Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 57 страниц)

Они шли вытянув вперед руки, будто ощупывая темноту. Димка и Жорик, забрались в подвал, с другой стороны дома. Шли медленно, чертыхаясь, и спотыкаясь.

– Чего столько милиции понаехало, шепотом говорил Жорик. Медом им здесь намазали? Как тараканы у нас на кухне, шебаршат везде. А Фантик? Может его?

– Ты заткнёшься, раздраженно сказал Димка. Кому он нужен, кроме участкового. Мы же малолетки, что с нами сделаешь. Забыл что ли? Или повзрослел быстро?

– А где он тогда, прошептал Жорик. Где искать?

– Да здесь он , только наверно в другой норе сидит. Подсвети спичкой.

Только Жорик чиркнул спичкой, справа, раздался тревожный голос Фантика.

– Здесь я пацаны.

– Фантик, ты, спросил Димка, разглядев чумазое лицо.

– Да я это, чего спрашивать.

– Что случилось, спросил Жорик, освещая спичкой проход.

– Там в первом подъезде, мужика убили. Я все видел, нервно сказал Фантик. Сразу сюда побежал прятался, знал, что вы догадаетесь.

– Ничего себе, тихо присвистнул Димка. Так тебе...

– В милицию я не пойду, оборвал товарища Фантик. Идемте отсюда, быстрее, пока все подвалы не закрыли.

– Правильно, отбросил в сторону, сгоревшую спичку Жорик. Надо сматываться отсюда. Можно в другом подвале устроится, на Садовой, рядом с моим домом. Правильно?

– Да, там тоже хорошо, кивнул Димка.

– Идем что ли, сказал Фантик, подталкивая Жорика вперед. А то на вокзал надо еще успеть доехать. Или пешком будем "шлепать"?

– Правильно, надо спешить, сказал Жорик.

– Слушай Фантик, а убийца какой из себя, здоровый да? шепотом спросил Димка.

– Самый обыкновенный, ответил в темноте Фантик. Я даже не очень запомнил его.

– Совсем что ли?

– Ты чего пристал Димка? недовольно спросил Фантик.

– Интересно, ответил Димка.

– Вы инструмент из тайника взяли?

– Ага, ответил Жорик. Спрятали в соседнем дворе, возле мусорки.

– Тогда идем быстрее, сказал Фантик, а то...

Впереди послышался шум. Приятели замолкли, и сели на корточки вдоль стены. Луч света, снопом уткнулся в стену, в другом конце подвала.

– Уже спустились вниз, прошептал Жорик. Пошли, они сейчас по нашим следам ...

– Давай быстрей, подтолкнул его Фантик.

Первым, выбрался на улицу Жорик. Он пролез через лаз, и оказался между двух балконов, первого этажа. Оглядевшись, он нагнулся, и тихо сказал:– Давайте быстрее, пока никого нет.

– Рубашку за гвоздь зацепил, буркнул Фантик, вынырнув из подвала.

– Не видно ничего, злился позади Димка.

– За то выбрались, прошептал Жорик. Хорошо что темно.

– Пойдемте, вздохнул Фантик, ощупывая рукой, дырку на вороте своей рубашки.

– Через "пятак" пойдем?

– Так ближе, негромко сказал Димка. Идемте.

Притаившись под вагоном, друзья рассматривали склад, на другой стороне сортировочной станции. В свете фонарей, хорошо было видно сторожей, куривших возле деревянной будки.

– Вы чего не сказали, что здесь сторожа, недовольно промолвил Фантик. Думаете дураки?

– Прошлый раз никого не было, пожал плечами Жорик. Но мы с другой стороны подходили, вон оттуда, указал он рукой, чуть правее. Там я по крышам прошел, и через окошко вверху, влез.

– Стены высокие, как ты назад вылез? удивился Фантик.

– Там ящики деревянные, большие такие, развел в стороны руки, Жорик. Почти под потолок составлены, я по ним, и залез. А что?

– Тогда чего мы здесь сидим? спросил Димка.

– Правильно, айда с другой стороны, сказал Фантик, кашлянув в кулак.

Обогнув склады, они перелезли через забор, и приставив доску, забрались на крышу бокса. Пройдя по ней, перескочили еще выше, и оказались у небольшого окошка, в каменной стене склада. Фантик долго смотрел на окно, будто примеряясь.

– Ты чего, толкнул его Жорик. Давай я первым.

– Фонарик есть? шепотом спросил Фантик.

– У меня, протянул Димка, блестящий цилиндр.

– Тут инструмент не нужен, тихо сказал Фантик, подцепив пальцами край фанерного листа. Давай Жорик, ты первый. Бери фонарик.

– Ладно, кивнул Жорик.

Осторожно отогнув лист фанеры в сторону, Жорик всунул голову, во внутрь, немного подождал, и потянувшись, исчез в окошке.

– Чего так долго, оглядываясь прошептал Димка.

– Не мешай, ответил недовольно Фантик.

– Залазьте, раздался тихий голос Жорика, изнутри.

Внутри стоял противный запах, заплесневевшей мешковины. Фантик поморщился, зажав нос.

– Это мешки с рисом, я видел, прошептал Жорик. Идите за мной

Спустившись по штабелям вниз, они спрыгнули на бетонный пол, прошли несколько метров, и уперлись в картонные коробки.

– Вот они, осветив фонариком иностранную надпись, на коробке, довольно улыбался Жорик.

– Сигареты? обрадовался Димка.

– Ну да, что же еще, улыбнулся Жорик.

– Мешок взяли, открыв рот от удивления, прошептал Фантик.

– Забыл, шлепнул себя ладошкой по лбу, Димка. Дома забыл.

– Тогда неси, кто сколько сможет, задумчиво произнес Фантик. Только на улице, нас быстро поймают.

– А если спрятать, здесь, рядом, спросил Жорик, открывая коробку. После придем, и заберем.

– Найдут, или дождь, пропадут сигареты, тоскливо сказал Фантик.

– Чего делать? растерялся Жорик, опустив руки.

– Давайте одну коробку откроем, возьмем по пять блоков, потом закроем ее, и завтра вернемся с мешками. А где здесь "пепси кола", осветив коробки, спросил Фантик. Где она?

– Там, указал рукой Жорик. В таких пластмассовых ящиках, много, сказал Жорик, задумчиво.

– Фантик, а ты думаешь, завтра мы сюда попадем? тихо спросил Димка.

– Дорогу знаем, кто нам помешает, усмехнулся Фантик, направляясь в другую сторону склада.

– Эй, фонарик оставь, нам ничего не видно, шепотом сказал Жорик. Фантик!

– Спички вам зачем, не оборачиваясь, ответил Фантик. Я сейчас приду.

Осветив в углу, черного цвета ящики, Фантик сразу увидел знакомую этикетку. Он подошел ближе, и посветив , улыбнулся.

– Ничего себе, прошептал он, вытащив из крайнего ящика запыленную бутылку.

" Интересно, сколько здесь бутылок, первое о чем подумал Фантик. Наверно тысячи, или больше. Да, вкуснотища." Вытащив несколько бутылок, он распихал их по карманам, и пошел обратно.

– Давай назад задвинем коробку, предложил Жорик, глядя на товарищей.

– Брось ее, зачем, махнул рукой Димка.

– Правильно, кивнул Фантик. Если завтра склад откроют, то ничего не заметят, шепотом говорил Фантик. Значит, мы ночью придем, и возьмем, сколько надо.

– Умный ты, хмыкнул Димка.

– Я тоже самое предлагал, тихо сказал Жорик.

– Сигареты достали?

– Вон твои, чиркнул спичкой Димка, показывая пять блоков сигарет, лежащих в стороне.

– Ты "пепси -колу" взял? спросил Димка, осветив Фантика.

– Во, показал Фантик, торчащую пробку из кармана куртки.

– Балдеем, улыбнулся Димка.

– Помогите коробку поставить, кряхтел Жорик.

– Сейчас, откликнулся Фантик.

Утро, всегда приходит, когда еще хочется спать, отложить бы его на часок, подумал Роман, открыв глаза. Голова болит, тело тяжелое, плохо." Поднявшись, он потянулся, надел тапки и пошел на кухню.Посмотрев на часы, Роман выпучил глаза, и рванул в ванную. "Опаздываю, я проспал, надо спешить!" Вылив на себя тазик с холодной водой, он растерся полотенцем, быстро оделся, и выбежал из дома.

Людмила переодевшись, после дежурства, поправила прическу у зеркала, и попрощавшись с коллегами, вышла на улицу. Погода стояла прекрасная, солнечная. Она встала у входа, высматривая Романа. На крыльце топтался завхоз Митрофаныч, тихо отчитывая новенькую сестру-хозяйку, за потерянный веник. Он бурчал себе под нос, расхаживал вдоль крыльца, указывая на кучки желтых листьев. Людмила отошла в сторону, посмотрела на часы, обернулась, и увидела доктора Спиркина, сутулого мужчину в очках. Он вышел из за угла здания, с сумкой на плече, как всегда задумчивый. Серый костюм на нем, топорщился, свисая на плечах.

–Олег Петрович, вы завтра дежурите, окликнула его Людмила.

– Вроде, кивнул он, остановившись. А что?

– Если на Суворова будет вызов, к старушке...

– Понял, расплылся в улыбке доктор. Она и вашу бригаду достала.

– Три раза приезжали, улыбнулась Людмила.

– Ей когда поговорить не с кем, она скорую вызывает, рассмеялся доктор. Уже в курсе, было такое.

– Вы ей снотворное?

– А иначе замучает, и работать не даст, улыбался Олег Петрович. Вы тоже?

– Пришлось, усмехнулась Людмила.

– В нашей работе, все важно, сказал Олег Петрович. Пойду я, время.

– Счастливо.

– И вам, хорошо отдохнуть Людочка.

Подъехала белого цвета "Волга". Из авто вышла Мария Семеновна, главный врач. Она была как всегда,– безукоризненна. Прическа, строгое платье, сумочка в тон, маникюр... Людмила с восхищением смотрела на нее. Проходя мимо, она поздоровалась кивком головы, Людмила в ответ, тихо произнесла:

– Доброе утро Мария Семеновна.

Людмила проводила взглядом главврача, обернулась, и увидела смешное лицо Романа. Он стоял перед ней, запыхавшийся, мокрый от пота, с гвоздикой в руке.

– Опоздал, смешливо промолвила Людмила. Ровно на десять минут.

– Простите принцесса, мой конь захромал, а по дороге, на нас напали разбойники, отшутился Роман. Пришлось задержатся. Этот утренний цветок, вам принцесса, улыбался Роман, протягивая алую гвоздику.

– А где же ваш конь, принимая цветок, улыбалась Людмила. Я вижу только вас, достойный рыцарь, а конь...

– Его я отпустил домой, рассмеялся Роман. Пусть душ примет, отдохнет.

– Шутник, взяв Романа за руку, сказала Людмила. Ты такой смешной, щурилась она, рассматривая лицо Романа. Хороший, прошептала Людмила, и поцеловала его в щеку.

Роман смутился, слегка покраснев, взглянул на окна больницы, потом, посмотрел в ее глаза, и поцеловал в ответ.

– Не бойся, улыбалась Людмила. Мы ничего запретного не сделали. Правда?

– Ну...

– Скажи да, рассмеялась Людмила.

– Да, кивнул Роман, улыбнувшись.

– Пойдем на базар зайдем, я маме обещала молока домашнего купить, козьего. И сами прогуляемся. Идем?

– Конечно, негромко ответил Роман.

– Рассказывай, что у тебя нового.

– Ничего нового, пожал плечами Роман. А у тебя как?

– Обычно, улыбнулась Людмила. Правда, одна бабулька смешная...

Закружатся листья несмело, все падают, в танце кружа, тобой очарован... Как будто на крыльях летая, бегу по земле чуть дыша... С тобою, моя королева, я счастлив, открыта душа... Ты ветер что звонко поет, ты солнце что ярко светит, ты в жизни моей одна, прекраснее всех на свете. Тобой любоваться спешу, мгновенье ловлю, прикоснувшись... Ты тайна заветная, звезда предрассветная, тобою одной, я живу... Есть в сердце, живет на земле, прекрасное чувство– любовь... Оно, прикоснулось ко мне, как жарко, от этих слов... Без тебя не живу, не дышу, с тобой говорю, наслаждаюсь... Ты поле из белых роз, ты синее море до края, ты в сердце моем живешь, я дни без тебя считаю... Увижу тебя робею, смотрю на тебя, люблю, ты радость моя земная... Роман делал вид что внимательно слушает Людмилу, а сам, любовался ей... Каждой черточкой, подмечая красоту, и мягкость." Смешная, улыбнулся Роман. Когда рассказывает, такая занятная. Тянет к ней, очень, подумал Роман. Руки, такие нежные, бархатные, невесомые... Она на ромашку похожа, такая же робкая, теплая, радостная. Белые лепестки, а в середине солнышко..." – Ты меня совсем не слушаешь, глядя на Романа, сказала, улыбаясь Людмила. Наверно замечтался?

– Как можно, ответил Роман, ласково посмотрев на Людмилу. Очень смешная история, с этой бабушкой, очень, рассмеялся Роман.

– Правда?

– Я такого никогда не слышал. Просто анекдот, какой то, одним словом.

– Да, кивнула Людмила, улыбаясь. Представляешь, и все это, от одиночества.

– Что сказать, вздохнул Роман. Судьба.

– Может быть, задумчиво промолвила Людмила.

Свернув за угол, они вышли в переулок, ведущий к базару.

– О, уже базар, смотри, быстро пришли, указывая рукой на торговку в сером платке, у ворот, склонившуюся над сумкой, сказал Роман. А где молоком торгуют?

– Рядом с овощными рядами, есть маленький павильон, ответила Людмила. Там тетка полная, всегда свежее привозит, я у нее покупаю.

– Понятно, идем, кивнул Роман.

У входа как обычно, торговали всяким товаром, зазывая доверчивых горожан. Пройдя через ряды, они подошли к стеклянному павильону, с надписью "молоко".

– Вон она, я не долго, сказала Людмила.

– Ты иди, я здесь подожду. Прогуляюсь, посмотрю по чем картошка, улыбнулся Роман.

– Далеко не уходи, улыбнулась Людмила.

– Морковки куплю, и назад, усмехнулся Роман.

Прохаживаясь по ряду, он остановился возле седого дедушки, в кепке, и ярко красной куртке. "Как светофор, усмехнулся Роман." Подле дедушки стоял ящик с луком

– И вы на диете? услышал он сбоку, высокий женский голос. Обернувшись Роман увидел пожилого мужчину с усами, в серой куртке, а рядом с ним, представительного вида, даму, таких же лет, в синем плаще. Мужчина укладывал сумку, а женщина, разглядывая морковь, не забывала косить взглядом на него.

– Вроде да, буркнул мужчина, засовывая выпавшую морковь в сумку.

– Помогает? взглянув на лук, спросила дама.

– Да! кивнул головой мужчина. Вот неделю ем одни овощи, и бегаю, хихикнул он.

– Много? И когда? удивленно взглянув на мужчину, спросила дама.

– Сутками, улыбнулся мужчина.

– Так вы хорошо выглядите.

– Стараюсь, ответил мужчина, посмотрев на даму.

Дама повернулась, посмотрела на продавца, и скомандовала:

–Дайте и мне, все что он купил.

Мужчина тихо смеясь, поднял сумки, и направился к выходу.

– Вы утром бегаете, или вечером? громко спросила дама.

Мужчина остановился, повернулся, и усмехнувшись сказал:

– В основном ночью.

– Я ночью сплю, с сожалением промолвила дама. Тогда мне, по килограмму, обратилась она к продавщице. Я ночью должна спать, понимаете.

Продавщица, выпучив глаза, осторожно, дрожащими руками, набирала в миску морковь. – Помидорчики, "николаевские" моченые, я сама много употребляю, мочегонные они, услужливо предложила продавщица. Помогает при разных болезнях.

– Да сыпьте уже, махнула рукой дама. Приличный мужчина, тоскливо вздохнула дама, а познакомится не смогла.

– Может догнать, опешила продавщица.

– Ускользнуло счастье, тихо промолвила дама. Насыпайте лук.

Роман тихо смеялся, прикрывая ладонью рот, а дед, за столом, открыто "ржал" как конь, надрывая живот.

– Ну чего вы, пристыдил деда Роман.

– Да ну тебя, махнул рукой дед, такая "хохма" даже в цирк ходить не надо, смеялся дед.

Дама нагрузив себя овощами, важно, качая бедрами, "поплыла" через ряды к выходу.

Роман вернулся к павильону, как раз, когда вышла Людмила. Он еще продолжал сменятся, вспоминая увиденную сценку.

– Ты чего, улыбнулась Людмила. Морковь купил?

– Нет, прыснул от смеха Роман, не удержавшись.

– Кто тебя так рассмешил?

– Да женщина тут одна была, счастье свое искала, так ей помидорчиков моченых продали, что бы везло, смеялся Роман.

– Рома, успокойся, улыбалась Людмила. Всякое бывает. Идем, взяла она его под руку.

– Плохая примета? тихо промолвил он.

– Перестань жить по приметам, это химера, в современном мире. Понимаешь?

– Я попробую, сказал Роман. Но женщина с пустыми ведрами, это серьезно, улыбнулся Роман.

– Пустяки это.

– Иногда пустяки, значат больше, чем здравые рассуждения, и логика, задумчиво произнес Роман.

– Если бы так рассуждали врачи, никого бы не спасли, парировала Людмила. Согласен? Или может опровергнешь меня?

– В чем то, ты права, посмотрев на Людмилу, сказал Роман. Давай не будем на эту тему.

– Правильно, согласилась Людмила. Еще за хлебом зайдем, и домой.

– Зайдешь ко мне? смущаясь спросил Роман, посмотрев ей в глаза.

– А ты хочешь этого, вопросительно взглянув на него, спросила Людмила.

– Да, улыбнулся Роман.

– Забегу домой, маму покормлю, а потом к тебе, договорились?

– Договорились, радостно промолвил Роман. Я кофе хороший сварю.

– И где же ты его достал, хороший? Индииский наверно?

– Не угадала, гордо ответил Роман. Секрет.

– Пойдем, улыбнулась Людмила, взяв его под руку. Секрет ты мой, особенный.

Сколько строк написано, сколько ночей бессонных... Что скажет он? Что скажет она? И бегут день за днем, в череде будто один миг. Та самая, говоришь и мечтаешь, ждешь, особенная, непохожая... Ты повторяешь ее имя, волнуешься, и не находишь себе места. Она придет, она ... Любимая! Вздрагиваешь от стука, бежишь к двери, открываешь... Она! Ты робко отходишь в сторону, она проходит рядом, а ты, втягиваешь тонкий аромат, ее запах, она такая... Цветок в твоей руке, подрагивает и тянется к ней. Она улыбается, принимает его, вдыхает , говорит... Ты словно околдованный, боишься пошевелится, будто попал в сказку.Ее красивые глаза, губы, она удивительно прекрасна. Ты знаешь, это для тебя... Не удержавшись, ты страстно целуешь ее в губы, ласкаешь ее тело, крепко прижимая руками, а в душе поет, сердце бешено стучит... Она... Она... Моя ненаглядная! Любимая! Моя... А ночь наступит незаметно, темнеют небеса, ты наслаждаешься, неспешно, она твоя...

Курдистан. Дахук. Зима 1992 год.

Мера счастья, или несчастья, как быстро определяется она? Всего лишь несколько мгновений, а ты уже готов, дать ответ, не думая, или... Как, и о чем сказать, подумать... Зафир смотрел на стакан с чаем, сидя напротив Мураза. «Первый раз, думал Зафир, наступил этот день, сегодня. Я на чужой земле, говорю на балучи, том языке, что известен на моей родине. Столь большое между нами, а говорим одинаково...Что говорит твой сосед, хорошо знать, ибо он, одна жизнь, в которой небо, для всех...»

– Ты молчалив сегодня, негромко произнес Мураз, взглянув на задумчивое лицо Зафира. Вспоминаешь родные места?

– Нет, покачал головой Зафир. Думаю о дне наступившем.

– Он пройдет, как и все, мы даже не заметим. Вечером приедет Энвер, мы – Я не могу так, промолвил Зафир.

– Ты боишься?

– Я давно ничего не боюсь, мне скучно, тихо произнес Зафир.

– В тебе нет страха, не удивительно, ты воин, сказал Мураз. Тебе не надо искать смысл жизни, для себя, ты готов отдать ее. Да?

– Воину она дана, что бы пожертвовать ради веры, и родной земли, задумчиво произнес Зафир. Истинной веры, во имя Всевышнего, добавил Зафир.

– Вера одна, промолвил Мураз, вот только люди не похожие.

– Да, кивнул Зафир. Есть другие, кто мешает нам жить, и их, нельзя прощать.

– Нет братьев, среди нас, прошептал Мураз, опустив глаза. Если ближнего приносят в жертву, не равные мы.

– Когда один, сказал что он, знает лучше другого, разделились , они, стали чужими, сказал Зафир.

– Не могут люди, быть одинаковыми, тяжело вздохнул Мураз.

– Для Всевышнего все одинаковы, сказал Зафир. Почему же проживая на земле, кто то хочет быть выше? Зафир внимательно смотрел на задумчивое лицо Мураза. Есть ответ? Читай Коран, и живи достойно, это для всех, повел плечом Зафир. Правильно?

– Да, кивнул Мураз.

– Что, все живут достойно?

– Не знаю, покачал головой Мураз. Может быть, каждый сам, определяет для себя, достоинство? неуверенно произнес Мураз. Им дают с рождения родители, с молоком матери, а по другому не будет. Если призывает мусульманин, убить брата своего, он отрекся от веры.

– Тогда почему он считает себя глубоко верующим? спросил Зафир, рассматривая узор на стакане.

– Наверно он заблудшая овца, что поддался голосу шайтана. Не смог удержать себя, в строгости.

– Если Аллах в сердце твоем, значит никакая сила, не сможет помешать, или сбить с пути истинного, задумчиво произнес Зафир. Большой грех, убить себя, так пусть тогда найдут иную смерть, станут шахидами.

– Мне трудно говорить об этом, вздохнул Мураз, глядя перед собой. Я живу как умею, по другому не смогу.

– Жизнь, на земле, одна, прошептал Зафир. Не называй счастливым того, кто не прожил ее, до последнего дня.

–Да, тихо произнес Мураз.

– Отчего один не дает жить другому, честный страдает и мучается, а отступник, жирно кушает, и не вспоминает о вере, почему? негромко промолвил Зафир.

– Потому что один сказал следуй сунне пророка Мухаммада, а другой, признает право преемничество потомков Али. Так живут люди, тяжело вздохнул Мураз. Ты признаешь одно право, а сосед другое. Почему? Лучше не спрашивай, так мир наш устроен.Мой народ убивали, душили, разрушали города, истребляли мужчин, а мы живем, тяжело вздохнул Мураз. В наши деревни привозили чужих людей, нам запрещали говорить на родном языке, мы выжили. Я счастлив, что приехал домой, в родной город, улыбнулся Мураз. И пусть мой дом, пока такой маленький, обвел руками комнату Мураз, но он на моей земле.

– Правильно, кивнул Зафир. Лучшая вода, только дома, натянуто улыбнулся он.

– Если нести в себе всю горечь утрат, то месть задушит тело, с тоской произнес Мураз. Я радуюсь что на нашей земле, наступил мир. Слава Аллаху!

– Изгнав одного врага, пришел другой, задумчиво промолвил Зафир.

– Почему? удивился Мураз. Почему враг?

– Американцы лучше? спросил Зафир.

– Братья по крови, уничтожали наши дома бульдозерами, мрачно сказал Мураз, травили наш народ химическим оружием, а эти, хотя бы не убивают .

– Лучше? спросил Зафир, посмотрев на угрюмое лицо Мураза.

– Мир всегда, лучше войны, тяжело вздохнул Мураз. Хлеб на столе лучше, чем автомат. Пройдет время, я построю здесь, свой новый дом, улыбнулся Мураз. А пока, открою лавку, буду делать то, что умею, торговать.

– Пройдет время, и появится желание, жить самостоятельно, без американцев, правда?

– Может быть, кивнул Мураз. Надо ехать за бензином, на шоссе, задумчиво произнес Мураз.

– Я останусь здесь, промолвил Зафир. Очень много товара, я отвечаю за него.

– Хорошо. Я недолго, сказал Мураз.

– А как они едут через границу, спросил Зафир.

– Я никогда не спрашивал, пожал плечами Мураз. Это не мое дело. Сегодня приедет крупный покупатель, его я не знаю.

– Никогда не слышал?

– Нет, покачал головой Мураз. Его приведет Энвер, ему я доверяю.

– Покупателя надо знать, задумался Зафир.

– Зачем? Они платят американские доллары, какая разница, кто он? Я хотел спросить тебя Зафир, смутился Мураз, почесав нос.

– Спрашивай.

– Как ты повезешь деньги домой? Очень большие деньги.

–Почему ты спрашиваешь , насторожился Зафир, посмотрев на Мураза.

– Извини, глупость, улыбнулся Мураз.

Зафир промолчал в ответ. " Есть что то рабское в словах его, подумал Зафир. Терпеть унижения не завидная учесть, для гордых людей, а менять одно ярмо на другое, это ли , не вечное рабство. Говорить о мире, значит желать его, на своей земле, самим, а не пристраивать себя, к чужим людям, которые даже не знают твоих обычаев. Слишком тоненькая нить, между желанием и словом. Нельзя позволять другим, говорить за тебя, управлять , станешь подобен ослу. Животное полезное, но тупое... Всех имен не перечесть, всех убитых не вернуть, одно известно ясно, во имя свободы, и веры своей. Поймет лишь тот, кто одной веры, другой не услышит, сердце его глухо."

Когда Мураз вышел из дома, Зафир прошел в маленькую комнату, заставленную мешками, поднял с пола коробку, и достал из нее скрученный черный пояс. Развернув его, он потрогал руками взрывчатку, поправил провода, и не задумываясь надел его на себя. " Эх Мураз, подумал Зафир, людей надо знать, что бы доверять им, а ты, только доверяешь свою жизнь случаю, я такого не могу себе позволить."

В комнате, сидят угрюмые , уставшие с дороги мужчины, и пьют чай. Одни из них Энвер, он осторожно берет в руки горячий стакан, и прищурившись смотрит на Зафира. Он рассматривает его, открыто, словно изучает . Зафир спокоен. Он смотрит на руки полного мужчины, жадно сгребающего пальцами с тарелки, остатки пахлавы. " Турок наверно, подумал Зафир. Черты его такие, будто стертые, нет четких, смешано... Что в голове его? То что жадный видно сразу. Он ведет себя неприлично, но почему? Чувствует свою силу? Может думает..." Турок отправил в рот, последний кусочек, проглотил его, и подняв глаза, недовольно посмотрел на Мураза.

– Угощайтесь, смущенно улыбнулся Мураз.

– Спасибо кивнул жирный турок. Вкусная пахлава. Посмотрев на Зафира, он добавил:– Нет времени , мы спешим, покажите товар.

Другие двое, молчаливы и следят глазами за каждым движением . " Кто вы? подумал Зафир, опустив свою руку в карман жилетки, нащупав пальцами кнопку переключателя. Я видел разных людей, могу с первого взгляда сказать о них многое, эти, – плохие. Почему этот Энвер, так спокоен? Что бы не случилось, из комнаты никто не выйдет,пока я, не захочу этого. "

– А деньги? неуверенно спросил Мураз, посмотрев на Энвера.

– Деньги здесь, сказал турок, указав пальцем на сумку, в руках молодого мужчины, сидящего с ним рядом.

Мужчина расстегнул сумку, и показал пачки американских долларов, в прозрачном целофане.

– Все нормально Мураз, улыбнулся Энвер.

Мураз посмотрел на Зафира, тот кивнул в ответ головой.

– Я сейчас, промолвил Мураз, выходя из комнаты.

Энвер смотрел на Зафира подозрительно. Он будто не решался спросить его, что то мешало. " Он не здешний, крутилось в голове Энвера. Лицо, руки, взгляд, да, его глаза, очень осторожны, но не пугливы, отметил для себя Энвер. Жилетка на нем, слишком широкая, а он худой. Может это афганец? Мы договаривались о крупной партии, Мураз привез . Но, я точно знаю, денег на товар у него не было. В долг, в этом бизнесе, никто не дает, закон. Значит, передо мной афганец, что привез этот товар. Его товар, наверняка. Когда мы обговаривали с Муразом цену, он сказал мне, что будет не один. "

– Вот, вошел в комнату Мураз, держа в руках большой пакет .

– Хорошо, кивнул турок, достав из кармана складной нож. Давай сюда, протянул он руки. Мураз отдал ему пакет, и сел напротив.Положив перед собой пакет, турок взрезал кончиком ножа целофан, облизнул мизинец, сунул в пакет, макнул его, и потер десну. Будто пережевывая, он шевелил губами, лицо его менялось каждую секунду. Подняв глаза, он как будто задумался на мгновение, потом посмотрел на Мураза, и сказал:

– Сколько здесь?

– Как договаривались, десять килограмм, мельком взглянув на Зафира, спокойно ответил Мураз.

– Давай весы, прищурился турок, взглянув на Зафира.

– Вот они, указал рукой в угол комнаты Мураз.

– Возьми взвесь, сказал турок, обращаясь к своему помошнику.

Тот кивнул в ответ, взял пакет, и отойдя в угол, положил его на весы, встав в стороне, что бы было видно всем.

– Ровно десять, улыбнулся Мураз.

– Откуда у тебя столько, нагло спросил турок, глядя на Мураза.

– Зачем так говоришь, удивился Мураз, посмотрев на Энвера. Я же не спрашиваю тебя, откуда деньги, взглянув на турка, хрипло произнес Мураз.

– Эй, зачем ссорится, выпрямился Энвер. Один продает, другой покупает, я только сопровождаю. В чем дело? спросил он, взглянув на турка.

– Мне нравится, усмехнулся турок поднимаясь. Выноси товар, кивнул он своему помошнику.

– Деньги,встревоженно произнес Мураз.

– И деньги мы тоже забираем, нагло улыбался турок, опустив руку в карман куртки.

Зафир напрягся, чувствуя опасность всем телом. Его рука потянулась к пуговицав жилета. Расстегнув, он отбросил в сторону полы, показывая взрывчатку, на своем теле.

– Вы не выйдите из дома, поднялся он, зло глядя на наглое лицо турка.

– Быстрее, крикнул турок, своим помошникам.

– Эй, зачем, вскочил на ноги Энвер, выхватив из за пояса пистолет.

– А ты не местный, усмехнулся турок, вытащив из кармана гранату.

– Стойте, крикнул Зафир.

Турок пятился назад, сжимая гранату в руке. Два его помошника, с деньгами и пакетом, уже выскочили из комнаты.

– Яман, ты что делаешь, крикнул взбешенный Энвер. Тебя зарежут, ты не проживешь и дня, слышишь!

– Ты не считай мои годы, усмехнулся турок. Это вы не поделили деньги, и товар.

– Ты умрешь вместе со мной, громко сказал Зафир, решительно сделав шаг вперед.

– Я не понимаю твой язык, сказал турок, глядя на обвешенного взрывчаткой Зафира. Скажите ему, он осел, улыбнулся турок, резко выдернул чеку гранаты, и бросив ее к ногам, Зафира, рванулся в двери.

– А-а-а... громко закричал Зафир, бросившись за турком.

Секунды... Мураз взглянул на серое лицо Энвера, затем на гранату, и лег на пол. Зафир споткнулся, и упал, выкатившись из дома , на каменные ступени. Он инстинктивно, скатился вниз, на землю. Прозвучал глухой взрыв. Турки расстреляли из пистолетов трех помошников Энвера, прямо в машине. Яман, обернулся, посмотрел на лежащего Зафира, и направив в его сторону пистолет, сделал несколько выстрелов.

– Поехали, крикнул он, быстрее.

Белый мерседес, с пробуксовкой, отьехал от дома. На земле лежал Зафир, и смотрел в небо. – Только смерть, прошептал он. Смерть...

"Испугался, я ... Как я смогу, вернутся домой, подумал он, пошевелив руками. Испугался..." Нащупав руками взрыватель, он осторожно вытащил его, и отбросил в сторону.

Польша. Зима 1992 год. Познань.

В огромном ангаре, сильно пахло краской. В ряд стояли «разнокалиберные» автомобили, в основном немецких марок. В углу стучали по металлу, бригада из пяти человек, выравнивая помятые части машин, несколько механиков, занимались «разборкой» двигателей, за высокой фанерной перегородкой. Саша буквально вывалился из покрасочной камеры, насквозь мокрый, с распиратором на лице. Синяя роба, на нем, покрылась темными пятнами от пота. Повесив шланг с «машинкой» на гвоздь, он отключил компрессор, снял маску, и тяжело хватая ртом пропахший краской воздух, пошел к крохотному окну. Высунув лицо на улицу, он зажмурился, втягивая носом морозный воздух. " Живем, подумал он, улыбнувшись. Сегодня еще три машины, и все. Больше места нет, ставить на сушку. Спать хочется, хоть стоя, прикрыл глаза Саша. Устал. Работаешь как «раб на галерах», а денег только на еду хватает, и то, самую дешевую. А недовольных нет, все здесь чем то «замазаны», жаловатся не побегут. Правильно, такими проще ... Вон «хохлы» рихтовщики, за копейки пашут, с утра до ночи, чем не выгодная рабсила.

– Что, совсем "задох", раздался веселый голос, рядом .

Саша обернулся, увидев усатое лицо, худощавого поляка Михала. Он улыбался, глядя на Сашу, вытирая руки, о ветошь.

– Тяжело, сказал Саша. Голова кружится.

– Хочешь гроши заработать "потей", усмехнулся Михал.

– Какой там, удрученно произнес Саша. Хоть передовиком стань, один хрен, ничего не изменится, поник Саша.

– Не надо так, покачал головой Михал. Всем трудно сейчас, говорил он с сильным акцентом. Мне надо кормить семью, я работаю что бы жить, а ты один. Что тебя держит? Ты еще молод, можешь "сменить" день вокруг себя, за час, улыбнулся Михал. Я старый уже, мне идти некуда, а ты...

– Куда идти, что менять, задумался Саша, сев на узенькую скамейку под окошком.

– Куда желаешь, удивился Михал. Тебя что-нибудь "задерживает"?

– Не знаю, прошептал в ответ Саша, опустив голову.

– Ты подумай, сказал Михал, вздохнув.

– Угу, кивнул в ответ Саша.

– Кушать хочешь?

– Пить, пойду наберу бутылку, поднялся Саша.

– Мне кузина молоко в обед принесет, домашнее. Я его не пью, а тебе полезно будет, краски много "дышишь", тебе надо.

– Спасибо Михал, кивнул Саша, направляясь в конец ангара.

Наполнив бутылку водой, он вернулся сев на скамейку." Вот такая она, новая жизнь, усмехнулся себе Саша, задумчиво глядя на покрасочную камеру. Что в ней хорошего? Пожалуй, только одно,– возможность. Разве я свободен? Нет, конечно, подумал он. Паспорта нет, как впрочем и меня. Стоило того, что бы "сломя голову" бежать, в юношеском порыве, рисовать себе перспективы, сладкой заграничной жизни. Теперь я никто. Перекрашиваю "иномарки", которые наверно угнали из Германии. И каждый день, дышу "проклятой" краской, до "темноты в глазах". А дома? Пытаюсь не думать, тяжело вздохнул Саша, как там. Убежать? Куда я пойду? Вроде жизнь уперлась " в забор", за которым может быть и хорошо, да не перелезть через него, уж больно высокий. Илза, почему я не вспоминаю тебя? Алена, была лучше, наверно. "