Текст книги "Избранные письма. Том 2"

Автор книги: Владимир Немирович-Данченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 48 страниц)

[148] «Листик» при письме не сохранился.

[149] Немирович-Данченко имеет в виду необходимость избегать совпадения пьес в репертуаре МХТ, театра Незлобина и Малого театра.

[150] Архив Н‑Д, № 927.

Дата устанавливается по петербургским гастролям 1912 г., длившимся с 26 марта по 26 апреля.

[151] Речь идет об участии Л. М. Леонидова в спектакле «Живой труп», который был поставлен в МХТ 23 сентября 1911 г. и весной 1912 г. включен в репертуар петербургских гастролей. Немирович-Данченко, поставивший «Живой труп» совместно с К. С. Станиславским, видел одну из основ этого спектакля в абсолютно бескомпромиссном распределении ролей, в создании совершенного ансамбля исполнителей. Наряду с И. М. Москвиным, М. П. Лилиной, К. С. Станиславским, В. И. Качаловым, М. Н. Германовой, А. Г. Коонен, исполнявшими главные роли, в эпизодических, иногда совсем маленьких ролях в «Живом трупе» участвовали: Л. М. Леонидов (Коротков, один из приятелей Феди Протасова), В. В. Лужский и В. Ф. Грибунин (Афремов), А. Л. Вишневский (Стах), А. Р. Артем (курьер) и другие видные актеры МХТ.

И. В. Лазарев служил в МХТ с 1902 по 1903 г. и потом с 1909 по {572} 1920 г.; К. Г. Ефимов тогда только что поступил в театр и вскоре выбыл из труппы.

[152] Василий Васильевич – Лужский.

[153] Л. М. Леонидов исполнил просьбу Владимира Ивановича.

[154] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 719.

Датируется приблизительно – по гастролям МХТ в Петербурге в 1912 г., по упоминанию спектакля «Гамлет» (шел с 3 по 26 апреля). Место отправления устанавливается по адресу М. В. Добужинского, в котором отсутствует указание города.

[155] Речь идет, очевидно, о планах дальнейшего участия художников группы «Мир искусства» в спектаклях МХТ.

[156] Публикуется полностью впервые. Архив Н‑Д, № 11354.

Дата устанавливается предположительно, по связи с упоминаемым письмом к К. С. Станиславскому от 22 июня 1912 г. (см. примеч. 1 к письму 277) [В электроной версии – 154].

[157] В пьесе Л. Н. Андреева «Екатерина Ивановна» В. И. Качалов играл роль мужа героини – Георгия Дмитриевича Стибелева.

[158] В октябре 1912 г. была возобновлена работа над «Гамлетом», поставленным в 1911 г. К. С. Станиславский репетировал с В. И. Качаловым роль Гамлета, а также вносил некоторые изменения в костюмы и декорации.

[159] На роль Тартюфа были назначены К. В. Бравич и В. И. Качалов. Остальные роли репетировали: Оргон – В. В. Лужский, Эльмира – М. Н. Германова, Дорина – О. Л. Книппер-Чехова, Марианна – Л. М. Коренева, Клеант – К. П. Хохлов и А. А. Стахович, г‑жа Пернель – З. С. Соколова, и др.

[160] Роль Тригорина в «Чайке» В. И. Качалов играл только в сезоне 1901/02 г., дублируя К. С. Станиславского. Возобновление «Чайки» не состоялось, хотя Немирович-Данченко писал Станиславскому в августе 1912 г.: «Вообще возобновление “Чайки” меня так волнует в художественном отношении… С нею может начаться новая жизнь чеховских пьес на нашей сцене» (архив Н‑Д, № 1677).

[161] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1677.

Год устанавливается по содержанию.

[162] 22 июня 1912 г. Немирович-Данченко направил Станиславскому {573} в Кисловодск письмо (архив Н‑Д, № 1676) с рядом деловых вопросов о распределении ролей в мольеровском спектакле (предлагал И. М. Москвина на роль Оргона в «Тартюфе»), в «Пер Гюнте», «Екатерине Ивановне», о возобновлении для абонемента «Одиноких» с М. П. Лилиной – г‑жой Фокерат и др.

[163] А. Н. Толстой к 1912 г. опубликовал «Сорочьи сказки», книгу стихов «За синими реками», цикл рассказов «Под старыми липами», романы «Чудаки» и «Хромой барин». В августе 1912 г. он извещал Станиславского об окончании пьесы «День Ряполовского»; Немирович-Данченко ее читал и не счел подходящей для МХТ, но нашел, что от автора можно ждать «выдающегося» (см. примеч. 1 к письму 280 [В электроной версии – 167]). Хроника журнала «Новости сезона» от 9 августа 1913 г. сообщала, что А. Н. Толстой по предложению Немировича-Данченко написал для Художественного театра комедию «Выстрел». Однако и этой пьесы МХТ не ставил (премьера – 20 октября 1914 г. у Незлобина). Автор не счел текст этой комедии достойным издания и переработал «Выстрел» в комедию «Кукушкины слезы» (1917) (см. о впечатлениях Немировича-Данченко в письме 280). В дальнейшем Толстой сблизился с Первой студией (МХАТ 2‑й), где ставились его пьесы «Любовь – книга золотая» и «Петр I»; ему же предлагали делать инсценировку «Левши» Н. Лескова (ставился в МХАТ 2‑м в инсценировке Е. Замятина). В Художественном театре в 1946 г. была поставлена его пьеса «Трудные годы».

[164] М. В. Добужинский, писавший декорации для обоих Тургеневских спектаклей МХТ, а позднее – для «Николая Ставрогина», «Горя от ума», «Села Степанчикова», был одним из наиболее близких театру художников, одним из немногих, с кем К. С. Станиславский был связан личной дружбой.

[165] Работа Л. Я. Гуревич по созданию истории МХТ, о которой идет речь в письме, не была ею осуществлена.

[166] См. примеч. 3 к письму 273 [В электроной версии – 138]. Дублером А. А. Стаховича в роли Клеанта был назначен К. П. Хохлов.

[167] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 2329.

Датируется по началу работы над пьесой «Екатерина Ивановна».

[168] «Екатерина Ивановна» Л. Н. Андреева была поставлена в Художественном театре 17 декабря 1912 г. Режиссеры: Вл. И. Немирович-Данченко и В. В. Лужский. Художник – В. А. Симов. Роли исполняли: Екатерина Ивановна – М. Н. Германова, Стибелев – В. И. Качалов, Коромыслов – И. М. Москвин, Ментиков – С. Н. Воронов, Лиза – А. Г. Коонен, Алеша – И. Н. Берсенев и др.

[169] О рассказе Л. Н. Андреева «Бездна» Немирович-Данченко писал в письмах 1902 г. (116, 117, 120).

[170] Давно прошедшее время (латин.). – Ред.

[171] {574} В 3‑м действии пьесы «Екатерина Ивановна» есть реплика Стибелева: «Наши ночи это какой-то дурман, красный кошмар, неистовство».

[172] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1330.

Год устанавливается по работе над пьесой «Екатерина Ивановна».

[173] Через некоторое время Немирович-Данченко писал об этом жене еще более определенно: «А в “Екатерине Ивановне” Качалов, Москвин так враждебно настроены к ролям, что нужен весь мой авторитет, чтобы хоть что-нибудь выходило» (письмо 7 сентября 1912 г., архив Н‑Д, № 2342). И. М. Москвину была передана роль Коромыслова в связи с болезнью К. В. Бравича, который был на эту роль назначен первоначально.

Резко отрицательно относился к пьесе Л. Н. Андреева и К. С. Станиславский, не принимавший участия в репетициях.

[174] К. А. Марджанов вел в это время репетиции «Пер Гюнта».

[175] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 2331.

Год устанавливается по воспоминаниям А. Н. Толстого (Полн. собр. соч., т. 15, Гослитиздат, 1953, с. 326 – 327).

[176] А. Н. Толстой вспоминал об этой встрече: «В августе 1912 года я привез в Москву пьесу под названием “День Ряполовского” – первый драматический опыт.

Это была очень гадкая, невероятно запутанная и скучная пьеса. Несмотря на это, она мне очень нравилась.

Я отдал читать ее Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко в полной уверенности, что Художественному театру только этой пьесы и не хватает.

Владимир Иванович вызвал меня в театр, обласкал и начал говорить, что пьеса моя интересная, но ставить ее нельзя, – трудно. Он также посоветовал ее нигде не печатать и, если можно, никому не показывать.

Я был в восторге от этой беседы, хотя и понимал, что первый опыт провалился. Но писание пьес – прилипчивая инфекция…».

[177] Архив Н‑Д, № 7980. Машинописная копия.

Год устанавливается по содержанию письма.

[178] 5 октября 1882 г. в Малом театре состоялась премьера первой пьесы Немировича-Данченко «Шиповник». Главные роли играли: Г. Н. Федотова, С. П. Акимова, М. П. Садовский, И. В. Самарин, М. А. Решимов, Н. И. Музиль.

[179] {575} Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 2346.

Год устанавливается по репетициям «Пер Гюнта» и «Екатерины Ивановны».

[180] Архив Н‑Д, № 1028.

Датируется по содержанию и по «вечному календарю» (на основании слова «Freitag» – «пятница» в начале письма).

[181] Из‑за болезни О. В. Гзовской Тургеневский спектакль пришлось временно снять с репертуара. В дальнейшем начиная с 15 января 1913 г. роль Веры Николаевны в «Где тонко, там и рвется» играли также М. П. Лилина и М. А. Жданова.

[182] 17 декабря 1912 г., после премьеры «Екатерины Ивановны», Немирович-Данченко телеграфировал автору: «Должен огорчить Вас полным неуспехом. После двух первых действий аплодировали; после третьего молчали, после четвертого робкие аплодисменты покрыли протестом…»

[183] Немирович-Данченко имеет в виду имитаторский талант В. В. Лужского. В своих воспоминаниях он пишет: «Он был особенно знаменит имитациями. В этих имитациях был непревзойденным, касалось ли это всех нас, или знаменитых певцов, или актеров других театров, или театральных критиков…» («Ежегодник МХТ» за 1946 г., с. 473 – 474).

[184] Речь идет, очевидно, об актерской и режиссерской работе К. С. Станиславского над пьесой Мольера «Мнимый больной» (премьера 27 марта 1913 г.).

[185] Спектакль «Царь Федор Иоаннович» в 1913 г. был возобновлен на сцене МХТ.

[186] В пьесе Мольера «Тартюф» В. В. Лужский должен был играть роль Оргона.

[187] Музей МХАТ, архив «Внутренней жизни театра», № 222.

[188] Публикуется впервые.

Это письмо и другие письма к А. Н. Бенуа, публикуются по подлинникам, хранящимся в Отделе рукописей Гос. Русского музея в Ленинграде (фонд А. Н. Бенуа, № 137). Датируется по содержанию.

[189] «Инсценировать» – в данном случае найти постановочно-декорационное решение спектакля.

[190] {576} 25 июля Владимир Иванович писал К. С. Станиславскому: «Я не бросил мысль о “Бесах”. … Есть две пьесы из “Бесов”. Первая называется “Николай Ставрогин”… Это самая романтическая и, пожалуй, самая сценическая, но не самая глубокая часть романа. Другая пьеса – “Шатов и Кириллов”… Эта глубже, но менее сценична. И очень мрачная… Вторую сладить по тексту труднее, в цензурном отношении она рискованнее, но постановка смелее и интереснее» (архив Н‑Д, № 1686).

В записной тетради 1912 – 1915 гг. есть такая запись: «Взять именно революционную часть “Бесов”: 1‑я картина. Собрание революционеров. Содержание отрывков – убийство Шатова. Обстановка “брожения”, провокаторство Петра Верховенского. Главное лицо – Петр Верховенский» (приведена Л. М. Фрейдкиной в книге «Дни и годы Вл. И. Немировича-Данченко»), Этот замысел не был осуществлен в спектакле МХТ, но Петр Верховенский и Шатов остались тем не менее среди главных его персонажей.

[191] «Хозяйка гостиницы» К. Гольдони.

[192] Публикуется впервые.

Год устанавливается по содержанию и по связи с предыдущим письмом.

[193] «Гроза» А. Н. Островского была поставлена Немировичем-Данченко только в 1934 г. и, естественно, в совсем ином составе исполнителей.

[194] Окончательное распределение основных ролей в спектакле «Николай Ставрогин» было следующее: Николай Ставрогин – В. И. Качалов, Варвара Петровна – Н. С. Бутова, Лиза – Л. М. Коренева, Петр Верховенский – И. Н. Берсенев, Степан Трофимович Верховенский – А. А. Стахович, Даша – В. В. Барановская, Шатов – Н. О. Массалитинов, Лебядкин – В. Ф. Грибунин, Марья Тимофеевна – М. П. Лилина, С. В. Халютина, Маврикий Николаевич – К. П. Хохлов, Лембке – В. В. Лужский, Юлия Михайловна – М. А. Ефремова.

[195] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 11355.

Письмо датируется по репетициям «Николая Ставрогина», в частности по упоминанию «прихода Гарри», то есть первого прихода Николая Ставрогина к себе в дом. В инсценировке эта сцена называется «В гостиной у Варвары Петровны». По фразе Немировича-Данченко «Вы… отбросили все нажитое в Ставрогине за последние две‑три недели», дата письма определяется следующим образом: первая репетиция «Николая Ставрогина» состоялась 18 августа 1913 г.; через три недели, то есть 7 сентября, репетировалась именно вторая картина – «В гостиной у Варвары Петровны», о которой идет речь в письме, написанном явно в тот же {577} день. Значит, дата этого письма, по всей вероятности, – 7 сентября 1913 г.

[196] Немирович-Данченко имеет в виду модные московские магазины и кондитерскую Трамбле.

[197] Вторая глава романа Ф. М. Достоевского «Бесы», в которой рассказывается о юности Николая Ставрогина, называется «Принц Гарри. Сватовство». С «принцем Гарри, кутившим с Фальстафом», сравнивает Ставрогина Степан Трофимович Верховенский, вспоминая «бессмертную хронику» Шекспира «Генрих IV».

[198] Архив А. М. Горького (КГ – ДИ – 7 – 6 – 10).

[199] Узнав, что Художественный театр принял к постановке инсценировку романа Ф. М. Достоевского «Бесы», Горький писал с Капри Немировичу-Данченко (август 1913 г.): «Инсценировку произведений Достоевского я считаю делом общественно-вредным и, если бы я был в России, то непременно попытался бы возбудить в обществе протест против Ваших опытов, будучи убежден, что они способствуют разрушению и без того не очень здоровой общественной психики. Может быть, я попробую сделать это отсюда» (Архив А. М. Горького, т. 7. М., Гослитиздат, 1959). 22 сентября 1913 г. в газете «Русское слово» появилось «Письмо в редакцию» А. М. Горького «О карамазовщине». 26 сентября в той же газете – ответ МХТ. 27 октября 1913 г. – вторая статья Горького «Еще о “карамазовщине”» с подзаголовком «Открытое письмо» (см.: Собр. соч. в 30‑ти т., т. 24. М., Гослитиздат, 1953, с. 146 – 157).

[200] Речь идет, очевидно, о пьесе «Зыковы». 23 августа Горький писал И. П. Ладыжникову: «Я очень рад не дать пьесу Худ[ожественному] театру, мне противна затея Немировича с “Бесами”, буду печатно протестовать против этой “пропаганды садизма”» (Архив А. М. Горького, т. 7. М., Гослитиздат, 1959, с. 228).

Однако 17 августа Горький писал Немировичу-Данченко: «Уважаемый Владимир Иванович! Я просил И. П. Ладыжникова переслать рукопись пьесы Вам и полагаю, что он уже сделал это. Очень прошу Вас дать мне тот или иной ответ возможно скорее. Если пьеса не будет принята, передайте, пожалуйста, рукопись Н. А. Румянцеву» (Архив А. М. Горького; фотокопия в архиве Н‑Д, № 3786).

12 сентября 1913 г. в «Новостях сезона» появилась заметка о том, что пьеса М. Горького «Зыковы» пойдет в Свободном театре, который тогда еще не был открыт. Постановка эта не состоялась.

[201] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1688.

Датируется днем собрания труппы МХТ, на котором обсуждалась статья М. Горького «О “карамазовщине”».

[202] {578} В статье А. М. Горького «О “карамазовщине”» сказано: «Русское общество имеет основание ждать, что однажды г. Немирович-Данченко поставит на сцене “лучшего театра Европы” “Сад пыток” Мирбо, – почему бы не показать в липах картины из этой книги? Садизм китайцев патологически интересен для специалистов, наверное, не менее, чем русский садизм. … Очевидно, г. Немирович знает, что есть публика, которой забавно будет видеть неумную карикатуру на Тургенева в годовщину тридцатилетия его смерти, и приятно посмотреть на таких “дьяволов от революции”, каков Петр Верховенский…».

[203] Труппа МХТ высказалась за публикацию ответного письма А. М. Горькому, которое было напечатано в «Русском слове» 26 сентября 1913 г.: «В разгар нашей трудной и радостной работы над постановкой второго романа Достоевского Ваше выступление в печати нам особенно чувствительно. Нас не то смущает, что Ваше письмо может возбудить в обществе отношение к нашему театру, как к учреждению, усыпляющему общественную совесть, – репертуар театра в целом за 15 лет ответит на такое обвинение. Но нам тяжело было узнать, что М. Горький в образах Достоевского не видит ничего, кроме садизма, истерии и эпилепсии, что весь интерес “Братьев Карамазовых” в Ваших глазах исчерпывается Федором Павловичем, а “Бесы” для Вас не что иное, как пасквиль временно-политического характера, и что великому богоискателю и глубочайшему художнику Достоевскому Вы предъявляете обвинение в растлении общества. Наша обязанность, как корпорации художников, напомнить, что те самые “высшие запросы духа”, в которых Вы видите лишь праздное “красноречие, отвлекающее от живого дела”, мы считаем основным назначением театра. Если бы Вам удалось убедить нас в правоте Вашего взгляда, то мы должны были бы отречься от искусства, как утратившего свою цель. В то же время мы должны были бы отречься от всего лучшего в русской литературе, отданного служению именно тем самым “запросам духа”».

[204] Печатается по черновому автографу, хранящемуся в Музее МХАТ, архив Н‑Д, № 7309.

Послано в связи с 50‑летием со дня смерти М. С. Щепкина.

[205] Публикуется впервые по копии, хранящейся в Музее МХАТ, архив Н‑Д, № 301.

Датируется приблизительно, по письмам Л. Берг к Немировичу-Данченко (архив Н‑Д, № 3261/1, 3261/2).

[206] Спектакль «Николай Ставрогин» был впервые показан на сцене МХТ 23 октября 1913 г. 27 октября в газете «Русское слово» появилась {579} статья М. Горького «Еще о “карамазовщине”», где спектакль МХТ был расценен как «социально-вредное» явление.

На первую статью М. Горького «О “карамазовщине”» (опубликованную 22 сентября 1913 г. в «Русском слове») МХТ ответил коллективным письмом (см. примеч. 2 к письму 289 [В электроной версии – 194]).

В письме к Леониду Андрееву Немирович-Данченко писал по поводу протеста М. Горького следующее: «С художественной точки зрения протест, разумеется, немыслим. С политической он узок, и, главное, протестующие не имеют понятия о том, что и как Художественный театр инсценирует в “Бесах”. И, уж конечно, не в руку реакционным движениям А с точки зрения общественного психоза, который якобы Достоевским расшатывается, то нам ничего не стоит доказать, как дважды два четыре, что постановка Достоевского достигает результатов как раз диаметрально противоположных – подъема созидательного, а не разрушительного, возбуждения и жажды громадных положительных идей, а не отрицательных. Если бы протестующий побыл хотя бы на одной репетиции Достоевского, то очень смутился бы, увидя себя в тупике, поняв, как мелочны его мотивы в сравнении с благородным подъемом артистов».

Сохранившиеся в архиве Немировича-Данченко письма Л. Берг показывают, что протест ее против Достоевского на сцене носит характер недостаточно серьезный и глубокий. Приведем характерные строки из письма Л. Берг Немировичу-Данченко: «Милостивый государь Владимир Иванович! Прочтя оба письма Горького по адресу Художественного театра, подписываясь под каждым его словом, я считаю священной своей обязанностью сказать Вам следующее: снимите вывеску с Художественного театра и замените ее другой. Довольно морочить людей и, занимаясь развращением молодежи, прививая ей систематично вкусы больных от безнравственности людей, – Вы еще дерзаете называть это богоискательством. Нет слов для выражения негодования за такую ложь! Мы – ищущие живого Бога – тем и отличаемся от живых трупов, что обладаем чуткостью, и мы чувствуем всем существом яркие лучи восходящего солнца, а потому терять время и энергию на нытье теперь считаем позорным и преступным» (Музей МХАТ, архив Н‑Д, № 3261/1).

[207] В октябре 1913 г. в журнале «Рампа и жизнь» № 40 появилась статья Вл. И. Немировича-Данченко «Актеры и Достоевский», где он объяснил причины побудившие его взяться за постановки «Братьев Карамазовых» и «Николая Ставрогина»: «… Работая над созданием Достоевского, углубляясь в те страшные, великие и глубокие вопросы, которыми мучился он. актер находит благодатную пищу для своего роста не только как профессиональный художник, но и просто как человек. Так близко прикоснувшись к тому огромному, что есть в Достоевском, он чувствует, что его жизнь становится ценнее, приобретает в его глазах уже новое значение Когда актерам приходится играть в произведениях, затрагивающих такие важные и большие запросы духа, но лишенных той проникновенной прозорливости, которой насыщен Достоевский, {580} тогда и образы, создаваемые ими в таких вещах, часто получаются “картонными”, и душа их только тоскует. Достоевский же врывается в их личную жизнь, направляя ее, помогая им осознать ее, углубить, духовно расширить. Они уже стали после Достоевского иными, богаче духовно, духовно осложненнее и вместе с тем – духовно проще, облагороженнее, истинно человечнее. … Достоевский как гениальный художник дает актеру материал для реальных переживании и непрерывно вдохновляет его фантазию идеями, парящими над жизнью».

[208] Мольеровский спектакль, состоявший из комедий «Брак поневоле» и «Мнимый больной». Среди преимущественно благоприятной прессы, которую получил этот спектакль, некоторые рецензии были отрицательными (например: Н. Е. Вильде в «Голосе Москвы» 9 апреля 1913 г., М. Юрьева в «Рампе и жизни»).

[209] По поводу инсценировки романов Достоевского в МХТ в «Театральной газете» от 6 октября 1913 г. против мнения Горького высказался Федор Сологуб, в «Биржевых ведомостях» 8 октября 1913 г. – А. И. Куприн, И. Н. Потапенко, Д. С. Мережковский, Ф. Д. Батюшков, в «Театре» 26 ноября 1913 г. – А. И. Сумбатов-Южин.

Большевистская печать оценила выступление М. Горького положительно, придавая ему большое политическое значение (статья М. С. Ольминского «Поход против М. Горького» в газете «За правду» от 4 октября 1913 г.). В. И. Ленин критиковал ошибочные положения «богостроительского» характера во втором «открытом письме» Горького (см. письма В. И. Ленина к А. М. Горькому № 195 и 199 в 48 томе Полного собрания сочинений, изд. 5).

[210] Архив Н‑Д, № 1683.

Письмо без обращения и без подписи; не было отправлено.

Год определяется по упоминанию статьи А. А. Барова и по косвенному упоминанию войны между Болгарией, с одной стороны, и Сербией, Румынией и Грецией – с другой.

[211] Статьи Барова (подписи – А. Б. и А. Баров) появились в журнале «Рампа и жизнь» 10 и 17 марта 1913 г.: «После Художественного театра (из провинциальных впечатлений бывшего “художественника”)»; «Примениться надо… (из провинциальных впечатлений бывшего “художественника”)». Когда Немирович-Данченко писал комментируемое письмо, у него, вероятно, не было под рукой номеров журнала: ни в первой, ни во второй статье (хотя бы косвенно) не затрагиваются отношения между создателями МХТ, которых, очевидно, Баров касался в личном разговоре с Владимиром Ивановичем.

[212] Аллюзия «на злобу дня»: в 1912 – 1913 гг. на Балканах трижды шли войны, из которых две первые велись совместно Болгарией, Сербией, Черногорией, Грецией против Турции, третья была начата 30 июня 1913 г., когда Болгария открыла военные действия против Сербии. Мир был заключен в Бухаресте 10 августа 1913 г.

[213] {581} Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1204. Машинопись с авторской подписью.

Дата определяется по репертуару Художественного театра и по другим фактическим данным письма.

[214] Единственным актером труппы Художественного театра, с которым Владимир Иванович «перешел на ты», был Иван Михайлович Москвин.

[215] И. М. Москвин в это время находился в Кисловодске в связи с болезнью сердца и переутомлением нервной системы.

[216] Хотя ты философствуешь очень правильно.

[217] А. Н. Бенуа был художником спектакля «Хозяйка гостиницы» К. Гольдони. Премьера – 3 февраля 1914 г. Режиссер – К. С. Станиславский. Роли исполняли: Кавалер ди Рипафратта – К. С. Станиславский, маркиз Форлипополи – Г. С. Бурджалов, граф д’Альбафиорита – А. Л. Вишневский, Мирандолина – О. В. Гзовская, Гортензия – С. Г. Бирман, Деянира – М. Н. Кемпер, Фабрицио – Р. В. Болеславский. Это и была «вторая пьеса», то есть вторая премьера сезона 1913/14 г.

[218] Постановка пьесы «Мысль» Л. Андреева (по мотивам его одноименной повести) была осуществлена в МХТ 17 марта 1914 г. Вл. И. Немировичем-Данченко. Роли исполняли: доктор Керженцев – Л. М. Леонидов, Савелов – И. Н. Берсенев, Татьяна Николаевна – В. В. Барановская, Маша – В. В. Соловьева, Крафт – Е. Б. Вахтангов, профессор Семенов – В. В. Лужский.

[219] В спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» И. М. Москвин играл роль Голутвина.

[220] Семья Комиссаровых была очень близка Художественному театру, в частности И. М. Москвину. Михаил Герасимович Комиссаров был богатым человеком, крупным общественным деятелем и благотворителем; позднее служил в МХТ. Его жена, Мария Петровна (урожд. Смирнова), была радушной хозяйкой дома, всегда открытого для артистов. Их сын – Александр Михайлович Комиссаров – впоследствии актер Художественного театра. (Подробнее о семье Комиссаровых см.: Шверубович Вадим. О людях, о театре и о себе. М., «Искусство», 1976, с. 69 – 70).

[221] Это воспоминание относится к декабрю 1910 и январю 1911 г. – к периоду, следовавшему после тяжелейшей болезни К. С. Станиславского в Кисловодске.

[222] Машинопись с собственноручной подписью Немировича-Данченко. Архив Н‑Д, № 1036.

{582} Дата определяется предположительно – в связи с первым заседанием Общества по устройству порайонных общедоступных театров, которое состоялось 2 февраля 1914 г. (архив Музея МХАТ).

В состав учредителей Общества входили К. С. Станиславский, Вл. И. Немирович-Данченко, В. М. Голицын, С. И Мамонтов, Н. В. Давыдов, В. Д. Поленов, В. В. Лужский, Г. С. Бурджалов, С. В. Яблоновский, Н. А. Попов, В. М. Лопатин и П. П. Лучинин. Спустя месяц, 5 марта, газета «Русское слово» сообщала: «Труппа для общедоступных театров будет сформирована из сотрудников Студии Художественною театра. По мысли К. С. Станиславского, студия должна сделаться питомником общедоступных театров, в котором будут подготовляться для них артисты, режиссеры, декораторы и т. п.». (Виноградская И. Летопись, т. 2, с. 428). В феврале 1917 г. по инициативе Немировича-Данченко вновь было созвано совещание учредителей Общества. Но осуществилась эта идея лишь после Великой Октябрьской революции, в частности – в создании Четвертой студии МХАТ, спектакли которой первоначально предназначались в первую очередь «районным» зрителям.

[223] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 1205.

Написано во время петербургских гастролей МХТ.

[224] Финальная сцена «Мнимого больного» – посвящение Аргана в доктора. Из‑за постановочных трудностей на гастролях спектакль играли без этой сцены.

[225] В. Н. Павлова в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» дублировала М. А. Самарову в роли Глумовой.

[226] См. примеч. 4 к письму 293 [В электроной версии – 208].

[227] Из намеченного репертуара осталась неосуществленной только пьеса Ф. Шиллера «Коварство и любовь».

[228] Архив А. М. Горького (КГ – ДИ – 7 – 6 – 12).

[229] Телеграмма А. М. Горького и М. Ф. Андреевой была прислана Художественному театру из Мустамяк в связи с кончиной А. Р. Артема, последовавшей 18 мая 1914 г.: «Глубоко скорбим об утрате Вашей. Горячо желаем сил и здоровья всем, всем. М. Горький, Мария Андреева».

[230] Публикуется впервые.

Гос. Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина. Отдел рукописей, ф. Д. С. Мережковского, З. Н. Гиппиус и Д. В. Философова.

[231] {583} Пьесой З. Н. Гиппиус позднее открылась Вторая студия МХТ. Премьера состоялась 24 ноября 1916 г. Режиссером спектакля был В. Л. Мчеделов.

[232] Дмитрий Сергеевич – Мережковский. Его пьеса «Будет радость» была поставлена в МХТ в 1916 г.

[233] Публикуется впервые. Архив Н‑Д, № 245.

[234] То есть во время войны.

[235] Архив Н‑Д, № 1694.

Год и месяц устанавливается пометою К. С.: «1914, ноябрь». В ноябре спектакль «Три сестры» шел 9 числа.

[236] И. М. Москвин осенью 1914 г. вместе с Немировичем-Данченко и Лужским ставил «Смерть Пазухина» М. Е. Салтыкова-Щедрина и репетировал роль Прокофия Пазухина.

[237] Шедевр (франц.). – Ред.

[238] О. Л. Книппер играла Машу, М. Н. Германова – Ольгу, В. В. Барановская – Ирину, В. В. Лужский – Андрея, А. Л. Вишневский – Кулыгина, В. Ф. Грибунин – Чебутыкина, П. А. Павлов – Ферапонта. Мария Петровна – Лилина. Она играла Наташу.

[239] Архив Н‑Д, № 1695.

Датируется по сопоставлению с предыдущим письмом: следующее – после спектакля 9 ноября – представление «Трех сестер» состоялось 11 декабря 1914 г.

[240] Архив Н‑Д, № 1699.

Письмо не было подписано и не отправлено.

Датируется по содержанию.

[241] «Живой труп» Л. Н. Толстого (премьера 23 сентября 1911 г.) был поставлен Немировичем-Данченко и Станиславским. Внутренние расхождения режиссеров в работе с актерами сосредоточивались вокруг опытов проведения в жизнь «системы» Станиславского.

[242] Речь идет о возобновлении «Горя от ума» на сцене МХТ в сезон 1914/15 г.

[243] Л. М. Леонидов играл Керженцева в пьесе Л. Андреева «Мысль», В. Ф. Грибунин – Фурначева в «Смерти Пазухина» М. Е. Салтыкова-Щедрина.

[244] {584} Немирович-Данченко вспоминает случаи, когда оправдывалось его доверие к актерам, вопреки сомнениям Станиславского, предпочитавшего поначалу Москвину других кандидатов на роль царя Федора (Мейерхольда, Адашева) и приведшего к конфликту с О. Л. Книппер на репетициях «Трех сестер». В письмах О. Л. Книппер к А. П. Чехову нет сведений о том, что она или М. Г. Савицкая были на время отстранены от работы.

[245] А. А. Стахович играл Верховенского-отца в «Николае Ставрогине».

[246] В журнале репетиций Тургеневского спектакля участие Немировича-Данченко в работе над «Провинциалкой» отмечено трижды: 14 февраля 1912 г. («С половины репетиции присутствует Влад. Ив. Разбирает очень подробно отдельных исполнителей»), 15 февраля («Влад. Ив. занимается с М. П. Лилиной»), 22 февраля («Репетицию ведет Влад. Ив. Присутствует на репетиции Л. А. Сулержицкий»).

[247] В «Провинциалке» роль Миши играл А. Д. Дикий, роль Дарьи Ивановны исполняла М. П. Лилина, Ступендьева играл В. Ф. Грибунин, К. С. Станиславский играл графа Любина. О репетициях «Провинциалки» и об участии в них Немировича-Данченко см.: Дикий А. Повесть о театральной юности. М., «Искусство», 1957, с. 144 – 168.

[248] Осенью 1914 г. А. А. Стахович готовил роль Репетилова и сыграл ее в возобновленном спектакле «Горе от ума».

[249] Публикуется впервые. Гос. Русский музей (фонд А. Н. Бенуа, № 137).

Датировано по почтовому штемпелю. Письмо не подписано.

[250] А. Н. Бенуа постоянно печатался в петербургской газете «Речь» (с 1908 по 1917 г.). В «Речи» были напечатаны «Художественные письма» и другие статьи А. Н. Бенуа.

[251] В это время в МХТ шли репетиции Пушкинского спектакля (премьера 26 марта 1915 г.). В него входили: «Пир во время чумы» (режиссеры К. С. Станиславский и А. Н. Бенуа), «Каменный гость» (режиссеры Вл. И. Немирович-Данченко и А. Н. Бенуа), «Моцарт и Сальери» (режиссеры К. С. Станиславский и А. Н. Бенуа). Художник – А. Н. Бенуа. Письмо вызвано временным отсутствием Бенуа, который жил в Петербурге.

[252] 25 января 1915 г. А. Н. Бенуа писал Немировичу-Данченко: «Я начинаю не на шутку опасаться, что Пушкинский спектакль совершенно выпадает из моих рук – со всем, что составляет его драматическую основу. Моя какая-то отстраненность получилась постепенно, почти Незаметно для меня самого. Теперь же это положение, эта разъединенность между мной и действующими лицами обозначилась настолько, что не замечать далее ее нельзя, и необходимо принять меры, дабы я {585} снова мог войти в свои права и обязанности… Вы невольно для себя, в силу своего авторитета, в силу того, что артистам привычно с Вами работать, – заместили меня у режиссерского стола совершенно, и я оказался… как-то вне круга воздействия на актеров… Нужно, чтоб отныне я был при всей работе и даже при самой черновой… ибо только тогда у меня установятся какие-то личные отношения с артистом, с которым я в первый раз работаю, лишь тогда я найду, что им сказать и как на них воздействовать» (Музей МХАТ, архив Н‑Д, № 3255/1).