь в этот мир, а этого типа сюда спровадили насильно. Снабдили всем необходимым, позаботились о безопасности. Разве это наказание для преступника?

– Они там странноватые. Нам законы их Лиги не понять. Вообще-то, наш "цензор" и у них двинутым должен считаться. Убить из ревности девчонку, с которой ни разу на свидание не ходил – такого и в наших Люберцах гопники себе не позволяют. Психопат избалованный. Просто жуткое свинство: от своего общества они его изолируют и просто подталкивают к тому, чтобы этот гад здесь человеческие жизни ни во что не ставил. Робинзон Крузо зажравшийся. Хотя подсунуть "Историю Рима" в качестве единственной духовной пищи – порядочное издевательство. Кто-то из судейских там с изощренным чувством юмора.

– Кэт, он, наверное, больной. Он об этих девчонках, что у него служили, даже не сожалеет. Рассказывает, как ни в чем не бывало. Ведь оставить спящих – хуже, чем самому человека в зубы аванков затолкать.

– Жалеть не жалеет, но темноты боится, – сказала Катрин, оглядывая опустевшую "хозяйскую" спальню. Пронесшийся здесь смерч, руководимый Квазимодо, унес не только покрывало и шкатулку со стола, но многострадальную, только вчера зашитую подушечку.

– Катрин, я ошибаюсь или этот тип правда и внешне необычный? – спросил, запинаясь, Жо. – Ну, он поразительно изящный и гладкий. В смысле, был до того, как...

– Дьявольски красивый самец, – сказала Катрин, поправляя ножны на поясе. – Я с ним, Жо, спала. Так спала, что ноги до сих пор болят и пульс учащается. Только ты мне об этом никогда не напоминай. Тошно мне. И теперь я его хоть тысячу раз распну, всё мало будет. Убить мне его очень хочется. Сейчас нельзя. Да и потом... Я вроде как обещала.

Жо почесал нос:

– Ладно, это я так. Начинать, что ли?

Катрин опрокинула на постель светильник. Масло неохотно растеклось по циновкам. Жо разбил второй светильник.

– Непривычно как-то дома жечь. Я еще не пробовал.

– Разве? Мы с тобой как-то и историческое здание умудрились спалить.

– Ну, там-то исключительно твои заслуги. Я в шоке был, как узнавшая о беременности школьница.

– Иди мониторы круши, школьница, – Катрин принялась высекать огонь.

Они подошли к яхте, оглянулись. Жалобно звякнуло стекло, вырвались первые клубы дыма. Конец Тихой пришел.

На корме "Квадро" с багром в руках стоял Квазимодо:

– Отчаливаем, что ли?

Катрин кивнула и прыгнула на трапик. Ее встретили ненавидящие взгляды троицы, сгрудившейся на носу катамарана. Бывший домовладелец сидел под штурвалом, закрыв ладонями лицо. Катрин ткнула пальцем в клубы светлого дыма за спиной:

– Ваша безмятежная жизнь впроголодь кончилась. Желающие смогут в будущем обзавестись собственной конурой. Кто сильно тоскует по этой будке, имеет возможность немедленно сигануть за борт. У мертвеца выбора, естественно, нет.

«Квадро» шел по протоке к озеру. Имущество из берегового лагеря быстро перекидали на борт. Катрин собрала на корме совещание.

– Задачи две: освоить корабль и не позволить ребятишкам баловаться.

– Может, их повязать? Спокойнее будет, – предложил Хенк.

– Глупо. Ладно, одна я их связать не могла, а теперь-то зачем? Они работать должны. И должны бояться нас, а не наоборот. Значит, так – я и Хенк присматриваем за неблагонадежным элементом. Ква и Жо учатся управлять этим чудом квадратной инженерной мысли. Только сначала обыщите каюты или как там все это внизу называется.

– Кубрик, форпик и ахтерпик, – подсказал Жо.

Катрин посмотрела на него нехорошо:

– Вот и валите с одноглазым в этот словарь заумный. Только осторожно. Оружие здесь может быть не похожим на оружие. Что-то сильно смертельное у этого ублюдка едва ли найдется. Вряд ли судейские додумались ему выдать пулемет или бластер какой-то. Но технический сюрприз может вас ждать. Кстати, мертвеца ходячего ни под каким видом вниз не пускать. Пусть свежим воздухом дышит, сука.

Изыскатели исчезли в люке, который вел вниз из открытого углубления палубы, которое упрямый Жо успел обозвать каким-то кокпитом. Катрин глянула на Хенка

– Как тебе речные круизы? Не желаешь соскочить на ближайшей остановке? Ты человек свободный.

Хенк пригладил бороду:

– Леди иной раз выражается так мудро, что и понять затруднительно. Вы в моих услугах еще нуждаетесь? Тогда я с вами. Весело здесь становится. Кроме того, полагаю, за пиратство меня уже можно вешать, так что и пугаться мне больше нечего.

– Какое-такое пиратство? – Катрин подняла разделенную тончайшим шрамиком бровь. – Я бы наши действия квалифицировала совсем по-иному. Вот спятил бывший судовладелец, прыгает голышом, обо все бьется, манией величия страдает. Наш долг ему лекаря найти. Сложное по нынешним временам дело. Почти безнадежное.

– Сдается мне, нашел он уже себе лекаря, – пробормотал Хенк.

– Если ты про меня, то я разве что на мясника-живодера тяну. Я бы ему и в рабском ошейнике дышать не позволила.

– Ну, раз пока позволяете, так о чем говорить? Расскажите лучше, насколько те парни опасны. Драку мы видели, но что издали разберешь? Только то, что Ква рассказывал – он линзовую трубу никому не дал, жулик одноглазый. От Голого, как я понимаю, удара ждать не придется? А эти парни? Нам ведь за ними присматривать...

Ветер наполнил паруса, и "Квадро" охотно заскользил вперед. Впереди сверкал простор длинного озера.

Из трюма вынырнул потный Квазимодо:

– Три остроги. Очень даже недурные. Топорик. Нож, вроде нашего. Все собрали и заперли.

– Еще что-то может быть.

– Может, – согласился одноглазый. – Я такого набитого всякими замысловатыми штуковинами корабля еще не видел. Шкафчиков и сундуков штук пятьдесят, не меньше. Правда, серебра один кошель отыскался.

– Зачем нам сейчас серебро? В город, да и вообще на глаза людям нам лучше не показываться.

– Да, приметные мы, – кивнул вор и глянул на Катрин. – Что-нибудь придумаем. Вам, леди, похоже, отдохнуть нужно. Поспать. Там каютка есть с ложем. Если не возражаете, так мы с Жо ее вам отвели.

Катрин потерла лицо:

– Несвеже выгляжу? Истинная правда. Только у меня просьба будет. Гм, интимного свойства. Жо зови, пусть он тебе поможет.

Сквозь маленький иллюминатор косо падал солнечный свет. Катрин посмотрела на кровать – вполне приличная, ноги поджимать не придется, – поколебалась, легла и повернулась на живот. Начала поднимать подол. Кажется, Жо попятился к узкой двери. Вор издал неопределенный звук.

– Вы мне еще похихикайте, шпана малолетняя, – буркнула Катрин. – Я вас для ювелирной работы позвала, а не румянцем вашим любоваться. Обычный «пояс невинности». Ладно, не обычный, а... Короче снимайте это нафиг.

Оба парня смотрели на гладкие ягодицы предводительницы, пересеченные узкими шнурами непонятной упряжи.

– Ничего себе, – пробормотал Квазимодо. – И как же это снимается?

– Ожог у меня на руке видели? Я использовала топор, меч, скалку и едрену маму. Хорошо, этот хорек прямоходящий не додумался подключить поясок к сигнализации. Сгорела бы я от этакой невинности, как пить дать. Хватит глазеть. Срубите это с меня...

Парни кряхтели, стучали и шепотом перепирались. Катрин, обхватив подушку, лежала на животе. Несмотря на активную возню на бедрах, глаза неудержимо слипались.

– Вот же гад, – сказал Жо. – Эта лента крепче дамасской стали. Извращенец. Ничего, сейчас дорубим. Я эту мерзость сразу за борт выкину.

– Еще чего, – прошептала Катрин. – Такими сувенирами не бросаются. Аккуратнее рубите...

Глава 7

Русло речное узко, поэтому настоящую скорость не набрать. Жо, задрав голову, посмотрел на мачту. «Квадро» двигался осторожно, после выхода с простора озера парусное вооружение так и не довелось использовать в полной мере. Шутка ли сказать – сто пятьдесят квадратных метров. Как катамарану маневрировать среди сплошных отмелей и островков, заросших тростником? Говорят, ниже по течению русло Оны станет шире. Побыстрей бы.

Жо одернул себя и продолжил тщательно сматывать обрезок нейлонового фала. Не торопиться, не суетиться. Ква совершенно прав – криком и беготней только наемные работники рвение демонстрируют. "Квадро" идет вниз по реке, чего и требовалось добиться. Исправно идет – останавливаясь только на ночь, когда в полной темноте без надежного лоцмана двигаться опасно. Скорость, по заверениям одноглазого, втрое выше, чем у самой шустрой торговой барки. О чем еще мечтать? Жо аккуратно закрепил короткую бухту фала. Мечтать можно только о чуде. Точно – о чуде, вроде прыжка сквозь времена и расстояния. Может, хватит таких чудес? Прыжок и так чуть всех не погубил.

Жо покосился через плечо на предводительницу. Катрин сидела на корме по левому борту – как заняла это место на рундуке рядом с "купально-водолазным" трапиком, так оттуда почти и не уходила. В первый день отоспалась, и сейчас в какую вахту на корму не глянь – за ограждением кокпита торчит повязанная шелковой косынкой голова. Сейчас наставница возится с каким-то ремнем, но можно не сомневаться: приглядывает за всем происходящим на палубе. Мрачная, неразговорчивая – щеки еще глубже запали. Вот кого Прыжок действительно почти убил.

Жо знал: спрашивать, что произошло в доме у Голого, по меньшей мере неблагоразумно. И так понятно – Кэт, не стесняясь в выборе средств, втерлась в доверие. Этот пожизненно заключенный из будущего – личность крайне неприятная, но.... Уж очень люто Катрин его возненавидела. Нездоровый он человек, представление о совести напрочь отсутствует, девчонку свою убил, других девушек выбрасывал, как тряпки ненужные, но все равно, так его лупить при любой возможности, наверное, не стоит. Негуманно. Так и сам испачкаешься. Хотя Кэт и сама все отлично понимает...

Она подозвала Жо на второй день плаванья, едва выбралась из каюты и умылась. Ресницы все равно слипались, превращая зеленые глаза в узкие щелочки.

– Как плаванье, кадет?

– Хорошо. Мы учимся, вспомогательная часть команды исправно выполняет обязанности. Хотя и неохотно. Без воодушевления.

– Индифферентно. Наплевать на их мрачные морды. Жо, ты парень молодой, с виду наивный. Есть поручение. Будь почаще рядом с животным. Я голозадого имею в виду. Поразговаривай с ним. Без заигрывания, но с интересом. Ты человек любознательный, а эта обезьяна – существо неординарное. Внимание к себе он страшно любит. Можешь чуть-чуть сочувствия в голос подпустить. Пусть разговорится.

– Играем в "плохого и хорошего полицейского"?

– Нет, – Катрин потерла заспанное лицо. – Я не полицейский. Я – палач. Единственное, чего хочу – чтобы он ссался, как котенок, от одного моего приближения. Я с ним нормально разговаривать никогда не смогу. А ты говори, говори. Тем более, тебе и самому интересно. Память у тебя хорошая. О корабле много не спрашивай – тварь пуглива, как беззубый шакал.

– Кэт, от него Ква почти не отходит. Если еще и я прилипну...

– У Ква будет полно других забот. Разобьемся на вахты, Ква станет шкипером в другую смену. Голозадого придется подменять. Я бы ему спать вообще не давала, но тогда мы точно на мель сядем или прямо на берег выскочим. Собственно, в этом вопросе Квазимодо лучше меня разбирается, он и решит, как выстроить службу. А я бы предпочла, чтобы ты чаще контролировал животное. Интеллектуально. За остальным я пригляжу.

– Понял, – неуверенно сказал Жо. – У нас, наверное, проблема с двигателем возникнет. Мало того, что двигатель только этот осужденный включать может, так еще и сам мотор совершенно непонятный...

– А ты пойми этот движок, Жо. Кроме тебя больше некому.

Катрин говорила совершенно спокойно, но от ее взгляда хотелось немедленно уклониться. Страшные глаза были у леди "Двух лап". Лед зеленый. А ведь казалось, уже отошла от шока бесстрашная воительница.

С того разговора прошло три дня. Жо немало часов проторчал у штурвала рядом с голым "животным". Небезынтересное занятие. Управление "Квадро" оказалось делом непростым, но мальчик с гордостью замечал, что понимает смысл почти всех команд и маневров Голозадого. Конечно, Ква со своим опытом, все схватывал в десять раз быстрее, временами казалось, что для одноглазого ловкача уже и никаких секретов на катамаране не осталось. Но это было не так – "магию" двигателя бывший вор понять и не пытался.

Жо бездельничал, облокотившись о борт, и рассматривая берег. Если вдуматься, жутковатая картина. Четыре дня плаванья – и ни малейших признаков человеческого жилья. Пустынный мир. Жо покосился на рослую фигуру рулевого. Шикарные мускулы все-таки. Взгляд невольно так и задерживается. Кожу даже шишки и царапины, щедро оставляемые безжалостной госпожой, не портят. Действительно, животное. И почему девушки таких типов обожают?

Жо взглянул на Эррату. Девица сидела на баке, свесив босые ноги на сетку, натянутую между "поплавками". Подперев кулачком щеку, смотрела на бывшего хозяина. Интересная жизнь у человека – две красивые бабы ни днем, ни ночью с него взгляд не сводят. Правда, эмоции красавицы испытывают прямо противоположные. Собственно, и обитали две прекрасные леди на противоположных частях судна. Эррату ближе к светловолосой мучительнице и побоями не загонишь.

Жо хмыкнул и сказал:

– Пусто-то как. От скуки спать хочется.

– Юный милорд преувеличивает. Например, мне нескучно, – сказал Голозадый, поворачивая штурвал. – У меня болит бок. Милорду не приходилось работать с треснувшими ребрами?

– Не расстраивайся, – расслаблено сказал Жо, привычно не обращая внимания на издевательские интонации в голосе смуглого красавца. – Скоро вахта закончится, отдохнешь.

– О, да! – бывший Цензор покосился на веревку, привязанную к тиковому сиденью в углу кокпита. Здесь осужденному было позволено отдыхать, лежа под столиком на полу. На привязь его сажал лично Квазимодо, и можно было не сомневаться, что без посторонней помощи из воровских узлов выпутаться нереально. Одноглазый не слишком возражал, когда пленник устраивался на самом сиденье, но стоило такую возмутительную вольность заметить Катрин, и тогда сбитый ее пинком бывший Цензор немедленно скатывался под стол. Обычно неумолимая леди единственным пинком не ограничивалась, и в последние дни Голозадый предпочитал сразу устраиваться под столом. Надо признать, Жо порядком смущала обнаженная мужская фигура, по-собачьи свернувшаяся в углу кокпита.

– Ты осужден за дело, – мягко напомнил мальчик.

– Я не забыл о приговоре, – ядовито буркнул смуглый мужчина. – Не нужно мне напоминать лишний раз, мальчик. Меня и так достаточно унижают.

Жо промолчал. Вчера Голозадый рискнул подобным тоном ответить Квазимодо. Стоял потом на коленях, скулил. Ква умел воспитывать не менее болезненно, чем предводительница. Ну, сам Жо бить человека не привык, за что и был вынужден слушать малоприятные вещи. Странная идея – хамить тому, кто тебя не бьет.

– Плывем неизвестно куда, – пробормотал Голозадый. – Спешим, рискуем жизнями. Хорошо – моя не в счет, но другие... Что ты молчишь, мальчик? Она безумна, разве не так? Ты достаточно образован и сообразителен, чтобы осознать происходящее. И ты знаешь, о ком я говорю.

– Она умнее нас всех, – сказал Жо. – И лучше не болтай о ней в таком тоне.

– Хорошо-хорошо, – мужчина повернул штурвал и вдруг вкрадчиво спросил: – Она тебе так нравится? Понимаю, ты юн, полон сил и желания...

– Ты спятил? – изумленный Жо выпрямился. – О ком говоришь? Она мой командир.

– Ты не так понял, – поспешно сказал Голозадый, но Жо в лучших командирских традициях звучно харкнул за борт и нырнул в рубку.

Вот урод смуглый. Жо, стараясь действовать вдумчиво, открыл лючок и занялся коробами и бронированными шлангами, ведущими к двигателю. Работать было неудобно – слишком тесно. Хорошо, что лампочка светила. Великая сила – электричество. Обязательно нужно в кабелях разобраться. Только трудно без инструментов. Животное он голозадое. Выдумал, тоже. Черт, этот короб никак не снимешь. Второй день с ним... И почему люди все сводят к сексу? Нет, занятие интересное, кто бы спорил. Жо и сам над некоторыми щекотливыми вопросами все чаще задумывался. Время уже – из детского возраста вышел. Ага, пошел винтик, пошел... Да, гм, основной инстинкт – упрямая вещь. И любопытная. Только Катрин здесь при чем? Она женщина исключительно красивая, но думать о ней с подобной точки зрения просто нелепо. В жизни такое в голову не приходило. Голожопый по себе судит, жеребец. Оп, – и второй винт поддался... – Жо отложил нож, вытер взмокший лоб. Набор бы гаечных ключей и пару отверток сюда.

В люк заглянул Квазимодо:

– Колдуешь? Правильно. Этот красавец яйценосный нас еще прокинет, помяни мое слово. Разбирайся с магией. Пригодится.

– Я разбираюсь, – Жо потер затекшую от неудобного положения шею. – Слушай, Ква, когда мы корабль обыскивали, ты ничего похожего на инструменты не находил? Плоскогубцы, отвертки? Отвертка, эта такая штука с плоским или крестообразным наконечником...

– Правда? С крестообразным? – Квазимодо зевнул. – Ты со мною как премудрый Голожопый беседуешь. Еще взгляни эдак по-господски – сверху вниз. Может тебе по шее наподдать? Колдун—механик. Я, что такое отвертки, накидные ключи и электрический винтоверт еще у вас в лесу узнал. Забыть не успел. Здесь пока ничего из такого инструмента не видел, но мы же с тобой оружие, а не гаечные ключи искали. Здесь много чего припрятать можно. Подумаю. Потом, – Квазимодо снова зевнул, демонстрирую аккуратненькие новые зубы. – Сейчас на вахту заступать, а мне еще развлечься нужно. Эх, была бы такая тайная комнатка, когда мы на "Высоком" по океану болтались. Теа расскажу – хвост с досады откусит. Или мне чего-нибудь отхватит...

Жо услышал, как щелкнул замок двери гальюна, и ухмыльнулся. Одноглазый равновесие духа уже полностью восстановил и, главное, уверовал, что путешествие продвигается в правильном направлении. Еще бы Катрин из шока вышла... Так, значит, имеем мы здесь целых шесть проводов...

Руки Жо пошел мыть на корму. У руля стоял Квазимодо и жизнерадостно руководил личным составом. Трое мужчин работали со шкотами. Хенк, имеющий весьма слабое представление о парусах, старался действовать наравне с более опытными охранниками. Кажется, за два последних дня бывшая преторианская челядь стала работать охотнее.

– Юный лорд, не уделите ли мне мгновение? – голозадый сидел на полу.

Жо неохотно остановился.

– Джозеф, вы извините меня, – бывший Цензор говорил негромко, но вроде бы искренне. – Я выразился неудачно. Я не хотел никого обидеть, искренне клянусь вам. Меня может извинить лишь то, что в мои времена ко многим вещам относились по-иному. Я часто забываю, что мы... разные.

– Ладно, забудем. Только больше никаких сомнительных намеков.

– Еще раз извиняюсь, – смуглый мужчина приложил ладонь к своей гладкой груди. – Джозеф, я оскорбил вас совершенно неумышленно. Простите. Могу обрадовать вас известием, что, судя по всему, до Каннута осталось не больше двух дней пути. Разрушенный город выглядит наверняка безобразно, но вас, без сомнения, развлечет смена пейзажа.

– Два дня? Это точно? – Жо улыбнулся.

– В крайнем случае, три дня. У нас имеется лаг, а приблизительное расстояние до города нам любезно подсказал господин Хенк. Если вам любопытно – взгляните на консоль.

Бывший Цензор принялся объяснять показания приборов. Жо в первый раз видел пленника столь любезным и словоохотливым. Ква тоже навострил уши.

– Очень интересно. Про лаг я понял. Про компас тем более. А что это за темные экраны? – Жо туповато потыкал пальцем в экран эхолота, радара и еще одного прибора, предназначение которого действительно оставалось для мальчика тайной.

– Эхолот и радар, – они, к сожалению, не работают. К тому же я не умею ими пользоваться, – смуглый красавец печально вздохнул. – А это экран навигатора, – господа сами понимают, – здесь такая система бесполезна.

– Ясное дело, понимаем, – Квазимодо подмигнул мальчику.

– Извините, я надоел вам болтовней, – бывший Цензор сел на свое место под стол.

– Интересно, сколько в этой болтовне вранья? – прошептал Квазимодо, следя за приближающейся отмелью.

– Насчет лага очень правдоподобно, – неуверенно возразил Жо.

– Согласен, здесь даже я понял. Насчет остального я готов отдать свой запасной глаз – он нам втирает, как дешевый торгаш на рынке. Права леди – его только веревка на шее исправит.

Жо пожал плечами:

– Отделим зерно от плевел.

Квазимодо снова подмигнул пустой глазницей:

– Разумно. Ты умнеешь прямо на глазах. Мужаете, благородный лорд.

– Иди в попу, – ответил Жо и собрался все-таки помыть руки.

Мальчика снова остановил пленник:

– Юный милорд, если вы не таите на меня обиды, позвольте высказать крошечную просьбу.

"Таю я на него обиду или не таю?" – задумался Жо. "Пожалуй, не таю. Больной он, что здесь поделаешь? Его и Кэт не вылечит".

– Милорд, – пленник явно нервничал. – Не могли бы вы попросить миледи позволить мне носить хоть какую-то одежду. По ночам прохладно, но дело не в этом.... Я понимаю – для леди я с некоторых пор не являюсь человеком. Но здесь присутствуют другие люди. Женщины, в конце концов. Мой вид непристоен и многих смущает...

– Зато ты потеешь меньше, – жизнерадостно заметил Квазимодо, демонстрируя хороший слух. – Если ты Эрратки стесняешься, так ей все равно. Тебя хоть в шубу запихни, она тебя глазами жрать будет. Не девчонка – курица, петухом недодавленная.

– Насчет одежды у леди спрошу, – великодушно пообещал Жо. – Но ты, осужденный, особенно не надейся.

Катрин подгоняла ножны для ножа. Собиралась носить на спине – вдоль поясного ремня, как привыкла. Мельком глянула на мальчика, работы не прекратила. Жо сполоснул руки, сел на борт.

– Ну, – Катрин обрезала толстую нитку, – что скажешь?

– С двигателем возникают проблемы. Суть я понял, но...

– Детали не излагай. Тут помочь ничем не смогу. Уверена – ты делаешь все, что можешь.

– Да, – Жо замялся, – там много чего нужно.

– Справишься. Еще что?

– Что-что, – хмуро пробурчал Жо. – Еще хочется жрать. Это диетическое питание, знаешь ли, слишком диетическое...

– Согласна. Вечером останавливаемся на час раньше. Попробуем что-то поймать. Мы с тобой с лодки, остальные с борта.

– Ага, – Жо посмотрел на наставницу. Хмурая Катрин в слишком широкой рубахе и еще более широких штанах на себя совершенно не походила. Пугало бесформенное. Только исхудавшее лицо по-прежнему красиво. – Кэт, когда мы выйдем к людям, ты их напугаешь.

Катрин глянула с искренним удивлением:

– А что прикажешь с этими предполагаемыми людьми делать? Танцами живота их развлекать?

– Не такая уж плохая идея. Почему бы и мирно не договариваться? Если получится.

– Ты насчет этого договора? – Катрин стукнула по борту. – Так договариваться больше не выйдет. Я не выдержу. Я обещала твоей маме действовать самым разумным образом. В данном случае это означает – любым способом и как можно быстрее найти ее и детишек. Если я по пути свихнусь, вряд ли такой результат можно будет признать положительным. Зачем твоей маме тронутая подружка? Сумасшедших любить довольно тягостно.

– Мама бы справилась. Но в твоих словах, бесспорно, есть некоторый смысл.

– Спасибо, Жо, – Катрин ухмыльнулась. – Значит, я не безнадежна. Что еще хорошего скажешь?

– Кэт, могу я спросить, почему ты так странно распределила оружие?

– Вопрос мальчишки, – Катрин снова улыбнулась. – Жалко клинок, да?

Распределение трофеев действительно озадачило мальчика. Ква получил один из коротких мечей и арбалет. Такой же меч, копье и латные перчатки Катрин забрала себе. Жо досталось лишь копье с древком, порядком исцарапанным во время усмирения военнопленных на причале. Хенк неожиданно получил великолепный панцирь, шлем, поножи и шикарный меч-спату. Нельзя сказать, что Жо смертельно обиделся, но...

– Я бы с удовольствием передала тебе арбалет, – Катрин смотрела на реку, залитую солнцем. – Стрелять тебе жизненно необходимо научиться. Но сейчас нет возможности тренироваться. Мечи охранников – дрянь. Ква привык к дурацким тесакам – тебе по тому порочному пути лучше не идти. Латы отличные, ты видел – что-то вроде кевлара, замаскированного под обычную кожу. Но мы с тобой худы, значит, плечами и объемом черепов еще не доросли до такой роскоши – будем костями смехотворно греметь. Я подумывала над тем, что тебе вполне подойдут поножи, но решила, что сейчас нам важнее твое преимущество в быстроте. Поножи с непривычки сильно стесняют. Тренироваться опять же времени нет – если мы вляпаемся, то это будет совсем не учебная резня. Насчет перчаток – тут я не удержалась. Размер практически мой, а пальцы сшибать и ногти сдирать я терпеть не могу.

– Ну, это вполне доступно моему детскому умишку. А меч? По-моему, он по праву принадлежит тебе.

– По праву первой ночи? – Катрин пожала плечами. – Меч мне не нравится. Сталь отличная, я тебе говорила, но рукоять не по моей ладони. К тому же я привыкла к более коротким клинкам. И еще... С некоторых пор я определенно ненавижу древний Рим. Посему не желаю фальшивым центурионом притворяться.

– Понятно. Я мог бы и сам догадаться.

– Надеюсь, твои мозги полностью заняты катамараном. Иначе ты бы догадался, что в случае конфликта человек в доспехах и с мечом украшенным серебром, является основной мишенью для бойцов противника. Мне бы не хотелось, чтобы ты выглядел самой заманчивой добычей.

– Кэт, это получается как-то нечестно.

– Доживешь, станешь старшим, будешь все честно решать, – сухо пообещала Катрин. – Я за чужие спины не прячусь, но и напыщенных рыцарских обетов сроду не давала. Кроме того, Хенк знает, что к чему. Он опытный боец.

– Кэт, ты меня хорошо учила. Я тоже не сопляк.

– Полагаю, тебе представится возможность проверить свои возможности. Еще вопросы?

– Есть один, – Жо, как обычно пребывая в замешательстве, принялся тереть нос. – Этот... голый. Просит позволить ему не быть совсем голым.

– Еще чего! – Катрин немедленно сплюнула в реку. – Пес смердячий, он и есть пес. Скотам положено ходить в соответствующем обличии.

– Кэт, ты на эту проблему шире посмотри. Здесь как-никак общество...

– И что общество? Питает сострадание к чокнутым латинянам?

– Смущаемся. Вот утром – ты умываешься. Мы-то привыкли, а этот смотрит, хоть и искоса, но... реагирует. Как взрослый осел. Который самец.

Катрин помолчала, потом полюбопытствовала:

– Жо, а ты где ослов-самцов видел? В военном училище?

– В Интернете. Там много всего подобного.

Катрин скривила губы:

– И что этот осел? Очень заметно?

– Ква ухмыляется. Нам с Хенком неудобно. Те, что на баке сидят, может, и вообще не видят.

– Гм, полагаю, с выколотыми глазами из этого смуглого кобеля неважный рулевой получится? – задумчиво предположила Катрин.

– Э, да он только разговаривать начал, – забеспокоился Жо. – Дело не только в его спонтанной реакции. Он меня отвлекает от мыслей. Комплексы образуется...

– Что? – изумилась Катрин.

– Ну, он взрослый мужчина. Очень взрослый, и крупный, – зло пробормотал Жо.

– Дурак ты, Жозеф, – невнятно сказала наставница. – Дайте этому австралопитеку какую-нибудь тряпку. Желательно, грязную. Пусть на бедра повяжет. Иди-иди, кадет.

Перепрыгнув на кокпит, Жо обернулся. Катрин низко склонилась к воде. Кажется, смеялась. Жо обиделся, но не сильно.

* * *

Вечер спустился на реку теплый, удушливо-влажный, но все равно стало полегче. От дневного пекла, кажется, даже «Квадро» устал. На ночь катамаран замер под прикрытием пологого прибрежного холма. Серый корпус быстро растворялся в сгущающихся сумерках.