Текст книги "Обыкновенный принц (СИ)"
Автор книги: Юлия Эфф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)
Глава 10. Женщины...
У планеты, на которой тысячелетия назад был создан мир Алатуса, нет своей луны, оттого ночи здесь тёмные, непроглядные. Небесные светила, и самые яркие из них находятся в треугольном Млечном Пути, дарят слишком скудный свет для путников или совершающих преступления под покровом ночи.
Но, несмотря на мрак, в который была погружена комната, Тео быстро догадался, кто рядом с ним – слишком запомнился этот дерзкий голос.
– Что ты хотеть, Айя? Зачем ты со мной? – ошалело спросил он у застывшего наротив едва различимого силуэта в лёгком белом платье. Засыпая, Тео думал о ней, о том, какое волнение, должно быть, испытывает драконица, не догадываясь, что её мастер не враг, не ликтор, а, на самом деле, сообщник.
Первая мысль была – он по старой привычке переместился во сне. Затем вторая – сейчас можно удачно объясниться; следом третья – что, если если у драконицы с собой клинок (С неё бы сталось!)? Спросонок и от неожиданности Тео растерялся, не смог определиться с выбором:
– Ты желаешь убить меня?
– Я пришла, потому что нравлюсь тебе и... ты мне... – видимо, чтобы компенсировать лёгкую фальшь в тоне, она протянула руку и легонько потянула его за рубашку на себя.
На всякий случай Тео прикрыл глаза, проверяя магическим зрением гостью. Оружия при ней не было. И, странное дело, это уязвило, потому что теперь напрашивался другой вывод. Либо Грэйг успел связаться с нею и всё-таки сболтнул лишнего, либо, не знающая правды драконица решила приручить опасного врага.
– Ты алатус, как и... – но в последнюю секунду он передумал. “Я” осталось недосказанным, ибо версия с соблазнением глупого мастера показалась более логичной.
– Да, милый. И ты не представляешь, какие удовольствия мы умеем доставлять, – промурлыкала, почти не смутившись, девушка. Придвинулась и надавила ладошкой на грудь Тео, намекая на то, чтобы он снова лёг.
– Хорошо, – он подчинился. Его разочарование было слишком велико, чтобы отреагировать на случившееся достойно – отчитать, выказать своё презрение, прогнать...
За минуту в сердце померк лелеемый образ той восхитительной, дерзкой и напуганной девчонки. Та оказалась всего лишь расчётливой шпионкой, готовой лечь в постель с любым ради достижения цели. И, какой бы та ни была, Тео не мог найти сейчас оправдание своей горечи, кажется, проступившей даже на языке.
– Просто полежим немного? – девушка придвинулась, легла головой ему на плечо и положила ладошку на грудь, на раздосадованное сердце, которое билось слишком медленно.
– Хорошо, – холодно повторил Тео, прокручивая в голове варианты нужных действий. Что будет, если он признается? Не исключено, это будет двойной расчёт – им начнут управлять, втянут в свой план... Он, конечно, не против того, чтобы избавить этот мир от Либериса, но не такой ценой. Не такой...
– Хочешь, я спою тебе песню?.. Она тебе понравится, милый, – поглаживая его грудь, ласково предложила притворщица. – А потом ты сделаешь со мной всё, что захочешь...
– Да, – он сглотнул усиливающуюся горечь. Даже Миранда со своими тараканами на фоне соблазняющей драконицы показалась невинной.
Айя запела. Тихо, как поют колыбельные матери своим малышам. И мотив был слишком знаком Тео, которого Авала убаюкивала в детстве, так что он невольно зевнул. Голос у драконицы, надо признать, оказался мелодичным, приятным... Тео вздохнул, расслабляясь, опять зевнул и закрыл глаза, прекращая пялиться в непроглядную насмешливую темноту, хохотавшую над его разочарованием.
В мелодию вселенной постепенно, словно так и надо было, вплетался рефрен, в котором ему, Тео, напоминали о первой встрече с алатусами в горах – с приказом забыть лицо алатуса. И, надо сказать, получалось у певуньи ловко: Тео вскользь подумал удивлённо об удачной рифмовке чепухи внутри божественного текста о звёздах и послании Алатуса.
“Ну, ты и бара-ан! – сказал вдруг в его голове скептичный голос с интонацией Максимиллиана, – да она ведь тебя очаровывает, стирает память!”
И сразу – будто изнутри ледяной водой окатили, когда снаружи рядом лежащее девичье тело и её ладонь источали такой жар, что начал потеть бок и грудь под неподвижными пальчиками.
Сон в одну секунду улетучился, но драконица продолжала петь, попутно используя магию усиления скрытого истинного желания у того, кто, по её мнению, сейчас должен был хотеть спать.
Тео невольно хмыкнул, и Айя “споткнулась” на мгновение, прислушиваясь к дыханию парня, а затем упрямо продолжила, усиливая магию Песни. Замолчала, изумлённая, когда её руку подтянули к губам и поцеловали.
– Ты горячая. Я мокрый, – Тео выпростал руку из-под копны длинных густых волос, сел и стянул с себя рубашку.
Девушка молчала, как если бы собиралась с решимостью завершить задуманное. Упрямо взялась опять намурлыкивать мелодию, но на этот раз её остановили:
– Я засыпать из-за твоя красивая колыбельная. Немного позже, – и не успела она сообразить, её затылок обхватила одна пятерня, а вторая опустилась под волосы, на спину. И голодные мужские губы захватили её – удивлённые, приоткрытые – в плен.
Айя пискнула, попытавшись выбраться из захвата, но обмякла – от страха, неловкости и чего-то ещё, в чём пока не разобралась. Безродный мастер повалил её на кровать, не отрывая своих губ и жадно требуя ответа. Словно и не засыпал только что!
– Прошу, не надо! – застонала она от бессилия, едва её устам дали свободу, а чужие уже сместились к шее, пощекотали мочку уха и бархатно начали спускаться вниз, к ключице, вызывая волну неги и мурашек по всему телу.
Тео не торопился, хотя росло жгучее желание обладать женщиной разнузданно и мстительно – за её беспечность, за её готовность поступиться его чувствами и за равнодушие. Эта драконица бросила ему вызов, сама того не зная. А ещё она была такая же, как он. Своя. Запах её кожи дурманил, и в этом было что-то по-настоящему животное, как и его желание. В эту минуту он не был земным Тео, искушённым женскими ласками и наученный, как надо, как правильно. Он был – Арженти, человеко-дракон, сын дракона и драконицы...
Он снова и снова, уходя губами далеко вниз, возвращался – к её устам, горячим, задыхающимся, чтобы проверить, чувствует ли она то же, что и он? И во время очередной россыпи поцелуев, её губы не просто позволили себя ласкать – откликнулись, прикусили его губу и толкнулись языком навстречу. Ликующие бабочки встрепенулись в животе Арженти, и он застонал, сжимая рукой её бедро, подавшееся навстречу, под тонкой тканью ночного платья. Засвербела кожа на спине – ещё немного и случится оборот. Здесь, в чужом замке, пусть и под покровом ночи... Когда ещё ничего не сделано по предоопределению, а понравившаяся девушка завоевана, – но лишь телом, но не душой. И Арженти уступил место разумному Тео.
Позволив себе насладиться всеобъемлющим и таким новым ощущением ликующих бабочек, он глубоко вздохнул и, тяжело дыша, вернулся на ложе мокрой спиной к успевшей остыть холодной простыне.
– Мы продолжать, когда ты любить меня, – Тео развернулся лицом к замеревшей девушке, которая так же приходила в себя и, кажется, всхлипнула, отёрла лицо. – Спеть мне твой колыбельная, хочу услышать её весь.
Дрожащим голосом она запела, не придвигаясь, чтобы лечь ему на грудь или на плечо, а Тео перебирал её волосы одной рукой, вторая же покоилась на девичьем животике, иногда сдвигаясь в сторону, к прохладной, не нагревшейся от прикосновения ткани, а потом будто замерла окончательно, уснув вместе с хозяином.
Постепенно Айя успокаивалась, её голос становился всё уверенней. Она вплела в музыку вселенной свои приказы – настырный ликтор должен был забыть лицо её брата, с которым сразился на вершине горы, забыть встречу в Ааламе и помнить только одно: Айя – дочь безродного Уилбера и ученица его, Тео-мастера. Допев, она прислушалась к сонному дыханию парня, прикусив губу, вытащила из его пальцев локон, осторожно выпросталась и вскоре исчезла в чернильном мраке, на пару мгновений освещаясь портальной расплывчатой рамкой.
Как только она ушла, Тео с наслаждением потянулся: тело затекло – и зашипел, схватился за низ живота, где нещадно тянуло неудовлетворённое желание, которое пришлось терпеть всю песню, действующую на простого человека, но не алатуса. Своих зачарованная Песнь только усыпляла, как это делают матери-драконицы с детьми, находящимися в колыбели-яйце:
– What a fucking idiot! – выругался Тео: такого испытания женщины ему ещё не доставляли. И попутно подумал, что стоило бы научиться бранным словам у Рифелура-эве, чтобы сойти за своего среди ратников. Слишком уж его речь “взращивалась” правильной.
Следующие два дня планировались будничными, но насыщенными первостепенными задачами: тренировка девиц ради первого впечатления королевы, зубрёжка грамматики алатусского и речи, которую написал ректор Академии. Помимо этого Тео дал себе слово, что каждый день будет делать что-то, что приблизит освобождение драконов.
Исследование магическими нитями показало – стражи в подземелье добавилось, наверняка сменили всех пьющих на более ответственных. Но подробностей пока узнавать было неоткуда, а Тео из гордости отмёл решение сдружиться с Айей и её братом. Во-первых, утром следующего дня он увидел облегчение на её лице, когда она пыталась найти в нём следы заинтересованности и привычных сигналов узнавания. Уж Тео изо всех сил постарался изобразить равнодушие, и драконица явно испытала облегчение. И во-вторых, он не знал о плане этой парочки и отступать от своего, если бы ему решились навязать другой, он уже не хотел.
Вечером в ментальном разговоре с Грэйгом Тео поделился новостью об усилении стражи в подземелье на нижних этажах и своей временной неготовностью спасти Аугустаса:
– Я проверять свои силы и не мочь построить портал. Не знаю, я устать или давно не получать благословение от звёзды. Сегодня я много учи-л слова: знаю – знаешь – знает – знаем... Злить это всё. Медитация помогать немного... Я совсем не трениру-юсь, магия мало.
Грэйг отозвался:
– Хм, говоришь, тебе нужно выучить много информации? Погоди-ка... Я думал, ты в курсе, как это делается, ведь алатусы с момента взросления практикуют учебную медитацию. А ты, выходит, не знаешь об этом.
– Сидеть и слушать голос учителя... м-м, как это сказать? Моя мать меня обучать, но...
Авала наставляла сына ещё со времён первых классов Тео: “Чтобы лучше запомнить учителя, расслабься, закрой глаза, отринь все мысли и сосредоточься на голосе, который рассказывает тебе что-то нужное...” Да, это помогало, но не в полной мере. Преподаватели думали, что Тео засыпает, или над ним начинали смеяться одноклассники. Один мистер Уилбер разрешал использовать своему любимому ученику его методику запоминания. И даже Делфину пугали подобного рода “трюки”. Если бы не друг Вилмер, сам считавшийся фриком и великодушный к странностям других, Тео не получал бы высоких баллов.
– Сделаем так, – уверенно сказал Грэйг, поймав в голосе мысленного собеседника сомнения: – Приходи ко мне. Я подиктую то, что надо запомнить.
– Речь для королевы я уже выучить... выучил...
Приветственный монолог оказался важнее тренировок. Ректор Вэйланд промурыжил молодого мастера в своём кабинете несколько часов, пока не добился исполнения им собственноручно написанных витиеватых предложений без запинки. Поэтому благодарный Тео извинился перед Грэйгом: он чувствовал усталость, организм с прошлой ночи не восстановился, как следует; но через сутки он обязательно придёт в гости и принесёт Грэйгу нужные продукты.
Проснувшись на следующий день, помедитировав и проанализировав своё состояние, Тео понял: всё-таки причина бессилия была в бессмысленных дворцовых делах, например, в заучивании речи, в короткой тренировке девиц, которую почти сразу оборвали, ибо прибыли портнихи... Откуда было черпать благословение вселенной, если он не созидал, а лишь потреблял готовый продукт чужой деятельности?
– Если так дело пойдёт дальше, то я стану хорошим камериром и отвратительным алатусом, – ругал себя Тео, но пока просвета не было видно. А меж тем для заключённого Аугустаса каждый день казася жестокой вечностью...
И следующий новый день изначально заявил о себе, как очередной бессмысленный. Вэйланд-эве вызвал к себе Тео ещё до утренней тренировки, на которую тот опоздал из-за медлительности ленивых и завистливых учеников Рифелура-эве:
– Ты опоздал на две четверти, – ректор оглядел мастера, на чьём лице раздражённо играли желваки, – но можешь не торопиться. Твоих девиц... Я не договорил!
Тео только вскинул раздражённый взгляд, и попытку оправдаться ректор пресёк сразу:
– Мне всё равно, кто виноват, – ты или твой учитель. Ты должен быть на месте вовремя. Потрудись заблаговременно делать свои дела... Гхм, я тебя позвал, чтобы обговорить сегодняшний день, – ректор вернулся за свой стол. – Для начала хочу услышать твою речь. Не забыл за ночь?
Тео вздохнул и повторил пространное приветствие, не сбиваясь, поскольку ещё по дороге, предчувствуя очередной “прогон”, сделал это несколько раз.
– Неплохо, – ректор одобрил урок, без тени улыбки. – Сегодня после тренировки ты отправляешься к портнихам...
– Опять?!
– Одежда готова. Но прежде чем её надеть, сходишь в помывочную и к цирюльнику. Мне сегодня некогда тебя сопровождать, мой помощник Зандер тебя сопроводит... Не закатывай глаза! Так надо. Затем получишь свой посох, он тоже готов. И остаток дня ты под поручительством главного мастера. Он знает, что делать: Её величество наверняка задаст тебе несколько вопросов, а эве поможет тебе заранее подготовиться к ним, чтобы ты не выражался, как ратник с выпотрошенными мозгами...
– Отшибленный.
– И то верно. Завтра с утра на построение со своими девицами. Сегодня их будут учить этикету, также приоденут их и приведут в надлежащий вид, таким образом, у вас всех задача на завтра – не оплошать. Королеве вы должны понравиться. Вопросы есть? – ректор уже заинтересовался своей корреспонденцией, то есть горкой мелких свитков.
Тео посмотрел на портрет Либериса в полный рост, что находился на одной из стен кабинета. За спиной короля, величественного мужчины лет пятидесяти, вилась тьма, слегка затемняя привлекательный для прогулки пейзаж, лес, горы и край моря вдали. Туда бы сейчас Тео отправился, будь свободен от этой дворцовой бессмысленной игры.
– Я хотел ходить к Менгал-лу, чтобы узнать, как он себя чувству-ет, – из упрямства озвучил спонтанное решение. Хоть куда, но только не под зубрёжку Рифелура-эве. В конце концов Тео даже Аалам толком не видел!
Ректор поднял голову и внимательно присмотрелся к парню, стоящему перед широким столом:
– Менгал-эве вчера покинул лекарню. Ему предоставили отпуск. Вероятно, в данный момент он на пути домой и вернётся через три дня... Вот что. Зандер тебя сводит к Пещерам, для разнообразия. Но до помывочной – иначе завтра утром будешь вонять драконами. Я бы тоже посмотрел, как на тебя отреагирует та капризная драконица, что вас скинула, но это и Зандер сможет сделать за меня. К тому же, если девицы придутся Её величеству по душе, она пожелает обучить вас основательно, и драконоведению в совокупности. Будет предусмотрительно, если ты научишься смотреть на этих животных без страха.
Вэйланд через артефакт, похожее на устройство для переговоров, вызвал помощника, повторил ему указания и отпустил Тео, проворчав, что тот и так слишком много занял его времени.
Драконьи Пещеры! Тео с трудом удерживался, чтобы не возликовать. Сегодня он увидит место своего рождения и – наконец-то! – условия, в которых из мощных и сильных созданий лепят покорных собачек, как Менгал сделал это с Уафой.
*****
Драконьими Пещерами называлась долина с краем горной цепи на юго-западе от Аалама, примерно в полверсте[1] от городской черты. Но прежде чем попасть на территорию драконьего заповедника, повозка с Зандером и Тео миновала походный городок. “Ну, и рожи!” – Тео удивлённо рассматривал в окно мужчин, приглядывающихся к проезжающим. Зандер, спокойно и лениво откинувшись на спинку бархатного кресла, наблюдал за Тео, большую часть дороги пялившегося на меняющийся пейзаж, словно ребёнок, впервые отправившийся в путешествие.
Мужики в палаточном лагере выглядели не просто как крестьяне. Ни доброты, ни слабости Тео не увидел на их лицах. Худые и полноватые, лысые и с волосами до лопаток, они походили на дикарей. Кто-то зловеще скалился в ответ, если ловил на себе изумлённый взгляд чистенького парня в крытой повозке, украшенной гербом Академии.
– Четвёртый сай, – наконец, удовлетворил любопытство Зандер, когда визави вздохнул и еле заметно покачал недоумённо головой. – Почти набран. Состоит целиком из заключённых. Злы, беспощадны и полны решимости получить свободу ценой жизни своих товарищей. Через месяц покинут нас, и мы вздохнём с облегчением. До их возвращения. В Ааламе станет заметно тише. Кстати, не рекомендую гулять по ночам в Ааламе. Охрана четвёртого сая, можно сказать, условная. Эти паразиты умудряются обмануть и стражу, и драконов, чтобы ограбить кого-нибудь, а потом повеселиться в трущобах или на подпольном боевом гексагоне. Иногда с ночной вылазки не возвращаются. Если неудачно проигрывают. Ежемесячно теряем до десяти ратников, пробовали по-всякому, но, видимо, не судьба: скучают парни без битвы. Оттачивают свои кулаки везде, где можно.
– Я говорю своим девицам, – Тео снова потянулся к окну: начиналась холмистая местность.
– “Я скажу”, в будущем времени, – поправил Зандер. – Вы это имели в виду?
– Это.
Через минут десять извозчик прикрикнул на лошадей, и те остановились. Зандер ловко, высунувшись из окна, снял снаружи железный прут с крючком на конце и опустил фартук повозки, а потом распахнул дверь. Сам же спрыгнул, минуя фартук-лестницу, и на всякий случай подал руку Тео.
Этот парень нравился Зандеру и казался интересным. На отшибленного он не очень-то и походил, скорее на провинциала, никогда не бывавшего в столице. У всех отшибленных, каких успел повидать Зандер, на лице застыло невымываемое выражение (в разной степени) страха перед этим миром. Те, кому оборотни почистили память, не знали, кому доверять, что делать предподчтительнее и говорить, дабы выжить.
А этому всё интересно. К новым людям приглядывается, изучает. Но, что самое главное, почти никаких эмоций, кроме любопытства и лёгкого удивления, не показывает. Сегодня сделал исключение – на новость о том, что нужно сделать финальную примерку костюмов, недовольно поворчал – вторая эмоция за время знакомства.
“Совсем не карьерист и не камерир в душе”, – подумал довольно Зандер. Вот, если бы этот Тео-безродный был жаден до всего, что касалось двора, то могло бы статься, что он каким-то образом обманул артефакты ректора и королевского секретаря. Но нет, на вопрос, куда бы хотел отправиться Тео, если бы ему позволили, он сказал с улыбкой, столь редкой для него: “К морю!” Он никогда не видел моря... Как ребёнок, честное слово!
Вот и сейчас уставился на драконов, будто видел их в первый раз. К визитёрам подошёл один из дежурных, представился Фарисом, узнал о поручении ректора показать всё младшему мастеру и свистнул товарищу, чтобы тот его заменил.
Зандер и сам недолюбливал драконов из-за их громоздкости и свирепости, поэтому понял Тео, который не стал приближаться ни к одному дракону, только наблюдал, сцепив руки за спиной, и послушно двигался за медленно объясняющим дежурным.
В эту минуту в долине находилось восемь драконов. Ещё пятеро, которые ночевали здесь, сейчас патрулировали Аалам сверху.
– Уафа от Менгала есть? – спросил Тео.
– Уафа? – Фарис приложил руку с лицу, чтобы прикрыться от ярких лучей Аалатуса, и поискал глазами. Протянул руку к холмам с пещерами: – Вон она.
– Она наказана за... то, что сбросить Менгал? – безродный мастер тщательно подбирал слова, и Зандер уважительно подумал о том, что ещё позавчера тот еле строил примитивные фразы, а сегодня всего в окончаниях путается.
– Разумеется. Но наказания осуществляет только хозяин дракона. Вчера Менгал выдал ей “порцию”. До его возвращения кормить не будут, только поить.
Тео остановился и по-детски удивлённо переспросил:
– Менгал через три дня приехать?
– Да, – дежурный обернулся, не улавливая за собой шороха подошв по земле: Зандер остановился вместе с мастером Её величества. – Ничего с ней не случится, не сдохнет. Это стандартная процедура дрессировки. Конечно, плетьми быстрее добиться послушания, но нам важнее, чтобы драконы думали, что без своего хозяина погибнут, от голода, как минимум.
– О! – младший мастер вдруг издал возглас и указал пальцем в небо. Там кружился маленький дракон размером с годовалого жеребёнка, но, кажется, не собирался улетать далеко.
Внизу, возле речки, берущей начало от водопада, мужчина в одиночку мыл дракона, разлёгшегося рядом и, кажется, получавшего удовольствие от возюканья щёткой по его чешуистой коже.
– Это Джиан, наш малыш, – прокомментировал Зандер с удовольствием. – Очень перспективный. Академистов, которых сюда приводят, знакомят сначала с ним... О! Смотрите-ка, уже нас увидел!
Дракончик развернулся в воздухе, очевидно, намереваясь, познакомиться поближе. Но Тео-мастер внезапно резко сказал:
– Хочу посмотреть на пещеры!
Испугался, что ли? Лицо мастера заметно побледнело, и Зандер весело подмигнул Фарису: этот отшибленный в состоянии дать отпор десятку вооружённых людей, может, и большему количеству, но боится одного юного любопытного дракончика.
По дороге Тео всё-таки спросил, вероятно, из вежливости или чтобы исправить о себе впечатление, как о трусишке:
– Сколько лет Джуан?
– Всего пять, молодой ещё, седло наденут через пару лет, когда хребет окрепнет, – Зандер поддержал споткнувшегося Тео, – остальных малышей держат отдельно, лет до четырёх. Потом подпускают к матерям, некоторые не принимают своих же детёнышей. Лиу – приятное исключение.
– А где хранить малыши? Как выглядеть маленькие драконы?
“Ну-у, парень, эк тебя перекорёжило!” – невольно подумал Зандер, видя, что Тео-мастер расстёгивает верхнюю пуговицу на горловине.
– Так во дворце же. Ими лично занимаются Его величество, Её величество и принцы с принцессами. Пока детёныши помещаются в аппартаментах, лет до двух – кто как. Потом переводят в гексагон, он за той горой.
– Сколько всего драконы с малышами здесь? На востоке граница тоже есть?
Зандер взглядом переадресовал вопрос знакомому. Тот, видимо, уже устав объяснять очевидное, охотно молчал, пока помощник ректора болтал:
– Два десятка взрослых и примерно столько же молодняк. В основном, драконицы. Самцов старше пятнадцати лет отправляют на границу: им больше воли требуется; но периодически и дракониц к ним подселяют. Как начинается гон, так какая-нибудь пара да подружится. Оттуда привозят яйца, воспитываем – здесь.
– Что, нравится тебе здесь? – ухмыльнулся Зандер, явно бывший с Фарисом на короткой ноге. Кроме того, уж больно забавным казался озирающийся мастер, в эту минуту определённо бывший не в себе.
– Сколько лет жить драконы? – задал очередной вопрос младший мастер.
– Около шестидесяти, но есть исключения. Как раз покажу, пока она здесь, – Фарис у подножия лестницы, ведущей наверх, к зияющим пещерам, остановился, перекинулся фразой с очередным дежурным, взял связку со здоровенными ключами и начал подниматься первым. За ним Тео, и заключал короткую процессию Зандер. – Те, кто слишком привязываются к своим напарникам, обычно от тоски дохнут. Поэтому стараемся через десять-двадцать лет напарничества приучать ко второму хозяину. Быть летуном сложно: семью толком не заведёшь, болеть нельзя, каждый день надо тут быть... Вырваться можно, если дракон сдох или напарнику передали. Я сам здесь третий год, тоже предлагали должность летуна, но я отказался. Охранникам, конечно, меньше платят, зато в любой момент можно сделать запрос на перевод в другую часть или вообще – вернуться к хозяйству и зажить припеваючи, не тратя нервы на этих тварей.
Много веков назад это место было облюбовано драконами за прохладу и содержание металла в горной породе. Своим дыханием первые алатусы оплавили стены изнутри, чтобы не осыпалась рыхлая земля, расширили и прилетали отдохнуть в знойный день или выносить яйца. С момента зачатия до дня, когда яйцо появлялось на свет, проходило не менее года, поэтому драконицам требовалось максимально удобное место. В пещерах они могли свободно развернуться и даже расправить крылья.
Сегодня, по словам разговорчивого Фариса, чувствовавшего себя свободно рядом с Зандером, который отпускал шуточки, было занято всего три пещеры. Сюда переводили беременных самок, служивших на границе и с течением времени терявшим ловкость из-за вырастающего брюха. Остаток своего срока они проводили здесь. Яйца забирали почти сразу, давая сутки на то, чтобы они остывали постепенно и привыкали рядом с материнским чревом к температуре ниже той, в которой взращивались.
– Как вы узнавать, что яйцо есть? – Тео заглянул в первую пещеру, увидел лежащую драконью морду и остался стоять снаружи, а Зандер, который впервые был в Пещерах, наоборот, зашёл.
– Когда им пищу приносят, мамаши обычно с места не двигаются. Сами голодные, а с яйца сойти не хотят. Потом ещё неделю протестуют... – Фарис махнул рукой в сторону исчезающей за поворотом каменной лестницы. – Ещё смотреть будете? То же самое.
– Я бы глянул, – отозвался Зандер, тогда как младший мастер был крайне задумчив и опять начал спотыкаться.
Подошли ко второй пещере, но на этот раз Фарис не полез ключом в замок на решётке:
– Эта самая дикая. Говорят, ей лет сто, если не больше, – Фарис опёрся локтём на железный толстый прут, в котором легко узнавался ираниум по его матовому блеску, и занялся чисткой ногтей ножом. – Любимица нашего короля. При мне два раза приходил, когда её сюда привезли с северной границы, снова беременную. Тамошний альфа очаровал её, выбрал ведь самую старую, кто этих драконов разберёт?.. Так что у Авалы это будет третий помёт. Уафа, кстати, её вторая дочь.
Зандер вытянул шею, пытаясь рассмотреть драконицу через прутья. Обернулся, когда протеже ректора переспросил тихо:
– Авала?
– Это её так Либерис назвал, – небрежно кивнул Фарис, не прекращая своего занятия. – Говорю же, любимица. Злющая, как бабка моей жены. Удивительно, что Уафа получилась послушной.
– Злющая? – Тео, как будто, не понял слова.
– Угу. Наши рассказывали, в прошлый раз пришлось дюжину ликторов вызывать. Бесновалась, чуть Либериса не зашибла. Сам пришёл посмотреть.
Тео прошипел что-то неразборчивое, и Зандер внимательно взглянул ему в лицо, впервые замечая эмоцию, похожую на гнев.
– Сколько надо она ждать этот раз? – неожиданно и резко поинтересовался Тео.
Фарис пожал плечами: да кто ж их знает, этих драконов? Тем более эта лежит в темноте, ничего не видно. Может, уже снесла яйцо, да никто не догадался.
В третьей пещере находилась драконица подружелюбней. Та сразу потянулась к посетителям, и младший мастер снова шарахнулся в сторону. А после резко вспомнил о поручении ректора:
– Едем мерить костюмы и мыть тело. Хочу быстро вернуться и учить слова.
Его пропустили в проходе, и Тео-безродный первым пошёл на выход, потирая шею и оттягивая воротник, словно он задыхался здесь.
[1] Верста (англ) – 7420 метров
