Текст книги "Возвращение колдуна"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц)

Книга третья

Некрон проснулся. Его веки вздрогнули, но взгляд темных глаз, в которых почти не было видно зрачков, оставался пустым. Такое состояние длилось долго, пока его грудь не поднялась, делая первый глубокий вдох.

Сердце старика не билось, а кожа была такой же холодной, как и камень, на котором он лежал. Любой врач мог бы констатировать его смерть. Тем не менее он жил, и его мысли постепенно возвращались в реальность. Тонкие жилистые руки Некрона, исхудалые от старости и покрытые очень сухой кожей, двигались беспокойно и неуверенно, но, несмотря на это, были полны сил. Длинными ногтями он провел по камню и нашел опору; затем, опираясь на локти, Некрон приподнялся и после непродолжительной паузы, которая потребовалось ему для накопления сил, наконец сел и осмотрелся.

Помещение в точности повторяло геометрическую форму куба. На стенах, потолке и каменном полу были видны грубые следы примитивных орудий труда, с помощью которых в доисторическую эру была выдолблена эта пещера. На ее создание ушло время длиною в два поколения, забрав с собой более ста человеческих жизней. Эта пещера видела кровь, страдание и слезы, но от них ничего не осталось. Стены были холодные и твердые, лишенные каких-либо признаков жизни. И что-то темное и злое исходило от них, подобно мрачному дыханию.

Свет коптящего факела отбрасывал дрожащие отблески, и темные тени нервно плясали на влажном камне. Откуда-то издалека доносился шум капающей воды. Больше здесь не было слышно никаких звуков.

Тихо, как в огромной каменной могиле. Взгляд Некрона задержался на деревянной, похожей на стол подставке у противоположной стены. На столе мерцала черная свеча толщиною в руку, а рядом с ней стояли пять огарков от таких же свечей. Растопленный воск, стекающий по наклонной поверхности, оставил за собой застывший след.

Некрон задумался, наморщив лоб. Пять свечей – значит, прошло пять дней с тех пор, как он лег на этот камень и впал в транс. Намного больше, чем он думал. А казалось, будто прошло всего лишь несколько мгновений, словно он только что закрыл глаза и тут же открыл их. Некрон даже не помнил, как заснул.

Но силы, которым он служил, были непостижимы. Он даже не мог сказать, насколько задержится в царстве теней: на пять минут, на неделю или месяц. Или даже на…

Некрон быстро отогнал от себя эту мысль, поспешно встал и повернулся к выходу. В пещере не было двери, а только небольшое, высотой меньше человеческого роста, отверстие, прорубленное в каменной стене. Оно выходило в каменный коридор.

Света горевшей свечи недоставало, и в коридоре было темно. Казалось даже, будто свет поглощается на выходе, как если бы здесь висела невидимая занавеска. Но когда Некрон, сгорбившись, вышел из пещеры, тени расступились перед ним. Направившись в штольни, он почувствовал холод, напоминавший ему дуновение из другого, запретного, мира. А тени, плотно окружившие его, были похожи на маленьких внимательных стражей, которых неожиданно потревожили.

Когда тени заколебались сильнее, Некрон внезапно увидел, как между ними сверкнули огни. Злобные зеленые огни, которые ему уже приходилось видеть по ту сторону реальности. Волна ледяного, парализующего мышцы холода накатила на него. Он содрогнулся и, повернувшись к ним, застыл.

Коридор как будто исчез, и за ним вдруг распростерлась бесконечная равнина, освещенная зеленым светом! В последний момент Некрон все-таки сумел подавить крик. Неужели он должен был почувствовать именно это, сделав шаг назад, в свою реальность!

Он пришел не один. Он использовал врата, и вместе с ним из другого мира пришли существа, которые жили только с одной целью – убивать! Некрон весь сжался, когда одна из теней неожиданно превратилась в нечто черное, блестящее, большое и ужасное, похожее на клубок влажных копошащихся змей или червей. Одно щупальце, покрытое иглами, рванулось к нему и, словно плеть, обвило его шею.

Крик Некрона больше походил на сдавленный хрип. Кровь пролилась на его одежду, и он внезапно ощутил такую сильную, ранее не познанную боль, что ему показалось, будто по его венам побежала раскаленная лава.

В отчаянии Некрон схватил щупальце и попытался сорвать его с шеи, но все закончилось тем, что смертельная петля затянулась еще сильнее. Сердце колдуна бешено колотилось. Ему не хватало воздуха, а перед глазами поплыли разноцветные огненные круги. Чудовище и бесконечная равнина начали расплываться.

А затем все изменилось.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, и Некрон опять увидел себя в массивных стенах коридора. Он закашлялся, бессильно повалился на грубый камень и стал растирать горящее горло. Измазав руки теплой кровью, он нащупал крошечные в диаметре, но глубокие раны, которые остались от иголок напавшего на него чудовища.

Но почему он до сих пор жив?

–  Потому что ты мне еще нужен, глупец.

Некрон подскочил, как от удара хлыста, выпрямился и, дико вращая глазами, осмотрелся вокруг. Но он был один. Только через несколько секунд Некрон понял, что голос – если это вообще можно было назвать голосом – прозвучал прямо у него в голове. Невероятно мощный угрожающий звук, от которого колдун содрогнулся, как от гнева рассерженного бога.

– Кто… кто ты? – спросил он дрожащим голосом.

–  Ты действительно этого не знаешь? – отозвался голос в его мыслях.

Некрон помолчал какое-то время. Ему вновь показалось, будто он видит какое-то движение между тенями. Он кивнул.

– Нет. Думаю, что… знаю.

–  Это хорошо, – ответил невидимый голос. – Ты злоупотребил силой, которой мы наделили тебя, Некрон. Я должен был бы наказать тебя за это. Но твоя цель совпадает с моей.

– Что… что я должен сделать? – прошептал Некрон.

–  То, что ты планировал до этого, – ответил проникший в его мысли голос ДОИСТОРИЧЕСКОГО ГИГАНТА. – Но теперь ты будешь действовать от нашего имени. Я пришел только для того, чтобы предупредить тебя: не пытайся получать собственную выгоду из вещей, которые слишком важны, чтобы ты мог осознать их.

– Я… буду повиноваться, господин, – смиренно ответил Некрон, все еще содрогаясь от ужаса.

Но незримого чудовища больше не было. Последняя встреча с ДОИСТОРИЧЕСКИМ ГИГАНТОМ произошла так давно, что старик успел позабыть, насколько сильны существа, обитающие по ту сторону пространства и времени.

Некрон стоял, ожидая, когда пройдет дрожь в руках. Затем он вытер кровь с горла, развернулся и быстро пошел дальше. Свет в конце туннеля стал влажным и теплым, и Некрону показалось, будто он только сейчас покинул царство смерти и вошел в мир живых.

Часовые, стоявшие на посту слева и справа от входа в пещеру, вытянулись по стойке смирно, когда старик, низко согнувшись, вышел из коридора. Они были ему незнакомы. Полоска темного платка, завязанного на их головах наподобие тюрбана, закрывала частично и лица. Несмотря на это, старик заметил выражение ужаса в их глазах, когда они увидели кровь на его шее. Но ни один из них не издал ни звука.

Они относились к тем немногим привилегированным воинам, которым разрешалось входить во внутренние помещения крепости дракона.Вот уже несколько лет они служили ему верой и правдой и, как и все его последователи, готовы были с радостью отдать свою жизнь за него.

– За мной! – сказал Некрон.

Голос колдуна являл собой полную противоположность его облику. Внешне Некрон выглядел как древний старик, но, когда он отдавал приказания, его голос звучал по-молодому звонко, а движения были полны силы и энергии. Некрон быстро повернулся и пошел широким шагом к своим покоям.

Перед низкой, обитой металлом дверью оба воина остановились в ожидании, пока старик возился с ключом.

– Приведите Раоуля, – приказал он, наконец открыв дверь.

Воины молча удалились, чтобы выполнить его приказ, а старик вошел в комнату и стал ходить взад-вперед, задумчиво потирая лоб.

Покои Некрона разительно отличались от той пустой каменной пещеры, в которой он проснулся. Здесь было тепло, чувствовался жар раскаленных камней, разогретых глубоко в скале под крепостью. Стены были задрапированы тяжелой черной тканью, а на устланном дорогими коврами полу лежали подушки, скрученные в валики, и пушистые меха.

В противоположной стене была низкая, изготовленная из тяжелого дерева дверь, выкрашенная в черный цвет и отделанная позолотой. Вместо замка красовался причудливый символ, который тайным образом все время менялся, как будто он был живой.

Уже через несколько минут из коридора донеслись звуки шагов вернувшихся воинов. Они сопровождали маленького узкоплечего человека с черными волосами и хитрыми глазами, под которыми темнели круги. Тонкие усы над верхней губой должны были придать его лицу выражение мужской твердости, но всем своим видом человек напоминал крысу.

– Господин! – Раоуль опустил взгляд, низко поклонился и явно испугался, когда увидел кровь на одежде Некрона. – Вы ранены, господин!

Некрон раздраженно отмахнулся.

– Сейчас это не имеет никакого значения, Раоуль, – сказал он. – Я ухожу. И пока меня не будет, за безопасность крепости отвечаешь ты.

– Вы… уходите? – переспросил Раоуль дрожащим голосом, нервно теребя рукой полу сюртука. – Но ведь вы только что…

– Я должен сделать это, – отрезал Некрон. – Я выяснил, где прячется сын колдуна. Теперь я пойду и сделаю то, что требует клятва, которую принесли еще наши предки. Сын Андары должен умереть.

– Но это… Вы можете послать другого! – Раоуль все еще колебался. – Это опасно, господин…

– Другого? – Некрон хладнокровно улыбнулся. – Кого-нибудь вроде Шеннона, Раоуль? – Он покачал головой. – Нет. Я уже однажды совершил ошибку, недооценив Роберта Крэйвена. – Он немного помолчал, чтобы придать своим словам надлежащий вес, затем выпрямился, указал на мерцавшую тусклой позолотой дверь в другом конце комнаты и твердо сказал: – Я должен идти сам.

Взгляд Раоуля нервно скользнул по двери. Он пару раз сглотнул. Страх, который он испытывал, легко читался на его лице. Но это был страх не перед Некроном или силой, которую тот представлял, а страх перед тем, что поджидало всех, кто оказывался за этой дверью.

– Вы хотите… идти один? – запинаясь, спросил он, и его кадык быстро задвигался вверх-вниз по горлу.

– Не совсем, – сказал Некрон. – Меня будут сопровождать десять самых храбрых воинов. Ты сам отберешь их, пока я буду заниматься необходимыми… приготовлениями.

– Только десять? – воскликнул Раоуль. – Может, было бы лучше, если…

– Только десять, – отрезал Некрон. – А теперь иди. И найди мне самых лучших людей, которые у тебя есть. Я жду их здесь через час.

Раоуль смиренно кивнул, опустил голову и удалился, медленно пятясь вместе с сопровождавшими его двумя молчаливыми воинами. Но прежде чем покинуть комнату, он еще раз поднял глаза и посмотрел на своего господина. То, что он увидел, заставило его побледнеть.

Некрон стоял спиной к нему, в заклинающем жесте протянув руки к двери. Бесформенный предмет, висевший на месте замка, начал пульсировать.

«Он бьется, – содрогаясь от самого зрелища, подумал Раоуль. – Бьется, как огромное живое сердце».

Всю вторую половину дня было пасмурно. Серый туман навис над городом, и, как всегда, когда нетерпеливо ждешь чего-то определенного, время жестоко тянулось, словно густой сироп.

В Лондон я прибыл только вчера ночью. Позади остались четыре недели путешествия на корабле, на котором я пересек океан, и один день езды из Саутгемптона в Лондон. После ужасных событий в Инсмаусе я просто долженбыл увидеть Присциллу. Дух ведьмы Лиссы, которая долго владела ее телом, был окончательно уничтожен моим отцом. А вот уговорить Говарда возвратиться в Лондон оказалось не так-то легко, и лишь моя сверхъестественная сила убеждения помогла мне сделать это. В конце концов он согласился, но при условии, что поедет на три дня раньше меня. Для того чтобы, как он выразился, подготовить все к моему приезду.

Шеннон и Рольф остались в Аркаме. Шеннон заперся в своей комнате в университете и не хотел больше никого видеть. Я очень хорошо понимал молодого человека: слишком много обрушилось на него в последние дни. Ему нужно было время, чтобы все обдумать и справиться со своими сомнениями и страхами. Рольф пообещал присмотреть за ним.

В Лондон я прибыл на день раньше. Благодаря попутному ветру парусник, на котором я отправился в путь, пересек Атлантический океан быстрее, чем было запланировано. Так что ночь я провел в отеле, даже не встретившись с Говардом. Вместо него очень рано, почти на рассвете, объявился доктор Грей, хороший друг Говарда, который заботился о Присцилле во время ее «болезни».

Присцилла была в Лондоне! От одной этой мысли я радовался как ребенок. Но мой восторг по поводу скорой встречи оказался преждевременным: доктор Грей всю первую половину дня таскал меня по разным лондонским инстанциям. Они с Говардом успели все подготовить, позаботившись о необходимых бумагах, которые требовались для моего окончательного вступления в наследство, доставшееся от отца. Таким образом, мне пришлось несколько часов заниматься тем, чтобы поставить несметное количество подписей, тысячи раз поклониться перед мелкими чиновниками и столько же раз ответить на глупые вопросы.

Единственным утешением была мысль о том, что после удачного завершения этой канители с юридическими тонкостями даже для самых тупых британцев я буду сыном Родерика Андары. Мой отец как колдун ни в какой картотеке, естественно, не фигурировал, зато он был довольно состоятельным гражданином.

На улицах Лондона таял последний снег, когда мы с доктором Греем покинули Королевское британское ведомство по охране здоровья и снова сели в экипаж. Белоснежное покрывало, застилавшее город с утра, превратилось в заштопанный ковер из слякоти и коричневой грязи. В этом году зима никак не хотела отступать, но сегодня, 15 мая 1885 года, она наконец-то была побеждена. Мне было зябко. Моя одежда стала влажной и тесной, хотя я достал ее из чемодана только сегодня утром. Даже жаркий огонь, всю ночь горевший в камине моего номера в отеле, не смог окончательно изгнать сырой холод.

Одной рукой я приподнял обитый мехом ворот, а другую руку спрятал в карман. Несмотря на это, я все равно дрожал от холода.

– Слишком много старого доброго скотча или слишком много молодых английских девушек? – улыбаясь, спросил доктор Грей.

– Слишком мало хорошего американского сна, – мрачно ответил я, уткнувшись в воротник.

Однако сарказм, который я хотел вложить в свои слова, не достиг цели. Вдобавок ко всему мои зубы начали стучать всякий раз, когда экипаж, явно без рессор, подпрыгивал на каждой выбоине или кочке. Наглые усмешки Грея все больше раздражали меня, и я едва сдерживал себя, чтобы не накричать на него. Если и было в этой жизни что-то, выводившее меня больше, чем ограниченные чиновники или заклятые враги, которые мечтали уничтожить сына Родерика Андары, так это люди, подобные Грею. Человек, который начинал свой день еще до восхода солнца и при этом сохранял хорошее настроение, излучая благодушие, вызывал во мне протест.

Доктор Грей был, наверное, самым ярким представителем этого типа людей. Ему мало было вытащить меня из кровати еще до завтрака. (Обычно я завтракаю ближе к девяти, и все другие вмешательства до восьми рассматриваю как умышленные телесные повреждения.) Нет, он даже не мог удержаться от улыбок и шуток в течение всего суматошного дня, который отнял у меня последние силы. Мне все время казалось, что Грей вот-вот лопнет от своего хорошего настроения.

Я готов был задушить его, если бы не страшная усталость: ведь мне не удалось поспать и трех часов.

– Скоро все закончится, Роберт, – мягко сказал Грей. – Самое худшее уже позади. Осталась пара формальностей, но я улажу их сам.

– Далеко еще? – спросил я.

Грей наклонился к узкому окну экипажа, отодвинул занавеску и, сощурившись, выглянул в туман.

– Мы почти на месте, – провозгласил он. – Вчера вечером я успел отдать распоряжения прислуге приготовить сытную еду и несколько литров крепкого кофе.

Валериана и теплая постель были бы мне сейчас больше по душе, но я смирился с судьбой и лишь беззвучно вздохнул. Облокотившись на мягкую обивку, я попытался вздремнуть хотя бы несколько минут, которые мне остались.

Естественно, я не заснул, потому что, несмотря на усталость, меня переполняло нетерпение от предвкушения увидеть то, что подготовили для меня мои друзья. Грей, этот солидный господин почтенного возраста, всю вторую половину дня интриговал меня таинственными намеками. Я не знал, куда мы едем, и что меня ждет там. Вероятно, это должен быть дом, который нашли мне Говард и Грей, чтобы у меня наконец-то появилось постоянное место жительства в Лондоне и мне не приходилось жить то в гостиницах, то в пансионах. Скорее всего, так и есть. Признаться, это было моим единственным предположением.

Когда экипаж, последний раз качнувшись, остановился, я с облегчением вздохнул. Лошадь беспокойно забила копытами по мокрой мостовой. Ее уздечка зазвенела. Все эти звуки отдавались странным эхом от зданий на улице. Затем дверь экипажа распахнулась и кучер в цилиндре заглянул к нам.

– Приехали, сэр, – сказал он, обращаясь к Грею. – Эштон Плейс, номер 9.

– Эштон… – протянул я и замолчал, увидев насмешливый блеск в глазах Грея.

Вот почему он устроил столько шумихи вокруг моего нового дома! Хотя я не так хорошо был знаком с Лондоном, однако понимал, что имеется в виду под этим названием. Конечно, это место нельзя было считать самым респектабельным в столице, поскольку есть и более шикарные, чем Эштон Плейс. Букингемский дворец, например…

Когда я вышел из экипажа и остановился, чтобы окинуть взглядом мой новый дом, на меня повеяло ледяным, влажным дыханием.

Мне не удалось много увидеть: туман окутал дом и прилежащий участок подобно упавшему с неба облаку, и казалось, что все вокруг погрузилось в волокнистый серый кисель, скрадывающий контуры здания. Тем не менее даже то, что я разглядел, было достаточно впечатляющим.

Дом поражал своей респектабельностью. Он выступал из-под белесой пелены как серо-черный колосс высотою в три с половиной этажа и шириною в сто шагов. В первый момент я даже испугался: мне показалось, будто огромное здание протянуло ко мне руки из застывшего тумана и наклонилось надо мной, как гора…

Видение разлетелось так же быстро, как и появилось. Неожиданно туман стал снова туманом, а дом – домом, и только. Осталось лишь притуплённое чувство подавленности. Мои мысли, подчиняясь логике, подсказывали мне, что любой дом при плохом освещении и густом тумане будет выглядеть точно так же. Но я пережил слишком много, чтобы полагаться на одну только логику.

– Ну что, Роберт, тебе нравится? – раздражительно веселый голос Грея окончательно развеял чары и вернул меня в реальность.

Я вновь почувствовал пронизывающий холод и неприятную сырость, от которых начал мерзнуть. Улыбнувшись, я пожал плечами и заметил:

– Ну этот дом на размер больше, чем нужно. А может, и на два.

Грей засмеялся.

– Вполне вероятно. Однако он, я уверен, понравится тебе. А сейчас пойдем. Думаю, нас давно с нетерпением ждут. – Зябко поежившись, он добавил: – К тому же я замерз: все-таки возраст сказывается.

Он плотнее запахнул пальто и широким шагом быстро прошел через решетчатые ворота, за которыми начинался разбитый перед домом сад. Немного помедлив, я последовал за ним.

Из-за тумана деревья в саду приобрели причудливые формы, и все вокруг казалось каким-то ненастоящим и чуть-чуть искаженным. Маленькие серые облачка стелились низко над землей, так что не было видно даже усыпанной гравием дорожки, и я слышал лишь невнятный шорох под ногами. А еще мне было очень холодно, сильнее, чем это можно было объяснить промозглостью весеннего вечера.

Замедлив шаг, я отстал от своего спутника. Грей остановился и нетерпеливо обернулся ко мне.

– Что случилось? – спросил он.

Я молчал, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы объяснить странное чувство, которое вызывали во мне и дом, и этот густой туман, но лишь пожал плечами и ответил:

– Ничего особенного. Пойдемте.

Грей пристально посмотрел на меня, не сказал больше ни слова, отвернулся и протянул руку к дверному молоточку.

И тут раздался угрожающий звон. Это не мог быть звук от удара медного льва на дверном молоточке, стучавшем о дубовую дверь. Этот мощный звон напоминал набатный бой церковного колокола, невероятно глубокий и громкий.

Грей содрогнулся, отскочил на полшага от двери и уставился на меня. Губы врача шевелились, но я не мог расслышать его слов из-за второго, еще более громкого удара гонга.

Четвертый, пятый и, наконец, шестой раз раздался этот оглушающий звон. Я выронил трость и саквояж на землю, закрыв ладонями виски и уши. Казалось, что этот звук исходил не из какого-то определенного места, а шел отовсюду сразу, и от этого вибрировала каждая отдельная молекула воздуха, стараясь сохранять ритм глухих колебаний.

Затем с такой же внезапностью, которая была еще более пугающей, чем сам звон, вновь воцарилась тишина, однако Грей и я еще несколько секунд неподвижно стояли, зажав уши руками и все время ожидая, что этот ужасный звук вот-вот повторится.

Наконец я медленно опустил руки, наклонился за тростью и саквояжем и снова посмотрел на дом. Дверь была открыта, и на входе стоял пожилой человек в полосатой ливрее дворецкого, который испуганно смотрел на нас. Я выпрямился, подошел к нему и протянул руку.

– Добрый вечер, – сказал я, стараясь сохранять спокойствие, если это было возможно в данной ситуации. – Мне сказали, что меня будут ждать. Меня зовут Крэйвен. Роберт Крэйвен.

На лице старика сначала отразилось недоумение, затем оно сменилось выражением растущего неверия и наконец почти ужасом.

– Мистер… Крэйвен? – пролепетал он. – Вы… Роберт? Роберт Крэйвен?

Я не успел ответить, так как в этот момент раздался радостный возглас: «Роберт! Мой мальчик!» – и Говард выскочил ко мне с распростертыми объятиями. Он был одет в домашний халат кирпичного цвета, а в уголке рта дымилась неизменная сигара.

Я поставил саквояж на пол, буквально заставил дворецкого взять мою шляпу и трость и бросился навстречу Говарду. Это было как-то глупо: ведь с нашей последней встречи прошло всего несколько недель, но я радовался так, словно мы не виделись целый год.

– Как хорошо, что ты наконец-то приехал, – сказал Говард, после того как обнял меня и при этом чуть не прижег мою щеку тлеющим кончиком сигары. Отстранившись от меня, он отошел в сторону и сделал широкий жест. – Как тебе нравится твой новый дом?

– Дверной звонок слишком громкий, – ответил я. – Но только чуть-чуть.

Говард наморщил лоб.

– Звонок? Что ты имеешь в виду? У нас… нет дверного звонка.

– Тогда это, должно быть, карманные часы одного из слуг, – пошутил я, – но с довольно громким боем. – Я тихо рассмеялся, но сразу же снова стал серьезным и, чуть обернувшись к двери, кивнул доктору Грею. – Доктор, расскажите ему, что произошло.

Грей послушно приблизился к нам, но повернулся не к Говарду, а ко мне. Растерянно глядя на меня, он наморщил лоб и сказал:

– Боюсь, что я не понимаю, о чем ты говоришь, Роберт.

– Да ладно вам, док. Все вы хорошо понимаете. Что это было? Маленькая шутка в виде приветствия? – Я вставил мизинец в левое ухо и демонстративно покрутил им. – Итак?

Грей отреагировал на мой шутливый жест быстрым смущенным взглядом в сторону Говарда и спросил:

– Что ты имеешь в виду, Роберт? Я ничего не слышал.

– Вы… – я запнулся, посмотрел на Грея, затем на Говарда. Но я же видел, как Грей – точно так же, как и я, – скорчил лицо от боли! Если они вдвоем решили разыграть меня, словно два школьника, то почему и нет? – Ладно, оставим это, – сказал я, пожимая плечами. – Вы сможете позже посмеяться. Когда меня не будет с вами. Сейчас у нас есть другие дела, которые нам нужно обсудить.

Но Говард продолжал смотреть на меня с таким искренним удивлением, что на какой-то миг я даже усомнился, а не показалось ли мне все это. Но только на один миг. Ведь у меня еще до сих пор звенело в ушах. Нет, единственное, что меня не устраивало здесь, – это детский юмор Грея и Говарда.

– Давайте забудем об этом, – повторил я.

Говард моргнул, еще раз недоуменно посмотрел на Грея и неожиданно кивнул.

– Ладно, мы наверняка сможем найти этому объяснение, – улыбнулся он. – Как тебе дом, Роберт?

Вместо ответа я отступил к двери и осмотрелся. Холл, в котором мы находились, был достаточно просторный, чтобы вместить в себя целый дом, в котором я провел первые пятнадцать лет моей жизни.

– Как на мой вкус, то немного великоват, – сказал я.

Разочарования Говарда нельзя было не заметить.

– Он тебе не нравится?

– Почему же, нравится, – поспешно заверил его я, хотя этот дом-монстр мне явно пришелся не по душе. – Просто он… немного напыщенный, ты так не считаешь? Да, я понимаю, что стал богатым человеком, но…

– Он не стоил тебе ни пенни, если тебя беспокоит именно эта сторона вопроса, – прервал меня Грей. – Дом и участок входят в наследственное имущество.

Я не сразу осознал смысл услышанного.

– Наследственное имущество? – повторил я. – Вы хотите сказать, что мой отец владел также земельными участками?

– Несколькими, – подтвердил Говард. – Этот дом тоже принадлежал ему. Он всегда жил здесь, когда был в Англии.

Какое-то время я пребывал в изумлении, затем повернулся к дворецкому, который встретил нас. Тот закрыл дверь, но так и не сдвинулся с места, наблюдая за мной со смешанным чувством недоумения и с трудом скрываемого страха. После всего, что мне довелось слышать об английских дворецких, этот слуга, надо сказать, отличался необычным поведением, хотя на меня уже не в первый раз смотрели именно с таким выражением. Все, кто знал моего отца, воспринимали меня подобным образом. Сходство между мной и отцом было просто поразительным.

– Понимаю, – тихо сказал я. – Слуги знали моего отца.

Говард кивнул.

– Да, некоторые. Ты прости их, если в первые дни они, возможно, будут немного… странными. Они все любили твоего отца. Многие проработали здесь всю свою жизнь. – Он засмеялся. – А теперь пойдем. Тут есть еще один человек, который с нетерпением ожидает тебя.

Говард усмехнулся и указал на лестницу, которая вела наверх. На лице Грея заиграла заговорщическая улыбка. Я проглотил язвительное замечание, которое уже готово было сорваться с моих губ, и покорился судьбе. Было очевидно, что для них это радостный день, и мне не хотелось портить его.

Неожиданно у меня в ушах снова раздался звон – на этот раз не такой громкий, – и я невольно остановился, осматриваясь по сторонам.

– Что такое? – насмешливо спросил Говард. – Тебе снова слышится церковный звон?

Я наградил его ядовитым взглядом, резко повернулся и пошел дальше.

И вновь все было не так, как обычно. Даже его, привыкшего ходить дорогами между реальностями и превращаться в тень, это всегда пугало, вызывая внутреннюю дрожь. Каждый раз, когда ему приходилось пользоваться позолоченными живыми вратами, он испытывал настоящий страх. Некрон не знал, сколько времени прошло. Часы, а может, дни или недели. Точно так же, как и пути, по которым его бестелесный дух мог передвигаться по всему миру, смотреть глазами других и действовать руками других, – эти вратабыли непредсказуемы. Некрон обладал силой, которая могла определить его выход, предсказать, в какой части мира он выйдет из тени. Но его силы не хватало, чтобы определить продолжительность своего пребывания в другоммире.

Медленно приподнявшись на колено, он подождал, пока пройдет мучительное ощущение головокружения, и понял, что в этот раз прошло очень мало времени. Может, даже меньше, чем в действительностиминуло с того момента, когда он вступил в мир теней. Иногда, когда он использовал врата, время двигалось вспять.

Постепенно в глазах прояснилось. Он находился в темном помещении неопределенных размеров с низким выгнутым потолком. Воняло крысами и плесенью, и откуда-то шел неясный мерцающий свет. Силуэты его воинов стояли вокруг него, выделяясь на темном фоне подвала. Он попытался встать на колени, но снова бессильно опустился и с благодарностью ухватился за руку, протянутую кем-то из темноты, чтобы помочь ему. Некрон чувствовал себя слабым и истощенным, впрочем, как и всегда, когда пользовался вратами. Однако на этот раз было намного хуже, поскольку ему пришлось прокладывать путь через тени не только для себя, но и для десяти воинов. Даже он, опытный колдун, которому столько раз удавалось обмануть время, неожиданно почувствовал вес всех столетий, которые незримым бременем лежали на его плечах.

В какой-то момент головокружение стало таким сильным, что Некрон по-настоящему испугался, подумав, что переоценил свои возможности. Он знал, что вратане так уж безопасны даже для такого могущественного мага, каким был он. Он хорошо помнил, что многие из тех, кто занимался магией, вообще не вернулись из этого мира ужаса и страха. А некоторые, хотя и вернулись, вышли из тени без души и разума, как выжженная, пустая оболочка.

Когда слабость и головокружение отступили, Некрон почувствовал, что в его жилах заструилась новая, чужая, темная энергия. И еще у него появилось ощущение, что они были не одни! В этом сумрачном подвале с ними было нечто, явившееся не из этого мира, возможно даже не из этой Вселенной. Невидимое, бесшумное, но могущественное. И чужое. Невероятно чужое. Через мгновение Некрон понял, что это. Со сдавленным криком он обернулся и вонзился взглядом в колышущуюся серую массу в задней части подвала.

А там уже начали вырисовываться тени. Бурлящее серое и поглощающее свет черное сгустились в аморфный кулак с множеством пальцев, затем снова распались и на короткое время образовали фигуру, очень похожую на человеческую. Затем вновь разлетелись, словно от удара, и сформировались заново. Один из воинов с громким криком отпрянул назад, когда это нечтоматериализовалось в другом конце помещения.

Некрон застыл, словно марионетка, у которой были перерезаны нитки во время движения. «ЦТХУЛХУ!» – эта мысль яркой молнией пронзила его мозг. Да, это он, ЦТХУЛХУ! Три секунды Некрон стоял неподвижно, затем медленно склонил голову и, смиренно опустившись на колени, прошептал:

– Господин…

Силуэт скрылся за занавесью милосердных теней. Призрачное серое существо, наполненное чернотой, с расплывающимися очертаниями и неясными движениями. Несмотря на то что сквозь прикрывающие его тени трудно было распознать что-либо еще, все это могло свести обычного человека с ума или даже убить.

–  Ты пришел сам.

У старика возникло ощущение, что к нему прикоснулись невидимой ледяной рукой, которая начала медленно сжимать его сердце. Дыхание Некрона участилось. Хотя в подвале царил пронизывающий холод, на лбу Некрона заблестели капельки пота. Неужели он услышал в голосе невидимого повелителя упрек?