Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"

Автор книги: Юлия Эфф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Глава 2. В заячьем царстве

Тео вдруг подумал, что, если бы магия матери продолжала бы его сопровождать, то наверняка голос Авалы воспротивился бы этому путешествию – прямо в логово Либериса без весомой поддержки соратников. Действительно, он слишком легкомысленно отдался течению событий. Разве он собирался ввязываться в бой, знакомиться с теми, кто поддерживал режим Либериса Третьего, и мчаться в столицу для знакомства с угнетателями алатусов?

Как сказала Хранительница другого мира? Либерис пьёт кровь своих детей? Своевременное предупреждение, которому он не следовал, зато искусно изображал агента под прикрытием. Даже то, что все встречные воспринимали его как само собой разумеющееся явление, на самом деле, выглядело странно, не так ли? Или притворялись, как учителя в Сиднейской школе, будто не знают диагноз Тео Уайта, и зорко следили за его поступками. Кому-то прощались самые непозволительные выходки, но только не ему, что приучило его быть всегда собранным.

Поэтому нет и не может быть уверенности, что в столице ликторы, известные по Песне об Арженти своей хитростью и подлостью, не раскусят его. И неизвестно, из чего сделаны застенки Мешка, может, из того же ираниума, который в данную минуту сдерживал драконицу и не позволял ей принимать магию, чтобы…

Спину прошиб озноб, руки сами собой разжались на одежде Менгала. Что, если дракон не совсем ездовой и не совсем животное? Ещё недавно Тео не верил, что превращается в алатуса на самом деле и летает в реальности, а не во сне. Что, если, сняв ошейник с драконицы, обладательницы женского голоса, он увидит настоящего человека?

Драконица, словно почувствовала, что о ней думают, икнула в полёте и медленно начала набирать высоту.

Построить портал прямо сейчас, на спине? Или прыгнуть и обернуться в дракона да улететь? Тео сосредоточился, прикрыл глаза. Магия шевельнулась и вязкой, тяжёлой смолой устремилась к нему. Он мысленно выругался: с такой скоростью магических нитей понадобится полчаса, не меньше, чтобы начать строить коридор хотя бы до земли. Возможно, драконица почувствовала проделки одного из всадников, ибо дрогнула, заурчала утробно и едва не завалилась на бок. Удар хлыстом поправил дело.

Тео обратился жестами к невозмутимому Менгалу, показывая на землю. Тот покачал головой и снова ткнул пальцем в сторону Аалама. Ясно, не собирался ни давать передышку драконице, ни сам отдыхать.

«Поиграем?» – когда более-менее логичный план созрел, Тео послал зов драконице.

Она откликнулась, в полёте попыталась повернуть голову, за что и поплатилась.

«Нельзя! Больно!» – отозвалась запуганным дрессированным зверем.

«Да. Будь осторожна. Слушай меня. Ты должна опуститься, когда я скажу «кхе-кхе»», – Тео кашлянул. Нужна поляна в лесу, где никто их не увидит. Он не дообъяснил, ему снова отказали: «Нельзя спускаться – больно! Лететь домой. Кушать!»

«Я помогу тебе, мы улетим туда, где тебе не будет больно», – пообещал Тео. Дать отдохнуть драконице, напоить, накормить и вернуться назад, к горам, туда, куда полетели алатусы. Там должны знать, как снимается проклятый ошейник.

«Лететь домой! Нельзя назад – больно! Дома – еда!» – рокотало внутри драконицы, и, кажется, Менгал обратил на это внимание. Добавил хлыста.

Дракона было жалко. Но что Тео понимал в этой ситуации? Эх, надо было строить портал при первой возможности, в горы, и уходить к алатусам. Там его просветили бы, и можно было бы выработать стратегию…

– Ты уже никуда не торопишься? – едко спросил сам себя.

Всего сутки прошли, он не мог привыкнуть к отсутствию чужих голосов в голове. Стоило признаться: Авала, Макс и Мэйли – все они ему так «напомогали», что после их опеки он не мог самостоятельно принимать решения.

Да. Он хотел бы здесь остаться и хотя бы понять, объяснить себе все странности этого мира. Но прежде чем начать это делать, стоило предупредить Мэйли: настолько долго в межмировом портале до этого раза он не задерживался. План действий сформировался, и Тео снова обратился к драконице.

«Хорошо. Лети домой, кушать. Если я упаду, ты быстрее долетишь. Тебе легко будет. Поняла?»

Драконица задумалась. Насчёт второго всадника, умеющего разговаривать в мыслях, хозяин распоряжений не давал.

«Я начну делать так – кхе, кхе – ты должна перевернуться. Знаешь, как перевернуться?»

Драконица дала крен, и Менгал поднял хлыст, присовокупляя к удару брань. Это не помогло: Тео за его спиной закашлялся, как если бы подавился чем-то, и драконица опять испугалась, её повело в сторону. Больно ей больше не было – Тео, «паникуя», прижался к Менгалу и судорожно схватился за его руки, не давая пустить в ход орудие устрашения. Ратник начал ругаться: паникёр мало того что пугал дурное животное – не давал вернуть над ним контроль, делая полёт опасным для обоих.

Мелькали ветки, впрочем, быстро расступившиеся – внизу оказалась очередная поляна с хижиной. Драконица сделала немыслимую петлю, чего Менгал не ожидал, и два наездника полетели вниз, распадаясь в полёте, кто куда – на пушистые макушки еловых деревьев.

Падение Тео смягчили магические нити, скрученные в самый простой, хорошо отработанный узел. Поэтому, миновав колючие ветки, он приземлился на ноги и сразу бросился к Менгалу. Тот, цепляясь за ветки одеждой, безвольно падал и не делал попыток ухватиться за древесные перекладины. Тео воздел руки, удерживая падающего от финального рывка до земли – и тело Менгала мягко опустилось на апрельскую, робкую в тени вековых деревьев траву.

– Жив! – жилка билась на шее ратника, так что Тео с облегчением выдохнул. Но затылок находящегося в бессознательном состоянии кровил, заливая воротник. – Проклятье, что б тебя!

Тео в сердцах выругался и огляделся – вокруг сплошной лес, пусть и не такой дремучий, как в предгорье. Где-то за деревьями жалобно ревёт драконица и ломает их, пытаясь протиснуться к людям. Пришлось оставить Менгала и идти успокаивать обманутое чудо природы.

«Успокойся, я здесь. Всё хорошо!» – обратился к ней, продираясь через препятствия из засохших нижних веток.

«Хозяин лететь! Нельзя бросать! Больно! Домой! Хозяин – домой!.. Кушать!»

– Да остановись ты! – когда драконья тушка оказалась рядом, но не выказала желания остановиться и поговорить, а, словно заговорённая, устремилась к лежащему в десятках метрах Менгалу, Тео готов был сам ругаться на упрямое животное. Конечно, оно послушалось несколько минут назад, а теперь то ли чувствовало вину, то ли вспомнило о чувстве долга, – но действовало твердолобо, не обращая внимания на мешающие растительные препятствия.

Окрик подействовал, драконица замерла, и Тео приблизился к ней, не размыкая мысленного контакта:

– Подожди немного, я должен посмотреть, что за дрянь на тебе. Я – свой, не волнуйся. Я только посмотрю, и полетишь домой… Если не смогу снять…

Металл, из которого был сделан ошейник, плотно прилегал к шее. Тео направил на него магические нити – ошейник заискрил, и драконица дёрнулась от боли, заворчала.

– Прости! Я всего лишь проверил. Больше не буду делать больно, обещаю.

Она мотнула головой, как бы не доверяя, и потопала вперёд, вероятно, уловив запах Менгала, настолько чёткой была траектория её перемещения. Пока Тео думал, что делать дальше, драконица добралась до лежащего под развесистым деревом ратника, покрутилась, сшибая ещё пару молодых деревьев и расчищая тем самым место для взлёта. Как мать, перетаскивающая своё потомство, осторожно подняла Менгала за одежду, поднатужилась и рванула вверх.

– И что это было? – Тео изумлённо смотрел вслед исчезающей за лесным пологом фигуре. Невозможно было поверить в то, что животное, над которым издевались и несколько раз болезненно ударили, тем не менее решило спасать своего господина.

Плюнув на не поддающуюся объяснению логику жителей Алатуса, Тео подобрал валяющийся хлыст и с ним руках отправился в направлении, в котором заметил хижину. Нужно было поднакопить силы для возвращения в горы порталом и отправки весточки для Мэйли и Максимиллиана.

*****

В хижине Тео снова испытал смешанное чувство – удивление пополам с разочарованием. По дороге сюда он предполагал остаться здесь на день или два, если его не будут искать столичные ликторы после того, как драконица принесёт им тело Менгала. Тео подозревал, что межмировой переход истощил его, подобное уже случалось, и обычно на полноценное восстановление уходило не меньше трёх дней. В этот раз требовалось сделать всего две вещи – вернуться за рюкзаком и отправиться, хоть пешком, хоть через портал, если получится, к алатусам, ибо ситуация прояснилась в главных чертах: в одиночку даже знаменитый воин Арженти ничего не сделает.

Но хижина только снаружи казалась пригодной для жилья. Вся её роль сводилась к защите от хищных животных (если они тут были) и от осадков. И то – заметив на полу солнечные зайчики, Тео поднял голову – и обнаружил явные прорехи в крыше. Однако самым главным разочарованием стало отсутствие каких бы то ни было кухонных приспособлений: ни котелка, ни деревянных ложек и чашек, ни даже топора, чтобы нарубить дров для очага, использовавшегося по-чёрному, без трубы наружу.

Инструменты из рюкзака пришлись бы кстати...

Тео потянул нити, чтобы проверить свои возможности, – но с прежним послушанием упрямой застывающей смолы, они текли слишком неохотно. Значит, нужно было срочно понять причину, а их могло быть три, и исправить её.

Первой и самой логичной причиной он считал истощение ресурса Алатуса из-за мощного портала. С момента своего появления здесь Тео ни разу не использовал шанс пополнить силы за счёт доброго дела и ключевой фразы, оканчивающейся на алатеррское “inidezia yuhuni »[1]. Авала учила, что подтверждать магию созидания стоило сразу, пока изменения были заметны. К сожалению, спасение жизней ратников ему в голову не пришло назвать это добрым делом, а зря. Сейчас, стоя посреди пустой хижины, он отчётливо произнёс:

– О, всевидящий Алатус! Если я спас нескольких людей от возможной гибели, пусть это мне зачтётся. Inidezia yuhuni!

Не почувствовав прилив магии, Тео испытал всего лишь досаду на свою рассеянность: во-первых, прошло несколько часов, и вселенная уже затянула один из своих вариантов другим; во-вторых, непричинение вреда всему сущему являлось неотъемлемым законом алатусов. Было бы глупо раздавать бонусы за очевидные вещи.

Но что заслуживающего мог Тео сделать здесь, где никого не было? Был бы инструмент, он хотя бы крышу залатал или дров нарубил для тех, кто вдруг однажды окажется здесь промозглым вечером.

Вторая причина слабости выглядела позорно и всё же имела право на существование. Расслабляющее пойло ратников оказалось на удивление крепким, если свалило Тео с ног. Шаолиньцы, для которых слабость считалась одной из самых опасных вещей, не употребляли даже пива. Они и от мяса-то отказались, которое «делает тело тяжёлым на тренировках» (по словам мистера Чанга), а Тео беспечно насладился обоими продуктами. Что касается мнения алатусов, на вопрос о спиртном Авала высказалась так: «Даже сильный яд в малой дозе может стать лекарством, а мёд при неумеренном аппетите убьёт…» Если причина состояла в отравленном теле, значит, окончательно протрезветь – вот действенное лекарство должно было быть.

И, наконец, отсутствие лёгкой и послушной магии могло объясняться просто её отсутствием: мало ли что случилось в мире Алатуса за полторы тысячи лет: ликторы высосали, испортили; сама истощилась без постоянного использования или в отсутствие алатусов… Или же таковой была изначально, поэтому Тео, избалованный отзывчивой магией, почувствовал её истинную цену – какой она и должна быть.

Что ж, перебрав варианты, он решил начать с самого доступного решения. Нити подсказывали – рядом есть проточный водоём. Как и раньше, его любимая вода первой отзывалась на призыв. Тео скинул на шершавую, грубо сколоченную лавку в хижине тёплый плащ ратника, верхнюю одежду, оставил там же хлыст, переставший дымиться тьмой, и зашагал вглубь странного леса. Странного из-за деревьев, кора которых у земли отсутствовала примерно на полметра в высоту, ни одного целого здесь не было. Тео остановился у одного и присел на корточки, чтобы рассмотреть необычное строение растения. И хмыкнул, когда понял, что на самом деле порча насаждений – дело зубов каких-то мелких животных. Проверив ещё несколько деревьев, укрепился в этой мысли. Следом увидел улепётывающего зайца… С голоду здесь местные охотники точно не помрут.

Родник журчал в двух десятках метров, а за ним виднелся прудик, затянутый кувшинками и илом.

Тео разделся, нырнул в зеленоватую муть, принюхиваясь к запахам – кувшинки, видимо, очищали воду, потому что характерного для недвижимой воды зловонного аромата почти не ощущалось.

Волоски на ногах почти сразу привлекли внимание местной рыбешки. Тео извернулся и поймал одну, не слишком поворотливую. Чешуистая живность неожиданно оказалась весистой, наверное, с килограмм, и Тео швырнул обалделую рыбу на берег – надо будет попробовать развести огонь и пожарить на углях дармовой провиант. Следом полетела ещё одна чушка, здесь их было много, но Тео не стал поощрять рыбацкую жадность: позаимствовал у вселенной ровно столько, сколько требовалось для поддержания своей жизни в отсутствии холодильника. Он бы и одной рыбой ограничился, но пока не был уверен в собственном кухарском навыке робинзона: вдруг первая попытка будет неудачной?

От ледяного нижнего слоя воды через несколько минут свело ноги, Тео вылез и, подрагивая от слабых дуновений весеннего ветерка, оделся. Теперь он и в самом деле чувствовал себя взбодрившимся. Напился из ручья чистой воды, сожалея, что в комплект к подаренной одежде не прилагалась фляга. Не бегать же сюда каждый раз, как приспичит жажда! У Робинзона Крузо хотя бы вещи с корабля были, у Тео – ничего ровным счётом. Окажись хлыст Менгала волшебной палочкой, он только будет рад.

Рыб он сложил в вывернутый кожаный дублет и пошёл назад, попутно проверяя изменения в силе. Действительно, холодная вода сбила остатки хмеля, и теперь нити чувствовались чётче. Но подвижность они не приобрели, поэтому пока ни о каком портале не могло быть и речи.

Какой-то неожиданный шорох в стороне заставил Тео вздрогнуть. Неподалёку через колючий куст пытался пробраться заяц, но, кажется, безнадёжно запутался. Тео с трудом вытащил за уши его, повизгивающего от страха.

– Тебе повезло, что я не охотник и не голодный, – юноша рассмотрел животное со всех сторон. Упитанный ведь какой! А отсутствие шерсти на боках так и говорило, что перед Тео ещё один упрямец, любитель гулять, где не следует. – Ну, беги, толстопопый!

Заяц уходил так уверенно, что Тео не удержался, последовал за ним и не ошибся: нити ещё недавно подсказали наличие животных в этом лесу, а сейчас ушастый вывел его на поляну с пригорком, который был щедро испещрён норами. Здесь находилась целая кроличья колония, поляна так и кишела серыми и рыжими вредителями леса! Более чем очевидна стала причина страдающих деревьев.

Вместе с тем факт свободного размножения одних из самых пугливых животных заставил Тео задуматься. Получалось, он оказался в какой-то неведомой глуши, где не хозяйничали волки или лисы, или им подобные хищники. Должны же они были быть в мире Алатуса, так похожем на земной!

Задумавшийся Тео едва не упал, споткнувшись об ветку, явно свалившуюся недавно, ибо на ней зеленели молодые листья. Вечно жующие зайцы её охотно уничтожили бы, если бы нашли. Юноша с полминуты разглядывал ветку, и новая идея пришла в голову. Стоило попробовать пополнить магический ресурс хотя бы таким способом.

[1] “inidezia yuhuni» – да будет так (алат.)

Он вернулся на то месту, где о недавнем приземлении дракона напоминали поваленные молодые деревья и ветки. Их пронырливые зайцы уже грызли вовсю, собравшись у некоторых, то были лиственные деревья. У колючего елового лапника не Тео не заметил ни одного, сам собой напросился невольный вывод о гастрономических предпочтениях ушастых. Вдобавок Тео подумал, что совершенно ничего не знает о жизни диких животных и даже сейчас обращает мало внимания на детали. Какие-то деревья оставались нетронутыми, на каких-то, объеденных снизу, изо всех сил пыталась проклюнуться зелень, остальные, высохшие совершенно, на общем фоне просыпающейся природы пока не выделялись. Но наступит лето, и здесь наверняка пасторальную картину будут портить сухие, мёртвые деревья, а их (спасибо зайцам) на самом деле было немало.

– Да свой я, свой! – посмеялся он над ушастыми, прыснувшими в разные стороны при его приближении. Несколько заметалось среди ловушек из веток. – Ох, я сейчас вас съем!

Поднял первый ближайший ствол и потащил его к хижине. Оставил там и сделал ещё несколько ходок за потенциальным топливом для очага, нарочно не трогая те деревья, которыми лакомились зайцы. Затем, царапая руки, отодрал тонкие ветки, и занёс несколько сырых стволов внутрь, чтобы те быстрее просохли. Вспомнив про рыбу, сухие ветки поломал, как мог, и сложил ближе к каменному очагу, часть затолкал внутрь.

От работы отвлёк накрапывающий дождь. Тео задрал голову, чтобы понять, ждать ли сильного ливня или обойдётся, и невольно удивился. Оказывается, прошло немало времени, потому что солнце, или, как его здесь называли, глаз Алатуса, заметно сместился. Настолько, что оказался ниже небесной серой пелены. Получалось, до ночи оставалось каких-нибудь часа два или три, совсем немного… Что ж, настало время проверить ещё одну теорию.

– О, Алатус! Я накормил диких зайцев и приготовил топливо для местных путников. Теперь им не нужно будет собирать по лесу дрова, если ночь застанет их в неподходящий час. Прошу, зачти мне мой труд во благо других, inidezia yuhuni!

Свежая сила потекла к рукам, обняла плечи и мурашками погладила по спине. Её оказалось немного, но Тео не расстроился: в Шаолине за уборку территории или полив деревьев тоже не особо «капало», но, всё же, это было лучше, чем ничего.

Он сходил к ручью, помыл лицо и руки, попутно поиграл с водой и выяснил итоговое качество силы. На полный портальный коридор нитей бы не хват, а вот…

Представив себе каменную складку в горе, куда был сброшен рюкзак, Тео попробовал построить «окно» – и оно получилось! Засунул руку внутрь и достал из невидимого хранилища подарок Мэйли.

– М-м, спасибо! – сама собой вырвалась благодарность магии, и Тео хохотнул с облегчением.

Сумка оказалась нетронутой, лишь брезентовая ткань заметно повлажнела от нападавшего на неё снега, так что Тео не стал откладывать в долгий ящик важное. Бросил возиться с печкой и выложил на потрескавшийся стол содержимое. Наконец, у него имелся топорик, нож, небольшой алюминиевый котелок, зажигалка… Спальник расстелил на скамейке, чтобы его влажные края успели просохнуть до ночи: теперь-то можно натопить в хижине и спастись от возможной холодной ночи в лесу.

Попавшуюся пачку с печеньем и шоколадный батончик Тео раскрыл, невольно улыбаясь и вспоминая уверенную предусмотрительную Мэйли. Сразу решил не увлекаться: надо половину оставить на завтра, если вдруг не получится нормально пообедать. Когда безнадёжность быта отступила на задний план, стоило вернуться к насущным задачам.

Огонь занимался неохотно: ветки попались недостаточно сухие – и Тео, никогда прежде это не делавший, попытался помочь магией. Пламя неожиданно вспыхнуло, от веток повалил жёлтый дым, пыхнул в лицо, и дом начал наполняться ядовитым смогом.

–…! – выругался Тео, кашляя и выбегая наружу, чем испугал двух ушастых гостей, обнюхивавших сложенную у хижины потенциальную еду.

Дверь Тео подпёр палкой, чтобы не закрывалась, и отошёл отдышаться подальше от желтоватой дымной струи. Когда пелена растворилась, он вернулся в хижину. В очаге трещали прогорающие ветки, чувствовался лёгкий углекислый газ от продуктов сгорания, но в целом уже можно было находиться внутри и не мокнуть под дождём. На угли легли два сухих (внешне) поленца, отрубленные благодаря топорику, через минуты две пламя, облизнув их, распробовало, и огонь весело занялся, давая небольшой дымок.

– Бибити бобити бу! – весело рассмеялся довольный робинзон, взял с собой нож, рыбу, котелок и отправился к ручью.

Через полчаса пыхтения рыба была почищена, порезана на куски – на пеньке неподалёку, – залита водой. С полным котелком довольный Тео вернулся в хижину, где от очага поднимался жар, продел под алюминиевой ручкой сырую толстую ветку и подвесил над огнём, сделав себе пометку – поглядывать на импровизированную конструкцию, чтобы палка не загорелась и не опрокинула с таким трудом доставшийся рыбный суп.

В отдельном пакете среди мелочи нашлась соль и китайские специи (Тео не мог не улыбнуться). Кажется, первый ужин собирался стать неплохим. Имея нож, теперь можно было бы попробовать зажарить и крольчатину, но после коротких размышлений этот опыт решено было перенести на завтра. Вода в котелке закипела быстро, и по жилищу поплыл съедобный аромат – так чего жировать? Тем более до наступления ночи оставался, может, час; на улице моросил дождь, да и напомнила о себе усталость от работы. В ожидании ужина Тео достал хлыст Менгала и, чтобы из-за ерунды не сажать батарейки в фонарике, встал на пороге у раскрытой двери.

Жёсткая и тяжёлая на первый взгляд рукоять была сделана полностью из чёрного металла, отполированного до матового блеска. От крепления на кнутовище шли кожаные жгуты мелкими пластинами из того же металла. Пластины крепились заклёпками из более светлого сплава и, очевидно, местного аналога железа. При движении пластины двигались подобно чешуйкам змеи, соприкасаясь друг с другом, будто передавали от ручки на концы особенную магию, заснувшую, едва драконица с Менгалом удалилась.

Чем-то чёрный металл напоминал земной магнит и ещё один металл, название которого вертелось на языке, но не хотело вспоминаться. Тео для исключения предположения, сходил к столу с разложенными из рюкзака вещами и провёл над ними кнутом. Консервная банка с мясной кашей осталась недвижима, зато подпрыгнул нож с раскрытым лезвием. Тео хмыкнул озадаченно.

Он видел достаточно, чтобы составить себе представление о цивилизации Алатуса. Маловероятно, чтобы металлургия здесь имела развитый статус. И, если кнут сделан не из качественного сплава, сам собой напрашивался вывод о существовании собрата вибраниума – вымышленного металла от создателей комиксов про капитана Америку. Прочность кнутовища Тео испытал, когда с его помощью пробовал отделить на манер топора не до конца упавшую ветку – чисто из исследовательского духа.

– Что же ты такое? Эх, сейчас бы тебя в лабораторию…

Тео отцепил примагнитившийся нож от рукоятки, подумал и засунул её свободным концом в очаг, под кипящий котелок. Не столько предполагал, сколько было любопытно проверить теплопроводные свойства неизвестного металла, но всё же изумился, когда от конца, находящегося в пламени, рукоять моментально нагрелась, раскаляясь и передавая жар той части, что торчала наружу. Тео хлопнул себя по лбу:

– Графен!

Уроки химии не прошли даром. Учёные ещё только изучали свойства графена, и его возможное применение в медицине или электронике дарило многим надежду, в том числе учителю одной из Сиднейских школ, в которой, по счастливой случайности, сидел за партой Теодор Уйат.

– Ладно тебе, не умничай. Может, и не графен. Откуда у него свойства магнита? Хм…

Следующие минуты кнут выдержал попытку разрубить его топором и не сломался от массы тела юноши, воткнувшего его в землю и вставшего сверху ногой в знаменитую шаолиньскую позу. Отреагировал лишь на притянутые магические нити – кнутовище немедленно «задымилось».

– Дерьмо собачье!.. – Тео широко раскрытыми глазами смотрел на дело своих рук: кожаные жгуты с металлическими пластинами поднялись, словно волосы на голове Медузы Горгоны, и потянулись к юноше, от которого исходили эманации. Тео успел заметить главное и сразу оборвал нити – «волосы» медленно опали, тьма растворилась.

На рукояти, ближе к жгутам, от призванной магии загорелся синим кристалл, гематитово чёрный в «спокойном» состоянии и оттого сливающийся с рукоятью. Изначально Тео его принял за клеймо или игривое украшение. Выходит, главным был не металл, ибо он являлся всего лишь проводником для тёмной магии. Сердцем хлыста был малозаметный камень-хамелеон.

Тео попытался его выковырнуть ножом, но кристалл взбесился. Тьма снова ожившего хлыста пребольно обожгла руки. Юноша выругался:

– Не понял, ты – ираниум или этот кусок металла?

Дав себе слово в следующий подвернувшийся случай хорошенько рассмотреть драконовые ошейники, Тео убрал кнут в рюкзак. Тем более аромат рыбного супа давно вызывал слюноотделение, но уже его можно было не игнорировать – ужин поспел.

Закоптившийся котелок был поставлен на столе, не грозя испачкать его и без того потемневшую поверхность. Обжигаясь, Тео взялся за впервые самолично приготовленную пищу – от момента поимки рыбы до её финального съедобного состояния.

Вкус, конечно, был своеобразный. Бульону явно не хватало овощей и зелени, но он был свеж, и Тео выпил всё, помня о том, что до единственного здесь источника воды надо топать не меньше четверти часа. Зато рыба оказалась восхитительно сытной. Оставив половину на завтрак, Тео потянулся, напоминая себе довольного кота Делфины. Примерно в это время в Шаолине шла последняя тренировка – на закате. Сколько их Тео успел пропустить за эту неделю? Если не считать сражение с алатусами в горах…

Сытый желудок – самый худший советчик. Какое-то время Тео боролся с собой. Не исключено, что следующий день потребует от него невозможного, значит, расслабляться было как минимум не желательно. “Помедитирую”, – Тео нашёл компромисс между дисциплиной и ленью и вышел из хижины.

Снаружи накрапывал дождь, и неумолимо ползли с одного края неба сумерки, чтобы накрыть ночным покрывалом мир Алатуса. Тео уселся в позу лотоса на сырую землю и попытался сосредоточиться на внутреннем тепле. Вскоре зонт из привлечённых нитей закрыл его от измороси: послушная магия в какой-то степени начала напоминать земную.

Он призвал к себе все нити, какие находились вокруг, подумав своевременно о безопасности. Нужно было убедиться, что к пропавшему парню в одежде, подаренной ратниками, не летят на драконах или не шагают через лес солдаты Либериса. Но ведь и алатусы могли оказаться мстительными…

Даже в это вечернее время суток, когда всё живое готовилось ко сну, деревья продолжали качать свой сок по волокнистым венам – весна действовала по своим законам. Трава жадно впитывала влагу, чтобы вырасти за ночь. Зайцы заполняли свои норки и возились в них, отвоёвывая себе удобные места. По кронам деревьев гулял лёгкий ветер, от которого исходила сила большого – не исключено, впереди намечались дождливые холодные дни. И вокруг, кроме него, Тео, и зайцев на полмили никого… Затем какая-то странная, непонятная мёртвая преграда, и снова свободный лес, только уже с животными покрупнее…

Нити ползли дальше, исследуя пространство по радиусу вокруг замершей точки у хижины – человека, и чем больше отдалялись, тем бледнее становилась картина в воображении Тео. Но он узнал знакомую полосу, за нею – строение, похожее на эту хижину, кусок огороженного леса, снова «ограда» и опять лес, лес…

Его сердце вдруг пронзила такая боль, что он вздрогнул и открыл глаза. Определённо к помощи взывало живое существо. Тео почувствовал его отчаяние… Да, кажется, это существо плакало.

Возможно, кто-то заблудился в лесу. Что, если это был ребёнок? Оборвав все нити, кроме одной, Тео протянул руку в сторону попавшего в беду – и убедился: то был человек. Определённо человек... Но расстояние между ним и Тео составляло не один десяток ярдов, и даже не тысячу. Так просто его не преодолеешь, тем более в сумерках.

На другую чашу мысленных весов упали слова Авалы, ещё в детстве сказанные сыну, не заступившемуся за девочку, которую обидел её сверстник из приюта:

– Никогда не думала, что мой сын будет трусом. Это недостойное алатуса поведение, Арженти! Ты закрыл глаза на несправедливость и не помог слабому…

Воспитательная лекция длилась полдня, поэтому забыть её было сложно. К счастью, после того случая подобных не возникало, и Тео для взрослых сохранил репутацию спокойного ребёнка. Через неделю Делфина нашла его и забрала в благополучный мир, где никто никого не обижал.

В школе ситуация была относительно другая. Выслушивая сына, Авала озвучила неожиданный вердикт – те, кого задевали шуточки Бевиса Барреда, не считались незащищёнными по природе, а позволяли издеваться над собой из-за слабохарактерности. Таких Авала презирала.

Бросив последний взгляд на ползущую по небу ночь, Тео быстро зашёл в хижину. Угли в очаге почти догорели и не угрожали пожаром ни жилищу, ни лесу вокруг. Юноша собрал разложенные вещи обратно в рюкзак, цокнул на закоптившийся остывший котелок, который некогда было отмывать. Сунул его в пакет, привязал к лямке рюкзака, закинул его за спину и вышел из хижины. Можно было, конечно, оставить все сокровища здесь, но слишком хорошо Тео помнил, как несколько часов назад сожалел об отсутствии ножа и прочих приспособлений. Кто знает, вернут ли Тео непредсказуемые повороты этого путешествия сюда, в заброшенный лесной «заячий» дом?

Плотно прикрыв за собой дверь, на всякий случай Тео подпёр её длинным поленом и зашагал, увеличивая скорость, в направлении плачущего человека. Был вариант попробовать обратиться в дракона и быстро преодолеть расстояние, однако Тео попутно хотел выяснить, что за безмолвный каменный пояс окружал хижину.

Через пять десятков метров он остановился, добравшись до первой цели. Некогда человек, построивший себе в лесу хижину, подстраховался защитой от крупных хищников. Нити доказали, что защита, подобная той, что встала на пути Тео, находилась по всему периметру заячьего хозяйства.

За обычной плетёной изгородью из веток высокой стеной в метра два росли колючие кустарники. Будто волшебный терновник из сказки про спящую принцессу, он служил непроходимой преградой не только для животных. Судя по заячьей популяции, хозяин хижины не наведывался сюда года два, не меньше. Нигде в «линии обороны» не обнаружился вход, колючая растительная стена удерживала ушастых пленников не хуже ираниума.

Тео прикинул, сколько времени займёт прорубить выход, и отказался от этой идеи. Нашёл неподалёку относительно широкую поляну, сбросил рюкзак и сосредоточился на обращении. Одежда во время оборота становилась второй чешуёй, а с прочими предметами было сложнее.

Светлый дракон вырастал в окружении безмолвных деревьев; обратившись полностью, потоптался на месте, покрутил головой, будто разминал шею, ухватил зубами рюкзак и тяжело, с места, взлетел, ломая несчастливые ветки, оказавшиеся на пути…