Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
Глава 14. Проблема Либериса
Ректор, как обычно, перестраховался, или решил, что Тео может сбежать – дал ему в сопровождение двух ратников проконтролировать поездку да помочь вспахать поле. Те недовольно таскались за безродным мастером по лавкам, в которых Тео покупал всякую мелочь: семена корнеплодов на посадку, овощи, фрукты, мыло, инструменты, скобяные изделия и другое. Всего посетили несколько лавок и рынок, нагуляли аппетит славно, но Тео торопился домой, сказал, что к ужину как раз поспеют, если поторопятся (и ему тоже выделили лошадку не самой резвой прыти).
Ворчание ратников Тео оборвал, когда троица поравнялась с трактиром:
– У вас талант жаловаться, а мне вас слушать нет желание. Думаю, пахать вы тоже будете так. Вот что, оставайтесь, пожалуйста, здесь, пообедайте да ночевать: дома для вас есть только сарай со скотом. Или на полу – много покрывала нет. Вот вам на обед и на постой в тёплая комната, – подкинул в воздух золотник, который тут же был ловко перехвачен одним из ратников. – Вернусь в день после завтра: поле немаленькое.
Сослуживцы переглянулись:
– А не дашь дёру? Искать тебя потом по лесам неохота.
– Я мастер Её величества, буду скоро пить из золотого кубка. Зачем мне бежать, скажите? – Тео искренне усмехнулся.
Ратник, тот, что изначально казался старше и опытнее согласился:
– И то верно: кто от жирного стола в свиное корыто заглядывает? Езжай себе, но помни, безродный, хоть ты и мастер...
– Я не выдам вас, моему отцу лишние рты не нужны.
– Да хоть бы и выдал, – ощерился в зловещей улыбке мужчина, – помни, что мы знаем, где твой дом. Не вернёшься в срок второго утра – отвечать твоим домашним.
– Понял, – кивнул Тео, делая вид, что испугался. – Ждите утром на рассвете через день.
Чего и добивался – избавился от ненужных соглядатаев и, как только деревья закрыли его от большой дороги, опустил шоры на глаза коня, не привыкшего к портальным вспышкам, и через минуту находился на поляне Заячьего царства.
Грэйг уже бежал из избы, встречая гостя.
“А здесь в самом деле стало иначе!” – Тео с удивлением отметил изменения. Почти неделя, а как изменилась хижина! Грэйг подправил покосившийся дровяник, подлатал крышу, вскопал неподалёку от хижины грядки (Интересно, чем? Лопаты в здешнем хозяйстве не было) и огородил их от наглых ушастых. За расчищенной от веток поляной вдруг проглянула треугольная крыша колодца. Возле неё – странная хижина, будто выкопанная в холме, которого здесь (Тео готов был поклясться) не было неделю назад.
– Благостного! – поздоровался за руку с Грэйгом. – Житьё славное! Колодец внезапно. Откуда?
– К ручью не набегаешься, – довольно улыбнулся алатус. – Проще оказалось выкопать колодец, тем более до чистой воды всего три метра... Дел здесь немеряно, магия плещет, с каждым днём больше успеваю. Погоди, ты мою парилку ещё не видел! Яйцо, кстати, там. А если хочешь с дороги помыться, я подтоплю.
– Значит, прощай, Алатерра? Чем ты это всё копал? – рассмеялся Тео. – Я ведь только сейчас инструменты привёз тебе, которые ты просил.
– Замечательно! Кто знает, на сколько здесь задержусь? – Грэйг подхватил один из мешков и пошёл за гостем в дом, тащившем, судя по виду, самое тяжёлое. – Магия земли пригодилась как никогда. А руками, знаешь, выгоднее делать, я настоящий эксперимент провёл...
Анника, чьё лицо мелькнуло за окном со вставкой, похожей на слюду или бумагу (Тео и это новшевство отметил), была занята готовкой. Подобно простой крестьянке, она сновала от дышащей жаром печи к столу и булькающему котелку над очагом. На ней был один из мужских костюмов, принесённых для Грэйга. Женщина всего за сутки изменилась так, что Тео залюбовался: худая, измождённая, а глаза блестят и укороченные волосы уложены в аккуратную косу.
– Благостных лучей Алатуса, дорогой мой! – она запрокинула руки, по локоть белые от муки, на плечи рассмеявшегося гостя и наклонившегося к ней, чтобы обнять. – Да сделает Алатус твоё счастье вечным! Чувствовавал ли ты мои молитвы, мальчик?
– Довольно много, тётушка! Едва успевал избавляться от магии. Хочу, чтобы вы видели ... переполох во дворце, сломал им все артефакты... Смейтесь, смейтесь...
На скамью опустилась сумка и из неё начали появляться вещи.
– Взял одно платье из гардероб какая-то фрейлина. Надеюсь, угадал с размер. Там овощи, ещё полезное, мука немного, десять фунтов. Своим приёмные тоже купил...
– Заниматься будем? – замечая “качели” в речи Тео, от грамотных фраз до корявых, Грэйг вспомнил о своей обязанности учителя словесности. Только теперь понял, почему один мешок, перекинутый через лошадь, Тео попросил оставить. Для тех безродных, что признали его своим – получалось так.
– Будем! Но после обеда. Скажу правду, я голодный.
Анника пообещала похлёбку из крольчатины и с сытными конеплодами, а там и пироги подойдут в печи. Со стола убрали муку, разлили отвар по деревянным бокалам, вырезанными золотыми руками Грэйга, и уселись за стол обсуждать главное.
Тео рассказал о том, как чуть было не спалился перед артефакторной рамкой из ираниума, посчитав, что информация о сбросе магии будет полезной. Анника и Грйэг посмеялись: они бы многое отдали, чтобы увидеть унижение заносчивых королевских камериров.
Затем, после аудиенции Её величества и словесной порки в кабинете ректора, Тео час провёл в выделенной ему в Академии комнате для сбора вещей на Остров. За это время удалось пробиться к сознанию Аугустаса, конечно же, сначала не поверившего в новости алатуса, чья сила превышала влияние защитных стен подземелья.
– Значит, родственная магия тебе подчиняется, – задумчиво проговорил Грэйг, в очередной раз удивляясь возможностям настоящего, не фольклорного Арженти. И вопросительно взглянул на визави, задумчиво подпёршую голову жилистым худым кулачком. – А остались ли в Алатерре кто-то из тех родов, которые строили дворец? Их бы сюда...
– И да, и нет, – загадочно улыбнулась Анника, и Грэйг вопросительно поднял брови, но его опередил Тео.
– В Ааламе есть трое, как минимум, – неожиданно сказал он, вздыхая перед тем, как произнести то, что весь день свербело в голове, начиная с первой минуты нахождения в тронном зале Её величества. – Это королева и её дети. Дизалатусы, но они должны иметь силу обходить преграды? Умеют это делать дизалатусы?
Собеседники, мало сказать, были удивлены. Но потом Грэйг хлопнул по лбу ладонью:
– Ну, конечно! Королева из рода ан-Дисан, как и её сестра, бывшая жена Либериса. Потрясающе! Вот и тётушка твоя нашлась!
– Племянница, – усмехнулся Тео. – Или внучка.
– Н-да, старовата она для того, чтобы ты её на коленках качал...
Парни посмеялись, Грэйг, всё ещё удивляясь, Тео – с долей грусти: как разгребать это всё?
– Погодите, – Анника задумчиво рисовала пальцем на шершавом столе узоры, пока мужчины шутили, – Есть кое-что, что вы должны знать. Это может пригодиться тебе, мой мальчик...
Три с половиной тысячи лет назад Алатерру вместе с единомышленниками покинули три представителя сильных родов, одних из Восьми. Это Набу, Киваруиды и назвавшие себя Дисан – третьими. Они заложили основание для Нового Аалама, ибо являлись магами воздуха, почвы, камня и воды, по этой же причине они получили в юности в Алатерре блестящее архитектурное образование. Прабабка Анники была родной сестрой того самого “нетерпеливого” Набу.
Построив город, Набу, прадед и его жена, унизились перед Старейшинами: захотели вернуться в Алатерру, но им было отказано в виду нарушения Закона о невмешательстве. Разгневанный прадед, в свою очередь, проклял гордых Старейшин. В каком-то учебнике, Анника вспомнила, читала пример про наказание за невмешательство: обида и ненависть Набу сыграла с ним злую шутку. Защитный купол тогда уже существовал и отзеркалил его проклятие. Первый сын прадеда родился дизалатусом, несмотря на то, что много веков находился в колыбели, впитывая магию вселенной. “Нетерпеливый” Набу и его жена строили новый мир и не торопились будить малыша, ради того чтобы он появился в относительно совершенном мире, где есть место и образованию, и тёплой воде для умывания.
– Мне в детстве рассказывали, что вскоре после этого Набу и его жена, родив второе яйцо, покинули мир Алатуса и отправились покорять космос, забрав с собой колыбель, а старший сын остался здесь. Будучи великодушными и тем самым выражая свою веру в добро и всепрощение, Киваруиды и Дисан успели заключить с Набу соглашение: за потомком самого сильного алатуса оставалось право трона, вне зависимости от того, алатус он или дизалатус. Так этим миром стал править первый, наполненный Тенью. Но сын Набу не нарушал заповеди нашего создателя, поэтому Набу Второй победил Тьму и вернул славу своего деда. Далее, с переменным успехом, в поколении Набу рождались то драконы, то дизалатусы. Либерис Первый считается последним правящим Набу, а после коронации он основал собственную династию – “свободную” от древних предубеждений.
Анника сделала паузу: похлёбка закипела – и женщина отвлеклась на приготовление пищи, пообещав ещё хорошенько покопаться в памяти.
– Мой дед по матери путешествовал тоже, – в образовавшейся паузе заговорил Тео. – И сделал много следы в том мире, где я был. Он почти бог для людей. Зовут его Будда Амитабха. Я много раз слышал и говорил “Амидафо”, это благословение, но понял совсем рядом.
– Недавно, – поправил его Грэйг, не перестающий удивляться новостям. – Вот как бывает... Значит, твой дед незадолго до восстания Авалы улетел на эту вашу Землю? Каков там мир?
– Такой же разный, как здесь, – Тео почесал висок. – Не понимаю одно – это расчёт или тщеславие, чтобы сочетаться браком с наследниками конкретно три рода?
– Контроль над магией Аалама – всё просто. Родство крови не даст погибнуть в стенах предков, – Анника пробовала деревянной ложкой с длинной ручкой варево. – Готово! Грэйг, помоги, дорогой.
Алатус поднялся, прихватил какую-то тряпку и водрузил котелок на край стола, поставил чашки и черпаком заполнил их ароматным варевом. Анника тем временм проверила хлеб, вытащила один каравай, ухнула его, сочно дымящийся, на стол рядом с Тео, продолжавшим сосредоточенно думать. Когда стол был уставлен едой, Грэйг “разбудил” Тео от мыслей, шутливо поинтересовавшись о теме его тихих рассуждений.
– Меня... (как это?) смущать одна вещь. Либерис Первый правил почти пятьсот лет. Второй – столько же. И Третий. Подходит время нового?
– Может быть, но это всё-равно ничего не изменит, – сурово сказала Анника, знаком остановила Тео, взявшего ложку в руки, и показывая, что нужно воздеть ладони в молитве. – Отец наш, Создатель, небесный Алатус, благослови своим оком пищу и всех сидящих за столом! Потрудились мы на славу и не ради тщеславия – ради твоих заветов неустанно трудиться и созидать...
Тео впервые слышал местное Angelus Domini[1], Грэйг что-то бормотал быстрое, а Анника оказалась набожнее и суевернее. Но даже от этой небольшой будничной молитвы, в которой упомянулась заслуга Тео (доставка продуктов и спасение им сидящих рядом алатусов), в ладонях разлилось тепло и приятно погладило пальцы.
– Почему появление нового Либериса ничего не изменить? – согласный с этим утверждением, тем не менее Тео решил сравнить своё мнение и Анники.
– Говорят, каждый новый Либерис хуже предыдущего, – за Аннику ответил Грэйг. – Так говорят старики.
– А что было с Киваруиды? И сколько от Дисан осталось?
Помешивая суп и давая ему время остыть, женщина продолжила рассказ о прошлом. После пришествия к власти Либериса Первого, род “нетерпеливого” Набу постепенно угас – они просто вымерли. Несколько алатусов из Киваруидов и Дисан сбежали в Алатерру, их приняли по праву родственной крови, которая не должна нести ответственность за поступки предков. Однако больше эти семейства не занимали высокие посты в Совете, более того, по неизвестной причине у них тоже стали рождаться дизалатусы, впрочем, как и у других.
У Тео чесался язык поинтересоваться, как вообще в Алатерре дело обстоит с наследием первого дракона, но показалось, что сейчас важнее разобраться с “проблемами” Либериса Третьего.
– Либерис Первый имел несколько жён, последняя была как раз из рода Киваруидов и родила будущего Либериса Второго. Правление Второго ознаменовало конец века здешних алатусов. Считается, что они настолько деградировали, что, однажды приняв облик дракона, не захотели с ним расстаться, считая себя выше смертных. Либерис Второй был более верным спутником – женился на своей кузине, тоже бывшей дизалатусом. Очевидно, кровосмешение стало причиной недолголетия их детей – выжил только Либерис Третий.
– А откуда взялись ан-Дисан? – голодный Тео успел почти разделаться с похлёбкой, которая вмесе со свежим хлебом, показалась райской пищей. – Где они были вся эта тысяча лет? Зачем Либерис Второй женился на кузине (если, конечно, его цель была контролировать магию главного хранилища магии этого мира), когда был под рукой чистый род?
Анника развела ладони:
– Кто ж его знает? Да и нам многое не рассказывали. Учебников в Алатерре по современному миру Алатуса не существует.
– М! – Грэйг вдруг поднял палец и выскользнул из-за стола, покопавшись где-то в углу, возле грубо сколоченного стола, принёс фолиантов из библиотеки Рифелура-эве: – Думаю, я здесь кое-что проясню. Но, опять же, это мои догадки. Называется “Ода верности”. Дурацкое чтиво, написанное паршивым дешёвым стилем, но с единственным аргументом в защиту того, что читать надо, – речь идёт о молодом Либерисе Третьем. Альдиния и Кассандра были родными сёстрами. Между строк можно понять так: их родители решили напитать малышек магией и подержать колыбели пару сотен лет, и сами не дожили до дня появления. По закону о перворождённых, Либерис женился на старшей, Альдинии. Но была она будто бы не в себе. Тем не менее благородный Либерис Третий выносил её истерики и странности. Дети их оказались дизалатусами, не унаследовавшими долгожительство. В общем, сначала умерли дети, потом умерла Альдиния. Наш красавчик и гордость этого государства скорбел, как мог. Цитировать текст не буду, ибо мы только что поели...
Тео и Анника кашлянули: история была грустной, но Грэйг рассказывал её с уморительной интонацией, как анекдот. Анника собрала чашки и отставила их на дальний край стола, а сама взялась разливать свежий отвар.
– ... Пока Либерис носил траур, Кассандра чуть было не сбежала. Её вернули. И выдали замуж за “горюющего” Либериса, дабы древние роды не прервались. И вскоре рождаются близнецы – сын и дочь, увы, тоже не алатусы. То ли сила Тьмы никак не закончится, то ли создатель забыл о прощении рода Набу...
Анника не могла не съязвить:
– Это такое нынче в любовных романах про святых правителей пишут?
Грэйг унёс книгу, чтобы не испачкать её за столом:
– Это простейший анализ. В книге как раз много желчи в адрес магии вообще. Думаю, недостаток Либериса уже хотят превратить в достоинство. Его преемником может стать обычный человек, в котором магия сохранится в единственно достойной, по мнению автора, ипостаси – долголетии.
– Кошмар! – содрогнулась Анника и сотворила охранный знак, – я теперь понимаю, почему сволочь так часто подчёркивал важность моей крови... Бедная моя девочка!
Женщина обхватила руки Тео:
– Спаси мою девочку, Арженти! Даже если она этого не понимает, она будет страдать – тварь выпьет всю её кровь, лишь бы жить ещё сто лет!
Тео шумно вздохнул, готовясь к сложному разговору:
– Об этом я тоже хочу поговорить. Я слышал, Уафа не единственная ваша дочь. Как зовут второго ребёнка? Это опять дракон?
Анника, выяснилось, ничего не знала про старшего малыша-дракона, только то, что это был сын. Либерис лет двадцать назад купил ему свободу ценой рабства Анники. Ей было предложено прослужить пять лет, добровольно отдавая свою кровь. Она согласилась, и через какое-то время Либерис принёс клятву на Тьме, что с сына Анники сняли браслеты и выпустили на границе с Алатеррой. Куда он делся после этого, якобы, Либерис не знал.
– Много ли стоит клятва, замешанная на лживой Тьме? – в голосе Грэйга звучало сомнение, это было жестоко, но Анника его поддержала:
– Знали бы вы, сколько лет я лелеяла мечту оторвать голову этой твари и посмотреть, как Тьма сожрёт его тело. Где-то глубоко внутри я подозревала, что мой сын, возможно, уже мёртв, а возможно, продолжает носить проклятое ярмо, ведь будь у Либериса такой шанс, как с Уафой, он не стал бы прятать сына от меня, а поселил бы его на виду, чтобы дразнить. Так пусть он поскорее сдохнет! Пусть будет новый Либерис, но не этот!
В сердцах Анника воздела руки к небу, призывая справедливость. И Тео тихо сказал:
– Есть одна проблема. Мы должны понять, кто будет новым преемником Либериса, чтобы защитить его. Потому что дети Кассандры не являются родными Либерису. Это кто-то другой. Возможно, ваш сын, Анника.
Последние слова Тео произнёс сипло, словно начал давиться ими. Испытывая непреодолимое желание избавиться от першения и протягивая руку к пустому бокалу, он тем не менее успел отметить: предложение защитить будущего наследника его собеседников удивило, а остальное – нет.
После королевской аудиенции Тео послушно пошёл за ректором. Тот, жестом отпустив Зандера, остался в кабинете один на один с Тео, чтобы продолжить наставления и попутно переодеться в рабочее платье преподавателя Академии.
– Ты должен был не отпуск себе выпрашивать, а увеличить срок подготовки. Что непонятного я говорил? – Вэйланд снял с себя цепь с артефактом, положил его на стол и принялся расстёгивать пуговицы на парадном костюме.
– Безродным нет дела до королевские интриги, – Тео топтался, не зная, можно ли присесть. Будучи на ногах с самого рассвета, он испытывал лёгкую усталость. С магией, которая обычно придавала сил, пришлось распрощаться в Зале Отдохновения, и пока он не покинет стены, где всё пропитано артефакторной слежкой, призывать к себе нити неразумно.
– У тебя в башке пшено, о котором ты думаешь, а не мозги, – проворчал Вэйланд, стягивая костюм, и затем, убирая его в шкаф, добавил. – Любой безродный должен быть счастлив, когда ему выпадает подобный шанс. Но, как мы видим, не любой. Уф...
Ректор совсем по-будничному потянулся, и Тео впервые заметил едва заметную вьющуюся серую тень-дымок рядом с ректором, словно тот имел силу дизалатуса. Брови сами собой поползли вверх, и ректор поймал выражение удивления:
– Мы все так или иначе потомки создателя, – цокнул, поражаясь самой мысли: – Ты когда-нибудь перестанешь выглядеть, словно свалился с глаза почившего дракона?
Он натянул поверх нижнего костюма тёмную тунику с длинными рукавами и принялся застёгивать пуговицы, рассматривая стоящего перед ним отшибленного, родившегося, вероятно, под счастливым знаком, потому что, при всём отсутствии нужного интеллекта, везло тому несказанно:
– Чего ещё ты не знаешь? Спрашивай, пока здесь, чтобы не показаться снова остолопом в присутствии Её величества или, не дай Алатус, какого-нибудь Советника – тогда мигом вылетишь из дворца, без разбирательств.
И впрямь, наступил удачный момент; вопросов накопилось слишком много, правда, Тео собирался их задать Грэйгу, но раз сам ректор находится в благодушном настроении...
– Благодарю, эве. В начале, мне не понятно, почему королева боится за свою жизнь, а для наследники нет защита?
Вэйланд невольно поморщился, лингвистические занозы в речи протеже несказанно бесили, но что он мог сделать? Всему своё время. Пока отшибленный и так неплохо справлялся с восстановлением речевой памяти. А вот его вопрос был слишком опасен, потому что происходил от длинного носа. Ректор собрался прикрикнуть на наглеца, но тот по обыкновению выглядел простовато, и ректор мысленно плюнул на бесполезное дело – слепить из крестьянина за неделю царедворца невозможно. Приблизившись и понизив голос, Вэйланд встал перед Тео:
– Суёшь свой нос, куда не следует. Но, памятуя о твоей способности болтать, где не надо и что не надо, поясню. Её величеству нет нужны беспокоиться за жизнь Его и Её высочества: трон им не гарантирован в виду особенностей рождения. Но об этом я не советую болтать, где попало. Понял?
Тёмный язычок потянулся от плеча ректора к губам Тео, тот отшатнулся, и ректор довольно усмехнулся:
– Последствия будут не очень приятные. Вижу, ты понял. Иногда слухи – просто слухи, но списывать их со счетов не стоит. Меньше болтай о наследниках.
– Понял, – Тео потёр пощипывающие губы. – А кто тогда будет следующим?
Ректор удивлённо кашлянул, отвлёкшись от рассматривания кристалла в артефакте, который его, по всей вероятности, не удовлетворил. Поднял тёмно-серые глаза на юношу:
– Почему это тебя заботит? Его величество ещё нас с тобой переживёт, ибо сам Создатель дал ему долголетие вместе с мудростью... Надо же, как испорчен! И на день не хватило... – с досадой он констатировал состояние артефакта. Вытащил кристалл, напоминающий капсулу с почерневшим содержимым.
Достал откуда-то из внешне неразличимого отделения, встроенного в книжный шкаф, небольшую шкатулку, от которой валил пар, словно внутри тайника находился сухой лёд, и открыл крышку. Новый яркий кристалл вставил на место испорченного и вернул шкатулку в хранилище:
– Драконья кровь свернулась... Опять глаза вытарщил! А ты думал, что заряжает артефакты? Глупость безродных? – ректор вздохнул с безнадёжным видом. Как только он повесил на себя артефакт, все признаки тьмы исчезли. Подошёл вплотную и вонзил изучающий взгляд в парня. – Ещё вопросы есть?
Разумеется, они были. Но Тео, подумав о том, что вопрос относительно первого сына драконицы Авалы, покажется ещё более странным, сглотнул:
– Нет.
Артефакт осветился красным, окрашивая верх синего василькового церемониального костюма в лиловый оттенок. Однако ректор засмеялся:
– Слава Алатусу – дошло. Вот и молчи, если это не твоего ума дело. А теперь отправляйся к себе, собирай вещи. Не забудь этот костюм – может пригодиться, если вдруг Его величество решит посетить Остров. И... – Вэйланд сделал паузу, соцерцая “чудо” перед собой. – И никаких выходок! Послезавтра жду тебя здесь, не поднее полудня.
– Если не успею?
Ректор усмехнулся, как бы намекая на уникальное наказание. И ткнул пальцем в сторону двери: беседа была окончена.
Сейчас, когда хотелось рассказать друзьям о самом главном – об умении Либериса занимать чужое, более молодое и перспективное в плане здоровья тело, – невовремя накатил приступ кашля. Тео успел услышать Грэйга, прокомментировавшего предложение:
– Значит, это правда, что Либерис не успел консумировать брак со второй женой, и дети не его... С другой стороны, что это меняет? В народе говорят, что и сын Кассандры, принц Антониус, так себе человечишко, с гнильцой. К тому же, он не намного младше главной мрази, век его будет недолог...
Анника торопливо налила остывший тёплый отвар в бокал Тео:
– Попей, не торопись. Я не поняла, при чём мои дети? Либерису нужна не только наша кровь?
– Я не... – и Тео зашёлся кашлем. Кое-как удалось приглушить его, и, отдышавшись с облегчением, он продолжил. – Дело в том, что...
Новый приступ кашля, болезненнее предыдущего, лишил последнего воздуха, лёгкие будто кто сжал в кулак. Грэйг с Анникой переглянулись. Мужчина поднялся, обошёл стол, вставая за спиной Тео, и похлопал его по спине:
– Брось эту затею. Не надо нам рассказывать лишнего, если слово дал.
– Не понимаю, чёртов... – слёзы лились из глаз, таким удушливым показался кашель. Дома Делфина уже бы в 911 звонила...
– Скорее всего, на тебе печать клятвы о неразглашении. Я верю, что тайна серьёзная, однако наш закон о невмешательстве поддерживает сохранение чужих секретов, даже если может принсти пользу. Увы. Поэтому даже не старайся. Просто скажи, что от нас требуется.
До Тео понемногу дошло, о чём говорит Грэйг. Вспомнилась Хранительница другого мира, тёмная, несмотря на белый свет, окружающий её ореолом. Именно она рассказала о том, что Либерис “пожирает своих сыновей”, занимая их юную плоть и меняя приставку, порядковое число к королевскому имени. Тайну она особо не просила сохранить, будто надеялась, что Тео распространит эти сплетни. Но ведь дома, на Земле, он спокойно об этом поведал Мэйли и Максу. Возможно, здесь тёмная магия вела себя иначе...
– Хорошо. Спасибо, – кивнул, потирая горло, которое, словно по взмаху волшебной палочки, отпустило, когда он мысленно согласился с Грэйгом, положившись на его опыт и вспомнив о Хранительнице. – Надо узнать о гхм... (хотел сказать “о всех детях Либериса” – и в лёгких предупреждающе резануло) ... о ваших детях, Анника (кашлять не хотелось)... Хм, впрочем... Мы спасём их всех.
Данная незапланированная ситуация подкинула ещё одну загадку: знала ли истину тёмная магия, запирающая слова внутри болтуна? Если кашель распространялся только на настоящих наследников, то дети Анники не имели к ним отношения, тем более что были рождены от дракона, все трое. А если дело было в другом, то это только запутывало предположение Тео.
Анника поддерживающе положила свою руку на его, Тео, приходящего в себя после отката:
– Послушай, мой мальчик. Сына северного Ремуса, моего Арженти, – так его назвал Либерис, потешаясь надо мной , – как я говорила, он, возможно, отпустил. Я ему не верю, но и возле наших пещер сына я никогда не видела.
– Значит, Арженти, – кивнул Тео, показывая: теперь, по имеющемуся имени у драконоведов можно будет узнать судьбу этого “питомца”. – Сколько ему лет должно быть?
Анника вздохнула, мазнула взглядом по заинтересованному Грэйгу и вздохнула опять:
– Ну, да что ж, всё равно не утаишь этого! Надо рассказать всё по порядку.
Аккуратно подбирая слова, медленно, но не растрачивая время слушателей на незначимые детали, Анника поведала свою историю, которую, очевидно, Грэйг уже слышал, так как невозмутимо занялся печкой.
Около сорока лет назад, будучи юной скучающей девушкой и наслушавшись историй про коварство Либериса, она сделала то, что и некоторые другие её сверстники – сбежала из Алатерры, чтобы проникнуть в стан врага и попытаться напакостить Либерису. Напомнить ему о том, что справедливость – всего лишь вопрос времени, – и она обязательно настигнет поработителя драконов. Воспитатели в Алатерре всегда внушали своим подопечным о недопустимости насилия и изменения хода чужой истории. Анника и не собиралась совершать ничего запретного. С подругой они преодолели защитный купол через лаз (слабое место, где можно было вернуться назад). Добрались до Аалама и немного похулиганили.
Но ликторам удалось схватить Аннику, на живца, что называется. Позже выяснилось, что подруга сумела спастись и, возможно, передала в Алатерре, что на Аннику надели браслеты.
А затем, после первых пыток, во время которых неопытная девушка сдалась сразу и назвала своё имя, понадеявшись, что юный палач Моркал отпустит, к Аннике пришёл сам Либерис. Король этого мира заинтересовался Анникой, он выглядел добрым и ласковым, сослался на то, что ему всего лишь нужна её кровь, насыщенная магией долголетия, и как только возьмёт своё, то очаровательную пленницу доставят к куполу. Разумеется, за один приём он не мог выпить крови столько, сколько требовалось – Аннике нужно было потерпеть всего “пару месяцев”. Её кормили хорошо, приносили книги, чтобы она не заскучала. Приходил лекарь, собирал аккуратно кровь из вены и справлялся о её здоровье, приносил нужные травы и порошки.
Либерис, казавшийся ей сверстником отца, сумел расположить к себе, он, вероятно, обладал какой-то своей, особенной магией очарования, потому что в его присутствии Анника чувствовала себя спокойно и даже прониклась симпатией. Пока однажды...
На этом месте она кашлянула, сглотнула ком и быстро произнесла:
– Не сейчас, как-нибудь потом... Слушай дальше, мой мальчик.
... Через полтора года Либерис сказал, будто человеческая кровь Анники испортилась, и ему нужна последняя “порция” – кровь алатуса в обороте, когда тот насыщается магией от окружающих вещей и восстанавливается, очищается. Аннику привели из её комнатки-темницы в башню, откуда тысячу лет назад взлетали алатусы, чтобы парить над просторами, и предложили сменить личину. Затем отдать кровь, и после этого она будет свободна, сможет улететь к себе домой, если захочет.
Либерис был слишком ласков, и она снова поверила. Но крови слили слишком много, и она ослабела – тогда-то и надели снова цепи и оковы, но уже на тело драконицы, и вернуться в человеческий облик она не смогла. Придя в себя, она бесновалась в надежде оборвать цепь, ведь отсюда, с башни, была видна кромка гор на юге, за которыми находился её дом. Боль от обжигающих оков была сильной, и она несколько раз теряла сознание... А на следующий день, ослабевшая, позволила оседлать себя, чтобы спуститься вниз: ей говорили, будто, если она упадёт с башни, то непременно разобьётся. Так, понемногу, уступка за уступкой, согласие за согласием, она позволила себя привести к Драконьим Пещерам.
Вид покорных алатусов, с младенчества закованных в драконий образ, сломил её. И когда она уже не понимала, как дальше жить, снова появился Либерис и предложил сотрудничество, в обмен на призрачную свободу. Она ведь хотела всё узнать, когда сбежала из Алатерры, так вот – он предоставлял такой шанс.
К ней приставили специального человека, который отныне считался её хозяином – кормил, чистил чешую и давал насладиться полётом. Думала ли она о побеге? О да, но мало-помалу человеческий разум уступал звериному. Иногда, когда ночной Глаз Алатуса сиял слишком ярко, тогда она вспоминала, кто она на самом деле...
Как и тогда, когда поняла, что снова беременна, на этот раз от дракона, Ремуса, служившего на севере мира Алатуса. Этого самца, кажется, периодически кормили особой смесью – фруктами, разжигавшими желание. Он покрывал дракониц, делая их послушными его мужской воле...
Анника содрогнулась. Добавила, что до сих пор не может поверить в то, как легко она забыла о своей человеческой сути. Но тяжесть в животе всегда включала материнский инстинкт, который, как известно, выше всего – и животного в том числе.
Слушающий её Тео изумлённо перевёл взгляд с Анники на Грэйга, стругающего лучины. Алатус понял, чему удивился Тео, и кивнул, подверждая верность догадки – если сын Ремуса, так называемый Арженти, был вторым ребёнком Анники, значит, первый родился от Либериса. Как ещё иначе объяснить “испорченную” кровь, о которой сказал тот молодой матери? Но Анника не рассказала до конца, а её покашливание у Тео уже не вызвало вопросов: слишком ярким был сегодняшний урок про тёмный магический откат.
Либерис приходил к ней, заточённой снова в Пещерах ради благополучного вынашивания яйца-колыбели. В тот год его коварство раскрылось в полной мере, будто бы до этого не он управлял судьбой Анники-Авалы, а его нерадивые приближённые. И, ожидая ребёнка, она дала себе слово – чего бы ей это не стоило, уничтожить Либериса, когда он явится, как и обещал, забрать её второго сына и сделать его послушным животным...
