Текст книги "Начало пути. Ступень 1. Обретение магии (СИ)"

Автор книги: Юрий Киселев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 88 страниц)

– Ищем, мой император. Как появится новая информация – вы будете незамедлительно извещены.

– Хорошо, можете быть свободны.

– Да, мой император...

***

Второе утро также встретило Андрея солнцем и птичьим пением – осень пока баловала хорошей погодой. Пока Андрей упаковывал свою кровать в вещмешок, солнце уже достаточно прогрело воздух, чтобы не вздрагивать от зябкого сквозняка. Умывшись у ручейка и вдоволь напившись «про запас», Андрей продолжил путь вдоль русла. Рано или поздно ручеёк должен был привести его в горы, находящиеся в самом центре заповедника. Однако зимовать в них, как он планировал ранее, было нельзя – без запасов продуктов и тёплой одежды это было бы самоубийством. Оставался вариант прохода сквозь весь заповедник до ближайшего человеческого жилья – на севере с заповедником граничило несколько поселений, обслуживающих продовольственные фабрики. Вообще район Оканы к северу от заповедника был сельскохозяйственным – Андрей когда-то обратил на него внимание только потому, что карта Оканы в этом месте выглядела шахматной доской, расчерченной на ровные квадраты. Лина на его вопрос ответила, что там выращивают что-то для Окааны и её пригородов. Что точно – Андрей не выяснял, тогда это казалось ему неважным. Сейчас же восполнить пробел в знаниях было неоткуда. Но этот вариант виделся единственно верным – на юге его ждала смерть, что на западе и востоке – он не знал. На севере его ждали только лес и горы – известная опасность, с которой он сталкивался не раз и был к ней готов. В таких раздумьях прошёл и этот день, зеркально похожий на предыдущий, за исключением того, что орехов больше не встретилось, а звериных следов и кокосово-еловых деревьев стало значительно больше. Не принес изменений и третий день, и четвертый...

На седьмой день стало заметно, что ландшафт изменился. Ровная земля постепенно стала сменяться затяжными подъемами и спусками. Ручей, несколько раз поменяв направление, исчез, и Андрей стал ориентироваться по солнцу. Погода тоже стала портиться, вначале просто заволакивая небо легкими кучевыми облачками, а потом и затянув его сплошной серой пеленой. Похолодало, по утрам лес стал окутываться густым белым туманом. После обеда начал моросить мелкий осенний дождик. Андрей достал из мешка один кусок обшивки, накинув его на спину и завязав узлом на шее, притянув его к спине и бокам одним из ремней безопасности, завязав его вместо пояса. От дождя это не спасло, но прикрытая спина защищала от переохлаждения – не хватало только схватить простуду или воспаление лёгких. К вечеру сплошная стена леса начала рваться на куски, и в просветах замаячили очертания далёких гор. Не дожидаясь темноты, Андрей выбрал относительно сухое место на небольшом бугорке под раскидистым деревом и, наломав тонких веток, свалился на импровизированную постель. Сон пришёл быстро. Засыпая, Андрей не думал ни о чём, мысленно отметив, что окончание первого этапа намеченного пути прошло достаточно успешно.

Где-то в императорской резиденции...

– Куда вы меня привезли?

– Не волнуйтесь, танья Камэни, вам никто не причинит вреда...

– Это даже не обсуждается! И я спросила не об этом. Я жду вашего ответа.

– Танья Камэни, вас хотел видеть император.

– Почему мне об этом не сказали сразу?

– Мы не хотели вас волновать. Вы же не собираетесь отказать императору?

– Как раз собираюсь. Сейчас речь идёт о моём здоровье. Мне нельзя двигаться и нельзя прерывать процедуры восстановления. Вы не знали об этом?

– Не переживайте, ничего страшного. Мы ввели вам обезболивающие и успокаивающие препараты, несколько процедур можно пропустить.

– Что? Что вы мне ввели?! Обезболивающие препараты замедляют регенерацию тканей! Немедленно верните меня в клинику! Срочно выводите всю гадость, которую вы в меня ввели, и возобновляйте процедуры. И не забудьте составить подробный отчёт обо всём, что сделали – думаю, со своим местом можете уже попрощаться!

– Но, танья, император приказал...

– Дайте мне прочитать этот приказ! Я хочу его увидеть!

На этот вопрос ответил не склонившийся над девушкой врач, а тихо подошедший стройный высокий мужчина в элегантном светло-сером костюме:

– Уважаемая танья Айлинэри, это был не приказ, а просьба, которую некоторые особо ретивые исполнители неправильно поняли. Но раз уж вы всё равно здесь...

– А вы вообще кто такой?

– Я тот самый император, уважаемая танья.

– И зачем же я понадобилась владыке? Извините, поклониться согласно этикету не могу. Я даже встать сейчас не в состоянии.

– Не надо поклонов, мы не на официальном приёме. Я просто хотел с вами поговорить.

– А этот разговор нельзя было отложить? Сейчас я несколько не в форме, кстати, по вине ваших людей.

– Именно об этом я и хотел поговорить. Мои люди несколько грубо обошлись с вами...

– Вы считаете убийство моего ребёнка всего лишь несколько грубым отношением?

– Они очень торопились и считали, что поставленная цель оправдывает их действия. Ведь они действовали по моему приказу.

– То есть вы официально признаёте, что убийство было совершено по вашему приказу?

– Вы неправильно поняли. Я приказал им решить проблему в максимально короткие сроки, используя для этого любые доступные им средства. Ни нарушать закон, ни убивать я не приказывал, но ввиду жесткого ограничения во времени исполнители несколько перестарались.

– И они за это ответят по закону.

– Я хотел бы попросить вас об одолжении – считайте это моей личной просьбой. Я понимаю, что нарушен закон, но эти люди мне нужны.

– Вы просите меня нарушить закон?

– Нет, если вы отзовёте своё заявление, то закон нарушен не будет. Будет проведено внутреннее служебное расследование, виновных накажут, но они продолжат работать на благо империи.

– Мой император, не стоит словами о благе империи пытаться укрыть от справедливого наказания убийц. Ваши люди уже пытались меня купить, но никакие подачки не перекроют чувств матери, потерявшей ребенка.

– А убийство виновных – покроет?

– Не убийство, а казнь по решению суда. Это совершенно другое дело. Чувство морального удовлетворения и выполненного долга от того, что убийцы понесли заслуженное наказание, бальзамом прольётся на моё сердце и уменьшит горечь потери.

– Танья Айлинэри, я понимаю ваши чувства...

– Нет, не понимаете. Если бы понимали – не просили бы меня помиловать убийц.

– И как же мне доказать, что я понимаю вас?

– Доказать? Чтобы вы почувствовали то же, что и я? Да не вопрос! Если не ошибаюсь – у вас есть дочь. Она ещё девочка, ей, кажется, около одиннадцати? Она такая же невинная, как и мой неродившийся ребёнок. Казните её! Когда она умрёт у вас на глазах – вы испытаете то же, что и я. На роль палачей у вас уже есть люди, которые и исполнят приговор – опыт убийства детей они уже получили. Если и после этого вы попросите помиловать ваших убийц – клянусь всеми богами, что я сделаю это.

– Танья Камэни, вы забываетесь! Призыв к убийству императорской семьи – это государственная измена!

– Ни в коем случае, мой император. Нет никакого призыва. Вы, и только вы распоряжаетесь своей жизнью и жизнью своей семьи.

– Хорошо, что вы это понимаете. Давайте забудем этот момент и вернёмся к моей просьбе. Так что вам нужно для того, чтобы вы отозвали своё заявление?

– Осознание вами того, что сделали мне ваши люди. Как только я буду уверена, что вы на себе ощутили то же, что и я – мы вернёмся к этому вопросу.

– То есть вы предлагаете мне убить собственную дочь?

– Я вам этого не предлагаю. Это вы решайте сами.

– То есть пока моя дочь жива – заявление вы не отзовёте.

– Нет, я не хочу ни смерти вашей дочери, ни чьей-либо ещё, за исключением убийц моего ребёнка. Я просто хотела вам объяснить, что с подобной просьбой к матери может подойти лишь человек, переживший смерть собственных детей и простивший их убийц. Вы смерть своих детей не видели и понять меня не сможете. Значит, просьбу вашу я не приму и исполнять не буду. Убийцы понесут заслуженное наказание. Прошу вас, мой император, обратить внимание, что наказывать их буду не я, а суд. Не я их буду судить, а судьи, смею надеяться, что честные и неподкупные. Согласно закону, перед которым все равны.

– Я могу изменить закон.

– Закон обратной силы не имеет. Моё заявление подано раньше.

– Я имею право помилования.

– Имеете. Объявите на всю галактику, что император помиловал убийц, которым грозила смертная казнь, потому что они выполняют важную для империи работу. Создайте прецедент. Пусть во всей империи знают, что для тех, кто работает на императора, закон не писан. Им сойдёт с рук что угодно, даже убийство. Да, и не забудьте это же озвучить на совете кланов...

– Вы не оставляете мне выхода...

– Выход есть всегда, мой император.

– Что вы хотите?

– Я хочу справедливого суда. Исполнения закона, и ничего более.

– Я неправильно выразился. Чем я могу купить жизни своих подданных? За исключением убийства собственной семьи, разумеется, империя может на многое пойти не только для вас, но и для всего вашего клана. Земельные владения, уменьшение налогов, прямые государственные инвестиции в курируемые кланом проекты. От вашего решения будет зависеть благосостояние, а, возможно, и жизнь тысяч, десятков тысяч ваших соклановцев. Это предложение я сегодня же передам матриарху вашего клана. Только отзовите заявление.

– Если я отзову заявление, через пять нун вы издадите закон, освобождающий ваших людей от ответственности. Повторная подача заявления будет бессмысленной.

– Я ведь могу решить этот вопрос не с вами, а с вашим матриархом – вряд ли вы осмелитесь ослушаться её приказа!

– Вы правы. Слово матриарха для меня – закон. Возможно, у вас даже получится заинтересовать матриарха так сильно, чтобы она приказала мне не только простить убийство моего ребёнка, но и отдать собственную жизнь. Возможно, повторюсь – возможно, у вас даже что-то получится... Я знаю – империя может предложить клану настолько ошеломляющие преференции, что на их фоне перед матриархом померкнет убийство одного из членов собственного клана. У императора множество рычагов влияния на клан – налоги, территории, государственные заказы и инвестиции. Не знаю, что ещё вы решите предложить... Возможно, льготные или беспроцентные кредиты, монополию в отдельных секторах экономики... Дерзайте, возможно, вам и удастся купить стальную госпожу, в чём я лично сильно сомневаюсь. Но если вам даже удастся договориться – окончательное решение по согласованию ваших предложений наравне с матриархом всё равно буду принимать я, так что оставьте в документах место и для моей подписи...

– А вы не слишком ли многого хотите?

– Я хочу одного – наказать убийц. Как вы правильно заметили – повлиять на моё решение может только матриарх. Меня купить вы не сможете, а вот её – вполне. Но, как вы мыслите категориями империи, так и матриарх мыслит категориями клана. Фактически она правит десятками миллионов соклановцев, оперируя величинами государственных масштабов. В вашей власти сделать такое предложение, что клан пожертвует собственной честью, оставив без законного отмщения убийц на службе государства. Однако простить убийство кланового для главы клана – потерять лицо. Во сколько вы оцените потерю лица клана Камэни, одного из старейших и, думаю, богатейших кланов империи? Рекомендую не продешевить, мой император. Матриарх рассмотрит ваши предложения всего один раз. Второй раз, даже если вы принесёте в дар половину империи, она ваше предложение рассматривать не будет. Матриархи не торгуются – они или принимают предложение, или отклоняют его. Впрочем, искренне желаю вам не договориться – больше всего на свете я желаю лично убедиться в смерти своих палачей...

– Я вас услышал, танья Айлинэри. Спасибо за согласие выслушать меня. Сейчас вас доставят обратно в больницу. До свидания.

– Прощайте, мой император... Да, и можете заодно трудоустроить у себя доставивших меня врачей – думаю, с завтрашнего ло они уже будут безработными...

Глава 6

Вторая неделя похода ознаменовалась для Андрея сменой обстановки. Во-первых, сплошной лес закончился – начались предгорья, в которых заросшие лесом холмы сменялись заросшими густой травой проплёшинами, с которых отчётливо были видны заснеженные вершины на севере. Во-вторых, сначала незаметный, подъём уровня земли значительно увеличился, и стало заметно, что воздух стал более разрежённым. Ровные участки встречались всё реже и реже, сменившись пусть и незначительным, но подъемом в гору. В-третьих, осень полностью вступила в свои права, отметившись постоянной хмарью, перемежаемой мелким холодным моросящим дождём. Ночи стали ещё холоднее, по утрам на траве выпадала не роса, а иней. Андрей торопился, чтобы до зимы успеть перевалить через горы и спуститься к жилью. Он исхудал, последние капли жира, которого и так было немного, были сожжены изнурительной ходьбой. Теперь, проснувшись и наскоро собравшись, он быстрым шагом шёл к горному хребту. При быстрой ходьбе изо рта и от промокшей спины шел пар, однако высохнуть ни одежде, ни закрывающей спину накидке, сделанной из содранной с кресла обшивки, было не суждено – регулярно наползающий с гор туман, сменяющийся мелкой моросью, держал одежду стабильно сырой.

Кедрово-кокосовые деревья закончились, орехи исчезли ещё раньше, и чувство голода нашло своё постоянное место обитания в бурчащем животе. Воды пока хватало – близость гор отражалась на окрестном ландшафте обилием мелких ручейков, тонкими струйками бегущих по дну практически каждой впадины, достаточно было просто спуститься с холма. На ровных пространствах стали чаще попадаться следы крупных животных, иногда вдалеке мелькали стайки мирно пасущихся копытных, похожих на земных косуль. В небе кружили птицы, в траве тоже постоянно что-то шуршало – жизнь била ключом, не собираясь затихать в преддверии зимы.

Ещё несколько дней подъёма в горы – и Андрею стали попадаться натоптанные звериные тропы. Скорость движения сразу увеличилась – веками животные ходили к водопою по кратчайшему и удобному маршруту, расчертив склоны путеводными нитями. Если темп передвижения сохранится – пересечь весь заповедник до зимы становилось реально выполнимой задачей. Голод пока не был серьёзной проблемой, однако ещё два-три дня быстрой ходьбы – и тело начнёт слабеть. У подходящего каменистого оползня Андрей, не тратя время на долгие поиски, подобрал два округлых камня размером с кулак, удобно улёгшихся в ладонях – пора было начинать охотиться, ну или хотя бы попытаться... Своими охотничьими навыками он не обольщался – догнать и убить животное размером с оленя без оружия было нереально, однако мелкие, похожие на сусликов животные тут водились в изобилии. На них охотились хищные птицы, которых Андрей по аналогии с земными начал называть орлами. Тех тоже было великое разнообразие – и по расцветке, от бело-серых до чёрных, и по величине – от небольших птиц размером с земного ястреба, до настоящих монстров с размахом крыльев в несколько метров и весом не менее самого Андрея – более плотная атмосфера Оканы позволяла им не только свободно держаться в воздухе, но и охотиться на пасущихся на горных склонах копытных. Периодически встречающиеся целые и раздробленные кости, иногда в составе почти целого скелета, а иногда разбросанные по значительной территории, со следами зубов и когтей, говорили и о других хищниках, населяющих горы. Однако первые попытки добыть суслика оказались неудачными – то ли Андрею не хватало меткости, то ли суслики были слишком осторожными, но ни один брошенный камень не порадовал охотника добычей.

После первого же выпавшего поутру снега Андрей прекратил подъём в горы, свернув на запад, планируя обойти снежные вершины по дуге. Опыт службы в горах говорил о том, что штурмовать крутые заснеженные склоны без специального альпинистского снаряжения бесполезно, горы нужно обходить. Путь удлинялся, но Андрей был к этому готов. Тем более что ему наконец-то повезло – он научился охотиться на местных сусликов. Достаточно было понаблюдать за ними, заметив, что, будучи спугнутыми, они прячутся в вырытых норах, и, если сидеть тихо, выбираются обратно минут через десять, самое большее – пятнадцать. Многочисленные попытки подбить их камнями успехом не увенчались, а вот примитивная ловушка, сделанная из оторванной и завязанной с одной стороны штанины и нескольких тонких веточек, одетая прямо на норку со спрятавшимся сусликом, уже через десяток минут каталась по каменистой земле, оглашая окрестности испуганным визгом запутавшегося в ней зверька.

Стукнув по катающемуся рукаву камнем, Андрей вытащил из него оглушенного суслика и, приложив его камнем по голове, съел, предварительно выпив кровь из прокушенной шеи и отделив на ходу зубами мясо от шкуры. Желудок к вечеру отомстил за незнакомое сырое мясо диким расстройством, но к тому времени Андрей успел подкрепиться ещё двумя сусликами. Скорость передвижения упала – необходимо было отвлекаться на охоту, зато улучшилось настроение и уверенность в завтрашнем дне. Рёбра уже почти зажили и не доставляли столько неудобств, как в начале пути. Жизнь налаживалась, и Андрей снова с оптимизмом стал смотреть в будущее, планируя свои действия после того, как он доберется до людей...

***

– Здравствуй, внучка, как поживаешь? – нежный и одновременно глубокий бархатистый голос невысокой, стройной, ослепительно красивой, молодо выглядевшей женщины, главы клана Камэни, обволакивал, проникая, казалось, прямо в душу. Такому голосу хотелось подчиняться без оглядки, тем более что сила голоса подкреплялась красотой женщины и прозвищем «стальная госпожа», по слухам – вполне заслуженным, ибо дама правила кланом справедливо, но сурово и жёстко, некоторые вообще считали, что жестоко. Назвав Айлинэри внучкой, матриарх показала степень своей расположенности – на самом деле внуки матриарха уже давно вырастили собственных внуков, а те – своих.

– Спасибо, госпожа, мне уже лучше.

– Называй меня бабушкой, мне так будет приятнее.

– Хорошо... Бабушка...

– Да, внученька, заварила ты кашу... И как теперь её расхлёбывать? Ты знаешь, что ко мне приходил император?

– Да, знаю... бабушка.

– И ты знаешь, что он мне, как главе клана, предложил?

– Нет, не знаю, но надеюсь, что предложение было более чем щедрое, раз вы, бабушка, сейчас здесь. Хотя я надеялась, что вы откажетесь.

– Ох, до чего же вы, молодёжь, пошли догадливые. Ты представляешь, как ты меня подставила?

– Представляю.

– Да ничего ты не представляешь! Почему ты не могла решить свои проблемы с императором напрямую, а заставила его идти на поклон ко мне? Ты понимаешь, что отказать ему – это отказать самому императору, а принять его предложение – это продать члена собственного клана? Человек, за которого просил император – сейчас очень нужная, ключевая фигура в оканийской политике, и, самое главное – он человек императора и действовал по его приказу. Если сейчас я откажу императору, клан станет изгоем – император не простит мне потери своего человека и найдёт повод, как отомстить. А если соглашусь, то рано или поздно клану настанет конец – вся империя узнает, что клан Камэни торгует собственными людьми, нужно только назвать правильную цену. Ты заставила меня выбирать между бесчестным и невозможным.

– И что же вы выбрали?

– Я обещала императору подумать.

– И для этого вы пришли ко мне?

– Да. Ты заварила эту кашу, тебе и расхлёбывать.

– Вы боитесь ответственности?

– Да что ты знаешь об ответственности, девчонка! Я руковожу кланом более эона, и ни разу, ни разу за всё время я не продала ни одного члена клана! Ни за какие деньги! Клан всегда стоял за каждым своим бойцом. Никто, ни случайный прохожий, ни сам император не могли безнаказанно обидеть или убить Камэни! Мы мстили за каждого, невзирая на потери!

– И что же вы хотите от меня!

– Ответственность за принятие решения ты должна взять на себя. Отзови своё заявление!

– Скажите, хотя бы, что вам предложил император...

– Ох, внученька, лучше бы тебе этого не знать. Не зная – не впадёшь в грех искушения...

– Что, так много?

– Нет, не много... Безумно много! За половину, даже за четверть предложенного я продала бы свою душу рурху! Я лично зарезала бы не только тебя, но и половину клана, ибо оставшаяся половина всё равно останется вдвое могущественнее. Поэтому и не могу самостоятельно принять решение... Пойми меня... С того момента, как я приму его, а я знаю, какое решение приму, я возненавижу себя. А это хуже, чем смерть. Внучка, прошу, не оставляй на моих плечах эту ношу. Она не для меня. Прости...

– Хорошо... бабушка... Передайте императору, что решение будете принимать не вы, а я. Изучив предварительно его предложения клану. Я снимаю с вас эту ответственность, госпожа матриарх...

– Спасибо, внученька...

Днём позже...

– Танья Айлинэри, ваша матриарх передала мне, что решение будете принимать вы.

– Да, мой император. Я, как и матриарх, изучила ваши предложения клану Камэни, – Айлинэри протянула императору исписанный мелким убористым почерком листок.

– И что вы решили?

– После разговора с матриархом я решила, что она не может ни принять, ни отклонить ваше предложение. По политическим мотивам, разумеется – затронута честь клана. Как человек, у которого ваши люди убили ребёнка, я тоже не могу принять вашего предложения... Однако я также являюсь членом клана и не имею права ставить свои интересы выше клановых. Моё решение таково: если вы, ничего не прося взамен, в качестве жеста доброй воли, исходя из уважения к возрасту и мудрости матриарха клана Камэни преподнесёте в дар матриарху и, соответственно, клану Камэни всё, что здесь написано, я, восхищённая столь щедрым даром, сниму все свои претензии и дарю вам не только жизнь своего убитого ребёнка, но и собственную жизнь. Готова подписаться под каждым своим словом...

– Ваша жизнь мне не нужна...

– Как скажете, мой император.

– Но я принимаю ваше предложение. Да будет так. Теперь прощайте.

– Подождите!

– Что-то ещё?

– Мой император, не как представитель клана, а как человек, как учёный прошу – не трогайте Дэрия. Он нужен не только мне, и даже не моему клану. Возможно, он – будущее империи.

– Я должен вас огорчить. Преследуя Дэрия, правительственные войска подбили его флаер, а его самого – ранили. В обломках флаера обнаружена его кровь. Дэрий скрылся в лесу на окраинах заповедника, но одному в диком лесу без одежды, еды и оружия, да ещё и раненому – шансы остаться в живых ничтожны. Пригороды Када, Шарой и Рины, а также Окааны до сих патрулируются войсками. Им запрещено стрелять и дано указание при появлении искомого объекта вступать в переговоры, но из леса до сих пор никто так и не вышел. Прошло уже много времени. Сколько может прожить одинокий человек в лесу, без еды, воды и одежды?

– Простите, мой император, надежда умирает последней.

– Мне жаль, танья Айлинэри. Выздоравливайте. И прощайте.

***

Под холодным полуденным осенним солнцем, неохотно прогревающим застывший за ночь морозный сухой воздух, Андрей бодро шагал по натоптанной зверьём петляющей по склону небольшого ущелья узкой горной тропе. Большая часть пути уже была пройдена, до людского жилья осталась максимум неделя пути, если позволит рельеф и погода. Настроение уверенно ползло вверх, в противоположность тропинке, змеёй уползающей вниз. Обходя несколько стекающих неподвижными каменистыми водопадами протяжённых осыпей, ему всё же пришлось немного углубиться в горы. Он перевалил через невысокий горный хребет и сейчас спускался в долину, образованную двумя пологими, заросшими лесом, горами, и одной крутой, с изломанными каменистыми неприступными склонами. В одной руке у него была длинная тонкая ошкуренная палка, используемая как посох, в другой – небольшой камень. На поясе болтались две тушки сусликов, проткнутые насквозь небольшой веточкой, скрученной в кольцо и привязанной к поясу косичкой, сплетённой из засохшей травы. Настроение у Андрея было бодрое, чему немало способствовало пробивающееся через низкие осенние облака холодное солнце. Тепла оно практически не давало, но покрытые солнечными пятнами горы с зацепившимися за них клочьями облаков выглядели очень живописно. Похолодало, морозный воздух изгнал находящуюся в нём влагу, и видимость резко увеличилась – можно было даже различить небольшое стадо горных баранов, пасущихся на склоне соседней горы. Возможно, одним стадом долина не ограничилась – густое разнотравье, разбавленное отдельными группками кривых деревьев по склонам и небольшой рощицей вдоль пробегавшего по дну ущелья горного потока, способно было прокормить множество травоядных. Странно, что Андрей за несколько недель путешествия так и не встретил ни одного крупного хищника...

Странности, как известно, могут заканчиваться в любое время, переходя в неприятности. Именно эта мысль промелькнула в голове у Андрея, стоило ему заметить на каменном уступе, языком нависшем над звериной тропой, неподвижную кошачью морду.

"Не может быть! Настоящий барс!" – молнией пронеслось в голове Андрея...

Но нет, конечно же, это был не барс, хотя спутать было несложно – за исключением размеров, зверь действительно был безумно похож на земного горного кота. Несомненно принадлежа породе кошачьих, он имел мощное вытянутое тело с короткими толстыми лапами, оканчивающимися мохнатыми подушечками с явно выпирающими когтями, приплюснутой кошачьей головой с агрессивно прижатыми к затылку треугольными ушами, заканчивающимися очаровательными кисточками, розовато-белым носом в окружении пушистых длинных вибрисс, громадными круглыми зелеными глазами и полуоскаленной пастью с желтоватыми огромными клыками. Зверь замер в неподвижном напряжении, и только вибриссы на носу дрожали от возбуждения. Если бы не ослепительно белоснежная густая шерсть с тёмно-серыми подпалинами и длинный пушистый хвост, не уступающий по длине и пушистости земному барсу, более всего кошак был бы похож на амурского тигра. И не только строением тела, но и, похоже, весом, ибо Андрей, определяя размеры зверя, неправильно определил расстояние – зверь оказался от Андрея несколько дальше, чем это показалось с самого начала. В горах расстояния обманчивы, зверь затаился значительно выше тропы, и то, что поначалу можно было принять за барса, на поверку оказалось настоящим монстром весом никак не меньше полутонны, а возможно, и значительно больше.

Расстояние, как показали последующие события, было выбрано хищником не случайно – звериная тропа, по которой Андрей решил перейти ущелье, была давно облюбована им в качестве засады на обитающее в этом ущелье небольшое стадо горных баранов – данхоев. Сейчас этим самым бараном в зеленых глазах кошака являлся Андрей. И Андрей это отлично понимал, замерев на тропе и глядя в зверю в глаза. Любое движение – и зверь бросится на добычу, сейчас его сдерживал только ответный взгляд, несвойственный дичи, непонятный, и потому будивший осторожность...

Тягуче тянулись секунды, напряжение ощутимо нарастало, казалось, даже сам мир замер в ожидании. Зверь не привык отступать, тем более что мало было в горах хищников, способных если не напугать, то хотя бы составить ему конкуренцию, с человеком он никогда не сталкивался, замершее внизу на тропе существо воспринимал исключительно как добычу, и, если бы не направленный навстречу прямой взгляд, уже бросился бы вниз, к ароматному теплому мясу. Чувство голода туманило мозг зверя красной яростной пеленой, сметая остатки осторожности, задние лапы напряглись, по телу волной прокатилась легкая, почти незаметная дрожь, чтобы через долю мгновения взорваться бросившимся на добычу распрямившимся, как пружина, гибким белоснежным телом.

Как в замедленной съемке видел Андрей распластавшуюся в полете белую смерть, протянувшую к нему перевитые мускулами мощные передние лапы с выпущенными когтями, способными пропороть нежное человеческое тело насквозь и разорвать его на несколько маленьких Андреев, густую шерсть, покрывающую грудную клетку между передних лап и сбившуюся вбок под напором встречного воздуха, запутавшуюся в ней сухую травинку, широко открытую пасть с клыками, готовыми ещё в полете вцепиться в добычу, и маленькую область между лапами и пастью, почти точку, где у зверя должна быть шея... Вот в эту точку Андрей и ударил, с криком, вложив в удар все свои силы. Левое колено Андрея пошло вверх, утягивая за собой стопу, чтобы сразу же выстрелить пяткой вперед-вверх с разворота. Левая рука с раскрытой ладонью автоматически пошла от груди вверх и влево, отводя правую лапу зверя, правая рука, отбросившая бесполезную палку, прижатая сжатым кулаком к правому боку, готовилась нанести добивающий удар в голову, правая нога, слегка полусогнутая, напряглась, с доворотом бёдер усиливая удар ногой. Классический йоко-гери-кекоми... Всё было сделано идеально, до мгновения выверено и классически точно. Таким ударом можно разбить кирпич или проломить толстую сосновую доску. Вот только противник оказался слишком велик для Андрея – это стало понятно, как только его пятка с хрустом, утонув в белоснежной пушистой шерсти, вошла в соприкосновение с шейными позвонками кота. Ощущение было такое, как будто он попытался пробить ногой сквозь подушку несущийся на него танк. Острая боль пронзила сначала пятку, потом поясницу, и, прострелив мышцы опорной ноги, сбросила его спиной вперед с тропы на камни, вниз. Точнее, сбросила не боль, а свалившееся на него тело. Отведенная левой рукой лапа взметнула кучу щебня рядом с головой. Второй лапе повезло больше – правая рука Андрея со сжатым кулаком так и осталась прижатой к телу, ни времени, ни сил провести ей удар уже не было, и когти зверя пропороли три глубоких борозды прямо по лицу, уйдя в камни с другой стороны его головы. Андрей оказался придавлен к камням свалившейся на него тушей, выбившей из легких последние остатки воздуха. Сначала правый бок, а потом спина и затылок ударились обо что-то твердое, затем – грохот покатившихся камней, вспышка перед глазами – и темнота...

***

Сознание возвращалось медленно... Сначала появилась боль, потом среди боли начали прорезаться звуки. Болело всё, и эта постоянная тупая ноющая боль не давала прийти в голову ни одной мысли, за исключением страстного желания, чтобы это мучение наконец закончилось. В такие мгновения понимаешь тех, кто говорит, что лучше бы умер... Через некоторое время Андрей решился открыть глаза. Открылся только один, левый, показав бездонное синее небо в редких барашках облаков. Солнце стояло там же – похоже, времени после падения прошло совсем немного. Из подсознания лениво всплыло воспоминание, что правому глазу досталось от когтей зверя. Это подтверждалось тупой саднящей болью на лбу и щеке. Потерять глаз было бы обидно, причем смертельно. Хотя какой смысл сожалеть о глазе, если вопрос вообще стоит о жизни. То, что Андрей ещё не умер, не говорило ни о чем. Всё, как говорится, ещё впереди. Мысль о том, что вот так и закончится его жизненный путь, радости не добавляла. Страх холодным липким потом прошелся по спине, выморозил грудь, задержался в легких... Или это не страх, а адреналин? Андрей пошевелил сначала одной рукой, потом другой. Больно, но терпимо. Похоже, переломов нет. Шевеление ногами показало, что целы не только ноги, но и позвоночник. Не зажившим до конца рёбрам опять досталось – теперь, похоже, уже не обошлось без перелома. Поворот головы вызвал тошноту и головокружение, похоже, без сотрясения мозга также не обошлось. Зато взгляд зацепился за горный склон и проходящую по нему тропу. Осыпь скатившихся камней, протянувшаяся от тропы до места его вынужденного отдыха, дорисовала картину случившегося, которую Андрей, крепко приложившись затылком к камню при падении, уже не помнил. Кот все же сбросил Андрея с тропы, и дальше они продолжили движение вместе, скатываясь в ущелье. Падение Андрея остановило чахлое деревце, скорее даже не деревце, а большой куст, упорно вгрызающийся корнями в каменистую осыпь. Вот и поломанная ветка с несколькими желто-зелеными полуувядшими листочками качается перед носом... А где же кошак? Вялая мысль увидеть своего обидчика заставила Андрея встать. Получилось это не с первой попытки. Далеко не с первой... Первые несколько попыток закончились очередной потерей сознания. Появившаяся вначале радужная мысль, что всё оказалось не так страшно, как могло бы быть, рассеялась, не выдержав испытания реальностью. Удар о камни при падении на него зверя с последующим кувырканием вниз по склону не прошли бесследно. И многочисленные ушибы и гематомы, а также разодранная щека были самыми безобидными. Его опасения подтвердились – несколько ребер были однозначно сломаны, левая нога, вплотную повстречавшаяся с котом, ныла, плохо сгибалась, и отдавала резкой простреливающей болью. Похоже, как минимум были повреждены связки. К тому же нога опухла, что могло указывать и на закрытый перелом. А вот это уже скверно... Одноногому человеку в горах верная смерть.