Текст книги "Возвращение колдуна"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)

Парень протянул мне письмо, вырвал у меня из руки банкноту и с торжествующей улыбкой запихнул ее в тот же карман, из которого достал письмо. Я с любопытством повертел письмо в руках.

С первого же взгляда на конверт я понял, что это действительно не шутка, как и не подлая выдумка грязного уличного бродяги, который таким способом решил заработать себе фунт. На конверте не был указан отправитель, но мелким корявым почерком было написано: «Для Роберта Крэйвена».

– Кто дал вам его? – спросил я. – И когда именно?

– Да пару минут назад, – ответил парень. – Какая-то странная женщина с темной кожей, почти как у арабки, знаете? Подозвала меня с другой стороны улицы. Мне показалось, что она хотела над вами подшутить.

Я бросил взгляд на другую сторону улицы. Но разумеется, женщины там уже не было. Можно было, конечно, пойти туда, чтобы поискать ее. Однако у меня было предчувствие, что я знаю, кто она такая.

– Спасибо… Спасибо вам большое, – сказал я.

Но парень и не собирался уходить.

– Что вам еще нужно? – спросил я. – Свои деньги вы уже получили.

– Она еще сказала, что я должен подождать, пока вы его вскроете. – Бродяга ухмыльнулся. – Я правда не знаю, почему эта женщина так сказала, но она очень настаивала.

Мы обменялись с Говардом недоуменными взглядами, и я вскрыл конверт. В нем был небольшой, аккуратно сложенный лист бумаги. На нем было написано всего лишь несколько слов: «В следующий раз это произойдет с тобой».

Несколько секунд я изумленно смотрел на лист бумаги, а затем, разозлившись, резко развернулся и рявкнул, обращаясь к рыжеволосому:

– Что это за бред? Если это шутка, то она весьма неудачная, молодой человек!

Парень злорадно ухмыльнулся, но остался на месте. Похоже, он и сейчас не собирался никуда уходить.

– А еще она сказала, – продолжил он, не спуская с меня глаз, – что вы должны подождать, пока я уйду. Она так и сказала. Якобы вы сами знаете почему. Честное слово, мистер.

Я не понимал, что происходит, как не понимал и того, почему эта таинственная отправительница не послала мне письмо по почте или не подсунула его под дверь. Несмотря на раздражение, я пожал плечами и, обойдя парня, зашел за карету и стал там. Ветер донес до меня писк крысы, но я старался не обращать на него внимания, так как одна мысль об этих тварях вызывала у меня неприятные ощущения. Но в таком месте, как это, крысы вполне органично вписывались в общую картину, точно так же, как белые карликовые пудели прекрасно смотрелись на ухоженном газоне респектабельного квартала, где жил я.

Еще более холодный порыв ветра подул мне в лицо. Я зябко повел плечами, поднял воротник пальто и засунул руки глубоко в карманы. Парень, несколько раз оглянувшись, пересек улицу, как бы проверяя, остался ли я на том же месте. При этом у него было такое выражение лица, как будто он насмехался надо мной, что, естественно, мне совсем не нравилось. Он улыбался, но в этой улыбке было столько ненависти, что я не мог вспомнить, чтобы ко мне когда-нибудь относились подобным образом. Однако после всей нервотрепки, пережитой сегодня ночью, я решил, что, наверное, будет лучше, если я сделаю все, что просит этот странный незнакомец.

Рыжеволосый дошел до противоположной стороны улицы и остановился. Он снова злорадно ухмыльнулся и, засунув два пальца в рот, оглушительно засвистел. Результат не заставил себя долго ждать. Откуда-то из-за угла появилась овчарка, крупная, очень сильная собака, которая весила как минимум сотню фунтов. Она спокойно вышла из подворотни и посмотрела на рыжеволосого, который явно был ее хозяином.

В этот момент снова послышался писк, но он явно отличался от предыдущего и звучал более резко, пронзительно, немного разъяренно и как-то… фальшиво.Я невольно поискал глазами животное, которое издавало эти неприятные звуки.

Это была крыса. Я увидел ее в нескольких шагах от себя, на другой стороне улицы. Сначала я подумал, что это была огромная крыса-альбинос, которую я встретил ночью на крыльце дома леди Макферсон, но затем, когда она полностью вышла из черной тени, понял, что это совсем другое животное. Но оно выглядело так же ужасно, как и тот кошмарный альбинос. Это была громадная лохматая крыса серо-бурого цвета величиной с кота, и она вела себя, как мне показалось, неправильно: она не бегала, как обычные крысы, а подпрыгивала на месте, втягивая носом воздух, и смотрела на меня своими злыми глазами. Шерсть у нее была взъерошена, а изо рта шла густая белая пена.

Я был не единственным, кто заметил крысу. Говард, увидев ее, вздрогнул, как от удара, а из кареты донесся приглушенный крик – очевидно, это отвратительное животное попалось на глаза леди Одли.

Крыса зашипела как бешеная, выпрыгнула на дорогу и начала приближаться к собаке с отвратительным хрипением. Ее шерсть стояла торчком, и я заметил, что в пене, которая стекала с ее морды, была кровь. Овчарка начала жалобно скулить и прижала уши.

Крысиный писк становился все громче и превратился в безумное шипение. Сделав огромный прыжок, она оказалась на другой стороне улицы и набросилась на собаку. Визг несчастной овчарки потонул в яростном шипении крысы.

Все произошло невероятно быстро. Огромная крыса просто повалила овчарку, несмотря на то что собака была раз в пять больше нее. Огромные челюсти крысы раскрылись и сомкнулись на горле жертвы. Собака завизжала от боли и страха и начала бешено извиваться, но никак не могла дотянуться до серого отвратительного существа, которое впилось в ее горло.

Наконец я вышел из оцепенения. С криком рванувшись вперед, я выхватил из-под пальто маленький двухзарядный дамский револьвер, который в последнее время всегда носил с собой, и выстрелил. Выстрел маленького дамского пистолета прозвучал довольно слабо, но крысу отбросило в сторону, как будто по ней ударил невидимый сильный кулак. Она наконец оторвалась от своей жертвы и заковыляла прочь. Потом, остановившись, она стала пронзительно визжать и шипеть, но уже не от злости, а от боли. Словно безумная, крыса остервенело крутилась на одном месте и продолжала отчаянно пищать, пытаясь дотянуться до раны на спине, откуда шла ужасная боль, причину которой она не могла понять в силу своего скудного интеллекта.

Я остановился, снова прицелился, но теперь более тщательно, и выпустил второй заряд из своего маленького пистолета. В этот раз выстрел был намного точнее – крысу резко подбросило, она судорожно сжалась в комок и мгновенно скончалась.

Неожиданно позади меня раздался чей-то злобный визг.

Я испуганно развернулся, увидел летящую на меня тень и инстинктивно выставил руки вперед. От довольно чувствительного удара я поскользнулся на мокрой брусчатке и упал, в последний момент успев закрыть лицо и шею руками.

Но нападение было не на меня.

Из здания, находившегося за моей спиной, скорее всего из канализации или открытого подвального окна, выбежала целая дюжина крыс, и теперь они с громким визгом и шипением, полным злобы и жажды крови, приближались к поверженной собаке. Почувствовав опасность, овчарка, несмотря на боль, которую ей причиняли глубокие раны от укуса, быстро отреагировала на эту атаку. Она вскочила, зарычала и набросилась на крыс. Первую она убила сразу, сомкнув свои мощные челюсти на ее горле. Но уже в следующее мгновение в несчастное животное вцепились все остальные крысы, и бедолага вскоре исчезла в куче шипящих серо-коричневых тел.

Из кареты донесся отчаянный вопль леди Одли, и Рольф спрыгнул с козел, чтобы прийти ей на помощь. Но, как и я, великан поскользнулся на мокрой мостовой и, растянувшись во весь рост, так и остался лежать. Две, три, а потом полдюжины крыс мгновенно оставили в покое овчарку, которая тихо скулила от боли, и бросились к Рольфу.

Увидев, что Рольфу грозит опасность, я усилием воли сбросил с себя оцепенение и в отчаянии рванулся к нему, хотя прекрасно понимал, какому риску подвергаюсь. По пути я отшвырнул ногой одну крысу и поспешно вытащил из трости свою шпагу. Рольф кричал и стонал от боли и страха, в то время как я пытался сбить с него крыс, которые впились в его одежду и кожу. Я пронзил шпагой с полдесятка маленьких тварей, но их становилось все больше и больше. В течение нескольких секунд я почувствовал несколько болезненных укусов за руки, а одна крыса едва не впилась мне в горло. Я сломал ей шею, а другую крысу подцепил за шкуру и отбросил ее от груди Рольфа. Неловко повернувшись, я снова упал, но в падении успел убить еще одну серую тварь. Вскочив на ноги, чтобы успеть помочь Рольфу, я развернулся и замер от ужаса.

Мне показалось, что улица ожила. Прошло некоторое время, прежде чем я осознал, что означает серо-коричневое бушующее море, которое надвигалось на нас.

Это были крысы. Сотни, тысячи крыс, которые приближались к нашей карете со злобным писком. Их твердые как сталь когти издавали ужасающий скрежещущий звук. С влажных клыков маленьких хищников стекала слюна, а черные глаза-бусинки кровожадно поблескивали от предвкушения добычи.

Эти серые твари были везде. Крысы всевозможных видов и величины, старые и молодые, размером с мышь и почти такие же, как терьер. У них были такие острые зубы, что они с легкостью могли откусить человеку руку. Я с ужасом увидел, что кольцо крыс медленно, но неумолимо сжималось вокруг нас!

Крысы наступали! Они хлынули, словно серо-коричневая волна, из окон подвала и водостоков и заполонили всю улицу. Эта многотысячная бурлящая армия, покрытая грязной всклокоченной шерстью, быстро, и неотвратимо приближалась к нам. За несколько секунд до того как они поравнялись с нашей каретой, бурный поток разделился на два рукава, и теперь казалось, будто живое море из серых тел омывает остров со всех сторон. Бедные лошади в испуге встали на дыбы. Одна из них упала, запуталась в поводьях и уже не смогла подняться, потому что злобные грызуны тут же накинулись на нее. Вторая лошадь в отчаянии заржала и стала рваться из кожаных ремней упряжи, которые ее держали, но все закончилось тем, что она перевернула карету. Наполненный ужасом, крик леди Одли потонул в предсмертном ржании лошадей и грохоте переворачивающейся кареты. Рольф попытался дотянуться до вожжей, но сразу же скорчился от боли, когда в его ногу впились десятки острых как бритва зубов.

К сожалению, масштабы этого нашествия мы с Говардом осознали слишком поздно, когда уже были окружены армией агрессивных серых хищников. Несколько секунд крысы ждали, пока замкнется смертельное кольцо, а потом начали набрасываться на нас.

У меня сложилось впечатление, что животные получили чей-то безмолвный приказ. Они наступали на нас почти в боевом порядке – дружно, напористо, с какой-то отчаянной решимостью. Казалось, весь мир состоял теперь из серо-коричневой шерсти, острых когтей и щелкающих зубов. Охваченный безотчетным страхом, я поднял шпагу вверх и стал размахивать ею вокруг себя. Несмотря на то что каждый мой удар попадал в кого-то из грызунов, толку от этого было мало, потому что на место каждой убитой или раненной мною крысы прибывало еще десять.

Рядом со мной, словно обезумев от всего происходящего, закричал Говард. Я увидел, что десятки крыс гроздьями повисли на его плечах и ногах, и подумал, что по какой-то причине атака злобных тварей сосредоточилась на мне и Говарде.

Я снова вскочил, стряхнул крысу со своего плеча и сбросил еще двух или трех, вцепившихся в мои волосы и куртку, и поспешил к Говарду. Мое сердце бешено забилось в груди, когда я увидел, как под напором крыс он упал на землю. Я опустился на колени рядом с ним и начал голыми руками отбрасывать крыс в сторону. Две или три твари успели укусить меня, но, странное дело, в этот раз их атака была вялой, а через несколько секунд они и вовсе бросились врассыпную. Я повернулся к Рольфу и увидел, что крысы, напавшие на него, тоже разбежались в разные стороны, оставив его в покое. Не успел я прийти в себя, как серые хищники исчезли из нашего поля зрения.

Внезапно наступила тишина.

Атака крысиной армии не просто остановилась на некоторое время – она вообще прекратилась: крысы ушли. Все эти отвратительные животные разбежались кто куда в течение нескольких секунд, пока я осматривался, подбираясь к Говарду. Кое-где на улице валялись мертвые или раненые особи, которые пищали от боли, но вся огромная крысиная армия ушла так быстро, как будто ее никогда и не было.

– Карета, – простонал Говард. – Что с леди Макферсон?

Я оглянулся, вздрогнул, словно от удара плеткой, и подошел к разломанной карете. Зрелище было просто ужасное: обе лошади были мертвы – за считанные минуты крысы обгрызли их до костей, а карета превратилась в огромную кучу обломков и битого стекла. Дрожа от слабости и все более усиливающегося ужаса, я перешагнул через колеса, отвалившиеся во время удара о брусчатку, и с замирающим сердцем заглянул внутрь кареты.

Словно чья-то ледяная рука провела по моей спине и сдавила мне горло. Я испытал настоящее потрясение, увидев поломанные стенки, разбитую в щепки дверь, осколки стекла, воткнувшиеся в мягкую обивку кареты. Все здесь было в крови, а несколько мертвых крыс лежали с вывихнутыми лапами. Но не это было самым страшным. Больше всего меня поразила мысль о том, что леди Макферсон, может быть, тяжело ранена или мертва.

Но ее там не было. Леди Одли Макферсон исчезла.

Чья-то рука легла на мое плечо. Оглянувшись, я увидел израненное лицо Рольфа.

– Малыш, с тобой все в порядке? – озабоченно спросил он.

Я кивнул, хотя еще сам толком не разобрался, ранен я или нет, потому что времени для этого у меня не было. Понурившись, я отвернулся от кучи обломков. К нам приковылял Говард, и я увидел, что он так же, как и я с Рольфом, отделался царапинами и несколькими небольшими ранами. «Естественно, – подумал я, – ведь нападение на нас было обычным отвлекающим маневром. На самом деле ловушку подготовили для леди Одли. Но кто это сделал?»

– Что случилось? – спросил Говард, тяжело дыша. – Где леди Макферсон?

Я хотел ему ответить, но не успел, так как в этот момент мой взгляд устремился на противоположную сторону улицы, где появился чей-то силуэт. Он стоял там уже несколько секунд, и я сначала подумал, что это рыжеволосый парень, который передал мне письмо.

Но это была женщина. Она незаметно вышла из переулка, очень быстро и бесшумно, словно привидение, и затаилась в тени, наблюдая за улицей. Она стояла неподвижно, словно статуя, изготовленная только с одной целью – насмехаться над тем, кто был оригиналом, с которого она была высечена.

Казалось, она была вполне нормальным человеком – стройная молодая женщина, облаченная в светло-зеленую полупрозрачную тогу, сквозь которую угадывались мягкие линии ее прекрасного тела. И только голова отличала ее от обычного человека.

Это вообще была не человеческая голова: на миниатюрных, слегка покатых плечах возвышался белый череп огромной крысы! Несколько секунд я пристально смотрел на нее, в одинаковой степени ошеломленный ее страшным видом и заколдованный им. Вдруг девушка с крысиной головой подняла руку и направилась ко мне, все время поглядывая на разбитую карету. В ту же секунду я сбросил с себя оцепенение и рванулся назад, однако тут же споткнулся и распростерся на мостовой. Одна крыса с писком убежала прочь, когда я чуть не задавил ее, но при этом все же умудрилась укусить меня за руку. Женщина с крысиной головой издала тихий, похожий на писк звук.

Она приближалась. Мне показалось, что пронизывающий взгляд ее темных глаз впился в меня, а руки, по-прежнему затянутые в те же ужасные перчатки, в которых она была прошлой ночью, как-то странно начали двигаться.

Я услышал звук, который сначала принял за человеческий крик. Он сопровождался ужасным скрежетом и царапаньем, а затем и отвратительным шорохом, как будто бесчисленное множество маленьких тел терлись друг о друга. Я резко повернул голову, чтобы посмотреть на источник этого ужасного звука.

Вернее сказать, хотел.

Это движение я не успел довести до конца. Не то чтобы мое тело перестало мне подчиняться или плохо меня слушалось, конечно нет. Но на несколько мучительно долгих секунд мне показалось, что в моем мозгу появилась еще одна, чужая воля, которая была не слабее моей и которая, несмотря на мои усилия, повернула мою голову назад, приподняла ее и заставила меня смотреть на женщину с крысиной головой.

Мне показалось, что все дело в ее глазах – эти черные бездонные глаза увеличивались все больше и больше и ослабляли мою волю, вытягивая из меня жизненную энергию, которая исчезала, словно вода в пустыне.

И…

Это был мир под черным солнцем. В нем абсолютно не было света, только странное серое свечение, которое приходило из ниоткуда и тускло отражалось на черных волнах застывшего пористого болота, которое покрывало всю поверхность этого абсурдного мира. То тут, то там через маслянистую поверхность прорывались черные стебли сгоревших зарослей. Но эти хлесткие связки серо-черных тисненых щупалец были живыми и сгибались, словно от дуновения невидимого ветра.

Там была девушка, стройная, с узкими плечами, темными волосами и большими черными глазами. Ее кожа в этой странном месте казалась особенно бледной, а рот был открыт в крике, но из горла не вырывалось ни одного, даже самого тихого звука.

Она бежала. Она бежала как безумная, но не сдвинулась с места, потому что, словно издеваясь над ней, поверхность черного океана двигалась в противоположном направлении. Из поверхности, плотной и твердой на вид, медленно поднимались, надуваясь, большие пузыри и тут же лопались. То и дело пучки дрожащих волосатых щупалец тянулись к девушке, но в последний момент отскакивали от нее, как будто у них была какая-то причина, чтобы не прикасаться к ней. Замерцал свет, и на небе появилось невероятно вытянутое существо. Это не могло быть солнце, но от него шел бледный, тошнотворный, змееобразный луч света.

Девушка остановилась. Поверхность под ней задрожала, словно живая, и из живой пузырящейся слизи снова появились щупальца невероятных существ. Но в этот раз девушка не испугалась. С почти невинным любопытством она смотрела, как из пульсирующего разрыва, словно из раны, сочилась черная жидкость, а потом появился бесформенный комок черной блестящей материи. Он начал изгибаться, вытягиваться, превращаясь в существо, которое ужасно напоминало козу, но в то же время было похоже не на нее, а на что-то другое, не из этого мира, наверное даже не из этой вселенной.

Девушка некоторое время с интересом разглядывало это существо, а потом отвернулась. Наконец ее взгляд остановился на мне, и, хотя я понимал, что это всего лишь видение, я был твердо уверен, что она меня узнала.

Затем она начала говорить.

– Это мое последнее предупреждение, сын колдуна, – сказала она. – То, что должно произойти, произойдет, и не в твоей власти влиять на предопределенный ход вещей. Знай, что придет время, когда проснется ОН, ЧЬЕ ИМЯ ЧЕЛОВЕК НЕ ДОЛЖЕН ПРОИЗНОСИТЬ. И знай, что те, кто служит ему, разбудят ЗВЕРЯ. Запомни: человеку не дано что-то менять.

Я хотел задать вопрос, но не имел права, потому что я был не главным действующим лицом этой кошмарной сцены, а лишь безучастным зрителем, который мог только слушать и смотреть. В какой-то момент мне показалось, что девушка почувствовала состояние моей души. Она вдруг улыбнулась – мимолетно и как бы с состраданием.

– Но знай также, – продолжила она, – что не в наших интересах причинить вред любому другому человеку. Поэтому иди. Иди и будь человеком, заботься о своих человеческих делах. И ничего плохого с тобой не случится.

Сказав это, она развернулась и пошла прочь. Там, где она ступала, застывшее черное болото покрывалось рябью, то и дело надувались и лопались большие масляные пузыри, рождались отвратительные черные создания, от ужасного вида которых болели глаза. Затем пустынный пейзаж со своим ужасным тошнотворным солнцем начал расплываться, и…

И вдруг я снова вернулся в реальность. Я сидел у разбитой кареты, в бессилии прислонившись к ней спиной, а женщина с крысиным черепом вцепилась в меня своими острыми когтями.

Я с криком вскочил на ноги, высвободился из рук женщины и изо всех сил ударил ее кулаком в лицо. Острая боль пронзила мою руку, когда костяшки пальцев натолкнулись на твердый как сталь череп. Женщина-монстр издала протяжный стон, отклонилась назад и медленно завалилась на бок. Вращая глазами, она упала спиной на брусчатку, а крысиный череп слетел с нее, покатившись по улице.

Я удивленно посмотрел на этот странный предмет с тремя маленькими блестящими латунными пуговицами. Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что передо мной обычная девушка, которой, как и всем лондонским модницам, больше бы подошли украшения для волос, а не крысиный череп в качестве маски.

Затем у меня в глазах потемнело и я потерял сознание.

Когда меня привезли, солнце только взошло и старое здание из темного песчаника, как мне показалось, еще не полностью проснулось. Теперь солнечный диск за окнами кабинета стоял почти в зените, из чего я сделал вывод, что уже полдень. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Я говорил, слушал, снова говорил и снова слушал, но не помнил, о чем меня спрашивали и на какие именно вопросы я отвечал. Разговор продолжался, наверное, уже не один час и теперь проходил по второму или третьему кругу.

Мой собеседник – мужчина лет пятидесяти, высокий и крупного телосложения – выглядел таким же уставшим, как и я, но изо всех сил старался держать положенную его статусу горделивую осанку.

Его звали Вильбур Коэн, капитан Вильбур Коэн, и, если быть более точным, он был кем-то вроде заместителя руководителя учреждения, в стенах которого я находился, а именно Скотленд-Ярда.

Признаться, я не совсем был уверен в этом, хотя Коэн официально представился, да и на маленькой латунной табличке, висевшей на двери кабинета, было указано его звание. Но я еще не очень хорошо разбирался в иерархии английской полиции. Однако то раболепие, с которым относились к нему подчиненные, а также уверенность, сквозившая в каждом его слове во время разговора со мной, не вызывали никаких сомнений по поводу того, что я имею дело с очень влиятельным человеком в Скотленд-Ярде.

Коэн вздохнул и решил прервать явно затянувшееся тягостное молчание. Взгляд, который он бросил на запись, сделанную его корявым почерком, а затем на меня, был осуждающим.

– Итак, это все? – требовательно спросил он, наморщив лоб.

Я посмотрел на него и уверенно кивнул.

– Это все, капитан. Я больше ничего не могу добавить.

– Так и ничего? – ехидно переспросил Коэн. – Никаких больше мертвых тел в подвале, никаких сумасшедших покушений из-за куста, никаких крыс или соучастников, которые…

– Черт побери, прекратите! – взорвался я от переполнявшего меня возмущения, которое до этого пытался сдерживать.

Но деланное равнодушие Коэна подействовало на меня как красная тряпка на быка.

– Это все, что я могу вам сказать, капитан, – упрямо повторил я и, нагнувшись, ударил ладонью по столу. Сделав самую оскорбленную мину, на которую был способен, я добавил: – Я хотел бы напомнить вам, капитан, что только чудом мои друзья остались в живых и не пропали без вести. А вы ведете себя так, как будто поймали меня с поличным и арестовали. Черт возьми, я не знал, что сейчас наказывают за то, что ты стал жертвой нападения.

Невольно выплеснув свое раздражение, я вдруг увидел, что это совсем не вывело Коэна из равновесия. Вероятно, он привык к непредсказуемому поведению людей, которые сидели на этом стуле и вынуждены были отвечать на его вопросы. И мне не стоило обижаться из-за того, что он проявлял подозрительность и не верил мне. Конечно, с тех пор как я переехал в дом моего отца на Эштон Плейс, произошло очень многое, но за это время я практически не сделал ничего такого, чтобы полиция могла в чем-то подозревать меня. Имели место какие-то мелкие фокусы и чудеса, но благодаря красноречию доктора Грея у меня не возникало никаких проблем с органами власти. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. Но за последние несколько часов я пришел к мысли, что в ближайшем будущем все может резко измениться. В конце концов, даже английская терпимость имеет свои границы.

– Вы также предполагаете, что леди Макферсон мертва, – сказал Коэн.

В этот момент чаша моего терпения переполнилась.

– Проклятие! – закричал я. – Хватит перекручивать сказанные мною слова, капитан! Я вообще ничего не предполагаю! Я знаю только, что на нас напали и мы были на волоске от смерти, а леди Одли бесследно исчезла!

– И еще вы ударили постового, который неосмотрительно подошел к вам слишком близко, – добавил Коэн. – Что это было, Крэйвен? Действие в состоянии аффекта? Вы сделали это от страха или по причине неожиданного нервного срыва?

– Что это значит, Коэн? – спросил я, сжав кулаки от нахлынувшей злости. – Вы хотите меня подставить?

– Разумеется нет, мистер Крэйвен, – спокойно ответил он. – Но вы должны согласиться, что ваша история… э-э… звучит как-то неправдоподобно, вы согласны?

Уставившись на меня, он ждал ответа, но я молчал. Я не мог с ним не согласиться, особенно после всех этих вспышек ярости, которые случились во время нашего разговора (некоторые из них были явно показными, но были и искренние). В любом случае я не мог отрицать его правоту.

– Понимаете ли, Крэйвен, – продолжил он. – С того момента как вы приехали в Лондон, тут произошло несколько… странных событий, и вы не можете отрицать этого. У вас сложилась определенная репутация, не так ли? А теперь вы приходите ко мне с историей о крысах, которые свалились с неба и напали на вашу карету. – Он покачал головой и начал постукивать тупым концом карандаша по столешнице. – Не то чтобы я сомневался в достоверности всего того, что услышал от вас, мистер Крэйвен, – продолжил он, – но… – Неожиданно его взгляд посуровел. – Я думаю, что вы о многом умалчиваете. Честно говоря, все, что касается крыс, о которых вы тут рассказывали, выглядит несколько странно. Я никогда раньше ни о чем подобном не слышал.

– Вот и услышали! – гневно ответил я.

Говард, Рольф и я успели посетить врача до того, как нас доставили сюда, но мелкие раны были видны. Упираясь ладонями в стол, я наклонился к нему и прошептал:

– Посмотрите на меня! Или на Говарда и Рольфа. Мертвых крыс и лошадей вы тоже видели.

– Да, видел, – согласился Коэн. – Но что это доказывает? Несколько дохлых крыс, разбитая в щепки карета, две лошади, обглоданные до костей, и исчезновение леди, хорошо известной в высших кругах Лондона, – этого достаточно для того, чтобы просто пожать плечами и отправиться заниматься своими обычными делами, мой дорогой Крэйвен. Разве вам самому не кажется, что вы должны мне кое-что объяснить? – Он покачал головой, когда я собрался ему ответить, и шумно вдохнул. – Нет, не надо ничего говорить, Крэйвен. Я уже слышал, что вам ничего не известно и что вы просто невинная жертва. Возможно, что это всего лишь ужасное недоразумение. Эти злобные крысы просто-напросто подумали, что ваша карета – это воробьиное гнездо, которое они хотели разорить. – В голосе Коэна звучал неприкрытый сарказм. – Как вы думаете, сколько невинных людей, уважаемых и законопослушных, попадут под подозрение и окажутся на стуле, на котором вы сейчас сидите?

Мой взгляд стал очень жестким, и Коэн наверняка это заметил.

– Если вы подозреваете меня в каком-либо преступлении, капитан, – холодно сказал я, – то вам лучше поговорить с моим адвокатом. Он ожидает в коридоре.

Коэн сделал пренебрежительный жест.

– Не надо мне ваших адвокатов, которые только и знают, как извращать законы, Крэйвен.

– Доктор Грей известный и уважаемый всеми юрист!

Коэн ухмыльнулся.

– Я знаю. Он один из самых лучших и самых дорогих адвокатов страны. Но это как раз хуже всего. – Капитан наклонился вперед и пронзительно посмотрел на меня поверх тонкой позолоченной оправы. – Вы ведь американец, мистер Крэйвен?

– Это написано в моем свидетельстве о рождении, – ответил я. – Но я уже…

Коэн снова перебил меня.

– Я знаю, – сказал он. – Я изучил ваши документы, мистер Крэйвен. С юридической точки зрения, вы являетесь гражданином Соединенных Штатов Америки.

– Иностранцем, да? – злобно продолжил я. – Что в этом такого?

Коэн пожал плечами.

– Поскольку вы сами об этом спросили, я… хочу поговорить с вами начистоту, мистер Крэйвен. За последние несколько месяцев вы доставили нам множество хлопот. – Он помолчал, подыскивая нужные слова. – Я не буду ходить вокруг да около, Крэйвен, – продолжил он совсем другим тоном. – Вы и я – взрослые люди и прекрасно все понимаем. Я не очень верю в то, что вы имеете какое-либо отношение к исчезновению леди Макферсон. Во всяком случае, я не подозреваю вас в преступлении. Кроме того, мне вряд ли удастся предъявить официальное обвинение человеку, который имеет влияние в обществе и располагает отнюдь не маленьким состоянием, особенно если принять во внимание, что у меня нет достаточных доказательств.

– Тогда какого черта вы меня здесь держите? – взревел я, забыв на мгновение о тех нескольких, явно недвусмысленных обвинениях в мой адрес, которые позволил себе сделать Коэн.

Капитан холодно улыбнулся.

– Чтобы вы меня выслушали, Крэйвен, – спокойно сказал он. – Дело не в том, что я могу доказать и могу ли вообще. Леди Макферсон – особа, которая не может исчезнуть просто так. Поэтому не надейтесь, что в обществе сделают вид, будто никто этого не заметил. И мы этим займемся. Если она все еще жива, мы ее найдем. Если ее уже нет в живых, то мы найдем убийцу. Но, как я уже сказал, речь сейчас не об этом. Я хотел бы поговорить о вас, мистер Крэйвен. Вы приносите всем несчастье. Я не берусь утверждать, что вы совершили что-то противозаконное, но вы делаете людей несчастными. Многие из тех, кто оказывается рядом с вами, расстаются с жизнью при трагических обстоятельствах. Признайте это.

– Что вы хотите этим сказать? – дерзко спросил я.

– Ничего, – спокойно ответил Коэн. – Я просто размышляю вслух. – Он ухмыльнулся. – Знаете, Крэйвен, – после недолгой паузы сказал он, – я ничего не могу вам сделать, хотя и продолжаю считать, что вся ваша безумная история, которую вы мне преподнесли, от начала и до конца – ложь. Если бы все зависело только от меня, то я бы просто арестовал вас и посадил в самую глубокую темницу Тауэра и держал бы вас там до тех пор, пока бы не выяснилась правда. Но по стечению обстоятельств вы не какой-нибудь там простой человек, а один из самых богатых и влиятельных людей в городе, несмотря на вашу молодость.

– Рад, что вы это понимаете, – пробурчал я.

– Но это ничего не меняет, – невозмутимо продолжил Коэн. – Или очень немногое. Я буду следить за вами – учтите это.