Текст книги "Змееносец. Сожженный путь(СИ)"

Автор книги: Юрий Катлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 57 страниц)

– Это тебе, от меня, я сам выстрогал, что бы ты, смог ходить, улыбался Хузайфа. Я очень далеко ходил, что бы найти дерево, и нашел.

– Спасибо тебе, сказал Зафир. За заботу, и лечение...

– Зачем так говоришь, перебил его Хузайфа. Это помощь...

– Если сбился в пути, добавил Зафир. Так да?

– Да, кивнул Хузайфа.

– Тогда я поднимусь, улыбнулся Зафир.

– Да, ответил Хузайфа, помогая подняться.

Осторожно, опираясь на рогатины, Зафир, стоял сам, без помощи, и щурился под ласковым солнцем. Сначала, было больно, текли слезы. Потом, его глаза привыкли, и через несколько минут, он уже хорошо различал, вдалеке, посередине дороги, идущей у подножия горы, силуэты двух искореженных броневиков, чернеющих на фоне "красных гор". Он опустил глаза, почувствовав, как кто-то дотронулся его руки. Повернув голову, он увидел перед собой, смешного мальчишку, что улыбаясь, искренне и широко, смотрел в глаза Зафира.

– Как тебя зовут, промолвил Зафир, улыбнувшись в ответ.

– Гасан, ответил мальчишка, покачивая головой. А тебя! глядя исподлобья, спросил он?

– Зафир.

– Хочешь, я принесу тебе хлеб?

– Хочу, кивнул Зафир.

– Я быстро, сказал мальчишка, и побежал через двор, к "тандыру".

– Это мой младший брат, усмехнулся Хузайфа, протягивая пиалу с водой.

– Попей.

– Спасибо, кивнул Зафир.

Он жевал вкусный, пахучий хлеб, и щурился под "родным" солнцем. "Как хорошо, что я живой, вдруг подумал он. В это небо, можно смотреть вечность, этим воздухом, надо дышать всю жизнь, думал он. Жаль отца, и брата, но так распорядился Аллах. Одним он дает жизнь на земле, у других отнимает, иным муки посылает. Хвала Аллаху, что дал мне жизнь, подумал Зафир, закрыв глаза".

– Шурави! Много шурави! кричал вдалеке юноша, кубарем спускаясь с горы. Впереди него, бежали, сгрудившись овцы, а он, размахивая руками, кричал, и бежал вниз.

– Что? вздрогнул всем телом Зафир, и повернувшись посмотрел на встревоженное выражение лица Хузайфа.

– Какие шурави? недоумевал Зафир.

– Да, "шурави" идут, плохо, протяжно произнес Хузайфа. Надо отцу сказать, повернулся Хузайфа, и поспешил в дом.

Женщины, услыхав голос юноши пастуха, сначала встали у "дувала" прислушиваясь, а затем, взяв в руки посуду, быстро ушли в дом.

Горная дорога.

На склоне горы, совершенно открыто, не прячась, стоял пожилой мужчина, с ружьем в руках. Он недолго всматривался в колонну бронетехники, скинул с плеча ружье, опустился на колено и прицелился. На минуту, колонна исчезла за поворотом, и когда показалась первая БМП, мужчина, не раздумывая, выстрелил, в сидящего на башне, светловолосого парня. Он увидел, его пуля попала в шею «неверному», он улыбнулся, и перезарядил ружье. Снова прицелился, только на этот раз, «шурави» как яблоки падали вниз, и расползались в стороны. Мужчина, улыбнулся, и взял на прицел, одного, что стоял и размахивал руками. Выстрел. И тот, что размахивал, рухнул как подкошенный на землю. Мужчина поднялся и выкрикнул:

– Смерть неверным!

И только тогда, в колонне заметили, откуда стреляли. Башня на БМП развернулась, и ствол изрыгнул пламя. Выстрел. А за ним, стали бить из всех стволов, матерно ругаясь, и прячась за "броню". Через несколько минут, ожесточенного огня, все стихло. От колонны отделились несколько солдат, и осторожно поднимались на склон. А колонна, ощетинившись горячими стволами, словно еж, томилась в ожидании на месте. Когда солдаты поднялись на склон, они растерялись. Перед ними, лежал одинокий, пожилой мужчина, залитый кровью, а в стороне, разбитое ружье.

– Вот гад, громко произнес, один из них, высокий, черноволосый парень, с пулеметом в руках. Один сука, а двоих наших пацанов убил. Сука! сквозь зубы, сказал он, подошел и пнул мертвое тело афганца.

– Готов!

– Я даже знаю, откуда он, негромко сказал второй, лысый, со шрамом на подбородке. Вон из того кишлака, сказал он, махнув головой.

– Точно, оттуда, прищурившись, сказал высокий, рассматривая вдали, кишлак.

– Ну, все, хана им, сплюнул третий, оглядываясь по сторонам.

По рации, они связались с колонной, и, доложив обстановку, пошли дальше по склону пешком, а колонна, поползла по дороге.

Кишлак. Утро. В ожидании колонны «шурави».

Никто не спешил, все знали, что могут убежать, и поэтому, спокойно собирали «пожитки», и еду. Отец Хузайфа, спокойно говорил с пастухами, молодыми парнями, и рассказывал им, куда надо гнать скот. Немногочисленное население кишлака, готовилось уйти на другую сторону, в Пакистан. Благо, что между ними, в этом районе, абсолютно никаких преград, перешел через невысокую гору, и соседний оазис, другой страны. Каких-то три километра, и другая жизнь.

– Гоните стадо вон по той тропе, указывая рукой в сторону, говорил Аммар, пастухам. Никого не бойтесь, на другой стороне, вас встретит наш друг, Сахир. Он укажет вам место, куда идти на ночлег. Понятно?

– Понятно, кивнули пастухи, одновременно.

– Тогда идите, и быстрее, сказал Аммар, обернулся и посмотрел вдаль, на дорогу.

– Зачем ты торопишься, спросил его молодой мужчина с бородой, подошедший к Аммару со спины.

Аммар обернулся, взглянул ему в глаза, и ответил:

– Русские, идут мстить, за своих, а если так, то нас, они будут убивать.

– Откуда ты знаешь, может они везут еду, усмехнулся молодой.

– Ты поперхнешься их едой, зыркнув глазами, сказал Аммар. Если хочешь остаться, сиди, вот здесь, у "дувала", указывая рукой, громко сказал Аммар.

– Отец, подбежал Хузайфа, склонив голову. Как быть с Зафиром, спросил он, не поднимая глаз. Он не может идти, тихо сказал он.

– Ах, да, спохватился Аммар. Тогда возьми осла, и уходите, махнул он рукой, оглянулся, и как то сразу, поник, опустив плечи.

У крайнего дома, прижимаясь к стенам, стояли солдаты, направив оружие в их сторону. Аммар огляделся по сторонам, и только сейчас понял, что они слишком долго собирались, и солдаты, опередили их. Он только заметил, на склоне стадо, что медленно уходило по склону. " Их, они не догонят, слава Аллаху, подумал Аммар." Ожидание длилось недолго. Один из солдат, отделился от остальных, и, опустив автомат, заговорил на пушту. – Не надо бояться, говорил он. Мы не сделаем вам плохо. Нам нужна вода, не бойтесь, говорил он, направляясь прямиком во двор Аммара.

Аммир внимательно смотрел на него, не отводя глаз. " По виду таджик, и говорит странно, вроде пушту, а вроде и нет, подумал Аммар. Да все они таджики, так говорят. А глаза у него холодные, и злые, только беду несут, и кров".

– Здравствуйте, протягивая руки, сказал солдат, приближаясь к Аммару.

– Здравствуй, нехотя подал руку Аммар.

– Нам вода нужна, натянуто улыбнулся солдат, глядя в сторону, за спину Аммара.

– Хузайфа, крикнул Аммар, принеси воды воинам.

– Спасибо, кивнул солдат, протягивая флягу.

Только сейчас Аммар сообразил, их мало, и они пришли пешком, отделившись от колонны, пока та, переправлялась через "гнилую речку". Он посмотрел на дорогу, и увидел подтверждение своих мыслей, колонна подъезжала к кишлаку. Хузайфа вынес воды, а солдат таджик, вдруг нахмурившись, громко произнес:

– Всем людям выйти из домов, и собраться на дороге, – вон там, указывая рукой, властно добавил он. Быстро! громко сказал он, вскинув автомат,– быстро! Он направил ствол в Аммара, и, прищурившись, смотрел ему в глаза.

– Выходите все, положив палец на курок, отчетливо произнес солдат. Пять минут, добавил он спокойно. У кого есть оружие, выходит с поднятыми руками. Ты меня понимаешь?

– Понимаю, спокойно ответил Аммар, глядя на солдата.

– Зови, прошептал солдат.

– Жители кишлака, громко выкрикнул Аммар, выходите из домов, и идите по дороге. Вам ничего не сделают.

– Хорошо, кивнул солдат. Теперь медленно достань свой нож, и брось на землю, сказал солдат. Или у тебя, есть и другое оружие?

– У меня нет оружия, спокойно ответил Аммар.

– Хорошо, кивнул солдат. Ты иди, указывая стволом автомата на дорогу, сказал солдат. Там тебя ждут. И ты иди, указав на Хузайфа. сказал солдат. В доме кто ни будь, остался? спросил он, обращаясь к Хузайфа.

– Да, растерянно ответил юноша.

– Кто?

– Там моя мать, сестры, и братья, ответил Хузайфа.

Солдат подошел к юноше, со спины, ткнул его дулом автомата и сказал:

– Говори им, что бы вышли, или умрут. Понял?

– Да, кивнул головой Хузайфа.

– Ну, ткнул его стволом солдат.

– Выходите, прошу вас, иначе солдаты нас убьют, кричал Хузайфа. Прошу выходите, если не выйдите, нас убьют.

Занавеска на входе распахнулась, и во двор, стала выходить семья Аммара. Жена, мать, сестра, дети... Они покорно выходили на улицу и шли... Они стояли все вместе, мужчины, старики, женщины, дети. Вокруг, на них смотрели стволы оружия, разного калибра, и десятки глаз, злых лиц, и страх витал над всем этим действом, потому что, ни те, ни другие, не хотели убивать, а надо... Кровь за кровь, жизнь за жизнь, и не понять друг друга, зачем...

Окраина кишлака.

Зафир с трудом стоял, опираясь на рогатины, и с ненавистью смотрел на «шурави». « Это вы, шакалы, убили моего отца, и брата. Это вы „неверные“, пришли к нам в дом, в своих грязных сапогах, и распоряжаетесь нашей жизнью. Это вы „пьяные морды“, топчете наши поля, отбирая еду и скот. Это вы, разбрасываете всюду бомбы, что бы как можно больше умерло нашего народа, а вы смеялись, и пьяные, оскверняли наши могилы. Ненавижу вас!!! Клянусь Аллахом, сколько дней мне осталось жить на земле, все эти дни, я буду мстить вам– неверные! за отца, за брата, за себя,– за наш народ! Пока буду дышать, буду мстить, наш обычай такой, и я его не нарушу, твердил себе Зафир.» Смерть вам неверные, зло прошептал Зафир, глядя на измученное лицо, солдата, стоящего напротив.

– Не надо, прошептал Хузайфа, легонько толкнув, в плечо Зафира. Среди них есть солдаты, которые понимают наш язык, тихо шептал он, не глядя на Зафира.

– Тогда пусть услышат, негромко сказал Зафир, морщась от боли. Я буду их резать, пока сам буду жить.

– Молчи, испуганно произнес Хузайфа, увидев как один из солдат, идет в их сторону.

С лицом словно "лепешка", узкими щелочками глаз, и маленьким ртом, искривленным в ухмылке, к ним подошел низкорослый солдат. Он быстро растолкал стоящих перед ним стариков, и подошел к двум юношам. Прищурив, и без того, узкие глаза, он внимательно осмотрел Зафира, покачал головой и крикнул:

– Товарищ лейтенант! здесь кажется "душман" раненный.

– Прячется наверно, добавил он, холодно взглянув Зафиру в глаза.

– Идите сюда.

От БМП отделился высокий, молодой мужчина, с запыленным лицом. Он на ходу, отпил из фляги, и, перекинув автомат на грудь, подошел.

– Чего там, недовольно сказал он, кивнув головой.

– Да вот, указывая на Зафира, сказал солдат, он,– точно.

Офицер внимательно посмотрел на Зафира, и лицо его стало злым. Он увидел тот взгляд, прожигающий, ненавидящий, тот, что заставляет содрогнуться. Такой, он уже видел, у смертника, когда тот подорвал себя, в очереди, во время раздачи риса. "А с виду пацан совсем, подумал лейтенант, лет пятнадцать, наверно,– вот "сучье племя", чем моложе, тем злее, ну ничего гад, ты сейчас нам ответишь, за наших погибших товарищей. Ответишь! Все вы ответите, "чурки грязные"! Мы вам покажем, как русских убивать! Этого точно в расход, если командир не увидит, подумал лейтенант".

– Выводи эту суку, зло сказал лейтенант, не сводя глаз с Зафира.

Солдат схватил за плечо Зафира, и толкнул его. Зафир упал лицом вниз, и застонал от боли. К нему на помощь, бросился Хузайфа, но сильный удар прикладом автомата, остановил его, согнув тело пополам, от боли. Аммар, вдруг громко вскрикнул, воздев руки к небу, и прыгнул на лейтенанта, навалившись на него всем телом. Он вцепился руками в горло "шурави", и что есть силы давил. Лейтенант покраснел, и судорожно размахивал руками. Казалось еще мгновение, и он умрет. Но нет, низкорослый солдат, проворно обернулся, и сильно ударил Аммара в голову, прикладом автомата.

– Стоять! раздался истошный крик. И в тот же миг, раздалась длинная очередь из автомата. Пожилой мужчина с большими усами, на квадратном лице, свирепо глядел на крестьян, и продолжал стрелять поверх голов.

– Стоять обезьяны! – орал он.

– Всех положу.

– Отставить старшина, кричал на бегу, командир, отставить!

Среднего роста, широкоплечий, с волевым лицом, он грозно смотрел на старшину, приближаясь быстрым шагом. Опустив автомат, старшина ошалело смотрел на своего командира, еще не понимая приказа.

– Отставить старшина, подходя вплотную, уже спокойно сказал командир, положив свою руку, на горячий ствол автомата. Он посмотрел в глаза своему старшине, и увидел в них, – страх. " Неужели, такой опытный солдат, и страх, подумал командир".

– Что произошло, увидев потрепанного лейтенанта, спросил он?

– Я не слышу, прикрикнул командир.

– Лейтенант Дуров!

– Я, выкрикнул лейтенант, отряхиваясь от пыли.

– Вы не услышали, "заводился" от злости командир.

– Душмана раненого обнаружили, указывая на лежащего Зафира, сказал Дуров. Вот, сержант Канакбаев обнаружил его. А с ним, и приятели его, вот они, все здесь, обводя рукой, усмехнулся Дуров.

Командир подошел, посмотрел на распластанные в пыли тела, и произнес:

– Какого хера!

– Товарищ майор, они душман, точно говорю, тараторил казах Канакбаев. Этот вон раненый, давайте я его развяжу, сами посмотрите!

– А если он больной проказой, скривился майор, или еще какой нибудь гадостью, что тогда? – Ну,.. запнулся надув щеки Канакбаев. Тогда под жопу его! нашелся он с ответом, и заулыбался, обнажив мелкие крепкие зубы. А этот, собака драный, товарища лейтенанта хотел убить, я сам его спас, да. Канакбаев, ногой, перевернул тело Аммара.

– Этого в (ХАД), прищурившись, сказал майор. Все, громко сказал он, махнув рукой. Офицеры ко мне! К командиру подбежали три офицера. Уставшие лица, запыленная форма, и злость в глазах.

Посмотрев на своих подчиненных, командир подумал: " Сегодня плохой день. И для меня, и для них. Двух ребят, уже потеряли, а еще назад идти. Ах ты жизнь паскудная, "копеечка", где найдешь, где потеряешь... неладно на сердце. Может бросить этот кишлак, на хрен, и домой? Нет, не поймут они. Как же, мальчишки погибли, а мы этих "чурок" простим, не поймут. А что мне им сказать, что война не цирк, или, что нельзя кровью чужой напиться, потому что своей потом нахлебаешься! Что мне им сказать? Отдать на растерзание, этих крестьян, с их нехитрым имуществом? Нельзя! Нельзя входить в кишлак, засада может быть. А если не осмотрим, то в спину получим, и еще больше ребят потеряем. А может навести вертушки, и в порошок все! Черт, как болит голова. Все, решение принято, и только так".

– Осмотреть кишлак, громко произнес майор. Искать оружие, мины, ну все что найдете.

– Ясно, спросил он, глядя на подчиненных.

– Так точно, почти одновременно ответили офицеры.

– Вперед, кивнул командир, и добавил вполголоса:

– Осторожно ребята, берегите солдат.

"Те, кто стрелял в нас на дороге, пришли из этого кишлака, подумал Волков, а если так, то может быть жарко. Хорошо кишлак в кольце, если что, не уйдут".

Короткие команды, и вот уже разбежались словно "веером" солдаты, по кривым улочкам кишлака. Они шли осторожно, зная, что смерть может поджидать их всюду. Командир группы, майор Волков, забрался на броню, взял бинокль и стал рассматривать соседние с кишлаком склоны гор. Рядом с ним, сидел полусонный радист, долговязый парень, с юношескими угрями на лице. "А вот это, уже интересно, подумал Волков, разглядев вдали на петляющей тропе, людей с оружием, что поднимались вверх. Эх, жаль уже не достанем их! Он повел бинокль чуть правее, и увидел еще людей, только эти, гнали скот. Значит все-таки, "бородачи" были здесь, в кишлаке. Или остались? вздрогнул всем телом майор". Он опустил бинокль, и почему то, уставился на радиостанцию. Глухой взрыв, раздался в тишине неожиданно, в конце кишлака, у крайнего дома. Волков вздрогнул, и услышал в эфире из передатчика:

– Душманы! Волков словно очнулся. Он толкнул радиста, повернулся, и, наклонившись, в люк крикнул:

– Вперед Вася!

– Есть, раздался в ответ, голос механика – водителя. БМП вздрогнула, качнулась назад, всей своей тяжестью, и рванулись траки, глубоко вспарывая глину.

СССР г. Приморск. Мореходное училище. 1987г.

На плацу, между «экипажем» и зданием «камбуза», выстроилось училище. Утреннее построение, и подъем государственного флага. Шеренги курсантов, застывшие в строю, серьезные лица, и медленно плывущий в безветренное синее небо, красный флаг. Играет гимн, и начальник училища, с постным выражением на лице, тускло смотрит, куда– то вдаль. Музыка умолкает, и в наступившей тишине, вдруг спохватившись, начальник училища, громко крикнул:

– Вольно!

– Да, протяжно, и негромко произнес курсант Кретов, посмотрев на стоящего рядом в шеренге, курсанта Карно. Сейчас замполит речь толкать будет, шепотом добавил он, и подмигнул.

– Цыц салаги, сквозь зубы прошипел старшина роты Москвин, зло, взглянув на Кретова.

Одного взгляда было достаточно, что бы ни усомнится в дальнейших действиях старшины,– наряд на "очки", обеспечен. Кретов виновато пожал плечами, сконфуженно улыбнулся, и, приподняв голову, стал смотреть на замполита, начинающего свою "утреннюю молитву".

Саша не слушал, он" летал в облаках". Мысли его сейчас, целиком и полностью занимала юная особа, по имени Алена. Ее беззаботная, открытая улыбка, и особенные, красивые зеленые глаза. Глядя в них, Саша будто тонул в невидимом омуте, даже не пытаясь сопротивляться, нахлынувшим на него чувствам. С ней так просто и легко, думал он, она будто знает обо мне все, и я о ней. Она подумает, а я уже знаю, и бегу покупать мороженое, а я подумаю, и она, по– дружески целует меня в щеку. Она как красивый цветок, ей можно любоваться бесконечно долго, потому что красота, не утомляет". Они познакомились в городе на набережной, в конце сентября, когда он был в первом своем увольнении.

Набережная г. Приморск (сентябрь) Суббота.

Он купил пять пирожков с картошкой, у сердобольной бабушки с корзинкой, сел на лавочку, и стал «поглощать». Он так сильно был увлечен поеданием, что совсем не заметил подошедшую к нему девушку, которая с интересом рассматривала молоденького курсанта, с жадностью поедающего пирожки. Набив полный рот, Саша довольно откинулся на спинку лавки, и медленно пережевывал пищу, когда вдруг услышал женский голос:

– Между прочим, так кушать нельзя, можно подавится.

– Возьмите лимонад, надо запивать, усмехнулась она, протягивая бутылку "ситро", растерявшемуся Саше.

– Я, прошептал Саша, выпучив глаза. Он с трудом проглотил кусок пирога, утер ладонью губы, и, подскочив с лавки, словно пружина, представился:

– Курсант Карно.

– Это видно, рассмеялась девушка. А имя у вас есть, курсант?

– Да, растерянно закивал Саша. Имя у меня есть.

– И что? улыбалась девушка, рассматривая Сашу.

– Александр, тихо произнес он. А вас?

– А меня Алена, ответила она, сев на лавочку.

Она была в красивом синем платье, и озорная, дружеская улыбка, заворожила Сашу, в первое мгновение, как только он взглянул в ее изумительной красоты, зеленые глаза. Ветерок слегка качнул увядающую листву на деревьях, и в сердце Саши, затеплилось, и гулко стуча, обозначило свое присутствие, то чувство, под названием – симпатия.

– Вы всегда так кушаете, улыбалась Алена, глядя на Сашу.

– Я, нет, замотал он головой, это случайно, добавил он, отталкивая от себя, пакет с пирожками. Совсем нет, растерянно улыбнулся он.

– Не стесняйтесь, спокойно сказала она, кушайте.

Она смотрела в его глаза, а Саша, не мог вымолвить и слова. Он смотрел на длинную шею, чувственные губы... Они молчали, но им казалось, что продолжали говорить. То самое, внезапное, нашедшее на земле двоих, чувство, сейчас летало над их головами...

– А где лучший кинотеатр, в вашем городе, набравшись смелости, вымолвил Саша.

Я приглашаю в кино, улыбнулся он.

– Кинотеатра у нас всего два, усмехнулась Алена. Они называются "Мир" и "Прогресс", рассмеялась она, откинув голову назад.

– Интересно, засмеялся Саша. А как же "Космос"? В каждом приличном городе, должен быть "Космос"?

– До нас не долетел, с орбиты сбился, пристально глядя на Сашу, сказала Алена. Ты на каком курсе? тихо спросила она.

– На первом, чувствуя, как краснеют щеки, ответил Саша. А что?

– Ничего, пожала она плечами. Пройдет четыре года, и ты больше никогда, сюда не вернешься, вот и все, задумчиво сказала она.

– Это почему, удивился Саша. А может я здесь, в порту останусь. Или женюсь, и буду жить здесь. А?

– Нет, промолвила она, глядя ему в глаза, ты уедешь отсюда навсегда, и лишь один раз, тебе захочется вернуться, но ты не сможешь.

Саша откинул на затылок фуражку, вытер потный лоб ладонью, и внимательно посмотрев на девушку, произнес:

– Колдунья?

– Нет, усмехнулась Алена. Просто так со всеми курсантами, и случается.

– А я не все, серьезно сказал Саша. Надо будет, вернусь.

– Ладно, так мы в кино идем? спросила Алена, поправляя платье.

– Конечно, встрепенулся Саша, поправив фуражку. А куда?

– У тебя до которого часа увольнение? спросила Алена, поднимаясь.

– До 16 часов, бодро отрапортовал Саша.

– И у меня, усмехнулась Алена.

– Ты тоже курсант, удивленно вскинув брови, спросил Саша.

– Да, кивнула она. В школе милиции. Что, испугался, улыбнулась она, посмотрев на реакцию Саши.

– Совсем нет, широко и радостно, улыбнулся Саша. Очень рад!

– И я, улыбалась Алена. Пошли?

– А куда, я пока не знаю город, развел руками Саша.

– Ну конечно в "Мир", он ближе, и кино там интересное идет. Пойдем, взяв Сашу под руку, она повела его, по тенистым улочкам города.

– А какое кино? Как называется? поправил себя Саша.

– Про любовь, негромко сказала она. "Баллада о доблестном рыцаре Айвенго" смотрел?

– Нет, покачал головой Саша.

– Значит тебе, будет интересно, улыбнулась Алена. Сейчас половина одиннадцатого, глядя на маленькие часы, сказала Алена. Значит, пойдем на сеанс 11 часов. Ты не возражаешь? посмотрела она на него.

– Нет, пожал он плечами.

– Тогда прибавим шаг, что бы успеть до начала сеанса, поесть мороженое, сказала она.

– Прибавим, согласился Саша.

Они шли под руку, как молодая пара, но так казалось, только Саше, потому что Алена, очень естественно чувствовала себя, в его обществе, чему Саша, был несказанно рад. Еще бы, сама подошла, познакомилась, теперь идем в кино, и к тому же, милиционер – бывает же, подумал он, довольно разглядывая Алену.

– Вон там клуб моряков, а там, гостиница "Море", а там ресторан, рассказывала Алена на ходу показывая достопримечательности. А вон там, вдали, видишь краны большие,– там порт.

– Порт я видел, улыбнулся Саша.

– Да, и ладно, усмехнулась она. Идем дальше. Вон там, у нас...

– У тебя тоже увольнение, перебил ее Саша, остановившись. Он глядел на нее, так, как бывает у юношей, когда они первый раз в жизни, влюбляются. Она посмотрела на него, опустила глаза, и задумчиво сказала:

– Нет, я в самоволке.

– Как, вздрогнул Саша. Ты?

– Да, я беглая курсантка, опустив голову, сказала она. Меня разыскивают.

– Ты что, не может быть, не понимая, говорил Саша. Как?

– Я беглая, медленно поднимая голову, Алена не выдержала и звонко рассмеялась.

– Шутка да, натянуто улыбнулся Саша. Ты пошутила, да?

– Ну конечно, смеялась Алена. Поверил, да? Ну, скажи, поверил?– настаивала она, широко, улыбаясь.

– Почти, рассмеялся Саша.

– Какой ты серьезный курсант, покачала головой Алена.

– Стараюсь, надув щеки, ответил Саша.

– Похож, только усов не хватает, и вылитый Врунгель, хохотала Алена. Н, умора! Пойдем быстрее, а то и в кино опоздаем, сказала Алена, подталкивая Сашу.

– Не волнуйтесь, станция конечная, писклявым голосом, произнес Саша.

– Побежали, юморист, дернув его за руку, Алена побежала.

– А я, а меня, взмахнул руками Саша, и побежал следом.

Теплый, осенний день, разбросал желтоватую листву, и на набережной было немноголюдно, а в порту, звучали гудки, и маленький город, погружался в спокойную, размеренную жизнь, в которой теперь, были и наши, молодые люди... Он, совсем юный курсант, мореходного училища, она, старше его, на пять лет, и тоже курсант, только школы милиции, и нашли они друг друга, именно в этот день... Тихие полусонные улочки города, узкие тротуары, ямы, кочки, всего этого они не замечали, им было хорошо вдвоем, а почему, они еще не задумывались. Осенний день, щедро дарил солнце, и на усталых лицах прохожих, появлялись улыбки...

Кинотеатр «Мир». Дневной сеанс.

Они быстро поднялись по ступеням и вошли через широкие двери в фойе кинотеатра. Внутри было прохладно и тихо. Несколько человек, в ожидании сеанса, рассматривали фото актеров, на больших стендах. В кафе, за стеклом, никого не было.

– Кажется, успели, посмотрев на большие часы в фойе, сказала Алена. Если честно, запыхалась, улыбнулась она, успокаивая дыхание. А ты? посмотрела она, на довольное лицо Саши.

– Нормально, улыбнулся он. Я за билетами?

– Да, кивнула она. Я посижу пока, возле столика, хорошо?

– Конечно, кивнул он. Я быстро.

– Хорошо, сказала она, и направилась к столикам с журналами.

"Он милый, и неиспорченный мальчик, думала она, глядя на Сашу. Такой открытый, честный, и совсем беспомощный. Такие становятся примерными семьянинами, или, получив ожог сердца, в молодости, уже никому, и никогда не поверят. Надо же, тяжело вздохнула она, а мне– то он зачем? Поругалась с Павлом, ушла одна гулять, ну и что? сколько раз мы с ним ругались, а потом мирились,– ничего. А сегодня, прямо в самое сердце ранил, безумный. Что я делаю? Зачем мне этот мальчик? Разозлить Павла? Доказать себе, что я красивая, и без него, спокойно проживу, и счастливо. Что доказывать? Может встать и уйти? Зачем? Она смотрела на симпатичного парня в морской форме, уверенно шагающего в черных "клешах", и подумала,– он красивый". Саша подошел к столику, и, показывая билеты в руке, улыбался. – Все, билеты купил.

– Отлично, улыбнулась в ответ Алена.

– До начала еще двенадцать минут, взглянув на часы, сказал Саша.

– Может, успеем,– мороженое, загадочно улыбался Саша.

– А пойдем, согласилась Алена.

Они направились в кафе, и Алена, снова взяла его под руку. Саше было приятно, он не скрывал этого. Широко улыбаясь, он старался быть галантным и обходительным. "Такая красивая девушка, думал он, и сама, выбрала меня. Красота!" Через десять минут прозвучал третий звонок. Они вошли в темный зал, под ворчание билетера, которая указала им ряд. Они сидели одни, в центре зала, а на экране, разворачивался рыцарский турнир. Саша держал ее руку в своей, и как будто был увлечен фильмом. Но на самом деле, его сердце трепетало, от чувств, нахлынувших на него, как огромная волна. Он слышал, как быстро стучит его сердце, и кровь ударяет в виски. " Какая она красивая, замечательная, самая лучшая в мире, думал он. Мне такая девушка? Даже не верится. И все же, она есть, она рядом со мной. Я держу ее руку, и она отвечает мне..." Алена повернула голову, взглянула на Сашу, и шепотом спросила:

– Я тебе нравлюсь?

– Что, вздрогнул Саша? повернувшись.

Он смотрел на нее, и не знал что ответить. "Молчание не самое лучшее, что бы ответить на такой вопрос, подумал он".

– Я нравлюсь тебе, повторила она, не отводя глаз.

Он почувствовал как ее рука, крепче сжимает его пальцы.

– Да, тихо произнес Саша.

– И ты мне понравился, сразу, как увидела, сказала она. Ты не подумай, ничего плохого. Я всегда сама знакомлюсь, так проще избежать неприятных приставаний.

– Хорошо, кивнул Саша, глядя на нее.

– Если хочешь, можешь обнять меня, сказала она, положив голову, ему на плечо. Не бойся, все нормально.

– Не боюсь, улыбнулся Саша, и обнял ее за плечи.

"Она моя! Ура! У меня есть девушка! Она красивая и обаятельная! Алена! Красивое имя, симпатичная девушка! Мне повезло, думал Саша, глядя на экран. Фильм продолжался, но он уже не видел его, сердце запело мелодию любви".

На экране кипели страсти, рыцарские бои, любовь, благородные разбойники, а ему казалось, что вокруг только они, и нет ничего лучше, чем сидеть в полутемном зале, обнимая ее за плечи. "Казалось, вот она, жизнь большая и светлая, и он, уже стоит на пороге, того счастливого момента, когда просыпаясь утром, он всегда будет видеть ее зеленые глаза. Она будет ждать его, а он, вернувшись соленый и уставший из очередного рейса, обнимает ее тело, и целует, целует... А она, отдается ему, с трепетом и нежностью, уставшая в разлуке. Жизнь налажена, они любят друг друга, и больше ничего не нужно, все остальное – ерунда, размышлял Саша, прижимая Алену к себе. Она будет замечательной женой! "

– О чем думаешь, прервала его размышления Алена.

– О тебе, прошептал Саша. А ты?

– И я, ответила она, погладив его руку.

На экране показывают фильм. В полупустом зале, посередине, сидят двое обнявшихся влюбленных. Он прижимает ее к себе, она положила голову, ему на плечо.

Есть первая любовь, и есть последняя, да только между ними, то – что называется – мука! Кто – то поспорит, и не согласится, это его личное. Но только знайте, – каждый помнит, свою первую любовь, настоящую, а потом, провал. Все самое сокровенное, нежное, чувственное, мы несем в себе, выплескивая, когда влюбляемся впервые. А дальше, ожоги на теле, ложь, предательство, и обида на мир, отчего так несправедливо, он поступает именно с вами... Теряя голову, незаметно для себя, мы становимся ранимыми и эгоистичными, совсем не замечая, что рядом, тот – кто любит... Это все потом, а вначале жаркие поцелуи, объятия, прикосновение рук и тел. Страстный трепет, и только сейчас, не после, не надо жить расчетом, только сию минуту, только так, ты и я...

Мореходное училище. Экипаж. Вторая половина дня.

Внутри все двигалось. Курсанты, занимались личными делами. Кто то, листал учебники, кто– то пошел заниматься в спортивный зал. Личное время. Хотя, какое оно личное, если каждый знает, придет «ротный», и время остановится... Саша бодро поднялся по ступенькам, и, пройдя вахтенного, прошел через широкий коридор, направляясь в канцелярию. Прибывая из увольнения, полагалось доложить о прибытии, командиру роты. Саша сиял как «медный пятак», у бравого солдата, при входе в кабак. Он остановился у двери канцелярии, перевел дыхание, и как можно спокойней постучал.

– Войдите, раздался за дверью, недовольный голос командира роты.

Саша, открыл дверь, и спокойно ступив на паркет, вскинул руку к фуражке и отрапортовал:

– Товарищ командир, курсант Карно, из увольнения прибыл. Без замечаний, добавил он, запнувшись. На него, недовольно смотрел командир роты, Алексей Алексеевич Шустров. Он щурил глаза, двигал желваками, и сжимал в руке, секундомер. Черноволосый, с квадратным лицом, он походил на "бульдога", с отвисшей нижней челюстью.

– Вот бля..ь ! Карно! Повезло тебе гов...к! Не стесняясь в выражениях, жестко говорил Шустров. Всего пятнадцать секунд, тряс он в руке секундомер. Ох, и "жучара" ты! Я уже приказал всей роте в туалет идти, что б "залетчикам" было что делать. Одного тебя не хватало. Это же надо! Тихоня, ниже травы, и тут на тебе,– опоздание! ты что Карно, пирожков обожрался! поднявшись со стула, выкрикнул Шустров. Или самогона! А ну дыхни! приказал командир роты, подойдя вплотную к Саше. Широко раскрыв рот, Саша выдохнул с силой, в лицо командира. Шустров поморщился, помахал рукой перед собой, и тяжело вздохнув, вернулся к столу.