Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 57 страниц)

Он взял ее руку в свою ладонь, поднес к губам и поцеловал.

– Я боялся себя. Думал как ты, отнесешся к этому, негромко говорил Роман, глядя на Людмилу. Но больше своих страхов, неуверенно произнес он. Я тоже люблю тебя, улыбнулся Роман.

– Извините, конечно, вмешался Курчавый. Я так понимаю, "днюха" моя, переходит плавно в свадьбу, так что ли?

– А кто против, в один голос ответили Роман с Людмилой. Счастливо улыбаясь, они прижимались друг к другу.

– Не, ну так не годится, запротестовал Курчавый, размахивая руками. Надо кольца, попа, чего там еще, задумался он.

– Свидетелей, расссмеялась Людмила, глядя на задумчивое лицо Курчавого.

– Вот это мимо, вскинулся Курчавый. Свидетели нам ни к чему. А может "днюху" мою отметим, а? довольно улыбался Курчавый.

– Конечно, ответил Роман. Наливай!

Как описать мне то, что молчит во мне? Наверно глупо заниматся рассуждениями, думал Роман, глядя на веселящихся подвыпивших посетителей ресторана. Пьем водку, а она будто вода, и разум чист, все понимаю, слышу. Кому нужна вот эта жизнь? Такая "разбитная" недолекая, сегодняшняя. Кому? А почему не мне? Я такой же "гаврош", как и эти люди, пропил, прогулял, а дальше живу до зарплаты. Вот Курчавый например, никогда не думает о деньгах, к чему, такие глубокие мысли в его голове. Посмотрев на товарища, Роман улыбнулся, видя как тот, развалившись на стуле, смеется, глядя в зал, на танцующих. Вся низость, в том , что мы сами не обращаем внимания, на грязь, нам так проще, и выгоднее. Есть свой кошелек, в нем каждый считает свои денежки, а как они там оказались, плевать. Тогда почему я, должен быть другим, непохожим? И мне плевать, на всех, на все, я буду жить как хочу, с моей любимой девушкой."

– Ты чего такой, удивился Курчавый.

– Предложение твое обдумываю, ответил задумчиво Роман.

– И что, надумал?

– Да, кивнул Роман.

– Ну говори, наклонился Курчавый, глядя на Романа.

–Я согласен, четко произнес Роман.

– Я знал, не удивился Курчавый, улыбнувшись. Дай пять, протянул он свою ладонь.

– Держи, протянул руку Роман.

Крепкое рукопажатие, закрепило договор.

– Тогда по пятьдесят, и айда, покажу тебе кабак, усмехнулся довольный собой Курчавый. Люда сидела рядом,отвернувшись к сцене. Она внимательно смотрела, или делала вид , что ей интересно. Роман взглянул на нее, улыбнулся, и поднял стопку.

– Давай Витек, за нас!

–А"погнали",усмехнулся Курчавый, махом выпив рюмку. Поморщившись, он занюхал огурцом, и поднялся.

– Куда? спросил Роман

– Пойдем, махнул рукой Курчавый. Кое что покажу тебе.

– Ну ладно, идем, кивнул Роман. Поднимаясь

– Ты куда, обернулась Люда, взяв Романа за руку.

– Людок, не волнуйся, приложил палец к губам Курчавый. Мы в туалет отойдем, и назад. Правильно? посмотрел он на Романа.

– Именно так, согласился Роман.

– Идите, вздохнула Люда, отпустив руку Романа.

– Я очень быстро, правда, кивнул Роман.

– Как получится, ухмыльнулся Курчавый.

– Да ладно вам, идите, махнула рукой Люда.

– Ромка за мной, громко сказал Курчавый, повернувшись.

– Да иду я, "командир", тяжело вздохнул Роман, и направился следом.

Они прошли вдоль столиков, и свернули в корридор, ведущий в кухню. Роман смотрел на выложенные плиткой стены, и его не покидала мысль, что он идет по корридору тюрьмы, хотя в ней, он никогда не был.

–Мрачно здесь как то, негромко произнес он. В ресторане должно быть красочно, ярко, что бы веселье "разливалось рекой", а здесь, убого и казенно, грустно добавил он, проведя рукой по стене.

– Мне "пофигу", ответил Курчавый. О, давай навестим этого, остановился Курчавый, подняв палец. Я о нем совсем забыл.

– Кого? остановился Роман.

– Пойдем, здесь рядом.

– Куда ты меня ведешь, недовольно буркнул Роман. Сам то знаешь?

– Знаю, кивнул Курчавый. Сюда, указал он пальцем на узкую дверь, с надписью "инструмент".

– Что такое, удивился Роман. Сюда?

– Ага. Курчавый, отодвинул засов, и ногой толкнул дверь.

– Темно, непонимающе произнес Роман.

– Свет, будто циркач, щелкнул включателем Курчавый.

Между швабрами, и пустыми ведрами с надписями, ссутулившись, на кафельном полу, сидел угрюмый подросток, со связанными бельевой веревкой руками.

–Узнаешь, усмехнулся Курчавый, взглянув на Романа. Признал?

Роман присмотрелся, и узнал, того самого пацанчика, что "дернул" недавно сумку, со стула в ресторане.

– Тот самый что ли? неуверенно произнес Роман, глядя на слипшиеся волосы пацана.

– Конечно, вздохнул Курчавый.

– Зачем он тебе, посмотрев на товарища, спросил Роман.

– Не знаю, пожал плечами Курчавый. Эй, давай, вали отсюда, прикрикнул Курчавый. Еще раз здесь поймаю, "на котлеты пущу", понял! грозно добавил Курчавый, пнув ногой, пустую коробку. Ну чего застыл, "дергай"!

– Иди пацан, сказал свое слово Роман. И больше не попадайся.

– Эй, вставай, разозлился Курчавый, толкнув ногой, пацана.

Мальчишка, медленно сполз на пол, уперевшись головой в коробки. Роман смотрел на закрытые глаза, бледное, одутловатое лицо, и непонятное чувство тревоги, "тормошило" его внутри. Он как будто вспомнил себя, тогда, в плену, забитого, потерявшего силы, и всякую надежду. Вот такого же, беспомощного, уже не молящего о жизни у Бога, а просящего иного, худшего. Так нельзя, пронеслось в голове Романа. Он еще мальчишка, нельзя, кричало внутри него."

– В сторону, грозно сказал Роман, оттолкнув Курчавого. Он склонился над телом, схватившись за концы веревки. Пальцами, что есть силы, он "вгрызался" в узлы, стараясь быстрее развязать. "Неужели не дышит, подумал он, глядя на застывшее, словно маска, лицо мальчишки. Нет парень, я не позволю, ты будешь жить, какой бы ты ни был, хороший, плохой, ты будешь дышать, злился Роман. Мы все здесь такие, неправильные, грешные, только нам легче, мы сильнее, а ты, нет, я не дам."

– Рома, ты чего, удивился Курчавый. Он же прикидывается, "гандон" . Ты его распутаешь, а он тебе в "рожу"плюнет, вместо спасибо, и убежит. Ты зря Рома. Ему еще ввалить надо, "для ускорения", я тебе говорю.

Роман, потрогал вену на шее мальчишки, обернулся, и зло сказал:

– Скорую вызывай, пацан умирает!

– Рома! Ты сдурел! кричал Курчавый. Какая скорая. Выброси на улицу, эту падаль, и забудь.

Роман подскочил к Курчавому, резко схватил его за воротник спортивной куртки, и прижав локтем, прохрипел со злостью, глядя ему в глаза: – Сдохнет ни за что, на твоей совести будет. Он же по ночам тебе спать не даст, придурок. Он что, не человек? выкрикнул Роман.

– Успокойся Рома, я понял, тарабанил руками по стене Курчавый. Все, отпусти, иду звонить в скорую.

–Ты его бил, опустив руки, спросил Роман.

– Да какой там, скривился Курчавый. Так, пару раз в "грудак" , и по жопе, пендаля, а потом сюда определил.

– Телефон где? взглянув на неподвижное тело мальчишки, нервно спросил Роман. Телефон где здесь? У директора? повторил он.

– Да, кивнул Курчавый, глядя на тело пацана. Только если что, меня к этому не вяжи, сам понимаешь, да, взглянул бешенными глазами Курчавый. Сам знаешь, да?

– Я его на улицу пока вынесу, ты звони быстрее, скажи слабо дышит, надо скорее, понимаешь меня?

– Все, я понял, встряхнулся Курчавый. Побежал звонить. А ты, вот сюда, прямо по корридору, там дверь, служебный выход. Я скажу что он под дверью лежит, ты там его оставь, а сам за стол, понял?

– Ладно, кивнул Роман.

– Ну вечерок сегодня, что б ему..... ругался на ходу Курчавый, петляя по корридорам ресторана.

Роман осторожно взял на руки мальчишку, прижал к себе, и понес по корридору, к двери. Толкнув ногой, обитую "железом" дверь, он протиснулся на улицу, осмотрелся, и сделав несколько шагов, опустил тело на невысокую, крышу подвала.

– Здесь тебе лучше будет, прошептал Роман, разглядывая лицо мальчишки. Да парень, круто ты попал "под раздачу". Теперь надо ждать. Я с тобой побуду, пока "скорая" не приедет, достав из кармана сигареты, промолвил Роман. Он курил, и смотрел на него, а думал, о себе. Мальчишка лежал на спине, руки скрещены на груди, без шапки... Тень от фонаря, падала на лицо. " Ох ты, так не надо, подумал Роман, разведя руки пацана, вдоль тела, в гроб не надо, рановато, подумал он, тебе еще жить надо. "

– Позвонил, выскочив на улицу, громко сказал Курчавый, оглядываясь. Ромка, ты где? Я дозвонился, сказали едут. Прищурившись в тусклом свете фонаря, Курчавый, увидел в стороне, Романа.

–Позвонил, все нормально, подошел Курчавый. Дай закурить, а то я свои на столе бросил.

– Держи, протянул Роман пачку.

– Ага, кивнул Курчавый, вытащив подрагивающей рукой сигарету.

– Ты чего, посмотрев на товарища, спросил Роман. Нервничаешь?

– Да какой там, поморщился Курчавый. Отходняк наверно, весь градус вышел, трезвый уже. – Ну да, есть такое, тяжело вздохнул Роман, бросив окурок себе под ноги. Ты Витя иди, я сам здесь, тебя не видел. Люде скажи, что бы ...

– И что я ей скажу, задумался Курчавый, затянувшись сигаретой.

Да хрен его знает, взмахнул руками Роман.

Распахнулась дверь, на улицу выбежала растрепанная официантка.

– Витя, жалобно заскулила она, вздрагивая. Виктор, чуть громче позвала официантка, глядя перед собой в темноту.

– Витя, кинулась к нему официантка, протягивая руки. Там Любовь Петровну , в кабинете, убивают, крикнула она, бросившись на шею Курчавому.

– Сука! зло вымолвил Курчавый, посмотрев на Романа. Отпраздновать не дадут. Это наверно те двое, "залетных", я их приметил в зале. Ну пошли скорее, "рева", подтолкнув девушку, направился к черному ходу Курчавый. Не реви, слышишь, не хнычь, спасем мы твою "директоршу".

– Витя, я с тобой, дернулся Роман.

– Стой там, прикрикнул Курчавый. Пацан должен в больничку, понимаешь, доехать, ты стой, жди скорую

– За меня будь спокоен, у меня здесь "плетка" на "нычке", так что вопрос решу, по любому. Жди, крикнул уже из дверей Курчавый.

– Хорошо, тихо промолвил Роман.

Роман посмотрел на мальчишку, и вздрогнул. На него, не мигая, смотрели широко открытые глаза. Роман не поверил, и подошел ближе. Присмотревшись, он увидел шевеление губ, на застывшем лице.

– Что ты говоришь, наклонился вперед Роман, прислушиваясь. Что?

– Больно, прошептал мальчишка, и закрыл глаза.

– Что? Я не расслышал, громко повторил Роман. Не расслышал. Повтори. Ты слышишь меня?

Из ресторана выбежала Людмила, лицо ее было встревожено.

– Рома, негромко позвала она, оглядываясь по сторонам.

– Я здесь, откликнулся Роман.

– Мне Витя сказал, что то невнятное, подошла она к Роману, глядя на тело мальчишки. Что с ним?

– Не знаю, пожал плечами Роман. Только что говорил, и вдруг замолчал.

–Дай я посмотрю его. Отойди от света, попросила Людмила, склонившись.

– Может перенести его, неуверенно спросил Роман.

Людмила быстро осмотрела мальчика, и повернувшись сказала:

– Быстрее вызывайте скорую. У него пульс очень слабый.

– Витя сказал что вызвал, непонимающе смотрел на нее Роман. Что, второй раз вызывать? – Беги звони еще раз, поторопи их, быстрее, повысив голос сказала Людмила. Надо быстро, понимаешь?

– Понял, бегу, кивнул Роман, и побежал в ресторан.

Забежав в корридор, он налетел на мужчину, пятившегося спиной к дверям. Столкнувшись, они оба упали. Роман, матерясь , быстро поднялся, сделал шаг, и увидел растерянное, все в крови, лицо Курчавого. Он шевелил губами, пытаясь что то сказать. За его спиной, стоял крепкий мужик, лысоватый, с квадратным подбородком. Он держал в руке пистолет , направив ствол в голову Курчавого.

– Пробегай "халдей" прикрикнул он, обращаясь к Роману.

– Ты чего "шавка", летаешь , бля людей не замечаешь, ругался за спиной Романа, невысокий, крепыш, поправляя на себе спортивный костюм. А ну пошел, отсюда!

Романа будто током, ударило внутри. Он сжался, наклонился, опустив голову, и негромко промолвил:

– Ага, я тут это, мусор выбрасывал, вы извините. Увидев в углу, красный баллон огнетушителя, Роман попятился вдоль стенки к пожарному щиту, всем видом своим показывая, нелепость, и трусость.

– Быстрее, прикрикнул второй, пнув Романа ногой. Сука, костюм испачкал "муфлон".

– Извините, жалостливо "заблеял" Роман, согнувшись.

– За извините ответишь, чуть позже, ухмыльнулся тот, что с пистолетом. А ты пошел вперед, толкнул он Курчавого в бок. Кишки тебе выпустим, только и успел промолвить он, как сзади, на его голову, опустился тяжелый баллон огнетушителя.

Роман даже не обратил внимания на выстрел, похожий по звуку, на громкий, сухой хлопок. Он удивленно смотрел на злое лицо Курчавого, схватившего за ногу невысокого крепыша.

" Загрызет его, подумал Роман, или помочь?" Он подскочил к лежащим на полу, и с силой ударил по спине, того что пытался ползти к двери. Яростная радость, от запаха крови, вот что было в глазах Курчавого, он не видя ничего, набросился на неподвижное тело соперника. "Ну и хрен с ним, подумал Роман, мне позвонить надо, чего я здесь,там пацан может умереть." Отбросив в сторону баллон, он побежал по корридору. Справа из дверей вышла молодая девушка с заплаканным лицом, Роман остановился, и схватив ее за руку громко спросил:

– Где телефон? Мне скорую надо вызвать! Телефон? повторил он.

– Там, кивнула девушка, указывая рукой направление. Идите прямо, потом на лево, и упретесь в кабинет

– Понял, не дослушав кивнул Роман, побежав по корридору

Во дворе пятиэтажек, раздался вой сирены. Скорая подьехала, когда Роман выходил из ресторана. Сначала он рванулся к Людмиле, но увидев напряженное лицо врача, говорившего с ней, понял, сейчас он там лишний. Достав из кармана помятую пачку сигарет, он вздохнул как бы с облегчением, глядя на суету у машины. "Значит успели, спасут парня, будет жить, это хорошо, подумал Роман. Сейчас дождатся врачей, что то волшебное, усмехнулся Роман, подкуривая сигарету. Значит, повезло ему, как мне когда то. Везунчик?

– Счастливчик, вслух прошептал Роман.

– Ну чего здесь, вынырнул из дверей Курчавый, вытирая полотенцем лицо. От него валил пар, будто он только что вышел из бани. Роман повернулся посмотрел на Курчавого, и улыбнувшись сказал:

– Мальчишку вроде спасли.

– Ты это, смотри ткнул пальцем Курчавый. Она с ними уезжает, Люда твоя, вон , в машину садится.

– Я в больницу, встретимся дома, махнула рукой Люда из салона. Дверь закрылась, старый "рафик" завизжал резиной, разворачиваясь на льду.

– А зачем она, удивленно спросил Курчавый, посмотрев на Романа.

– Она же фельдшер, спокойно ответил Роман, посмотрев на темное небо. Глубоко вдохнув морозный воздух, он улыбнулся, посмотрев на Курчавого.

– Да, работенка твоя, опасная.

– Да какой там опасная, поморщился Курчавый, приложив полотенце к разбитой губе. – Рисковая, промолвил он, усмехнувшись.

– И что? спросил Роман, докурив сигарету.

– Не понял, буркнул Курчавый.

– Где эти двое, посмотрел на него Роман.

– А, ухмыльнулся Курчавый. Не вспоминай. Дернули так, что не догонишь.

– Куда, удивился Роман. Здесь не пробегали, я бы увидел.

– Да они через зал выбежали, рассмеялся Курчавый. Им еще одна официантка подносом по голове " подправила", улыбался Курчавый.

– А кто они? спросил Роман.

– Одного я узнал, а второго видел первый раз, задумчиво ответил Курчавый.

Из темноты, выбежали двое, одетых в кожанные куртки. Молодые люди присмотрелись, подошли, и один из них, улыбнувшись протянул руку:

– Привет Курчавый.

– Привет пацаны, кивнул Курчавый, здороваясь. Чего так поздно?

– Да мы это... стремно как то, смущаясь сказал один из них. Тачку долго ловили, вот и ... – Ну ладно, заходи в кабак, я сейчас буду, скажу что и чего, распорядился Курчавый. – Угу, кивнули оба, и направились к дверям.

– А это кто?

– Пацаны мои, ответил Курчавый . Правда в бригаде неделю всего, а так ничего.

– Понятно, выдохнул Роман. Ладно, я домой поеду.

–Так, я сейчас такси вызову, тебя домой отвезут, а послезавтра, встречаемся в "качалке", здесь недалеко, на Маршака, номер девять в подвале. Договорились?

– Хорошо, кивнул Роман

– А сейчас иди за стол, поешь, выпей, все оплачено. Такси как подьедет, тебе официантка скажет. И это, слегка смутился Курчавый, посмотрев на Романа, спасибо тебе.

– Теперь поровну, протянул руку Роман. Ты меня, я тебя, ровно.

– Верно, пожал руку Курчавый. Пошли что ли?

– Идем.

То ясное небо, и крестик на груди, как тяжело, больно...Кто то кричит, холодных встречайте, а я не хочу слышать, не могу... Оглох от разрывов, они везде, кажется земля разрывается... Это пустое, холодное солнце, почему так... Руки дрожат, быстрее бы схватить горсть патронов, "забить магазин", передернуть затвор, и снова сухой лязг металла, и стук затвора, как биение сердца, еще живой... Песок в глазах, на губах едкий, соленый пот, тело трясет как в лихорадке, только бы успеть. Жму на "спуск", молчит автомат. И опять, откинув в сторону "рожок", ищу глазами "цинк" с патронами, те самые, в промасленной бумаге, спасительные, что бы не молчать, за спиной ребята... Мы все умрем, да, наверно так, а если... Смотрю на гранату, и думаю не о своей жизни, вспоминаю маму, дом, почему я здесь... Ничего не чувствую, немота, глухая... Страшно не от того что умру, живым боюсь остаться, тяжелее. Зачем мне жить, кричу задыхаясь , а перед глазами яблоня в цвету. Сколько можно терпеть, устал. Роман дрожал, тело словно пружина изгибалось . Людмила , трясла его, взяв за плечи, пытаясь разбудить.

–Рома, проснись. Проснись, громко повторяла она.

Он открыл глаза, посмотрел на нее, и прошептал:

– Ты ?

– Рома, это я, Люда, узнаешь? растерянно прошептала она.

Он молча смотрел на нее, несколько секунд, а потом произнес, глухо, будто из могилы.

– Я еще живой.

– Ты живой, сказала она, глядя ему в глаза.

– Пить хочется.

– Я принесу, кивнула Люда.

Он посмотрел ей вслед, тяжело поднялся, сел на кровати, и увидел себя в зеркало. "Какой то измотанный, и совсем старый, подумал Роман, разглядывая себя." В комнате был полумрак, через занавески пробивался дневной свет. Поднявшись он подошел к окну, и отдернул штору. Серое солнце, ударило в глаза. Роман зажмурился, тряхнув головой, и отошел в сторону. В комнату вошла Людмила со стаканом воды в руке.

– Вот, холодная, протянула она стакан.

– Спасибо кивнул Роман, взяв стакан.

В несколько глотков, жадных, больших, он осушил стакан, и посмотрев на тревожное лицо Людмилы, улыбнувшись сказал:

– Прости, бывает.

– Я понимаю, тебе...

– Прости, перебил он ее, и прижал к себе. Ты самое дорогое для меня. Моя жизнь, прошептал он.

– Ты так громко кричал, всплакнула Людмила. Я не могла тебя разбудить. Только сердце твое слышала. Оно будто хотело выпрыгнуть. Я так сильно испугалась.

– Нормально, тяжело вздохнул Роман. Со мной все хорошо.

Они стояли обнявшись. Она плакала, а он прижимал ее к себе, боясь потерять, ту единственную ниточку, в которой, для него , еще теплилась жизнь... Он хотел спросить, но не решался, а она, все понимала без слов, только прикосновением... И все таки...

– Долго я спал, тихо спросил Роман.

– Не знаю, вздрогнула Люда. Я только из больницы приехала.

– Он жив? взяв ее за плечи, он с надеждой, посмотрел Людмиле в глаза.

– Да, кивнула она, утирая кончиком пальца слезу на щеке.

– Везунчик, прошептал улыбнувшись Роман.

– Врачи тоже так сказали.

– Значит мы с тобой, человека спасли, широко улыбнулся Роман. Правильно?

– Получается так, улыбнулась Людмила.

– Ты не представляешь, какой я счастливый, негромко сказал он, и поцеловал ее в губы.

Снова завертелось колесо, краски все смешались, у судьбы одно лицо, смена радости, печалью... Может быть наоборот, так всегда бывает... То ли белый снег идет, то ли солнышко играет...Ты стремишся жить, во что бы то ни стало, только так, спасенья ищет жизнь, будто быстрая река," пробегает"...

Босния и Герцоговина. Весна 1992 год.

И пыль сомнений порастет травой, как будто не было печали... Тебе идти вперед, а надо ли, вопрос... Ведь не исполненное слово, – будто камень!

– Не надо думать о том, что может произойти, лучше будет думать о себе, – правильно? офицер сделал паузу, затянувшись сигаретой, переложил перед собой листы бумаги, и подняв глаза, пристально посмотрел на мужчину. "А сейчас, выдержит, или нет, спросил он себя, прищурившись. Он многое может сказать, но вот захочет ли? Как "ценный агент" он не интересует, это правда. Как источник дестабилизации в районе, да, однозначно.На таких как он, иногда делают ставки, если повезет, тем на кого поставили, слегка улыбнулся офицер. Держится, значит не боится. А чем его взять? Пусть думает, время есть, только не в его пользу." Вы будете говорить со мной? негромко спросил офицер. Вы меня понимаете? Ваше будущее, зависит только от вашего желания.

– Не понимаю, хрипло промолвил мужчина отвернувшись.

– Вы гражданин Афганистана, вежливо произнес военный, а я, офицер ЮНА. Вы понимаете, меня?

– Не понимаю, повторил мужчина.

В открытую дверь, заглянул усатый задумчивый офицер, пристально посмотрел на бородатого мужчину, и обратившись к коллеге, задумчиво произнес:

– Можешь оставить его, тебя начальник вызывает.

– А что с этим "муджахедом"?

– Не знаю, начальство тебе все расскажет. Ты иди, я здесь буду

Они молча смотрели друг на друга. Один из них, высокий брюнет, с тонкими усамы, на крупном лице, в форме майора ЮНА, другой, в немецком , поношенном камуфляже, с бородой, и потухшим взглядом. Майор,несколько секунд, изучающе смотрел на мужчину, затем нарочито едко усмехнулся, и отвернулся, всем своим видом показывая, что никуда не торопится, и человек, сидящий перед ним, его не интересует совсем. Он листал журнал на столе, курил, пил воду из кружки, иногда улыбался, рассматривая журнал, и ничего не говорил. Другой старался, по его лицу было заметно, он сдерживал себя. Иногда был слышен, непонятный для него гул, доносившийся сквозь бетонные стены. Он удивленно вытягивал шею, и настороженно смотрел по сторонам. Майор не отвлекался на такие мелочи, изредка поглядывая, на свои часы.

В комнате из бетона, напротив стола, на узком табурете, сидел Зафир Ширази. Наручники на его руках, больно сдавливали запястья. Иногда он болезненно морщился, скривив лицо, но терпел молча. Закрыв глаза, Зафир вспоминал теплый майский день, солнечное утро, в котором казалось нет места, черным краскам ... "Почему было, спрашивал он себя? И ответ находился просто,– потому что больше не будет. Быстро закончилось, безмятежное утро. Он раскладывал события по частям, пытаясь до мельчайших подробностей понять, отчего так произошло, и он был захвачен в плен. А плен ли это? Да, именно так. Зачем я остался в том окопе, чего хотел? Все отошли, а я, почему то остался... Злая судьба, словно дерево высохшее, испытывает меня. Что они могут ? Убить меня? Да, могут, ответил он себе. Отпустить? Нет, не должны, я мусульманин, и здесь, что бы боротся с врагами, и помогать братьям. Они понимают, значит убьют... данные тебе муки, надо принимать достойно, с открытым сердцем, не избегая опасности. Если Аллаху угодно, что бы я умер сегодня,– так случится. Если ему угодно, что бы я жил, он дарует мне жизнь, и укажет путь. Надо доверится ему, он сам приведет к истине. Голова болит, саднят раны на теле, занемели руки, но я буду терпеть, так велит мое сердце. Не увидят они, моих страданий, не пророню и слова, пусть бьют, молчание на устах моих, доверится... он спасет..." Зафир будто погрузился в себя, мысленно отгородившись от постороннего шума. "Вот река течет быстро, вода в ней чистая, холодная, я пью ее, и сердце радуется. Хлеб горячий, он так сладок, что кружится голова. Сверкающий на солнце виноград, и спелый инжир, будто ..."

– Эй, открой глаза, раздался властный, строгий голос. Ты не один! Эй!

В комнату вошел седой,небольшого роста, слегка полноватый офицер, с погонами полковника. Он молча смотрел на Зафира, сложив руки за спиной.

– Открыл глаза, рявкнул недовольно майор, толкнув Зафира в плечо.

Зафир открыл глаза, посмотрел на седого мужчину, перевел взгляд на дверь, и тихо произнес на английском:

– Я не понимаю вас.

– Смотреть прямо, скомандовал майор, дернув головой.

– Вы понимаете только английский, уверенно произнес седой офицер, почти без акцента, не отрывая свой взгляд, от лица Зафира.

– Да, негромко ответил Зафир. Он не удивился, скорее понял, что попал в руки военно безопасности, и жизнь его, ничего не стоит.

– Мы можем поговорить, продолжил офицер, не меняя позы. Есть желание говорить?

Зафир пошевелил скованными руками, посмотрел на кувшин с водой, покачал головой, и ответил:– Я хочу пить.

– Майор, налейте ему воды, распорядился полковник, сев на стул.

Майор молча налил воду в кружку, и поднес к лицу Зафира.

– Пейте, это вода, произнес полковник.

Зафир вытянул руки, взял кружку, и стал пить, маленькими глотками, с достоинством, растягивая удовольствие, от прохладной воды. " Вы не увидите моей слабости, говорил он про себя. Не заметите моей боли, вам не понять, меня. Тупые, мерзкие люди, похожие на грязных животных."

– Можете идти майор, вздохнул полковник, разглядывая Зафира.

– Есть, коротко ответил офицер, и вышел из комнаты.

Полковник улыбнулся, глядя на Зафира, достал из кармана карандаш, и положил его на стол, перед собой.

– Ваши мысли мне понятны, сказал он. Случается, всем когда то, приходится, туманно начал он, глядя на Зафира. Мысль есть одна– убьют, я правильно говорю?

Зафир отвел кружку от своего лица, посмотрел на полковника, и улыбнувшись произнес:– Неправильно.

– А вы имеете желание, сохранить свою жизнь, вежливо спросил полковник.

–Моя жизнь принадлежит Аллаху, спокойно ответил Зафир. Не мне думать о том, как продлить ее.

– Значит, все равно, прищурился полковник. Блефуете?

– Мне больше нечего сказать, гордо произнес Зафир. Делайте что хотите, мне все равно.

– Хорошо, кивнул полковник. Мы отдадим вас, семьям растерзанных местных жителей, сербов. Я думаю, они поступят с вами справедливо, безразлично произнес полковник. В них ярость, злость, они найдут ей приминение, правда?

Зафир вскочил, отбросив в сторону пустую кружку. Взбешенный услышанным, он буквально дрожал от ненависти, к человеку, сидящему напротив него.

– Страшно, спокойно произнес полковник, рассматривая Зафира.

Открылась дверь, в комнату вошли трое в военной форме.

– Успокойтесь, и говорите, сделав знак рукой, сказал полковник.

Вошедшие, молча вышли из комнаты. Они смотрели в глаза, один, другому, не мигая, думая о своем. Полковник уже ощущал, настроение и зависимость Зафира. Он мог предугадать, что ответят ему, но ждал первого хода от другой стороны. Ведь его положение, намного выше, и сильнее. Зафир, возмущенный словами полковника, содрогаясь от злости, не мог решится, до конца, убедительно, что сделать ему, в этот момент, как сказать, сохранить свое достоинство. "Мучительно унижение, страх, и обида. Вдвойне оскарбляет, отсутствие возможности, ответить на нее, подумал Зафир, пытаясь успокоить себя. Можете уничтожить меня как человека, но оскорбление, не вынесу, отвечу."

– Садитесь. Ваше положение слабое, говорите, пока я готов выслушать, задумчиво произнес полковник, взяв в руки карандаш.

Зафир посмотрел на остро заточенный карандаш, в руках полковника, и подумал, о том, как быстро , можно убить человека этим предметом.

– Не получится, усмехнулся полковник, подняв карандаш, на уровень глаз. Я сам могу убить, вот этим. Карандаш в его пальцах треснул, развалившись на две половинки.

– Я не понимаю, глухо произнес Зафир, сев на табурет.

– Понятно, улыбнулся полковник. Скажите, деньги вам нравятся?

– Мне не нужны деньги, ответил Зафир.

– Жизнь важна для тебя, указал пальцем на Зафира полковник.

– Она не принадлежит мне, повторил Зафир. Она...

– Я помню, кивнул полковник. А если спасая своих братьев?

– Я не буду думать, не мне дано, почесав бороду, ответил Зафир.

– Кто вы? Как оказались в Югославии? начал спрашивать совсем о другом полковник,забрасывая вопросами Зафира. Имя? Фамилия? Из какой страны приехали? быстро говорил он, глядя в глаза Зафира. Говорите как вы приехали сюда? Почему у вас в руках было оружие? Сколько человек вы убили? Признаете себя виновным? Сколько дней вы находитесь в Боснии и Герцоговине? Вы приехали из Хорватии?

Зафир уже не понимал, о чем его спрашивают, он слышал только грубый акцент в словах, и ощущал некую угрозу, исходящую от человека в военной форме.

– Не понимаю, повторял Зафир, на каждый вопрос.

– Назвать себя отказываетесь, постучав костяшками пальцев по столу, произнес полковник.

– Я отказываюсь говорить, произнес Зафир, глядя перед собой.

– Здесь не будет защиты, и адвокатов, усмехнулся полковник. Моя страна не поддерживает Женевскую конвенцию, а я лично, отношусь к таким, ткнул в него пальцем полковник,-с презрением! Выбираешь мучения, ты их получишь, поднялся он. Время думать, больше нет.

Зафир с презреним посмотрел на полковника.

– Смерть, она разная, задумчиво произнес полковник.

В комнату вошли военные... "Лица злые, и серые, в глазах будто грязная пелена, подумал Зафир, мельком взглянув на вошедших.Убивать пришли, палачи."

Солнце яркой вспышкой ударило по глазам. Зафир прищурился, опустил голову и остановился.

– Вперед, тут же последовала команда, и сильный толчек в спину, чуть не сбил его с ног.

Он слышал голоса вокруг, видел бетонную площадку под ногами, чьи то черного цвета ботинки, тяжелый хват на руках, будто сдавливали тисками. " Почему не убили? только один вопрос мучил его в данное время. Минуты, секунды, именно сейчас. Почему не убили? Вдыхая разбитым ртом воздух, он буквально шатался от слабости. Сил нет, я совсем ослаб, подумал он, повиснув на руках конвойных. Куда меня ведут, зачем? Тело как будто полетело в воздухе, резко вспархнув, оторвалось. Зафир сжался, и в следующую секунду ударился головой о железо." Громко хлопнула дверь, погрузив в темноту. " В машине, приподняв голову, подумал Зафир, осматриваясь. Тонкие полоски дневного света пробивались из щелей двери. Громкие голоса, и вот уже, медленно покатилась машина. " Не знаю, почему так, тяжело представить, подумал Зафир." Приподнявшись, он отполз в угол, и сел.

Нет ничего хуже, и больнее, для души и тела, чем жалость... Боль приходит временами, разум покидает не выдержав, а жалость, она остается. Размеренное биение сердца, иногда учащенное, дрожь, а больше она, жалостливая мысль, о доме... Для мужественного воина, главное война, для иного, только тепло очага. Кем стал поймешь сам, другого не будет. Только один раз, именно сейчас, на краю обрыва, решать, выживать,– все одному. Зафир сидел на бетонном полу , в темной камере, и смотрел в стену. На столе в углу, стояла тарелка с кашей, кружка, и кусок черного хлеба. Тусклый свет, освещал маленькую, узкую камеру, похожую на могилу. Дверь распахнулась, прозвучала громкая команда. Зафир нехотя поднялся, опираясь руками о стену.