Текст книги "Возвращение колдуна"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)

На стенах зала красовались безвкусные картины, на которых были запечатлены различные битвы мировой истории, и гобелены, изображающие королевскую охоту и сцены из античных мифов. На высоких подставках стояли мраморные бюсты французских королей.

Только немного освоившись, я заметил, что картины в каждом мнимом отделе зала повторяются, и понял, что стал жертвой расстроенных нервов. Впечатление мнимой бесконечности пространства создавали два огромных настенных зеркала, висевших напротив друг друга и увеличивающих количество предметов в тысячи раз. Это был тот же трюк, который успешно использовался в Зеркальном зале Версаля и в результате которого создавался эффект бесконечно большого помещения.

Глядя на столы и стулья, украшенные бурбонскими лилиями, я вполне мог бы представить, что сейчас нахожусь в Версале. Но я слишком хорошо знал, что все еще оставался на злополучной улице Ван Денгстерштраат в Амстердаме. Кроме того, я заметил некоторые отличия от версальского Зеркального зала и решил, что это, скорее всего, копия знаменитого зала, которая была создана по желанию какого-нибудь богатого вельможи в Амстердаме.

Я оторвался от созерцания великолепного помещения и обнаружил маленький столик, на котором стоял серебряный поднос с наполненным хрустальным графином и пустым стаканом.

Усталый, я пододвинул к столику стул и взял графин. В нем был тот самый сорт первоклассного бургундского вина, которое я любил больше всего. Сначала я очень удивился этому и внимательно осмотрелся по сторонам. Но так как в зеркалах мелькало лишь мое изображение, умноженное в несколько раз, я снова успокоился и наполнил стакан до самых краев.

Уютно устроившись у столика, я с наслаждением сделал первый глоток.

– Да ты просто чертовски твердый парень, Крэйвен, – раздался голос позади меня.

От неожиданности я поперхнулся, уронил стакан и замер, с ужасом чувствуя холод лезвия на своей шее. Медленно, чтобы не спровоцировать стоявшего сзади человека на необдуманное действие, я обернулся к нему. Признаться, я даже не очень удивился, когда увидел лица двух оставшихся преследователей.

– Ты, должно быть, действительно особенный, – сказал тот, который приставил мне нож к шее. – Невероятно, но тебе удалось справиться с самим Кроффом. – Он хмыкнул. – Только не надо думать, что ты такой уж счастливчик.

Криво улыбнувшись, парень заломил мне руки за спину. Они не стали церемониться и грубо стащили меня со стула, а потом связали руки и толкнули в угол.

Тот, которого звали Яккуром, принес еще один стул и сел на него лицом к спинке. Его напарник налил два стакана бургундского вина и подал один из них Яккуру.

Я яростно задергался, чтобы сорвать веревки, но в результате лишь порезал себе руки. В конце концов я сдался и спросил:

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Должен признать, ты ужасно любопытный, Крэйвен! Подожди немного, и тогда ты сам увидишь, что из тебя сделает лабиринт! – хихикая, сказал Яккур. – Ты все увидишь. Не надо быть таким нетерпеливым.

Когда они выпили весь графин, Яккур подошел ко мне и наклонился.

– Давай, Сидос, помоги мне отвести парня! – крикнул он своему напарнику.

Но тот лишь отмахнулся.

– Да перестань ты, Яккур. Почему именно мы должны тащить этого Крэйвена? Будет лучше, если мы дождемся, когда придет мастер!

– Но мы же должны доставить его в центр, – неохотно пробормотал другой.

– Ты такой тупой на самом деле или просто не хочешь понять? Этот парень – не какой-нибудь там безобидный сумасшедший, как другие идиоты, которые были по самые уши напичканы магическими силами, но затем понаделали в штаны от страха перед нашими дубинками. А этот даже завалил Кроффа! Я рад, что мы наконец поймали его, но не собираюсь рисковать, пока мастерздесь.

– Ты трус, Сидос. Мои узлы самые надежные!

– Ты хочешь сказать, что я завязываю узлы хуже, чем ты? – Сидос вскочил так резко, что его стул упал на пол.

Яккур бросил презрительный взгляд на сжатые кулаки своего напарника и с силой оттолкнул меня. Я завалился, как сноп соломы. Затем он снова повернулся к Сидосу и, усмехнувшись, издевательским тоном произнес:

– А я и не думал, что ты сам готов наложить в штаны. Если боишься рисковать, зачем тогда лезешь в драку?

Честно говоря, в это мгновение я подумал, что взбешенные парни порежут друг друга на кусочки. Но мои надежды не оправдались. Неожиданно лицо Сидоса исказилось в болезненной гримасе и он разжал кулаки, словно им руководила невидимая сила. Он прошипел в адрес Яккура безобидное проклятие и опустился на стул.

Яккур тоже неожиданно стал спокойнее и вел себя почти боязливо. Такое поведение удивило меня, и я сначала не мог найти этому объяснение. Яккур упал в кресло, стиснул зубы и ограничился лишь тем, что время от времени бросал злобный взгляд то на меня, то на своего напарника. Затем он встал, молча подошел ко мне и с такой силой ударил меня в челюсть, что я мгновенно потерял сознание.

Очнулся я от звона цепи. Голова раскалывалась, как будто какой-то злой дух использовал ее в качестве барабана. Когда же я попытался перевернуться на бок, снова зазвенела цепь и меня дернула назад ледяная рука. Прошло время, прежде чем я понял, что это была не рука, а холодное железное кольцо, которое плотно сжимало мою талию. А звон шел от двух цепей, которыми это кольцо было прикреплено к полу.

Затем я увидел, что мои руки тоже были прикованы цепями к полу, так что теперь я мог двигать только ногами.

– Как дела, Крэйвен? – услышал я неприятный мужской голос. – Мышеловка таки захлопнулась! Охота окончена. И в самое время, потому что она и так слишком затянулась. Лабиринт горит нетерпением!

Я закрыл глаза, чтобы не видеть человека-крысу. «Все кончено», – стучало у меня в висках, но при этом я не чувствовал ни страха, ни отчаяния – одну только безграничную усталость. Сейчас мне было абсолютно все равно, что со мной будет. Только бы побыстрее это мучение закончилось.

– Хотя, конечно, жаль, что такой могущественный колдун, как вы, погибнет столь бесславной смертью. Вы наверняка могли бы мне много всего рассказать, – сказал он, продолжая хихикать. – А знаете что? Когда лабиринт покончит с вами, я возьму вас к себе третьим стражем. Ведь вы убили Кроффа. Поэтому вы и замените его. Разве это не логично, как вы считаете?

Я не следил за его болтовней, а смотрел по сторонам, насколько мне позволяли цепи. Сейчас я находился уже не в том помещении, где меня схватили преследователи, а в огромном зале. Он был абсолютно пуст, не считая огромных чудовищных ворот, похожих на алтарь и выполненных в форме черепа.

Глазные впадины излучали демоническую силу, от которой содрогались стены и потолок, но которая все же была какой-то другой, не похожей на силу ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ. Нижняя челюсть опускалась все ниже, пока не образовался прямой угол с головой. Какое-то мгновение череп осматривал свое окружение горящими глазами, а затем сделал глубокий вдох. Это прозвучало как грозный рев тысячи буйволов. Человек-крыса испуганно обернулся и в ужасе уставился на череп. Волнуясь, он, наверное, подумал, что это связано с моим присутствием.

– Ваши магические трюки вам больше не помогут, Крэйвен, – набросился он на меня и в воздухе рукой нарисовал знак защитной руны.

Однако череп даже не думал подчиняться этому магическому воздействию; наоборот, он вырос до потолка, и человек-крыса вынужден был отступить и подойти ближе ко мне.

Я тотчас понял, что это шанс, и подтянул ноги к телу. Затем я изо всех сил выбросил их вперед и толкнул человека-крысу так сильно, что тот отлетел прямо в середину огромной мертвой пасти.

Громкий вопль заполнил весь зал, превратившись в пронзительное визжание, но уже через несколько секунд внезапно смолк. Сидос и Яккур, стоявшие до этого где-то позади, с яростными криками устремились ко мне. Однако они не успели добежать, так как ворота буквально взорвались и захватили служителей лабиринта. Какое-то мгновение оба парили в воздухе, а затем исчезли в ненасытной пасти огромного черепа.

Ворота дошли до задней стенки зала и стали крушить ее. Посыпался град из гвоздей и обломков балок. Я закричал, охваченный ужасом. Ворота, превратившиеся в огромную демоническую пасть, подошли ко мне на расстояние вытянутой руки.

Я чувствовал их горячее дыхание и уже представлял, как исчезаю в разверзнутой пасти, прекрасно понимая, что на этот раз уже не будет других врат, через которые я смог бы покинуть этот промежуточный мир. Этот горящий дьявольский череп, который возник из вратДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ, не был простым бездушным инструментом. Это был монстр, ужасное извращение всего живого. Он пожирал все, что попадалось на его пути. Его жертвой был сам лабиринт и все, что было в этом лабиринте. А значит, и я.

Камни и балки сорвались с потолка и посыпались на мою шпагу, которая лежала рядом с порталом. В отчаянии рванувшись вперед, я почувствовал, что мои руки свободны. Я изумленно посмотрел на хрупкие звенья цепи у меня в руках, а затем бросил их в пасть и вскочил на ноги. В тот же момент звезда шогготав кристалле шпаги загорелась под грудой обломков, словно ждала меня. Я достал оружие и, шатаясь, поспешил выбраться на улицу.

Позади меня обрушился зал, превратившись в пыль, а большая часть лабиринта навсегда исчезла за вратами. Однако это лишь возбудило аппетит черепа. Он начал пожирать все, что было в его окружении. Даже мраморные плиты не смогли устоять перед ним. С громким скрежетом они срывались с пола и пролетали близко от меня, устремляясь в огромную пасть.

Я мчался со всех ног, несмотря на боль и усталость. Задаваясь вопросом, как долго это будет продолжаться, я старался бежать подальше от разваливающихся стен, чтобы не быть погребенным под сыплющимися со всех сторон камнями и чтобы меня не поглотил жар, в который превратилась пожирающая себя материя лабиринта. Я даже не пытался понять, что происходило вокруг меня, решив, что сейчас не время думать об этом. Я проанализирую все позже, если, конечно, останусь жив…

Вскоре я достиг стены, обнаружил дверь и трясущимися от волнения руками отодвинул засов, пытаясь открыть ее. Но петли совсем заржавели. В отчаянии я начал трясти ее за решетку оконца, пока не содрал себе кожу с ладоней и кровь не побежала по рукам.

Длинный огненный язык протянулся ко мне, но, к счастью, задел лишь дверь, и та буквально разлетелась в щепки. Я быстро протиснулся сквозь образовавшийся проем и устремился на улицу. Или туда, что показалось мне улицей.

Я не знал, чтопроизошло. Мир перед моими глазами растворился, превратившись в занавес из бурлящей серой материи и танцующих на ней разводов. Я видел неясные силуэты и лица, призрачные и замысловатые движения. Потом я услышал голос:

– Сейчас! Вытаскивайте его!

А потом перед моим взором появился крест.

Образ был очень четким: горящий крест, сбитый из балок кроваво-красного цвета, который, словно маяк, падал на меня сквозь хаос разваливающейся реальности. Я закричал, закрыл лицо руками и попытался отскочить в сторону. Но похоже, я не успел.

Неожиданно бушующие тени исчезли и мир утонул в ярком красном зареве, которое шло от креста…

Первое, что я услышал, придя в сознание, были голоса. Голоса четырех, а может, и пяти мужчин, которые шепотом переговаривались между собой. Я напряг слух и различил другие, едва слышимые звуки, благодаря которым понял, что больше не один и нахожусь в хотя бы наполовину реальном мире. В мире, где снова были живые люди и настоящие крепкие дома из камня и дерева, которые не пытались тебя поглотить.

Я открыл глаза и быстро поднял руку, едва сдержав стон, когда яркий свет газовой лампы больно резанул меня, словно острым ножом.

Чья-то рука дотронулась до моего лба, немного задержалась на нем, очевидно проверяя температуру, а затем снова исчезла.

– Не двигайтесь, мистер Крэйвен, – сказал незнакомый мужчина. – Боли и головокружение скоро пройдут. Но вы должны набраться терпения. И не надо бояться: вы в безопасности. У друзей.

Я уловил в его тоне, которым он произнес слово «друзья», едва заметный, неприятный оттенок, несмотря на то что голос незнакомца прозвучал вполне благодушно.

С трудом я вновь поднял веки. В первое мгновение свет был таким ярким, что я не мог различить ничего, кроме теней с размытыми краями и темными пятнами там, где должны были быть лица. Затем мои глаза привыкли к сверкающему свету.

Я лежал на широкой чистой кровати. Вокруг меня сидели несколько мужчин: я смог увидеть четверых или пятерых, не поворачивая головы. С другой стороны кровати тоже должны были сидеть люди, так как я слышал голоса и оттуда.

– Лабиринт, – пробормотал я. – Он…

Я осекся, растерянный и испуганный, попытался повернуть голову и поплатился за это мгновенной острой болью, которая, словно тупая игла, пронзила мой мозг.

Один из незнакомцев склонился надо мной и, серьезно посмотрев на меня, улыбнулся.

– Не пугайтесь, – сказал он. – Вам нечего бояться. Мы все объясним вам.

Но я почти не слышал его слов, хотя мой взгляд окончательно прояснился и теперь я видел людей отчетливее, не как размытые тени. Это были мужчины разного возраста, но кое-что у них было одинаковое – их одежда. Совершенно особенная одежда: черные шерстяные брюки, заправленные в мягкие кожаные сапоги до колен; сверху – широкая шерстяная накидка ослепительно-белого цвета; а под ней, кажется, блестел металл, как будто они носили кольчугу.

Но то, что меня зачаровывало больше всего – и одновременно пробуждало страх, который становился все сильнее, – был кроваво-красный равнобедренный крест, который красовался у них на груди.

Мне уже приходилось видеть раньше такое одеяние, но, правда, не на живых людях, а на картинке в книге. Это было не простое одеяние – это была униформа. Униформа тамплиеров – людей, которые приговорили Говарда Лавкрафта к смерти…

Над крышами Амстердама взошло солнце. Сумерки все еще висели в воздухе, смешиваясь с полупрозрачным, дымчатым туманом и скрывая контуры домов и улиц, но лучи красного утреннего солнца уже были достаточно сильными, чтобы пробить ночь и заставить ее раствориться в свете. Даже здесь, за двойными стеклами окна, я почувствовал тепло этих лучей, ласкающих мою кожу.

День обещал быть хорошим. Снежно-белые облака были такими маленькими, что казалось, будто они затерялись на утреннем небе июльского дня, а вода канала на улице блестела, как расплавленное золото. Те немногие гондолы, которые проплывали по каналу, с высоты моей комнаты, расположенной на четвертом этаже, казались игрушечными корабликами.

Да, это должен быть прекрасный день, но только не для Амстердама. После необычно суровой и долгой зимы, которой начался год, лето ударило с двойной силой, словно хотело исправить ошибки своей холодной сестры, которая разочаровала людей. Несмотря на это, я чувствовал внутри только холод. Холод и опустошенность, причинявшие мне нестерпимую боль.

Я оторвался от созерцания обманчиво спокойной картины просыпающегося Амстердама и с жадностью посмотрел в сторону горизонта, туда, где поднималось солнце. Конечно, это был всего лишь плод моего воображения, и я хорошо понимал это, но на секунду мне показалось, что я увидел темное пульсирующее пятно среди скопления домов. Адское черное болото, которое подрагивало и дрожало, как раскрытый рот каменного чудовища…

Я резко отвернулся от окна и закрыл глаза, пытаясь отвлечься и думать о чем-нибудь другом. Это картина не настоящая. В действительности она не существует. Аристократический респектабельный дом, в котором я сейчас находился, был расположен в другом конце Амстердама, на расстоянии нескольких миль от улицы Ван Денгстерштраат и молоха, убивающего людей.

Несмотря на это, мне с невероятным трудом удалось отвлечься от будоражащих мое воображение мыслей. Хотя, честно говоря, страх нагоняли вовсе не видения, преследующие меня, а знание, которое породило их.

Я отошел от окна и стал мерить шагами маленькую уютную комнату, после чего медленно опустился на край кровати. Нет, я не устал. Наоборот, я был полон беспокойной, неприятной энергии и этой особенной жажды действия, которая иногда проявляется сама по себе и от которой становится невозможно просто сидеть и ничего не делать.

Но ведь в настоящий момент я как раз и не мог ничегоделать!

Вот уже почти тридцать шесть часов я был пленником, заточенным в этой хорошо обставленной комнате. Нет, причин для жалоб у меня не могло возникнуть, потому что здесь было значительно уютнее и комфортнее, чем в номере гостиницы, где я провел первые ночи своего пребывания в Амстердаме. Еда, которую мне приносил три раза в день подтянутый и мускулистый, но явно глухонемой лакей, была превосходной. Кроме того, мне был предоставлен огромный выбор занимательных книг, которые стояли на полке рядом с дверью. Жаль только, что все они были на голландском языке, но я готов был простить эту милую оплошность.

Однако на двери с внутренней стороны не было ручки, а у слуги, который появлялся всего через несколько секунд после звонка, было такое мощное телосложение, что даже Рольф подумал бы лишний раз, прежде чем решиться напасть на него. Это былатюрьма. Первые тридцать часов из тридцати шести я провел преимущественно в кровати, отсыпаясь после своих приключений. За два последующих часа я прошел несколько стадий. Сначала меня охватила ярость, затем она перешла в агрессию, а напоследок я впал в истерику, закончившуюся пиковым состоянием сумасшествия, когда я периодически бросался на дверь, окончательно выставив себя полным идиотом.

В течение последних четырех часов я пребывал в ожидании. Гер Лоскамп – из всей компании спасателей, которые вытащили меня из одичавшего лабиринта, он был единственным, чье имя я вообще узнал! – пообещал посвятить меня во все подробности, но вежливо просил подождать, поскольку еще не пришло время. Только вот когдаэто время настанет – я не знал.

В комнате не было часов, а мой карманный хронометр пережил атаку лабиринта далеко не так успешно, как я, так что о времени я мог судить лишь приблизительно. Но если солнце взошло только сейчас, значит, я проснулся где-то в два или три часа ночи. В это время я обычно только ложился спать. Постепенно мое нетерпение достигло такой степени, что я уже серьезно подумывал о том, а не разбить ли мне окно, чтобы выброситься с четвертого этажа? Понимая, что сделать это никогда не поздно, я, наверное, еще с полчаса провел в беспокойном хождении по комнате.

Внезапно из коридора донеслись чьи-то шаги и я услышал голоса. Через несколько секунд в дверь постучали и на мое мрачное «Пожалуйста!» звякнула задвижка. Неуклюжий лакей заглянул ко мне через приоткрытую дверь и вежливо сообщил:

– Мистер Крэйвен, мастерхотел бы увидеться с вами, если вы, конечно, хорошо выспались.

На моих губах невольно заиграла улыбка. Этот здоровяк говорил по-английски почти без акцента, но со слухом у него явно были проблемы. Я кивнул и без лишних слов последовал за ним. Лоскамп подготовил для меня новую одежду, которая висела на стуле рядом с моей кроватью, но я не думал, что сейчас мне понадобится шляпа и пальто.

Возможно, они больше мне вообще не понадобятся.

Слуга-педант закрыл за мной дверь на ключ, сделал приглашающий жест и повел меня по коридору. Несмотря на облегчение, которое я испытал, покинув наконец опостылевшую комнату, во мне проснулось терзающее чувство беспокойства. Пока я спускался вслед за широкоплечим здоровяком по лестнице, слишком крутой по английским меркам, я подумал, что дружеское обращение, которое до сих пор ко мне проявляли, вполне могло быть и обманом. Возможно, это было сродни предупредительности, с которой относятся к человеку, приговоренному к смерти, в его последнюю ночь. Лоскамп и его братья были тамплиерами, и если не брать во внимание Некрона и его убийц, то этот орден был самым главным из моих врагов.

Моих враговиз людей.

Тем временем мы спустились на первый этаж. Слуга подал мне знак остановиться и постучал в массивную двустворчатую дверь, которая находилась как раз напротив входа и, очевидно, вела в глубь дома. Несколько секунд я с тоской рассматривал роскошную входную дверь, которая выглядела достаточно крепкой, но в каждой ее половинке было вставлено большое цветное стекло из искусственного хрусталя, причем без каких-либо решеток или других подобных украшений. Я вполне мог пробить это стекло, сделав всего один решительный прыжок.

Но я отбросил эту заманчивую идею так же быстро, как она и появилась. Беспечность «слуги», который оставил меня здесь одного, на самом деле была мнимой, и от меня не ускользнуло, что он очень внимательно следит за мной. Беззвучно вздохнув, я вновь повернулся к нему и, медленно приблизившись, подождал, пока он откроет дверь.

За дверью оказалось большое и неожиданно очень светлое помещение, которое выглядело как что-то среднее между библиотекой, рабочим кабинетом и гостиной. У стен стояли шкафы с книгами, между ними висели картины, старинное оружие и небольшие шкафчики, изготовленные из дерева драгоценных пород. А перед большим камином, в котором, несмотря на летнее время года, пылал сильный огонь, возвышался громадный стол, какого я еще никогда не видел.

Казалось, человек за столом затерялся среди множества пергаментных свитков, карт и книг, которыми был завален весь стол. И одновременно – мне было тяжело подобрать правильное слово – он выглядел исполненным достоинства. Его поседевшие, зачесанные назад волосы придавали лицу выражение важной серьезности, а ввалившиеся, давно помутневшие от старости глаза рассматривали меня со смешанным чувством мягкого любопытства и холода. Этот человек был стар. Очень стар.

– Мистер Крэйвен!

Я невольно вздрогнул. Странно, ведь голос прозвучал позади меня! Я испуганно обернулся. Губы Лоскампа расплылись в извиняющейся улыбке. Он стоял возле двери, явно стараясь не попадать в поле зрения, поэтому я и не заметил его сразу. Вообще-то у меня появилось ощущение, что они специально подстроили так, чтобы старик произвел на меня именно такое впечатление.

– Я надеюсь, вы хорошо отдохнули, – сказал Лоскамп, прежде чем я успел произнести хотя бы слово.

– Комната… очень уютная, спасибо, – ответил я. – Жаль, что не хватает ручки на двери. Надо бы нанять слесаря.

Лоскамп натянуто рассмеялся. Он неловко двинулся с места и, пройдя мимо меня, направился к столу, за которым сидел старик. Я последовал за ним, не дожидаясь приглашения, и, остановившись в двух шагах от стола, посмотрел сначала на Лоскампа, а потом на старика.

На седовласом старике, как и на фламандце, была такая же церемониальная накидка тамплиеров с нашитым кроваво-красным крестом. Единственным отличием креста у старика было то, что он был не равнобедренным, а больше походил на те, что изображаются в церквях и Библии. Наверное, это было свидетельством того, что он стоял на одной из высших ступеней иерархии тамплиеров. Если меня не обманывала память, такой крест носили лишь немногие, но самые могущественные члены ордена.

– Мистер Крэйвен, – торжественно произнес Лоскамп, указывая рукой на старика, – позвольте представить Жана Балестрано. Он очень рад встрече с вами. – Лоскамп слегка улыбнулся. – Можно сказать, что вы завоевали определенную славу даже в высших кругах нашего ордена.

– Балестрано? – повторил я.

Это имя показалось мне знакомым, но в связи с каким-то неприятным событием. Однако же я так и не вспомнил, с каким именно.

–  БратБалестрано, – уточнил Лоскамп вкрадчивым голосом, делая ударение на первом слове. Когда я посмотрел на фламандца, то заметил в его глазах странный блеск.

Что это было? Благоговение?

– К сожалению, это имя ничего не говорит мне, – осторожно ответил я.

– Скажи ему, братГер, – потребовал старик. Его голос прозвучал неожиданно четко и ясно. Он был сильным и звонким, как у молодого человека. – Сейчас не время для таинственных намеков.

Лоскамп чуть помедлил, затем пожал плечами и сказал:

–  БратБалестрано, мистер Крэйвен, является великим мастеромнашего ордена.

И хотя я был почти готов услышать нечто подобное, его слова прозвучали для меня как гром среди ясного неба.

–  Великий… мастер? – повторил я, пораженный тем, что услышал. – Вы…

– Да, именно тот, с кем Говард сейчас должен встретиться в Париже, – перебил меня старик. – Как видите, на свете не так уж много вещей, о которых я не знаю.

Я хотел было возмутиться, но он властным жестом заставил меня замолчать и продолжил тоном, который заранее пресекал все попытки возразить ему.

– Я не знаю, что братГовард рассказал вам обо мне. Но что бы он ни говорил, я прошу забыть об этом на десять минут и выслушать меня.

– Он не так уж много рассказывал о вас, – холодно произнес я, испытывая гнев и удивление одновременно.

Так вот, значит, кто был тот человек, который преследовал Говарда, гоняя его, словно зверя, по всему миру! И это он посылал бесчисленные команды убийц для исполнения так называемого смертного приговора. Великий мастердо сих пор не смог поймать Говарда, но зато погубил множество невинных людей, которые погибли, когда братьяордена выполняли его приказы.

– Только то, что вы хотите его убить, – добавил я дрожащим голосом.

Балестрано небрежно отмахнулся.

– Как я уже сказал, сейчас не время спорить об этом, мистер Крэйвен, – заявил он. – То, что сделал братГовард, касается лишь меня и ордена, и я не намерен больше обсуждать это. Тем более с вами!

– И что же вы хотите? – взорвался я.

Глаза всезнающего старика Балестрано блеснули.

– Вы нам должны, мистер Крэйвен, – сказал он.

– Неужели? – Я попытался придать своему голосу максимально равнодушное звучание. – И что же?

Балестрано кивнул.

– Вашу жизнь, Крэйвен. Без своевременного вмешательства брата Лоскампа и его рыцарей вы бы уже давно погибли.

– Я думаю, это было простым совпадением, – начал я, но меня тут же прервали.

На этот раз заговорил Лоскамп.

– Нет, Крэйвен, все произошло совсем не случайно, – со всей серьезностью сказал фламандец.

Улыбнувшись, он подождал, пока я отведу от него свой пристальный взгляд и закрою рот, и указал мне на свободный стул.

Я принял приглашение. Лоскамп тоже пододвинул себе стул и присел. Он выглядел немного странно в своем средневековом рыцарском костюме, с мощным обоюдоострым мечом на боку и с небрежно закатанными рукавами кольчуги, которые открывали его накачанные бицепсы.

– Понимаете, Крэйвен, – холодно произнес он, – мы действительно не случайно оказались в лабиринте и вытащили вас. Не думайте, что это было легко. Для того чтобы разрушить демонические чары этого адского чудовища, понадобилась дюжина самых одаренных из нас. Мы все подвергались большой опасности, и если бы лабиринт преждевременно заметил наше вторжение, то, без сомнения, он попытался бы нас уничтожить.

– К чему вы ведете? – дерзко спросил я. – Хотите пробудить во мне чувство вины?

– Да, – сдержанно улыбаясь, ответил Лоскамп. – По крайней мере, я хочу напомнить вам, что вы… скажем так, должны нам теперь оказать некоторую помощь.

– Помощь? – повторил я. – Но в чем?

Лоскамп успокаивающе поднял руки.

– Не торопитесь, Крэйвен. Сначала дайте мне до конца объяснить, и вам легче будет понять, о чем идет речь. Еще до того, как вы прибыли в Амстердам, мы знали, что вы собираетесь приехать сюда. Брат Девре проинформировал нас перед своим… поражением. Смею заверить, что вы не сделали ни одного шага, о котором бы нам не было известно.

От этих слов мне стало не по себе. Мне не нравилось, когда из меня делали пешку в чьей-то игре.

– Даже когда я отправлялся на улицу Ван Денгстерштраат? – недоверчиво уставившись на него, спросил я.

На лице Лоскампа промелькнула тень.

– Да, – с нескрываемой досадой признался он. – Мы хотели предупредить вас, но не успели. К тому же у нас не было достаточно доверенных лиц в вашем окружении, которые смогли бы поспешить вам на помощь. Но мы наблюдали за вами и следили за каждым шагом, который вы делали в зоне влияния извращенных врат.

– Каких? – вежливо поинтересовался я.

Лоскамп улыбнулся.

– Спокойно, Крэйвен. Вы все узнаете позже. Но перед этим я хотел бы кое-что узнать от вас.

– И… что же? – запнувшись, осведомился я.

– Нам нужна ваша помощь, – вместо Лоскампа ответил мне Балестрано. – Мы хотели бы попросить вас помочь нам в нашей миссии. Возможно, будет достаточно лишь того, чтобы вы просто сопровождали нас.

– Сопровождать? – Ледяной ужас свернулся комком в моем желудке. – А куда?

– Туда, где вы уже однажды побывали, Крэйвен, – ответил великий мастерс хладнокровной улыбкой на старческих губах. – В сердце лабиринта.

Он ждал. Он спал в течение тысячелетий, и сны этого спящего гиганта порождали страх, а дыхание – ужас. Он просыпался только тогда, когда чуял возле себя жертву. Словно спящий дракон, он пробуждался, сбрасывая оцепенение, изучал и нащупывал, а иногда даже заманивал свою жертву, чтобы потом проглотить ее с молниеносной скоростью.

Сейчас он почувствовал особенную жертву, которую даже за всю свою долгую жизнь мог встретить всего лишь однажды. Как и всегда, он расставил сети, позаботившись о видениях и иллюзиях, и начал поджидать добычу, а затем напал на нее.

Но колдун ускользнул от него. И вдобавок причинил гиганту боль, невыносимую боль.

Боль прошла, но гнев остался.

И теперь гигант ждал. Он знал, что жертва обязательно вернется, так как он безошибочно почувствовал враждебный дух, который исходил от нее. Он ждал и наблюдал, подстерегал и подслушивал, следя за существами, которые в своем высокомерии считали себя его врагами. Он смотрел, как они делали соответствующие приготовления, собирали свое смехотворное оружие и тешились самообманом, что смогут противостоять его силе.

Сначала гигант попытался обрушиться на них со всей своей силой, чтобы продемонстрировать им, насколько могущественным он был. Но потом понял, насколько глупым и необдуманным был такой ход.

Он решил подождать, пока они сами придут к нему, добровольно и в большом количестве. Много жертв, даже намного больше, чем он мог бы получить за несколько столетий. Без всяких усилий он использует их жизненную энергию, которой хватит для того, чтобы залечить раны и, возможно, даже увеличить свою зону влияния.

Если бы гигант мог чувствовать что-то наподобие радости, то он бы сейчас потихоньку захихикал. Но радость относится к тем чувствам, которые для него недоступны, и поэтому он делал то, что доставляло ему удовольствие.

Он ждал.

У него было время.

Ведь он был бессмертным.

– А вы не так уж много знаете о лабиринте, не правда ли? – спросил Балестрано. Его голос звучал мягко, но очень уверенно, как должен звучать голос мудрого и могущественного человека.