Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)
– Говорить? – уточнил Тео. По лицу Либериса поползла отчётливая тень ярости. – Хорошо. Сейчас. Я вспомнить. Это сложно.
Он прикрыл глаза и начал озвучивать пожелание Кассандры, добавляя от себя подробностей:
– «Здравствуй, милый дядюшка, а может быть, и дедушка…»
Запищал какой-то артефакт, Тео замолчал и открыл глаза. Рядом с королём на столике, замаскированный под изящную статуэтку, сверкал красным артефакт правды.
– Ты лжёшь! – рявкнул Либерис, вставая с ложа, и дракон встрепенулся вместе с ним. Принц побледнел и вжался в кресло.
– Ваше величество, это не мой слова, я повторять чужие! – Тео испуганно сделал шаг назад.
– В самом деле, – Либерис подумал и пошёл к импровизированному трону на небольшом возвышении. – Продолжай!
– Значит… «Здравствуй, милый дядюшка…»
– Следующее! – рявкнул Либерис.
– Хорошо, ваше величество. – «Я скорблю по годам, отданным в жертву своей неопытности и страху. Я скорблю по моим чувствам, которые служили преступному обману. Я скорблю о моём сыне, возможно, утерянном навсегда для меня. Но знай, сегодня я рада и счастлива, как никогда. Создатель вознаградил меня за все мои страданияю, и остаток своих дней я проведу на свободе и в счастье. Рядом со мной будут алатусы, которые заслужили счастье не меньше. Моя дочь. Бедняжка… Ты лишил и её молодости, и радости быть собой. Надеюсь, в Алатерре она найдёт то, в чём нуждалась. Со мной будут алатусы, кровь которых ты так ценишь. Я спасаю этих несчастных детей, забираю с собой колыбели драконов, которых ты поработил. Они родятся в лучшем мире и, главное, свободными. Со мной мой Рэмирос, и он заслужил счастья не меньше. Я надеюсь, что когда-нибудь Аргус познает всю глубину обмана, которым ты окружил его…
Тео говорил, прикрыв глаза, хотя жажда посмотреть на реакцию Либериса и принца просто выжигала.
– Его отец Рэмирос…
– Замолчи! Замолчи! – закричал Либерис. Вместе с драконьим рыком поток воздуха откинул Тео на несколько метров, заваливая его на спину. В долю секунды правитель оказался рядом, Тьма вокруг него бесновалась, а рядом разевал пасть слепой Альвах. – Замолчи, безродный! Кто ты, чтобы сметь повторять такое?!
– Мой долг – передать слова Её величество, как есть, – пробормотал Тео, не решаясь подняться. – Не говорить дальше? Она ещё про Арженти сказать…
– Аргус – мой сын! Эта лживая потаскуха хочет… – Либерис в мгновение ока перенёсся с съёжившемуся принцу и положил руку ему на плечо. – Что она сказала про Арженти?
Эти приступы ярости вперемешку с приливами спокойствия, похоже, для Либериса и его окружения стали привычными. Тео поднялся и остался стоять там, куда его отнесло.
– Она сказать, что Арженти прийти за тобой, ваше величество. И разрушить ваша власть. Это если коротко. Вы скоро получить доказательства его слова, как только получить новости с юг от все три сай.
Либерис изменился в лице, и дракон почувствовал настроение хозяина, начал вытягивать голову, примериваясь с помощью запаха к будущему удару. Король двигался без помощи Тьмы к ним – безродному мастеру и напряжённому дракону:
– Что ещё она передала? Аластэир, который организовал её побег и помог украсть моих драконов, начнёт войну?
– Простите, ваше величество. Об этом я не знать. Другие говорить, что Аластэир хотеть накинуть купол, чтобы никто никогда больше не мочь проникнуть в Алатерра.
– И накинул? – Либерис обернулся на артефакт – тот перестал показывать ложь. – Отвечай! Что ещё знаешь?
– Ваш первый и второй сай быть в плен, хороший плен. За ними ухаживать, кормить и обучать. Но у них отнять память и внушить, что они есть защитники Алатерры. Они напасть на третий сай. Быть жестокий битва, я видеть сам. За это Создатель лишить некоторых оборотни сила. Они стать дизалатусы.
Эту часть истории Тео поведал без угрызения совести и оглядки на последствия: всё равно это скоро станет известно, посланные на юг разведчики донесут. Может, про лишение крыльев в трёх саях не будут ведать, но тем ценнее момент откровения перед Либерисом. Он должен чувствовать превосходство, это расслабляет.
Как и ожидал Тео, последние новости обрадовали. Либерис засмеялся, даже похлопал Тео по плечу и вернулся к Трону:
– Слышал, Аргус? Наши враги лишены источника своего высокомерия… Ай да мастер, порадовал! Кхе-кх.
За спиной Тео открылась дверь, вернулся Ярвуд с озабоченным лицом:
– Ваше величество, Морканта не могут найти. Но есть новости с юга. Только что приехали разведчики, – Ярвуд покосился на Тео. – Прикажете говорить?
– Позже, – Либерис расслабленно сидел в кресле. – Мы удовлетворены результатом беседы с мастером.
– Прикажете его вернуть в темницу?
Король раздумывал, поглаживая довольно урчащего Альваха.
– Значит, безродный, для тебя слово «долг» – не пустое? Что ты скажешь, если тебя казнят за то, что ты помогал Её величеству предавать наш народ?
– Я быть готов к этот, – вздохнул печально Тео. – Моя отшибленная память стать залог моя глупость.
– А если я потребую у тебя клятву, принесёшь её мне? Будешь служить? Так сказать, до смерти, если потребуется? – угол рта короля иронично пополз вверх. – Я оставлю тебе твоих девиц и даже сделаю главным мастером… И прощу предательство.
– Ваше величество! – с укоризной Ярвуд-эве попытался остановить сюзерена.
Мастер подумал и серьёзно ответил:
– Для меня высшая награда – вернуться домой, чтобы помогать мои родственники. Мне нравится работать на земля.
Либерис рассмеялся:
– Воистину отшибленный! Ну да ладно. Сделаем так… – он выдержал паузу, переводя взгляд с Тео на секретаря.
Тот не выдержал и с надеждой подсказал:
– Арестовать Риуза и казнить этого проходимца?
– Риуза не трогать! Он не виновен, у меня есть доказательства, – как-то поспешно рассердился Либерис. – А этого – в темницу. После бала решу.
– Бал?! – изумился Ярвуд. – Сейчас? Не хотите ли вы его отсрочить до лучших времён? Совет будет возражать…
– Вон! Оба! – расслабленно оборвал аргументы помощника Либерис и сосредоточил своё внимание на драконе, показывая видом, что аудиенция окончена. – Пусть придёт Магн и Зальмаус с отчётом по югу.
Пока пересекали приёмную, секретарь не смог сдержать недовольства: беспечность Либериса сулила многие проблемы:
– Назревает восстание, а ему бал… – покосился на Тео. – Тебя всё равно казнят, безродный.
Тео повели знакомым маршрутом. Проходя мимо комнаты, где он переодевался, напомнил капитану про свою просьбу вернуть одежду.
– Её тебе принесут, – пообещал капитан.
В каземате, где в самом деле пахло спёртым духом, Тео приковали за ногу и посоветовали благодарить Его величество за милость, что не за все четыре конечности. Но теперь безродный будет обслуживать сам себя. Позже через прутья швырнули одежду. Обыскивать её, судя по сохранившимся заплаткам, не стали. Следом полетел ломоть хлеба. Воды не дали, её была целая бочка, затхлой и убивающей обоняние вездесущим ароматом ила.
Что-то подсказывало Тео, что теперь его навестят не скоро. Он на это надеялся. Все шаги плана, на удивление, выполнялись с научной точностью. Алкоголь не просто отравил магию – помог избежать идентификации его, Тео, как алатуса, соврать пару раз и внушить презрение.
Затем, его поместили туда, где находились пленные алатусы, ибо пособник королевы – это вам не какой-то мелкий жулик! Но главное – рядом были все, кто был ему нужен,в ключая сына Кассандры.
Оставалось лёгкое беспокойство за алазонок, которым Тео посоветовал не разбегаться, иначе дознаватели нашли бы их и их семьи. Без сомнения, Грэйг сейчас тоже не находил себе места, ведь связь с Арженти разорвалась.
– Ничего, восстановлюсь и дальше буду действовать по обстоятельствам, – пообещал он мысленно Грэйгу, который не мог сейчас этого услышать. Лёг на солому, укрываясь старой одеждой, и жуя чёрствый, похожий на «шедевры» Дардена, хлеб принялся медленно отпарывать шов на заплатке, под которой пряталось лекарство от Грэйга.
Если не будет форсмажоров и визитов ликторов, то Арженти ещё немного заставит за себя поволноваться, но вытащит всех, включая Альваха. Конечно, повозиться с этим забывшим свою человеческую суть драконом придётся, это факт…
Глава 28. Странная судьба Вэйланда-эве
Старший дознаватель и по совместительству ректор королевской Академии Вэйланд-эве Риуз был несказанно доволен судьбой. Словно таинственный могущественный покровитель, она снова отвела беду, а ведь карьера и даже жизнь Вэйланда, без преувеличения сказать, висела на волоске из-за одного на всю голову отшибленного юнца.
Возможно, благодарить стоило Либериса, официальным воспитанником которого Вэйланд считался в числе десятка других детей-сирот. Но и не исключено, что просто победила здоровая, ясная логика: не мог ректор был причастен к преступлениям Её величества, так как в злополучный день находился со служебной поездкой на севере – раз, не видел смысла кусать руку, хлеб дающую – два, и вообще, был бы виновен – сбежал бы вместе с Кассандрой, прихватив семью.
Безусловно, на его честь и преданность королю пала тень, от которой избавиться можно будет только чёткими и последовательными действиями, а пока вся ситуация выглядела весьма неприглядно. Ярвуд подозревал его небезосновательно, другие камериры кисло и настороженно улыбались, сталкиваясь с ректором в коридорах Академии. Число желающих составить компанию во время обеда за последние три дня обнулилось: никто не хотел замарать свою репутацию подозрительными связями. Слава Создателю, что дома всё было по-прежнему: детям не было дела до политики, жена Лорайн любила его целиком – с работой, проблемами и даже с Тенью Тьмы, которая иногда пугала.
Родился Вэйланд и воспитывался лет до шести в семье пожилых эве, подавших в отставку с госслужбы и наслаждавшихся тихой, уединённой жизнью в восточной части мира Алатуса. У родителей имелся небольшой доход от двух полей, на которых выращивали зерно и овощи, фермы со скотиной, дающей мясо и молоко, и небольшой прудик, возле которого отец с маленьким Вэйем часто проводили время в тёплое время года. Именно этот прудик, наполовину затянутый кашкой, и скользкую, с зеленоватой чешуёй рыбу помнил Вэйланд спустя годы.
Туда периодически уезжала жена с детьми, чтобы дать им порезвиться на просторе, но Вэй скучал по своим любимым, и поездки не затягивались. Со временем, чтобы поднять хозяйство, пришедшее в упадок после смерти родителей, отправили туда родителей Лорайн, и они, кажется, судя по отличному порядку, были не против сбежать из Аалама и подарить свой особняк на окраине внукам – семилетней Пелэгии и пятилетнему Ремусу. В общем, как мы видим, Вэйланд был счастлив любви.
Что касается карьеры, то всё шло гладко, начиная с зачисления в Академию. До этого – двенадцать спокойных лет в благотворительном пансионе Его величества, организованном ради сирот, детей знати. Полных сирот из небольшого числа было мало, если точнее – один Вэйланд. У Ярвуда, например, не было матери, зато имелась мачеха, вполне себе добродушная особа (по мнению маленького Вэйланда, знавшего всех чужих родственников, приезжавших навестить «малюток»). Тем не менее, родители решили, что будущему камериру в пансионе со сверстниками будет полезнее находиться. Либерис часто в нём бывал с инспекциями. И, несмотря на то, что перед каждым его явлением воспитанникам приходилось тщательно убирать свои комнаты и мыться до скрипа кожи, а заодно учить какую-нибудь пафосную песню, всё же дети любили своего короля. При любом удачном случае старались прикоснуться к нему, веря в легенду, обещающую долголетие тому, кто дотронется до вечности.
Ярвуд был, можно так сказать, лучшим другом Вэйланда, после окончания Академии судьба их относительно развела: скрытный Ярвуд выбрал секретариат, а Вэйланд, которому казалось, что от безделья он себя даже плохо чувствует, отправился на самое сложное, но активное поприще – дознавателя. Единственным неприятным моментом в своей профессии он видел необходимость следовать инструкциям ликторов, надоевших ещё в пансионе своими еженедельными осмотрами и проверкой здоровья. Чувстовал-то себя Вэйланд превосходно, но доставшаяся ему от родителей в наследство Тьма иногда вела себя непредсказуемо.
Крыльев не было, но порой зудела спина и чесалось тело, покрываясь сыпью. Эту проблему ликторы решали с помощью артефактов, сдерживающих тьму и драконьей кровью, которая, как известно, очищает тело не хуже клизмы, но держится дольше – так любил повторять один из ликторов. Кроме того, драконья кровь действительно делала сознание ясным и помогала угадывать мысли подозреваемого.
Ни разу Вэйланд не был обманут, будучи младшим дознавателем, все дела расследовались быстро, преступники находились… Поэтому вскоре был получен сначала чин старшего дознавателя, а затем предложен пост в Академии – преподавателем курса доказательств и теорий. Вэйл сомневался, стоит ли соглашаться на заманчивое предложение. И согласился из любопытства с оговоркой, что, если не будет успевать, то останется просто дознавателем.
Однако время показало, что можно успевать много где, ибо теперь к статусу старшего дознавателя полагались помощники, и в течение десяти лет он успешно совмещал две должности. Смерть старенького ректора принесла новый карьерный подъём. Здесь Вэйланд не стал спорить и сомневаться, ведь его просто поставили перед фактом, не предлагая выбор, а утверждая в нём Указом самого Либериса, продолжавшего следить за успехами выросших подопечных.
Кстати, Ярвуд стал секретарём чуть раньше. Вэйланд почему-то думал, что именно друг нашептал королю о способном трудоголике, но Ярвуд однозначно на вопрос ответил: он с советами к Его величеству не лезет, ибо не его полномочия.
Тогда не лез. А со временем доверие настолько выросло, что в последние годы Вэйланду казалось, что секретарь крутит постаревшим Либерисом, нашёптывает ему нужные мысли и даже самостоятельно составляет Указы, отвечает на запросы, не всегда ставя в известность покровителя. С Ярвуда, который всегда был себе на уме, сталось бы.
Почти одновременно со вступлением в должность ректора Вэйланд встретил на одном из балов Лорайн, потерял голову и сделал предложение через неделю. Тьма в нём бесновалась от радости, словно это она сделала приобретение, а не его сердце – свой выбор. Ярвуд же остался убеждённым холостяком, хотя иногда для пользы телу посещал дома развлечений. Из любопытства и желания видеть полную картину, Вэйланд отправил туда помощников, и принесённые сведения не удивили. Даже с доступными девицами Ярвуд вёл себя подобно ленивой ящерице – позволял себя любить, но сам никогда не набрасывался на девиц или юношей; позволял себе эксперименты, но, видимо, даже «интересные штучки» не приносили ему столько удовольствия, сколько дворцовые интриги.
В общем, всё было предсказуемо: в работе, в Академии и среди друзей, завистников, – пока не появился безродный отшибленный парень, явно прошедший боевую подготовку у алатеррцев и не просто так отпущенный на волю.
Анализируя случившееся с новой точки зрения, Вэйланд сначала не мог себе объяснить, какая бездна его толкнула доверять подозрительному академисту. И только по долгом рассуждении, обнаружил, что всё та же Тьма повлияла на выбор: между доверием и подозрительностью. Тьма сыграла с ним злую шутку, определённо!
К юношам Вэйланд никогда не тяготел. И тем более был удивлён, когда его Тьма, не скованная силой артефакта, потянулась к губам любопытного безродного, спросившего про детей Кассандры. В ту самую минут Вэйланд не придал значения случившемуся, но во время традиционного вечернего анализа событий прошедшего дня вспомнил.
Давно такого веселья не было: проверяющие рамки пометили четырёх Советников как оборотней, и даже его, Вэйланда, чистокровного носителя Тьмы. Драконья кровь во всех артефактах свернулась, предположительно, из-за ночной бури принёсшей вместе с дождём магические эманации. А ведь таких бурь в Ааламе отродясь не было…
Без сомнения, в мире Алатуса происходили странные новые вещи. Недаром Сирнаннос сошёл с ума, вычисляя места всплесков по всей стране. Вэйланд, как и многие, был уверен, что это происки оборотней, их военная разведка. С тем, что эта разведка может принести сюрпризы неприятней, чем буря над столицей, он тоже был согласен. Но открыто обсуждать это не торопились.
В казематах дохли оборотни, сжигая себя вместе с цепями. Потом чума добралась до Пещер… Что-то должно было случиться.
Вэйланд метался, как угорелый, от Аалама к восточным и северным хранилищам драконов. Выспрашивал, записывал, анализировал, спорил с остальными членами делегации – Либерис нарочно дал важное поручение нескольким не дружащим друг с другом камерирам, чтоб узнать разные точки зрения.
И уставал, как никогда в своей жизни. На второй или третий день он спохватился, что забыл сейф с запасными защитными артефактами от Тьмы, но тревожился недолго – решил снимать их на ночь и оставаясь в одиночестве, дабы продлить действие артефакта. И это когда рядом под рукой имелось два десятка драконов!
Ликтор, заботившийся о нём с юности и доставлявший защиту лично, предупреждал, что для артефактов Риуза используют кровь, очищенную особым образом, и что любой эксперимент принесёт свои нежелательные плоды; что нужно думать о безопасности: в век фанатиков кому нужны лишние проблемы? В пользе сдерживающих артефактов Вэйланд быстро убедился и никогда не рисковал. К тому же, подобными пользовались некоторые камериры, большинство из них – выпускники пансиона Его величества. Ярвуд например, тоже, и пара Советников – это только те, о которых знал Вэйланд.
В конце концов, Тьма для носителя не смертельный саморазрушающий яд, больше других напугать может и посеять ненужные сплетни, а своей репутацией Вэйланд дорожил.
Спалось без артефактов то ли от усталости, то ли по причине снятия их, то ли от свежего северного воздуха, прекрасно. Правда, однажды ночью как будто на ухо завопили:
– Помогите! Я…
Далее шёл набор незнакомых имён, но возможно, это просто кровь ударила в голову.
Вэйланд пружиной мгновенно сел на кровати:
– Иду! – и метнулся в темноту за одеждой.
Через минуту осознал – приснилось! И он с облегчением, выпив вина для успокоения, лёг снова. Однако под утро раздражённый женский голос снова прорвался в дрёму:
– Я справилась сама, не надо помогать, – спокойно, разборчиво и с долей претензии в тоне.
Он машинально уточнил:
– Отлично. Я думал, мне приснилось. А кто вы, я не расслышал?
В ответ ему грубо напомнили о бездне, посоветовав отправиться туда, чтобы найти себе подходящую компанию таких же придурков. Больше незнакомый женский голос не сказал ни слова, а сон Вэйланда прошёл окончательно. К вечеру нового дня он списал на усталость приснившийся кошмар-с-продолжением.
И только много позже, перебирая все странности, он предположил, что его блестящая прозорливость ещё тогда кричала ему, буквально прямо в уши, а он не придавал значения метафорическим знакам, которые посылал сам Создатель.
Весь последующий месяц стабильно само-испепелялись драконы, то тут, то там. Чума распространялась по Ааламу, не трогая простых людей. На фоне этих неподдающихся влиянию событий Вэйланд радовался, что хотя бы не приходится контролировать отшибленного мастера. Однажды заглянув на Остров, узнал о победе Сергия, помощника Рифелура, посмеялся и поинтересовался у Тео, зачем тот поддался.
– Я не хотеть быть главный мастер. Мне не нравиться дворцовые интриги. Я далеко от это.
И доказал обратное, четыре дня назад. О да, как он был «далёк”, этот Тео! У Вэйланда земля из-под ног ушла, когда он узнал о беспросветной глупости своего протеже. Подставил так подставил!
Объяснения пожелал выслушать Либерис лично и – хвала Создателю! – поверил правде. Ректора не арестовали, только Ярвуд попросил не уезжать из Аалама, пока расследование не закончится.
Вэйланд немного успокоился, а потом Аалам сотрясла другая новость – домой возвращались остатки трёх саев. Злые, требующие обещанного от Совета – свободы и денег за обман. Они шли, ловко, быстро и методично подчиняя себе все селения, встречавшиеся на пути. Оставляли там своих на тот случай, если в столице их не пожелают услышать. Дойдя до Предлесья, они разбили лагерь, отправили парламентёров во дворец и, однако, послушно ждали ответа. То, что они не ворвались в Аалам, безусловно стало заслугой отряда, состоящего из образованных знатных академистов, владеющих не только оружием, но и полезной риторикой. Туда должен быть поехать Вэйланд, но, ввиду выше упомянутых обстоятельств, вместо него отправился заместитель – Лестер-эве Дифатер.
По полученным сведениям от разведчиков, в обход Аалама, некоторые безродные возвращались домой – те, чья личность была идентифицирована третьим саем: отшибленные верили, что, оказавшись в родных краях, быстрее вспомнят свою суть. Но остатки третьего сая, на гибель которого надеялись, всё ещё в состоянии был разнести Аалам.
В столице лавочники начали спешно заколачивать витрины досками, вывозить товар на север. Аалам будто готовился к войне, и его красноречивая заколоченная отчуждённость донельзя нервировала всех. Всех, кажется, кроме Либериса, который приказал провести намеченный ещё месяц назад, когда была королева, большой предтурнирный бал. Вэйланд, как и прочие, недоумевал: неужели нельзя отменить развлечения? Но потом вспомнил мудрость короля, которая оставила подозреваемого ректора на свободе, и отправился проверять свой парадный костюм на соответствующий событию вид.
Одно расстроило. К моменту получения от короля приглашения, в котором указывалось не только имя Вэйланда, но также его супруги и детей (!), Лорайн с Пелэгеей и Ремусом уже находились в родовом замке Риузов, подальше от бунта. Пришлось умолять их вернуться, доброго короля не стоило обижать отказом. Вэйланд дал себе слово, что любимая жена и дети вернутся к родителям сразу после бала, не дожидаясь незапланированных новых сюрпризов. Если что, потом можно будет сослаться на скорость доставки сообщения: мол, посыльный не догнал повозку.
А третьему саю пообещали дать ответ послезавтра, и пока командировали туда вдоволь провианта да вина, чтобы ожидавшие помилования с голода и от скуки не решились нарушить перемирие. Вэйланд мимолётно представил картину: если преступникам сообщат, что настоящей причиной задержки ответа стал бал, справедливой ярости не избежать. Хотя, опять же... Кто наверняка знал стратегию Либериса? У Ярвуда после случившегося позора ничего не разузнаешь, да и другие связи не помогут.
Вэйланд отложил вопросы без ответов и сосредоточился на долге ректора. После допроса алазонок, которые в самом деле оказались невиновными, их, не зная, куда девать, направили временно, до особого распоряжения Либериса, в Академию, где началось то, чего боялись основатели.
Началась тихая, безмолвная холодная война между парнями и гордыми девицами. Мастер Сергий, принявший отряд алазонок в управление, истязал их нагрузками. Девицы терпели, но свирепели от усталости, на любое мало-мальски обидное слово парней вскидывались, готовые толпой растерзать хама. Вэйланд устал разбирать жалобы, и только отъезд большей части академистов навстречу третьему саю охладил головы оставшихся в Академии шутников.
Сейчас, в эту минуту, он застёгивал пуговицы на парадном костюме. Договорились, что жена с детьми приедет ко дворцу сама, а Вэйланд, чтобы не дразнить своих невидимых соглядатаев, будет работать у себя в кабинете и покажется для встречи супруги с детьми, которых во дворце фрейлины уведут в отдельное помещение и будут развлекать, уложат спать, если потребуется.
Зачем в этот раз Либерису понадобились дети? Это совсем было непривычно...
В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Зандера:
– Эве, к вам девица. Говорит, это срочно. Я просил её прийти завтра…
Ректор ругнулся. Опять чем-то недовольны?!
– Пусть зайдёт.
Но посетительница его удивила. Ею оказалась любовница мастера Тео, которую он отправил домой в день побега королевы. Позаботился о безопасности, так сказать. Заботливый… И предусмотрительный! Значит, всё знал заранее!
На юг, за Айей-безродной, уехал отряд дознавателей и, по расчётам ректора, должен будет вернуться только послезавтра. Значит, она никуда не делась, затаилась в Ааламе...
– Лучей Алатуса, эве ректор! – она сдержанно поклонилась.
– Чем обязан? – Вэйланд решил пока не показывать радость от нечаянного «приобретения». – Ваше имя?
– Айя, дочь Уилбера-безродного, Межземелье, – девица сложила руки на животе, а лицо её красноречиво пылало, глаза лихорадочно горели.
«Да ведь про нашего мастера пришла спрашивать!» – догадался Вэйланд и рассмеялся невольно:
– И чего же вам угодно, милая? Похлёбку недосолили, опять парни задирают или кровать неудобная?
С пару мгновений в её глазах боролись непонимание вопроса и желание выяснить то, за чем пришла. Она перевела взгляд на артефакторный диск, украшающий грудь ректора – детектор лжи.
– Прошу меня простить, я надела эту форму, чтобы меня пропустили во дворец, – девица дерзко подняла лицо. – Я распрощалась с алазонками четыре дня назад. Хотела уехать домой, но передумала и вернулась. Я… люблю мастера Тео…
– И?
– И хочу, чтобы вы мне помогли увидеться с ним. Или помогли ему сбежать. Вы ведь знаете, что он невиновен. Он просто исполнял свой долг.
– И поэтому сбежит?
– Чтобы спасти свою жизнь. Объявление о его казни я сегодня прочитала на столбе позора возле площади.
Вэйланд разозлился: выглядит, как умная, а несёт бред, словно дура. С трудом сдержался, заставил себя спокойно сказать:
– Хорошо. Но сейчас у меня нет на это времени. Я должен идти на турнирный бал, и внизу меня уже ждёт супруга. Посему поговорим об этом завтра утром. Вам выделят покои, вы переночуете там… Да что я говорю! А давайте рядом с этим кабинетом? Как раз покои Тео пустуют. Там и побудете. Согласны?
– Согласна, – с усмешкой кивнула девица, подбрасывая в клокотавший внутри гнев ректора поленьев, и Вэйланд взорвался.
Одним движением швырнул девицу к стене и прижал локтём горло:
– Значит, так, защитница… Смелая, выходит?.. Или подельница? Слушай внимательно! Сейчас мой помощник тебя отведёт, куда надо. Будешь там сидеть до утра и молчать, как мышь. Сбежишь – сразу пойду к Мо… куда надо, доложу о тебе. Будешь вести себя хорошо, сначала я поговорю и сам решу, что делать с тобой и твоим безумным дружком. Поняла?
– Поняла! – выдохнула она обиженно. Её веснушки потемнели из-за порозовевшей кожи.
Вэйланд, приблизивший своё лицо к лицу этой наглой девицы, невольно оценил – хороша! Не удивительно: густые волосы с проглядывающей яркой рыжиной, словно затаившееся пламя, а в глазах, как в ночном небе, горят души умерших драконов, и эти веснушки, словно весенние цветы, рассыпанные по полю… Он невольно глубоко вздохнул – пахло от девицы сладко и терпко, дорогим мылом или настоем весенних трав… Так и мастера взяла за причинное место… В такой близости даже Тьма, верная Лорайн, зашевелилась, спина зазудела.
– Могу я идти? – её слова заставили очнуться ректора. Он отстранился.
Зандер, сгорающий от любопытства за дверью, появился почти одновременно с зазвонившим колокольчиком:
– Отведёшь её в комнату нашего мастера и закроешь там. Никому ни слова, понял? Сбежит – будешь отвечать своей головой, вернёшься на улицу, где я тебя подобрал.
Зандер медленно кивнул, бледнея:
– Сделаю в точности, буду сам охранять!
Уже выходя девица полуобернулась:
– Благодарю вас, эве. Тео недаром считал вас разумным мужчиной, он вам доверял. Я вас подожду до утра. А если обманете, сбегу. Обойдусь без вашей помощи.
– Что-о? Стоять! – рявкнул ректор, но алазонка подмигнула ему и вышла.
Зандер был шокирован не меньше и поэтому не успел ухватить девицу за рукав. В приёмной в данный момент находился какой-то посыльный, и продолжать скандал, чтобы потом донесли Ярвуду, – не стоило. Зандер тоже сообразил и выскользнул, повинуясь свирепому знаку ректора: «Следи за ней в оба!» Девицу накажут, но позже…
*****
Во дворце путь от парадной лестницы до главной залы был украшен, как всегда в дни турнирных балов, дорого и со вкусом: пышными букетами в вазах и гирляндами под потолком, небольшими вертикальными флагами с переплетёнными серебряными буквами L и А – “Либерис, потомок Арженти”. Словно и не было других проблем, кроме трёх – выглядеть празднично, вести себя празднично и веселиться, словно в самый лучший день своей жизни. И понемногу, Вэйланд с удовлетворением отмечал, озабоченные маски на лицах прибывающих камериров разглаживались. Все позволяли себе на несколько часов забыть о грядущем ужасе. А то, что он наступит, Вэйланд не сомневался. И остальные тоже помнили об этом. Будущее сквозило в негромких мужских диалогах, пока матери семейств удалялись с малышами и сопровождающими фрейлинами посмотреть на приготовленные детские залы.
Начался бал. Появился Либерис, стандартно поприветствовал гостей и занял место на единственном троне. Остальные убрали во избежание неловких воспоминаний о королеве-предательнице и её детях. Однако принца Аргуса тоже не было, и Вэйланд воспользовался заминкой Ярвуда, закончившего диалог с одним знакомым и не успевшего повернуться к другому.
– Почему нет Его высочества Аргуса, Сильвиус? – возник рядом с ним ректор и предложил прихваченный кубок с нежным игристым вином. – Прости, я не успел добавить яд, забыл его в ректорском халате.
Ярвуд хмыкнул, но кубок принял:
– Радуешься свободе, Риуз?
– Разве нельзя? В моём-то положении.
Секретарь сделал глоток и повернулся к толпе, скользя взглядом по знакомым лицам, кому-то кивнул:
– Слушай, Вэй. У нас было общее детство – это правда, – не глядя на товарища, холодно произнёс Ярвуд. – Но ты заигрался. Любой неосторожный шаг – и для тебя всё кончится плохо. Сегодня Либерис объявит список возможных приемников. Аргуса среди них нет, принц болен, а известие о предательстве матери его подкосило.
– Его величество кажется здоровым. Что даст интрига с именем наследника? Как только они будут названы, возможно, начнутся опасные игры. Или в этом году запланирован турнир среди наследников?
Ярвуд не улыбнулся шутке, промолчал. И лишь когда ректор сделал движение, чтобы уйти, Сильвиус удержал его за рукав. Сказал так тихо, что никто бы не услышал шёпот в обрамлении музыки и гомона, но слух ректора оказался тонким.
– Прошлой ночью Моркант повесился у себя дома. Самостоятельно, ему не помогали. Мы держим прислугу, чтобы новости не расползлись.
Вэйланд кашлянул, давясь вином:
– Как?! Почему?!
– Этого никто не знает. Либерис в бешенстве. И он боится, я знаю.
Ярвуд сделал глубоко вздохнул, расправил плечи и добавил:
