Текст книги "Черленый Яр. Ангелы плачут над Русью"

Автор книги: Виктор Душнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Глава четвёртая

Князь Даниил с Силаем и Кезинером прискакали на Кунамский хутор уже заполночь. Их встретили дозорные, проснулись и Тяпка с Русом.

В избе зажгли берёзовые лучины, сели на лавки. Только князь не находил себе места, метался по горнице, бормоча:

– Он же у меня выспрашивал, выуживал, в глаза, сволочь, заглядывал!..

– Про кого он? – шепнул Силаю Тяпка.

– Да про Маркела. Похоже, тот его угадал, – заёрзал на лавке Силай.

– Какой Маркел?! – удивился Тяпка.

– Ты, братуха, память уже потерял? – хмыкнул Рус. – У нас один Маркел, Буня. Олега Воргольского и Рвача прихвостень.

– Ах, да! – хлопнул себя по коленке Тяпка. – Эта скотина осталась в Ельце. И что случилось?

– Маркел возле князя тёрся, вот что, – насупился Силай. – А потом Вагизу настучал. Мы еле ноги унесли.

– Говорил я, не надо в Елец ходить! – буркнул Тяпка.

– Мы что ж, по своей земле ходить не имеем права?! – взъерошился Даниил. – Я, между прочим, дома!

– Ну ладно, ладно, не ерепенься, княже, – оробел Тяпка. – Это значит, и Вагиз тута? Он же вроде к Потаю уехал.

– Думали, уехал, а он по лесам шастал, – пояснил Силай. – Неймётся перед братом выслужиться.

– Да чихал он на брата, – заметил Рус. – Он теперь не под братом, а под Ногаем, перед тем и выслуживается.

– Да пускай хоть перед чёртом! – рыкнул Даниил. – Однако... Однако его вылазки в лес нам на пользу...

Тяпка вздрогнул:

– Убивать Вагиза в пределах княжества нельзя!

– А почему? – пожал плечами Силай.

– Как почему? – вскочил с лавки Тяпка. – Да за него Ногай от Ельца и ельчан мокрого места не оставит!

– Погоди, – поморщился Даниил. – Я ж не о том. Я хотел сказать, что его можно на меня, как на живца, отсель в степь выманить, а там, глядишь, и Ахмата найдём. Оба за всё и поплатятся.

Молчали долго. Наконец Рус кивнул:

– Можно попробовать. – Повернулся к Кезинеру. – Тем более что Михаил с нами.

– Во! – всплеснул руками Тяпка. – А чем он поможет?

– Мишка, тебя Маркел знает? – спросил у татарина Рус.

– Маркела?.. – повторил Кезинер. – Не встречал.

– Маркел – тварь хитрющая, – тоже заходил по избе Силай. – Он всё видит, всё слышит. Хотя он и долго не был в Ельце, но Кезя там уже бывал, и не раз. Его могли приметить Маркеловы холопы. Да и Вагизовы татары, поди, тоже будут дивиться – откудова такой выискался?

– Говорю же, спешить не стоит, – снова ветрел Тяпка. – Присмотримся, приглядимся...

– Да некогда приглядываться! – рассердился князь. – Осень на дворе. Зима вот-вот нагрянет!

– Ну и что – зима? – не сдавался Тяпка. – За зиму и присмотримся, а весной сообразим, что делать с этими Вагизами да Ахматами!

– Замолчите! – стукнул кулаком по столу Рус. – Междоусобник завели! Ты, князь дорогой, тоже поостынь маленько. Зачем сразу лезть на рожон? Сам попадёшься – полбеды, а вдруг сына загубишь?

Даниил сел на лавку, обхватил голову руками и умолк. Молчали и остальные. Наконец Тяпка вздохнул:

– Спать пора. Утро вечера мудренее. Завтра поране подымемся и на свежую голову покумекаем. Не обижайся, княже.

Даниил поднялся и ушёл в свою избу. Разошлись и остальные обитатели хутора.

Глава пятая

Уже отпраздновали новолетие. Утренние зори стали холодными, лес покрылся накидкой дивной яркости и красоты. Быстро начались и так же быстро успокоились проливные осенние ледяные дожди со жгучими ветрами. Выглянуло яркое посвежевшее солнышко – и опять установилась тихая тёплая погода.

– К зиме назад не воротимся – льды зажмут под Биляром, и что тогда? – отговаривал атамана от похода по Волге на выручку брата Коня Варфоломей.

– А зачем нам Биляр? – возразил Конь. – Я уверен, что татары далеко не ушли и где-то рядом, может, на реке Пьяне.

– В Пьяну заплывать нельзя, – забеспокоился Ипат. – Там слишком мелко, татарва перехватит – и конец.

– А к чему заплывать? – пожал плечами Конь. – Поблизости высадимся на берег Волги, подкараулим юрт побогаче, возьмём кого-нибудь из татар в полон, и пускай их родичи ищут Вепря.

– Батька, а он дело гутарит, – поддержал Коня Аристарх. – До Пьяны недалече, погоду на «бабье лето» склонило, смотри, как солнышко палит. Подержится тепло-то недельки две-три.

– До Пьяны мы за три не управимся, – стоял на своём Варфоломей. – Давайте ждать до весны.

– Да весной Вепрь уже на галере горбатиться будет! – побледнел Конь. – Не хотите помочь, так и скажите, один уйду.

– До Покрова погода постоит, – вступился за Коня и Ипат. – А за это время мы кой-чего сделаем и обратно в Торжок воротимся.

Порфирий Пантелеевич молча взирал на спорящих.

– Всё! Ухожу я! – кинул суму на плечо Конь. – Не воины вы, а бабы!

– Ладно, не кипятись, – вздохнул атаман. – Была не была – поплыли...

Ушкуйники расселись по местам, взялись за вёсла, и судно быстро поплыло вниз по течению Волги. Погода действительно стояла тёплая. Можно было бы подумать, что и впрямь вернулось лето, кабы не низкое солнце да жёлтые с красным отливом прибрежные леса и луга. По ночам, правда, было зябко, но ушкуйники, народ бывалый, закалённый, этой прохлады не боялись.

К одному из полудней они достигли устья Пьяны. На Волге было так тихо и так спокойно, что невольно все говорили вполголоса. Да и вообще – к чему шуметь-то?

– Приплыли... – вздохнул Аристарх. – Есть тут юрты, точно.

– Держитесь пока середины, – приказал Порфирий. – К вечеру по кострам определимся, к берегу подойдём и...

Осенние дни уже короткие. После полудня солнце быстро побежало к закату. Стемнело...

– Поплыли к берегу, – велел атаман. – Ну-ка, все внимательнее в степь вглядывайтесь.

– Да вон, вон костёр забрезжил! – первым вскрикнул Варфоломей. – Вон, по левому берегу Пьяны!

И правда, вдалеке то разгорался, то затухал огонёк: видимо, разжигал его кто-то неопытный. Но наконец разжёг.

– В Пьяну не заходим, – тихо предупредил атаман. – А то потом не выгребемся.

– Батька, а может, зайдём? – предложил Варфоломей. – Ведь оттудова пойдём по теченью, и река нас быстро в Волгу вынесет.

Порфирий потрепал бороду, кивнул:

– Лады, рискнём... Давай, заплывай. Греби к огню. Ближе, ближе...

Опытные ушкуйники гребли и подворачивали, подворачивали к берегу. Наконец послышалась татарская речь.

– Спать укладываются, – заметил Аристарх.

– Ага, они рано ложатся, – подтвердил Ипат. – И встают рано.

Привычные к набегам с реки ушкуйники кошачьим манером выбрались на берег и подобрались к стойбищу татар. Один из дозорных насторожился: это под ногой Коня хрустнула сухая ветка. Ушкуйники замерли, и дозорный вскоре успокоился. Новгородцы продолжили путь, и через минуту дозорные были бесшумно сняты и обезглавлены. Нападавшие, не мешкая, ворвались в один из разбитых на отшибе шатров и, не дав опомниться уже дремавшим его обитателям, заткнули им рты, связали и поволокли в лодку.

– Гребите! Гребите! – полушёпотом командовал атаман. – Скорее к Волге!

– Кого поймали-то? – поинтересовался Конь.

– Потом разберёмся! – рыкнул Порфирий.

Пленников оказалось пятеро: двое мужчин и три женщины. Когда забрезжил рассвет, Порфирий приказал освободить их от кляпов и спросил:

– По-русски бельмекаете?

– Я – бельмес, я – бельмес! – затараторил пожилой степняк лет пятидесяти. Он был одет в атласный голубой с жёлтой каймой халат. Глаза карие, крупные, лицо явно не монгольского типа.

– Половец? – спросил его Порфирий.

– Половца, половца, кыпчака! – забегал глазами по сторонам полонянник.

– Боязно, рожа поганая? – выругался Аристарх, а Варфоломей заметил:

– Половец – тот же татарин, даже хуже природного татарина. Эти половцы хуже любого монгола стали. Они сейчас в Орде верх берут. Приспособились, сволочи! В Сарае чистых, первозданных татар-монголов малость осталось. Бывшие половецкие конюхи-карачу всем заправляют.

– Нам его родословица не нужна! – вмешался в разговор ушкуйников Конь и повернулся к пленнику: – Жить хочешь?

– Хотела, хотела!..

– А эти кто? – показал на остальных Конь.

– Сина моя, жена моя, сноха моя, доча моя...

– О-о-о, – протянул Конь. – Всё семейство?

– А что ж одна жена-то? – удивился Аристарх. – У вас их много бывает. Ты что, бедняк?

– Бедняка, бедняка, – утвердительно закивал пленник. – Ещё восема жена в другой шатра, бедняка...

– Ого! Вот это бедняк! Девять баб! Так их же кормить надо...

– Бедняка, бедняка, девят жена, двадцат дэти. Род моя...

– Ну так вот, – наклонился к нему атаман. – Хочешь, чтоб твой род жив остался?

– Хотела, хотела...

– Ты Ногайской орды?

– Нагая, Нагая...

– Короче, ежели хочешь, чтоб семейство твоё уцелело, то сейчас же отправишься обратно на берег, отыщешь в степи татарский отряд, который взял в полон русского человека, его вон брата, – показал на Коня Порфирий, – и выручишь его, понял?

Пленник приуныл:

– Степ болшой... Где я могла искала какая отрада?..

– Жить захочешь – найдёшь, – угрожающе глянул на него Аристарх.

– Поняла, поняла, – побледнел половец – и Коню: – Кто твоя брата и откуда его полона брала?

– Из Керженца. Вепрем зовут, – ответил Конь.

– Вепра, Керженца... Поняла-поняла!

– Сейчас мы тебя на малой лодке на берег отвезём, – сказал атаман. – На всё про всё неделя времени.

– Неделя не успевала! – опять затараторил татарин.

– Жить захочешь – успеешь, – оскалился Аристарх.

– Ладана, ладана!..

Порфирий кивнул:

– Найдёшь Вепря, освободишь его из полона и привезёшь на то место, где мы тебя сегодня оставим. И потом получишь свой выводок. Да гляди, не вздумай на нас татар навести. Заметим неладное, сразу всех твоих в воду кинем. Камни им на шеи прямо щас привяжем. Понял?

– Поняла, поняла! – испуганно выкатил глаза степняк.

– Ипат! Аристарх! Отправьте его на берег! – приказал атаман...

– А хороша у змея дочка, – заметил, вернувшись обратно, Аристарх. – Я б на такой... женился!

– Ну и за чем же дело? – усмехнулся Порфирий. – Отца дождёмся – посватаем и вези её домой, она тебе много татарчат нарожает.

– А я щас, без сватовства хочу! – присел на корточки возле девушки Аристарх.

– Не трогаль Вазиха! – бросился на Аристарха молодой татарин.

– Отстань, басурман! – ударил его кулаком в лицо Аристарх. Юноша стукнулся затылком о кадку с водой, рухнул и затих.

Вазиха прижалась к борту ушкуя, дрожа всем телом.

– А ну перестань! – кинулся в заступу татарам Конь. – С безоружными да с бабами сладить – не велика доблесть!

– Жалеешь?! – возмутился Аристарх. – А они нас не жалеют! Вон твою слободу вместе с твоей женой сожгли, брата в полон увели. Он теперь, чай, не на пуховых перинах нежится, а голодный, холодный спину гнёт на этих скотов!.. Ты, парень, коль уж попал в волчью стаю, то по-волчьи вой. У нас, ушкуйников, к татарве жалости нету. Вот походишь с нами по Волге – привыкнешь и татарок насиловать, и татарам головы рубить... Привыкнешь!

– Остынь, Аристарх! – вмешался атаман. – Конь прав. Мы их целыми и невредимыми должны оставить, а то не на кого менять Вепря будет. Позови знахаря, пущай этого сопляка в чувство приведёт.

Аристарх недовольно пошёл за лекарем и больше к пленникам не приближался.

Прошёл день, другой, и под вечер ушкуйники вдруг увидели на берегу условные сигналы, извещающие о том, что татарин вернулся. Его доставили на ушкуй, и Порфирий сразу спросил:

– А Вепрь где?

– Нета Вепра, – едва не заплакал татарин.

– А пошто вернулся?

– Сказал, что нета.

– Не нашёл его?

– Нета степ... Урус... Тама...

– Вепрь на Руси остался? – удивился атаман.

– Да. Урус. Я нашёл сотник Сухэ, которая забирала Вепра Керженца.

– А почему ты у него Вепря не забрал? – разозлился Порфирий.

– У него нета Вепра.

– Ты что нам мозги морочишь? – стал подбираться к татарину разъярившийся Аристарх. – Вепрь убит? Если убит, то ты со своими выродками на дно Волги пойдёшь...

– Не убивал Сухэ! – упал на колени татарин. – Живая Вепра, живая, но у Сухэ нета!

– А где он? – схватил пленника за грудки Конь. – Продал?

– Маркяла забирала!

– Что за Маркяла? – прищурился Порфирий. – Утоплю, сука!..

– Не нада! – завизжал татарин. – Я не виновата... Вепра Маркяла забирала. Если бы Вепра у Сухэ бывала, я бы её забирала. А она у Маркяла.

– Это, наверное, тот Маркел, о котором я ещё в Керженце говорил, – догадался Пыряй. – Который и навёл татар на Керженец. Так? – повернулся Пыряй к несчастному.

– Така, така, елецкая баярина Маркяла!

– Елецкий боярин?.. – Атаман повернулся к Коню: – Что будем делать?

– Брата искать, – упрямо насупился Конь.

– А с этими что? – бросил жёсткий взгляд Порфирий на пленников. – В Волгу?

– Не нада! Я не виновата! – глотая слёзы, завопил татарин. – Я дорогу вама искала!

– Да отпусти ты их, атаман, – махнул рукой Конь.

– Нет, погоди! – подошёл Аристарх к Коню: – Он тебе брата нашёл?

– Нашёл, – ответил Конь.

– И где же он?

– В Ельце.

– Значит, не нашёл, – ухмыльнулся Аристарх.

– Нет, нашёл, – твёрдо заявил Конь, – и надо его отпустить.

– Ладно, – махнул рукой Аристарх. – Мужиков и баб отпускаем, а молодку оставляем.

– Не убивай доча! – с новой силой завопил татарин.

– Да никто её убивать и не собирается! – засмеялся Аристарх. – Может, я жениться на ней хочу.

Вазиха так прижалась к борту ушкуя, что, казалось, хотела слиться с досками, спрятаться в них. Она дрожа умоляюще смотрела на атамана. Молодой татарин, еле отошедший от удара Аристарха, тоже смотрел умоляюще и не произносил ни слова.

– Я получала от Сухэ за Вазиха калыма! – взмолился отец. – Она должен был жена Сухэ!..

– Ах, вон что! – злорадно пропел Аристарх. – Этот разбойник хочет получить такой яркий полевой цветочек? Нет, батька атаман, – повернулся Аристарх к Порфирию. – Тем более теперь я её не отдам. Она мне и правда полюбилась, батька. Отсылай их всех на берег, а девку оставь. Я действительно жениться на ней хочу.

– Но она ж басурманка! – возмутился Порфирий.

– Перекрестим.

– Не трогал доча! – продолжал заливаться слезами отец. – Сухэ мене убил!..

– Заткнись! – толкнул его ногой Аристарх. – Заткнись по-хорошему, а то на дно к русалкам поплывёшь!..

Когда татар сажали в лодку, девчонка рыдала взахлёб, а родичи её подняли такой вой, что даже многое видавшим на своём веку ушкуйникам стало не по себе. А Конь и вовсе расчувствовался.

– Да отпусти ты её, Бога ради! – попросил Аристарха.

– Не отпущу! – рявкнул Аристарх. – Полюбил я её!

– Да какая же в такой жестокости любовь? – плюнул Порфирий.

– Такая, – буркнул Аристарх и потащил татарку на корму ушкуя.

Глава шестая

Вазиха открыла глаза, глянула вокруг, вспомнила, что случилось, и отвернулась, но не заплакала. Аристарх кинулся к ней с миской каши, хотел покормить, но она молча отказалась. Так прошёл день. За ним другой. Аристарх не отходил от пленницы ни на шаг, пытаясь её накормить, но всё без толку: татарка к еде не прикасалась.

– Ведь помрёшь же с голодухи! – с досады швырнул парень ложку за борт, а товарищам пожаловался: – Она прям как неживая!

– Дык посади тебя в клетку – и ты не больно живой будешь, – усмехнулся Ипат.

– А что я её, в клетке держу? – обиделся Аристарх. – В Новгороде-то лучше жить, чем в кибитке по степям шляться!

– Где кому лучше, а где хуже – человек сам определяет, – потрепал его по плечу атаман. – Тебе лучше в Великом Новгороде, а ей в степи, среди запахов травы полевой, заливистых песен жаворонков, среди воя волков и тявканья шакалов. Ей хорошо с родичами, с матерью родной, а ты её от них оторвал.

– Чай, не неженка! – недовольно надулся Аристарх. – Небось отец её кнутом так стегал!

– А откудова знать? – прищурился Порфирий. – Может, она в их басурманской семье любимицей была. Видал, как брат за неё заступался, да и папаша белугой выл.

– Ерунда всё это, – не сдавался Аристарх. – Татары – народ злой. Им бы только шкуру с кого содрать.

– Они злые к иноплеменникам, – возразил атаман. – А в своих семьях так же, как и мы, могут быть добрыми и ласковыми. Даже волчица своих волчат лелеет и защищает ценою собственной жизни.

– Ты, Порфирий Пантелеевич, лучше скажи, как мне её трапезовать заставить, – вздохнул Аристарх. – Может, знахарь что сделает?

– Знахарь здесь не помощник, – покачал головой атаман.

– Прохор помог бы, – заявил Аристарх. – А этот Семён – коновал бестолковый. Прохор бы слово заветное сказал...

– Сам ты бестолковый! – обиделся Семён. – А на басурманов слова заветные не действуют. Как над ней молитву читать, коли она магометанка? А пуще того, не дай Господи, иудейка! Её сперва окрестить надо.

– Так она, голодная, до крестин и не дотянет, – расстроился Аристарх.

– Ну а я-то при чём? – фыркнул Семён. – Я не поп, а знахарь. Моё слово будет действовать только посля купели и первоначальной молитвы священника.

– Взял ты её на свою шею, а теперь не знаешь, что с ней делать! – выругался Порфирий. – Когда мы ещё в Новгород попадём?

– Как когда?! – изумился Аристарх. – Скоро...

– Слушай, ты и впрямь как в тумане. Скоро мы в Нижний, а не в Великий Новгород попадём!

– Домой к весне бы попасть, – подтвердил и Варфоломей.

– А где ж зимовать? – вытаращился на товарищей Аристарх. – И куда же вы навострились?

– В Елец.

– В какой Елец? Туда дороги нету.

– Есть.

– А по какой реке?

– По Оке и Проне.

Аристарх всплеснул руками:

– Варфоломеюшка, что за Проня?

– Река такая, приток Оки. Я там был. Правда, по ней ни на ушкуе, ни на струге не пройдёшь.

– А на чём же?

– Да на ладьях, – важно пробасил Ипат.

Варфоломей возразил:

– Хоть бы на лодках-каючках пройти. Там через Ранову – на Дон и в Елец.

– А мне как быть? – совсем пал духом Аристарх. – Что мне с татаркой делать? Батька, она ж как дите малое!

– А тебя, дурака, предупреждали! – отрезал Порфирий Пантелеевич. – Не надо было брать!

– Так кто же знал, что так получится.

– В реку её! – рявкнул Ипат. – А чтоб не мучилась, камень на шею.

– Я те, поганец, дам – в реку! – кинулся на него Аристарх. – Сам вперёд к водяному на дно пойдёшь!

– Ну, ты, полегче! – оттолкнул его Ипат. – Задолбал уже всех своей татаркой!

– Прекратить! – гаркнул атаман. – А то я вас сам помирю. – И решительно взялся за рукоять меча. Глянул сердито на Аристарха: – Тебя в Нижнем пересадим вместе с твоей дохлой невестой на какой-нибудь купеческий струг и отправим в Великий Новгород или Торжок. А сами поплывём вверх по Оке в Елец.

– Да как же так, батька?! – взвился Аристарх.

– А так! Нам лишняя обуза ни к чему. Мы на Волгу вышли не девок татарских щупать, а вызволять из полона русского человека.

Парень уставился на вожака шальными глазами, а потом вдруг рванул к корме:

– Да ты будешь жрать али нет? – заорал, чуть не плача, на полуживую Вазиху и опять схватил миску. – И зачем я с тобой связался?! Вот змея ворожбённая! Всю душу вымотала!..

Вазиха приоткрыла глаза, посмотрела отрешённо на Аристарха и снова закрыла. Аристарх же так грохнул о палубу миску с едой, что она разлетелась вдребезги.

– Разбитая посуда на счастье, – спокойно молвил атаман. – Скоро Нижний, готовьтесь, ребята...

Глава седьмая

Ушкуй Порфирия Пантелеевича причалил к берегу Волги напротив Нижнего Новгорода. Погода стояла тихая, солнечная, но слегка прохладная – настоящее «бабье лето».

На берегу разгружались и загружались товаром струги, ладьи и прочие торговые суда.

– Ну что, Аристарх? – подошёл к парню атаман. – Всё не ест твоя зазноба?

– Ты знаешь, батька! – засветился радостью Аристарх. – Сегодня проглотила кусочек хлебца и ключевой воды попила. Я специально на берег бегал, из родника набрал.

– Ну, даст Бог, выживет, – пожал плечами Порфирий. – Ладно... Я щас на пристань схожу, найду какого-нибудь знакомого купца и отправлю вас с ним в Новгород Великий.

Парень помрачнел:

– А может, я всё же останусь?

– Хватит чепуху молоть, – поморщился атаман. – Ты хороший воин, преданный товарищ, но эта баба нам обуза. Коль уж так души в ней не чаешь, вези её домой. Там твоя маманя её отогреет, откормит, отпоит – будете счастливы. А походы у тебя ещё будут. Всё. Пожди. Я скоро.

Атаман ушёл и правда скоро вернулся, улыбаясь во весь рот:

– Ну, парень, забирай свою любую, какие есть пожитки и пошли на струг купца Прокопа Селяниновича.

– Селянинова?

– Селянинова. А что?

– Нет, ничего. Он хороший человек, – заулыбался Аристарх. – Ещё мой батька Федот у него товарищем был. За море вместе ходили, в Дербент за товаром, аж до Персии добирались.

Перебросив за плечо котомку, Аристарх поднял Вазиху на руки и легко сбежал с ушкуя.

– Ба, кого я вижу! – удивлённо пробасил хозяин струга. – Аристашка, сынок! Проходи, Федотыч, проходи, любезный! Вон там, на корме, возле моего обиталища располагайся. Самое лучшее место, лепо оттудова на Волгу смотреть. А кого несёшь?

– Невесту.

– Захворала?

– Захворала.

– Ладно, подлечим. Неси её, там мягко.

Аристарх аккуратно положил Вазиху на тюфяк. Бросил рядом котомку, повернулся к Порфирию Пантелеевичу и обнял его:

– Ну, прощай, батька. Не задерживайтесь в походе. В Новгороде Великом я тебя ждать буду. До встречи.

– Непременно поспешу, Аристашка, – молвил в тон Порфирий. – Как выполним свой обет, поможем Коню – и сразу назад. Но путь опасен, сам знаешь. Всё может случиться.

Порфирий ушёл. Аристарх сел рядом с татаркой, развязал котомку, достал краюху хлеба и глянул на Вазиху, но она уже спала, угревшись под тёплым одеялом. Ушкуйник не стал её будить и сам откусил от краюхи...

– Проголодался? – Рядом стоял Прокоп.

Аристарх пожал плечами:

– Да нет, просто...

– Я распорядился: когда скажете, принесут ухи, поедите горячего. Спит? – заглянул в лицо Вазихи Прокоп – и вдруг отпрянул, как ошпаренный.

– Ты что?! – удивился Аристарх.

Купец медленно покачал головой:

– Ничего, показалось... Татарка?

– Татарка. А что?

– Ничего... – Однако в глазах Прокопа блестели слёзы. Он отошёл, оглянулся, постоял и опять пошёл неверным шагом вдоль борта струга.

– Что с ним? – Аристарх испуганно посмотрел на Вазиху: не померла ль? Да нет, дышит ровно, щёчки зарозовели. Аристарх успокоился и, на солнышке пригревшись, задремал. Но долго спать не пришлось. Кто-то толкнул его в плечо, и Аристарх проснулся. Рядом стоял юноша.

– Трапезовать будешь?

Аристарх хотел было отказаться, но вспомнил про Вазиху. Ласково погладил девушку по голове:

– Потрапезуй, милая...

Вазиха вяло открыла глаза и посмотрела на Аристарха. Но теперь в её взгляде появилась какая-то ещё далёкая, но уже пробивающая себе дорогу жизненная искорка. Она даже чуть приподнялась на локте.

– Оставь миску и хлеб, – предложил юноше Аристарх. – Я сам её покормлю.

Видимо, долгое голодание измучило девушку. А горячая наваристая уха так пахла!.. Аристарх радостно кормил Вазиху с ложки и сам невольно глотал слюну.

Насытившись, Вазиха отодвинула миску в сторону, смущённо глянула на Аристарха и отвернулась. А парень и сам смутился: держал в руках полмиски недоеденной, ароматной ухи и...

И:

– Есть хочешь? – спросила девушка.

– Хочу! – изумлённо пробормотал Аристарх.

– Так ешь, не стесняйся!

Аристарх мгновенно опустошил миску и, облизнув ложку, спросил:

– Ты говоришь по-русски?

– Говорю.

– А кто ж тебя научил?

Вазиха не ответила и снова отвернулась.

«Да она русская! – замелькало в голове Аристарха. – Не такая смуглая и раскосая, как степнячки... Полонянка?..»

– Ты русская?

Но Вазиха опять не ответила.

Аристарх весь истерзался сомнениями. Кто его любимая? Татарка? Но почему так чисто говорит по-русски? А если русская, то почему это скрывает?

Он вспомнил странное поведение Прокопа. Купец явно что-то знает...

До Юрьева-Повольского плыли ещё несколько дней. Прокоп возле молодой пары больше не появлялся. Даже спал теперь не на своём месте у кормы, а посередине струга, на грубом тюфяке. Однажды Аристарх снова попытался разговорить Вазиху.

– Так кто ж ты, милая?

– Я – милая?.. – покраснела она.

Аристарх тоже покраснел, смущённо завертел головой:

– Да, милая! Я ведь с первого взгляда полюбил тебя.

Глаза девушки повлажнели.

– И потому оторвал от родичей? От батюшки?

– Погоди! – встрепенулся Аристарх. – Твой батюшка татарин?

– Да.

– И он плохо говорит по-нашему. Так кто же учил тебя нашей речи?

– Матушка.

– Как – матушка?! – ещё сильнее удивился Аристарх. – Она же совсем ни бельмеса по-русски! Я ж её видел. Она с тобой на ушкуе была.

Вазиха грустно улыбнулась:

– Ты маму Гульнуру за мою матушку принял. Но она не матушка...

– Во! А кто же?!

– Батюшкина жена.

– Мачеха?

– Почему мачеха? Моя матушка – первая жена батюшки, – пояснила Вазиха. – Первая и самая любимая. И она – русская.

– Полонянка?.. – раскрыл рот Аристарх.

– Была полонянкой – стала женой, – пожала плечами Вазиха.

И вдруг:

– Юрьев-Повольский! – раздался грубый голос Прокопа Селяниновича. – Щас причалим!

– Вот хорошо-то! Я тогда за ключевой водой схожу, – обрадовался Аристарх.