Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 57 страниц)

Не проходите мимо, что бы ощутить тишину. В ней очень близко , в одно прикосновение, чувствуешь свою частичку. Направо ветер гуляет, раскачивая деревья, налево солнце светит ярко, и он один, среди всего, томится в ожидании. Роман огляделся по сторонам, и с облегчением вздохнул. Его не тревожили звуки, он как будто стоял посередине, двух миров, и еще не понимал, что с ним. Вот солнце ярко ударило по глазам, Роман прищурился, прикрыв ладонью глаза. И раздался голос спокойный: – Сделай выбор свой . – Кто это? с тревогой в голосе, спросил Роман. – Твой Бог, ответил голос. – Я должен выбирать, дрогнувшим голосом спросил Роман. – Да. Ты волен в выборе сейчас. – Сам могу, идти туда... запнулся Роман. – Перед тобой врата. Скажи себе кто ты, и иди, раздался спокойный голос. – Я сомневаюсь, опустив руку, сказал Роман. Я не могу, сказать себе, кто я? Как выбрать, смутился Роман. – Посмотри на себя, ответил голос. Ложь не дает покоя, правда умиротворение. – Но я... взволнованно произнес Роман. Свет погас. Он остался один, в серой мгле. Повернувшись, Роман увидел ворота, высокую арку, уходящую в небо. А за ней, бушевала буря, гремел гром, и блестели молнии. "Туда, спросил он себя, глядя на куски земли проносящиеся с ветром. Я должен туда идти? Это наверно неправильно. Это же ад! Нет... Там место не мне, – большим грешникам! Нет..." Сделав шаг назад, он обернулся и подошел к другим воротам. Они светились изнутри, устремляясь лучами вверх. А за ними, пробегала река, сияло солнце, лужайка у леса, переливалась росой, петляла тропинка, во ржи. Мир и покой... – Куда мне идти, прошептал Роман. В какие двери? растерялся он. В нерешительности, он стоял посередине, и молчал. " Как я могу сам выбирать? спросил он себя. Достоин, или нет? Кто я? Не могу... Сказать себе хороший, легко. Убедить в обратном, возможно. Даже самый закоренелый преступник, никогда не признается, в своем преступлении. Он считает его, своей правдой, – правотой. А мне как быть? Спросить себя? Да, возможно, лихорадочно соображал Роман. Но что я отвечу? Сам себя убить? Грех... Причина? Куда идти? Мучительно... Хорошо, буду откровенным. Спросить себя? Ладно... Убивал? Да, это было. Но... Господи, как тяжело, сглотнул подступивший к горлу комок Роман. Непосильно тяжко, признавать. " Повернувшись, он посмотрел на бурю за воротами, и тяжело вздохнул. " Это не совсем так, бубнил он себе под нос. Я не сам, хотел этого... Иметь мужество... Признаться себе.. . Да кто из вас, попробует осудить меня... Нет, не так говорю... Мы разные, отдать жизнь, да возможно, ради ... Но как сделать выбор самому? О себе? О Господи, помоги мне." Вдруг перед ним открылось пространство, и тусклый свет, пролился на него. Перед ним оказалась серая земля, вся в трещинах, а на ней, толпились люди, в разных одеяниях. Они смотрели куда то вверх, в ожидании... Тишина стояла над их головами, будто и не было вовсе звуков. Вот серая мгла растворилась, и вышли из света двое. " Я знаю, подумал Роман, ступая вперед. Знаю их... Это Бог и Аллах. Я видел их. Как хорошо, что они есть. Сейчас станет легче. Они скажут, кто я. Эти люди... Хорошо..." Роман потихоньку шел вперед, протискиваясь через людскую толпу. "У них простые, и добрые лица, подумал он. Боги! " Они переглянулись, и один из них сказал: – Те кто посягнул на жизнь, поднимите руку. И потянулись руки вверх, словно волна морская, поднимаясь из одного края, и убегая в другой. Взметнулись ладошки, затряслись пальцы. И сказал другой, посмотрев на множество рук: – Кто убивал людей, плачьте слезами горькими. Заплакали люди, не стесняясь своих слез. Роман с трудом сжал пальцы в кулак. Рука его дрожала еще больше, а тело, будто в лихорадке, не давало покоя. Он терпел, сжав зубы, и тихо повторял: – Простите меня. Простите... Он чувствовал, как неведомая ему сила, проходит через его тело, и будто поток, выносит из него дух. По его лицу катились слезы, соленые слезы, греха. – Грешные, простите, бубнил рядом с Романом, пожилой человек. Он стоял, склонив голову, с опущенными руками. Роман взглянул на него, и обмер. На него смотрели глаза, полные скорби. – Я не виноват, прошептал Роман. Теперь я другой. Прошу прощения... Человек посмотрел на него, и тихо произнес: – Гордыня пожирает тело. Покайся. Произнеси слова. – Да, да... заикаясь, сказал Роман. Всех кого убил, обидел, принес зло, подумал об этом, только в мыслях... Простите меня, и не держите зла. Я каюсь... Молю вас, прошу, дайте мне немного дней, что бы исправить... – Люди, повысив голос, произнес Роман. Простите меня! Толпа вокруг него расступилась. Сотни глаз устремились к нему. Роман стоял с поднятой рукой, и дрожал. Зажатые пальцы в кулаке, онемели, от боли. – Жить, тихо произнес он. Люди смотрели на него, и молчали. Были среди них с поднятыми руками, были иные, но все, в один миг, чувствовали... – У меня отняли жену, не стало родных, близких мне, трясущимися губами, говорил он. Я обозлился на всех. Потерял в себе веру. Стал жить только так, как нельзя, сказал Роман. Думать только о себе. Плохо! Я старался верить... Теперь, переведя дыхание, сказал он, я стал другим. Поверьте, это так. Я говорю себе каждый день,– прости. Куда мне идти? заплакал Роман. Куда? – Все братья в этом мире, обнял его за плечи человек. Скажи им, что любишь их всех. И они ответят тебе, тем же. – Да, правильно, сказал Роман. – Живи за них, промолвил человек, рядом с Романом. Искупи грехи. Теперь твоя жизнь, – принадлежит им. – Жить, крепко сжимая пальцы в кулаке, твердо произнес Роман. Что бы за них... Исправить... Помочь... Я стал другим... твердил себе Роман, сжимая кулак. Капли пота стекали по его лицу, будто слезы тех, кто говорил с ним... Тех, кто хотел жить... Теперь иначе... За всех... Открыв глаза, Роман застонал от боли. Рука его побелела, а сжатые в кулак пальцы, кровоточили, из-под ногтей. – Жить за них, тихо произнес Роман, заплакав. Они обнимались, и плакали от счастья... Разные люди... И каждый, понял, он и есть брат. Афганистан. Лашкаргах. Осень 98 год.

Вера без поступков, спит. Слова без букв, пусты. Если тянет домой, на землю, где первый раз ступил босой ногой, увидел солнечный свет, и вдохнул особенно чистый воздух, значит, ты еще жив! Неважно кто ты, богатый, или бедный, если чувствуешь свою землю, – ты жив! Я прикасаюсь к тебе, моя родная земля, моя многострадальная, уставшая от людской крови, и слез. Пусть будет мир и благоденствие! Они сидели в маленькой комнате, такого же дома, на окраине города. Старик, и Зафир. Вот уже час, Зафир ждал человека, посланного за ним. Старик сидел в углу, полутьма, скрывала его лицо. Он неторопясь пил чай. Сделав глоток, замирал, прислушиваясь, к звукам на улице. Минуты тянулись медленно. « Я дома, размышлял Зафир. Снова дороги привели меня сюда, в этот чудный город, построенный чужаками. Здесь самый вкусный виноград, и пахнущие солнцем персики. Самые добрые, гостеприимные люди. Самый вкусный хлеб. Это моя земля. И никому не передать, что чувствуешь. Они особенные, эти чувства, вздохнул Зафир.» – Сейчас тяжелое время, заговорил старик, глядя на пиалу с чаем в своих руках. Много лет, мы сражаемся на своей земле. За нашу веру. Сегодня каждый, кто верит, сражается, произнес он, и замолчал. – Мы все одинаковы перед Всевышним, тихо произнес Зафир. – Они приходят на нашу землю, сказал старик, что бы помутить разум наш. Захватить, и покорить, себе. Они несут с собой разврат, невежество, и поругание, наших святынь. На нашей земле, мы должны жить , как пожелаем. Никто не может запретить нам. – Да, кивнул Зафир. В комнату вошел молодой пуштун, с редкой бородой на вытянутом лице. Сняв с плеча автомат, он сел рядом с Зафиром, и поздоровался. – Здравствуй брат, сказал он, пожимая руку Зафира. – Здравствуй, ответил Зафир. – Ты наверно не помнишь меня, спросил он, глядя на Зафира. Я Хузайфа. Это мой отец, сказал молодой человек. – Ты, опешил Зафир, вглядываясь в черты лица парня. – Я, улыбнулся Хузайфа. Тебя провел в дом, мой младший брат. Я просил его не говорить, радовался Хузайфа. – Брат, улыбнулся в ответ Зафир, и обнял Хузайфа. – Я помню тебя, негромко произнес старик. Я узнал твой голос. Он ощущал пространство руками. Глаза его были пусты, лицо изуродовано грубыми шрамами, а на руках, согнутые пальцы, будто сломанные разом, вместе. Зафир посмотрел на него, и сказал: – Моя благодарность вам безмерна. Склонив голову, он приложил ладонь к груди. Жизнь не имеет цены. Вы пожертвовали своей. – Да, хрипло произнес старик. В один день, я не увидел солнца. В другой раз, я не чувствовал тела. Я хотел жить. На своей земле, свободным, добавил он, подумав. Испытания не сломили меня. Я стал сильнее. Только постарел от боли, и слез, грустно сказал он. Ты вернулся на свою землю? – Да, кивнул Зафир. Я счастлив. – Вечером, мы поедем на Север, сказал Хузайфа. Сейчас все изменилось. – Я знаю, сказал Зафир. – Мы рады приветствовать тебя дома, улыбался Хузайфа. Ты с нами. – Я счастлив вернутся домой, улыбнулся Зафир. – Пойдем, я хочу показать тебе, мое богатство, вдруг сказал Хузайфа, покраснев лицом. Идем. Они вышли из дома, и пройдя через узкий двор, вышли с другой стороны. Хузайфа улыбнулся, посмотрел на Зафира, и указывая рукой на сад, произнес: – Это моя земля. Мой сад, торжественно произнес он. Смотри. Новая власть, заботится о людях. Для нее все равны. Нет богатых, или бедных. Перед Аллахом, все одинаковы. Разве мог я раньше, думать о таком? спросил он, обращаясь к Зафиру. – Нет, покачал головой Зафир. – Идем, я покажу тебе арык с водой, улыбался Хузайфа. Они сидели на корточках, у воды, и опустив руки, в нее, улыбались, глядя друг на друга. – Где ты был эти годы? спросил Хузайфа. – Меня носило словно ветром листок, ответил Зафир. Долгий рассказ. – Теперь ты с нами. – Дома, сказал Зафир. Скажи мне, сейчас лучше жить людям, спросил Зафир. – Да, не раздумывая ответил Хузайфа. Только не хватает еды. Мы продаем то , что выращиваем на земле, сказал Хузайфа. Посмотри туда, указал он рукой в сторону. Там наши поля. – Я вижу, кивнул Зафир, посмотрев на маковое поле. – Нам нужны деньги, а им товар, пожал плечами Хузайфа. Я не задумываюсь. Я женился. Мне надо кормить своих детей. Ты понимаешь меня, посмотрел он на Зафира. – Понимаю, ответил Зафир. – Им нравится, пусть наслаждаются, улыбнулся Хузайфа. – Почему идет война? спросил Зафир. Что ты знаешь об этом? – Вспомни. Они приходят на нашу землю, и сами не понимают зачем? Они навязывают нам, свой мир, даже не спрашивая, нашего желания. Ответь мне, почему, они все, желают нас исправить? Почему мы не можем жить на своей земле, которая принадлежит нам, свободно? Это наша земля. Моя и твоя. Правда? – Правда, ответил Зафир. – Если они позволяют себе быть распущеными, почему они навязывают это нам? На нашей земле, добавил Хузайфа. Тогда, были русские, и ты боролся с ними. Сейчас, те кто против, нас, глухо произнес Хузайфа. – Почему? спросил Зафир. – Наша вера чиста, сказал Хузайфа. Мы на своей земле. И никому, не позволим осквернять. Земля пуштунов, добавил он, взглянув на Зафира. – Те кто в Кундузе... начал Зафир. – Они не братья нам, перебил его Хузайфа, изменившись в лице. Оно стало злым, глаза заблестели, пальцы рук сжались в кулаки. Это не их земля, твердо произнес Хузайфа. – Эта земля , тихим голосом повторил Зафир, глядя на воду. – Да, верно. Это наша земля. – Мы воюем уже много лет, задумчиво произнес Зафир. Когда я покинул нашу землю, мы воевали против «советских», когда я вернулся, мы снова воюем, но уже против друг друга. – Те, кто не хочет жить по нашей вере, отступники, решительно произнес Хузайфа. Значит, достойны смерти. Он посмотрел на Зафира, и добавил: – Коран , наш закон. – Согласен, посмотрев на друга, промолвил Зафир. – Мы очень гордый, и свободолюбивый народ. В нас есть вера, отстоять свою религию. С ней, мы непобедимы, сказал Хузайфа, посмотрев на воду. А ты? – Я со своим народом, ответил Зафир. – Я рад, улыбнулся Хузайфа. Рад, что ты вернулся. Идем в дом. Надо отдохнуть, завтра будет дальняя дорога. Северный Афганистан. Осень 98 год.

Я встречаю рассвет в горах. Очень ранний, что ниточкой брезжит, по краю вершины вдали. В нем новое начало, обыденных дел моих. Я дома, вдохну глубоко, сполна, почувствую силу, твою, моя родная земля... Они шли вереницей, спускаясь вниз, к небольшой деревне, расположенной у подножия гор. Каждый нес свой груз. Зафир, поправив на плечах рюкзак, остановился. – Тебе неудобно, раздался негромкий голос Хузайфа, за его спиной. Этот рюкзак для альпинистов, очень удобный. – Отвык носить столько взрывчатки, смутился Зафир, посмотрев на друга. – Нас всего семеро, осмотрелся Хузайфа. У каждого свой груз. Я могу помочь тебе. – Нет, покачал головой Зафир. Я сам. – Там внизу, указал рукой на деревню Хузайфа, мы будем отдыхать. А вечером, пойдем дальше. Осталось немного, потерпи, улыбнулся Хузайфа. – Идем, вздохнул Зафир, шагнув на тропу. "Он смотрел на сосредоточенное лицо друга и размышлял. « Я рад что снова оказался дома. Среди своих. Но только я теперь другой, задумался Зафир. Внешне, все тот же, а внутри, другой. Все что я хочу сказать им, не будет услышано. Мой народ изменился. А я, вместе с ним, вздохнул Зафир.» В маленьком жилище, не хватало места для всех. Несколько человек из группы, вышли на наблюдательный пост, остальные утолив голод, лепешками с чаем, расположились внутри. Зафир посмотрел на маленькую девочку, выглянувшую ненароком из за занавески, и улыбнулся. Она в ответ, пристально посмотрела на него, и опустив глаза, юркнула назад. – Ты почему не спишь, прошептал Хузайфа, глядя на задумчивое лицо Зафира. – Думаю, ответил Зафир. – О чем? Наше задание не сложное, простодушно сказал Хузайфа. На рассвете, мы заминируем проход в ущелье. И вернемся домой, добавил он, улыбнувшись. Ты не рассказал, где ты жил, все это время? – Я был в разных странах, ответил Зафир. Боролся за наших братьев. – Это хорошо, кивнул Хузайфа. – Скажи мне, прошептал Зафир, посмотрев на Хузайфа. Можно не воевать? – Это как? удивился Хузайфа. – Жить мирно, неуверенно произнес Зафир. – Когда наступит мир, на нашей земле, я могу тебе ответить, задумался Хузайфа. – Когда? – Когда мы победим, улыбнулся Хузайфа. – Ты выращиваешь на своей земле хлеб? спросил Зафир, посмотрев на друга. – Очень мало, ответил Хузайфа. Только для семьи, добавил он. Почему спрашиваешь? – Что бы жить, надо выращивать хлеб, правильно? – Мак приносит мне хорошие деньги, пожал плечами Хузайфа. Я могу купить на них, все что захочу. А хлеб? Он стоит немного. Зачем? Те кто покупает наш товар, хотят этого, вздохнул Хузайфа. Я не могу им запретить. Они просят с каждым годом, все больше. И вот, я урезаю поле с хлебом, ради того, что бы растить мак. Я хочу жить хорошо. Что бы мои дети были сыты. Зачем мне думать о тех, кто продает выращенный мной мак? Не моя боль, усмехнулся Хузайфа. Каждый думает о том, как прокормить свою семью. Ты думаешь иначе? – Наверно ты прав, ответил Зафир. Никто не накормит твоих детей, кроме тебя. – Да, кивнул Хузайфа. Только я проявляю заботу о них. Их жизнь, для меня бесценна. Ты женился? У тебя есть дети? – Нет, покачал головой Зафир. – Тогда ты , не поймешь меня, покачал головой Хузайфа. – Понимаю, вздохнул Зафир. Хозяин дома, худощавый мужчина в темном халате, подкинув в печку несколько веток, молчаливо сидел, глядя на огонь. – Да, они бедно живут, посмотрев на него, прошептал Хузайфа. Как ему заработать больше? Может ты знаешь? – Не знаю, ответил Зафир. – Здесь нет плодородных равнин, широких рек, кругом горы. А они живут здесь, потому что , это их земля, тихо промолвил Хузайфа. И дети их, будут жить здесь. Что мы изменим? Может ты расскажешь им, как жить лучше? Или им уйти, в другие места? – Ты прав, промолвил Зафир. Хозяин дома, повернул голову, и посмотрел на Зафира. « В нем сразу уживаеться все вместе, подумал Зафир. И боль, и радость, и тоска... Мне не понять его» . Мужчина отвернулся, и поворошил палкой дрова в печи. Искры вскинулись , разлетелись в стороны, маленькими огоньками. " Вот так и мой народ, подумал Зафир. Живет на своей земле. В покое и счастье. Пусть крохотном, еле уловимом, и рад этому. А придет тот, кто захочет покорить его, и находит здесь, свою могилу. Мой народ, словно искры, многими людьми, встает на защиту, своей земли. Мы воюем, за свою землю, веру, и никто, никогда, не сможет победить нас, потому что мы сильны. " – Надо спать, зевнул Хузайфа, укладываясь рядом с Зафиром. – Да, рассеянно ответил Зафир, и лег. " Как убедить их жить иначе? спросил себя Зафир, закрыв глаза. Они думают, что мстят за смерти своих близких, убивая наркотиками других. Пропитанная кровью и слезами, моя многострадальная земля. Что донести им? Сказать? Меня не услышат... Кто я? Теперь я даже не принадлежу сам себе. Что я могу сказать людям, спасшим когда то меня? Плохо выращивать мак? Не надо воевать? Что предложить им взамен? Растоптанной, истерзанной годами войны, жизни. Болью, голодом... Они не услышат меня, это правда. И я не тот, кто может учить их. Я принимаю свой народ, и свою землю, такими, как есть, это мой выбор. Только заглянув глубоко, можно увидеть причину. Не стоит судить о людях, по их делам. Есть еще голод, который толкает, к мучительному выбору,– выжить. Я хотел жить, и выбрал свой путь. И не мне судить их, и исправлять. Многие, могут выдать сотни советов, но никто из них, не захочет жить здесь, на этой земле. А она для нас, родная. Я хочу помочь... " Открыв глаза, будто в предчувствии опасности. Тело напряглось, до предела. Пошевелившись, Зафир, осторожно повернулся на бок, и посмотрел на спящего, Хузайфа. Затем перевел взгляд на остальных. и прислушался. Еле уловимый, приглушенный голос, доносился, из-за стены дома. Еще один, потом звуки борьбы... Зафир подтянул к себе автомат, опустил предохранитель, и толкнул в бок Хузайфа. – Почему, недовольно пробормотал Хузайфа, не открывая глаз. – На нас напали. прошептал Зафир. – Как? встрепенулся Хузайфа, поднявшись. Взяв автомат, он шагнул вперед, наклонился, и стал будить остальных. -Тихо, повторял он шепотом. Зафир, вскинув оружие, смотрел на входную дверь. Глухо прозвучал выстрел. Хузайфа, пригнулся и негромко произнес: – Выходите на улицу! У нас много взрывчатки! Быстрей из дома! прикрикнул он. Воины, один за одним, выскакивали из дверей, а по ним уже били из автоматов, с разных сторон. Пули разрывали одежду, и бились о каменные стены дома. Земля под ногами вздрогнула, и стена, медленно заваливаясь, обрушилась вниз, увлекая за собой, часть крыши. Зафир на секунду закрыл глаза, и присел. Облако пыли, медленно рассеиваясь, оседало. Он сидел, прислонившись к уцелевшей стене, прикрыв платком лицо. Вдруг, кто– то дотронулся до его руки. Зафир вздрогнул, и почувствовал дыхание рядом с собой. На ощупь, он прикоснулся, и замер. В его руке, была маленькая, детская ладошка. Открыв глаза, он быстрыми движениями, ощупал ребенка, проведя рукой по ее голове. – Ты не ранена, прошептал он. Ты слышишь меня? – У-у... тяжело выдохнула девочка. – Идем, надо бежать, поднялся Зафир, взяв ее за руку. Выбравшись, через дыру в стене, он подхватил ее на руки, и побежал вниз. За спиной раздавались выстрелы. Короткие, и длинные очереди из автоматов. Зафир не задумывался. « Главное сейчас, спасти ее, повторял он про себя. Ее жизнь, самое ценное! Моя никому не нужна. Я прожил ее, как мог. Честно, не очень, скупо, бесполезно... Не важно...» Хузайфа? Он воин, знает что делать. если умрет, то с честью воина. Останется жить, хвала Аллаху. " Перебежав узкую дорогу, Зафир соскользнул вниз, и упал на спину. Девочка, застонала. Он осторожно положил ее рядом с собой, вытерев ладонью, ее запыленное лицо. Она открыла глаза, и посмотрела на него. – Не бойся, прошептал Зафир. Рядом чиркнули пули, рикошетя от камней. Он перевернулся на живот, и пополз вверх. Добравшись до валуна, выглянул, и сразу увидел людей, снующих по разваленному дому. Их было много. Они словно муравьи обступали со всех сторон, разбросанные, мертвые тела. Солнце садилось за горизонт, освещая бледным светом...Вдруг справа, прозвучала длинная, автоматная очередь. Зафир не раздумывая, нажал на курок. Люди у дома падали, будто подкошенные. Он стрелял , не останавливался... Пуля попала ему в плечо. Выронив автомат, он заелозил ногами, зажав рукой рану – Попали, прошептал он, скривившись от боли. Девочка замерла на секунду, а потом, быстро перебирая руками, подползла к Зафиру, и обняла его. – Бомба, прошептала она, прижавшись щекой, к его лицу. – Все хорошо, выдохнул Зафир, погладив ее по голове. – Ты умрешь, прошептала она. – Нет, ответил Зафир. Зачем? – Бомба, повторила она тихо, и он почувствовал на своей щеке, ее слезы. – Мы будем жить, прошептал он, нащупав рукой автомат. Идем. Сердце бешено колотилось в груди. Опасность подгоняла как никогда. Он полз превозмогая боль, держа за маленькую ладошку, заплаканную девочку, в которой, теплилась надежда, на него. « Я смогу, я выдержу, твердил он себе. Она моя жизнь, моя...» Спустившись по склону, они очутились среди могил. Зафир оглянулся и понял, они на кладбище. Переползая, они добрались до края, и остановились. Тяжело дыша, он лежал на спине и смотрел в небо. Солнце медленно угасало, провожая, ушедший день... Одиночные выстрелы раздавались совсем рядом с ними. -Если Всевышнему угодно, он возьмет наши жизни, прошептал Зафир, поднимаясь. Посмотрев на девочку, он улыбнулся, и взяв ее за руку, пошел. Он слышал как свистели пули, но не одна из них, не заставила их вздрогнуть. Они шли вперед, взявшись за руки... – Мы умрем, прошептала девочка, посмотрев на Зафира. – Нет, улыбнулся Зафир, взглянув на нее. Мы будем жить... Нет покоя на моей земле, выжженной солнцем, и покореженной взрывами. Нет мира, и согласия. Есть люди, и они все разные... И только Бог один, для всех... Он видит каждого из нас. Слышит, если попросить... Мира и спокойствия... Просите... Он услышит...

Афганистан. Год спустя.

Седой старик, увлеченно играл на дудочке, а у его ног, на квадратной дощечке, катались глиняные шарики. Вокруг, глазея, собрались люди. Мальчишка деловито обошел всех, приблизился к дощечке, и сел на корточки рядом, не отрывая взгляд от шариков. Он склонился, внимательно посмотрел, потом лег на живот, и снова смотрел. А шарики катались сами, будто по своей воле, повинуясь музыке, без участия старика. Кто то шептался, удивленно тыкая пальцами, другие, замерев от удивления, только смотрели разевая рты... Старик перестал играть, и шарики остановились. Посмотрев на людей, он улыбнулся. – Как ты это делаешь? Они волшебные? раздавались голоса, с разных сторон. – Я просто играю, ответил старик, хитро улыбнувшись. Я долго иду по земле, голоден, добавил он, глядя на людей. – На, возьми, протянул ему лепешку, толстый человек, с бородой. Расскажи , как это у тебя получается? – Сам не знаю, тайна, с благодарностью приняв лепешку, ответил старик. – А... махнул рукой толстый человек, и пошел. Люди еще смотрели на шарики, удивляясь, и медленно расходились. Солнце встало в зените, обжигая небольшую площадь перед базаром. Старик собрал в мешок, дощечку и шарики, и направился в тень, под навес, ближайшей лавки. Устроившись , он вытащил флягу с водой, отпил немного, и стал есть хлеб. – Здравствуйте, тихо произнес мужчина, сев рядом со стариком. Тот посмотрел на него, прожевал хлеб, и ответил: – Здравствуйте. – Мое имя Зафир. – Я узнал тебя, улыбнулся старик. – Как? удивился Зафир. – По глазам. – В чем секрет? указывая рукой на мешок, спросил Зафир. – А..а, вздохнул старик улыбнувшись. Никому не говорил. Тебе отвечу. – Правда? – Кто хочет увидеть жизнь, идет, спокойно произнес старик. У каждого, свой путь. Сжигая за собой прошлое, ты оставляешь часть себя, что бы родится заново. Достав из мешка шарики, старик брызнул на них водой, и они покатились...Прижав один из них пальцем, он осторожно разломил шарик, и выпустил оттуда муравья. Посмотрев на Зафира, он улыбнулся и сказал: – Так проходит жизнь...

Роман «Змееносец».

713