Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 57 страниц)

– Я немного растерялся, тихо промолвил Саша.

– Спасибо, сказала Алена, и поцеловала его в щеку.

" Теплое, нежное прикосновение, приятная волна пробежала по телу, словно легкий ветерок, подумал Саша".

– Я соскучился, смущенно произнес он, глядя на Алену.

– Правда, улыбнулась она. Ты думал обо мне?

– Да, прошептал он.

– Мы совсем мало знакомы, сказала она тихо. Пойдем? улыбнулась она, взглянув на море.

– Конечно, ответил он.

Они медленно шли под руку, по набережной, и смотрели на море.

– Тебе нравится море? спросила она.

– Оно красивое, ответил он. Даже когда шторм, оно...

– Грязное и вонючее, усмехнулась Алена.

– Нет, замотал головой Саша. Оно могучее и свирепое, его можно испугаться, а можно...

– Влюбиться, снова перебила его Алена, улыбаясь. Ну, например как ты!

– Можно и так сказать, рассмеялся Саша.

– Ты готов всю жизнь отдать морю? спросила она, поправив волосы рукой. Она взглянула на него, в ожидании ответа. Только искренне, скажи правду, улыбнулась она. Обижусь, если соврешь?

– Готов, не раздумывая, ответил Саша.

– Пропадать в море, год и больше, не видеть жену, детей, семью, родных... Тебе нравится такая жизнь, спросила она, посмотрев ему в глаза.

– Конечно, пожал он плечами, виновато, улыбнувшись. Романтика! А что?

– Не обращай внимания, махнула она рукой, отвернувшись.

– Алена, я тебя чем– то обидел, спросил Саша, обняв ее за плечи.

– Все нормально, прошептала она.

На площади у Морского вокзала, продавали мороженое. Прогуливались горожане, семейными парами, бегали дети... Саша и Алена, обнявшись, стояли на кромке пирса, и смотрели на пароходы в порту.

– Ты думаешь, что любишь меня? тихо промолвила она, глядя на бухту.

– Да, взволнованно произнес в ответ Саша.

– Странно, ты видишь меня второй раз, а уже любишь, тихо сказала она.

– Мне трудно объяснить, что со мной происходит, но я точно знаю, – ты, та самая, о которой я думаю, – ты ...

– Не торопись, прервала она его. Лучше подумай, перед тем как сказать. Может, ты путаешь влюбленность юноши, и настоящую любовь? Я старше тебя, я знаю, сказала она, повернулась, и посмотрела на Сашу. Ты уверен, что хочешь сказать мне, именно эти слова, спросила она, глядя ему в глаза.

– Да, тихо ответил он, взяв ее руку, в свои ладони.

– Поцелуй меня, прошептала она, закрыв глаза.

– Я люблю тебя, сказал он, и нежно поцеловал ее в губы.

"А сердце бешено колотилось, и кровь приливала, неумелые движения... Поцелуй... и вот по телу пробежала дрожь... и руки крепко прижали ее тело... Она мягко отстранилась в сторону, открыла глаза, и, улыбнувшись, сказала:

– Ты совсем юный.

– Почему, расстроился Саша, прижимая ее к себе.

– Целоваться не научился, усмехнулась она, и, взяв его под руку, сказала:

– Пойдем ко мне.

– В общежитие, спросил Саша, посмотрев на нее.

– Нет, усмехнулась она. Я живу в частном секторе. Комнату там снимаю. Пойдем, улыбалась она, глядя на Сашу. У тебя увольнение до вечера?

– До утра, пожав плечами, ответил Саша. Ко мне тетя приехала, я уже был у нее в гостинице. Сказала, что бы был к обеду, улыбался Саша.

– Хорошо, тогда иди и скажи ей, что будешь завтра утром, ровно в половине восьмого, а потом в училище. А я, приглашаю тебя сегодня, на пельмени, улыбнулась Алена.

– Я, даже не знаю, в нерешительности, запнулся Саша, на половине фразы. Наверно, надо как то...

– Решай сейчас, или я могу передумать, сказала Алена.

– Согласен, махнул рукой Саша. Я даже очень, обожаю кушать, пельмени, рассмеялся он.

– Все, тогда идем, сказала Алена. Нам туда, указала она рукой, на сквер.

– На автобус в другую сторону, удивился Саша.

– Мы пойдем короткой дорогой, я сейчас тебе ее покажу.

– Значит ты сама ...

– Я буду ждать тебя дома, улыбнулась Алена. Запоминай, улица Ушакова, дом 16. Это район Старого порта, запомнил, улыбнулась она. Туда идет автобус, номер 2, остановка, так и называется. Как выйдешь, пройдешь прямо сто метров, и свернешь направо, а там увидишь.

– Запомнил, кивнул Саша.

– Тогда пошли, сказала Алена. Мне еще в магазин надо.

– Пойдем...

Они вместе прошли через сквер, а потом расстались на автобусной остановке. Алёна пошла в гастроном. Саша на соседнюю улицу, в гостиницу...

АФГАНИСТАН. 1987г. Провинция Кунар. Ущелье.

Рассвет. На фоне еще чернеющих словно исполины, гор, рота советских мотострелков переправляется на стареньком пароме через реку. Три взвода, налегке, со стрелковым оружием, выдвигается в ущелье, для проведения разведки. На краю парома стоит командир роты, капитан Бобров, в окружении взводных командиров. Он держит в руках карту, и, подсвечивая изредка фонариком, уточняет и показывает маршруты выдвижения роты. Молодые лейтенанты, молча, слушают своего командира, и, глядя на другой берег, высматривают ориентиры. Один из них, высокий, крепкий, широкоплечий, лейтенант Прохоров, внимательно вглядывается в другой берег.

– Прохоров, ты со своими, идешь первым, сразу после саперов, негромко говорит командир роты. Далее, выдвигаешься вперед на сто метров, и прикрываешь остальных, пока они, займут свои места на флангах.

– Прохоров, обернулся командир роты, взглянув на задумчивого взводного.

– Я, повернулся Прохоров. Вас понял, коротко ответил он.

– Всем, проверить связь, и боекомплект. Приготовится! жестко произнес ротный.

– Есть, раздались голоса лейтенантов.

До берега, оставалось несколько метров.

УЩЕЛЬЕ. Рассвет.

Двое, расположившись на камне, наблюдают за паромом, идущим через реку. Это минеры, опытный Исмаил, и молодой, Зафир. Еще вчера на рассвете, они минировали подходы к реке, в месте переправы, и устанавливали мины ловушки. А следующей ночью, минировали дорогу вдоль реки, ведущую в ущелье. Сейчас они были уставшие, но довольные. Их командир, Джалаль, готовил эту ловушку долго, и теперь, в назначенный день, с нетерпением ждал, со своими воинами, русских, в ущелье. Мы должны показать этим неверным, что не боимся их, и на нашей земле, хозяева, только мы, говорил он. Слова запомнились Зафиру." Это правда, говорил он себе. Только мы, хозяева своей земли, и нам здесь жить, а не этим русским, которые издеваясь над нашей верой, топчат гордость нашу, – народ! "

– Убирайтесь грязные свиньи, прошептал Зафир, рассматривая огни, на другой стороне реки. – Ты очень неспокойный Зафир, негромко произнес в тишине Исмаил.

– Я думаю о ловушках, которые поставил на берегу.

– И что? удивился Исмаил.

– Они могут отпугнуть русских, и тогда они не пойдут вглубь, ущелья, пожал плечами Зафир. А если они позовут вертолеты, тогда наш план не получится.

– Ты плохо знаешь русских, усмехнулся Исмаил. Они пойдут именно туда, куда нам и надо, они не берегут своих солдат. Страна у них большая, зачем им беречь их, новых пришлют.

– Странник, это Гюрза, зашипела радиостанция в руках Исмаила.

– Говори Гюрза, слушаю тебя, отозвался Исмаил.

– Родственники приехали, у вас все готово?

– Встретим как дорогих гостей, ответил Исмаил, усмехаясь.

– Хорошо, прохрипело в ответ из радиостанции.

Исмаил достал флягу с водой, и протянул Зафиру.

– Попей воды, она остудит твою горячую голову. Почему ты такой беспокойный? Я учил тебя быть спокойным, как сытая змея на солнце, улыбнулся Исмаил. А ты?

Зафир взял флягу, отпил, сделав несколько больших глотков, утер рукой подбородок, и сказал:

– Я спокоен.

– Это правильно, кивнул Исмаил, и тоже отпил из фляги. Мы все сделали, и осталось ждать. А ждать, я умею, тихо, добавил Исмаил, глядя на реку.

– Да, кивнул Зафир. Ожидание врага, испытание для воина, я готов, промолвил Зафир.

– Это твое первое задание, сказал Исмаил. И ты справишься с ним. Да поможет нам Аллах!

БЕРЕГ РЕКИ. Вход в ущелье.

Паром гулко ударился днищем о каменное дно, и уткнулся в берег.

– Саперы, пошли! громко приказал ротный.

Сосредоточенные парни с миноискателями, ступили на берег, и, развернувшись в шеренгу, включились в работу.

– Ротный совсем "перестраховщик", шептал на ухо Прохорову, старший лейтенант Фугеров. Он бы еще арт. подготовку запросил, усмехнулся, русоволосый "старлей".

– Ты Игорь, сколько здесь? посмотрев на Фугерова, спросил Прохоров.

– Как и ты, пожал он плечами, три месяца. А что?

– Ничего, спокойно ответил Прохоров. Сколько у тебя боевого опыта? Дуля? Только в Союзе, на полигоне "гонял", по проторенным дорожкам, да пристрелянным мишеням, по равнине, и болотам. Правильно, да?

– А ты в другом месте? Да? Обиделся, отвернувшись Фугеров.

– И я там же, негромко ответил Прохоров. И поэтому здесь, буду просто выполнять приказы, без обсуждения. А если ты думаешь, что все будет гладко, как первый выход, в усилении "десантуры", ошибаешься. Нутром чую, легкой жизни не будет.

– С кем тут воевать, тяжело вздохнул Фугеров. С обезьянами? усмехнулся он, и пошел к своему взводу.

– Опасно, недооценивать противника, глупо, прошептал Прохоров, глядя на вход в ущелье.

По карте, выход из ущелья, граница с Пакистаном, размышлял Прохоров. И что это значит? спрашивал он себя. Только то, что в ущелье, могут быть "духи", и разведка эта, очень опасна. Если что запросим поддержку с воздуха, выручат. Что-то ноет в груди, как будто, держит и не пускает... какая гадость, сплюнул в сторону Прохоров, скривившись". Появились саперы. Доклад был краток. Сняли шесть "лепестков", и три противопехотных мины, далее, проход свободен. Командир роты, задумчиво потер лоб, и дал команду, выдвигаться. Три взвода, начали движение в ущелье.

ПЕРВЫЙ ВЗВОД. Командир лейтенант Прохоров. Ущелье.

Солдаты, осторожно ступая, шли цепочкой по сухому руслу реки, похожему на «лунный пейзаж». Камни, холодные и местами влажные от росы, и кривые тропинки, что петляли между бугорками, «мертвой земли». Единственная укатанная дорога, свернула влево, поднимаясь в гору. По обеим сторона ущелья нависали невысокие, каменистые склоны.

– Ночью, все кошки серы, куда ни глянь, всюду мерещатся, бубнил себе под нос, рядовой Гнедин.

– Ты чего такой разговорчивый, обернувшись, на ходу, шепотом, спросил сержант Яськевич. Команды болтать не было.

– Виноват, ответил Гнедин, и, поправив автомат на плече, продолжил движение.

Белорус, светловолосый, крепкий, и хваткий, сержант Яськевич, жестко и четко, командовал взводом, в отсутствие Прохорова, и сейчас во время боевого выхода, он требовал от солдат сосредоточенности, и предельного внимания. Сам сержант, был уверен, второй выход вряд ли станет боевым, так, кости "попарят" и вернутся обратно в расположение. "Задача проста, и понятна, разведка ущелья, кругом, наши части, и полное превосходство в воздухе, думал Яськевич. Кто тут на нас попрет? разве что "умалишенные", или самоубийцы, хотя, и таких здесь говорят, хватает. Вот так и пройдут дни, в этой жаре. Ходили, разведывали, а потом и вспомнить нечего. Дыра! поморщился Яськевич. Рядовой Гнедин, шел следом за сержантом, и думал о банке сгущенки, которую не успел доесть, оставив в тумбочке, у кровати. " Наверняка, дежурный по роте сожрет, что б ему слиплось! Шоколада охота, жуть! Вот мама, дома, в Москве, такой шоколад вкусный приносила "пальчики оближешь", настоящий! А здесь? Один урюк, сахар и сгущенка, как здесь люди живут? А какие они люди? Местные "задницу" рукой подтирают, и не моются совсем,– люди...Чурки! Басмачи! Живут в грязи, как в прошлом веке. Да они и тогда, так жили, точно! Грязная страна, вонючие люди, и какого черта, я здесь делаю! Романтики захотелось! Правильно мама говорила, сюда только неудачников отправляют, или "полных придурков", которых в Союзе девать некуда. Но я то, что здесь делаю? А, ну да, вспомнил, вне конкурса в МГИМО, путевку зарабатываю, лишь бы боком не вылезло, зло сплюнул себе под ноги Гнедин. Говорила мама, в штабе посижу, и домой, и кто знал, что этого полкана переведут в Союз.

– Мы за мир, во всем мире, и здесь наши братья, а мы, интернационалисты. Бред! прошептал Гнедин.

– Чего, толкнул его в спину, рядовой Кунаев.

– Соблюдайте тишину, прошептал, Гнедин, не оборачиваясь.

– Сам знаю, прошептал в ответ Кунаев.

Яскевич обернулся, коротко взглянул на "болтающих" солдат, и тихо промолвил:

– Вернемся в расположение, на "очки" оба, по три наряда.

– Есть, шепотом ответили Гнедин, и Кунаев.

Через несколько минут, из-за камней появились "взмыленные" разведчики головной дозор роты. Прохоров дал сигнал остановится. Их было двое. Сержант Тачеев, и рядовой Лосев. Один маленький, и крепкий, другой, чуть повыше, и худой. Тачеев подошел к лейтенанту, и негромко сказал:

– Кишлак впереди, метров пятьсот. В самом кишлаке пусто, рассмотрели что могли. А вот, в глубине ущелья, у крайнего дувала "бурубухайка", с "духами", насчитали пять человек.

– Сколько, переспросил Прохоров, задумчиво.

– В машине пятеро, а в кишлаке, неизвестно. Со стороны, спокойно. Может, и нет, ответил Тачеев.

– Хомченко, связь с ротным, тихо сказал Прохоров, радисту.

Долговязый Хомченко, сразу вышел в эфир и передал наушники взводному.

– Тюльпан, я Заря, прием, негромко говорил Прохоров.

– Тюльпан на связи, раздался в ответ, четкий голос.

– Головной дозор докладывает, визуально, в кишлаке спокойно, а на окраине, вглубь ущелья сказал Прохоров, наблюдали "духов".

– Сколько?

– Пять, насчитали, ответил Прохоров.

– Прочесать кишлак.

– Есть, ответил Прохоров.

– Захватить "духов" после недолгой паузы, ответил Тюльпан. Если захват не удастся, уничтожить.

– Есть, сухо ответил Прохоров.

Вернув наушники радисту, Прохоров посмотрел на своих солдат, и сказал:

– Идем в кишлак. Командиры отделений ко мне.

Солнце яркими лучами, прикасалось к серой земле. Начинался новый день, а каким он будет, из тех, кто шел в кишлак, никто даже не догадывался... Взвод, разделившись на четыре группы, входил в кишлак Хангам.

УТРО. Ущелье. Наблюдательный пост моджахедов.

Два «моджахеда» внимательно наблюдают с каменистой вершины за передвижениями солдат в кишлаке.

– Я говорил тебе, что русские попадут в ловушку, негромко сказал Исмаил, глядя на кишлак внизу. Они даже не понимают, куда и зачем идут, усмехнулся он. Смотри, те двое, что идут впереди, увидели наших воинов. Они пойдут их убивать, я знаю. И вот тогда...

– Они будут в ловушке, тихо сказал Зафир. И никто не уйдет из ущелья живым, сказал он, внимательно наблюдая за русскими солдатами, в кишлаке.

– Всех убьем, усмехнулся, довольный собой Исмаил.

Зафир поднял голову, и увидел на вершине гряды, с другой стороны ущелья, русских солдат, осторожно идущих по гребню. Исмаил повернул голову, и посмотрел туда же. Посмотрев несколько минут, на противоположную сторону ущелья, они не сговариваясь, обернулись и посмотрели на свою сторону, и увидели тоже самое.

– Это они думают, что хитрые, усмехнулся Исмаил.

– Бараны, прошептал Зафир, глядя на солдат. Идите, не бойтесь... мы ждем вас.

– Я думаю первые ловушки, должны уже сработать, глядя на каменистый гребень, произнес Исмаил. Смотри!

На гребне, в пыльном облаке взрыва, разбросало несколько солдат. Остальные, идущие следом, попадали на землю.

А внизу в кишлаке, первый взвод, развернувшись полукольцом, обступал, ожесточенно отстреливающихся "муджахедов", бегущих вглубь, ущелья.

– Закройте ловушку, раздался властный голос из радиостанции, лежащей на камне, рядом с Исмаилом.

– Ни один, не уйдет живым, нажав переключатель радиостанции, громко сказал Исмаил.

По обеим сторонам ущелья, на минах гибли солдаты... Они метались, словно звери в западне, не понимая, где выход. А вокруг вздымалась от взрывов земля, разбрасывая смертоносные кусочки горячего металла, и острые камни... Стон человеческий, и смрад, в один миг, накрыли ущелье. Из потаенных площадок, в каменных нишах, гулко били крупнокалиберные пулеметы, не давая поднять головы. Раненные, поднимались, и гибли под пулями, а вокруг, взрывались мины... Второй и третий взвод, сами того не зная, зашли на минные поля, установленные талантливым минером, молодым парнем, по имени Зафир... Всего шесть минеров, которые трудились двое суток, шесть, и ущелье, превратилось в АД! Каменистая земля, гулко содрогалась от взрывов, а на дне ущелья, хаотично, занимая оборону, уже умирал, первый взвод. Они еще не знали, что погибнут, еще только страх, подгонял их тела, и заставлял двигаться... Совсем не обстрелянные в горах, но верующие в одно, что они, самые сильные и умелые, они погибали, под шквальным огнем, не понимая, откуда в них стреляют... С ограниченным боекомплектом, без поддержки, первый взвод, принял бой. По глупости своей, или дурости и лихачества командиров, но, путь назад, был отрезан, взвод попал в "каменный мешок".

УТРО. Окраина кишлака Хангам. Первый взвод.

Если бы горы могли расступиться, то и они, плакали... Стрельба не прекращалась, от гулкого эха закладывало уши... Взвод, разбросанный по гребням, и низине, пытался обороняться. Кто был в горах, тот знает, стрелок и цель, находятся на разных уровнях, и порой, очень сложно стрелявшему, попасть в противника. Плохо обученные для ведения войны в горах солдаты, недавно приехавшие из Союза, просто хотели выжить... Каждый из них, уже осознал, это по– настоящему...

Между камней, за бугорком, вели огонь, рядовой Гнедин, и сержант Яськевич. Пули рикошетили от камней, осыпая крошкой разгоряченные лица солдат. Рядом с ними, в нескольких метрах, лежал мертвый, лейтенант Прохоров, он погиб в первые, минуты боя, пуля попала в голову. Был молодой и сильный, все в прошлом, просто был... В метре от него, короткими очередями, стрелял рядовой Кунаев.

– Держись меня, сквозь гул орал сержант Яськевич. Патроны береги!

– А-А-А закричал Гнедин, выпустив длинную очередь. Падла! Ты что, заговоренный! Опустив автомат, он перекатился в сторону, и снова, дал очередь.

– Гнедин, бей короткими, кричал Яськевич. Меняй позицию! Откатись на метр!

– Понял, крикнул в ответ Гнедин.

Обернувшись влево, Яськевич увидел Кунаева, совсем близко от себя.

– Кунаев! Кунаев! кричал сержант.

– Я! резко перевернувшись на спину, ответил солдат.

Его лицо, испуганное и грязное от пыли, и глаза... они смотрели на сержанта с надеждой.

– Ты вот что, припав к земле, громко сказал Яськевич. Надо доползти до радиостанции, вон там, на склоне, указывая дулом автомата, сержант, поморщился от боли в ноге. Мельком взгляну, он увидел расплывающиеся пятно крови, на левом бедре. Вот сука! Зацепило!

– Надо перевязать, схватившись за жгут на прикладе автомата, крикнул Кунаев.

– Я сам, махнул рукой Яськевич. Связь нужна, понимаешь! Помощь надо запросить, иначе нас раздавят! Понимаешь? Там Хомченко, убит, а рядом с ним рация, ты понял? поморщился от боли Яськевич.

– Ага, растерянно кивал головой Кунаев. Связь, надо... Он смотрел перед собой, каким то "стеклянным взглядом", и что-то шептал.

– Кунаев! Ты приказ понял? громко переспросил Яськевич.

– Понял, резко повернувшись, солдат зло посмотрел на Яськевича, и крикнул:

– Я сделаю!

– Давай Кунаев, давай дорогой, надо товарищей спасать, кричал Яськевич.

Кунаев, проворно и быстро, полз, прижимаясь к земле, вниз по откосу. Рядом с ним, поднимались "фонтанчики пыли", следы от пуль, что "ложились в сантиметрах от солдата" много. Он полз, быстро, не останавливаясь...

– Выручай Кунаев, ты сможешь, прошептал Яськевич, перетягивая бедро (ИПП). За спиной, короткими очередями стрелял Гнедин, отчаянно матерясь, он как бы подбадривал себя, и становился еще злее.

– Гнедин! Черт драный! закричал сержант. Отставить! Прекратить огонь!

– Что? крикнул в ответ Гнедин, перестав стрелять.

– У тебя сколько "рожков " осталось? крикнул Яськевич.

Гнедин перевернулся на спину, и быстро посчитал свой боекомплект. Раз, два, три...

– Шесть, крикнул в ответ Гнедин.

– А гранаты? кричал сержант, перезаряжая "раскалившийся автомат".

– Четыре, крикнул Гнедин, и от удивления, втянул голову в плечи.

В ущелье воцарилась тишина...

– Это что за хрень, прошептал Яськевич. Он лежал на спине, и смотрел в голубое, и чистое, афганское небо. Так не бывает, тихо сказал он, и, обернувшись, посмотрел на откос. Там, распластавшись, с зажатым в руке ремнем от радиостанции лежал Кунаев, лицом вниз. Сама радиостанция, лежала рядом, с огромной дырой " в боку.

–Кунаев, быстрее надо было, прошептал Яськевич, закрыв глаза. В тишине, отчетливо раздался хлопок. Яськевич, высунулся из-за камня, и увидел на другой стороне ущелья, клубы оранжевого дыма, что медленно поднимались над землей.

– Что вы делаете, дураки! Еб.. твою за ногу! Они сейчас вас всех разом накроют! Долбо....бы! матерился негромко Яськевич, "закипая" от злости.

– Вертушки! Помощь идет! раздался за спиной сержанта, радостный голос Гнедина.

– Ты сдурел, солдат! прикрикнул Яськевич.

– Тогда зачем дымы... я не ... они...

Громко и раскатисто, тяжело бухая и будто взрывая камень и глину, "заработал" ДШК (крупнокалиберный пулемет). Потом еще, и еще, гул нарастал... земля дрожала... Гнедин неподвижно лежал, вжавшись в углубление под камнем. Вокруг дрожало и бухало, тело трясло, словно в лихорадке, горячий автомат обжигал щеку... "Нет суки, меня вы не получите, грязные "урюки", хрен вам на блюде, и гранату в задний проход, злился Гнедин, содрогаясь всем телом".

– Патроны, патроны, шептал разбитыми губами Гнедин, прижимая рукой к телу "разгрузку". Гнедин сука! орал Яськевич, сквозь грохот, "духи" справа. На тебя идут! Вылазь, жопа! Стреляй!

Гнедин поднял голову, и увидел спускающихся на него "духов".

– Сверху! орал сержант, стреляя длинными очередями. Бей! вскрикнул Яськевич, и замолк.

Гнедин повернулся, и увидел" разорванные "дыры, на груди сержанта. Невидимая волна, будто вытолкнула его, распрямила тело, ударила в голову, и злость, переполняя через край, сдавливала сердце. Он вскочил, и заорал:

– Суки! Палец давил на спуск, автомат подкидывало, он быстро передвигался, и стрелял... стрелял... стрелял... Пули, он слышал их "шлепки", ложились рядом. А он, не обращая внимания, стрелял, и отходил вниз, к своим. Он и сам не мог понять, как оказался в этой "ямке", за валунами, и только увидев своих, обрадовался. Их было пятеро. Все из второго взвода, уставшие, какие– то обреченные, и поникшие. Никто не стрелял, пустые "рожки" были раскиданы по дну "ямки". "Ржавые" автоматы, были сложены в одну кучу. Гнедин осмотрелся, увидел посередине "ямки" ОЗМ, обложенную, по бокам гранатами, и все сразу понял.

– Мужики, вы чего? Недоумевая, спросил Гнедин, посмотрев на крайнего к нему, рядового Титова.

Рядовой повернулся, и на Гнедина взглянули полные отчаянья, уставшие, и испуганные глаза. Пустые, и безнадежные, совсем "старые", и тревожные... на него смотрели пять пар глаз, что прощались с жизнью...

– Патроны есть? громко спросил Гнедин, глядя на молчаливых солдат. – А гранаты?

– Вот, кивнув в сторону разложенных гранат, ответил Титов.

– Так чего сидите? бросайте в "духов"! потянулся Гнедин к гранатам.

– Не трогай, остановив его руку, сказал Титов. Их всего три, а нас пятеро.

– Вы чего мужики? удивился Гнедин, разглядывая молчаливых сослуживцев.

– Шурави сдавайся, услышал Гнедин, гортанный голос душмана, совсем рядом, за спиной.

Он, быстро "выкатился" из-за валуна. Дал короткую очередь. Боковым зрением увидел, их много, очень много, они идут со всех сторон, в своем "черном одеянии", совсем открыто, не пригибаясь, не прячась... Их много. Пули бились о валуны, рикошетя в разные стороны. Гнедин, не раздумывая, вытащил свои гранаты, и одна за другой, приподнявшись, метнул все четыре, в разные стороны. Затем отсоединил пустой "рожок", и тяжело вздохнув, посмотрел на товарищей.

– Что вы как бараны заколдованные, крикнул Гнедин в отчаянья. Будем драться! Всем что есть! Ножи! Кулаки! Зубами рвать, эту "черножопую сволочь", орал Гнедин. Вы что? Струсили?

– В плен нельзя сдаваться, закричал рядовой Панов, обхватив голову руками. Замучают! Кастрируют! Кожу с живого снимут! орал он, истерично. Ты это понимаешь! Их много! Как не бейся, все равно живыми возьмут! Понимаешь!

– Все мужики, прощаемся, сказал рядовой Дутов, и вытянул перед собой гранату, с разомкнутыми "усиками". Большой палец в кольце, в глазах пустота...

– Сдавайся, раздался совсем рядом голос душмана.

Гнедин обернулся, потом взглянул на своих товарищей, и громко выкрикнул:

– Сдаемся! Не стреляйте! Мы выходим! "Хади сюда чурки!" Я твой жо...у е..л! Недовольные крики, в вперемешку с автоматными выстрелами, раздались со всех сторон.

– Обложили суки, прошептал Гнедин. Подняв голову, он увидел мрачные лица "духов", что окружили их, наставив стволы автоматов.

– Ну, все, пора мужики. Прощайте, раздался громкий голос Дутова. Простите если что не так. Русские не сдаются! Прощайте!

Он дернул кольцо, и положил гранату на мину. Они обнялись все вместе, как единое целое, кольцо, и склонились над "зарядом".

– А-а-а-а-а! закричал Гнедин, и что есть сил, рванул в сторону. Его с силой подбросило в воздух, и ударило о землю. В голове, будто молния ударила, и все вокруг закружилось... " Кровь выходит, подумал он, плохо... горит внутри, прощайте ребята..."

СССР. г. Приморск. 1987 год (октябрь).

Спроси его, и он не сможет ответить, как и почему, они оказались в этом месте, и отчего так хочется веселится, с жадностью глотая морской воздух. Они шли в ресторан, она смеялась и рассказывала "похабные " анекдоты, а он улыбался, и с удовольствием обнимал ее за талию. На набережной зажигались фонари, в порту загудел пароход, для кого то, жизнь только начиналась... Саша был счастлив, ему так казалось, ведь она, его любимая девушка, сегодня станет ближе... Впереди, красовался огнями ресторан «Волна». Алена, не умолкая говорила, а Саша наслаждался, прижимая к себе, такое желанное тело, испытывая еще непонятные для него чувства...

– Я говорю, проходи, садись, а ты как "робот" из мультика, застрял на слове привет, смеялась Алена. Я обед приготовила, стол накрыла, можно сказать, подвиг совершила, ради тебя, а ты все смотрел на меня и молчал.

– Это я от стеснения, улыбался Саша. Понять не мог, то ли, заколдованный, то ли, очарованный?

– И то, и другое, сказала Алена, остановилась, повернулась к Саше и глядя в глаза, тихо сказала:

– Любовь, это болезнь. Значит, ты болен. Поцелуй меня. И тогда я тебя расколдую, улыбнулась она.

– А я хочу, быть заколдованным, прошептал он, и нежно поцеловал ее в губы.

– Сладкий, прошептала она, и обняла его.

– Ты очень красивая, очень, шептал он. Ты даже не понимаешь...

– Пока молчи, прошептала она, положив голову ему на плечо.

– Почему?

– Все еще впереди, сказала она, взяла его за руку, и улыбнувшись , добавила:– Вечер будет прекрасным! Ты посмотри на закат. Он "рыжий"!

– И что, спросил Саша.

– Значит, день завтра будет теплым и ясным! Моряк!

– Точно, спохватился Саша, указывая рукой на далекий горизонт.

– И я хочу, что бы мы, провели его вместе, радостно сказала она. Так кто приглашал в ресторан, пить шампанское?

– Я, улыбнулся Саша. Приглашаю!

– Идем! и зачем я пельмени готовила, смеясь, сокрушалась Алена. Думала накормить мужика, голодный "бедолага", а он, чайку попьем и в ресторан пойдем, а то дома у вас скучно, звонко смеялась Алена. Ты посмотри на него, просто "мариман"!

– И потанцуем, там говорят, ансамбль хороший выступает по вечерам, улыбался Саша.

– А ты откуда знаешь, удивилась Алена.

– В училище рассказывали, пожал плечами Саша. А что?

– А, ну правильно, кивнула Алена. Ваши там бывают.

– А сегодня мы! указывая рукой на вход в ресторан, слегка наклонился Саша. Прошу!

– Очень приятно, подигрывая ему, кокетливо улыбнулась Алена.

– И поужинаем тоже здесь, уверенно сказал Саша, открывая дверь перед Аленой.

– Только что-нибудь вкусненькое, сказала она, радостно.

– Обязательно! улыбался Саша.

"Он чувствовал себя уверенно. Еще бы, в кармане, целых пятьдесят рублей, состояние! Ну и пусть, что потом, целых два месяца, придется кушать только на камбузе, без вкусных добавок из магазина, за то, сегодняшний вечер и ночь... А он был уверен! Это будет самый лучший день в его новой, уже взрослой жизни! И ночь! Конечно! Какая она красивая!"

В зале ресторана, уже было многолюдно. Ансамбля еще не было, сцена пустовала, но инструменты, уже стояли, в ожидании музыкантов. Они не сразу нашли свободный столик, и то, только у входа.

– Пойдет, отодвинув стул перед Аленой, спросил Саша.

– Все равно, лучших мест нет, оглядывая зал, сказала она. Будем здесь, взглянув на него, улыбнулась Алена, и села.

– Я тоже так подумал, сел напротив Саша, положив фуражку на стул, рядом с собой. Он взял" картонку меню" и, открыв, стал внимательно изучать. " Ничего себе цены, первое, о чем подумал Саша. Так и денег не хватит. Сто грамм шампанского три рубля! Ну и меню...

– Надо было тебе пельменей поесть, рассмеялась Алена, глядя на задумчивое выражение лица Саши. Говорила тебе, покушай, смеялась она.

– Здесь поедим, усмехнулся Саша, посмотрев в зал.

– Тогда шампанское, и фрукты, улыбнулась Алена.

– А ужин, что не будем, спросил Саша.

– Мне не хочется, пожала плечами Алена. А ты покушай, ты же голодный, смеялась Алена. Только пельмени не заказывай, в ресторанах таких клиентов не любят!

– Ну ладно, смутился Саша. Я закажу эскалоп и салат, вслух прочитав, добавил он. И еще, мороженое, ты будешь, посмотрел он на нее, и улыбнулся.

– О, это обязательно. Я очень большая сладкоежка! И шоколад обожаю.

– Хорошо, кивнул Саша, подсчитывая в уме, стоимость заказа.

Не успел он сложить в уме цифры, как появилась полная официантка, в белом фартуке, поверх черной кофточки.

– Что будем заказывать, заученно спросила она, приготовив тонкий блокнотик. Вино, водочка, закуски горячие, холодные, говорила она, оглядывая зал ресторана.

– Вот это, положив перед собой меню, указывал пальцем Саша.

Официантка, молча, все записала, и, важно удалилась, покачивая бедрами.

Через несколько минут принесли шампанское и фрукты. На сцену вышли музыканты, и Алена, с интересом наблюдала за ними. Саша неуверенно взял в руки бутылку и понял, открывать придется самому, а он этого еще ни разу не делал. "Ну ладно, размышлял он, проволочку эту я откручу, а с пробкой проблемка. Вылетит и обольет! Вот зараза!" Поставив бутылку на колено, он снял "золотинку" и, раскрутив "проволочку" увидел пластмассовую пробку. " И как ее теперь, задумался Саша".

Гитарист на сцене коснулся струн, и по залу "поплыло" мелодичное звучание.

– Ну что ты там, всплеснула руками Алена. Открыл?

– Ага, покраснев ответил Саша, с трудом "расшатывая" пробку. Сейчас.

Негромкий хлопок, и он радостно улыбнувшись, положил пробку на стол.

– Готово!

– Наливай, подгоняла его Алена.

– Сейчас, ответил он, торопливо разливая вино в бокалы.

Пена высоко поднимаясь, стекала по стеклу бокалов.

– Ты наливай немного, улыбнулась Алена, взглянув на сосредоточенное лицо Саши.