Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)
Эпилог
Десять дней спустя
Сорокаминутная стойка на одной ноге, наконец, выбила желание думать о чём угодно, кроме тренировки, – заныла мышца под напряжённым коленом, и Тео с облегчением опустил ногу, встал в “Бинбу”. Дыхание выровнялось окончательно, мысли потекли отстранённо в адрес прошлого и концентрируясь на настоящем – единственной важной вещи.
Вокруг было темно, как и положено, в ночные часы. Путь к возвращению к себе указывали звёзды над головой и мерно отсчитывающий вечность шум океана внизу. Тео находился на смотровой площадке у себя дома – на острове ан-Дисан. Из прислуги здесь сейчас находился один одичавший от одиночества старик-смотритель и его дочь, ленивая кухарка, впрочем, оживившаяся с появлением хозяина.
– Я, Арженти Сальватор Амидат Дисан, сын Авалы и Сальватора, внук Амидата Дисан, построившего Аалам в числе Троицы – Набу, Киваруид и Дисан...
Мэйли заставила его надеть церемонное платье, заказанное в Алатерре через Грэйга. Тео не знал, в чём выходил в свет Аластэир, и вообще был далёк от предложенной символики, напоминающей древнюю китайскую. Но Мэйли считала, что раз императоры носили жёлтое, значит, Тео тоже должен быть в жёлтом. Яркость наряда подчеркнула полоска цвета индиго, в свою очередь символизирующая бессмертие и прогресс. Похожий синий цвет являлся основным в свите Арженти – на самой Мэйли, Вилмере, Грэйге и Аннике.
У Максимиллиана было похожее жёлто-синее платье, намекающее на родственность и почти одинаковый статус наследных принцев Арженти и потомка аль-Хасан.
То ли желая поиздеваться над местным Советом или из упрямства Мэйли обратилась через электронный переводчик к Вэйланду, и тот разрешил покопаться в сокровищнице ан-Дисан, оставшейся после королевы. В результате “раскопок” Мэйли не без удовольствия водрузила на голову Тео тонкий серебряный обруч с небольшим количеством местных самоцветов, нашла ещё один, вероятно, детский, и Максимиллиан также превратился из малозначимого карлика в потомка древнего рода.
– Ты не понимаешь, – на возражения Тео отвечала Мэйли, – это же люди, которые не умеют мыслить вне рамок дворцового этикета. Они видят символы королевской власти и только поэтому преклоняют свои головы. Стоит тебе выступить в одежде безродного, и для них ты останешься безродным. А этому миру нужен сильный правитель...
– Я не хочу быть королём, Вэйланд вполне достоин этой роли. Так зачем пускать пыль в глаза?
– Чтобы тебя услышали, а не были заняты сплетнями во время твоей речи, дурашка!
Максимиллиан, которому нравился его новый образ, согласился с Мэйли и отдал дань её чутью психолога.
Составляя речь Арженти, Тео вспоминал сиднейского учителя словесности мистера Уивинга, кое-какие коррективы внесли Максимиллиан и Анника, ставшие первыми слушателями. Тео волновался. Вдобавок воспоминания о мистере Уивинге за собой цепью потащили образы Делфины, мистера Чанга и других, которых справедливо можно было причислить к первой, настоящей семье Тео. От сравнения с тёплой во всех отношениях Австралией холодный, средневековый мир Алатуса только проигрывал...
–... Более полторы тысячи лет назад моя мать, Авала, дочь Основателя Аалама Амидата Дисан, вынуждена была бежать из этого мира вместе со своим мужем, Сальватором, сыном Альвы и Алтхеи Мэрмен[1] – вместе с детьми, мной и моим братом. Также, по волеизъявлению своих подруг, находящихся в плену Либериса Первого, мои родители забрали с собой десяток колыбелей, которые вы называете яйцами драконов...
Прочь мысли о прошлом! Прочь сожаления и страхи! Всё в этом мире происходит с воли его Создателя. Зачем Тео подробно распинался перед этими людьми? Чтобы они поверили в то, что Либерис Первый – не Арженти, а он, Тео? Или чтобы заслужить их доверие или, может быть, страх? Тео не знал ответов на эти вопросы, просто посчитал важным, чтобы имя его матери и отца снова прозвучало в стенах дворца, где они когда-то чувствовали себя нужными этому миру...
Повторив все боевые стойки, Тео поднял отложенный шест.
... И они слушали. Советники Либериса, ликторы, которым по некотором размышлении дозволили присутствовать на особой королевской аудиенции. О смерти Либериса было объявлено ещё вчера, и, по идее, сегодня должна была состояться коронация, но обряд проводили ликторы, ныне впавшие в опалу.
По словам Зандера, старый король испустил дух на рассвете, вместе с первыми лучами Создателя. А до этого его тело терзала Тьма, заметно небольшая по размерам, может, с половину нижней рубашки, не более того. Ещё один кусок Тьмы набросился на Зандера, когда он вошёл в аппартаменты вместе со стражниками. Но, избегая огня факела, который держал в руках Зандер, Тьма изменила траекторию и на глазах у всех вошла в одного из ратников. Сначала тот потерял сознание, а после, приведённый в чувство, понёс бред: он – Либерис и требует уничтожить белого дракона.
Тем утром во дворце и за его пределами нашли ещё нескольких безумных, выдававших себя за короля. Разумеется, всех отправили в ликторскую лекарню, но, кажется, судьба их была безнадёжна.
– Тираны никогда не умирают окончательно, – сказал Тео, выслушав Зандера и найдя в его рассказе метафору. – Основа их власти, бредовые идеи, отравляют память целого поколения и иногда – нескольких. Тьма каждого Либериса продолжает жить в его последователях, заражённых его идеями, привлекательными, яркими, но пустыми... В то время как добру приходится продираться через тернии, доказывать, бороться, жертвовать собой и близкими... Убить тирана просто, его дух – сложнее... Сложно придётся новому королю, если он, конечно, захочет изменений...
Да, наверное, потому что не верил в быстрые перемены, он старался быть убедительным для всех этих людей, привыкших к механическому поклонению, привыкших закрывать глаза на социальную несправедливость и на собственную бесполезность для мира.
Представившись двору и напомнив о прошлом, Тео сделал то, на чём настаивали друзья – посреди большого зала обернулся драконом-алатусом, и вся снисходительность выслушивающей его толпы куда-то делась. Наиболее впечатлительные камериры прижались к стенам; ликторы, возле которых вилась Тьма, отступили. Не исключено, у лицемерных авгуров имелись где-то запасы драконьей крови, но они ещё не знали, что вчера все оковы с восточных и северных драконов были сняты. Все они: и те, кто обернулся в человека (их были единицы), и продолжавшие чувствовать себя животными, отправились порталами в Алатерру – прямиком со своих стоянок, минуя небо над Ааламом.
Оставался порабощённым десяток драконов, пригнанный к Пещерам после побега королевы. Но ради того, чтобы не сеять панику в столице раньше времени, Тео решил отложить их освобождение. Совет должен воочию убедиться в человеческой сути тех, кого считали ездовой скотиной с крыльями.
– Я, Арженти Сальватор Амидат Дисан, заявляю свои права на престол мира Алатуса! – рыкнул дракон, вызывая дрожь у фрейлин, кто-то их них медленно осел в обмороке, упасть им не дали, но жалости это у серьёзного принца не вызвало. – Однако, помня о договоре, подтверждённом моим дедом от имени своих потомков, я отзываю свои права...
Зал выдохнул.
– ... Частично! Видя, во что превратился мир, из-за которого наши предки отказались от собственного Отечества, я отзываю свои права ради изменений в нём и нарекаю себя Протектором, лицом, устанавливающим изменения. Отныне король или королева, по долгу крови занимающие трон мира Алатуса, будут управлять страной, но не править! Все полномочия возьмут на себя две Палаты – Палата знати и Палата общин. Палата общин будет набрана из представителей простого народа...
Максимиллиан, читавший речь Тео за пару дней до того, как она потрясла публику, не сдержал удивления:
– Какого дьявола тебе нужно поминать тот договор? Про него уже все забыли. Ты – алатус, как и те, кто строил Аалам. Ты должен быть королём, а не твой ректор-бастард. Пардон, я не хотел вас обидеть, мадам, – Макс покосился на побагровевшую Аннику, – но сама идея его происхождения, вкупе с передачей тела Либериса Второго – Третьему, мне кажется прецедентом.
– Я не могу нарушить слово моего деда. Законы Алатуса не работают так, как ты описываешь. До тех пор, пока будет жив хотя бы один потомок Набу, трон будет принадлежать ему. И эта стабильность, пусть относительная, позволит Совету смириться со сменой власти. Что касается меня, я – обыкновенный принц, каких много. Но, раз мне выпала честь что-то сделать полезное, хочу ослабить все возможности повторения ошибок Либериса. Мир Алатуса должен развиваться...
– Как знаешь. Жаль, конечно, что здесь не существует понимания revolution. Все будут считать, что изменения – дело рук кого угодно, того же Совета общин, только не твоих... Подозреваю, ты направил свои стопы в Шао-Линь?
Шест свистел, разрезая светлеющий воздух, – приближался рассвет. Все боятся нового. Поэтому и ликторы, и Советники пришли в ужас, нет, не от предложений – приказов Арженти. Отдать власть в руки безродных?..
Но он, не дав им опомниться, озвучил остальные условия. Родовое имя всем, без исключения. Общее образование, включая девиц. Строительство качественных дорог, домов и развитие техники... Во всём этом помогут соседи – алатеррцы. Они искупят свою вину: вместо утраченной памяти подарят полезные знания. В том числе ликторам, которые больше не будут пить кровь, но должны будут стать лекарями, учителями, утешителями – кем угодно, только не избранной высокомерной кастой...
Боялся ли сам Тео нового? Править миром Алатуса? Нет. У него были свои планы, долг, о котором знал Создатель, поэтому позволил ему шалость – сократить время на политическое и социальное раскачивание, которое могло занять сотни лет. В отношении масштабов измнений и скорости Тео напоминал себе английского Кромвеля, французского Робеспьера и русского царя Петра Первого – изменивших традиции, с одной разницей: он хотел обойтись без кровавых жертв. Магия могла ему это позволить. У земных революционеров её не было. Как и законов Алатуса...
Кстати, о Робеспьере, чьё имя с небольшим отличием – две буквы “л” – носил Максимиллиан. Заканчивал свою речь, наполненную грандиозными планами, Арженти уже в образе человека. А затем он представил своего собрата, того, что был унесён в колыбели самой Авалой – Максимиллиана Микаэля Алойз Аурумаса Аль-Хасан.
Вызывавший улыбку до этой минуты коротышка Макс показал свою драконью суть, и ирония быстро стёрлась с лиц. На потомка Иль-Хасан Арженти возложил миссию по реорганизации общественных законов, включая наказания. Если раньше арестованные могли сидеть до самой смерти в Мешке, пока какой-нибудь случай не вытащит, то теперь – принц Арженти обещал – наказания будут назначаться сообразно деяниям.
Затем раскинули крылья парламентёры из Алатерры – Грэйг и Анника, мать Его высочества. Энрике, к его великому сожалению, не мог присутствовать, ибо был завален своими делами и перспективой занять место Аластэира. Алисия не прилетела по другой причине – продолжала дуться, но всё же сохранила секрет Тео-Арженти из упрямства, а может, делала вид, что ей безразлична судьба её обманувшего алатуса.
Итак, присутствие настоящих могущественных драконов окончательно развеяло все надежды камериров на продолжение старого счастливого времени. Либерис Третий умер и вместе с ним – древнее, тёмное и такое привычное прошлое мира Алатуса...
Среди поистине кошмарных нововведений, однако, нашлось место прелюбопытной новости, возбудившей камериров. Доверенные лица вражеского короля пригласили Вэйланда, всех желающих Советников и одного представителя от ликторской конфессии присутствовать на алатеррском турнире, который был перенесён на десять дней по просьбе Его высочества Арженти, выступавшего миротворцем. Попутно мирным переговорам планировалось заключить несколько взаимовыгодных договоров: алатусы получали возможность вдоволь созидать и копить магию, мир Алатуса – контрибуции и бесплатную помощь в строительстве, образовании, медицине и других сферах, которые собирался развить принц Арженти как Протектор...
Советник Зальмаус не выдержал, напомнил про то, что и здесь многие ждут турнира, а коронация и обращение Его величества к Большому Собранию не могут ждать, пока где-то закончатся развлечения. Принц Арженти признал претезию обоснованной и отступил в тень, предлагая Его высочеству и Совету обсудить эти вопросы на внутреннем заседании.
Советники и ликторы успокоились: принц Арженти не отбирал у них последние права – возлагать корону и блюсти традиции. Камериры расслабились, фрейлины, скучающие без обязанностей поклонения королеве, оживились, ведь у них появился новый объект обожания и развлечения – мать и жена с детьми (!) Его величества.
Так двор настроился на праздник. Но прежде...
В тот же вечер, когда состоялась большая королевская аудиенция, всех желающих пригласили к Драконьим Пещерам. Зачем, почему – ведали одни избранные, остальные же были заинтригованы.
– Если все ездовые от рождения носят ярмо, то никто из них не сможет обернуться. Нам не поверят, – заметила Анника, когда Тео поделился очередным пунктом глобального плана.
Тео задумался не на шутку, но от задумки не отказался. Северная и восточная стража видели чудо своими глазами, но важнее было, чтобы засвидетельствовали явление Советники и ликторы. Обязательно ликторы...
– Сделаем это на закате, попросим Создателя, – посоветовал Грэйг, вернувшийся из Алатерры. На том и порешили.
Вечером оказалось, что среди ездовых, пригнанных с севера драконов находился Ремус, отец Уафы. После снятия оков он не обернулся, нет. Чуда не произошло. Но драконица Анника приблизилась к нему, и он узнал её. Одну из десятка своих жён. И её превращение в двуногую женщину ошеломило Ремуса. Её насмешка над его немощью и призыв повторить оборот уязвили.
Он вынес незнакомую боль, самец, привыкший быть во всём первым, и предстал перед немыми свидетелями высоким жилистым мужчиной с длинными запутавшимися волосами. И неприкрытым естеством... Анника обняла его, Грэйг поднёс плащ укрыть, и Ремус вдруг взревел, не по-человечески, как будто понял, что вся его жизнь была до сих пор жизнью животного, а не того, кем он был рождён...
Прошлое и будущее никуда не исчезают: из первого ткётся настоящее и второе рождается именно сейчас. Поэтому внимания заслуживает только то, что находится здесь и сейчас. Смирись, если тебе кажется, что обстоятельства мешают твоим планам – они и есть твой план. Созерцать... Принимать мир таким, каков он ... Тео имел все основания подозревать, что истины, впитываемые им в Шао-Лине, были когда-то прописаны алатусом. Поэтому он не удивлялся случайностям, почти никогда.
Совсем недавно одна огненная драконица открыла в Арженти то, к чему он считал себя не готовым, слишком юным для подобного. Но память о полутора тысячах лет в ожидании пробуждения словно накинула к человеческим двадцати годам ещё два десятка...
Глаз Алатуса выпустил первый луч.
Тео опустил шест. Мышцы тянуло приятной болью от нагрузки. Теперь можно было остановиться. Начинался новый день. Новое откровение.
Он поклонился Создателю и замер, ожидая благословение или укор, ибо не сделал ничего созидательного за день – не спас, не построил, не смахнул крошки со стола, куда ставила столик с едой дочь замкового сторожа и надеялась на разговор, комплимент, благодарность. А он просто спал эти три дня. Спал, ел и снова спал.
Приятные мурашки пробежались по телу – это была награда. За то, что он служил данности – мир был таким, каким он был. И умение терпеть, ждать – одна из основ созидания, ибо зерну требуется время выпустить росток и окрепнуть, и в эти дни важно не мешать естественному чуду.
Ждать Тео умел. Полторы тысячи лет в колыбели, слушая музыку вселенной. Или сидя в казематах Либериса, или прислуживая ректору в последние дни, или просто набираясь сил перед важным – когда другие исходили от нетерпения и обвиняли его в медлительности.
Почему умение ждать ценил Создатель, Тео-Арженти не знал толком. Чувствовал Его волю – и этого было достаточно.
[1] Mermen – водяные (валл.)
****
Сегодня
Получив благословение, Арженти обернулся в дракона и взмыл, но не в привычном направлении – в сторону Аалама, где полным ходом шёл турнир в честь нового короля Вэйланда Первого. Три дня назад серебряный принц Арженти открыл его, как полагается.
Поначалу зрители приветствовали его как очередного участника, выступающего под придуманным именем – рукоплесканием и поощрительным смехом: “Давай, Арженти, покажи, на что способен!”
Но через час, когда он продемонстрировал мастерство владения шестом, которое без волшебства побеждало мечи и грубую силу, а потом обратился в дракона и заверил в своей помощи миру Алатуса, публика взревела от восторга. Появление дракона её особо не испугало, ведь она, надо сказать, уже была подготовлена к чудесам.
За день до этого провели Большое Собрание, объявили новости. Безродным что? Им не привыкать к обещаниям, и в прошлый раз сладко манили – родовым именем, золотом. Но в этот раз не стали откладывать исполнение королевского Указа, ведь от каждого семейства приехал представитель, им начали выписывать паспорта, сначала на самого главу – в грамоте, названной паспортом, указывалось то родовое имя, которое озвучивал обалдевший от новостей безродный.
Попутно началась первая официальную перепись населения мира Алатуса. За неделю празднеств, по расчётам Максимиллиана, должны были уложиться.
Выступив на турнире и почти сразу раскланявшись, Арженти попросил у друзей время на эмоциональную передышку. Слишком активная деятельность и многословие опустошили, потратили его ценную силу. Позже он признался себе, что скучает по размеренному расписанию и духу Шао-Линя, мудрости его деда, однажды не выдержавшего придворной суеты и сбежавшего в другой мир ради внутреннего равновесия.
Он пообещал прибыть в Алатерру вовремя, к началу тамошних соревнований.
– Её высочеству что-нибудь передать? – на прощание поинтересовался Грэйг.
– Не нужно. Сам скажу, когда прилечу.
А вот она ждать не умела и не любила. Если хочет, чтобы Арженти был с ней, придётся научиться этому полезному качеству. И всё же что-то в груди и желудке сладко заныло – простит ведь её ошибки, всё равно простит и будет терпеть. Точно так же терпела Мэйли его равнодушие и трусость, и с ней не получилось честно поговорить по душам за все эти дни, хотя Тео чувствовал, как она тянется к нему, хочет прикоснуться и сдерживат себя. Девочка-боец...
Итак, получив благословение Создателя, Арженти обернулся в дракона и взмыл на запад. Экономя время, он построил портал почти до самых гор, чтобы успеть окунуться в эту часть океана и сравнить с тем, что за горной грядой. Холодная вода охладила горячие мысли об Айе-Алисии и стыдливые – о Мэйли. Опять он поддался эмоциям, а ведь несколько минут назад в душе разливалось равновесие...
Он плыл под водой, пока в лёгких не закончился воздух. Магию привлекать не стал и вынырнул. На крыльях преодолел скалистые горы, мыс, принадлежащий диким землям, рассматривая утреннюю картину незнакомой страны.
Здесь всё было, как везде в подобных местах, – корабли у побережья, рыбацкие лодки и неспешно начинающие трудовой день работников. Тео не стал спускаться, ибо не знал, как отреагируют на его появление. Но его заметили, начали поднимать руки, указывая в его сторону, кто-то побежал на материк, то ли передать новость, то ли поднять по тревоге береговую охрану.
Тео свернул на юг, где, по идее, должен был находиться западный край защитного купола Алатерры и курортный город Иль-Хапес (“Счастливое место”), в котором сегодня вечером планировали открыть королевский турнир, и куда привезут смельчаков, представителей Вэйланда Первого.
Поначалу перед ним расстилался только океан без малейшего признака жемчужного купола на горизонте. Периодически попадались рыбацкие каравеллы. Сверху были видны тени плывущих под водой огромных животных, возможно, местных китов. Пару раз вынырнула стайка дельфиноподобных, рассмотривать их Тео было некогда.
Прикинув, что если от Аалама до Межземелья выходило около трёхсот километров, он построил портал на сотню вперёд. Вынырнул из него.
Огляделся – кораблей здесь было меньше, всего два на всём расстоянии, которое могло охватить зрение. Пейзаж поменялся не особо – слева и по-прежнему ещё далеко – горы, являющиеся границей мира Алатуса и Алатерры, впереди – горизонт с нитевидной розовой каймой.
Чувствуя, что устаёт махать крыльями и от подымающегося на востоке светила начинает болеть левый глаз, Тео сократил ещё сто километров и вынырнул неподалёку от переливающейся плёнки над океаном. Внезапно показалось, что вода внизу разноцветная. Тео снизился и понял, откуда яркие краски: появился коралловый риф, разросшийся почти до поверхности водяной глади. Смотреть на эту аляпистую красоту сверху было увлекательно, цветные пятна манили к себе, но он лишь снизился, лапами ухватил кусок, оцарапался и выдернул валун.
Он-то наивно предполагал в разговорах с Алисией, что если поднырнуть под купол в океане, то можно преодолеть преграду: “Не уходит же ведь купол до самого земного ядра, как думаешь?”
Но шанс был. Коралловый риф, если верить размывающемуся и бледнеющемуся с высоты рисунку, мелел ближе к куполу: чем ближе, тем тусклее были краски подводной каменистой растительности, тем темнее вода.
Не выпуская кораллового куска из лап, Тео всё-таки решился нырнуть. Погружался медленно, и всё-таки не рассчитал всех сюрпризов – его вдруг потянуло на глубину, словно он попал в воронку. Начал призывать нити, в том числе воздушные, чтобы создать вокруг себя защитный кокон – вышло ещё хуже: к куполу потащило магнитом.
Мелькнуло в голове: он застрянет здесь, выбраться не хватит сил! Запаниковал, забарахтался, выпустил коралл и изо всех сил заработал лапами и длинным хвостом, пытаясь вынырнуть как можно дальше от стены. Вспомнилась Тьма Либериса, такая же беспощадная, сильная и алчно зовущая к себе.
На его счастье, вынырнуть получилось быстрее, чем он думал. От испуга взлетел и только тогда опомнился. Потратил две-три минуты, чтобы отдышаться и проанализировать случившееся.
Купол, уходя в воду, видимо, создавал особое течение – здесь было много воронок, а в том месте, куда нырнул Тео, вода и вовсе устремлялась вниз, её засасывало. Подводный водопад – лучше для описания ничего в голову не приходило. Причём, ближе к поверхности течение и магия была сильнее, а в самом низу ослабевала. Так показалось, когда он почти коснулся хвостом дна; здесь, недалеко от побережья, было относительно неглубоко, до дна – метров двадцать.
Успокоившись и отдышавшись, он немного удалился к середине океана, желая подтвердить догадку об ослабевании защитной магии на глубине. Оглянувшись на светило, словно ища поддержки у мифического помощника, Тео нырнул снова, только на сей раз выбрал место, где находился край воронки, а не её центр.
Второе погружение получилось более безопасным, а как сопротивляться “магниту” он знал – просто опускался, не привлекая к себе магические нити, но прикрывая веки и обращаясь ко внутреннему зрению.
В первую минуту он почти забыл, зачем оказался здесь. Дно оказалось настоящим кладбищем кораблей, затянутых водорослями и облюбованных в качестве жилья морскими обитателями. Подавив искушение потратить несколько минут на исследование трюмов с возможными сокровищами, Тео заставил себя вернуться к куполу.
Повторяющийся элемент рисунка из магических нитей на нём напомнил узел бесконечности, из которого ткал простые и межмировые порталы. Также в полотно был добавлен другой, отчасти знакомый узор, но сложно было сосредоточиться на мелких деталях, когда задача предстояла другая – выжить и пробраться под куполом на ту сторону. Иначе снова делать крюк – по горам к лазу в Межземелье, оттуда до Алатерры и Иль-Хапеса.
Чем ниже ко дну, тем купол больше напоминал распущенный край вязанного свитера или медузу с её двигающимися щупальцами. Концы сплетённых нитей-водорослей создавали те самые воронки, которые на поверхности озадачивали. На самом же дне они были настолько тонкие, что не пугали местную живность, весьма жирную при том, отметил Тео. Очевидно, влияние магии благотворно сказывалось на росте морских тварей.
Достигнув дна и коснувшись его короткими драконьими лапами, Тео развернулся, решив попробовать хвостом раздвинуть скрученные нити – и чужая магия его уколола небольшим разрядом тока. Будь он плоским, как камбала, получилось бы с минимальным ущербом протиснуться, но не с драконьими размерами.
Переходя с запланированному пункту “Б”, Тео сосредоточился на белом огне, ни разу не испытывая его в воде, и только вырвавшийся из пасти непрерывный поток не дал ему захлебнуться – магия предков ударила по щупальцам купола, те вспыхнули и распались на снопы искр. Проход был прорублен.
Не дожидаясь сюрпризов (вдруг у купола была способность регенерерироваться), Тео устремился в “дырку” и вскоре отфыркивался на поверхности по ту сторону купола.
У него получилось! Его версия подтвердилась, пусть и частично.
На всякий случай собрав ещё магию, он выдохнул на мерцающую и переливающуюся плёнку – что собирался сделать в первую очередь. Эффект был похожим на то, как если бы в стену, находящуюся под электрическим напряжением, бросили предмет – искры на поверхности получились ослепительно яркими, но, видно, плетение оказалось прочнее, чем болтающиеся магические отростки у дна.
Больше экспериментировать Тео не решился из-за усталости, поэтому и повернул к суше, неподалёку от купола, чтобы отдохнуть. Однако, усевшись на каменистом пляже в десятке метров от жемчужной стены, понял, что причина его слабости позорно банальная.
Он был просто голоден. Нет, зверски голоден. Три дня подряд он или спал, или медитировал лёжа, порой не съедая всё, что приносила дочь смотрителя. К тому же, готовила она отвратительно. Именно по последней причине он понадеялся, что дотерпит до Алатерры. Нужно было всего-то преодолеть купол, связаться через Зов с Алисией и дождаться её с сытным перекусом. Что может быть лучше романтического пикника у океана?
На Зов она ответила, не сразу. Будто бы не удивившись и не обрадовавшись.
– Привет. Слушаю тебя.
Сказано это было таким холодным тоном, что весь боевой пыл Тео куда-то испарился.
– Хочу извиниться перед тобой. И пригласить на романтический пикник, – пробормотал он жалко.
– “Пикник”?.. М-м-м... Это что-то вроде свидания?
Боже, неужели у алатеррцев не было понятия “пикника”?
– Да. Только с едой.
– Хорошо, но мне сейчас некогда. Позже, – и оборвала зов.
Тео от неожиданного финала разговора растерялся ещё больше. Обиделась, так обиделась!
Зато теперь она знает, что он рядом, в Алатерре... Утешало это слабо. Подумав, он связался с Максом. Тот откликнулся сразу, и его радостный голос так контрастировал с равнодушным Алисии!
– ... Пикник? Отлично! Мы здесь, в Иль-Хапесе. Сопровождать делегасьон твоего ректора. Уже устать удивляться. А ты где?
Тео объяснил, прибавив, что желает секретности.
– Нет проблем, жди, закупиться и скоро быть... Как же мне нравится здесь безлимитный банковский счёт!
– Не трать государственную казну бездумно, – посоветовал, улыбаясь, Тео и разорвал Зов.
Прошло совсем немного времени, когда неразлучная троица вышла из портала, построенного Максом, – Вилмер с корзиной, Мэйли с покрывалами в руках и последним сам Макс с небольшой коробкой.
– Ого ты себе место выбрал! Имей в виду, от этого купола фонит, как от радиации. Я измерял, правда, не знаю, местная радиация, наверное, полезная, – Вилмер поставил корзину и протянул руку Тео, друзья обнялись.
– Ну, и почему ты здесь прятаться? – по-привычке говоря на английском, когда Мэйли занялась сервировкой “стола”, Максимиллиан начал снимать обувь. – Тебя все ждать, как герой.
– Эй, подождите, я тоже хочу купаться! – Мэйли бросила ревнивый взгляд на раздевающихся парней. – Вил, ты обещал вскипятить воду для чая!
– Так я ж быстро, ополоснусь и назад. Будет вам чай и кофе! – осторожно ступая по колкой гальке, Вилмер двинулся к прибою.
Тео не последовал за друзьями, а плюхнулся на покрывало, возле “стола”, и потянулся за первым приглянувшимся снэком:
– Правильно, купайтесь. Мне больше достанется.
Мэйли ему улыбнулась:
– Отдохнул на Острове?
– Выспался в тишине. Помедитировал...
Тео снизу вверх разглядывал Мэйли. Своя. Понимающая. Близкая. Как сестра. Алатерра пошла ей на пользу: волосы красиво уложены, одежда стильная, с рисунком, напоминающим китайские мотиывы.
Бросив взгляд на плюхающихся возле берега мальчишек, Мэйли отложил нож, которым нарезала фрукты и села рядом с Тео. Он знал, чего она сейчас хотела бы больше всего. И – проклятье! – равнодушие Алисии только усилило ощущение близости с Мэйли. Он жевал, запивая напитком из бутылки, и ждал, что вот-вот она попросит обнять её. А там начнётся...
Чтобы избавиться от наваждения, спросил то, что давно интересовало:
– Останешься здесь или вернёшься домой?
– Останусь, – просто ответила она. А после паузы, в которую Тео кивнул, как бы говоря: “Ну и хорошо”, – объяснила: – Моя мать ждёт ребёнка. Я уговорила её не делать аборт, подождать немного. А потом сбежала. Оставила письмо. Малыш родится, и они успокоятся.
Тео прекратил жевать, запил водой, чтобы быстрее избавиться от полного рта, и обнял Мэйли за плечи. Она рассказывала про дикий обычай, запрещающий заводить второго ребёнка. Кто мог, уезжал в другую страну и долгие годы ждал там гражданство. У родителей Мэйли в Гонконге была слишком хорошая работа, чтобы отказываться от неё.
– Ты говорила, что твой дядя собирался тебя удочерить, – вспомнив про Чанга, Тео вздохнул, до того ярким оказалось ностальгирующее чувство по прошлому.
– Он встретил женщину, я не хочу им тоже мешать. Даже если он получит австралийское гражданство, я буду лишней. Жена дядюшки Ю никогда не будет мне тем, кем была для тебя Делфина... Спрашивала у твоего Энрике, он сказал, что я могу остаться. Меня уже зарегистрировали. Так что можешь позравить нового гражданина Алатерры... Мэйли Чанг. Даже родовое имя дали сразу.
Она усмехнулась.
– Поздравляю, – Тео мягко похлопал по её руке, безвольно лежащей на его колене. – Ты заслужила быть счастливой. Обязательно встретишь здесь свою судьбу.
Вилмер и Макс плавали брассом в волнах наперегонки друг с другом, и, судя по скорости, Макс использовал свои магические преимущества, немного, чтобы каждый раз немного обгонять ловкого друга. Тео улыбнулся, глядя на них.
– Если он будет похож на тебя. – Мэйли забрала свою руку и вернулась к будничному делу – сервировке.
