Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

– А дождь-то кончился! – отец тонким сухим пальцем показал на окно, от которого до стола потянулся игривый жёлтый луч.

Дарден, возившийся с котелками у очага, обернулся и понял: что-то не так. Ветер перестал шуметь внезапно, как и начался, и за окном действительно проглянул Глаз Алатуса. А гостя всё не было… Отбросив глупую безосновательную обиду, Дарден сказал отцу:

– Пойду, гляну, где он. Позвать надо, – и вышел.

Другой-Тео стоял с довольным видом и рассматривал чистое небо, причём яркий голубой лоскут отчётливо виделся чистым пятном на грязном сером покрывале – туч не было над домиком и вокруг него, безоблачность простиралась почти до леса. Потому, не встречая преграды, лучи Алатуса хлынули на землю, согревая её. От земли повалил пар.

– Ого, здорово ветер разогнал хмарь! – Дарден изумлённо обозревал небосвод, который, кажется, теперь благословлял на пахоту. Но внезапное подозрение обожгло, и мальчик, заикаясь и указывая на небо, обратился к алатусу. – Э-это ты, что ли, сделал?

Другой-Тео усмехнулся, перевёл добродушный взгляд с неба на мальчишку, достающему ему едва до груди и похлопал по плечу:

– Возделывать земли настала пора! Вкусив благостно, отправился на помощь!

– Святой Алатус, где ты только набрался этого? – корявая речь снова привела Дардена в чувство. Раздражение оказалось лучшим лекарством как от горя, так и страха. – Пошли есть твоего зайца! Буду учить тебя… благостно…

Спустя час жирный завтрак был оценён по достоинству челюстями троих едоков.

– Ничего, на ужин приготовим ещё, – сыто обозревая мелкие кости, Дарден похлопал себя по тугому животу. – Посмотрю, кажется, в прикопке ещё остались корнеплоды, они хоть и безвкусные, но с зайчатиной должны быть ничего…

– Возделывать земли? – настойчиво напомнил Тео, и в этот раз Дарден кивнул согласно.

Хирама отправили на полати отдыхать, сунули ему кружку, если вдруг «заяц» запросит пить, и отправились на поле. Якуша взяли с собой – попастись на свежей траве, заметно подросшей за ночь и полдня от дождя и сырости. Гость зачем-то прихватил мешок, в котором притащил зайцев, но отмахнулся от попытки мальчика догадаться – зачем опять.

До темноты, останавливаясь лишь на короткие передышки (Дардену-то чего, не он же тянул соху, но тоже устал), не заметили, как возделали большую часть влажной и оттого охотно распадавшейся на мелкие куски земли.

– Хватит на сегодня. Здорово мы потрудились. Ты как? – Дарден участливо посматривал на помощника, вытирающего грязные босые ноги о влажную траву. – Придём, я тебе воды нагрею. Мне-то не надо много, а ты, я смотрю, настоящий эве – тебе чистую одежду подавай…

Немного приведя себя в порядок, парень натянул одежду, с сомнением посмотрел на ноги и решил не обуваться.

– Более зайцы достать? – спросил совершенно буднично.

– Чего? – моргнул Дарден. – Прямо сейчас?

Алатус кивнул, поднял мешок, засунул в него обувь, но потом обернулся, протянул руку на север, словно пощупал воздух. Отчего-то успокоился, перекинул мешок через плечо и притянул к себе мальчика, чтобы удержать его, если тот испугается.

В следующее мгновение, перед ними вспыхнула разноцветная стена и превратилась в масляное пятно. Другой-Тео, крепко держа Дардена за плечо, подтолкнул его вперёд и шагнул, не отставая, не видя, как зажмурился мальчишка и побледнел.

– Идти вперёд! – Дардена похлопали по спине, и ему пришлось открыть глаза. Никакого пятна рядом и в помине не было, должно быть, показалось.

Но впереди стояла незнакомая хижина. Мальчик покрутился, осматриваясь, и понял, что алатус его куда-то утащил.

– А-а… – приготовился он кричать, но парень взял его за руку, как маленького, и повёл куда-то в сторону, показывая пальцем руки, удерживающей мешок, в разные стороны:

– Заяц… Заяц… Их тьмы и тьмы.

Ещё не успокоившись до конца, Дарден отвлёкся невольно и точно приметил шастающих по всему лесу ушастых. Настоящее заячье царство, чтоб их Алатус благословил!

Путь другого-Тео закончился возле небольшого прудика. Алатус начал раздеваться, всем своим видом показывая намерение искупаться в тёмной воде.

– Сумасшедший! – Дарден только потрогал ледяную воду и передёрнул плечами. Тогда ему указали на родник и намекнули: стоило хотя бы умыться.

А чокнутый алатус, словно температура воды ему была в самый раз, плавал себе и отфыркивался от воды, не обращая внимания на сидящего на корточках у родника мальчишку, который неохотно протирал ладошками тело.

Шлёп! Вдруг рядом с Дарденом, когда сумерки грозились окончательно сгуститься в чернильный мрак, упала и забилась рыбина. За ней – вторая и третья. Из воды выходил алатус, смахивая со своих плеч и груди влагу. Он оделся, не обращая внимания на онемевшего собеседника, поднял мешок, отошёл и прыгнул в сторону. Заверещал испуганный заяц, не ожидавший нападения.

Только из страха перед возможными дикими зверями, сейчас наблюдающими в сумерках за ними, Дарден, торопливо завернув рыбу в снятый армяк, пошёл за удаляющимся Тео, пытаясь не думать о том, что с чокнутого станется заманить куда-нибудь в своё логово и приковать магией.

Но, поймав несколько зайцев, тот спокойно поднял мешок, показывая Дардену улов, опять взял мальчика за руку – и вскоре они стояли на поляне рядом с фыркающим Якушем.

Глава 5. Быт или не быт?

Уже на второй день Тео начал тяготиться бытом, в который попал. Он понимал, что так, скорее всего, живут многие, ведь по дороге сюда не заметил ни одной деревни и даже просто дома, который бы привлёк внимание своим внешним достатком. А значит, существенной помощи этому миру он не смог бы оказать так быстро, как хотелось бы. На то, чтобы накормить всех этих дарденов-хирамов, ушли бы десятилетия, если не столетия, – при условии, что Тео каждой семье будет таскать зайцев и помогать пахать поле.

Историки и антропологи давно дали ответ на вопрос, почему неохотно совершаются революции – привыкая к голоду и унижениям, народ боится оказаться в ещё худшем положении, потерять последнее. Оттого терпит и верит, что король ничего не знает, а всё его плохие слуги обирают простой люд. На второй день, наблюдая за деловитым мальчишкой, разделывающим заячье мясо на засолку про запас, пока ушастые не дошли до состояния тощего, вечно голодного коня, Тео спросил (как мог, разумеется) про отношение Дардена к Либерису. Ответ был по-детски непосредственным: король ничего плохого семье Хирама не сделал, зато ликторы – да. Поэтому королевских слуг мальчик ненавидел, а Либериса уважал.

Сознание этих крестьян было таким же, как и грязные пятки пацана. Перед тем как залезть на печь после пахоты, он просто тёр ногой об ногу, стряхивая пыль и высохшие комья грязи – вот и весь вечерний «туалет». К слову, о гигиене. Делфина страдала манией чистоты, в Шаолине не приветствовались дурные запахи, а Тео, только оказавшись в другом мире, испугался, что кусок мыла Мэйли, вероятнее всего, скоро превратится в мелкий обмылок, зубная паста – закончится. Тео недоумевал: ну, не может же этот мир обходиться без самого простого удовольствия – чувства чистоты! Он захотел для сравнения наведаться в столицу, но сделать этого пока не мог по нескольким причинам.

Два дня он ждал лётной или конной кавалькады из Аалама. Но то ли Менгал хорошенько треснулся при падении и до сих пор приходил в себя, то ли погода была нелётной для драконов, потому что дождь шёл по нескольку раз в день. Разгоняя тучи над полем, чтобы его возделать, Тео каждый раз терял часть силы. Она восстанавливалась за счёт добрых дел и позже опять обидно тратилась на поворот ветра в сторону Аалама и на восстановление выносливости тела.

Сравнив свою скорость на поле, многократно усиленную растительной и воздушной магией, и осторожное продвижении коня-доходяги, Тео сразу понял: выгоднее самому таскать плуг, чтобы быстрее вырваться из этого замкнутого круга. И он таскал, со временем привыкнув к холодной земле и колкой прошлогодней пшеничной стерне[1]. Тащил, обливаясь потом с головы до ног – противные капли лезли в глаза, мешая делать ровную параллельную колею, а спину то и дело хотелось почесать. Потом вспомнил про повязку, какую надевали спортсмены на голову, сделал себе такую же из пояса, и, по крайней мере, проблема со зрением решилась. Обиднее было то, что позже оказалось невозможным полноценно помыться в домашних условиях.

– Да ты в самом деле принц! – шутя признался себе Тео, почёсываясь утром следующего дня после первого вечера пахоты. Он не на шутку задумался о постройке чего-то вроде скандинавской басту[2] или, хотя бы, финской сауны, но потом одёрнул себя: на это не было времени и возможностей, а увязнуть в неважном сейчас нельзя.

Поэтому на второй день, ознаменовавшийся приятным событием (экспериментом с ветром, унёсшим тучи на север), Тео решил задачу проще. Как говорится, убил двух птиц одним камнем[3]: и помылся в прохладном прудике, и показал мальчишке заячье царство, веря, что это ещё больше расположит бедолагу к нему, странному гостю.

Знал ли Тео о том, что он странный с точки зрения местных? Разумеется. С первой минуты своего нахождения в мире Алатуса он понял свою непростительную оплошность – не попросил Авалу научить языку этого мира. Всё, что осталось от матери, – её советы и Песнь об Арженти, въевшаяся в память как очередной хорошо вызубренный урок. Оттуда-то он и черпал слова и выражения, сначала осторожно, с ратниками, проверяя предположения. А увидев, что его худо-бедно понимают, стал более щедро использовать фразы и их части. Да, они однозначно вызывали улыбку на лице голодного пацана, но другого варианта для обоюдно полезного диалога пока Тео не имел. Вспомнил Максимиллиана, который, впрочем, отлично говорил по-английски, допуская ошибки в согласовании. Тео не сомневался, что сейчас он выглядел таким же болваном в глазах алатусского бедняка. Поэтому соглашение между Дарденом и гостем, пообещавшим помочь, пришлось как нельзя кстати.

Помимо незнания языка и местных реалий, оставался нерешенным вопрос с собственной безопасностью. Тео то и дело проверял воздушными нитями, не летят ли сюда ратники на поиски свалившегося с дракона чужака, но даже третий день начался безмятежно. Снова с утра набежали тучи, и Тео их не торопился разгонять: Дарден ещё затемно затеял разделку доброй части ушастого улова.

Он показал, как делать из палок растяжку для шкурок, и после завтрака этим занялись все, сидя за столом. Включая выздоравливающего отца. Излечение Хирама было отдельной историей, смущавшей Тео. Он-то по наивности решил, что если бы поставил противовоспалительный укол, то больше напугал бы крестьян, незнакомых с развитой медициной. Поэтому, когда лез в аптечку, вспомнил пространное объяснение Авалы о чудодейственной крови алатусов, которой те, в том числе, лечили своих серьёзно заболевших слуг. Оттого люди охотно прислуживали своим крылатым господам. Оттого, если верить хранительнице другого мира, Либерис пил кровь своих сыновей.

Да, его поняли правильно. Дарден так и спросил в лоб: «Ты – алатус?» Кажется, испугался. Потом вдруг упал на колени, во время чтения трёх строк из Песни Авалы про Арженти: «Арженти я и ваш спаситель…» Но был удивлён – мальчишка переключился на зайцев и будто бы забыл, кто перед ним. Позже, занятый обвязыванием палок пенькой, Тео спросил, ждут ли крестьяне спасителя Арженти. Мальчишка переглянулся с побледневшим отцом и посмеялся над наивностью гостя. Оказалось, что для этих людей история об Арженти была всего лишь сказкой, мифом – Дардену, например, её когда-то рассказывала мать.

По всему выходило, что гостя воспринимали за путешествующего алатуса. Для них важнее был факт сходства его имени с именем погибшего старшего сына Хирама от лап местных алатусов. Таким образом, имя сыграло большую роль в установлении доверия, чем цитата из Песни, которую Тео увлечённо произнёс на конюшне.

Осознав всё это и посмеявшись над собственной самонадеянностью, Тео попросил Дардена рассказать его версию про Арженти. Мальчишка пожал плечами, начал вспоминать, а в процессе часто задумывался, будто за полторы тысячи лет в Алатусе забыли историю «восстания Авалы» и её бегства с дюжиной драконьих яиц.

Для сравнения Тео спросил, какая сказка у Дардена любимая. И вторую историю мальчишка выпалил без запинки и с горящими глазами – про обычного крестьянина, нашедшего кубышку с золотом и разбогатевшего. Тео хмыкнул: вот тебе щелчок по носу, серебряный принц!

Да, Тео боялся увязнуть в этом неприхотливом быте, который нуждался в его помощи, но зато в ответ щедро платил возвращающейся силой. Так первой ночью Тео почувствовал прилив после тихо произнесённой фразы, посылающей во вселенную «отчёт» о проделанном. Долго потом не мог уснуть, рассуждая: продолжить помогать этим крестьянам или отправиться исследовать проблему глобально – в столицу? Победило здравомыслие и милосердие – он остался.

Выспавшись за четыре-пять часов, он поднялся, вышел из хибарки, прихватив записную книжку с ручкой, скотч и фонарик. На улице подумал и вернулся в хозяйственную постройку, взял мешок для будущего подарка Дардену. И только после этого построил портал до заячьей хижины, где спокойно написал записку к Мэйли и Максимиллиану, наверняка задержавшемуся в доме мистера Чанга.

«Со мной всё в порядке, я на месте. Авала попрощалась со мной, пытаюсь самостоятельно разобраться (заштриховал) исследовать этот мир. Нашёл безопасное место. Вернуться не могу, т.к. после перехода не хватает магии, но я бы хотел здесь остаться, чтобы понять, что изменилось.

Видел алатусов, они – как я, но пока контакта не удалось построить. Зато подружился с одними местными, планирую (заштриховал) я должен им помочь, заодно восстановлю силы. В общем, мир напоминает наше Средневековье из учебников истории. Более точно подробности узнаю позже.

Мэйли, малышка (вымарано) мой друг, большое тебе спасибо за рюкзак с вещами. Ты была права: всё пригодилось или пригодится. Боюсь, только мыла не хватит, ибо здесь, кажется, не знают, что такое гигиена. А нож и топорик – в самый раз, то, что надо для алатуса-рейнджера. Кстати, в полевых условиях изучаю бытовую магию.

Главная проблема – язык. Скажи Максу, чтобы не вздумал сюда соваться, нужно уделить грамматике в Песне особое внимание. Курс по самообороне ему тоже не помешает. Слава богу (заштриховано) Алатусу, местные пока ко мне относятся хорошо, у них какая-то своя версии – я не понял, почему они приняли меня за своего. Разберусь, напишу. Ваш Тео.

P.S. Успокой, пожалуйста, Делфину.

P.P.S. Мяса здесь навалом, скучаю по брокколи и шпинату. Надеюсь, м-р Чанг не вернулся. След. письмо – у тебя. Убери стекло со стола. Постараюсь аккур.»

Постскриптум Тео дописывал мелким почерком – решил всё экономно уместить на одном листе. Позже втиснул на первой стороне, где расстояние между строками оставлял шире, две строчки: «Надеюсь, письмо дойдёт. Там (стрелка направо) оставь ответ, попробую забрать».

Наловив зайцев, выбрал одного посимпатичней и скотчем примотал к нему записку. Межмировой узкий коридор получилось выстроить не сразу, хотя ночью показалось, что сил хватит на полноценный портал, но, видимо, перемещение в лес потребовало платы.

Толкнул кролика по течению нитей, а когда коридор закрылся (что значило – объект вышел в другой точке), Тео вздохнул с облегчением. Его совесть однозначно успокоилась, словно снял с себя ответственность перед теми, кто знал его и волновался, и с этого момента события потекли, словно сами собой разумеющиеся.

Поле только на первый взгляд казалось огромным – разделённое на две неравные части, составляло в совокупности примерно один акр[4]. На куске побольше высевалась пшеница (если верить прошлогодним стеблям на стерне), на другом, вероятно, сажали овощи, но это второе поле выглядело немилосердно заросшим. Тео спросил у Дардена, что там сажали. Мальчик показал руками круглые шары. Значит, корнеплоды, понял Тео, его предположение оправдалось. Тогда он поинтересовался, почему поле выглядит заброшенным, и ответ не удивил – не хватило денег на семена, а также рук на уход за ним.

Полив осуществлялся через канаву, шедшую от речки, и с помощью дождей, бравших, в общем, на себя всю ответственность за первоначальный рост растений. Тео предложил вспахать и второе поле, но мальчик махнул рукой – бесполезно, всё равно семян нет.

Тео задумался. То, о чём он пошутил в письме к Мэйли, уже на третий день отозвалось неприятной тяжестью в желудке. Крестьяне ели всё подряд, пока были продукты, экономя на том, что могло потерпеть. Но привыкший к овощной диете Тео не раз вспомнил совет мистера Чанга: действительно, мясо замедляло энергию ци. Наверное, превратись он в дракона, получился бы с толстым брюхом, как те, на которых летали горные ратники.

Дарден заметил плохой аппетит гостя, отвёл на огород, где, прикрытая ветками, находилась яма с закопанными в неё на зиму корнеплодами. Тео обрадовался и выкопал парочку. Однако после того как те были сварены с кашей, он попробовал и поморщился: вкус напоминал кабачок или тыкву, но гарнир явно требовался другой да и специи тоже.

– Как сопли, – Дарден брезгливо отодвинул от себя чашу, ближе к Тео, и переключился на зайчатину, которая, кажется, не собиралась ему надоедать, несмотря на пресный суховатый вкус.

Так что утром третьего дня Тео уже знал, что будет делать. Допахать оставалось немного, наверное, всего седьмую часть. Затем засеять, взборонить – и дело сделано. Он может слетать в столицу да осмотреться. Но для прогулки требовались деньги и хороший переводчик.

– Достать могу я до… много зайцы, – начал Тео во время завтрака. – Сокровища нужны… чтоб заплатить за дар… Ты сделать?

Дарден чуть не подавился, задумался, пытаясь расшифровать, чего от него хочет алатус. Потом, вероятно, помог отец.

– Тебе нужны деньги? – спросил крестьянин. Тео кивнул, показал на одежду, содержимое чашек.

– Я помчаться в Аалам. Не один, он, – ткнул пальцем во внимательно слушающего Дардена. – Добыть много зайцев или сокровище, вы их продать. Часть – себе, часть – мне. Возможна эта участь?

Отец и сын переглянулись. Конечно, они не против!

– Благостно! Хм… хорошо. Возделать поле, добыть много зайцев и помчаться в Аалам.

Мальчишка закатил глаза:

– Мы вспашем поле, ты добудешь зайцев, и тогда мы поедем в Аалам их продавать.

Эта фраза, как и многие другие, была записана и выучена с примечанием: «Ты добудешь – 2 лицо, я добуду – 1 лицо». На поле, пока не начал задыхаться от физических усилий, под руководством юного учителя Тео зазубрил ещё несколько глаголов и их спряжения, с особой ностальгией вспоминая ленивую грамматику английского языка и пока не видя логики в разном выборе окончаний.

Местное солнце стояло в зените, когда оставались последние две борозды. Тео, уши которого заложило от усиливающейся усталости, ментально не почувствовал приближение драконов – только ощутил ослабление контроля позади себя (плуг подпрыгнул) и вопросительно обернулся на Дардена. Первая мгновенная мысль была – мальчишка упал, ведь он трудился на правах взрослого и мужественно отказывался сделать паузу, ибо обоих пахарей вдохновляло то, что через час можно будет отдохнуть основательно, с чистой совестью перед более лёгкой частью работы. На краю поля, в ручной тележке с деревянными колёсами, лежал мешок с зерном и вторая насадка с тонкими и частыми зубьями – для рыхления и выравнивания поверхности земли после посева. Коня оставили дома, Хирам впервые вышел на улицу, погреться под солнечными лучами и попасти у зелёных канав Якуша.

К удивлению пахарей, три дракона с наездниками пролетели над ними в сторону леса, не приземляясь и не спрашивая ничего. Облегчение Дардена было красноречиво на его лице: и опасность, кажется, миновала, и коня, если бы он был тут, защищать не понадобилось бы. Тео махнул рукой, мол, продолжим, а сам остаток пахоты только и думал про ратников.

Сам он сейчас выглядел подобно местному Дардену – в одних простых исподних штанах, босой, без рубашки и верхней кожаной «курточки». Одежда была сложена под деревом и фактически спрятана от глаз.

Доведя задуманное до конца, они сразу заменили зубья на сохе и уселись в тени пообедать. «Опять мясо!» – вздохнул Тео, но голоду не прикажешь – и челюсти быстро справились с задачей. Запили водой и вернулись к работе. Тео тащил мешок – Дарден сеял пригоршнями, разумеется, как придётся, не рядами. Видя эту небрежность, Тео обернулся к лесу, проверил живые нити – к счастью, драконы с людьми находились далеко. Остановил мальчишку, набирающего очередную горсть, велел подержать мешок раскрытым и призвал нити ветра.

Небольшой вихрь сунул свой длинный язык в мешок, вбирая в себя зёрна, а затем взметнулся вверх, под испуганный вопль Дардена, и понёсся над пашней, следуя указаниями руки своего повелителя. Прошло всего несколько минут, и Тео по-дирижёрски «закончил» танец ветра.

– Готово! – сказал Дардену.

Тот стоял неподвижной скорбной и испуганной скульптурой с грязными разводами на лице, потом недоверчиво прошёлся по полю – зёрна легли под вывернутую землю, словно аккуратные стежки матери на рубашке.

– Можно боронить, – алатус, подхватив пустой, без единого зёрнышка, мешок, пошёл к стоящему на краю поля плугу, не оборачиваясь на бормотание мальчишки.

Через часа два драконы летели назад, однако на этот раз снизились все трое у кромки леса, на зелёную твёрдую поверхность. Дарден, не дожидаясь, пока к ним обратятся, бросил Тео, оперевшемуся на оглобли:

– Не ходи, я сам разберусь! – и умчался к лесу, сверкая по мягкой пушистой земле чёрными пятками.

О чём они там говорили, здесь, на середине поля, не было слышно. Но вскоре ратники взобрались на драконов и полетели в другую сторону, на восток, а Дарден вернулся к Тео:

– Они про тебя спрашивали, искали отшибленного ратника. Значит, ты отшибленный, или не соврал – прибыл со звезды? Сказали, что алатусы у наших память отнимают… – возбуждённого мальчишку остановил внимательно его слушающий, но не прекращавший тащить плуг Тео: «Говори медленно!».

Дарден нервно рассмеялся, но повторил уже сказанное и дальше говорил медленно, помня о возможностях своего помощника:

– … Нашли тебя в горах и везли к дознавателям в Аалам, но по дороге ты свалился со взбесившегося дракона. Их товарищ как только пришёл в себя, рассказал. Они надеялись, что за два дня ты недалеко ушёл. Я поклялся, что не видел, сказал, может, «тот ратник» к заречным ушёл, пусть там поищут… И ты не беспокойся, они про тебя тоже спрашивали. Я сказал, что ты мой брат, старший, который недавно вернулся с войны и тоже немного того, поэтому они тебя не тронули… Но велели дать знать, если вдруг у нас появится тот отшибленный… Уф-ф! А ты теперь не забоишься ехать в Аалам?

– Поедем, – коротко успокоил мальчишку Тео. Из ааламских его в лицо знал пока только Менгал, а новости во многом объяснили доброжелательное к нему отношение ратников.

Значит, отшибленный, то есть потерявший память… А ведь он много раз слышал этот слово, но перевёл его как «чужак, неизвестный». И ещё любопытно: алатусы забирают память у ратников?.. Что ж, он тоже умел это делать. При случае можно было бы вспомнить тот трюк, если крестьянам будет грозить опасность: похоже, что «отшибленных» здесь не трогают.

Уложившись с посевом (и всё благодаря магии!) задолго до заката, они вернулись домой, где застали Хирама, делающим клетку для кроликов. Как и для растяжки шкур, в ход шла пеньковая верёвка и палки, на этот раз толще и прочнее. На нижнюю решётку постелили рогожу и солому, чтобы зайцы не вываливались. Дарден предложил сначала поужинать, но Тео отрицательно покачал головой: с него хватит зайчатины. И указал на грязное тело пацана, его видавшую виды замызганную рубаху и блестящие на ляжках штаны, где руки вытирались и во время работы, и во время еды:

– Кто телом чист и мыслями, достигнет просветленья… и добьётся своего! Мыться до еда, а не после!

Дарден попробовал сопротивляться, но был уничтожен единственным контр-аргументом:

– Мы не едем в Аалам грязный! – «старший брат» вручил младшему выгребное ведро, ткнул в печку, мол, справишься сам. В следующую секунду (Дарден успел только моргнуть) Тео держал в руках свой рюкзак, прихватил пустую бадейку и отправился в сарай.

– Чего ты там собрался делать? – Дарден сунулся было за ним, но рядом с Якушем, поставленным в стойло, царила тишина. Ясное дело: алатус опять исчез с помощью волшебства. – Попадёшься ратникам со своими штуками, живо с тебя шкуру снимут!.. А я буду говорить, что не при чём, ты меня околдовал!..

Вернулся оборотень не скоро. Зато аромат его мыла сразу отметили носы Дардена и Хирама. Он демонстративно поставил перед мальчишкой пустую бадью, показал на шевелящийся мешок с зайцами, переправил их в клетку и снова исчез, в этот раз ненадолго, чтобы принести зайцев и ещё одну вещь, от которой лица крестьян перекосило.

Там, в «заячьем царстве», Тео вдруг подумал: а что если бывший хозяин, который исчез давным-давно и явно не смог вернуться, спрятал здесь, например, деньги, подальше от ликторов и ратников?

Кстати, следов присутствия тех трёх драконов, посланных в погоню, не наблюдалось. Зайцы успели уничтожить поваленные драконом Менгала ветки на плодовых деревья и ободрать кору. Как будто никто и не падал. А еловые ветки Тео ещё в прошлый раз к домику утащил.

Он направил магические нити на землю, пытаясь узнать в тайных точках и узелках металл. И клад долго не пришлось искать – позади задней стены хижины действительно оказался зарытым глиняный горшок с двумя мешочками, наполненными серебряными и медными монетами.

Вот на них-то и смотрели, вытаращив разгорающиеся глаза Дарден с Хирамом. Тео накрыл горшок рукой и напомнил:

– Омыть тело!

Пришлось мальчишке раздеваться и изображать мойку, хотя до выходного дня было ещё далеко. Тео не выдержал, наблюдая, как Дарден развозит намоченной тряпкой грязь по телу, стоя на деревянном настиле в натопленной хижине, – намылил тряпку своим мылом и, цокая на недовольное ворчание, самолично отдраил чумазого пацана. Его отец посмеивался, будто был согласен, и неожиданно достал из сундука явно праздничную одежду. Чистую, расшитую яркими цветами и птицами – в такой только на праздники ходить! Протянул стопку сыну, шлёпающему в деревянных башмаках к печи, вторую протянул Тео:

– Надень, сынок. В этой одежде ты похож на ратника, в Ааламе вызовешь подозрения. И видит Алатус, эта рубашка ждала тебя, раз сын мой Теобальд никогда не вернётся.

Рубашка и штаны пришлись почти в пору Тео, разве что размерчик был чуть меньше, наверное, шился для самого Хирама или его погибшего старшего сына. Новый вид крестьянин одобрил, да и Дарден, кажется, повеселел – почувствовал всю прелесть чистоты.

В столицу решено было ехать с утра.

– Купить новый конь и … млеко благостно… иметь силу? – не вспомнив, как по-местному будет корова, Тео вернулся к теме траты найденного сокровища. Хирам в это время мылся, а Дарден ему помогал.

– Там не только на коня хватит, – откликнулся мальчишка.

– Он, наверное, про корову спрашивал, – подумав, подсказал сыну Хирам.

– Да… Ты про корову? Она молоко даёт… Угу, хватит… А ещё бы пшена прикупить: Якуша откормить и муки намолоть…

Сказка Дардена о внезапном богатстве сбылась, мальчишка с увлечением перечислял необходимое и боялся: вдруг на что-то важное не хватит. Тео еле успевал ухватывать слова. Ужин он взял на себя: приготовил рыбный суп и отвар, давая возможность хозяевам вымыться и убраться после импровизированной бани. Может, у крестьян и были свои планы, на этот раз Тео решил проявить твёрдость и составил для себя собственный список. Разделил монеты, показательно забрал один мешочек себе. Отдал Хираму остальное и добавил: с зайцев доход тоже себе пусть забирают.

После сытного ужина, похожего на праздничный из-за благоухающих чистотой едоков и их счастливых лиц, перед сном Тео решился очередной бытовой «фокус». Отправил на полати хозяев, предварительно заставив их стряхнуть оттуда мусор, развёл в тёплой чистой воде мыло, открыл дверь, и…

По хижине носился мыльный вихрь, мазнул по лицу любопытного Дардена, «укусив» пеной его глаза, выел грязь ото всюду – из стен, со стола и скамеек, увлажнил пол, затем тёплым дыханием осушил влажные поверхности – и умчался по своим делам.

Не дожидаясь, когда хозяева посмеют высунуть нос из-за очищенной занавески, Тео достал из рюкзака спальный мешок и постелил себе на скамье у окна. Сегодня, по крайней мере его высочество будет спать в подобающей чистоте.

– Благостной ночи, – сказал гроко и полез в мешок. Отовсюду пахло мылом, которое любила Мэйли. Сейчас от целого куска оставалось совсем немного, но Тео не жалел: в Ааламе для эве наверняка продают пригодное – это во-первых; во-вторых, крестьяне сегодня получили урок: хочешь жить по-человечески, для начала сам старайся не жить подобно свиньям.

Погружаясь в состояние медитации перед сном, он слышал, как крестьянин поминал свою жену, Делию, при которой в домике всегда было чисто.

Вселенная была согласна с Хирамом и Тео. На просьбу вознаградить его за проделанный труд во благо других, сила Алатуса хлынула, заставляя тело покрываться приятными мурашками. И Тео улыбнулся: с такой силой можно обернуться в дракона и полетать, чтобы, наконец, осмотреться в полной мере.

Глубоко ночью, когда сновидения сменили тягучие мысли о будущем, юный женский голос позвал его на местном языке:

– Где же ты? Кто ты? Отзовись!

Тео мгновенно проснулся – голос продолжал настойчиво добиваться его ответа. Может, так его пытались найти ликторы, о магии которых он был наслышан? Или то была Мэйли, чьи мысли преодолели пространство, но были им искажены?

На всякий случай оборвав незримую нить и выстроив вокруг себя защитный ментальный шатёр, Тео какое-то время ворочался, дал себе слово побеспокоиться об этом завтра, как Скарлет О’Хара, и уснул крепко, до самого утра.

[1] Стерня – остатки пшеницы на поле.

[2] Басту – скандинавская баня.

[3] Убил двух птиц одним камнем – английский аналог русской пословицы «Убить двух зайцев одним махом».

[4] Один акр = 4047 кв.м.