Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

Солнце уже подплывало к вершине небосвода, когда лазутчики возвратились в лагерь.

Маркел Буня очухался ещё по дороге, однако от сильного удара почти не понимал, что с ним происходит. Его грубо затащили в сени наспех вырытой землянки князя Даниила.

Сам князь в углу землянки беседовал о чём-то с Прокопом Селяниновичем и до такой степени был увлечён разговором, что сначала не обратил внимания, кто вошёл.

– Будь здрав, княже! – махнул приветственно рукой Тяпка.

– И ты будь, – рассеянно кивнул князь. – Забирай и уходи.

– Чево «забирай и уходи»?! – оторопел Тяпка.

И только тут Даниил оглянулся. Он как-то неестественно, невесело улыбнулся – не потому, что ему весело было, а потому, что в этом случае просто надо было улыбнуться. И сказал:

– А, вернулись!

Прокоп Селянинович встал и пожал атаману и остальным руки, а князь спросил:

– Ну и как дела?

– Дела что надо! – ухмыльнулся Тяпка. – Рус, тащи иуду!

В землянку заволокли полуживого Буню.

– И кто это? – прищурился князь.

– Не угадал? А вспомни, кто вокруг тебя в Ельце кружился.

– Неужто Маркел?

– Он самый.

– Какая встреча! – поднялся с лавки князь. – Прямо хоть целуйся с дорогим гостем... Ты искал меня, Маркел, а я тебя нет. Но в жизни всяко бывает, и вот мы встретились. Правда, ты бы хотел принять меня в своих подземельных хоромах, но не получилось. Получилось – в моих. Друзья! – обернулся Даниил к соратникам. – Будьте к господину Маркелу почтенно-гостеприимными. Угостите его батогами али длинником. Атаман, займись. Разузнай, зачем он меня искал и каковы намерения по отношению к нам и князю Афанасию у Вагиза.

– Княже! – бухнулся на колени Маркел. – Княже, тебя ввели в заблужденье!

– Какое заблужденье? – удивился Даниил.

– Я не хотел тебе зла! – завопил пленник. – Я всегда признавал тебя законным князем!..

– Как и Олега Воргольского?

– Ну, в Ворголе ж я жил... – пробормотал Буня.

– Правильно, жил и воевал против князей Липецких.

– Я не воевал!..

– На рати тебя не видали, это верно, но денег немало потратил, помогая против нас Рвачу и своему князю.

– Не было такого! – взвизгнул Маркел.

– А может, ты и в Керженце не был?

– В Керженце? В каком Керженце?!

– Ах, паскуда! – разозлился князь. – Память отшибло? Может, ещё и Вепря не знаешь?

– Знаю... – пустил слезу Маркел. – Но я... Я его у татарина выкупил!

– Какого татарина?

– А мало ль татар тут шастают? Проезжал мимо один, вёл на привязи полонянника. Мне жалко стало, вот я и выкупил. Я ж подумал, что своих надо выручать, а то к латинам продадут, замучают на галерах...

– Во заливает! – усмехнулся Конь. – Дурачком прикидывается. Можа, Вепря позвать?

– Зови, – согласился князь.

Вепрь вошёл в землянку уже отмытый и в кружок подстриженный. Глянул на Маркела, но ничего не сказал.

– Знаешь его? – кивнул на пленника князь.

– А как же мне этого пса не знать? – скривился Вепрь.

– Что ж ты своего благодетеля ругаешь-то? – усмехнулся Даниил. – Он же тебя из татарского полона спас.

Вепрь сжал кулаки:

– Да это он меня в цепи заковал! Ещё в Керженце! Он там хуже татар свирепствовал...

– Неправда! Не был я там! – заголосил Маркел. – Этого парня татары мучали, и у него в башке всё перепуталось! Я его выкупил и хотел отпустить, а он стал буйствовать, вот мне и пришлось его на время на цепь посадить. Я уж было выпускать его собрался, а тут вы нагрянули...

– Ладно, хватит брехать! – оборвал Буню Конь. – Значит, никакого Керженца ты не знаешь?

– Не знаю!

– Пыряй! – закричал Конь. – Иди сюда!

Пыряй вошёл, и Конь спросил Буню:

– Знаешь этого человека?

– Впервой вижу, – побледнел тот.

– А ты его? – повернулся Конь к Пыряю.

– Ещё бы не знать! – скрипнул зубами Пыряй. – Всю жизнь буду помнить, как он в Керженце зверствовал!

– Ты меня с кем-то путаешь, добрый человек, – залебезил Маркел.

– А Кезинера знаешь? – вмешался Тяпка.

– Какого Кезинера?

– Какого в устье Сосны на кресте распял.

– Я никого не трогал!

– Позвать и его?

– Живой?.. – вырвалось у Буни.

– Живой! – засмеялся Тяпка. – Ну вот ты, гад, и попался! Всё, хватит лясы точить, на дыбу его! Рус, Пыряй, забирайте эту падаль!

Рус и Пыряй заломили Маркелу руки за спину и потащили из землянки. И вдруг пленник закричал:

– Стойте! Я всё скажу!

– Стой, Рус! – приказал князь. – Пущай говорит. Ну, иуда, оправдывайся.

– А не в чем мне оправдываться, – утёр слезу Буня. – Я ни в чём не виноват, меня заставили...

– Кто заставил?

– На Керженец напали люди Трофима, а я нечаянно в эту шайку попал.

– Трофима? – обомлел Порфирий Пантелеевич.

– Да. Он и организовал нападение.

– А зачем это ему надо было?

– Ему татары заплатили за поимку князя Даниила.

– А откуда он узнал, что князь в Керженце?

– Никодим и Козьма с Фомой сообщили.

– А ты как туда попал?

– Трофим заставил... – тяжело вздохнул Маркел.

– Трофима в Керженце не было! – закричал Пыряй. – А ты приходил дважды. Первый раз твою свирепость урезонивали твои же дружки-разбойники – Козьма и Фома. Но мало показалось, и ты снова явился, с татарами. Ты разбойниками командовал!

– Трофим заставил! – опять заголосил Буня. – Он пригрозил, что убьёт, ежели князя Даниила не отыщу!

– Брешешь, поганец! – вспыхнул молчавший до того Прокоп Селянинович. – Я знаю Трофима, он не способен на такие деяния.

– Не вру! А ты ещё Трофима не знаешь. За деньги он мать родную продаст.

– Ты, правда, не защищай его, – нахмурился Порфирий Пантелеевич. – Душа у Трофима тёмная, и я не удивлюсь, что он и за князем охотился, и Керженец разорил. А знаешь, что у него ещё и какие-то подозрительные делишки с Порфирием Платоновичем? Тут вот недавно Исай...

– Какой Исай?! – замер Прокоп Селянинович.

– Такой! Холоп Порфирия.

– Он был здесь?

– Был.

– И куда подевался?

– Ушёл.

– Как ушёл?!

– Его Порфирий Пантелеевич с князем отпустили, – деланно равнодушно пояснил Тяпка.

– Зачем отпустили? – побагровел купец.

– А сжалились, – пожал плечами Тяпка. – Дюже сердобольные оба.

– Да он же Аристарха преследует по приказу Порфирия Платоновича! – воскликнул Прокоп и ткнул пальцем в грудь ушкуйника: – И между прочим, за какие-то твои грехи Аристарх расплачивается. А ну как Порфишка велел Исаю и тебя порешить?

– Вот так-так! – помрачнел Порфирий Пантелеевич. – И что ж делать?

– Что делать? Сперва казнить Маркела, – сурово заявил Тяпка. – Или ты и его защищать будешь? Одного уже защитил, а он сейчас небось нож на тебя точит.

– Я никакого Исая не знаю! – истово перекрестился Маркел.

– Ты и Вепря, Пыряя и Кезинера не знал! Князь Даниил! Принимай решение. Маркел – враг, и, если ты его отпустишь, принесёт не меньше горя, чем Рвач, когда его проворонил Дёжкин.

В землянке воцарилась тишина, которую нарушил резкий голос князя.

– Приказываю: Маркела Бушо лишить жизни.

– Рус, Пыряй, тащите ворога на улицу! – велел Тяпка.

Услышав приговор, Маркел попытался что-то сказать, но не смог. Ноги подкосились, и его выволокли из землянки, точно пьяного.

– Как будем казнить? – спросил товарищей князь.

– Разорвать между деревьями, – предложил Тяпка.

– Не надо, – поморщился Прокоп Селянинович. – Просто повесить.

– А отдайте его мне! – подскочил Аристарх.

– Так он работать не приучен! – засмеялся Тяпка.

– А зачем мне его работа? – удивился ушкуйник.

– Ну, ты его в холопы, что ли, решил забрать?

– Какие холопы! – рассердился Аристарх. – Я с ним сразиться хочу! Казню татя в честном поединке.

– Это ему и меч давать? – возмутился Тяпка.

– А как же. Я безоружных не убиваю.

– А если он тебя убьёт?

– На всё воля Божья.

– Послушай, малый, – стал отговаривать юношу Тяпка. – Маркел – враг нам и достоин, как кот шкодливый, позорной смерти. Поединок – слишком большая честь для него.

– Атаман, ну позволь! – настаивал на своём Аристарх. – Я его и близко до себя не допущу. Разреши, князь! Я враз лишу его жизни.

– Дозволяю, – кивнул князь.

– Тьфу! – в сердцах плюнул Тяпка. – Что ж вы творите?! – И отошёл в сторону.

Маркела встряхнули и сунули в руки меч. До этого он слабо стоял на ногах, вихлялся, но, взяв оружие, просто преобразился: появилась надежда на спасение. Маркел подумал, что, если победит Аристарха, его отпустят, и в воспалённом сознании нарисовались сладостные картины мести: как он после освобождения приведёт сюда татар Вагиза, уничтожит этих разбойников, а затем расправится и с липецким отпрыском князем Афанасием, и всем его окружением, особенно ненавистным Дорофеем Космачовым. Да и Аристарх не казался Буне опасным противником.

У Маркела был уже меч, такой же дали Аристарху и стали в круг, а поединщики – в центре.

– Ты молодец, Аристарх! – крикнула парню Вазиха. – Настоящий воин! Победишь этого верзилу, и я твоя навеки!

Соперники начали сходиться. Сначала оба дёрнулись навстречу друг другу, но почти одновременно отпрыгнули назад, нащупывая ложными движениями слабые места у противника. Маркел чуть пригнулся, держа меч в обеих руках и выставив остриё вперёд. Аристарх стоял прямо и меч держал в правой руке.

– Бей его, Аристарх, бей! – подбадривали товарищи. У Маркела сторонников не было.

Но Аристарх не спешил с атакой, и первым не выдержал Маркел. Как дровосек топором, он начал размахивать мечом, пытаясь нанести страшный удар. Однако юноша ловко увёртывался, словно играючись отпрыгивал то назад, то в сторону, не предпринимая никаких активных действий.

– Не рискуй, мальчишка! – крикнул Прокоп Селянинович.

Но Аристарх никого не слушал, а Маркел явно вошёл в азарт поединка: его меч со свистом рубил воздух, и вдруг... И вдруг, перехватив меч за рукоять, как копьё, Маркел метнул острый клинок в Аристарха. Лишь молниеносная реакция спасла парня: он отпрыгнул в сторону, а меч пролетел мимо и со звоном вонзился в толстое дерево, чудом не поразив никого из зрителей.

Маркел бросился бежать, но его догнали и повалили на землю.

– На осину гада! – крикнул Тяпка. – Где верёвка?

Маркел пришёл в ужас и уже пожалел, что швырнул в противника меч. Надо было биться честно...

– Верните ему оружие! – послышался уверенный голос Аристарха. – Поединок ещё не закончен.

– Жить надоело, сопляк? – взъярился Тяпка. – Какой он поединщик? Он убийца. Ты что, ослеп? Не видал, как он сражается?

– Это его дело, – пожал плечами Аристарх. – Отдайте ему меч!

– Ну и чёрт с тобой! – махнул рукой Тяпка. – Раз жизнь не дорога, полезай в омут!

С трудом вытащили из ствола дуба меч. Возвратили оружие Маркелу, и поединок был продолжен. Однако теперь нападал Аристарх, а Маркел ушёл в глухую оборону, едва успевая отбивать удары юноши. Наконец Маркел устал, задышал тяжело и часто, и... И, воспользовавшись этим, Аристарх, изменив направление движения своего клинка, мгновенно вонзил его противнику в грудь.

Оба замерли, глядя друг на друга. Один – глазами, полными предсмертного ужаса, другой – как торжествующий победитель. Потом Аристарх вырвал из груди Маркела свой меч. Брызнула алая с хлопьями кровь, Маркел пошатнулся и рухнул навзничь, уставив остекленевший взор в небеса.

Зрители восторженно заревели.

– Ты настоящий богатырь Земли Русской! – радостно обнял Аристарха Прокоп Селянинович.

– Я горжусь тобой, – шепнула ему на ухо Вазиха. – Я люблю тебя и до конца дней своих буду с тобой!

– Как будто у тебя есть выбор, – залихватски подкрутил ус Аристарх. – Всё, милая, как ни верти, а после похода покрестишься, а потом обвенчаемся, понятно?

Вазиха кивнула:

– Подумаешь, напугал! Мать моя христианка, и я буду. Так-то, милый!

Афанасий Хитрых вбежал в гридницу княжеских хором и тревожно уставился на Дорофея Космачова. Перевёл дыхание и выпалил:

– Баскак Вагиз в ворота ломится!

– Ну и в чём дело? – пожал плечами старший боярин. – Ломится – впусти.

– Мы с башни видали – злой вельми, – вздохнул Афанасий. – Как бы чего не натворил.

– Ребята! – повернулся к находившимся в гриднице дружинникам Космачов. – Будьте наготове. А ты, Афанасий, впусти баскака, а то ещё сильней вражина разозлится.

Хитрых убежал.

– По местам! – скомандовал Дорофей. – Усильте охрану княжеских покоев. Андрей! Возьми десять бойцов и стань у палаты князя. Никого не пропускай.

– Даже татар?

– Татар особенно. А будут ломиться внаглую – рубите их!

– И Вагиза?

– И Вагиза.

– Да как же?..

– Да так же! Если что, я в ответе.

Дорофей выглянул во двор. Там суетились гридни. Маша руками, им что-то кричал и показывал на ворота Афанасий Хитрых. Два дружинника, дёргая засовы, никак не могли их открыть.

«Надо дворскому сказать, чтоб смазал засовы, – подумал Дорофей. – А то ведь этот басурманин подумает, что мы не хотим его впускать».

Наконец ворота распахнулись, и, размахивая плёткой и семеня короткими ногами, во двор буквально ворвался Вагиз с кучкой татар. Дружинники сразу же преградили им путь, пропустив лишь баскака.

Баскак разъярился ещё пуще, его нукеры обнажили сабли, ополчились и княжеские дружинники. К Вагизу подошёл Афанасий, что-то сказал, и баскак, немного успокоившись, побежал к терему.

Дорофей встретил гостя в коридоре. Вагиз кричал на ходу:

– Где коназ?

– Не ори, – тихо проговорил Дорофей. – Без князя обойдёмся. Заходи, – показал на дверь приёмной палаты. Когда вошли, баскак повторил:

– Где коназ?

– На что он тебе? К чему дитё тревожить?

– Куда Маркяла Буня дела?

– Маркела? – удивился боярин и не без ехидства спросил: – Что? Пропал?

– Не притворялся, Дорофея, ты Маркяла прятала!

– Я не притворяюсь, – уже серьёзно покачал головой воевода. – Маркела я не трогал. Он вечно мотается где попало, вот небось и прихватили разбойнички.

– Тебя, Дорофея, плохо делал буду! – пригрозил Вагиз. – Где Маркяла?

– Ты, баскак, не пугай, не из пугливых, – сузил глаза боярин. – А Маркела, повторяю, я не трогал.

– А кто трогала? – забегал из угла в угол Вагиз.

– Почём я знаю?

– Ты отвечал перед Ногай будешь! И твоя щенка коназ Афанасия отвечал!

– Во! А Маркел что, татарин? Почему я за него отвечать должен? – удивился Дорофей.

– Она нам помогала!

– Ну и что?

Вагиза от злости аж передёрнуло. Конечно, он понимал, что за гибель Маркела никто отвечать перед Ногаем не будет. Это внутреннее дело самих русских, кого из соотечественников казнить, а кого миловать, и потому, ещё немного повертевшись, он спросил уже мягче:

– Тута казмак была?

– Кто-кто? – не понял Дорофей.

– Казмак!

– Казмак... Казак?

– Казак, казак! – закивал Вагиз.

– Я не первый раз от вас это слово слышу, – усмехнулся Дорофей. – А кого вы так называете?

– Бродяга, разбойник. Раз Маркяла к ним попала, выручала Маркяла.

– Я?!

– Ты.

Боярин пожал плечами:

– Да кабы даже и знал, где они, и то б я тебе в этом деле помощником не был. Казаки-разбойники у князя не в подчинении.

– Врала, Дорофея! Ты знала, где казмак стоянка имела. У казмак атамана – коназ Данила.

– Князь Даниил? – опешил Дорофей.

– Коназ Данила. Что рот раскрыла?

– Да первый раз слышу, что он тут. Он же в степи сгинул, ярлык на княжение у князя Афанасия...

– Данила жива. Она сбежала и казмак стала. Его Маркяла признала. Коназ Данила Елец приходила.

– Не может быть!..

– Может. Я к Ногай ехала и говорила, что коназ Данила казмак стала. Коназ Афанасия отвечала была, если коназ Данила не ходила с повинная к Ногай.

– Да князь Афанасий-то тут при чём? Ребятёнок же! – оторопел Дорофей, но Вагиз уже повернулся к двери.

– Я хан поехала! – И вышел вон. Во дворе он что-то крикнул по-татарски и скрылся за воротами.

– Ишь, Ногайку ханом уже называет! – глядя в окно вслед татарам, проворчал Дорофей. – Езжай! Езжай куда хошь! Плевать я на тебя хотел!..

Вошёл Афанасий Хитрых. Вздохнул:

– Что делать-то будем, воевода?

Дорофей пожал плечами:

– Да дела не из хороших. Баскак мне такое сказал, что никак не пережую. Будто в лесах князь Даниил объявился, а Маркел об том прознал и доложил баскаку. Как думаешь, может такое быть?

– Думаю, может, – кивнул молодой боярин. – По Ельцу тоже слушок ходит, что князь Даниил в лесу скрывается с целой дружиной и готовит на татар нападение.

– А знаешь, Афанасий... – вдруг задумался Дорофей. – Несколько дней назад я видел нищего, уж больно статью на князя Даниила похожего. Только лицо у него было всё грязью заляпано. Я хотел было остановиться, но передумал, а теперь вот жалею... Выходит, не случайно Маркел исчез...

– Маркел исчез?! – изумился Хитрых.

– Баскак требовал от меня вернуть Маркела, но мыто ведь его не трогали. А тогда кто? Вагиз же пригрозил карой самого Ногая. В общем, новая угроза над нами нависла. Немедля надо искать местечко, куда в случае чего можно бы князя Афанасия спрятать. Без него нам конец. Город сгорит – новый построим, а князь погибнет – ничего уже строить не придётся. Так вот, бери, Афанасий, дюжину дружинников и поезжай в лес дремучий, куда-нибудь на Красивую Мечу, что ли. И сооруди там убежище, чтобы невзгоду пересидеть. Может, ещё и придётся где подальше на север новый детинец ставить и там князя Афанасия прятать, а потом новый ярлык на княжение в Орде добывать. Понял?

– Понял, воевода, – кивнул Хитрых. – Когда ехать?

– Да хоть завтра.

Рано лёг князь Даниил, намаялся за день. Достраивали его терем... Хотя какой там терем – просто большая, высокая, просторная изба с крыльцом. Терема княжеские обычно выкрашивали в яркие жёлтый и красный цвета, но здесь яркость опасна, заметна для недруга, и потому специально добыли зелёной краски, под круглогодичный цвет хвои. Сегодня спешили достроить, и князь тоже помогал. Ну и забили наконец последний гвоздь, последний мазок провели. Когда отделались, поужинали, князь помылся и надел чистое бельё, завалился на новую мягкую постель и сразу уснул, да так крепко, что проспал без памяти до полуночи. И... вдруг проснулся.

Сначала не понял, где находится. Телу мягко, приятно пахнет свежей краской. Встал, выглянул в окно – снег выпал, но не густо. А облака пропали: небо чистое, и при полной луне светло кругом от искрящегося снега, как днём. Князь вспомнил, что он в новых хоромах, на новой постели... Жены только рядом нету... И сразу так тоскливо стало...

Снова прилёг, задремал, и перед мысленным взором – лес. Жутковатый, дремучий... Какие-то мерзкие крупные зелёные букашки забегали по телу, аж мороз по коже... И вдруг – исчезла и эта нечисть, и лес, стало светло-светло, а вокруг – бескрайнее поле с колосистой, желтеющей нивой.

«Хлеб пора убирать», – подумал князь.

«Пора...» – откликнулся кто-то, как эхо.

Даниил оглянулся и ахнул: перед ним, вся в белом, развевающемся на ветру одеяньи, она... его Аксинья...

– Аксиньюшка... Откуда ты?.. – прошептал князь. – Как давно мы не виделись...

– Давно... – снова, как эхо. – Ах, Данилушка, как же я по тебе тоскую... Мучают меня тута, и заступиться за меня, сиротинушку, некому... Но вот отпустили нонче к тебе на минуточку, сжалилися... Как же постарел ты, Данилушка, жизнь у тебя, наверно, несладкая...

– Да какая без тебя жизнь, Аксиньюшка! – горько вздохнул Даниил. – А как увидел тебя – вновь радостно стало, душой отогрелся. Дай же я обниму тебя, родная, дай расцелую!..

– Нельзя, Данилушка! – отпрянула Аксинья. – Нельзя, не велено!

– Да кем же не велено?! – чуть не заплакал князь. – Ты ж жена моя венчанная!

– Не велено тем, кто меня отпустил... А теперь всё, пора возвращаться. Прощай, соколик мой ясный, прощай...

И – как растворилась в голубом небе Аксиньюшка. Но – глядь: небо-то уже не голубое, а серое, в чёрных лохматых тучах. И летит по нему чудище огромное, косматое да клыкастое. И рычит чудище страшным рыком:

– Ты где, Даниил? Я не вижу тебя! Где ты спрятался?..

И хочет князь отозваться, ответить, да не может. И не от страха, но язык почему-то не шевелится, руки-ноги не движутся. И забился князь, задрожал, как в ознобе... И – проснулся. В холодном поту, будто ледяной водой окатили из кадки. Сел на постели, утёрся рушником, оделся потеплее и вышел из терема.

На дворе темень, но первые петухи уже перекличку затеяли. Месяц бледный, суровый равнодушно глядит на землю.

И ещё пуще взяла князя Даниила тоска по Аксинье. Слёзы ручьём хлынули из глаз, и он тихо, жалобно не то запричитал, не то запел:

 
– Ты, любовь моя,
Свет-Аксиньюшка,
Прилети ко мне
Хоть голубкою,
Обернись опять
Нежной женщиной,
Посиди со мной
Сбоку рядышком.
Хоть словцо скажи
В утешение,
Хоть поплачь со мной
В облегчение.
Где же ты теперь,
Моя милая?
Не видать тебя,
Где ж ты прячешься?
Посмотреть на тебя
Очень хочется,
Но не быть тому,
Что не ведомо.
Не видать тебя,
Моя нежная.
Али проклят я
За грехи мои?
Коли мне дана
Доля горькая,
Сердце ноет-болит,
Разрывается,
До конца моих
Беспросветных дней
Мне, любимая,
Знать, печалиться...
 

Ещё сильнее заплакал князь. Зарыдал, всем телом затрясся. И вдруг!..

– Что с тобой, княже? – услышал он и оглянулся.

Силай.

– Что случилось, княже? – повторил верный товарищ.

– Ох, тяжко мне, Силаюшка, больно и тоскливо на сердце... Когда же зима пройдёт, да на татар бы двинуться, хоть в сраженьях душу от печали и грусти муторной отвести!

– Так зима только начинается, княже.

– Не перетерплю я её. Я крови вражьей хочу!.. Поехали, Силаюшка, в степь прогуляемся.

Силай озадаченно кивнул:

– Ну поехали... А когда?

– Да вот по чарке мёду сладкого для сугреву выпьем и отправимся.

– Вдвоём?

– А кто нам ещё нужен?

– Может, Руса возьмём?

– Ладно, возьмём. А у кого же тут мёд имеется? – почесал затылок Даниил.

– Княже, мёд в дорогу пить опасно, – покачал головой Силай. – Давай-ка лучше заморского вина найдём.

– А где найдём-то?

– Слыхал я, Прокоп Селянинович с собой это зелье таскает, – сообщил Силай. – Говорят, так к нему привык, что ни на какое другое и не смотрит.

– А где он ночует?

– Да вон в той землянке, с Аристархом вместе и татаркой.

– Татарка – его внучка, – пояснил Даниил.

– На басурманке женат?! – изумился Силай.

– Нет, дочка замужем в степи за татарином.

– Ну, ладно, не наше дело, – махнул рукой Силай. – А как вино-то достать?

– Сходи и разбуди его.

– Да неудобно.

– Это что ж? Мне идти, что ли?

– Ладно, княже, схожу...

Силай тихо вошёл в землянку Прокопа Селяниновича. Немного погодя, тоже тихо и разговаривая шёпотом, вышли оба.

– Ты уж прости, Прокоп Селянинович, – виновато вздохнул князь. – Что-то не спится нам. Сидим вот, замерзаем, ну и решили согреться. Хотели мёду выпить, да в дорогу собрались – нельзя, от мёду голова потом болеть будет. А у тебя вроде вино хорошее имеется. Ты б угостил нас.

– Да как же не угостить князя, – заулыбался Прокоп Селянинович. – Милости прошу!

– Лучше ко мне пойдём, – предложил Даниил. – Там ни мы, ни нам никто мешать не будет.

Прокоп Селянинович принёс из землянки кувшин вина, и они пошли в княжескую избу. Выпили, посидели, поговорили, вино в голову ударило. Прокоп Селянинович спросил:

– А куда ж вы ехать-то собрались?

– В степь, за татарами погоняться.

Купец помрачнел:

– На лагерь беду накличете.

– А ведь и правда, – кивнул Силай. – А, княже?

Даниил утупился мутным взором в стол, помолчал, потом глянул на соратников:

– А мы особливо далеко и не пойдём. Мы вдоль Воронежа на батюшку-Дон пойдём.

– А какие ж там татары-то?!

– А никакие. На липецкое пепелище заглянем, погрустим, поплачем, а потом к устью Воронежа двинем и вдоль Дона в степь. Там и погуляем...

Прокоп Селянинович хотел было попросить их разыскать юрт, где дочка его живёт, да передумал. «Ведь понамесят там, а в таком деле осторожность нужна».

Допили вино, и купец пошёл досыпать. Уже рассвело. Силай вывел коней, а князь приказал Пыряю приготовить всё необходимое в дорогу.

К Даниилу подошёл Тяпка:

– Не в Елец ли собрались, княже?

– Нет.

– А куда ж? Секрет?

– Секрета нету. Развеяться хочу, по степи поскакать.

– Но там же татары!

– А что они нам?

– Побьют.

– А может, мы их побьём?

– Вдвоём-то? Возьми с собой дружину.

– Не надо, – покачал головой князь. – Я возьму, если разрешишь, Руса.

– Бери. Эй! Рус! – позвал брата Тяпка.

– Что, атаман?

– Хочешь с князем Даниилом по степи прокатиться?

– А то!

– Возьмите и меня! – подбежал Конь. – Я никогда в степях не был, всю жизнь в лесу жил.

– Там опасно.

– Не опасней, чем в лесу.

– А вот и опасней! – заявил Тяпка. – Можно в полон к татарам попасть, можно от их сабель и стрел совсем сгинуть.

– Помирать всё равно когда-нибудь придётся, – рассудил Конь. – А мне любопытно, какие они вояки. Слыхал, что непобедимые, но хочется самому мечом их потрогать.

– Мы сабли возьмём, – улыбнулся Силай.

– А я и саблей смогу.

– Ну собирайся.

– И я с вами! – подскочил Вепрь.

– Хватит четверых! – рассердился князь.

– Пятый не помешает! – завопил Вепрь. – Конь, скажи, что я полезным буду!

– Княже, Вепрь хороший воин, – подтвердил Конь.

– Ну ладно, но больше никого.

Собирались братья недолго, и скоро все пятеро сели на коней.

– Погодите, – остановил их Тяпка. – Нате, возьмите. – Два дружинника держали в руках какие-то свёртки из овчины.

– Что это? – удивился князь.

– Касожские, или, как ещё теперь говорят, кабардинские, бурки.

– И что ими делать?

– Да это ж постель в степи. Смотри.

Тяпка бросил бурку на припорошённую снегом землю, влез в неё, укрылся с головой и для пущей убедительности даже всхрапнул.

– Здорово! – засмеялся князь. – Ну, давай сюда.

– Кинешь на плечи, когда будет холодно, а сейчас можно приторочить к седлу, – напутствовал путников атаман.

– А я сразу на плечи, – заявил Силай.

– Небось соскочит, – усомнился князь.

– Не соскочит, – уверил Тяпка. – Я уже ездил так.

– А где ж ты их взял?

– Да тут недавно купцы из Кабарды проезжали во Владимир торговать и вот такие бурки везли. Я с ними разговаривал и поведал, что жил у нас один их земляк по имени Шумах. Купцы оказались ему дальними родичами.

– Шумаху?!

– Шумаху. И уж так они расщедрились, что подарили нам десяток этих бурок, во как!

– Ну, спасибо, атаман, – пожал Тяпке руку князь. – Угодил. Теперь о крове и волноваться не будем, не замёрзнем, если только татары не перережут.

– Да уж постарайтесь, чтоб не перерезали.

– Постараемся! – дёрнул поводья Даниил, и пятеро всадников поскакали правым берегом вниз по течению Воронежа.

– До устья? – спросил князь.

– До устья, – кивнул Рус. – А там вдоль Дона тоже вниз и в степь. Посмотрим, как татары живут, а то давненько мы к ним не наведывались. Да, а на липецкое пепелище-то заезжать будем?

– Как-нибудь в другой раз, – решил князь.