Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Обыкновенный принц

Глава 1. Отшибленный

Очнувшись, он сразу не понял, где находится, – вокруг было темно, как если бы ночью плотно зашторили все окна, или…

Неужели, здесь догадались, кто он, и бросили в Мешок или любое другое подобие тюрьмы Алатуса? От этой мысли прошибла испарина, и Тео немедленно поднялся на твёрдом лежаке. Руки нащупали простые доски, имитирующие ложе.

Под ногами почти незаметно пружинила утоптанная земля, вокруг тоже пахло ею и сухим деревом, еловой листвой. Нет, это больше всего было похоже на могилу, изнутри. Вдобавок два мужских голоса звучали глухо и сверху.

Заставив себя успокоиться и уговаривая потерпеть организм, требующий похода на природу после вчерашнего обильного питья, Тео всего на минутку сосредоточился, подключая интуитивное зрение с помощью магических нитей. Те шли к нему неохотно, будто магический фон здесь был ниже или нечто постороннее перекрывало доступ.

Кое-как прояснилось: да, он однозначно в некоей просторной могиле, где есть стол, пеньки вместо стульев и несколько лежанок, похожих на ту, с которой сейчас поднимался. Грубо обтёсанные доски просто лежали на вырубленных ступенях в земном чреве. Из стен местами торчали обрубки корней, обугленные на краях, чтобы не прорастали внутрь человеческого жилья. И более живая, но не безмолвная энергия находилась вверху – люди и даже дракон.

«Точно тюрьма!» – пришёл к заключению Тео. Паниковать он решил позже, а пока нужно было справить естественную необходимость. Во всех тюрьмах есть особый угол, но, к удивлению, ни от одного из них мерзкого аромата не доносилось даже слегка. И Тео пошёл на выход, предполагая отдельный коридор в нужник.

По дороге его пошатнуло. Вспомнились ожоги, подаренные огненным алатусом, и боль от прикосновения сухой одежды к обгорелому телу. Однако сейчас никаких признаков наличия волдырей на коже не ощущалось. Та не пекла, не чесалась – одна слабость в теле напоминала о вчерашнем бое.

Авала объясняла быстро затягивающиеся раны природной регенерацией алатусов. Особенно действенной у тех, кто научился собирать магию. Осталось надеяться, что местные не догадаются об этом: вчера было слишком темно, а волдыри не вздуваются мгновенно, если только по прибытию сюда его не осматривал лекарь.

Тео споткнулся, пошарил руками – нащупал ступеньки, вырубленные в земле и уплотнённые сбитыми ветками. Другого выхода отсюда не было, и Тео полез наверх.

Яркое солнце плеснуло ему в глаза свои осколки, когда, наконец, обнаружился просвет – у тюрьмы не было двери, лишь тряпка, закрывающая вход от весенней прохлады. Или какой сезон здесь намечался?

Мужские голоса рядом с землянкой (Тео, наконец, понял, что за странное жилище он покинул) замолчали. На него, прикрывающего рукой глаза, обернулось двое ратников, сидящих возле каменной уличной печки. Картина выходила слишком мирной, чтобы заподозрить арест или пристальный надзор за ним, странным, взявшимся из ниоткуда человеком.

– Здорово, очнулся? – сказал первый ратник, и Тео понял только приветствие: драконий язык Авалы упрямо не хотел восстанавливаться в памяти.

– Здорово! – коряво повторил он и, махнув рукой, отправился к ближайшим деревьям.

– Я тебе говорил, что он просто пьяный? Гля, и лекарь не понадобился, – гнусаво сказал второй первому, ухмыляясь и наблюдая за отшибленным.

– Менгал лично сбивал с него горящую одежду. А палёным от него несло, как от Динасвена… Ну да, с твоим носом… – заглянув под деревянную крышку над котелком и достав оттуда на деревянной ложке варево, первый ратник осторожно попробовал горячее. – Готово… Эй, ты, голодный?

Тео возвращался, почесывая шею и выбирая попавшие за шиворот мелкие еловые иголки: спросонок не рассмотрел, возле какого дерева спрятался.

– Садись! – ему подвинули чурбан-табуретку, предлагая составить компанию возле очага.

– Моя – Тео, – он нерешительно протянул руку поздороваться и вспоминая одну из запомнившихся фраз.

Гнусавый хмыкнул и пожал ответно:

– Ну, здорово, Тео! Моя – Лалур.

– Инн, – представился первый и вернулся к обеду. – Как твои раны, Тео?

Тео уловил вопросительную интонацию, но не понял, что от него хотели. Тогда Лалур жестами напомнил: огонь – Тео – одежда.

– А!

Ему и самому было интересно, что с кожей. Кстати вспомнил, что подаренный тёплый плащ остался в землянке. Здесь, в предгорье, погода напоминала апрель, разливающийся в провинции Хэнань, в день, когда Тео ушёл оттуда порталом. Он расстегнул пуговицы на верхней одежде, напоминающей лёгкую стёганую кожаную куртку, и завернул шерстяную рубашку, чтобы посмотреть хотя бы на живот, которому, по ощущениям, досталось не меньше, чем спине.

На кубиках пресса не было ни единого волдыря – только шелушащееся покраснение. На руках тоже. Лалур хмыкнул одобрительно, видимо, порадовался за здоровье и протянул небольшой глиняный сосуд, похожий на флягу. Тео принюхался, прежде чем глотнуть, и отодвинул от себя, покачал головой: он не будет пить такое. Лалур засмеялся, глотнул сам, дал Инну и, заткнув флягу пробкой, убрал в сторону, а сам пошёл к навесу с небрежно сколоченным столом, на котором стояли корзины, большие и маленькие горшки, кувшины и чашки. Посуды было немного. Если судить по её количеству, то на этой станции (?) жило очень мало людей.

Тео последовал за Лалуром, дабы помочь и попутно рассмотреть скудные детали быта местных военных. На столе в одном ведре, наполненном наполовину, оказалась вода. Зачерпнув её деревянным черпаком, Тео сначала жестами спросил ратника, можно ли пить. Получив разрешение, погасил сухое жжение в желудке. Но в голову сразу ударил остаточный хмель, будто его тоже разбудили, что неприятно поразило никогда не напивавшегося до бессознательного состояния Тео. «Ну и ну!» – думал он, идя от кострища с деревянной чашкой, в которую Инн щедро налил похлёбки. А пахла она, приготовленная на костре, особенно изумительно!

Рядом на стол поставили ещё одну чашку, из чего Тео заключил: здесь жило трое. Но вот на окрик Инна откуда-то из-за деревьев появился тот самый третий, с определённо знакомым лицом. Тео вспомнил одного из ратников, прошлой ночью едва не проспавших свои жизни. Имя, конечно, было напрочь стёрто, пришлось знакомиться по второму разу.

Назвавшийся Менгалом участливо поинтересовался у Тео о его ранах и, разумеется, в ответ получил растерянный непонимающий взгляд. Подключился Лалур – показал на себе, как Тео осматривал свои ранения.

– Моя хорошо, – он улыбнулся.

– Хорошо, я рад! – Менгал похлопал одобрительно Тео по плечу. – Везучий ты парень. Не знаю, как пройдёт твой допрос, надеюсь, в столице Алатус тоже осенит тебя удачей… Да ладно, ешь, ешь… Проклятая магия оборотней: мало им нашей памяти, уже до языка добрались.

Менгал с сожалением покачал головой, видя, что Тео его не понимает, и не стал усердствовать – уделил внимание пище и болтовне с боевыми товарищами.

– Может, чтобы меньше болтал? – предложил Инн свою версию. – Вдруг увидел у них чего полезного – и наколдовали немоту...

Сколько Тео не прислушивался, уловил всего десяток слов, большей частью предлоги и союзы, которые в Песне Авалы запоминались автоматически. Узнал «король», «Либерис», «война», «алатусы», «нападать», «крылья», «огонь» и другие, наиболее распространённые и часто повторяющиеся в драконьем эпосе. И, пока обедали, старался осмотреться, чтобы по тому кусочку быта, который его окружал, составить хотя бы поверхностное представление о мире его родителей. Спустя полторы тысячи лет.

Очевидно, это была перевалочная станция для военных или пост. Тео заметил ещё два входа в землянки и каменный уличный очаг. Вокруг же возвышался сплошной вековой лес, где-то слабо слышался шум реки и драконье бормотание. Судя по одежде, на которой стежки казались сделанными вручную, посуде, вырезанной из дерева, и той простой пище, которую сейчас поглощали мужчины, время в Алатусе и впрямь остановилось на шкале сказочного Средневековья. Из металлического – грубые пряжки на одежде, словно отлитые в домашних условиях, оружие, ножи, которыми едоки срезали мясо с костей, и… и всё.

Зато с погодой и сезоном было более-менее понятно. В мире Алатуса в это время тоже просыпалась природа. Все деревья, кроме хвойных, начинали остро пахнуть новой, липкой, не развернувшейся в полный рост листвой, на земле пробивалась трава – смело и густо там, где не ходили люди, и дерзко, упрямо – во дворе этого лесного стана, под столом, возле печки и землянок.

А простая похлёбка напомнила обед в Шаолине, но более сытный. Тео, привыкший обходиться без мяса, тем не менее, обглодал свою мозговую кость, тоже при помощи ножа, позаимствованного у Менгала. Свежий воздух, не намекающий на наличие машин и испорченной экологии в этом мире, способствовал аппетиту.

Оглядевшись, Тео задумался было над тем, что ему делать дальше – остаться из любопытства или возвращаться домой, на Землю, где Мэйли наверняка сходила с ума от беспокойства, – но обед завершился и отвлёк от планов. На костёр после похлёбки Инн водрузил второй котелок, бросил в него сухую траву-заварку, правда, местный чай пришлось подождать. Ратники разговаривали между собой, какие-то фразы, безусловно, касались Тео. Он уловил «Аалам», «дворец», «ликторы», «лететь» – жестами показал на себя и изобразил наездника. Менгал кивнул. Скорее всего, после случившегося Тео нужно было доставить в столицу, и он догадался верно. Любопытно стало, кто его повезёт. Менгал ткнул себя в грудь. Понятно…

Закипевший отвар на свежем воздухе показался необыкновенно душистым, Тео прислушивался к ощущениям и с наслаждением пил его. Ратники обходились без хлеба, печенья и всего того, что украшает эту часть застолья. Тео невольно подумал о шоколаде и крекерах, которые Мэйли положила в рюкзак – сбить тревогу и панику, если Тео вдруг заблудится.

Кстати, о рюкзаке. Интересно, нашли его военные или нет? Смутно вспомнилось, как сумка полетела в темноту. Ночью слева от Тео в камне находилась широкая расщелина, способная спрятать и человека. Но строить днём портал за рюкзаком, чтобы нарваться на знакомых, само собой, показалось глупой идеей. А возвращаться без него – обидно за старания и потраченные деньги Мэйли, ведь среди ерунды были и стоящие вещи – швейцарский нож, фонарик, таблетка для горелки, плотно свёрнутый спальный мешок и прочее. Со всем этим запросто можно было выжить в местном лесу, первые несколько дней точно.

Солнце светило прямо над лесом, когда обед закончился. Каждый из сотрапезников плеснул в свою чашку для похлёбки остатки горячего отвара – прополоскали, как будто, посуду, смывая жир, потом Инн потянулся за куском пакли, напоминающей развалившуюся тряпку, протёр чашки и сложил их стопкой в углу стола. Деревянные кружки после отвара никто мыть не собирался. Из них просто выплеснули остатки.

Менгал отправился к деревьям и сделал знак Тео, мол, перед дорогой надо облегчиться, но тот отказался: организм ещё чувствовал себя обезвоженным после спиртного, которое, кстати, Менгал не пил за обедом, хотя его товарищи плеснули себе немного, для аппетита, Тео и не предлагали, а он не попросил. Полный черпак родниковой воды, похлёбка, два бокала отвара – он до сих пор не мог справиться с последствиями опьянения. По-прежнему слегка, но уже не так сильно, кружилась голова от резких движений.

Менгал вернулся, застёгивая на ходу штаны. Разглядывающему деревья Тео показал на свой плащ: где твой? Пришлось нырять в землянку и искать на ощупь, что заняло время. Видимо, устав ждать, за ним спустился Инн, чиркнул кресалом, зажигая свечу на столе, и посмеялся с обескураженного вида отшибленного: совсем, как дитя, беспомощный!

Затем его повели куда-то, через деревья, а когда послышалось знакомое драконье урчанье, Инн и Лалур остановились, похлопали Тео по плечу, желая удачи. Инн повернул назад, а Лалур отправился в противоположную сторону, обходя поляну с драконом.

Теперь Тео отчётливо рассмотрел существо, ибо не мог это толком сделать в темноте, чтобы сравнить с алатусами. Безусловно, и драконья ипостась алатусов – людей, умеющих летать, – и эти ездовые животные, размером чуть больше лошади, выглядели похоже по строению: четыре конечности, не считая хвоста, помогающего балансировать в полёте.

Крылья являлись продолжением передних лап – плотной мембраной из кожи и мышц, идущей от кистей. В положении сидя крылья складывались на манер домика, как у птерозавров, а не на спине, подобно птицам, что, в общем, было объяснимо: крылья помогали первое время алатусам охранять своё главное сокровище – яйца-колыбели. Что касается привычной хватательной функции рук, Тео помнил, как неудобно было ими подбирать предметы, для этого приходилось тащить крыло или разворачивать корпус. Вероятно, передним конечностям эволюция оставила одну, но главную задачу – собирать пучки магии в полёте. По той же причине в драконьей ипостаси на земле алатусы были неуклюжи и медлительны.

Однако дракон, на котором Менгал спустил Тео с гор и сейчас собирался везти в столицу, слишком шустро развернулся к приближающемуся хозяину. Тео невольно вздохнул: разница между алатусами и драконами всё же была – пальцы на кистях были сращены, напоминая маленькие кулаки или мозоли. Это значило, что драконы не умели или не могли собирать магию. И всё-таки, в качестве окончательной проверки разумности алатусоподобных существ, Тео решил отправить ему или ей зов дракона.

Максимиллиан рассказывал (Тео позже повторил этот эксперимент), как он посылал зов-обращение и к животным и птицам в том числе, начиная от голубей, далёких потомков динозавров, и заканчивая цирковыми питомцами – тиграми и слонами. Все они чувствовали вторжение в своё сознание, начинали суетиться, пытаться понять, что с ними происходит, но диалога, как с Тео, построить не получалось. Значит, зов действовал только на алатусов.

Менгал не торопился сажать Тео в седло, велел постоять неподалёку, добавляя жестами предупреждение. Вытащил кнут, разворачивая кожаную ленту, и на её конце от узла заструилась в разные стороны тьма или дымок. Тео пока не знал, что это. Дракон отреагировал на предупреждение молниеносно – начал наклоняться и вытягивать левое крыло, позволяя всаднику взобраться. Тео воспользовался паузой и отправил зов – в мысленной картине всемирного плетения точка рядом находящегося дракона была яркой и пульсирующей.

Животное вдруг утробно заурчало и подняло голову, забывая о Менгале.

«Играть?» – ясно и отчётливо прозвучало юным женским хриплым голосом в голове Тео, так что он вздрогнул.

«Да, мы поиграем», – машинально и растерянно ответил он. Дракон заинтересованно рыкнул и потянулся к нему. Менгал, повернувшийся к Тео и зовущий к себе жестом, выругался. Длинная чёрная полоса взвилась от узла на кнуте и хлестнула дракона по крылу.

«Больно! Нельзя играть!» – сразу сник голос очевидной драконицы.

«Успокойся. Мы ещё поиграем, когда будет можно», – Тео, по телу которого в этот момент маршировали мурашки, оцепенело смотрел в разумные глаза алатусоподобного существа.

Из этого состояния его вывел Менгал. Он удручённо цокал и покачивал головой, а когда Тео, наконец, перевёл на него взгляд, стражник щёлкнул себя по горлу и ткнул в пальцем в Тео: аромат спиртного после вчерашнего не выветрился.

Значит, драконы не подпускали к себе пьяных? Так вот почему Инн и Лалур не собирались провожать их! Но как же тогда его ночью привезли сюда? Ответ Тео получил сразу – кнут снова взвился в воздух, и дракон обиженно заурчал. Спохватившись, что ментальная связь не разорвана, и к его мыслям прислушивается драконица, Тео встряхнулся, мысленно пообещал поиграть с нею позже и попрощался. Интерес в вертикальных зрачках потух, и дракон, по мнению Менгала, смирился.

Стражник просто сел на переднее кресло, у которого не было ни поручней, ни особо выпирающих частей, если не считать слегка выпирающих передней, задней луки и стремян. За что можно держаться в полёте, Тео себе даже представить не мог, потому что вожжи, какие цепляют к лошадям, тоже отсутствовали. Но не мог же «водитель» дракона управлять одним кнутом?

Он взобрался на второе сидение позади и автоматически обхватил талию стражника, нащупал большой нож в форме полумесяца и сместил руки вверх. Менгал не отреагировал, не запретил держаться за себя, и Тео успокоился. Так-то, в случае падения, он наверняка успеет построить портал на безопасное место, но как будет действовать Менгал, сложно было представить.

Дождавшись какого-то условного беззвучного сигнала, драконица вразвалку сделала несколько шагов, удаляясь от деревьев, в тени которых отдыхала, и взлетела. Привыкший к полётам Тео невольно прижался к Менгалу, но быстро опомнился и постарался сидеть ровно, балансируя во время тряски или поворотов, как на доске для сёрфинга.

Разобравшись с равновесием, Тео переключился на открывшийся панорамный обзор. Драконица летела в сторону, противоположную горам, где появился Тео, над дорогой, идущей мимо леса и полями справа. Промелькнула какая-то сгоревшая деревенька в несколько домов, и потом на много вёрст впереди жилья долго не встречалось. Примерно через час полёта Тео обратил внимание на то, что трясти стало чаще, драконица дышала тяжелее, словно ноша для неё была непривычная. Но Менгал не сажал её, чтобы дать отдохнуть, и Тео, ушедший в воспоминания о собственных полётах, периодически то и дело прислушивался к урчащему дыханию под собой.

Вспомнил, как пытался добраться из Хэнаня в Сидней и сдался через километров сто – построил портал. Не особо пытаясь выяснить предел своей выносливости, он старался возвратиться пораньше, ведь организм требовал сна, несмотря ни на что, потому и экономил время и силы. Эта драконица, однако, не жаловалась, лишь снизила высоту, и теперь макушки деревьев мелькали совсем близко – в нескольких метрах от летящих. Был и свой плюс в этом – отчётливее стали домики, возле которых паслась домашняя скотина, играли дети, а взрослые почти везде находились на полях. В мире Алатуса начиналось время весенних крестьянских забот.

На дракона реагировали почти везде одинаково: бросались к скотине, задирали головы, настороженно присматриваясь – простой народ драконов боялся. Кроме того, Тео не мог не отметить очевидной нищеты. Одежда на людях была неброской, дети большей частью босы и легко одеты. Некрашеные деревянные дома почернели, кое-где покосились пристройки, а дорога представляла собой полосу не успевшей высохнуть грязи. На душе стало пакостно и неловко, словно Тео был виноват во всём этом.

Чтобы отвлечься и напомнить себе о причине задержки в мире Алатуса, Тео переключился на магическое зрение. За пределами дарующих силу гор магии было не меньше, но была она очень странной, Тео не смог дать определения недвижимым нитям. Словно она была покрыта ржавчиной или удерживалась иной магией, Тени, например. Про другую силу, которая могла бы противостоять созидательной магии Алатуса, Авала не рассказывала.

На Земле, особенно в крупных городах, нити вселенной переливались разноцветно. Здесь же царил унылый серый налёт, и зелёные нити, идущие от растений, голубые от воды, серебристые от воздуха – все были отравлены серостью. Даже чудо природы, дракон, на котором летели, не источал необходимой силы, словно являлся разновидностью обыкновенных ящериц или птиц. Только ошейник из неизвестного металла светился ярко-алым.

В рассказах Авалы о её побеге присутствовал один любопытный момент, о котором Тео задумался только сейчас. Будучи закованной в кандалы из ираниума, она не могла их снять самостоятельно, однако от её пламени упали оковы с отца, Сальватора. Почему всё получилось, размышлять Авале было некогда, а ведь так, если разобраться, можно было бы освободить всех заключённых. И позже, передав материнскую память сыну, она не смаковала нелогичный эпизод. К тому же Тео никогда не интересовался неизвестным ираниумом, что он такое.

Увы, пробел получился в образовании от Авалы…

Спустя ещё некоторое время лес внизу стал реже, в нём начали попадаться проплешины, на которых стояли домики, колодцы и небольшие загоны для скота. Не везде обнаруживались признаки жизни, но от пары хижин всё же вился дымок.

Драконица заметно устала, да и Тео почувствовал, что его широко расставленные ноги затекли, поёрзал. Менгал сразу полуобернулся, протянул руку в направлении траектории полёта и крикнул:

– Аалам близко!

Далеко, но уже различимые, на горизонте выступили точки, даже издалека явно обозначающие высокие, не в пример деревенским хижинам, здания.