Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 57 страниц)

– Откуда знаешь где?

– Если я знаю, где пройдет караван, значит, я знаю, где ты будешь ждать его, ответил Бахрам.

– Логично, кивнул Никонов. Тогда, задумавшись, в уме, припоминая карту, Никонов сказал:

– Десять километров строго на запад от Бадаханкуне. Там есть заброшенный колодец, ...

– Знаю, кивнул Бахрам. Я буду там, на рассвете.

– Хорошо, кивнул Никонов. Я скажу когда.

– Угу, кивнул Бахрам, поднялся и вернулся на свое место.

Афганистан. Южнее Шингара. Через несколько часов.

«Такое спокойное, прохладное утро. Ветерок дует, но, не хватает тепла. Тело будто замерзло и каждой клеточкой ощущаешь, пронизывающий холод. Хочется уткнуться в подушку, под теплым одеялом, свернутся „калачиком“, и спать. Спокойно, безмятежно – просто спать, не просыпаясь через десять минут, с немым вопросом в глазах, глядя на радиостанцию. А какой он будет этот день,– хороший?– подумал Никонов, разглядывая серое небо. А может и трудный, тот самый, который ждешь, готовишься, а он наступает всегда неожиданно. И вдруг четко понимаешь, ты выдохся, не можешь. Сколько раз вот так думалось и мечталось, а после, команда, и ты вздрагиваешь, отряхиваешь с себя, остатки сна, и бежишь, стреляешь, живешь...» Никонов открыл глаза и посмотрел на часы. «Без пяти минут, шесть, сказал он себе». Повернул голову, посмотрел на радиостанцию, и снова закрыл глаза. «Еще пять минут, целая вечность, подумал он. Совсем немного „вздремну“, и все. Сейчас бы в общежитие, на кровать свою, да часиков десять, „придавить на массу“, вот здорово». Он открыл глаза, посмотрел на рядового Лапицына, и шепотом спросил:

– Ну как там?

– Все тихо, ответил Лапицын, опустив бинокль. На дороге пусто, ни одного "бабая", повернувшись, сказал Лапицын.

– Будем ждать, прошептал Никонов. Дроздов в эфир выходил?

– Минут двадцать как был, ответил Лапицын.

– Визуально его наблюдаешь?

– Сейчас да, кивнул солдат, светает уже. Там же место почти открытое, шептал Лапицын, только сад старый вижу, и колодец. Они с Вятичем, чуть правее позицию заняли, в арыке.

– Значит пока тихо, шепотом произнес Никонов.

– Да, кивнул Лапицын.

– Через час сменю, наблюдай. А я отдохну, закрыл глаза Никонов, завернувшись в спальник. "Хорошие у меня ребята, подумал Никонов. Вот Лапицын, и брат его, оба из глухой деревни, Вологодской области, а смышленые, не хуже студентов из университета, только у нас свои, улыбнулся Никонов. И главное, цельные они, настоящие. Как дуб мощный, крепкий, и стойкий, так и они... молодцы. И остальные, все "как на подбор", кого ни возьми, двоих стоит, как минимум. А нам других и не надо. Мы же острие копья, улыбнулся Никонов, вспомнив свои стихи. Холодно зараза, даже трусит слегка, кажется сердце замерзает. Надо отдохнуть, надо... Трудный день... Работа такая... Горы, "буераки", песок, глина... Работа такая... Все... Я сплю..."

Он вдруг четко увидел, старое фабричное общежитие, в котором они жили с мамой, и площадку, с лавочкой, под акацией. Качели... А на качелях сидела соседка Марина.

– Я читала твои стихи, улыбалась Марина, раскачиваясь на качели. Они такие воздушные, как кружева. Максим стоял рядом и задумчиво смотрел на нее.

– Ты давно пишешь стихи?

– Ты озорная девчонка, улыбнулся Максим. Кто тебе разрешил, брать мой дневник? Как?

– А я не брала, ответила она удивленно. Он на полу лежал, в коридоре, я подобрала, и прочла. А что?

– Не может быть! Как он там оказался, – изумленно сказал Максим.

– Может мама твоя выкинула? Дневники сами не ходят, звонко хохотнула Марина. Правильно?

– Правильно, задумчиво ответил Максим.

– Ты посмотри туда, вскочила Марина. Туда, видишь? Ну, там, за горой, свет такой, желтый, указывая рукой, говорила Марина. Это часы, ровно шесть, испуганно сказала она, изменившись в лице. Смотри!

– Где ? Спохватился Максим, глядя на гору. Не вижу.

– Да вот же, шесть часов, откуда-то сверху, сказала она. и, исчезла, в солнечном свете.

– Товарищ старший лейтенант, наблюдаю "коробочку", движется в нашем направлении, тихо говорил Лапицын.

– Вижу "коробочку", идет на меня, раздался голос из радиостанции.

Никонов взял наушник, вылез из спальника, и, посмотрев в сторону старого сада, тихо сказал:

– Вижу. Наблюдать, добавил он.

– Понял, прозвучал в ответ, голос Дроздова.

Никонов посмотрел на часы. "Шесть двадцать семь, а к чему здесь Марина? И время, шесть часов? Бред, какой то, подумал он, приснится же такое".

Афганистан. Кишлак Бадаханкуне.

Славен путь его, потому всегда, возвращаешься домой, улыбнулся Рустам, глядя на окраины деревни. Здесь пересядем на машины, так быстрее, посмотрев на сосредоточенное лицо Зафира, улыбался Рустам.

– А, смотри, развел он руки в стороны. Какая красота!

– Хорошо, задумчиво произнес Зафир, глядя на горы.

– Я поеду за тобой, сказал Рустам. Здесь дорога одна, а дальше, будет поворот, мне налево, тебе направо.

– Нет, покачал головой Зафир. Ты поедешь первым.

– Как пожелаешь, согласился Рустам. Все что везли, перегрузили, тогда в путь, осмотрев машину, сказал Рустам.

– Да, кивнул Зафир.

– Садитесь в машины, махнул рукой, Рустам своим воинам. Мы едем.

Моджахеды спешно заняли места в кузове, и караван поехал по петляющей горной дороге.

"Здравствуй родная земля, долго не видел тебя, тосковал, думал Зафир , разглядывая горы и деревню вдали. И сколько лет ни прошло, а я вернулся, что бы защищать свой народ, деревни, страну. Не обижайся на меня, было тяжелое время, час испытаний, но я выстоял и вернулся. Теперь будет по-другому, я обещаю..." Караван, в облаках пыли приближался к длинному и узкому ущелью, по дну которого тянулась грунтовая дорога. Тело Гнедина, лежало на дне кузова, с завязанными руками, и мешком на голове. Все что скажешь мне ты– неправда. Я не слышу тебя, ты молчишь. Почему? Ты скажи хоть слово, одно словечко, отчего так тяжело, не молчи. Я знаю, тебе нет дела до меня, я никто. В белых облаках, он шел по небу, в рваной рубахе, будто по тверди земной. Я не верю в чудеса, если нет жизни, то ее не воскресить. Или, ты знаешь, что-то такое, отчего люди становятся другими? Говорил много раз себе, материя жива, или мертва, не бывает середины. Ты, то есть, то исчезаешь, почему так? Навстречу ему, из облака, вышел человек, с добрым лицом, улыбнувшись, сказал:

– Если веришь, то я есть. Улыбнулся, и ушел, в большое серое облако.

Верю, или нет, шептал Гнедин, в растерянности. Да, или нет? А если... Верю! закричал он, сжав кулаки. Я верю! Тело его задрожало от боли." Гнедин открыл глаза, и увидел перед собой , тоненькие струйки света. " Больно, очень, задыхаюсь, пронеслось в голове вихрем." Жадно хватая ртом воздух, он ощущал как боль, входит в него, словно острие большого ножа, пронзая насквозь. Он пошевелил ногой, и судорога, скрутила его тело, будто невидимая стальная нить.– А-а-а!!! закричал Гнедин, от боли. Он дернулся, и стал извиваться всем телом, будто хотел освободиться, от невидимой петли. -Мама!!! Больно!!! орал он, пытаясь подняться. А боль, словно издеваясь над ним, еще сильнее, затягивала петлю, выворачивая жилы. Как змея извивается на песке, так и он, вился, вокруг невидимой удавки.

– Молчать! прикрикнул молодой моджахед, пнув его ногой в спину.

Гнедин застонал, и уткнувшись головой во что то твердое, затих. А боль, пронзая все тело, ударяла в голову. Он с силой закусил губу и сразу почувствовал, медный привкус крови. "Спасите меня, умоляю, спасите! Господи, дай мне умереть, я прошу тебя, не мучай! Я не могу терпеть! Пожалуйста! Господи! шептал Гнедин ". Судорога вывернула его тело, изогнула, будто сломала пополам. Он бился головой, и кричал:– Помогите!!! Спасите!!!

Сильный удар в голову, свалил его, тело замерло, ноги дернулись еще несколько раз, и он затих. Машина подпрыгивала на камнях, и ухабах, караван приближался к узкому месту, перед мостиком, через речушку. Ровно посередине, узкой дороги, ведущей к мосту, стоял пикап, с открытым капотом, а рядом с ним, в раздумье, на камне, сидел мужчина, в пуштунской одежде. Это был Бахрам, он ждал караван. Он знал Рустама, и был уверен, они поедут именно этой дорогой, не другой... Хитрый способ, захватить Рустама живым, он придумал сам. И когда утром, приехал в назначенное место, для встречи с разведчиками, он уже был уверен,– они согласятся. Потому что, иного пути нет...

Долго, и скрупулезно, на карте, и чертя веточкой на земле, рассказывал Никонову, как и где, лучше всего устроить засаду. Он видел его глаза, в них была неуверенность, и тревога, но он, старался как можно спокойнее, сказать о том, что его мучило. Он знал, что в караване есть взрывчатка, догадывался для чего, и в разговоре, все больше склонял разведчиков, к бескровному исходу. Никонов сомневался, несколько раз уточнял местоположение по карте, размышлял, но слушал его, и согласился. Теперь, группа разведчиков, разделенная на несколько малых, располагалась в засадах, с разных сторон дороги, ведущей к мосту. Бахрам, поставил свой пикап, поперек дороги, вынул нож, и по очереди, проткнул три колеса. Машина сразу осела, и наклонилась на левый бок. Он обошел вокруг нее, посмотрел по сторонам, прикидывая в уме расстояние, что оставалось по краям дороги, покачав головой, Не торопясь подошел к камню, и сел, перебирая в руке, маленькие камешки. " Все в твоих руках Всевышний, подумал он, поднял голову, и посмотрел на небо. Наступил хороший день, я увижу своего друга".

Что может быть лучше тишины? Ничего. Она даже имеет свой вкус, такой терпкий, и соленый , пахнущий потом и ... Когда прислушиваешься к ней, кажется стук сердца очень громкий, и даже ощущаешь кровь, бегущую по телу. А еще чувство, оно так остро в этот миг, что кажется вот сейчас, может оборваться, словно подвешенное на тоненькие ниточки, – тряпичная кукла. Движения просты, ум ясен, глаз остры. Видит даже букашку, а внутри, все сжато как пружина, и трепещет. Ну, вот сейчас, еще немного, и выстрелит, железная, изогнутая, и побежит вперед, и страх, и злость, и упоение силой. А за ними, он,– тот, кто наслаждался тишиной...

Никонов лежал за бугорком, в старом арыке, и внимательно наблюдал за дорогой. " План конечно хороший, ничего не скажешь, размышлял он. И повод есть остановится, помощь оказать, и дорогу освободить, для проезда, другой здесь нет. Возвращаться назад? Далеко, не поедут, нет смысла. Позиции заняли правильно, разглядывая места, где спрятались бойцы, думал Никонов. Одна впереди, там четверо, две справа по ходу движения, одна по другую сторону, прикрытие, позади всех, и чуть выше, с контролем дороги сверху, нормально. Все знают, что в одной из машин взрывчатка, и надо бить аккуратно, и только по противнику. Вопрос, в какой? Об этом даст знак Бахрам, я его вижу отлично. В какую сторону выбросит камешки из руки, там и взрывчатка. В мою, значит вторая. В другую сторону, выходит первая. У всех "ПБС", остается только внезапность, и решительность, в наших действиях, а значит и победа, в конечном итоге. Вроде все ясно, и понятно. А все одно, что-то тревожно на душе. Сидим в засаде, с "такой подачи", и еще не до конца уверен... Или это меня червь сомнения точит? Хотя, всякое бывает" Никонов вдруг напрягся, и расслышал еле уловимый звук. Он был такой далекий, что его можно было спутать, с дуновением ветра. Рука сама потянулась к рации, но, остановилась. Чего это я, спросил он себя, и посмотрел на Лапицина, и Шульгина, что лежали рядом с ним. Вроде все нормально, увидев спокойное выражение на лицах своих солдат, сказал себе Никонов. Наверно показалось. А вот и нет, вытянув шею, как то боком, прислушивался к звукам Никонов. Он повернулся, взглянул на солдат, и шепотом произнес:

– Едут "бабаи", встречаем. Никонов потянулся к наушнику "ромашки", нажав переключатель, негромко произнес:

– Всем. Работаем по первому выстрелу.

Машины появились через несколько минут. Два пикапа с вооруженными людьми, быстро приближались к засаде. Никонов прищурился, и внимательно смотрел на машины. "Только бы остановились, и не стали с ходу объезжать, только бы... на ходу не сможем, опасно. Теперь все зависит от Бахрама. Не знаю я, какой он боец, не знаю какой человек, но, интуиция моя подсказывает, опытный солдат. А "чутье" мое, многое значит, оно как нюх, у волка, охотника за версту чует, ухмыльнулся себе Никонов. "

Первая машина, резко сбавила ход, и остановилась в тридцати метрах от стоящего поперек пикапа. Моджахеды в кузове насторожились, и вскинули автоматы. Следом за ними, остановилась и вторая машина. Через несколько секунд, из кабины первого пикапа, вылез моджахед. Посмотрел на мирно сидящего, Бахрама, оглянулся по сторонам, закинул свой автомат на плечо, и медленно пошел вперед, туда, где посередине дороги стоял пикап, с открытым капотом. Бахрам узнал его сразу. Эту походку не спутать, подумал он, глядя на своего друга Рустама. Все такой же, рискованный и бесшабашный, простой, и свой, где бы ни был, куда бы его не забросила судьба. Это Рустам, только он, идет уверенно и легко, этого не объяснить, надо видеть, и чувствовать, улыбнулся Бахрам, поднимаясь с камня. Значит он в первой машине. Даже лучше, подумал он, за моей спиной арык, там и спрячемся вместе. Хвала Всевышнему, я вижу его здоровым, и целым, подумал Бахрам, выбросив камешки в сторону Никонова.

"Значит вторая, подумал Никонов, взяв на прицел, водителя второй машины. Вот гадство, бл..ь, цирк шапито, на волосинке! вдруг подумал Никонов. Мы в непосредственной зоне поражения, если там взрывчатка, чтоб тебе ...и сколько там ее, одному Богу известно, а может и нет, "японский городовой"! Если там столько "кило", как говорили, это же, "хана всем" и сразу.... бл..ь, одни буквы в голове, что б вам. Тут дистанция метров тридцать, всех в песок, если что... ох, мне эти рисковые делишки, за ногу того придурка... что б ему... да по колено. Раньше думал про овраги, а теперь все про бумаги, сказал про себя Никонов. Значит, тот, кто не рискует, не пьет. Водителя я сам, по-тихому положу, а второго, что в кабине, Лапицын. Никонов, обернулся, и стукнул себя по плечу. Лапицын, скосил глаза в сторону командира, и увидел поданный знак, вторая машина, человек справа. Он кивнул, и чуть сдвинул ствол автомата влево. Теперь порядок, подумал Никонов. Главные роли расписаны, а с остальными, другие разберутся, не все же нам, работать." Рустам уже подошел к машине, и протянув руки здоровался .

–Здравствуйте, улыбнулся Рустам, пожимая руку Бахрама.

– Здравствуйте, ответил Бахрам, глядя в глаза.

– Что случилось? спросил Рустам, указывая рукой на машину.

– Беда, пожал плечами Бахрам, разведя руки в стороны. Совсем ехать не могу, сломалась машина. Поможете мне?

– Бензин закончился, обходя машину, спросил Рустам, заглянув под капот.

– Немного есть, ответил Бахрам. Вот только колеса порезал, может у вас есть? Конечно, куплю, кивал головой Бахрам, если не очень дорого.

– Нет, покачал головой Рустам. У нас нет. Он стоял с другой стороны пикапа, и наклонившись рассматривал, порезы на шинах.

– Тогда может довезете меня в Карай, спросил Бахрам, обращаясь к Рустаму.

Тот, уже обошел пикап со всех сторон, еще раз осмотрелся, взглянул на речушку, на мостик, тяжело вздохнув, сказал, посмотрев на Бахрама:

– Тогда надо сдвинуть машину с дороги, что бы мы проехали.

– Хорошо, кивнул Бахрам, только вдвоем мы не сможем.

– Мы поможем тебе, сказал Рустам, взглянув на машину, в которой сидел Зафир. Подожди недолго, добавил он, направляясь к Зафиру.

Тишина, тоже бывает вязкой, только это знают те, кто щупал ее, пробовал на язык, до кончиков пальцев, что лежат на курке...Когда в тебе , на пол шага, замирая бьется сердце, и кровь будто загорается изнутри...Зафир, положив автомат на колени, приоткрыл дверцу, и смотрел на спокойно идущего Рустама. Он шел не спеша, и смотрел только на Зафира.

– Там несчастный, на дороге, у него поломалась машина, улыбнувшись, сказал Рустам, остановившись у капота второго пикапа. Что бы ехать дальше, надо столкнуть его машину с дороги.

– Он один, спросил Зафир, глядя в глаза Рустама.

– Совсем, пожал плечами Рустам, и почесал нос.

– Помогите ему, и поедем дальше, махнул рукой Зафир, указывая на машину Рустама.

– Нас всех, обернувшись, сказал Рустам, посмотрев на машину, не хватит.

– На машине колеса проколоты, посмотрев на Зафира, сказал Рустам, и зевнул. Совсем поношенные.

Зафир пристально смотрел на мужчину, склонившегося у машины, и колебался ". А вдруг это засада? подумал он, осматривая дорогу. Смотрят на нас, сейчас, через прицел, и готовятся убить, а? спросил он себя. А кто? В этих местах, на этой дороге, может ли? Да, сомнения смерти подобны, тяжело вздохнул Зафир, и медленно вылез из кабины пикапа.

Он встал, расправил спину, и огляделся. Взглянул на моджахедов, что зорко смотрели, по обе стороны дороги, потом на Рустама, затем на пикап, посередине дороги, мостик, речку... Почему я должен бояться кого-то, у себя дома, усмехнулся он, своим мыслям. Пусть захватчики меня боятся, и остальные, отступники, а мне, нечего. Он еще раз, огляделся, и негромко сказал, обращаясь к Рустаму:

– Бери всех, столкните эту машину, нам надо ехать.

– Хорошо, кивнул Рустам, махнув рукой, крикнул:

– Надо помочь столкнуть машину, идемте, все.

Моджахеды загудели, разом, словно пчелиный улей, переговариваясь между собой, и шутя, они вылезли из машин, и пошли по дороге.

– Надо помочь, приговаривал Рустам, идя с краю.

– Ты сиди, приказал своему водителю Зафир. Они сами, добавил он, обернулся и посмотрел на одинокую фигуру в кузове пикапа.

– Сулейман, ты охраняешь , спросил Зафир, посмотрев на спину моджахеда.

– Да, ответил он, не оборачиваясь.

– Пленный живой?

– Живой, кивнул Сулейман.

– Хорошо, задумчиво произнес Зафир, глядя на каменистые откосы, вдоль дороги. "Поможем этому несчастному, и поедем дальше, подумал Зафир. Его взгляд скользнул чуть выше, и глаз явственно заметил блеск. Нет, ухмыльнулся Зафир, покачав головой, такого не может быть, неправда... Он смотрел по сторонам, и положив палец на скобу, сдвинул предохранитель на автомате. Не может быть... покачивал он головой. Дома, на своей земле, не верю..."

Никонов, наблюдая из укрытия, отчетливо, и ясно понял, их увидели, теперь. Инициатива за тем, кто быстрее, и точнее, сработает. Он спокойно положил палец на спусковой крючок, прицелился, медленно выдохнул, и нажал. Громкий хлопок. "Работаем, пронеслось в его голове, словно вихрем. Следующий..." Одиночный, попал точно в голову водителя. Зафир, резко пригнулся, и ... Сильный толчок в грудь, сбил его с ног. Он упал, и выронил из рук автомат. Никонов резко повернулся влево, и выстрелил в спину, того, кто сидел в кузове. Бахрам, схватив за руку Рустама, потянул его за собой, спрыгнув в арык. Хлопки выстрелов раздавались с трех сторон. Моджахеды, застигнутые врасплох, попадали на землю. Те, кто уцелел, отполз под машину, "огрызались" огнем из автоматов, не понимая, откуда в них стреляют.

– С приездом братишка, сказал на таджикском, Бахрам, широко улыбнулся глядя на Рустама. Извини, прием немного громкий получился, но, я доволен.

– Здравствуй Бахрам, пригибаясь, ответил Рустам. Другой выход был? спросил он, выстрелив из своего автомата, наугад, в сторону пикапа.

– Был, кивнул Бахрам, совсем не обращая внимания на выстрелы. Оставить тебя там, и забыть. Нравится? улыбнулся Бахрам.

– Нет, покачал головой Рустам, посмотрев на Бахрама.

– Тогда , ты героически погиб, усмехнулся Бахрам.

– Как? спросил Рустам, посмотрев на автомат. В бою?

– Ты дрался как лев, но силы были неравны, и ты...

Вдруг, в один момент, все стихло. Будто и не было ничего. Бахрам приложил палец к губам, и негромко добавил:

– Ты погиб как герой.

– Хорошо, тихо сказал Рустам, прислонившись спиной к камню. Я всегда хотел, только героем, задумчиво произнес Рустам. Наши, спросил Рустам, глядя в глаза Бахрама.

– Они, улыбнулся Бахрам.

– Я давно не видел тебя братишка, улыбнулся Рустам. Ты все такой же.

– Да, кивнул Бахрам, это я. Они улыбались и смотрели друг на друга. Ты поедешь домой, ты счастливый человек, говорил негромко Бахрам.

– А ты? спросил Рустам.

– Не знаю, пожал он плечами. Может, еще буду здесь... а может...

– Не говори, покачал головой Рустам. Не будем загадывать.

– Не будем, улыбнулся Бахрам.

– Наверно все? осторожно выглядывая, сказал Рустам.

– Сиди, потянул его за рукав Бахрам. Без тебя никто не уйдет.

– Там пленный, в кузове второй машины, сказал Рустам задумчиво.

– И что? пожал плечами Бахрам. Пусть себе сидит, или... – Там русский, сказал Рустам, высунувшись из арыка.

– Что? удивился Бахрам. Пленный, наш?

– Да, кивнул Рустам. Тихо и никого, удивился Рустам осматриваясь.

– Подожди, сейчас все выйдут, задумчиво сказал Бахрам. А откуда он?

– Не знаю, ответил Рустам. Он пришел с Зафиром, а откуда он у него, мне не известно.

– Ты не ошибся?

– Нет, покачал головой Рустам.

– Тогда надо предупредить наших, что бы ни ...

– Ты правильно думаешь, ответил Рустам, и вылез из арыка.

– Я с тобой, сказал Бахрам, выбираясь следом.

Еще дымится ствол автомата, еще витает запах, чьих-то вонючих ног, и кровь лужицами, растеклась по земле... Произошло все очень быстро, так, что никто, и испугаться не успел, как пуля прилетела в тело... На дороге стояли машины, вокруг в нелепых позах, разбросаны тела, а посредине этого, стоит Никонов, внимательно смотрит на ближайшую вершину. Бойцы группы, обследуют машины, и проверяют груз. Бахрам подводит Рустама, к Никонову, и говорит:

– Спасибо командир. Вот тот человек.

Никонов обернулся, и увидел уставшее лицо, пронизанное сеткой морщин. Натянутая улыбка, какие-то опустевшие глаза, и боль.

– Спасибо командир, негромко сказал Рустам, протянув руку.

– Это наша работа, кивнул головой Никонов. Пожалуйста.

– Меня зовут Рустам.

– Максим, задумчиво ответил Никонов.

– Что-то тревожит? взглянув на вершину, спросил Рустам.

– Думаю, там мог кто-то быть, наблюдал за нами, глядя на вершину, ответил Никонов.

– Нет, покачал головой Рустам. Мы ехали на двух машинах, за нами никто не шел, я проверял.

– Хорошо если так, кивнул Никонов, повернулся и крикнул , обращаясь к Дроздову.

– Машины и груз, осмотреть внимательно.

– Будет сделано, откликнулся Дроздов, из кабины первой машины. Он осматривал мешок, что лежал на сидении.

– Командир, обратился Рустам к Никонову, там в кузове второй машины, наш пленный, указывая рукой, сказал Рустам. И еще, там взрывчатка, надо быть осторожным. Пойдем, я тебе покажу, предложил Рустам, и пошел к машине. " Интересно, а где Зафир, подумал Рустам, оглядываясь по сторонам. Если убили всех, значит должен быть его труп, или, то , что от него осталось. Он стоял возле машины, тогда, он там". Рустам прибавил шаг, разглядывая на дороге трупы. Это не он, другой, совсем не он..."

Возле кузова второго пикапа стояли рядовой Вятич, и Туров, они смотрели в кузов, направив автоматы. На лицах было удивление, и растерянность.

– Я чего-то не понимаю, тихо говорил Вятич. Это что, живой, "бабай", который матерится по нашему?

– Нет, Сеня, ответил Туров, так матерится, могут только наши люди, это я тебе со знанием говорю, понимаю. – И что? спросил Вятич.

– А вон, командир идет с нашими. Сейчас разберутся, сказал Туров.

– Что там у вас, спросил Никонов, подойдя к машине.

– Матерится по нашему. С мешком на голове, "обоссанный весь", ответил Туров.

– Поглядим, посмотрев на ящике в кузове, ответил Никонов.

" Ничего себе, вдруг замер Никонов, увидев дыры от пуль в досках ящиков".

– Твою за ногу, прошептал он, прикоснувшись рукой, к ящику. Ничего себе, это же на миллиметр, на волосок, ай черт, надо же,– в лохмотья!"

Он вдруг ощутил неимоверную тяжесть в ногах, и струйки пота, потекли по спине, вместе с ощущением холода. Крайний раз, все, повернувшись, наконец обратил внимание, на кричащего человека, с мешком на голове. Рядом с ним, лежал мертвый моджахед, кузов был забрызган кровью. В руках мертвый сжимал автомат, который с трудом вырвал из его рук Вятич.

– Вцепился сука, хрен отнимешь, будто с собой в могилу забрать хочет. Товарищ старший лейтенант, ящики осматривать? спросил Туров.

– Сапера ко мне, тихо сказал Никонов.

– Не надо, раздался, негромкий голос Рустама. Я могу открыть, я видел, как их закрывали, добавил он, забравшись в кузов.

– Кто здесь, заорал Гнедин, отползая к борту кузова. Помогите!

Гнедин орал, во "все горло", надрываясь, и стуча ногами по металлическому днищу кузова. Страх, словно застрявший во рту ком, душил его изнутри, давил, и мешал дышать.

– Не ори, прикрикнул Туров. Сейчас вытащим, не брыкайся.

– Русские? вздрогнул всем телом Гнедин, вытянув шею, и прислушиваясь. Русские? громко спросил он, замерев от неожиданности.

– А ты каких хотел, японцев что ли, рассмеялся Туров. Головой не крути, сейчас мешок сниму, и руки развяжу.

Подошел к краю кузова и, перегнувшись, развязал веревку, и медленно снял мешок." Он услышал, он помог, подумал Гнедин. Не открывая глаз, он сидел и молчал, прислушиваясь к звукам. А сердце бешено колотится, подумал он, как хорошо. Самое замечательное слово на свете – русские! Неужели меня спас он? Господи! Я благодарю тебя, за милосердие твое, и доброту. Благодарю! Он медленно открыл глаза, и увидел солнце, такое яркое, что вмиг ослепило его, и из глаз покатились слезы. Господи! Спасибо тебе, ты спас". Утирая рукой слезы, он улыбался и смотрел на своих спасителей... Такой взъерошенный, грязный, избитый, в крови, худой, но счастливый человек, что так долго просил смерти своей– спасен!

– Спасибо ребята, тихо произнес он, всхлипывая. Спасибо.

Он смотрел на разведчиков, так, будто боги стояли пред ним, таким маленьким и тщедушным созданием, которое, снова, увидело жизнь. Его тело содрогалось в истерике, он плакал, и смеялся, обняв голову руками, и беспрестанно, шепотом повторял:

– Спасибо. Благодарю его! Спасибо... А сердце его разрывалось от обиды и боли, он рыдал, и не мог поверить,– снова, живой. Ведь столько дней, ночей, унижений, и побоев, – живой. Та, которая забыла его, страна, которой гордился, – таки есть. Господи! Какое счастье, дышать, и жить... думал он, вдыхая полной грудью, до боли, такой чистый воздух,– свободы!

– Товарищ старший лейтенант, негромко сказал Туров, по моему у него с головой что то. Наверно с ума сошел, добавил он грустно, глядя на Гнедина.

– Молчи солдат, ты не знаешь, задумчиво сказал Рустам. Вернувшись однажды домой, ты не заметишь, как стал другим, грустно произнес он, наклонился и приподняв Гнедина за плечи, посадил в кузове.

– Правда, задумчиво промолвил Никонов. Так и есть...

– Кто спорит, тяжело вздохнул Туров, и отошел в сторону.

Разведчики, молча, смотрели на Гнедина, и каждый из них, понимал,– повезло! Никонов, взглянул на Рустама, и кивнул. Открыв ящики, Рустам, спрыгнул на землю, подойдя к Бахраму, тихо сказал:

– Парень сошел с ума.

– У меня есть глаза, негромко ответил он. Почему так несправедливо, тяжело вздохнул Бахрам, поднял голову, и посмотрел на небо. Несправедливо.

Никонов уже увидел в ящиках, знакомую упаковку, "пластида". " Это он, тот самый груз, подумал он, и повернувшись посмотрел на сосредоточенное лицо сапера, маленького коренастого сержанта по фамилии Зайцев. Смотрел на ящики, и тоненькая струйка пота, стекала по его лбу, на переносицу. " Что в его взгляде, подумал Никонов? Конечно тревога, что еще, у них так всегда, или победа, или смерть, другого не бывает." А у нас, спросил он себя? и посмотрел на пленного. И ответ сам пришел,– конечно, так же, не иначе."

– Кто ты, спросил Никонов, глядя на пленного.

– Я, вздрагивая, спросил Гнедин.

– Как твоя фамилия, имя, ты солдат? говорил Никонов, не спеша. Скажи, мы должны знать. Мы свои.

– Рядовой Гнедин, всхлипнув, сказал он. Роман, меня зовут, войсковая часть , номер 93760, заикаясь, добавил он.

– Вот так лучше, вздохнул Никонов, пристально глядя на Гнедина. Дроздов, обернулся командир, ища глазами старшину.

– Я, появился из-за спины Дроздов. Связь с отрядом. Сообщи, потерь нет. Задание выполнено, пусть высылают "вертушки", идем домой, устало добавил он. Взглянув на сапера Зайцева, задумчиво произнес;

– Тебе здесь делать нечего, с "вертушек" караван расстреляем, иди, кивнул Никонов.

– Ясно, кивнул в ответ Зайцев, и отошел от машины.

– Туров и Вятич, парня забираем с собой, помогите. Только осторожно, взрывчатки полный кузов, достав из кармана карту ,сказал Никонов. "Ну, вот и все, подумал Никонов, еще один "забитый караван", все целы, без потерь, своих забрал. Что-то в грудине ноет, и пить хочется, подумал он, глядя на карту. До основной площадки недалеко, а на трофейной машине, еще быстрее, погрузимся все, а две оставшиеся, с "вертушек" разнесем. Агент живой и невредимый, все хорошо, улыбнулся Никонов. Сколько еще будет, таких ... Еще этот пацан, "нежданный подарочек", откуда он здесь взялся? Ладно, не бросать же его, в Кабуле, разберутся. Не завидую я ему, в особом отделе, не церемонятся, могут и в терроризме обвинить, дело "хлипкое", разбираться долго будут, факт. А где наши ..."

Никонов, крутя головой, искал взглядом Бахрама, и его друга. Не сразу, но он разглядел их фигуры, невдалеке". На месте, вздохнул он, значит в путь, надо уходить, подумал он, взглянув на часы. Минировать не будем, время потеряем, один черт с воздуха" долбанем" ракетами. Уходим".

Рустам медленно шел по краю дороги, и искал глазами, хоть какую-нибудь зацепку, знак, след, куда мог исчезнуть Зафир. Рядом с ним, шел задумчивый Бахрам, и смотрел во все стороны.

– Знаешь Рустам, я его не вижу, тихо сказал Бахрам, остановившись, напротив большого камня, на обочине.

– Так не бывает, промолвил Рустам, если он мертв, должно быть тело, а иначе, он появится где угодно, и беды от него, будут большие, я знаю. Ты знаешь, что он хотел сделать?

– Нет, покачал головой Бахрам. Не догадываюсь.

– А что делают фанатики, из мести? взглянув на друга, спросил Рустам.

– Из мести, убивают кровников своих, а фанатики, – людей, помедлив, ответил Бахрам.

– Твоя, правда, кивнул Рустам. Этот молодой фанатик, хотел заложить бомбу в мечети. И теперь я понимаю, для чего ему нужен был русский.

– Для чего, удивился Бахрам, подняв плечи.

– Наверно он хотел повесить на него взрывчатку, и завести потом в мечеть, понимаешь? Во время молитвы, понимаешь? Сколько там людей, хороших людей, добавил Рустам, оглядывая канаву у дороги.

– Ты думаешь, у него получилось, так сделать?

– Он пожертвовал бы, одним из своих людей, отправив того, вместе с русским в мечеть, а после, взорвал обоих, вместе с верующими. Понимаешь теперь?

– Да, кивнул Бахрам. Потом обвинят русских, и если войска, поспешно не уйдут, их заставят это сделать. И сотни мучеников, став шахидами, пойдут взрывать себя, вместе с русскими. Правильно?